Текст книги "Кружево (СИ)"

Автор книги: Ирэн Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

  -Джессика я знаю, что сейчас уже поздно. Но мне нужно кое-что обсудить с тобой.

  -О, Граф это вы. Я так рада, что вы вернулись,– тихий, явно сонный голос девушки дрогнул от переполнявших её чувств.

  -Сейчас открою. Я ещё не успела прилечь, (явно лгала) – Заходите, конечно.

  -Мне неудобно. Но это очень важно для меня Джессика, поэтому я решился нарушить ваш покой,– он говорил точно завзятый льстец, притворяющийся страстным возлюбленным. Неужели и я бы не почувствовала этой фальши в его голосе раньше? Неужели и мне снова предстоит пытка общения с ним?

   В душе гнилой ягодой зрела тревога. Сердце подсказывало, что нужно просто сбежать из замка. Но мне хотелось узнать истину. Да и удастся ли мне просто так сбежать? Я же даже дороги в ближайшую деревню не знала.

  Разговор прекратился. Я слышала, как тихо скрипнула дверь. Нужно было вмешаться. Нужно было что-то сделать. Но я не могла. Я боялась, что испорчу всё и тем самым сразу себя выдам. Шли долгие минуты, я сидела возле двери, покусывая губы от злости и переживаний.

  Наконец дверь, скрипя, открылась и тут же закрылась. Я не услышала шагов в противоположном направлении. Неужели он пошёл к Милдред? Не знаю. Но я не могла больше терпеть, поэтому вышла из комнаты и прокралась в покои Джессики. Коснулась ручки двери, сразу ощутив её неестественный холод. Я вошла внутрь. Было темно, и только свет из окна чуток разгонял сумрак.

  -Джессика?– я спросила, не узнавая собственного писклявого голоса. Ответа не было.

   Я зажмурилась, чтобы глаза привыкли к слабому освещению. Затем позвала её ещё раз и сделала шаг вперёд и, споткнувшись, чуть не закричала. Джессика лежала на полу. Она была холодна как лёд. Кожу девушки покрывал иней. Моя подруга не дышала.

  Я не знала что делать. Ноги задрожали, и я села возле её тела и зарыдала, не в силах отпустись руку подруги.

  Что же делать? Что же мне теперь делать? Паника душила, как питон, сжимающий грудь и с каждым вдохом всё сильнее стискивала рёбра. Я ещё никогда не была так расстроена и опустошена. Собственные слёзы на вкус были горькие и солёные одновременно. Моё сердце так сильно сжалось в груди, что казалось, оно вот-вот разобьется от боли и горя.

  Не знаю, сколько я просидела в комнате Джессики. Может быть, всего лишь пару минут. Может быть несколько часов. Я услышала за дверью шаги и вовремя шмыгнула под кровать. Радуясь, что достаточно стройная чтобы туда протиснуться и замереть, наблюдая в тонкую щёлочку из под края покрывала, почти касающегося пола.

  -Подготовьте её,– с важным видом сказала самая высокая служанка графа и ушла. Две служанки, оставшиеся в комнате поставили канделябр со свечёй на пол и стали раздевать Джессику, до одной полупрозрачной сорочки, такой же, как и у меня. Я отчетлива, видела, как проступают рёбра на её животе. Как выпирают острые локти и ключицы.

  Затем служанки достали из принесённого с собой ларца, отрез кружева и стали закручивать туда Милдред, пока не скрутили её в тугой рулон, точно девушка была какой то ковровой дорожкой. Зачем они так жестоко поступали с ней?

   Я сжимала пальцы, чувствуя, как болезненно впиваются мои ногти в ладони.

  Вскоре служанки вынесли Джессику из комнаты, с лёгкостью подняв с пола, точно куль с мукой. Я тихонько вышла вслед за ними, прокралась в свою комнату и подперла дверь изнутри стулом.

  Нужно было срочно поговорить с Милдред. Но как? Как я должна была сделать это, чёрт возьми?

   Я заснула, прислонившись к двери, только стянув с кровати одеяло, наверное, полночи раздумывала, пока сон не сморил меня. Поэтому и встала по утру с затёкшим телом и шеей. За окном было темно. Всё-таки привычка к раннему подъёму спасла меня.

