Текст книги "Страна Биробиджан"

Автор книги: Иосиф Бренер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Иосиф Либерберг является исторической фигурой для Биробиджана. Его роль в создании и становлении области ещё до конца не изучена, так как государственные архивы до девяностых годов были закрыты, как и архивы НКВД, и были открыты только после отстранения КПСС от власти. Историкам из бывших республик СССР более известны его деятельность в период работы в Киевском институте еврейской пролетарской культуры, контакты с еврейскими организациями, музеями, библиотеками, учёными Украины и Белоруссии.

В монографии X. Словеса «Еврейская советская государственность», вышедшей на идише во Франции в 1979 году, отмечается: «Огромный успех первых двух лет автономной области был успехом доктрины Калинина, которую Либерберг взялся реализовывать шаг за шагом, последовательно, до конца, без суматохи и деклараций, с большим мужеством, постоянно с новыми инициативами». X. Словес, возможно, стал первым учёным, который рассматривает И. Либерберга как инициатора применения научного подхода к созданию еврейской государственности в СССР. Его вывод заключался в том, что Биробиджанский проект не был неудачей, он был удачным как духовный проект. Однако создать национальную государственность не удалось.

ЕАО была задумана как область, которая, получив поддержку со стороны властей и зарубежных еврейских организаций, за небольшой промежуток времени должна была быть преобразована в республику. Этот этап оказался, к сожалению, коротким, и через два года после создания еврейской автономии при стечении ряда обстоятельств область превратилась в пропагандистский сталинский проект решения национального вопроса.

История Биробиджана не закончилась с расстрелом в 1937 году Либерберга, обвинённого в «национализме» и «троцкизме». Его роль в создании и развитии Еврейской автономной области, образованной в конце двадцатых годов на Дальнем Востоке, является существенной и дает ответы на простые, но важные вопросы: что лежало в основе образования области, какие механизмы запустили процесс переориентации переселенческой работы с запада на восток страны, и т. п. Именно поэтому первый рассказ посвящается человеку-легенде, в тридцать лет ставшему директором Института еврейской пролетарской культуры, а в тридцать пять – членом-корреспондентом Академии наук Украины и первым руководителем Еврейской автономной области.

Семья Либерберг

Портрет Иосифа Израилевича Либерберга, первого председателя облисполкома, открывает галерею портретов руководителей Еврейской автономной области на третьем этаже правительственного здания. Картина выполнена по единственной тогда имевшейся фотографии Либерберга – в кожанке и кепке. Его имя и деятельность на этом посту до последних лет были практически неизвестны жителям нашей области. К великому сожалению и стыду, имя Иосифа Либерберга даже не вошло в первый Энциклопедический словарь, выпущенный в области в 1999 году. Но и в Российской Еврейской Энциклопедии то, что о нём написано, в том числе о периоде жизни, связанном с Биробиджаном, и трагическом конце, не соответствует реальным событиям. Слишком рано, на самом взлёте грандиозных планов и мечтаний, оборвалась жизнь этого незаурядного человека. Слишком мало из того, что было задумано, он успел реализовать за неполные два года жизни на биробиджанской земле и деятельности на посту первого председателя исполкома ЕАО.

Несколько десятилетий спустя о жизни Иосифа Либерберга написала в своих воспоминаниях уже в Израиле Э. Розенталь-Шнайдерман, которая была близким другом семьи. Её мемуары, изданные за границей на идише, не дошли до биробиджанского читателя, не нашли они интереса и в России, скорее, из-за того, что носителей идиша с каждым годом у нас становилось всё меньше и меньше. Возможно, поэтому одна из ценных книг о нашем прошлом, рассказывающая о первых годах строительства области, о людях, стоявших во главе процесса созидания первого еврейского государства, так и осталась для нас закрытой книгой.

До девяностых годов прошлого столетия из нашей области не вышло ни одного материала об этом незаурядном и одержимом идеей человеке, посвятившем всего себя созданию еврейского государства на берегах Биры и Биджана. За последние два десятилетия лишь небольшую информацию, посвящённую И. Либербергу, можно найти в книгах Д. Вайсермана «Как это было» и «Биробиджан – мечты и трагедия», статьях исследователей из Украины Е. Меламеда и X. Бермана, где даны отрывочные сведения, которые к тому же требуют уточнений. В 2002 году попытался вернуть это имя из забвения Б. Котлерман, бывший биробиджанский журналист, а ныне учёный из Бар-Иланского университета. Его повесть «Дни Иосифа» была опубликована в газете «Община», издаваемой Биробиджанской еврейской религиозной общиной «Фрейд». Более полный анализ работы И. Либерберга на посту заведующего кафедрой еврейской культуры Академии наук Украины и директора института Еврейской пролетарской культуры дал киевский учёный А. Заремба в монографии «Биробиджанский проект: идентичности в этнополитических контекстах XX–XXI ст.».

