Текст книги "Кружево (СИ)"

Автор книги: Ирэн Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

   Яркие платья, всевозможных цветов и расцветок красовались на бледнолицых дамах, как их роскошные меховые муфты, закрывающие руки и чудные норковые шубки на плечах. Дам, сопровождали высокие и элегантные, а также разодетые как франты мужчины, которые тоже не отличались завидным румянцем.

  Похоже, сюда приехали все титулованные гости со всего графства.

  От непривычных ярких красок нарядов и множества нахлынувших людей у меня буквально разбегались глаза.

  Я зевнула и поняла что замерзаю, поэтому решила всё-таки залезть в постель и вздремнуть, как увидела мужчину своей внешностью и уверенной походкой выделявшегося среди прочих приезжих.

   Он был в серебристом камзоле, отливающим стальным блеском на солнечном свету и тёмно-серых сапогах, заканчивающихся чуть выше колен и с непокрытой головой – и это не смотря на мороз. С очень светлыми, белесыми, как пух одуванчиков волосами достающими ему до плеч, которые почему то не растрёпывались на ходу, а ведь он стремительной походкой направлялся в замок.

  Его идеальная осанка и чёткие, но в то же время плавные движения приковывали мой взгляд – и вскоре я уже смогла разглядеть черты его лица, которое выделялось редкой утончённой красотой для мужчины. Вот только его красиво-очерченные, с капризным выражением на лице губы, портили всё впечатление. То и дело мужчина кривился в циничной ухмылке, словно затевал что-то недоброе.

  Наверное, почувствовав, что я смотрю на него, он поднял голову и глянул прямо в мою сторону. Резкий, хищный взгляд мужчины вызвал страх. Сердце ухнуло вниз. Ладони вспотели, холодок прошёл по спине, вызывая дрожь.

  Я стремительно присела на стул. Перевела дух и прикусила губу. Сердце в груди неистово бухало. Я вздохнула – и всё равно была уверена, что спрятаться не успела, и он меня видел.

   Затем, я улеглась в постель и накрылась с головой одеялом и долго не могла согреться. И вдруг, я неожиданно заснула, как если бы рухнула в тёмную прорубь.

  -Вставай Эмбер!– откуда-то издалека позвала Джессика и потрясла меня за плечо.

  -Мм, – простонала я не в силах выбраться из тёплого, дарившего ощущение безопасности одеяла.

  -Соня, давай вставай. Сейчас наши готовые платья принесут,– ласково сказала Милдред. Я открыла глаза и посмотрев в окно, поняла, что солнце уже зашло, а желтые кристаллы на стенах снова освещают комнату, ярко как днём.

  У нас троих были одинаковые идеально подогнанные по фигуре платья. Серебристые и мерцающие на свету, расшитые бисером, блёстками и маленькими, точно настоящими снежинками, искрящимися на подоле и нежно переливающиеся на свету в кружеве лифа.

   В широком и большом зеркале , которое принесли в комнату служанки, мы казались себе настоящими принцессами.

   В зеркале отражалась румяная и тонкокожая Милдред с изящным ртом и карими глазами, блестящими жизнью и добротой. Джессика, с её пшеничными кудряшками, красиво обрамляющими милое личико в форме сердечка. Они, как и я в одночасье изменились так сильно, что никто бы и не подумал что мы родом из крестьянских семей.

  -Ты просто красавица Эмбер,– восхищенно, без тени завести произнесла Милдред и помогла мне завязать за спиной пояс в виде изящного банта.

   В бальном зале творилось столпотворение. Стоило войти, как со всех сторон нас обступили гости. Осмотревшись, я заметила, что как ни странно большинство пришедших были женщинами. Дамы красовались в платьях лёгких пастельных цветов, начиная от белого, и заканчивая голубым.

  Интересно, почему на бал явилось так мало мужчин? Их легко можно было пересчитать по пальцам. Неужели прибывшие на бал дамы забыли дома своих супругов, сынов и прочих титулованных родственников?

  Многочисленные слуги в чёрных фраках, суетливо разносили подносы с бокалами и кувшинами, наполненными красным напитком. Который даже через толщу стекла выглядел густым, как томатный сок.

