Текст книги "Развод. Цена твоей любви (СИ)"
Автор книги: Ира Дейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 26
Могу пошевелиться. У меня, будто в одно мгновение все силы отняли. Картина, которая разворачивается прямо передо мной, настолько отвратительная, что горечь оседает на языке, а тошнота подкатывает к горлу.
Хорошо, хоть на Марке осталась черная рубашка. Пиджак Валя, видимо, успела стащить своими проворными пальчиками.
Ладонь, сжимающая дверную ручку, соскальзывает. Холодный пот выступает на позвоночнике. Руки повисают вдоль онемевшего тела. Кровь отливает к ногам.
Какая же я все-таки дура! Как я могла убедить себя в том, что муж мне не изменял? Да кто, кроме Марка мог развлекаться на диване в его кабинете? Больше ни у кого нет к нему доступа!
На пару секунд прикрываю. Судорожно вздыхаю, подавляя дрожь, охватившую тело.
Распахиваю веки и срываюсь с места. Недолго думая, подлетаю к мужу. Смотрю его бесстыжие глаза и замахиваюсь. Так сильно хочу, чтобы звон разнесся по кабинету, след от моей руки остался на лице предателя, и хотя бы частичка моей боли передалась ему. Но мне не везет. Марк перехватывает мое запястье, с силой сжимая его. Он сужает глаза, впивается в меня яростным взглядом.
– Инга, – хрипит.
Мотаю головой. Не хочу… не хочу слышать его лживых объяснений. Они сделают только хуже!
– Не смей, – цежу сквозь стиснутые зубы.
Коротко смотрю на его любовницу, которая даже не пытается прикрыться, выставляя напоказ третий размер грудей, облаченных в красный лифчик. Хорошо хоть румянец трогает ее щеки, иначе было бы совсем невесело.
– Надеюсь, Артемьев тебе платит достаточно, – произношу жестко, замечая слишком сильно накрашенные глаза девушки округляются, а рот приоткрывается.
Плевать! Сейчас я хочу одного – уйти.
Вырываю руку из хватки мужа. Боль пронзает запястье, но я отбрасываю ее в сторону. Еще раз с презрением заглядываю в глаза предателю. Разворачиваюсь и ухожу!
– Инга, твою мать, стой! – грубо приказывает муж. – Постой, кому сказал, – сзади раздается тяжелые шаги. Не останавливаюсь!
Наоборот, ускоряюсь. Как можно быстрее покидаю кабинет, захлопывая за собой дверь.
Пока находилась рядом с двумя бесстыдниками. я старалась держать голову прямо. Не позволяла эмоциям вырваться наружу, но стоит мне оказаться вне поля их зрения, как слезы, брызгают из глаз. Вот только я не могу позволить чувствам затопить меня, срываюсь на бег.
Уверена, Марк захочет поговорить со мной, скажет, что все не так, как я подумала. Но мне сейчас не до его лживых объяснений. Все, чего я хочу – остаться наедине с собой и позволить боли вырваться наружу. Мне нужно, чтобы она, наконец, покинула мое тело и перестала скручивать внутренности.
Поэтому срываюсь на бег.
Как Марк мог со мной так поступить? Он же видел, насколько сильно больно он мне сделал в прошлый раз. Видел, как мне тяжело. Видел, но снова не смог удержать свой прибор в штанах.
Слезы застилают взор, не вижу, куда бегу.
Хорошо, что я тысячи раз ходила по офису компании мужа, поэтому выучила все повороты наизусть. Наверное, поэтому не сворачиваю себе шею на лестнице. Вылетаю из здания, но не останавливаюсь, пока не срываюсь за ближайшим углом, потому что в следующее мгновение до меня доносится рев:
– Инга!
Вздрагиваю. Внутри все скручивается еще туже.
Застываю. Жду.
Секунда.
Две.
Три.
Прислушиваюсь.
Вроде бы шагов больше не слышу.
Вернулся к своей девке?
Впиваюсь зубами в язык.
Ноги перестают держать. Прижимаюсь спиной к стене, но понимаю, что сил стоять нет совсем. Сползаю на холодный асфальт. Прижимаю колени к груди. Зарываюсь в них лицом. Всхлипываю. Еще раз и еще.
Боль огромной волной накрывает меня. Я словно горю. Каждая клеточка тела пылает. Нервные окончания гудя.