Как оказалось, Иосиф Либерберг отдал Биробиджану почти девять лет своей яркой и короткой жизни, так и не увидев результатов своего труда. В числе первых из нашей области он был репрессирован и расстрелян, а его жена Надежда, отсидевшая восемь лет в лагерях, и дочь Тамара несли на себе проклятье Сталина – печать ЧСИР (член семьи изменника Родины). И только время остановило страшное колесо кровавой истории, о которой даже сегодня власть не любит говорить. Из памяти людской не вычеркнуть беспредел НКВД, узурпацию власти одной партией, одним человеком, приведшие к этим трагедиям, и любой, кто пойдёт по этому пути, должен помнить о неотвратимости суда истории.

В книге Екклесиаста, сына царя Давидова, царя в Иерусалиме, есть заповедь: «Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло» (глава 8.11). Пусть не скоро, но свершится суд, и забывать об этом нельзя!

Этот рассказ о семье И. Либерберга – первая попытка соединить недавно открытую информацию из материалов уголовного дела № 123, а также переводы из мемуаров его бывших коллег и, конечно, самое ценное – воспоминания его внучки Ирины Новицкой, родных и близких, которым пришлось заново пережить тяжелые трагические события, впервые узнав о многих неизвестных страницах трагической жизни дорогого им человека.

В семье приказчика Израиля Либерберга и мастерицы-корсетницы Розы из небольшого уездного городка Староконстантинова Волынской губернии 27 октября 1899 года (по новому стилю) родился мальчик, которого назвали Иосифом. Одному из четырёх детей Израиля, появившемуся под созвездием Скорпиона, судьба определила, как и предначертано знаком зодиака, непростой жизненный путь – яркий и неординарный, полный жизненного огня и драматизма, роль лидера, сродни Моисею, зовущему народ за собой. Иосифу предстояло пройти долгий и трудный путь лишений и невзгод длиною в тысячи километров, чтобы привести евреев к новой обетованной земле.

Через несколько лет после рождения сына семья переезжает в Винницу. Там, в 1913 году, Иосиф заканчивает городскую четырёхклассную школу. Вскоре Израиль находит работу приказчика в Киеве в большом меховом магазине, и вся семья переезжает в предместье на левом берегу Днепра – на Слободку. Поскольку они, как и многие другие евреи, не пользовались правом жительства в Киеве, то приезжали ежедневно в город на мототрамвае или на пароходе. Позже в своей автобиографии Иосиф напишет: «Уже с первых лет жительства на Слободке я начал работать в качестве репетитора, давая частные уроки на дому. Таким образом, я зарабатывал рублей 15–20 в месяц, что дало мне возможность самому учиться и в конце концов поступить в шестой класс частной гимназии, которую я окончил в 1917 году.

После этого я поступил на историко-филологический факультет Киевского университета. Университет я не закончил, поскольку уже с первого года революции я был поглощен политической деятельностью. Ещё на школьной скамье в последнем классе гимназии я начал читать нелегальную литературу на русском и еврейском языках. К сожалению, моя политическая деятельность в первые два года пошла по мелкобуржуазному руслу. Я вступил в Евр. Соц. Дем. Раб. Партию (Поалей-Цион). В конце 1918 г. я, в связи с все большей радикализацией своих взглядов, перешёл в образовавшийся к тому времени Комфарбанд, а в июне 1919 г. вступил (вместе со всем Комфарбандом) в КП(б)У».

В своих воспоминаниях о том времени его коллега и соратник Эстер Розенталь-Шнайдерман писала: «Когда партия большевиков во главе с Лениным провозгласила Советскую власть, близкие друзья левого поалей-циониста И. Либерберга праздновали его 18-летний день рождения. Он любил рассказывать о том, как его скромный день рождения превратился в политический праздник. Именинник горячо клянется: он будет преданно бороться за свободу России, за Россию без эксплуатации человека человеком, за Россию, где все народы и нации будут жить как братья!».