  Мы стояли у самой двери, ожидая торжественного появления Мистрис. И – вот, наконец, она вошла в бальный зал, её служанки сразу схватили нас за руки, и повели следом за госпожой.

  Тотчас заиграли фанфары, пока Мистрис шла через расступившуюся толпу и не уселась на трон. Оркестр заиграл вальс, тем самым, объявляя начало танцев.

  Мы стояли подле трона Мистрис, как верные собачки, с широко раскрытыми глазами разглядывая гостей и грандиозное торжество.

   Удивительно, но и до нас дошла танцевальная очередь. Все мужчины, что были на балу вскоре подошли к трону. Они кланялись мистрис и поочерёдно приглашали нас троих потанцевать.

  После второго танца, официально объявленного Мистрис Винтер, мне с девушками ни на минуту не довелось присесть ни на один из мягких стульев с изящной спиной, которые были расставлены в ряд подле стены, а также стояли парами возле столиков с напитками.

   Все дамы танцевали, и только мистрис сидела на троне, как королева и свысока поглядывала на всех. Интересно, почему она не танцевала?

   Красные напитки, гости расхватывали на лету – и странно было, что лакеи ни разу не поднесли к нам подносы и не предложили попробовать ни одного бокала с загадочным напитком.

  Вскоре уже шампанское искрилось в золотистых бокалах, которые принесли гостям слуги, а свет огромной люстры, на потолке, собранной из сотен разноцветных кристаллов ложился цветовыми бликами на наши платья, играя расшитыми на подоле и лифе блёстками.

   Я, Джессика и Милдред всё кружились и кружились, безостановочно танцуя, то и дело, принимая от наших партнёров комплименты.

  Вскоре я потеряла из виду Джессику и Милдред. Я запыхалась и с трудом отвечала на вопросы. Хотелось пить. Наконец резвый танец окончился, и подошедший слуга буквально всучил мне бокал с фруктовым напитком.

  -Спасибо, – сказала я, отпив глоток – и вдруг замерла, поймав прямой взгляд того самого, красивого мужчины. Его яркие губы на фоне белизны лица, невольно притягивали взгляд. Я молчала, пытаясь найти подходящие слова, чувствуя замешательство.

  -Потанцуем?– мужчина не спрашивал, а буквально схватил меня за руку и потащил в центр зала к толпе. Я растерялась всего на мгновение, и, по-видимому, ему не нужно было моё согласие. Потому что через секунду он умудрялся вести меня в танце и при этом задавать самые неподобающие вопросы.

  – Ты слишком юна для дебютантки, не так ли?– непозволительно долго он вглядывался в моё лицо. Шаг в танце. Пытаюсь не сбиться с ритма. Сожалею, что уроки танцев проводились слишком редко, чтобы действительно хорошо научиться танцевать.

  В толпе кружащихся пар, на неоднозначные вопросы вот так сразу не отвечают. А он и не ждёт моего ответа. Сам всё верно подмечает и констатирует.

  – Ты явно талантливая ученица, иначе Мистрис Винтер никогда бы не привела тебя сюда. Он выгнул широкую идеально очерченную бровь. Удивительно, что его брови и ресницы в отличие от белоснежных волос были черны как уголь.

  -У тебя красивые глаза и ты приятно пахнешь юная мисс! – Он наклонился надо мной, и я видела, как его ноздри раздулись. Его движения были легки и плавны, а в руках ощущалась недюжинная сила.

  В огромных зеркальных стенах я не раз ловила своё и его отражение. Мы странно смотрелись.

   Я в серебристом платье, невысокая с ярко выраженной тонкой талией, узкими плечами и широкими бёдрами. Черноволосая девушка со смуглой кожей и ярко-блестевшими от массы нахлынувших впечатлений янтарными глазами.

  Он же тонкий, высокий, очень изящный, для мужчины, со скрытой внутри стройного тела силой, но такой весь из себя надменный. Чего только стоили его наглые самоуверенные взгляды, которыми он то и дело посматривал на меня.

   Присмотревшись к нему, я инстинктивно почувствовала, что мужчина очень опасен, как бывает, опасна острая кромка льда, о которую легко можно поранить пальцы.