Благо чувства постепенно начинают покидать мое тело, с рыданиями вырываются наружу, оставляя за собой только огромную дыру.
Не знаю, сколько я так сижу. Но прихожу в себя, только когда внутри не остается ничего, кроме пустоты. Она такая холодная, темная, что мне приходится приложить все силы, чтобы полностью не погрузиться в нее и не забыться окончательно.
Только воспоминания о дочери задерживают меня в создании. Я должна быть рядом с малышкой. Защитить от боли, которую может причинить ей отец.
Я должна уйти!
Не помня себя, вызываю такси. Поднимаюсь на ноги. Голова кружится. Пошатываюсь.
Машина приезжает через несколько минут. Видимо, была где-то близко. Но прежде чем выйти из своего укрытия, я выглядываю из-за угла. Марка нигде не видно, поэтому я перебежками добираюсь до такси, запрыгиваю на заднее сиденье.
Пока еду, ни о чем не думаю. Позволяю себе насладиться пустотой. Знаю, она не будет длиться вечно. Эмоции вернуться, мне снова будет больно. Но пока есть возможность насладиться временем без чувств, я пытаюсь это сделать.
Многоэтажный коричневый дом, в котором мы живем, приближается слишком быстро.
“Нужно было сначала сюда ехать, хотя бы избежала очередной агонии, подготовленной мужем”, – причитает внутренний голос.
“Но тогда бы не узнала правду”, – вступает с ним в полемику другой.
Встряхиваю головой, заставляя их заткнуться. Сейчас есть куда более важное дело!
Благодарю водителя, выхожу из такси, быстро направляюсь к подъезду. Но не успеваю сделать и пары шагов, как слышу тихий женский голос, зовущий меня.
Замираю. Хмурюсь.
Не дай бог это…
Разворачиваюсь и встречаюсь с грустными карими глазами Алены, жены Германа.
Девушка в безразмерном бежевом спортивном костюме с дочкой, одетой так же как мама, на руках быстро приближается ко мне. Не понимаю, что происходит, поэтому просто стою, краем уха улавливая, что такси уезжает.
Алена в считанные секунды преодолевает разделяющее нас расстояние и останавливается напротив меня.
– Привет, прости, что беспокою. Я не знала, куда еще мне идти, – бормочет она, а я только сейчас замечаю ее, такие же как мои, заплаканные глаза.
Глава 27
– У тебя что-то случилось? – у меня не останется сил, поэтому слова выходят очень тихими.
– Нет, – на автомате выпаливает Алена, но в следующее мгновение опускает взгляд. – Да, – бормочет.
Девушка выглядит такой разбитой, что у меня сжимается сердце. Ее состояние полностью отражает то, что происходит внутри меня. Очень сильно резонирует с чувствами, которые разъедают мою душу.
– Пойдем, – выдавливаю улыбку для малышки, которая, кажется, вот-вот уснет.
Алена поднимает на меня глаза. Смотрит своими зелеными омутами и кивает.
– Спасибо, – бормочет. – Правда, спасибо тебе большое, – шепчет, едва сдерживая слезы.
У меня горло, словно тисками перехватывает. Внутри все дрожит. Неизвестно какими силами, получается удержать самоконтроль.
– Может, дашь Алесю мне? – протягиваю руки к девочке. Скорее всего. Алена до безумия устала. Ее мышцы должны гореть, особенно, если она долго держала дочь на весу.
Девушка пару мгновений вглядывается мне в лицо, после чего тяжело вздыхает и с благодарностью передает мне малышку. Я тут же прижимаю ее к себе.
Алеся обнимает меня за шею, кладет голову мне на плечо и тяжело вздыхает. Чувствую, как постепенно она расслабляется, поэтому перехватываю крепче.
Алена с любовью смотрит на свою дочурку. Но слезы все еще стоят в ее глазах.
– Все будет хорошо, – шепчу, не зная, к кому конкретно обращаюсь: к ней или к себе.
Но когда вижу неверие, смешанное с благодарностью на лице девушки, сразу понимаю, что, кажется, к обоим.