Иосифу только исполнилось восемнадцать лет, когда революция призвала его под свои знамёна, оторвав от родителей, домашнего очага, подхватила и понесла по полям военных и политических сражений, в которых гражданская война разделила страну на два лагеря. В каждом городе, слободке трудно было разобраться – кто за красных, а кто перешёл к белым, на чьей стороне воюют твои родные и друзья. Он принимает участие в восстании против гетмана, захватив совместно с десятью другими товарищами редакции кадетских газет «Утро» и «Вечер». Непросто было разобраться в то время, с какой стороны дует этот переменчивый «политический ветер» революции.

По воспоминаниям родных Иосифа, на формирование и становление его взглядов на жизнь, политических пристрастий в те годы существенное влияние оказал Моше Рафес – один из крупных политических деятелей Бунда и Евсекции (1883–1942). Он был почти в два раза старше Либерберга, работал редактором и сотрудником ряда газет и журналов на идише и написал большое количество книг на идише и русском языке. Как один из руководителей Бунда, он входил в исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Бунд направил М. Рафеса на Украину возглавить местную организацию. По всей видимости, именно здесь Либерберг сделал первые политические шаги – вступление в Бунд, участие в работе Киевской организации, которой руководит М. Рафес.

С началом революции в Германии в ноябре 1918 года и гражданской войны на Украине М. Рафес приводит к расколу украинскую организацию, провозгласив 1 марта 1919 года создание Комбунда, который затем преобразуется в Комфарбанд. В него вступает и Иосиф Либерберг, принимая активное участие в его работе, публикуя уже свои политические статьи на идише, русском и украинском языках.

В том же году Комфарбанд при активном участии М. Рафеса входит в компартию Украины. Под его влиянием Иосиф Либерберг вступает в ряды КП(б)У. Он добровольно идёт в Красную Армию рядовым красноармейцем и принимает участие в борьбе с петлюровскими частями. Вскоре его направляют в распоряжение Главкома Комфарбанда для работы в Еврейском военном секретариате (Еввоенсеке). Либерберг объезжает местечки Подолии для вербовки еврейской революционной молодёжи в Красную Армию, участвует в подпольной работе в Полтавской губернии, занимается партийной работой в Бердичеве.

М. Рафес привлекает Либерберга к участию в работе различных конференций, что позволило Иосифу войти в круг лиц, занимавшихся активной политической деятельностью и работавших в еврейских организациях как в России, так и за её пределами. Он участвует в работе Киевской конференции, а также Третьей Конференции Евсекции, состоявшейся в Москве 4-11 июля 1920 года, на которой присутствует в качестве делегата от киевской организации с правом решающего голоса. Иосиф был, наверное, самым молодым её участником: ему в то время был всего 21 год.

В этой конференции приняли участие 64 делегата с решающим голосом и 20 делегатов с совещательным голосом. Третья Конференция продолжалась 7 дней, в течение которых прозвучало более 130 выступлений, включая доклады. В ней приняли участие 10 представителей различных партий и организаций, в том числе из Германии, Польши, Литвы и Белоруссии.

Среди участников этой конференции своей активностью выделялись М. Рафес, А. Мережин, С. Диманштейн и др. Там же присутствовал М. Литваков. Впоследствии все эти деятели еврейских организаций окажут серьёзную поддержку Либербергу в работе на посту председателя облисполкома ЕАО, но уже после его расстрела тот же М. Литваков в журнале «Трибуна» опубликует о нём разгромную статью.

Когда удалось разыскать внучку Иосифа и Надежды Ирину Новицкую, мы узнали подлинную историю и трагедию их семьи. Ирина рассказала о неизвестных страницах жизни семьи Либерберг, которые позволяют нам понять внутренний мир этого человека и оценить, во имя чего он отдал все свои силы и знания, организаторский талант и саму жизнь. Первое подробное письмо Ирины, которое я ждал с волнением, оправдало мои надежды. С первых его строк я почувствовал, что именно так, с молоком матери, впитывалась и воспитывалась у детей первых переселенцев любовь к истории и культуре народа, закладывались его традиции.