  -Серебристый цвет платья тебе не идёт,– задумчиво сказал он.– Если мне понравятся твои работы, то я наряжу тебя в красный бархат, шёлк и кружева. – Многозначительно добавил мужчина – и, наконец, танец закончился.

   Незнакомец галантно мне поклонился и мгновенно исчез в толпе, а брильянтовые снежинки в запонках на манжетах его рубашки ослепительно вспыхнули, точно заговорщицки подмигнули. И что бы это всё значило?

  Я наконец-то присела на пустующий стул. Взяла один бокал с верхушки горы поставленных друг на дружку бокалов с шампанским, и мгновенно его осушила. Меня снова знобило и мучило дурное предчувствие.

  Пусть наши имена оставались друг-другу не названы, я узнала его, и он точно видел меня тогда в окошке. Я была в этом уверена, как и в том, что мы ещё встретимся.

  – Ты такая счастливая, удосужилась внимания самого графа, – сказала Милдред, когда Мистрис Винтер повела своих гостей на выставку поделок своих учениц. Интересно, почему я этого не заметила?

  Мы следовали за ними, держась в самом конце толпы и честно сказать, не спешили их догонять.

  Возбуждённая событиями на балу Джессика всю дорогу делилась своими впечатлениями.

  – Мне сделали столько выгодной предложений, работать белошвейкой. Я даже не ожидала, что ученицы мистрис так сильно востребованы.

  – А мне пришлось танцевать сразу три танца с одним наглецом,– вздохнув, сказала я.

  -Ты шутишь?– воскликнули они одновременно, удивлённо вытаращив на меня глаза.

  -Нет, – озадаченно сказала я. Девушки шутливо толкнули меня, затем, взяв за руки, потащили к двери, заговорщицки шепча мне на ухо:

  -Эмбер, какая же ты всё-таки глупая. Мы всё видели. Тебе так повезло! Умудриться потанцевать с самим Графом Фростом, да ещё три танца к ряду.

  Я молчала, воды в рот набравши. Так вот оно что. Нехорошее предчувствие усиливалось.

  -Тебе все девчонки обзавидуются, как узнают, – хором сказали девушки и засмеялись.

  -Ну что ты хмуришься. Ну, ка быстренько улыбнись,– сказала Джессика. Милдред тут же скорчила забавную рожицу. Я невольно рассмеялась. Сразу полегчало.

  Всё-таки девушки такие замечательные. Они то мне ни капельки не завидовали. Жаль, что у нас было так мало свободного времени, чтобы по-настоящему подружиться. Учёба была тяжелой, и даже ежедневный тонизирующий мятный чай не спасал. Ночные посиделки Мистрис категорически запрещала. К тому же усталость брала своё, вставать нужно было рано, а спали мы и так, к сожалению слишком мало.

   От собственных размышлений что-то внутри в области моей груди болезненно укололо. И на глазах тотчас выступили слёзы. Не зря кухарка говорила, чтобы учиться у Мистрис каждой нужно платить свою цену. И ценой той был вовсе не дарованный сверху талант.

  Я сглотнула ком в горле и теперь уже сама стремительно потащила девушек догонять гостей.

  Гостям всё очень понравилось. Все поделки, начиная от салфеток, платков и скатертей, до гобеленов и ажурной вышивки на платьях для Мистрис, которые мы сделали безжалостно корпея на занятиях, не досыпая от основной работы.

  Мистрис Винтер как раз получала за наше старания от гостей уйму приятных слов и похвал, как её служанки подошли к нам и прошептали, что нам пора спать. Так для нас закончился бал.

   Следующий день мы провели с остальными ученицами, которые то и дело задавали вопросы, а потом нас перевели в другое крыло, где было ещё холоднее. Работы прибавилось. Сама Мистрис теперь обучала нас троих сплетать нити в сложный узор, а потом размачивать пряжу в специальной жидкости и оставлять на ночь в снегу. Таким образом, получалось дивное кружево.

  Мы сосредоточенно ткали узорчатое кружевное полотно. Вставали задолго до рассвета, и казалось, нашей работе не будет конца.