  Я забрала кувшин с чаем и завтрак, который ежедневно ожидал меня за дверью. Мороженное. Я уже не мола на него смотреть.

   Одевшись и собравшись, я покинула комнату и направилась в рабочий кабинет. Но в коридоре столкнулась со служанками графа. Они сказали мне, что сегодня занятия отменены и что нам позволено целый день провести в деревне.

  Оповестив меня служанки, точно заговорщицы снисходительно улыбнулись. Нет, всё это было не спроста. Затем служанки сказали мне собрать вещи и ожидать внизу, когда кучер подготовит карету.

  Я обратила внимание, что все три служанки сегодня были ещё бледнее обычного и даже губы женщин казались серыми, будто их лица, как засохшие цветы утратили краски. Вопрос ужом завертелся у меня на языке, но я стерпела, пересилив себя, с трудом не задала его, едва сохраняя бесстрастное выражение на лице, сделала вид, что направилась в свои покои, сама же зашла в комнату Джессики и была поражена. Её вещей в комнате не было. Ни единой поделки не красовалось на полках, сундук с вещами был пуст. Пустовал и шкаф с её одеждой. Окошко снова оказалось распахнуто, словно холодный воздух должен был выдворить вон из комнаты даже её запах.

  Мне стало так грустно, что слёзы подкатили к глазам. Я сглотнула. Вспомнила её улыбающейся от предвкушения новой жизни тогда на балу. Я и сама тогда была такой. Такой же радостной и глупой. Наивной. Я была слепа к правде. А правда оказалась страшна.

  Но всё равно я должна была узнать все, что здесь происходит. " – Ты будешь отомщена Джессика, чего бы мне это ни стоило "клянусь!– зареклась я.

   Я собрала свои вещи, избавилась от чая и мороженного в отхожем месте и взяла из сундуков все, что можно продать, все свои любимые поделки и редкости и решила поговорить с жителями деревни. Деньги должны были развязать языки даже самых недружелюбных жителей.

  Милдред стояла внизу и даже издали я увидела, что она выглядит очень плохо. Серая, без привычного румянца и тонкая как тростинка. Она постоянно зевала. На меня Милдред не обращала внимание, точно не замечала.

   Встретившись с ней взглядом, я сознала, что она едва ли понимает, что происходит, поэтому и ведёт себя очень странно, точно во сне. К моему ужасу три служанки графа поспешили усесться в карету вместе с нами.

  Милдред едва карета тронулась, как задремала, прижимая к груди сундучок и фляжку, в которой я не удивилась бы, что там налит этот проклятый мятный чай. Служанки молчали, сверлив нас с Милдред своими пристальными взглядами. Затем как ни в чём не бывало, отводили глаза и порой перешёптывались.

  Мы ехали очень долго – и я как могла, запоминала дорогу, каждый поворот, хотя когда кучер оборачивался, то притворялась что вышиваю, или дремлю. Наконец окончательно рассвело.

  Мы съехали с горы – и было видно, что вокруг становилось всё меньше снега. Здесь воздух ощутимо теплел. В кустарнике пели птицы. Как же я соскучилась по их жизнерадостному щебетанию.

  Вскоре ели, и высокие сосны сменились маленькими пятачками полян, постепенно хвойные деревья уступали место берёзами и кустарнику. Неожиданно я разглядела небольшой ручей, возле которого расположились на водопой олени. И вот – сам собой лес закончился, дальше потянулась длинная колдобистая колея, вокруг которой были одни заросшие бурьяном и низким кустарником холмы и покрытые снегом поля.

  Я вздохнула, потому что очень хотелось, есть и желудок то и дело раскатисто урчал. Тогда служанки хмурились и недобро посматривали на меня. От их колючих взглядов мне становилось не по себе. Увы, Милдред всё ещё не просыпалась

  Наконец-то мы подъехали к деревне и по настоянию служанок, Милдред осталась в карете. Она мило мне улыбнулась. Глаза девушки были тусклыми, как немытые окна в заброшенном доме.

  Мне хотелось растормошить её, даже ущипнуть, что я незаметно и сделала, но Милдред будто и не чувствовала боли.