Не говоря ни слова, мы доходим до подъезда. На лифте поднимаемся на четырнадцатый этаж. Стоит нам зайти в квартиру, няня, тучная темноволосая женщина, сообщает, что Маришка, чему я очень рада. Нам предстоит тяжелый разговор с Аленой, не хотелось бы, чтобы девочки его слышала. Да, они еще слишком маленькие, но мало ли, что может отложиться на их подсознании.
Поэтому, когда слышу сопение под ухом, облегченно вздыхаю. По длинному коридору с бежевыми стенами прохожу мимо кухни, гостиной, нашей с Марком спальни, и захожу в розовую детскую с мягким полом и шкафом во всю стену с игрушками.
Моя девочка в белой пижамке с цветочками спит в большой для нее кровати с бортиками. Мы с Марком решили не ставить люльку, чтобы она привыкала сразу к спальному месту. Поэтому места для Алеси в ней точно хватит.
Аккуратно раздеваю дочку Алены и Германа, кладу рядом со своей. Накрываю обоих девочек розовым одеялком, после чего целую Маришку в лобик и разворачиваюсь.
На мгновение замираю, замечая Алену в проходе. Она прислонилась к косяку, словно ноги ее совсем не держат, смотрит на девочек и выглядит такой печальной, что возникает желание обнять ее.
Видимо, произошло что-то серьезное, раз невооруженным взглядом видно, как силы покидают девушку.
У меня состояние не лучше. Наверное, поэтому меня не покидает ощущение, что мы подруги по несчастью. Но возможно, это все мое воображение, ведь мне все еще настолько больно, что лишний вдох удается сделать с огромным трудом.
– Пошли на кухню, я чай сделаю, и ты все расскажешь, – улыбаюсь уголками губ, подходя к Алене.
Она еще как-то время смотрит на свою дочь, после чего поднимает взгляд на меня. Кивает. Видимо, слова ей удается выдавить из себя с таким же трудом, как и мне.
Поэтому мы ничего говоря, мы обе выходи в коридор, и я плотно закрываю за собой дверь. Отпустив няню, мы устраиваемся на кухне, которая сделана полностью из дерева. Огромное, почти во всю стену, двойное окно хорошо освещает небольшое пространство. Пока я подхожу к кухонному уголку, набираю в чайник побольше воды и ставлю ее кипятиться, Алена садится за стол, находящийся за моей спиной.
Какое-то время через стеклянную перегородку чайника за пузыриками, которые начинают появляться в воде. Собираю остатки сил в одну кучу, чтобы не только самой не свалиться в безнадежность, но и поддержать другого человека. Мне даже приходится закрыть глаза и вцепиться в деревянную столешницу, постоять в как-то время в тишине, разрываемой, прежде чем я разворачиваюсь к Алене.
Девушка, явно, тоже находится в своих мыслях. Сидит, подтянув к себе одну ногу и обняв ее. Смотрит в окно и, складывается впечатление, что даже не дышит. Мне приходится напрячься, чтобы рассмотреть, как медленно поднимаются ее плечи. Не вижу ее лица, но уверена, оно напоминает бесчувственную маску, которая прекрасно отражает то, что творится внутри у девушки.
Я недолго наблюдаю за Аленой, но, такое чувство, что смотрю на свое отражение. Становится жутко, но не настолько, чтобы оставить девушку в беде. Поэтому я просто впиваюсь ногтями в ладони и подхожу к ней. Занимаю место напротив, а Алена поворачивает ко мне голову.
Да, этот пустой взгляд мне знаком – у самой такой же.
– Что случилось? – выдавливаю слова, откидываясь на спинку стула и зажимаю руки между бедер.
Мне сейчас, как никогда, нужны силы.
Глаза Алены тут же увлажняются, ее щеки краснеют, а нижняя губа начинает подрагивать.
Девушка судорожно вздыхает, одним движением стирает со щеки все-таки “убежавшую” слезу. Быстро проходится языком по пересохшим губам, прежде чем едва слышно произнести:
– Кажется, Герман мне изменяет.
Щелчок чайника, оповещающий о закипевшей воде, больше напоминает звук выстрела. Пуля попадает прямо в душу.
Глава 28
Шум в ушах настолько сильный, что мне сложно сконцентрироваться на своих же мыслях. Желудок скручивается в тугой угол, когда осознание постепенно начинает накрывать меня.
Два друга…
Два компаньона…
Два предателя…
Прикрываю глаза.
Боль пронзает сердце.