  Мы исхудали и совсем за короткую ночь не отдыхали. Милдред и Джессика часто перешептывались со мною, когда работали на прялке. Они были удручены и недоумевали от такой тяжёлой выпавшей нам доли. Было ли ради чего стараться?

  Но вот однажды когда мы совсем обессилели – и превратили в кружево всю пряжу, пришла Мистрис и сказала что время нашего ученичества, подошло к концу. «Вы усердно трудились, не покладая рук – и каждая из вас получит заслуженную награду». Тогда-то она и сказала:

  -Пришло вам время отправиться к графу.– Я почувствовала, как сердце в груди бухнуло вниз и обмерло.

  Мы собрали свою нехитрую поклажу, которую тут же слуги занесли в карету. Белые, как молоко кони с чёрными глазами ждали нас, пофыркивая от нетерпения размять ноги.

  Жаль, что нам не дали попрощаться с другими девушками. Даже с кухаркой я не попрощалась. И вообще я так давно её не видела. И почему я только сейчас вспомнила о ней? Во рту осталась противная сладость от мороженного с фруктами. Нашего нового, уж ставшего привычным завтрака.

  Я вспомнила о кухарке и кухне. Тотчас вспомнила запах свежеиспечённых булочек. Даже желудок заурчал. Я же мороженым и фруктами и редким куском белого, почти воздушного хлеба никогда не наедалась.

  Под порывом я попыталась спросить что-то у Джессики и Милдред, но слуги протянули нам в дорогу термос с мятным, едва тёплым чаем, который мы ещё чаще стали пить по указаниям Мистрис. Девушки отвинтили крышку и разлили чай в кружки, одну из которых протянули мне.

  Я так ничего и не спросила.

   Дорога была долгой. В пути мы почти не разговаривали. Я, Джессика и Милдред постоянно дремали. Тёмный лес из окошка то и дело сменялся белоснежными, убегающими в даль полями.

  Мы ехали по горной обледенелой дороге. Узкой и витой, точно серпантин. Но лошади не боялись. Они неслись вскачь почти галопом и изредка радостно ржали, точно птицы, выпущенные на свободу. Поэтому я и решила что белые лошади созданы специально для этих мест.

   Если замок Мистрис был огромным и величественным, то замок Графа превосходил его во всём в сотни раз. Ледяные стены. Толстые и неприступные они внушали трепет. Острые шпили башен уходящие в небеса и искрящиеся на солнце. Развевающийся на ветру флаг на центральной башне с белой кристальной снежинкой на голубом полотне. Массивные ворота находились за разводным мостом.

  Замок графа находился на неприступном участке скалы, и часть его сливалась с горной породой воедино. Здесь было намного холоднее, чем во владениях Мистрис. Прозрачный воздух казался живым, острым наполненным запахом хвои и стужи, что холодила нутро.

   За воротами располагалось множество хозяйственных построек, парк с ледяными фигурами всевозможных зверей и сотни, застывших во сне стражников в полном боевом облачении расставленных по периметру несли караул. Стражники графа не просто пугали, как стражники мистрис Винтер, своими размерами и бронёй, они внушали трепет.

  Нас проводили внутрь замка и каждую разметили в очень красивых комнатах, точно из волшебных снов. Светлая деревянная мебель, пастельные тона стен и ковров под ногами, высокие окна, кровати с баланхином. Гардеробная – и на этот раз настоящий камин, возле которого стояло кресло-качалка. Вот только в камине огонь едва тлел, и в комнате не смотря на богатое убранство, было прохладно.

  -Нравиться?– спросил Граф, незаметно зашедший в мою комнату. Я кивнула. Что я могла сказать? Мне действительно нравилось.

  -Теперь я буду лично учить каждую из вас ровно год. Общаться вам не следует. Если вы раньше дружили, то мне жаль, потому что теперь вы соперницы, не подруги.– В его словах не было и тени сожаления. Сказав всё это, граф насмешливо цокнул языком.

  – Ты похудела, янтарноглазая. Но мне так даже больше нравиться!– напоследок сказал граф и вышел за дверь, оставил меня в одиночестве.

  Мне стало холодно, настроение вмиг испортилось. Входная дверь оказалась заперта и я не смогла зайти к подругам, ни просто выйти в коридор, чтобы походить по замку, осмотреться и успокоиться.