  Кучер остановился возле моста, съехал на обочину и, указав мне рукой на деревню, сказал, что будет ожидать меня здесь. Служанки заговорщицки стояли с ним рядом и снова перешептывались. Я собиралась покинуть карету, как одна из служанок вытащила из своей сумочки бутылку и сказала:

  -Вот держи. Ты же свой чай в дорогу не взяла, потому что забыла, да?!– с едва ощутимой издёвкой произнесла она наградила меня странным взглядом. Я мило улыбнулась, кивнула и потупила глаза, поблагодарила ее – и, открыв бутылку, сделала вид, что отпила глоток чая. Это её успокоило. Женщина отвернулась и стала переговариваться с кучером и другими служанками, а я наконец-то направилась в деревню.

   Деревня здесь была до ужаса маленькая. Я насчитала всего десяток домиков. Проходящие люди сторонились меня, точно я какая-то чумная. Я шла от дома к дому. Владельцы лавок закрывали двери перед моим носом. Мне не удалось ни поговорить, ни продать что-то из своих вещей. Я была в полном отчаянии. Осмотревшись, я решила податься к заскорузлой и пригнутой к земле хижине, с проржавевшей вывеской флюгером – харчевне «красный петух».

  Я зашла внутрь, для этого мне пришлось пригнуться. Внутри было почти пусто. Несколько бородатых мужчин цедили с больших кружек местное пойло. За барной стойкой стояла толстуха с длинной косой, достающей ей до поясницы. Она полировала деревянную стойку сальной тряпкой.

  Я направилась к ней, сразу же приковав к себе внимание бородачей. Кто-то крякнул. Кто-то загоготал, мои уши загорелись, я поняла, что нелестное словцо было брошено в мой адрес. Возле очага стояли двое. Со спины было не видно лиц. Один в меховой куртке держал в руках упитанную связку кроликов. Второй что-то бубнил, явно пытаясь снизить цену, при этом помешивая что-то в котле над очагом черпаком. Судя по доносившемуся ко мне запаху – гороховую похлёбку. Желудок предательски заурчал и рот наполнился слюной. Я достала из кармана нитку жемчужных бус, единственное украшение, что у меня было. Розовый жемчуг, красиво переливался в свете свечей и керосиновых ламп. Я показала его женщине за стойкой.

  -Я хочу, есть, и отдам его вам за еду и кусок хлеба,– отчаянно сказала я, и уже было положила жемчуг на стойку. Глаза женщины блеснули, она явно уже мысленно примеряла на себе бусы. Она кивнула.

  -Спрячь,– сказал мне парень в добротной меховой куртке. Женщина за стойкой надулась.

  -Принеси похлёбки, хлеба и сыра, а также яблочного сидра,– старая кошёлка и положил на стол серебреную монету.– Этого тебе хватит.

  – Ты,– сказала я, рассмотрев лицо парня вблизи. Он улыбнулся, видимо уже давно узнал меня, да и одежда меня выдавала.

  Он расстегнул куртку и вытащил из под жилетки висящий на шее медальон и протянул мне.

  -Узнаёшь?– спросил он, выгибая бровь. Его чёрные глаза блестели. Он смотрел прямо, и в его взгляде я не увидела ни тени хитрости, или подвоха. Я взяла медальон, раскрыла и не сдержала глубокий, тяжёлый вдох:

  -Откуда он у тебя?– уставилась я в лицо собственной матери. Её молодое, почти забытое мною лицо смотрело на меня с медальона и улыбалось.

  Он вздохнул. И потащил меня к столику у стены. У очага уже не было второго мужчины, видимо парень продал таки ему своих кроликов.

  Я села за стол и уставилась на его лицо. Он начал говорить.

  – Раньше всё считали, что она тронулась от горя умом. Она бродила по домам, всё спрашивала о своей дочурке Эмбер. Говорила что у её дочери глаза такие же янтарные как у неё самой. В деревнях в графстве часто похищали и похищают детей. Никто не мог ей помочь, да и не собирался. А она всё искала и искала дочь, сбиваясь с ног. Сестру моего лучшего друга тоже украли, когда мы были совсем мелкими. Его отец совсем извёлся, но не рискнул, ради жены и остальных отпрысков, как и многие другие мужчины в деревне, бросить открытый вызов Мистрис. Мы с другом в детстве пообещали себе, что когда вырастем, то найдём его сестру и положим этому беспределу конец, но вскоре мой друг уехал и наши пути разошлись. А я так и не выполнил своё обещание.– Он тяжело вздохнул и выждал паузу, пристально глядя на меня. Я не знала что сказать. Просто оторопела от услышанного.