Душа, которая не успела излечиться от нанесенных совсем недавно ран, еще сильнее начинает кровоточить.
Как они могли?
У нас же дети! Семьи! Зачем все рушить?
Ярость вспыхивает в груди, разливается кипятком по венам, заставляет пылать изнутри.
Вскакиваю на ноги – стул со скрипом отодвигается. В висках стучит, дыхание становится рваным, прерывистым.
Хочу рвать и метать, но вместо этого тяжело вздыхаю, направляюсь к чайнику.
Пока достаю с верхней полки чашки, раскладываю в них пакетики, заливаю все кипятком, не думаю ни о чем. Боюсь, что если позволю себе подумать хотя бы о чем-то, сорвусь окончательно. А так механические действия помогают привести в порядок сумбур в голове.
Когда я ставлю одну чашку перед Аленой, вторую – перед собой, а посреди деревянного стала стеклянную сахарницу с маленькой ложкой, после чего снова сажусь, более или менее начинаю соображать.
Хоть дыхание постоянно прерывается, но я, по крайней мере, перестаю дрожать. Силы постепенно возвращаются, а разум прочищается.
– Как ты узнала? – обхватываю двумя ладонями чашку.
Жжет!
Но я даже не пытаюсь отнять руки.
Жар и небольшая боль помогают не думать своей несчастной доле. У меня даже получается сконцентрироваться на Алене и успокоить свои сердцебиение.
– Я залезла в телефон мужа, – обреченный признается девушка.
Кровь приливает к ее слишком белым щекам, во взгляде мелькает вина.
– Я обычно так не делаю, – выпаливает она. – Но… – тяжело сглатывает, подхватывает свою чашку, смотрит в окно. – Знаешь, в последнее время мы отдалились. Я сконцентрировалась на Алеське, пыталась быть хорошей матерью, – ее голос искажается от накатывающих слез. – Вроде бы, у меня даже получается. Алеся счастливый ребенок, но я совсем не заметила, как наши отношения с Германом полетели коту под хвост.
Слова девушки словно хлыстом бьют по моему сердцу. У нас с Аленой похожая судьба. Они с Германом встретились, когда девушка еще училась в университете. Насколько я знаю, друг моего мужа был ее преподавателем. Когда они сошлись, многие говорили Аленке, что она совершает ошибку. Тем более, девушка должна была стать второй женой Германа. Почему они расстались с первой, никто не знает. Но Алена настолько сильно влюбилась в харизматичного, повернутого на работе, которая должна спасать жизни людей, поэтому никого не слушала.
Вот только, глядя на нее сейчас, кажется, что она жалеет о своем поступке. Хочется обнять ее, поддержать, но сначала нужно дать выговориться. Похоже, девушка давно таит в себе боль.
– Что было в телефоне? – задаю наводящий вопрос, поднимаю чашку и делаю глоток.
Язык обжигает, но я все-таки делаю глоток. Он немного помогает согреться.
– Сообщения, – Алена прикрывает глаза, словно не хочет вспоминать увиденное, – с вопросами, когда они могут встретиться снова… повторить и… – девушка кривится. – И сфотографированная в зеркале голая грудь.
Мои глаза распахиваются.
Вздрагиваю, когда вспоминаю видео, на котором мой муж…
Блин, я даже мысленно не могу этого произнести!
Зато очень хорошо понимаю, что чувствует Алена. Прекрасно помню ту боль, которая охватила все мое тело, стоило понять, что меня предал самый близкий человек.
– Как ты себя чувствуешь? – ставлю чашку на стол от греха подальше, не дай бог пролить горячую жидкость из-за накатывающих эмоций. Зажимаю руки между бедер. Судорожно вздыхаю.
– Я не знаю, – признается Алена, после чего тоже делает глоток. – Мне кажется, я потеряла все, – слезы заполняют ее глаза, льются по щекам. Девушка быстро их стирает, прежде чем продолжить. – Я знаю, что тоже допустила ошибок. Даже не пыталась привести тебя в форму после родов, – она так резко ставит чашку на стол и поднимается, что я невольно отшатываюсь назад. – Вот смотри, – приподнимает бежевое худи, оголяя не совсем плоский живот, что, в принципе, нормально, учитывая вынашивание ребенка и кесарево, которое точно было, ведь я вижу побелевший горизонтальный шрам. – Но я стараюсь, правда, – еще более сильный поток слез начинает литься по щекам Алены. – Пытаюсь привести себя в форму, но… – она плюхается на стул, ставит локти на стол и зарывается лицом в ладони. – Но не всегда успеваю заниматься, – тяжело вздыхает. – Только… разве это повод заводить интрижку на стороне, – из-за всхлипов едва разбираю слова.