   На столе стоял стакан с тем же мятным чаем. Я выпила его, хотя всегда ненавидела вкус мяты, но Мистрис говорила, что пить чай очень полезно для здоровья. А она ведь нам никогда не врала.

   Вскоре мы с девушками превратились в негласных врагов. Не знаю почему, но это было так. Мы так долго учились вместе, и только успели сблизиться и подружиться, но как только приехали в замок к графу Фросту, всё в одночасье изменилось.

   Мы мельком виделись в коридоре. Они отворачивались от меня. Глядели из подо лба и никогда не отвечали ни на одно из моих « приветствий».

  Казалось даже с друг дружкой они не разговаривали. Постепенно, я смирилась с таким положением вещей, да и честно сказать меня увлекла учёба. Граф разрешал мне читать, пусть это были только учебники по кройке и шитью в тяжёлых книжках с яркими последовательными рисунками. Читать мне нравилось, как нравилось работать с шерстью хрустальных ягнят. Прясть нити. Ткать на специальном ткацком станке удивительные ткани. Чистое, струящееся сквозь пальцы гладкое серебро шёлка. Кружево, холодное и искрящееся, как хрусталь на свету.

   Граф всегда вёл утренний урок сам. Я привыкла к его манере вести разговор. К его странным шуткам и подколкам. Хвалил он действительно редко. Но если уж хвалил, то улыбался и его взгляд приятно теплел.

  Порой он как-то странно поглядывал на меня – и иногда я не могла понять, что отражается в его глазах: то ли откровенное восхищение, то ли голод. Но чаще всего его взгляды пугали.

  Если граф это замечал, то всегда уходил из комнаты и прекращая урок.

   Два месяца я шила, вышивала и выполняла все его задания. Учёба полностью выматывала и лишала снов. Еда, тёплая постель, всё слилось для меня в одну круговерть – и в голове вместо мечтаний часто был какой-то туман. Я уже больше не замечала своих бывших подруг. Я не узнавала их. Для меня центром вселенной стал этот замок и учёба. Это было так важно. Как важной стала похвала и улыбка графа.

  Кажется, раньше он был мне неприятен? Странно, потому что сейчас я восхищалась им. Порой я даже есть не хотела, только пила мятный чай, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Не осознавая, что раньше вообще не любила вкус мяты.

  -Скоро, совсем скоро Эмбер, твоя учёба закончиться,– говорил граф, пристально глядя мне в глаза, при этом на его лице читалось неприкрытое предвкушение.

   Его настроение, все его чувства передавались и мне. Я ловила каждое слово графа. Запоминала все травы, все слова которые надо было произносить над кружевом, прежде чем положить его в сундук на хранение, чтобы ткань не потеряла своих свойств.

  Неожиданно ночь стала короче. В воздухе, словно дымкой висело ожидание перемен и возможно забытого тепла. Хотя, бывает ли весна в этих северных краях, где извечно правит свой бал стылый лёд и мороз?

  Граф изменился, выглядел неважно и с его лица полностью сошёл румянец. Как-то он сказал, что вскоре ему предстоит уехать. Он провёл несколько уроков и, сопроводив меня в библиотеку, где привычно напоил чаем, дал список книг, которые нужно было законспектировать и прочитать.

  А затем граф отвёл меня в огромную находящуюся в подвале кладовую и наказал проверять хранящиеся здесь кружева. Сказал переворачивать их, а которые потускнели и не испускают сияние выносить на ледник на ночь. Мне нужно было дождаться, когда луна на небосклоне станет круглая, как головка сыра, тогда следовало открыть маленькие, расположенные у потолка окошки, чтобы лунный свет касался лежащих в сундуках кружев.

   Наказав мне всё исполнить в точности, как он велел, граф уехал. А я уже с нетерпением предвкушала предстоящую работу.

   В моих покоях убирались такие же красивые, строгие и молчаливые служанки как в замке у Мистрис Винтер. Но когда уехал граф исчезли и они. А ещё здесь мои покои никто не запирал на ночь.