  -Пару лет назад я в очередной раз столкнулся с твоей матерью в одной деревеньке. Продал ей своих кроликов и косулю. Она всё ещё красивая женщина, хотя её волосы уже тронула седина. Твоя мать– белошвейка, очень нелюдимая, но добрая, помогает бедным: по праздникам печёт хлеб и кормит всех страждущих. Таких бескорыстных и щедрых людей как она, я никогда ещё не встречал. Не знаю, почему она тогда дала мне свой медальон. Может потому что я охотник, и бываю даже в самых дальних уголках графства?– задумчиво оборонил парнишка.

  Я быстро ела похлёбку, наслаждаясь её простотой и густотой. А какой вкусный был хлеб. Просто пальчики оближешь. Он пил яблочный сидр и порой смотрел на меня чуток снисходительно, хотя с виду вряд ли был на много старше меня. Широкоплечий и высокий парень выглядел сильным.

  -Помоги мне, прошу,– отчаянно сказала я.– Я отдам тебе все свои вышивки. Их можно выгодно продать. У тебя будет много золота,– я посмотрела в его глаза с надеждой.

  – Моя подруга у них. Граф никуда не выпускает нас из замка. Приезд сюда просто случайность. Он опаивает нас, и я только чудом не утратила всех воспоминаний.

  -В замок трудно попасть, а ещё труднее оттуда выбраться. Если хочешь, то я могу увезти тебя сейчас. Твоя мать мне заплатит.

  Я замотала головой. Я не могла бросить Милдред.

  – Прошу тебя помоги. Я не знаю, что они затевают. Но когда приехал граф, то моя подруга Джессика умерла,– с жаром выпалила я, чувствуя на глазах слёзы.

  Я доела похлёбку и тут услышала, как кто-то громко произносит моё имя. Дверь распахнулась, и в таверне стало холодно. Наш кучер зашёл внутрь и он больше не выглядел маленьким и тщедушным. Мужская тень на стене была в два раза выше его самого. Разом прекратились все разговоры. Женщина за стойкой исчезла. Огонь в очаге потух.

  -Эмбер, Эмбер, кто знал, что ты будешь так плохо себя вести?– он покачал головой и протянул руку. Я задрожала, но он поймал мой взгляд – и я помимо воли встала и направилась к нему. Взяла за протянутую руку, лишь единожды бросив умоляющий взгляд в сторону паренька.

  Он оставил в сторону сидр. Он колебался, явно прикидывая свои шансы. Затем паренёк посмотрел на меня и что-то прошептал. Я по движению губ поняла, что он сказал: я найду тебя – и в сердце закралась робкая надежда.

  Руки кучера на моих плечах были тяжёлыми и холодными. Я видела в его глазах едва скрываемую злость. Мои дела были плохи. Очень плохи. Вот ты себя и выдала Эмбер, вот так и попалась, в такую простую ловушку, девочка. Чтож, пусть так, но я ещё не сдалась.

   В карете Милдред спала. Вряд ли она за день покидала её. Две служанки тоже сидели внутри, ожидая пока я усядусь на сиденье, чтобы потом усмехнуться и одарить меня самодовольным взглядом. Их глаза ярко блестели, точно они уже предвкушали мою расправу.

  Одну лошадь из кареты распрягли – и она должна была тащить закрытую повозку, которая, судя по визгу и хрюканью, была заполнена поросятами.

  Третья служанка зашла в карету и наотмашь ударила меня по лицу. От холодной ладони женщины мою кожу будто обожгло огнём.

  -Я всегда подозревала тебя негодница, ты ведь очень импульсивная, – жёстко ухмыльнулась она.– Не знаю, что граф в тебе рассмотрел такого, а? – Она схватила мой подбородок и крепко сжала пальцами.

  -Чтож, сегодня, ты за всё поплатишься сполна, на собственной шкуре узнаешь , что значит быть у графа в немилости! – Сонная Милдред что-то промычала во сне, и неожиданно проснулась, захлопав ресницами.

  Служанка отпустила мой подбородок и приторно сладко ей улыбнулась, другие служанки захлопотали над девушкой точно курицы наседки, расспрашивая о самочувствии.