Не могу больше сидеть на месте, вскакиваю, подлетаю к девушке, обнимаю ее. Мое сердце разрывается из-за боли Алены. Она смешивается с той, которая пожирает меня изнутри и заставляет корчится в агонии.
Хочется найти Марка с Германом, надавать им чем-то тяжелым по голове, но все, что могу – просто держать девушку, пока она рыдает мне в грудь, обнимая в ответ.
Не знаю, сколько мы так стоим, но, в итоге, рыдания Алены утихают, и она отстраняется.
– Прости, – невинно заглядывает мне в глаза, хлюпая носом.
Я мягко улыбаюсь в ответ.
– Все хорошо, – отвечаю честно, прислоняясь бедром к столу. – Что ты собираешься делать?
Алена вздрагивает – видимо, не ожидала услышать этот вопрос. Ее плечи поникают, она тупит глаза в пол.
– Я не знаю, – бормочет себе под нос. – Мне даже идти некуда, – сцепляет руки на коленях и смотрит в окно.
Жалость разливается по венам. Я бы с удовольствием предложила девушке остаться у нас, но мне-то самой нужно собирать вещи.
Черт! Вещи!
Почему я о них забыла?
Марк же может прийти в любую минуту.
В этот самый момент трель дверного звонка разрывает тишину квартиры.
Мы с Аленой едва не подпрыгиваем на месте. Сердце разгоняется до небывалой скорости. Дыхание застревает в груди.
Первая мысль, что это пришел муж, но я быстро вспоминаю – у него же есть ключ.
Облегченный выдох срывается с моих губ. Попросив Алену минуточку подождать, я иду открывать дверь.
Глазка у нас нет, поэтому просто поворачиваю ключ в замочной скважине, распахиваю дверь и сразу же жалею о поспешности действий. Ведь на пороге стоит Герман, а из лифта как раз выходит Марк.
Глава 29
Принимаю решение незамедлительно.
Захлопываю дверь.
Точнее, пытаюсь.
Герман в самый последний момент засовывает ногу в проем. Дверь бьет по его стопе, и мужчина шипит.
Я отпрыгиваю назад, пугаясь того, что причинила кому-то боль. И, видимо, это становится моей ошибкой, потому что Герман тут же врывается в квартиру. Его серый пиджак расстегнут, поэтому полы отлетают назад. Губы поджаты, а в глазах чистое безумие.
– Где моя жена? – ревет он, начиная огибать меня.
Я преграждаю ему путь. Не собираюсь подпускать бешеного мужчину к жене, которая и так ранима до ужаса.
На месте Алены мне бы было жутко страшно, поэтому, когда Герман пытается отодвинуть меня в сторону, я напрягаюсь всем телом, прирастаю к полу.
– С чего ты вообще взял, что она здесь? – шиплю, стараясь не смотреть на своего мужа, но все же краем глаза вижу, как он заходит в квартиру.
– Не держи меня за идиота, Инга. Алена только к тебе могла припереться. Других-то подруг у нее нет! – рявкает Герман. – Уйди с дороги, – берет меня за плечи, старается отодвинуть.
– Пусти, – надавливаю на его запястья в попытке избавиться от болезненной хватки.
Бесполезно.
Вот только, видимо, Германа это бесит еще больше, поэтому он просто пихает меня в стену. Устоять на ногах не получается, падаю на пол, больно бьюсь копчиком о край тумбы для обуви.
Острая боль стреляет в теле. Тело больше напоминает оголенный нерв, кажется, любое прикосновение вызовет агонию. Дыхание застревает в груди. Перед глазами сначала темнеет, а через мгновение вспыхивают звезды. Пытаюсь сделать вдох, но не получается. Воздух просто отказывается проталкиваться в легкие.
– Инга, дыши, – до затуманенного болью сознания доносится хриплый голос. – Слышишь? – руку, лежащую на полу, накрывает большая, грубая ладонь. Вздрагиваю. Но тут же замираю – больно. Очень больно. – Дыши, – приказывает муж.