  Неожиданно в замке графа я за долгое время, впервые услышала голоса. Детский смех. Это привлекло меня как свет мотылька. Джессику и Милдред я не видела, да и честно сказать я вообще забыла про них. Лишь единожды я повстречала девушек по пути в комнату для занятий, но они глядели, словно сквозь меня, не узнавая меня – и всё закутывались в белые шали, точно постоянно мерзли. Девушки выглядели ужасно.

   Их измождённый бледный облик испугал меня, взволновал так сильно, что я заперлась в своих покоях и вышла только под вечер. Чтобы спуститься в подвал и проверить сундуки с кружевом.

  Как раз было полнолуние, и я открыла окна, наблюдая, как играет лунный свет на кружевах. Как они буквально впитывают его, смягчаются и оживают, становясь ярче.

  Тогда то я и познакомилась с мальчиком и его мамой. Пока меня не было, незнакомая служанка убиралась в моих покоях. Она затравленно пискнула, когда увидела меня и тотчас наклонила голову вниз, намереваясь уйти, но я остановила её, сказав:

   -Не бойтесь мисс, – служанка замерла на месте, и из-за её спины выглянул пухлощёкий зеленоглазый мальчик в ветхой рубашке и латаных штанах.

  -Как тебя зовут?– спросила я у мальчишки. Он посмотрел на мать, а затем на меня и было видно, что ему хочется назвать мне своё имя.

  – А ты любишь сказки?– внезапно спросила я и полезла в сундук, где под стопкой белья лежала позабытая книжка.

  -Я люблю сказки!– уверенно сказал мальчишка и вышел вперёд.

  -Можешь взять себе,– я протянула книжку мальчишке. Он посмотрел на мать. Женщина легонько кивнула. Мальчишка заграбастал книжку, спрятал за пазуху и выбежал из моей комнаты. Разволновавшись, я налила из кувшина в чашку стоявшего на столике возле зеркала мятного чая.

  -Не пейте этот чай мисс. Не пейте,– сказала служанка и забрала постельное белье, положив его в корзину.

  -Но почему?– я удивлённо спросила.

  -Чай плохой. Злое колдовство. Всё забудешь, всё-всё,– странными обрывочными фразами сказала служанка, покачала головой и отвела взгляд, затем взяла тюк с бельём и вышла из моих покоев. Её слова заронили тень сомнения, и чай мне сразу пить расхотелось. А вдруг она права и я действительно все забывала именно из-за мятного чая?

   Мне стало страшно. Я решила прогуляться на кухню и набрать в кувшин вместо чая простой воды. Вылив кувшин в отхожее место, мне сразу полегчало.

   Кухня была пуста – и, осмелев, я взяла себе кусочек сыра и хлеба. Смотри-ка ты, вот раз не выпила чай – и снова аппетит появился.

   Вернувшись в свои покои, я съела кусок хлеба с сыром, сразу ощутив прилив сил. Поэтому, передумав ложиться в постель, я решила навестить бывших подруг.

  В их комнаты было не достучаться. И сквозь узкую щель под дверью мне не удалось разглядеть света. Значит, девушки крепко спят, так спала бы и я, наверное, из-за этого проклятого чая, прогоняющего аппетит и вызывающего вечную слабость.

   Граф уехал, и все его слуги, куда то разбежались. Странно. Только спящие стражники стояли на своих местах, но мне не было до них дела.

   Из-за прилива сил я решила осмотреться. Ведь если мне всё время врали с чаем, значит ли это что всё остальное, сказанное Мистрис тоже было ложью? Что им в действительности от меня надо? Для чего меня здесь учат?

   Эти вопросы внезапно стали для меня очень важны. Поэтому первым делом я направилась в библиотеку. Остановившись возле стеллажей книг в толстых обложках, которые раньше как-то сами по себе проходили сквозь моё внимание.

  Итак, я мельком прошлась по названиям книг. « Зелья. Способы взаимодействия с шерстью хрустальных ягнят. Эффекты сохранения и преломления света. Навыки маскировки и усыпления».

  Хм, названия взывали к моему любопытству. Я взяла несколько книг с полки и решила принести их в свои покои, а остальные книги расставила более свободно, чтобы оставшиеся пустоты не бросались в глаза. Затем, поразмыслив, я добавила кое-где на полки книги из серии кройки и шитья, которые тоже были в кожаных обложках и с виду ничем от загадочных книг не отличались.