   Одна из них открыла дорожную флягу и с заботливым видом вручила Милдред и дождалась, пока она сделает хороший глоток мятного чая, затем забрала флягу обратно. Моя бутылка с чаем была пуста. Я вылила её возле деревьев.

  Увидев, что я не пью свой чай, служанки точно коршуны уставились на меня и поджав свои бесцветные губы, что-то прошептали.

  Милдред достала своё рукоделие и снова не обращая внимание, ни на меня, ни на служанок усердно принялась вышивать.

   Кони мчали в гору. Светила полная луна и воздух с каждой пройденной милей всё больше холодал. Я сидела как на иголках всю дорогу. Я злилась на них, злилась на себя. То и дело сжимала в пальцах свою шаль, скручивая ее и теребя, словно этим успокаивая себя. Я больше не смотрела служанкам в глаза, отворачивалась в окно.

   Мы на огромной скорости подъезжали всё ближе к замку – и окошко в карете совсем заиндевело. Вскоре пересекли мост, заехали в ворота и оказались во дворе замка. С неохотой и страхом в душе я первой вышла из кареты.

  Я сильно удивилась, когда увидела, что во дворе замка стоит карета мистрис Винтер. Серебристая и блестящая, как и её извечные платья и волосы. Белые скакуны поглядывали на нас красными глазами, переминаясь с ноги на ногу, точно в нетерпении отправиться в путь.

  Пару минут я была предоставлена самой себе и просто стояла и смотрела по сторонам.

  Милдред бережно вынес кучер. Самыми последними из кареты вышли служанки. Неожиданно я поймала взгляд Мистрис выходящей из замка в сопровождении парадно одетого графа. Одна из служанок быстро подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Выражение его лица точно окаменело на глазах, граф посмотрел на меня презренно, как на букашку. Губы мужчины сжались в тонкую линию.

  Мистрис Винтер собственнически взяла его за руку и повела к своей карете. Он кивнул своей служанке и что-то сказал, точно выплюнул. Тут же две служанки окружили меня и взяли под ручки и потащили прочь от парадного входа, к задворкам, в сторону кухни и подвала.

   Хватка женщин была стальная. Холод от их пальцев кусал мою кожу. Мне было больно и очень страшно, когда меня спустили как куль с мукой в подвал с сундуками с кружевом и захлопнули за собой дверь.

   Темнота удручала, а от обуявшего меня страха я не знала, что делать дальше. Как скоро со мной разберётся граф, или он просто решил меня заморозить? Паника нахлынула точно морской прибой, мешая здраво мыслить.

   Я стучала в дверь. Я пыталась позвать на помощь, но мой голос тонул в каменных стенах. Здесь было тихо, как в склепе. Я всхлипнула, сев в угол – и сжавшись в комочек, обхватила руками колени, чтобы согреться. И тут я услышала шорох, как будто бы кто-то скребётся со всем рядом со мной. Оглянулась и ничего не увидела.

  Неожиданно я вспомнила про маленькую дверь в каменной стене, которую я видела днём. Ещё ведь не совсем стемнело? Потрудившись, я открыла ставни в подвале и заиндевевшего пола, коснулся свет заходящего солнца, заискрил тысячей блесток, ласково осветил стену.

  Та самая маленькая дверь была в двух шагах от меня. Я с лёгкостью, как и прежде, открыла ее.

  Лаз внутри был круглый и белый как нора крота только намного больше. Снег вокруг лежал необычайно мягкий и хрусткий. Я поползла в надежде отыскать выход из подвала. Из-за снежной белизны лаз казался мне бесконечным и несколько раз петлял, а потом и вовсе оборвался, выбросив меня вниз.

  То место, куда я попало напоминало пещеру, если бы её вырубили во льду. Только снег здесь был какой-то неправильный, рассыпался в руках и едва ли таял.

  В пещере было светло. Свет исходил от стен, светился и сам снег. Я огляделась. Пещера была округлой и приплюснутой сверху. С виду здесь было пусто. И зачем я пришла сюда? Глупость.

  Я обследовала всю пещеру и хотела уже выбираться оттуда, как за что-то зацепилась ногой и упала. Руки зарылись в снег, и я ощутила под ладонями что-то волокнистое, что-то твёрдое. Я начала копать. Снег рассыпался в моих руках.