Ирина пишет: «Это волшебное слово Биробиджан знаю от рождения. Это слово с самого детства ассоциировалось во мне с далёкой и волшебной страной, которую строили мои дедушка и бабушка, и я чувствовала, что когда-нибудь должна туда приехать.

Я восхищена тем, что кроме меня кто-то ещё сохранил память о моем дедушке, думаю, Вы и сами можете себе это вообразить. Я выросла с сознанием того, что являюсь потомком необыкновенного человека, но была уверена, что не осталось никого, кроме меня, кто о нём сохранил память. Поэтому трудно описать, какое эмоциональное потрясение я перенесла, когда из ссылок в интернете я узнала, что о дедушке помнят и пишут!

Моя мама, Тамара Иосифовна, умерла 10 лет назад. Меня, в основном, воспитывала бабушка, Надежда Абрамовна, от которой я и узнала о дедушке. Она изредка рассказывала мне отдельные эпизоды из их жизни, описывала различные картинки их прошлого, и в конце рассказа, когда речь заходила об Иосифе, моя мама начинала рыдать, а бабушка успокаивала и вытирала ей слёзы и себе влажные глаза. Её слёзы были уже давно пролиты за долгие годы сталинских лагерей. Я крепко обнимала их и тоже плакала, тогда ещё не понимая до конца, что происходит с ними, что заставляет их так переживать. Бабушка была удивительной по силе характера личностью, равной которой я в своей жизни не встречала. Мне было 12 лет, когда её не стало.

Эти юные годы, проведённые с ней, оставили неизгладимый след в моей жизни. Рассказы бабушки о жизни и трагической судьбе её мужа, моего деда, которого я никогда не видела, но, казалось, хорошо знала и полюбила всем сердцем, стремилась быть похожим на него, стали для меня глубоко личным состоянием души. Это проявлялось во всём: и в работе, и в отношениях с людьми. Образ дедушки присутствовал рядом со мною постоянно, и именно осознание этого, возможно, и дает мне смелость всегда поступать самостоятельно, нестандартно. Я говорю об этом специально, потому, что думаю, что это и есть определяющий фактор в моей жизни».

Первое письмо Ирины – словно острая боль, пронзающая сердце. Возможность излить накопившиеся за много лет эмоции, казалось, закрытой для всех темы, которой никто даже из ближайших родственников и друзей не касался, взволновала её до глубины души. Она представить себе не могла, что кто-то может войти в святая-святых – историю семьи, интересоваться и знать то, чего она не знает. Она считала, что жизнь её бабушки и дедушки, глубоко личная, только ей принадлежащая тайна, но оказалось, что судьба её предков – это часть истории еврейского народа, истории создания Еврейской автономной области, в которой фигура Иосифа Либерберга становится всё более известной, а его роль в становлении и развитии автономии более значимой.

Наше общение, рассказы и размышления о трагической судьбе Иосифа Либерберга, его жены Надежды, пережившей лагерные драмы, её дочери, оставшейся на долгие годы сиротой при живой и любящей матери, возвратили Ирину в прошлое. Этот зов из дальнего детства, где рядом были дорогие ей люди, вызвал в ней тяжелые воспоминания, которые заставили заново пережить драматические минуты жизни. Она решила написать мне, а значит, всем биробиджанцам, свое послание.

«Мы пришли в этот мир благодаря нашим предкам. Мы несём в себе частицу каждого из них. Они жили для нас, и они живут теперь в нас…

Я надеюсь вспомнить обо всех моих родных и собрать, хотя бы виртуально, через много десятилетий нашу семью вместе. О семье по маминой линии я знаю немного. У моей прабабушки Фриды, вышедшей замуж за сахарозаводчика Абрама Гольдштейна, было две дочери – Надежда и Софья. Фрида покинула своего мужа, прожив с ним не более пяти лет, т. к. пожелала поехать учиться, захватив обеих своих крошек. Муж был категорически против обучения женщин, поэтому Фриде пришлось бежать из дому Она выучилась на акушерку и всю жизнь посвятила этому великому делу – помогала появлению на свет новой человеческой жизни.

Фрида жила в кругу семьи своего брата, у которого было много своих детей, в основном мальчиков. Надя прекрасно училась в гимназии, но в свободное время отчаянно бедокурила, нисколько не отставая от сорванцов братьев. Особым шиком у них считалось залезть в чужой сад, нарвать яблок и угостить ими хозяина этого сада! В округе все соседи знали, что Нюшин дядя, не разбираясь, оплачивал остекление выбитых окон, т. к. считал весьма вероятным, что сделали это его племянница или сыновья. Близкие звали Надю «Нюшей» с самого детства и затем всю ее жизнь.

В семье помнили, как Нюшу в детстве украли цыгане. Когда девочка пропала, поднялся переполох. Кто-то подсказал дяде, что цыганский табор, стоявший неподалёку, быстро снялся с места и исчез. Дядя организовал настоящую погоню и, настигнув цыган, обнаружил среди них свою племянницу, весьма счастливую и радостную.

Когда девочку забрали, на перекрёстке долго стояли и плакали, обнявшись, две женщины – Фрида и немолодая цыганка, не желавшая расставаться с девочкой, в которую буквально влюбилась. Она говорила, что никогда не слышала такого голоса и не видела, чтоб кто-то так танцевал! А потом она ещё долго рассказывала Фриде о том, какая судьба ждёт эту необыкновенную девушку…

Все, кто знал Нюшу, попадали под очарование ее необыкновенной личности – весёлая, задорная красавица, не по-женски сильная и ловкая. Она была центром притяжения семьи и всех окружающих. У Нюши было потрясающее «оперное» контральто, и она постоянно распевала арии, занимаясь домашними делами.

Любовь своей жизни моя бабушка встретила почти случайно: она поехала погостить к своему отцу, а через город в этот момент проходили военные формирования. Так судьба столкнула моего дедушку, Иосифа Либерберга, с моей бабушкой Надеждой Абрамовной. Молодые люди сразу же обратили внимание друг на друга!

Отец Нюши с первой же минуты не одобрил такого знакомства: Иосиф был юноша незаурядный, что и говорить, но он был выходцем из иного круга, а значит, совсем не пара его чудо-дочери! Но разве могло иметь значение мнение отца для Нюши в подобном вопросе?

Всё решилось сразу и навсегда! Огромного роста, молодой, красивый и необыкновенно талантливый юноша был под стать моей бабушке своей неуёмной энергией, азартностью и весёлым нравом.

Иосиф и Надежда

Они сразу безумно увлеклись друг другом, вместе шли вперёд и отступали, преодолевая огромные расстояния, деля на двоих все тяготы и все радости.

Именно тогда у Нюши дал о себе знать врождённый порок сердца. Но всё это обнаружилось совершенно случайно и было воспринято как бы шутя, играючи. О больном сердце узнали при почти невероятных обстоятельствах: Нюша и Иосиф, поехав в недолгий отпуск на море, решили посостязаться в плаваньи – оба были прекрасные пловцы. И когда Иосиф стал выигрывать и обошёл Нюшу, она вдруг застонала, стала его звать на помощь, в общем – тонуть! А он смеялся, не верил, кричал ей: «Хочешь, чтоб я вернулся и чтоб ты выиграла? Нет, ты меня не проведёшь!» – и плыл дальше.

Когда до него дошло, что она не шутит, что она уже ушла под воду, начался переполох. Иосиф стремительно развернулся и вытащил Нюшу из воды. Слава Богу, на берегу нашёлся врач, который послушал пульс и сердце и накричал на них: как они смеют женщину с таким сердцем вообще в воду пускать! Так они поплавали в первый и в последний раз.

Мою бабушку Иосиф обожал, считал её авторитетом во многих вопросах, баловал подарками. Но наряды и обновы её не интересовали: она могла завести подруг в дом, открыть шкаф и раздарить им свои наряды, которые он с гордостью привозил ей в подарок из заграничных командировок. А вот в шахматы, шашки Нюша могла играть запоем и, конечно, общаться, петь, работать, жить она любила так страстно, как никто другой, кого я в своей жизни встречала!

Иосиф и Нюша

Иосиф и Нюша поженились в 1920 году, а 3 мая 1921 года у них родилась дочь, которую назвали Тамара. Её сразу стали называть Тасей, так как, во-первых, у нескольких знакомых дочки тоже оказались Тамарами, а во-вторых, грассирующему Иосифу Тасей называть дочку было проще.

Нюша была учителем истории в школе и много времени уделяла своим ученикам. Иосиф был поглощен своей преподавательской и политической деятельностью ещё больше. Ребенком занимались фребелички (дореволюционное название воспитательницы детей дошкольного возраста по методу немецкого педагога Фребеля – И.Б.), сестра Нюши Соня и, иногда, бабушка.

Так как в то время считалось, что детей вредно рано учить читать, никто не затруднял себя обучением Таси чтению. Но произошло чудо – моя мама в три года сама выучилась бегло читать и начала тайком от своих педагогов-родителей проглатывать книгу за книгой из папиной огромной библиотеки! Она была на этом однажды поймана и наказана, но не была «сломлена» – на всю жизнь у неё сформировалась стойкая страсть к чтению и стойкая ненависть к любым играм, вроде шахмат и шашек, в которые играли родители! А ещё мама оказалась «вундеркиндом» – школьную программу проходила очень быстро и «перепрыгивала» через классы».

Послереволюционный период на Украине проходил бурно. Либерберг принимал активное участие в политической работе и преподавательской деятельности. В своей автобиографии, изъятой при его аресте в Москве, он писал: «В 1923 году во время моей работы в Высш. Военно-политич. школе я имел кратковременные колебания троцкистского характера по вопросу о внутрипартийной демократии. Эти колебания показали, что тот мелкобуржуазный груз, который тяготел надо мной в первые годы революции, не был мною сброшен и в первые годы моего пребывания в партии. После известного постановления ЦК ВКП(б) о внутрипартийной демократии я понял всю антипартийность моих колебаний и безоговорочно перешёл на большевистские позиции. С тех пор у меня рецидивов колебаний за все 13 лет дальнейшего пребывания в партии не было». Потом этот факт из автобиографии следователи предъявят ему в качестве обвинения.

После освобождения от деникинских банд южной Украины Иосифа Либерберга направляют в Высшую военно-политическую школу в Киеве, где он преподает историю революционного движения в Западной Европе. В 1924 году И. Либерберга переводят на работу в Киевский институт народного хозяйства. Он читает курсы лекций в этом и других вузах Киева на русском, украинском и еврейском языках. К нему смело можно было применить термин «красный профессор», как и ко многим другим, однозначно ставшим на сторону советской власти «красных директоров», «красных дипломатов».

В 1926 году И. Либерберга утверждают заведующим кафедрой еврейской культуры Академии наук Украины. Кафедра установила связь с еврейскими научными кругами в СССР, а также с Виленским еврейским научным институтом в Польше, с научными центрами Германии, Франции, Англии, Соединенных Штатов Америки, Канады, Аргентины и других стран.

На презентацию кафедры, которой тогда придали значение союзного уровня, прибыли представители научных и культурных организаций России, Украины и Белоруссии. Академик В. Перетц, выступивший от имени Всесоюзной Академии наук, заявил, что «вся советская научная общественность давно ждала исследователей еврейской истории, науки и литературы. Всесоюзная Академия наук считает, что в лице кафедры эта область исследований получила прочную материалистическую и действенную основу». Ощутив эту поддержку, И. Либерберг отметил в своём докладе, что «предполагает поставить вопрос о создании всесоюзного объединения еврейских научно-исследовательских институтов».

Следует отметить, что при подведении итогов мероприятий, связанных с открытием кафедры, Либербергу было поставлено на вид за то, что приглашения были направлены отдельным лицам и учреждениям, «враждебным» советской власти, в том числе известному еврейскому историку эмигранту Ш. Дубнову, центральному органу «Бунда» в Польше «Фолксцайтунг» и «Литерарише Блетер». Всё это ему припомнят через десять лет, на допросах, а пока он принимал поздравления именитых учёных. Иосифу Либербергу исполнилось тогда 27 лет.

Летом 1927 года закончилась экспедиция профессора Б. Брука, организованная КОМЗЕТом (Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР) в Биро-Биджанский район. В воспоминаниях Э. Розенталь-Шнайдерман отмечается, что в институте с огромным интересом следили за результатами научной экспедиции, которая провела исследование далекого от центра России, никому неизвестного Биробиджанского района на Дальнем Востоке.

Отчёты и выводы этой экспедиции о том, что данный район более, чем другие, подходит для еврейской колонизации, были недостаточно ясными. Сотрудники кафедры хотели знать подробно, в деталях о природных богатствах региона. Оживлённая переписка по этому поводу велась Либербергом с профессором Бруком и академиком Вильямсом.

Весной 1928 года в Киев пришло известие, что правительство решило передать обследованный район для колонизации евреями и что там, в ближайшем будущем, появится еврейская автономная государственная единица.

В воспоминаниях Э. Розенталь-Шнайдерман можно встретить удивительные сравнения: «Мы были охвачены болезнью «двух Б». И все были заражены микробом ББ…когда мы услышали о Биробиджане, то нас всех охватила тихая радость: ничего себе, еврейское государство! И какое государство! Пролетарское еврейское государство! Социалистическое еврейское государство!! Осуществляются наши мечты, идеалы тех лет!..Ну что ж, пусть будет так! В добрый час!

…Мы все тогда словно получили укол витамина «Б-2», обещанный Биробиджан дал нам свежий и неожиданный для нас толчок нашим старым чувствам и сблизил».

Она считает знаком хорошего предзнаменования то, что глава государства М. Калинин выступал с декларациями о будущем Еврейской автономии и что это также было отражено в речах и статьях руководителей КОМЗЕТа и ОЗЕТа, и все чаще стал появляться лозунг – Биробиджан должен стать домом для трудящихся евреев, в том числе живущих за границей. Позиция Калинина, на её взгляд, отражала точку зрению высшего руководства страны и самого Иосифа Сталина. По этому поводу не могло быть никакого сомнения.

В самых больших еврейских центрах капиталистических стран организуются общества для помощи еврейскому переселению в Биробиджан.

«У нас начала кружиться голова, – пишет Э. Розенталь-Шнайдерман, – ведь мы становимся своего рода центром всемирного еврейского движения за создание еврейской коммунистической родины!»

В капиталистических странах действовали пробиробиджанские общества. В США и Канаде – общества «ИКОР» и «Амбиджан» и их периодические издания. В Аргентине и Уругвае – «ПроКор» и журнал «Найвелт». В Бразилии – «Бразкор» и бюллетень под таким же названием. В Африке существовал «ОЗЕТ» со своим периодическим изданием. В Латвии несколько лет существовала организация «ОМЕК» с журналом «Найерд», которым руководили доктор Макс Шац-Анин и муж Эстер – Ниссон Розенталь (А. Бен-Дов). Во Франции и Бельгии – общества «ОЗЕТ», а их ежемесячный журнал назывался «Трибуна ОЗЕТ», даже в Швеции и Дании действовали пробиробиджанские общества. В Германии до прихода нацистов к власти также существовало пробиробиджанское общество со своей газетой.

Первые шаги по созданию еврейской страны на Дальнем Востоке происходят на фоне нарастающей волны репрессий на Западе России. Они приводят к упразднению национальных отделов и евсекций в парткомах, еврейская наука подвергается реорганизации. Несмотря на это, И. Либерберг, используя партийные рычаги, укрепляет свои позиции. Э. Розенталь-Шнайдерман вспоминает: «Институт оказывается в особо привилегированном положении. Когда я туда приехала как аспирантка, институт получил от государства намного больший бюджет, чем некоторые научно-исследовательские украинские институты того же ранга и масштаба. Либербергу удалось через партийные органы превратить кафедру в самый большой центр идишистских исследований в Советской России».

Либерберг понимал, что в Биробиджане будет легче и намного проще организовать работу Института еврейской пролетарской культуры, чем вести её в том же Киеве или в Москве, и считал, что у еврейской области есть все возможности стать центром еврейской науки, культуры и искусства всей страны. В 1929 году И. Либерберг становится директором Института еврейской пролетарской культуры при Академии наук Украины. К тому времени, как он писал в автобиографии, им было «выпущено из печати несколько книг (на украинском и еврейском языках), из которых важнейшие – «Очерки по социально-экономической истории Англии» и «Великая французская революция». За время научно-педагогической работы он дважды получал научные командировки за границу – в 1925 и 1929 годах, оба раза по 4–5 месяцев.

К началу тридцатых годов главным направлением работы института стала разработка вопросов, связанных с процессами создания будущей Еврейской автономии на Дальнем Востоке. Э. Розенталь-Шнайдерман вспоминает, что, когда в августе 1930 года было провозглашено создание еврейского национального района на Дальнем Востоке, а в сентябре был созван первый съезд советов еврейского района, в институте состоялось праздничное собрание с представителями еврейской и украинской науки, писателями и партийными руководителями. От имени собрания в Биробиджан была послана телеграмма с поздравлениями районному съезду.