  К тому же книги по кройке и шитью мне всегда можно было уносить к себе в комнату. Так что если в библиотеке кто будет убираться, то ничего особенного в маленькой перестановке не заметит.

   Перед тем как лечь спать, я спрятала книги, в сундуке положив под кипу белья

   Утром проснулась со свежей головой и не стала, есть предложенный завтрак, ежедневно ожидающий меня на подносе за дверью. Мороженное с ягодами. Кувшин с чаем. Всё пошло в отхожее место.

   Осмелев, я прокралась на пустующую кухню, где из кладовки вытащила себе большой кусок сыра и вяленой дичи, отрезала хлеба и, покачав насос, налила себе в кувшин воды.

   Работалось сегодня легко. В два раза быстрее, чем обычно. Закончив пораньше, я наведалась в комнаты подружек. Но они оказались заперты.

   Пройдясь по гулким коридорам замка, я мельком видела служанку и её сына Она драила полы щёткой. Сын вытирал пыль с перил. Затем я направилась в подвал, чтобы проверить кружево и положить новое, натканное за день в сундуки.

  -Привет,– на одной из лестниц по пути, сказал мне мальчик. – Спасибо за сказки, очень интересные – смутившись, он переминался с ноги на ногу.

  -Меня зовут Том,– сказал он и ещё больше покраснел, чем сразу стал напоминать мне пухлощёкого херувимчика.

  -Эмбер,– представилась я.

  – Вы избранница графа, как и те другие, тощие девушки, так сказала мне мама,– неожиданно добавил Том.

   Я хотела задать ему вопрос, но мальчишка уже убежал. Вздохнув, я направилась в подвал. Кружево было таким холодным, что пощипывало пальцы даже сквозь перчатки. Интересно, почему я не чувствовала такого сильного холода раньше?

   Разложив новое кружево по сундукам, я проверила остальные сундуки и окна. Дневной свет кружевам вредил. Так сказал Граф. Закрывая неплотно прикрытую створку окна, я заметила в углу подвала низкую дверь. Я была уверена, что раньше её не видела. Но я ведь всегда приходила ночью.

   Дверь была так мала, что словно была сделана для карлика. С виду крепкая, серая, как и каменные стены. Располагая свободным временем, я полюбопытствовала: интересно, что там внутри? Потянув за ручку, я поняла, что дверь не заперта. Стоило раскрыть дверь, как изнутри повеяло холодом, точно из ледника.

  Вниз уходили ступеньки покрытые инеем. Я закрыла дверь, чихнув. Решив одеться потеплее и посмотреть, что находится за ней в другой раз.

   Мне впервые за всю учёбу не хотелось идти в комнату с прялкой. Не хотелось ни прясть, ни мотать клубки, ни вышивать одинаковые зимние узоры, да совершенные, как на гербе графа: снежинки с острыми гранями.

  Решив позволить себе временную передышку, я направилась в свои покои и достала из сундука книги. Пролистала. Итак. Раздел. Зелья. Характеристика. Сонные зелья. Я бегло, но вместе с тем внимательно пробежалась глазами по строчкам. И так и есть. Мятный чай, давался нам всем не просто так. Он медленно погружал память в завесу теней. Мята была просто для отвода глаз, она перебивала горький привкус зелья. Также чай снижал аппетит, усиливая при этом способность к внушению.

   Я захлопнула книжку. Забытое чувство ярости вскипело в моей крови. Теперь зная это, мне нужно было выяснить всё остальное.

  Первым делом, избавилась от обеда: воздушного куска белого хлеба и холодного молочного суфле. Я поела кое-что из запасов. Доела кусок дичи, хлеб и тонкий ломтик сыра, впервые за долгое время, испытав удовольствие от вкуса пищи.

   Затем я решила снова направиться к своим подругам. В обед они должны были находиться в своих комнатах.

  Комната Джессики и Милдред находились в самом конце коридора. Дверь Милдред оказалась заперта, а вот дверь Джессики нет и я тихонько постучав, не дождавшись ответа, вошла внутрь. Румяная и всегда жизнерадостная Джессика спала в тонкой полупрозрачной ночнушке, полностью раскрывшись.