Не хочу его слушаться, но понимаю, что это нужно сделать. Я не могу не дышать вечно. Даю себе пару секунд на то, чтобы подготовиться, после чего судорожно втягиваю в себя немного воздуха и сразу же задерживаю дыхание, пытаясь справиться с резкой болью, которая проносится по телу.
Мне требуется еще несколько секунд, прежде чем я повторяю попытку. Постепенно боль притупляется, превращаясь в ноющую. Зрение возвращается, и я встречаюсь со встревоженными глазами мужа.
– Как ты? – взволнованно спрашивает Марк.
Тяжело сглатываю.
– Нормально, – выдыхаю.
Марк пару мгновений исследуют мое лицо, после чего в его глазах мелькает ярость. Муж резко вскакивает на ноги. Замечаю, как его пальцы сжимаются в кулаки, прежде чем Марк широкими шагами направляется на кухню.
Только сейчас улавливаю разговор на повышенных тонах, но он быстро прерывается, когда я слышу звук удара.
Мои глаза распахиваются.
Это то, что я подумала?
Подтверждение моей догадки звучит почти сразу в виде злобного рыка моего мужа:
– Еще раз тронешь мою жену…
Сердце болезненно сжимается. В груди невольно разливается тепло. Он меня защищает. Нет, это еще ничего не значит.
Мотаю головой, быстро отбрасываю все чувства.
Я бы с удовольствием осталась тут, попыталась прийти в себе, но прекрасно понимаю, что нужно подниматься. Нельзя оставлять Алену вместе с двумя дикими псами, которые готовятся вцепиться друг другу в глотки.
Опираюсь на злосчастную тумбу для обуви, медленно встаю. Боль волнами проносится по телу. Но на пару секунд задержав дыхание, впиваюсь ногтями в ладони и на негнущихся ногах иду на кухню.
– Какого черта, ты творишь?! – шокировано спрашивает Герман, как раз в тот момент, когда я появляюсь на пороге.
Сразу же замечаю широкую спину Марка, обтянутую черным пиджаком. Он стоит напротив Германа, который держатся за челюсти, и гневно смотрит на моего мужа.
Скольжу взглядом, ища Алену. Нахожу ее в углу между стеной и окном. Девушка сидит на корточках, закрывает рот ладонью. Слезы текут по ее щекам.
Вот придурки!
Срываюсь с места, подавляя боль. Иду прямо к Алене. Останавливаюсь напротив нее, помогаю подняться. Девушка тут же жмется ко мне.
– Я тебя предупредил, – яростный голос мужа заставляет вздрогнуть даже меня.
Не вижу мужчин, но не сомневаюсь, что они прожигают друг друга гневными взглядами. Не собираюсь встревать в их противостояние. Не хватало еще стать случайной жертвой.
– Алена, собирайся, мы едем домой, – спустя пару секунд до меня доносится напряженный голос Германа. – Где Алеся? Я ее заберу.
Разворачиваюсь, становясь рядом с девушкой. Крепче обнимаю ее. Хочу послать Германа в задницу, но Алена меня опережает:
– Я никуда с тобой не поеду, – говорит она хоть немного пискляво, но все-таки твердо.
Герман меняется в лице. Сводит брови к переносице, поджимает губы.
– И почему это? – склоняет голову набок, пристально смотрит на жену.
– Я не буду жить с изменщиком! – выпаливает Алена, а я чувствую, как она напрягается.
Глаза Германа распахиваются. На секунду на его лице отражается растерянность, но она быстро заменяется жестоким выражением. Эмоции отражаются теперь только в его глазах.
– С чего ты взяла, что я тебе изменил? – цедит он сквозь стиснутые зубы.
– Я видела сообщения в твоем телефоне! – Алена едва не кричит. Ее дыхание учащается. Волны несгибаемости передаются и мне. Эта маленькая девочка, похоже, сделана из стали. – Будешь отрицать, что они были?
Алена шумно выдыхает, а Герман засовывает руки в карманы брюк.
– Нет, – хмыкает, сужает глаза. – Не буду, – пожимает плечами.
Шок охватывает меня, а вот Алену, не сомневаюсь, накрывает волна острой боли. Только не физической, как меня недавно, а душевной.