  Вскоре я зацепилась за что-то и потянула его, откинув в сторону. То, что раньше было снегом, в моих руках обратилось в отрез кружевной ткани, точно такой же какие хранились в сундуках. А под тканью под тонкой коркой льда виднелись бледные женские лица, с мертвенным оттенком синевы. Меня затрясло от ужаса. Я стала собирать снег, подцеплять мёрзлую ткань и снимать её, отодвигая в сторону.

   Внизу под моими ногами плотно одно к одному впритык находились тела. Их было так много. Так пугающе много. Я вздохнула и замерла, внезапно натолкнувшись на лицо Джессики.

  -Джесс, что же с тобой сделали?– со всхлипом прошептала я и мельком бросила взгляд на кружевные полотна. Нижний отрез кружев, что соприкасался со снегом и сам уже снова превратился в рассыпчатый снег.

  Нужно было срочно уходить отсюда. Собрав всю волю в кулак, я накрыла кружевом погребённые здесь лица – и через пару секунд все в этой пещере стало как прежде. Подтянувшись, я снова забралась в белоснежную трубу лаза и поползла к выходу. И как раз вовремя села на пол, отряхнув снег с подола платья. Дверь в подвал открылась, и ко мне зашёл сам граф.

  – Красавица Эмбер, ты так сильно разочаровала меня. – На его скулах красовался лёгкий румянец. Граф выглядел превосходно в своём синем костюме, оттеняющим его глаза и в высоких белых сапогах чуть выше колена. Он был такой красивый, как принц из сказки. Я молчала и разглядывала его. Что мне было сказать? А вот он за словами никогда в карман не лез.

  -Ах, Эмбер тебе оставалось совсем немного. Ну почему ты перестала пить чай, как другие. Почему ты оказалась такой любопытной. Может, кто надоумил тебя, а?– задал он вопрос и присел на корточки, чтобы оказаться вровень со мной.

  – О, я слышу, как урчит твой живот, а ведь так быть не должно. Ты снова набрала вес. Значит, пока меня не было, ты ела, что-то кроме положенного?– Я молчала. Фига два я тебе, что скажу высокомерный ублюдок.

  -Молчишь, но я всё равно всё узнаю, моя красавица. А знаешь, я ведь привёз тебе красное платье, как и обещал. Завтра здесь будет бал. И ты будешь снова танцевать со мной. А потом,– загадочно оборонил он и снова посмотрел мне в глаза. От его взгляда мне стало не по себе. Так смотрит голодный кот на кувшин сметаны. Он коснулся моей щеки и резко встал.

  -Обещай, что будешь себя хорошо вести. Снова будешь пить чай, и я так и быть прощу тебя, и позволю отдохнуть в мягкой постельке.

   Я покачала головой. Его присутствие лишало сил. Слабость накатывала волнами.

  -Соглашайся Эмбер, зачем противиться?! – Я снова покачала головой. С трудом, я решительно выдавила из себя, чёткое и однозначное:

   -Нет, – и прямо посмотрела на него.

   Он топнул ногой, как капризный мальчишка, что я от неожиданности чуть не пырскнула со смеху.

  – Ты пожалеешь об этом Эмбер, сильно пожалеешь,– сказал он и пулей вылетел из подвала.

   Я улыбнулась. Всё-таки это была победа. Я закуталась поплотнее в шаль и сидя на полу, попыталась заснуть. Дверь за спиной исчезла, как только солнце село.

  Утром пришли две служанки и молча вывели меня из подвала, сопроводили в комнату с ванной. Я притворялась очень слабой и еле переставляла ноги, хотя голова у меня действительно кружилась от голода и жажды.

   Я решила бежать при первой возможности. Только вот бы Милдред увести за собой. Но как бы это мне осуществить?

   На столике возле ванны стоял кувшин с чаем. Служанки помогли мне раздеться и залезть в ванну. Чуть тёплая вода сулила те ещё удовольствия. Я зевнула и сделала вид, что совсем засыпаю. Они налили мне чаю, я отпила глоток, а когда они отвернулись, то выплюнула всё в воду, туда же вылила весь чай из чашки. Сама взяла в руки губку и стала усердно её намыливать, чтобы пузырьками пены скрыть позеленевшую воду.

  Вошла третья служанка. Её губы сегодня были как никогда красны, точно она наелась клубники. Она наградила меня презрительным взглядом, что-то шепнула своим подружкам и перевела взгляд на пустую чашку, затем посмотрела на меня. Нахмурившись, она подошла ближе ко мне.

  -Вижу, что ты снова ведёшь себя хорошо. Граф ведь умеет убеждать, не так ли? – Она хлопнула в ладоши и дала указания служанкам.

  – У нас полно работы, поэтому так и быть мойся самостоятельно, – она скупо улыбнулась.– Затем высушишь волосы у камина и получишь свою порцию мороженного. Её длинные юбки зашуршали по полу. Она увела за собой обеих служанок. Щёлкнул дверной замок. Я вздохнула. И отбросила в сторону губку. Вытерлась и быстро оделась. Окно открылось легко. Холодный воздух дохнул в лицо, роем снежинок.

  Недолго думая я залезла на подоконник и, придерживаясь за раму, выбралась на тонкий в ширину ступни карниз. Стараясь не смотреть вниз, я стала медленно продвигаться к арке, чтобы там спуститься по парапету и выбраться в южное крыло.

  Голова кружилась. Несколько раз я думала, что не удержусь и упаду, но, закусив губу, мысленно приободряла себя, тем самым снова обретала равновесие и уверенность. Вскоре, я спустилась на балюстраду и оказалась в коридоре арки. Удача была на моей стороне и, придерживаясь тёмных углов, закоулков и лестниц, которыми часто пользовались слуги, я оказалась на кухне.

  Там во всю кипела работа. Повара взбивали сливки, готовили смеси для тортов и мороженного. Они были так сильно заняты, что им было совсем не до меня, поэтому мне удалось наполнить желудок. Я пряталась под столами и в углах за шкафчиками с посудой, чтобы не приковывать к себе внимание. По-быстрому юркая между столами с продуктами я отломала горбушку хлеба, сыра, отрезала копчёной дичи, налила себе стакан молока и быстро затаилась в тёмной кладовке, среди ветоши, метёлок и вёдер.

  Моя стакан чуть не вывалился из рук, когда в кладовку заглянула женщина, но она улыбнулась и я узнала служанку, предупредившей меня о чае. За её спиной снова маячил кучерявый мальчик.

  -Что ты здесь делаешь Эмбер?– удивилась она.

  -Помоги мне,– прошептала я. Она взволнованно посмотрела на меня.

  -Мне нужна простая одежда. Для меня и подруги.

  -Ох, девочка,– сказала она. – Глупая это затея, мисс. – Она побледнела, добавив.

  -Ведь если тебя поймают, то это верная смерть.

  – Я отдам тебе всю свою вышивку, все свои поделки. В городе продашь, разбогатеешь и сможешь уйти отсюда. – Я умоляюще посмотрела на неё. Служанка нахмурилась, и по её лицу было видно, что она раздумывает. «Тильда, куда ты запропастилась»! услышали мы гневный окрик с кухни. Том дёрнул свою мать за подол коричневой юбки. Оглянувшись на дверь кладовой, она снова посмотрела на меня и тихо сказала:

  – Жди меня сегодня в полночь, я постараюсь что-нибудь придумать!– Обнадёжив меня, служанка ушла.

  Я подождала пару секунд и тоже вышла из кладовой. Прокралась по коридору в комнату Милдред. Девушка была наряжена как кукла и сидела на стуле. Вышивка лежала у неё на коленях. Меня она словно и не заметила.

  Я хотела подойти к Милдред поближе и попытаться достучаться до неё. Хотела сказать, чтобы она бросила своё проклятое вышивание. Дверь открылась без стука и всё что я могла сделать – это юркнуть за штору и затаиться.

  -Моя прелестница ты всё трудишься,– в комнату зашёл граф и обворожительно улыбнулся. От его слов по щёчкам Милдред разлился лёгкий румянец. Она наклонила голову, сильно смутившись. Граф выхватил её рукоделие и отложил в сторону. Затем поцеловал её руку и неожиданно прикоснулся к лицу Милдред и сказал:

  -Мой цветочек ты разрешишь мне поцеловать тебя. Я так скучал,– его голос сочился лестью, патокой и притворством. Фу, Милли, неужели ты не видишь, не понимаешь! Он же...

  Я замерла. Она глупышка кивнула. Граф наклонился и поцеловал её в губы, лёгким мимолётным поцелуем. Милдред вздохнула и сразу обмякла. Румянец на её щёчках поблек и словно переместился на его ужасно бледную кожу, окрасив её красками жизни. Озноб волной прокатился по моему позвоночнику. Волосы на голове зашевелились.

   Я закрыла себе рот рукой, а слёзы подступили к глазам. Чудовище в облике графа Фроста убивало ее. О, нет. Бессилие разрывало меня на части, просто душило. Сердце в груди стучало как бешеное. Я не могла этого видеть. Я продолжала смотреть. Он оторвался от её губ, бережно усадил Милдред на стул, прислоняя к спинке, чтобы она не упала.

  -Ещё чуть-чуть и ты погрузишься в сон, затем переродишься и станешь одной из нас, милая. – Сказал граф, и прикрыв веки девушки ладонью, вышел из комнаты.

  Чудовище. Чудовище. Неужели и меня ожидает подобная участь?

   Я теряла уже вторую подругу и ничего не могла поделать. Я должна убить его. Я должна была спасти Милдред.

  «-Как»?– снова и снова я задавалась этим вопросом. Затем я потрогала пульс на горле Милдред. Её кожа была чуть тёплая. Пульс слабый. Жива, пока ещё жива. Но, в таком состоянии я не смогла бы её вытащить даже при всём желании. Нужен был план. Тильда. Служанка. На неё вся надежда. Я расскажу ей все без утайки и положусь на высшие силы.

   Снова рискуя, я выбралась из комнаты Милдред через окно. Затем прокралась к арке и вскарабкалась по парапету, перешагнув на карниз ведущий в оставленную комнату в северном крыле.

  Вода в ванне полностью остыла. Я успела сделать вид, что сушу волосы, перед затухающим камином, предварительно распустив их и взяв в руки полотенце.

  Наверное, удача любит отважных и смелых. Никогда раньше я не замечала в себе этих качеств, так что же сейчас на меня нашло? В одночасье после пережитого я стала другой, решительной и – эта перемена мне в себе нравилась. А может быть, я такой всегда и была,

   просто об этом не догадывалась?

  Всё равно в моей душе бушевала сумятица, и только чуда, настоящего чуда мне не хватало.

  Две служанки пришли внезапно, тихие точно хищные крысы и принесли мне порцию мороженного и ещё один кувшин чая. Внимательно посмотрели на меня, точно проверяли. Благо, что я удосужилась вылить чай в ванну и смылить пол мыла, что вода помутнела, и ничего не было заметно.

  Новая незнакомая мне служанка принесла в матерчатом чехле платье. Затем она притащила зеркало.

  Я мило улыбнулась всем им и потупила глазки, точно снова, стала как прежде, кроткая и послушная. Кажется, сработало! Они поднесли мне креманку с мороженым.

  Я съела пару ложечек. Налили чай, который я пить не стала, просто сделала вид, что касаюсь губами чашки.

   Вместе служанки раскрыли чехол и развернули платье. Оно было алым, как рдеющие цветы мака. Я вздрогнула, вспомнив, что граф обещал нарядить меня в красные цвета.

  Служанки помогли мне переодеться, заплели и уложили мои волосы, нарумянили меня и накрасили губы. Надели красивое нижнее бельё. Тонкое и кружевное. Даже чулки были ажурные точно паутинка. Туфельки на каблучке были мне как раз по ноге.

  А когда мне туго зашнуровали корсет, то подвели меня к зеркалу. Я выдохнула, не узнавая в этой точёной красавице из зеркального отражения – себя.

  -Граф будет доволен,– сказала третья служанка, внезапно появившаяся из-за моей спины. Как она вошла я не слышала.

  Я потупила взгляд, не хотела, чтобы она что-то заподозрила. Из всей этой однотипной бледной троицы, она казалась мне самой внимательной. Служанка открыла принесённую с собой шкатулку и застегнула мне на шее колье, прозрачные камушки которого складывались в диковинный узор из цветов и листьев. Колье было тяжёлым, холодным и роскошным. В свете свечей и кристаллов прозрачные камни переливались и искрились точно маленькие радуги.