  В комнате было настежь открыто окно. Холод здесь посеребрил инеем стены и давно погасил камин.

  На деревянной пятиярусной полке лежали её поделки. Куча идеальных вышивок снежинок, зимних узоров на скатертях и салфетках.

  Джессика была такой тонкой, что казалась почти не живой и только её грудь медленно опадала и снова поднималась, тем самым, говоря, что она ещё дышит.

  -Джессика? – позвала ее, но не дождалась ответа. Я подошла к ней и дотронулась до холодной руки, позвала чуть громче и так и не смогла добудиться её. Как жаль. Я опасалась за неё.

   Сколько она так ещё в таком состоянии продержится? Джессика же замёрзнет. Я закрыла окно, накрыла её и вышла из спальни, очень расстроенной, решив впредь придерживаться своего расписания, чтобы ни у кого из присутствующих в замке, будь то старые либо приходящие слуги не возникло никаких подозрений.

   Но, судя по пустым коридорам, по холодной кухне и запертой на замок конюшне и воротам, мне можно было ничего из этого не опасаться. Похоже, в замке никого не было. Я проверила свой список заданий и спустилась в комнату с прялкой, где уже без прежнего дикого энтузиазма корпела за нитками из шерсти хрустальных ягнят, то и дело, подгоняя себя, чтобы не выбиться из графика. Потому что, судя по работам Джессики, она уже чуток опередила меня. Вот что значит сила внушения. И проклятый зелёный чай.

   Но я быстро нагнала подругу, потому что привычная слабость от голода не угнетала меня. А ещё мне очень хотелось поскорее прочитать остальные книги.

  Вечером в подвале сильно похолодало, хотя окна были плотно закрыты. Я проверила сундуки, перевернула кружево и потускневшее вынесла во двор и расстелила на снег, оставив на ночь на заднем дворе. И всё же, как не пыталась я найти маленькую дверь в каменной стене, как ни щупала пальцами холодную кладку, так её и не отыскала. Затем мне просто пришлось уйти.

   Я успела снова посетить кладовку на кухне, как услышала во дворе голоса. Выглянув из окна, я увидела трёх служанок графа кутающихся в белые кружевные шали. Они выглядели измученными, похудевшими и шли со стороны подвала. Интересно приехал ли сам граф?

  Я как всегда избавилась от чая и лёгкого ужина и успела сходить на кухню, набрать в кувшин воды. Поесть не удалось. Я услышала в коридоре громкие шаги и цокот каблуков. В последнюю минуту мне удалось спрятаться в кладовке. На кухню зашёл граф. Он выглядел бледным и каким-то помятым. За ним бежали точно послушные собачки его служанки.

  – Подготовьте одно место сегодня!– злостно рявкнул граф и залез в ледник, чтобы достать себе из металлической формы мороженное и положить в креманку. Из ледника он также вытащил небольшую обернутую ивовыми прутьями бутыль. Откупорил, и стать пить прямо из горлышка.

   Служанки ушли. На моих глазах лицо графа снова обрело краски, даже появился румянец. Он поставил назад бутылку и взял свою порцию мороженного. Я закрыла рот ладошками, чтобы не издать ни звука. На его губах осталась красная капля, ужасно красная и густая точно кровь.

  Меня затрясло. С трудом я дождалась пока он уйдет. И проскользнула через чёрный ход, который обнаружила за время моих одиноких походов в замке, также запомнив самый короткий путь наверх.

  Я закрылась в комнате и расстелила постель, решаясь в случае чего туда юркнуть. Сердце колотилось в груди как угорелое. За моей дверью кто-то был. Я чувствовала, что это сам граф. Он чего-то ждал. А я замерла в напряжении, опасаясь, что он постучит. Больше всего на свете мне не хотелось его видеть. Но, вот я услышала, как его гулкие шаги, постукивая, начали отдаляться от моей комнаты. Шаги замерли в конце коридора. Там была комната Джессики. Я легла на пол у самой двери и прислушалась. Голос графа был звонкий и с какой-то хитринкой. Он спросил: