Текст книги "Сальвадор Альенде"

Автор книги: Иосиф Лаврецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Проходит некоторое время. Новый телефонный звонок. На проводе сам «горилла» Пиночет. Он передает ультиматум: если президент Альенде сдастся, ему сохранят жизнь и позволят уехать из страны. Если нет, в 11 часов начнется штурм.

Президент говорит четко, делая ударения на каждом слове:

– Я не сдамся. И не покину дворца. Угрозам подчиняются только трусы. И сдаются только трусы. Такие, как вы…

И кладет трубку телефона.

Президент выходит на балкон и машет рукой тем не многим, кому удалось прорваться к дворцу. Танки и бронетранспортеры уже полностью контролируют площадь Конституции. Над дворцом на бреющем полете идут самолеты.

Рене Ларго Фариас, директор Управления информации и радиопередач при президенте, находившийся с ним в «Ла-Монеде» и покинувший ее незадолго до бомбардировки, свидетельствует:

– Примерно в десять часов доктор Альенде говорит своим сотрудникам, собравшимся в зале Тоэски: «Женщины, а также мужчины, у которых нет оружия, чтобы защищаться, должны уйти. Я приказываю, чтобы женщины оставили «Ла-Монеду». Я требую, чтобы они ушли. Здесь со мной две дочери, они тоже обязаны покинуть дворец. Я не собираюсь сдаваться, но не хочу, чтобы вы напрасно жертвовали собой. Сила на их стороне. Во главе революций не могут стоять трусы. Поэтому я остаюсь. Я не собираюсь сдаваться. Благодарю вас за вашу поддержку».

Сотрудники президента, женщины отказываются покинуть «Ла-Монеду».

Президенту сообщают, что самолеты мятежников подвергли бомбардировке радиостанции «Порталес» и «Корпорасьон», призывавшие население выступить в поддержку правительства Народного единства. Оставалась в эфире только одна радиостанция, «Магальянес», принадлежавшая компартии и расположенная неподалеку от «Ла-Монеды». Альенде подключился к передатчикам станции и, привычным жестом взяв микрофон в руку, произнес то, что стало его последней речью. Голос его был спокоен. Говорил он медленно, четко, отточенными и ясными фразами, как бы стремясь, чтобы его слова навсегда запечатлелись в памяти его слушателей. Наверное, за эти три бурных года он не раз представлял себя в подобной ситуации и мысленно говорил слова, которые ему пришлось бы произнести, прощаясь со своим народом.

Президент Сальвадор Альенде сказал:

– Трудящиеся моей родины! Наверное, это моя последняя возможность обратиться к вам – военно-воздушные силы бомбили радиостанции «Порталес» и «Корпорасьон»… И мои слова будут моральной карой тем, кто нарушил свою солдатскую клятву, – командующим родами войск… Перед лицом этой измены мне остается сказать трудящимся одно – я не сдамся! На этом перекрестке истории я готов заплатить жизнью за верность своему народу. И я убежден, что семена, которые мы заронили в сознание тысяч и тысяч чилийцев, уже нельзя будет уничтожить…

Трудящиеся моей родины! Я благодарю вас за верность, которую вы всегда проявляли, за доверие, оказанное вами человеку, который был лишь выразителем глубоких чаяний справедливости и который, поклявшись уважать конституцию и закон, сдержал свое слово. В этот решающий момент, последний, когда я могу обратиться к вам, я хочу, чтобы вы поняли одно: иностранный капитал, империализм и союз с реакцией создали условия, при которых вооруженные силы нарушили традицию…

Я обращаюсь прежде всего к простой женщине нашей земли, к крестьянке, которая верила в нас, к работнице, которая трудилась не покладая рук, к чилийской матери, знавшей, что правительство Народного единства заботится о ее детях.

Я обращаюсь к специалистам-патриотам, тем, кто продолжал работать вопреки саботажу предательских профсоюзов.

Я обращаюсь к молодежи, к тем, кто с песней отдавал свой задор делу борьбы.

Я обращаюсь к народу Чили – к рабочему, крестьянину, интеллигенции, к тем, кого еще будут преследовать потому, что в нашей стране орудует фашизм…

Я всегда буду рядом с вами. И помнить обо мне будут как о достойном и честном человеке.

Трудящиеся моей родины, я верю в Чили, я верю в судьбу моей страны. Другие люди переживут этот мрачный и горький час, когда к власти рвется предательство. Знайте же, что недалек тот день, когда снова откроется широкая дорога, по которой пройдет свободный человек, чтобы строить лучшую жизнь.

Да здравствует Чили! Да здравствует чилийский народ! Да здравствуют трудящиеся!

Таковы мои последние слова. И я уверен – гибель моя не будет напрасной. Я уверен, что она будет, по крайней мере, моральным уроком и наказанием вероломству, трусости и предательству!

Передав выступление президента, сотрудники радиостанции «Магальянес» собрались в студии и запели гимн левых сил. Они пели его до тех пор, пока мятежники не прервали их автоматными очередями…

В 10.25 в зале Тоэски президент вновь собирает всех своих сотрудников, находящихся в <Ла-Монеде». Твердым и спокойным голосом он сообщает им, что через несколько минут мятежники начнут штурм дворца.

– Никакая революция, – говорит он, – не может победить, если ее руководитель не способен встретить опасность в трудный момент и бороться до конца. Это справедливо. Но справедливо и то, что бессмысленные жертвы абсолютно ничем не могут помочь делу революции. Наоборот, они вредят ей.

Президент приказывает всем, кто не имеет прямого отношения к охране дворца, покинуть его, пока это еще можно сделать. Он же остается здесь. Это его долг: «Я не уйду из «Ла-Монеды». Если нужно, я погибну здесь…»

Мятежники сосредоточивают вокруг «Ла-Монеды» свои силы. К дворцу подходят тяжелые танки «шерман», бронетранспортеры, подкатывают орудия, вокруг занимают позиции несколько батальонов пехоты.

В 11.00 раздается команда: «Взять штурмом дворец!» Солдаты, трусливо перебегая от одного укрытия к другому, пытаются приблизиться к «Ла-Монеде», по которой ведут огонь пушки, танки и броневики. Защитники дворца мужественно сопротивляются. Сам Альенде стреляет из базуки по танкам. Он попадает в танк, который подошел н главному входу во дворец. Танк горит,

Альенде приказывает сжечь конфиденциальную документацию, чтобы она не попала в руки противника, поместить женщин в наиболее безопасное место. Он сохраняет спокойствие, присутствие духа, говорит своим соратникам, что народ в конечном счете победит своих противников, добьется освобождения от оков нищеты и эксплуатации.

В 11.45 президент вновь, да этот раз в категорической форме, приказывает женщинам и безоружным сотрудникам немедленно покинуть «Ла-Монеду»,

– Революция не нуждается в неоправданных жертвах. Вы можете еще принести пользу будущей борьбе против поработителей чилийского народа.

Его дочери Беатрис и Исабель отказываются и на этот раз подчиниться воле отца.

– Поймите, – говорит он дочерям, – если с вами что-либо случится, противник во всем будет винить меня. Вы нужны матери, вы нужны нашему общему делу. Я приказываю вам, как отец и как президент, которого вы обязаны слушаться, покинуть «Ла-Монеду». Иначе вы заставите меня выйти на улицу.

Беатрис и Исабель вынуждены подчиниться.

«Последний образ отца, оставшийся у меня в памяти, – вспоминает Исабель, – это образ бойца» в каске и с автоматом в руке, который переходил от окна к окну, подбадривал членов своей охраны, шутил с ними, сам стрелял по танкам и руководил боем. Ему предложили надеть пуленепробиваемый жилет. Он отказался со словами: «Почему я? Я такой же боец, как и все».

Воспользовавшись тем, что противник отступил от дворца в преддверии авиационного штурма, дочери Альенде вместе с Хоаном Гарсесом покидают «Ла-Монеду». Им удается укрыться в надежном месте. Покинула дворец и секретарь Альенде Мирия Контрерас. Ей Альенде передал оригинал первой чилийской конституции, подписанной основателем государства О'Хиггинсом. Оригинал хранился в кабинете Альенде. Солдаты отобрали у Мирии эту национальную реликвию, разорвали ее в клочья и бросили в огонь.

В 12 часов «гориллы» бомбят «Ла-Монеду» с воздуха. Уже пробита во многих местах крыша дворца. Уже он горит. Альенде велит открыть все краны в «Ла-Монеде». Его соратники продолжают отстреливаться. Среди них раненые, убитые, в числе последних Аугусто Оливарес, преданный друг, верный товарищ. Сам президент ранен осколками стекла в спину.

Дым от взрывов и огня проникает во все помещения древнего здания. Президент просит раздобыть противогазы в оружейной палате, расположенной в подвале. Ему докладывают, что дверь палаты заперта. Президент спускается вниз и сам гранатой взрывает дверь. Здесь не только противогазы, но и пулеметы, автоматы, гранаты. Защитники «Ла-Монеды» быстро переносят это оружие на второй этаж. Бой разгорается с новой силой.

После полудня «гориллы» прерывают обстрел и бомбардировку дворца и вызывают парламентеров. К ним выходят генеральный секретарь правительства Флорес и заместитель министра внутренних дел Даниэль Вергара. «Гориллы» требуют от них немедленной капитуляции, угрожая сровнять «Ла-Монеду» с землей. Флорес и Вергара настаивают на эвакуации из дворца раненых. В ответ сыплются угрозы. Парламентеры возвращаются в «Ла-Монеду». Им стреляют в спину.

«Ла-Монеда» полыхает огнем. Танки и орудия продолжают выпускать по зданию Тоэски один снаряд за другим. Наконец в 13.30 танки врываются сквозь главные ворота во дворец, за ними следуют солдаты. Завязывается жестокий бой у парадной лестницы. Силы защитников тают. Из 40 человек в живых осталось около половины, но они сражаются как львы, следуя примеру своего президента.

В 14.00 противник пробивается на второй этаж. Защитники баррикадируются в Красном зале. Нападающие, которых возглавляет капитан Роберто Гарридо, выбивают дверь. Защитники встречают их ураганным огнем. Но силы сражающихся неравны. Ранен в живот Сальвадор Альенде. Он продолжает стрелять, опираясь на кресло. Гарридо – снайпер. Генерал Паласиос, командующий штурмом дворца, приказал ему убить президента. Автоматная очередь прошивает грудь Альенде. Он падает на пол. Находящаяся в зале любимая собака президента Ака бросается на убийцу, Гарридо стреляет в нее. Затем мятежники, точно устрашенные чудовищностью содеянного ими преступления, отступают. Защитники «Ла-Монеды» их преследуют по коридорам президентского дворца. Другие уносят Альенде в его кабинет, кладут его в президентское кресло, надевают на грудь президентскую ленту – символ его власти, покрывают плечи чилийским знаменем…

Когда два часа спустя головорезам капитана Гарридо удалось наконец убить последнего защитника «Ла-Монеды» и ворваться в президентский кабинет, они увидели сидящего за столом Сальвадора Альенде. Капитан Гарридо подошел к нему и в упор выпустил в мертвое тело президента еще одну автоматную очередь [15]15
  По данным американского журнала «Ньюсуик», в теле Альенде вскрытие обнаружило 13 пулевых ран. Венесуэльский сенатор Хесус Сото Амести, председатель комиссии по иностранным делам Национального конгресса, приводит цифру 17.


[Закрыть].

Через некоторое время радиостанция мятежников «Агрикультура» в одной из передач сообщила: «Капитан Гарридо, этот доблестный офицер, собственной рукой прострелил красную голову марксиста Альенде».

Семь часов сопротивлялась горстка защитников «Ла-Монеды» во главе с Сальвадором Альенде натиску танков, артиллерии, ракетной авиации, отборных армейских частей.

– Президент не только показал себя мужественным и достойным, выполняя данное им слово умереть, защищая народное дело, но в последнюю годину испытаний проявил подлинный героизм, – сказал Фидель Кастро на траурном митинге в Гаване, посвященном памяти Сальвадора Альенде. – Никогда на Американском континенте ни один президент не совершал столь драматического подвига. Грубая сила много раз торжествовала над беззащитной мыслью. Но теперь можно сказать, что никогда грубая сила не встречала такого сопротивления в вооруженной схватке с мыслящим человеком, оружием которого были до того только слово и перо. Смерть Альенде – жест несравненного величия – заклеймила навсегда Пиночета и его приспешников.

 
Вот пример революционера!
Вот пример настоящего человека!
Вот как гибнет подлинный боец!
Вот как гибнет защитник народа!
Вот как гибнет борец за социализм!
 

ТВОЙ НАРОД ПОБЕДИТ, ТОВАРИЩ ПРЕЗИДЕНТ!

Жизнь политического и государственного деятеля неотделима от жизни его народа, его страны. Она часто выходит далеко за пределы хронологических рамок рождения и смерти героя, продолжая оказывать влияние и волновать людей и после того, как перестало биться его сердце. В особенности это относится к революционерам, к борцам за народное счастье, которые остаются в строю и после смерти. Их преданность народному делу, их мужество, принципиальность, неподкупность служат примером грядущим поколениям, вдохновляют их на новые свершения и подвиги в борьбе за социальную справедливость, независимость и подлинную свободу.

Именно таким останется в памяти народной образ Сальвадора Альенде, убитого фашистскими палачами в «Ла-Монеде» 11 сентября 1973 года. Но свергнуть и убить Сальвадора Альенде не было самоцелью «горилл». Они стремились покончить с идеей народовластия в Чили, которую он олицетворял, ликвидировать, разрушить, уничтожить систему буржуазной демократии, которая функционировала в Чили на протяжении почти 150 лет, ибо эта система, как они считали, перестала служить интересам эксплуататоров и открывала путь социализму. А для этого мало было свергнуть и убить Сальвадора Альенде. Нужно было одновременно устроить кровавую баню трудящимся, разгромить народные партии и организации, повергнуть и растоптать демократические институты, установить в стране царство террора, беззакония и произвола.

В то время как танки и самолеты бомбили «Ла-Монеду» и президентскую резиденцию на улице Томас Моро, в столице и других городах страны войска, карабинеры и фашистские головорезы из «Патриа и либертад» и других реакционных банд громили помещения народных партий и профсоюзов, осаждали фабрики и заводы, расстреливали из пушек, пулеметов и автоматов трудящихся, оказывавших им сопротивление. «Патронов не жалеть» – таков был приказ генерала-предателя Пиночета.

Сколько человек было убито путчистами во время переворота и в последующие дни и недели в Чили? Пиночет со свойственным ему цинизмом утверждает, что всего 1400 человек. Но эта цифра опровергается всеми другими обозревателями, свидетелями и участниками чилийской трагедии. Ортенсия Бусси, вдова Сальвадора Альенде, выступая 26 февраля 1974 года в комиссии ООН по правам человека, заявила, что палачи хунты, по неполным данным, убили около 80 тысяч человек. Особенно многочисленны были жертвы фашистского террора в Сантьяго, где морги на протяжении недель ломились от трупов. Сотни трупов были выброшены в реку Мапочо. Озверевшая солдатня расстреливала «подозрительных» среди беда дня на улицах. Стадионы были превращены в гигантские места заключения, где пытали, истязали и убивали сторонников правительства Народного единства. То же самое происходило в казармах, военных училищах, на авиабазах, военных кораблях. На безлюдных островах Магелланова пролива, архипелага Хуан-Фернандес, в заброшенных селитряных шахтах в пустыне Атакама было создано около 100 концентрационных лагерей, куда фашисты заключили тысячи людей, единственным «преступлением» которых было то, что они являлись патриотами, стремились к социальному прогрессу, любили свободу. В один из таких лагерей был брошен и славный сын чилийского народа Генеральный секретарь Компартии Чили Луис Корвалан, многие министры правительства Альенде, профсоюзные лидеры. Военная хунта распустила конгресс, запретила деятельность партий Народного единства, конфисковала их собственность, объявила вне закона их руководителей. Изгнала из университетов прогрессивных преподавателей, левых студентов, из государственного аппарата – сторонников Сальвадора Альенде.

Изображая из себя националистов, Пиночет и его подручные начали травлю иностранцев. Но не банкиров, агентов ЦРУ, представителей монополий – таких иностранцев хунта приветствовала, а политических эмигрантов-демократов из Боливии, Бразилии и других стран, где власть находилась в руках таких же сатрапов, как и Пиночет.

«Гориллы» со свойственной фашистам ненавистью к культурным ценностям жгли «крамольные» книги, громили библиотеки и книжные магазины. Один из генералов, командующий военной зоной Магальянес, даже издал приказ, в котором приравнивал марксистские книги к оружию и угрожал их владельцам военным трибуналом и расстрелом.

Преступные действия фашистских генералов встретили решительное осуждение всего цивилизованного мира.

Центральный Комитет КПСС опубликовал по поводу военного переворота в Чили заявление, в котором, в частности, говорилось:

«11 сентября реакционные силы Чили захватили власть в стране… Жертвой насильственных действий мятежников стал президент Сальвадор Альенде, мужественный борец за дело чилийского народа, демократию и мир, выдающийся деятель освободительного, антиимпериалистического движения Латинской Америки.

Свержение правительства С. Альенде явилось кульминацией подрывных действий чилийской реакции… Сейчас реакция, нагло поправшая волю народа, растоптавшая элементарные демократические нормы, осуществляет расправу с прогрессивными деятелями. Поступают сообщения об арестах членов партий коалиции Народного единства, других прогрессивных организаций трудящихся и репрессиях в отношении Единого профсоюзного центра Чили.

Центральный Комитет КПСС решительно осуждает действия реакционных сил в Чили, попрание ими демократических институтов и конституционных норм, их зловещие планы репрессий против прогрессивных партий и организаций.

В этот трудный для чилийского народа час, выражая чувства советских коммунистов, всех советских людей, ЦК КПСС заявляет о своей полной солидарности с братской Коммунистической партией Чили, с социалистической партией, с другими партиями Народного единства, со всеми трудящимися Чили, которые, несмотря на удары реакции, остаются верными делу борьбы за независимость, демократию и социальный прогресс – те благородные цели, за которые мужественно боролись Сальвадор Альенде, правительство Народного единства, трудовой народ Чили.

ЦК КПСС выражает твердую уверенность в том, что никакие репрессии, никакой террор не способны сломить волю народа, преградить путь экономического и социального прогресса».

Только сутки спустя после переворота, 12 сентября, фашистская хунта сообщила, что солдаты, захватившие «Лa-Монеду», «обнаружили» в одной из комнат президентского дворца тело Альенде и что «комиссия медицинской службы вооруженных сил и национальной полиции и один судебно-медицинский эксперт удостоверили его смерть». В этом коммюнике «гориллы» не отважились заявить то, что они стали утверждать потом, а именно: что Альенде якобы покончил с собой. Никакого медицинского свидетельства в подтверждение версии о самоубийстве никогда не было опубликовано, хотя представители хунты обещали это сделать.

В тот же день путчисты доставили супругу президента Ортенсию Бусси из мексиканского посольства, где она нашла убежище, на один из военных аэродромов в Сантьяго. Там ее посадили в самолет, где уже находился гроб, покрытый солдатским одеялом. «Гориллы» заявили Тенче, что ее доставят в Вальпараисо, где будет похоронен Альенде.

– Я настаивала на том, чтобы мне разрешили взглянуть на тело моего мужа, – рассказывает Тенча. – Военные не позволили. Я продолжала требовать. Они сдвинули крышку с гроба, и я смогла увидеть лишь простыню. Я не знала, покоится ли там его голова или его ноги.

В Вальпараисо тело Альенде было захоронено в фамильном склепе на кладбище Санта-Инес.

Тенча у могилы мужа сказала:

– Здесь мы оставляем Сальвадора Альенде, который является президентом республики и которого даже не разрешили сопровождать в последний путь его семье.

Пусть весь мир знает о том, что произошло. Президент Альенде был предан и свергнут в результате фашистского переворота, и его похороны состоялись в обстановке полной секретности.

Из Вальпараисо Тенчу переправили обратно в Сантьяго, откуда она вскоре отбыла на личном самолете мексиканского президента в Мехико.

Когда в Вальпараисо хоронили Альенде, в Сантьяго на Национальном стадионе, превращенном в гигантскую камеру пыток, палачи приканчивали народного поэта и певца Виктора Хару, члена ЦК Коммунистической молодежи Чили. Хара был доставлен на стадион с гитарой. Он играл и пел песни заключенным. Палачи сломали ему руки, размозжили голову. Но песнь, которую он сочинил и пел на стадионе смерти, обошла весь мир.

Жизни одного поэта фашистским палачам было мало. Пабло Неруду – вот кого они хотели видеть мертвым. Поэт лежал, прикованный смертельным недугом к постели, в своем доме на холме Сан-Кристобаль в Сантьяго. Солдатня стала ломиться к нему, варвары в военных мундирах разграбили знаменитую дачу-музей поэта в селении Исла-Негра на берету Тихого океана. На улицах жгли его книги. Поэт ненавидел этих прислужников «мумий» и иностранных монополий, он в течение всей жизни разоблачал и клеймил их позором в своих стихах. Звериное обличье фашизма было ему хорошо знакомо еще по гражданской войне в Испании.

Умирающий поэт сражался с этими врагами рода человеческого до последнего вздоха.

ID сентября Пабло Неруду доставили в больницу Санта-Мария, его поместили в палату 402 под наблюдение автоматчиков. 23 сентября в 11.30 вечера великий поэт скончался. Несмотря на запрет и угрозы хунты, похороны поэта превратились в первую открытую демонстрацию против фашистских путчистов. Несколько сот человек сопровождали гроб поэта на кладбище, где под пение «Интернационала» он был предан земле. В ноябре 1974 года хунта конфисковала дом поэта в Исла-Негра и его квартиру в Сантьяго.

Бесчинства фашистских генералов продолжались. В Сантьяго и других районах пылали костры из «марксистских» книг. Памятник Эрнесто Че Геваре, вернее, то, что осталось от него после взрыва бомбы, подложенной провокаторами еще до генеральского мятежа, был но приказу Пиночета снят с пьедестала и отправлен на переплавку.

Террор, угрозы, клевета были направлены не только против чилийских трудящихся, но и против посольств и граждан социалистических стран, в первую очередь Советского Союза и революционной Кубы, что привело к разрыву дипломатических отношений. 22 сентября было опубликовано Заявление Советского правительства, в котором отмечалось:

«За последние дни в Чили в результате захвата власти военной хунтой, свергнувшей законное правительство во главе с президентом Сальвадором Альенде, сложилась крайне напряженная обстановка.

Жертвой насильственных действий военных мятежников пал президент Альенде, был распущен Национальный конгресс, отменены конституционные гарантии элементарных демократических нрав чилийских граждан, арестованы и подвергаются репрессиям вплоть до физического уничтожения руководящие деятели правительства Народного единства. Военная хунта обрушила на страну волну кровавого террора, направленного против прогрессивных сил страны, против всего чилийского народа. Террор против чилийских патриотов сопровождается антикоммунистической истерией, развязанной всеми средствами пропаганды правых сил… В сложившейся обстановке Советское правительство считает невозможным дальнейшее пребывание в Чили посольства СССР и заявляет, что оно прерывает дипломатические отношения с Чили и отзывает из Чили посла СССР и состав советского посольства».

Порвали отношения с хунтой и другие социалистические страны. Лишь китайское правительство как ни в чем не бывало продолжало поддерживать отношения с хунтой. Более того, оно поспешило выдворить ив Пекина чилийского посла, назначенного правительством Альенде. Хунта направила своего представителя в Пекин, которому был оказан китайскими властями подчеркнуто радушный прием.

Альенде с большим уважением относился к китайской революции. Вступив в должность президента, Альенде установил дипломатические отношения с Китайской Народной Республикой. Чилийский представитель в ООН голосовал за ее принятие в эту организацию. Китайские же руководители относились к Альенде прохладно. Они не могли простить ему дружеского отношения к Советскому Союзу, к КПСС. Альенде отказался следовать раскольническим лозунгам маоистского руководства, он отвергал клеветнические антисоветские выпады властелинов современного Китая, хотя вряд ли он мог вообразить, что Пекин будет приветствовать фашистскую хунту и что ее глава Пиночет направит в знак благодарности Мао Цзэ-дуну за признание хунты и по поводу его 80-летия такую телеграмму: «В день Вашего рождения имею честь передать Вам тысячу поздравлений и пожелание личного счастья».

«Позиция правительства Китайской Народной Республики, – отмечает известный чилийский журналист Луис Альберто Мансилья, бывший редактор газеты «Эль Сигло», – вызвала глубокое разочарование среди трудящихся, среди всех, кто подвергается преследованиям и пыткам, среди родственников чилийцев, убитых правительством Пиночета, главного палача чилийского народа. Двери китайского посольства оставались наглухо закрытыми даже для их собственных сторонников, которых в Чили было, правда, немного».

Фашистский переворот, злодейское убийство Сальвадора Альенде, массовый террор, развязанный хунтой против демократов и патриотов, вызвали невиданную по своим масштабам волну гнева и возмущения во всем мире. В ряде латиноамериканских республик: на Кубе, в Мексике, Венесуэле, Аргентине – был объявлен в память об Альенде государственный трехдневный траур, во многих странах на пяти континентах прошли и продолжаются многотысячные демонстрации и митинги протеста против террора хунты и солидарности с чилийскими патриотами.

Единодушно осудили злодеяния контрреволюционной хунты советские люди. Выступая на митинге трудящихся в болгарской столице 19 сентября 1973 года, Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев сказал:

«Мы скорбим о гибели верных сынов и дочерей Чили, ставших жертвой империалистического террора. Мы склоняем головы перед светлой памятью героически павшего президента Республики Чили, лауреата международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» Сальвадора Альенде. Он был одной из самых чистых и благородных фигур современной политической жизни, был до конца предан делу народа и отдал за него свою жизнь. Его подвиг будет вдохновлять трудящихся Чили и многих других стран на новые славные дела в борьбе за свободу, мир и прогресс. И мы твердо уверены, что никакие зверства реакционеров не сломят гордого духа свободолюбивого народа Чили, не остановят неудержимого стремления к свободе, демократии и прогрессу в других странах Латинской Америки».

Столь же решительно осудил Леонид Ильич Брежнев преступления фашистской хунты в своей памятной речи на Всемирном конгрессе миролюбивых сил 26 октября 1973 года:

«Чудовищное, ничем не прикрытое надругательство над конституцией страны, бесцеремонное попрание демократических традиций целой нации, издевательство над элементарной законностью, расстрелы, пытки и варварский террор, костры из сжигаемых книг – вот он, подлинно фашистский оскал военной хунты, вот оно, подлинное лицо реакции, внутренней и внешней, готовой пойти на любое преступление для того, чтобы восстановить свои привилегии вопреки ясно и свободно выраженной воле народа.

Трагедия Чили острой болью отозвалась в сердцах миллионов людей, в самых различных кругах демократической общественности всех стран мира. Имя Сальвадора Альенде, имена других героев этой страны, отдавших жизнь во имя свободы и мира, навсегда сохранятся в нашей памяти. Позвольте с трибуны конгресса выразить нашу полнейшую солидарность с демократами и патриотами Чили и твердое убеждение, что правое дело, за которое они боролись и ныне борются в столь тяжелых условиях, – дело независимости, демократии и социального прогресса – непобедимо, неистребимо! И защита этих высоких ценностей, их претворение в жизнь, борьба с теми, кто им угрожает и стремится их уничтожить, неразрывно связаны с борьбой за обеспечение прочного мира на земле».

Фашистские убийцы были осуждены в ООН и на других международных форумах. Во многих странах были созданы представительные комитеты помощи чилийским антифашистам. Движение солидарности с народом Чили охватило весь цивилизованный мир. В Советском Союзе и других странах в память о Сальвадоре Альенде были названы его именем площади, улицы, школы, корабли, изданы почтовые марки.

Фашистская хунта оказалась в изоляции, генералы-предатели были осуждены мировым общественным мнением. Пиночет и его подручные пытались оправдать свое предательство, свержение законного президента Чили Сальвадора Альенде, его убийство и массовый террор якобы тем, что правительство Народного единства нарушило конституционный порядок и готовилось осуществить таинственный план «Зет», предусматривавший арест командного состава вооруженных сил. Но эти «объяснения» звучали издевательством над здравым смыслом. Генералы-предатели – «защитники конституции и законности», захватив власть, первым делом отменили конституцию, закрыли конгресс, перечеркнули все чилийские законы. Что касается мифического плана «Зет», который хунта обещала опубликовать, то такого просто не существовало в природе. Фантазия генералов оказалась весьма убогой, ее даже не хватило на то, чтобы сочинить такой план. В их «белой книге», где они пытаются оправдать свои преступные действия, начисто отсутствуют какие-либо доказательства существования такого плана или незаконных, антиконституционных действий правительства Сальвадора Альенде, которого если и можно было в чем-либо упрекнуть, то лишь в слишком скрупулезном соблюдении буржуазной законности и правопорядка, попранных не Народным единством, а солдатским сапогом путчистов.

Заговорщики давно готовили переворот, в чем признался в интервью чилийскому журналу «Эрсилья» сам главарь фашистской хунты генерал Пиночет. Он заявил, что уже в апреле 1972 года армия начала подготовку к перевороту, а в мае 1973 года приступила к разработке конкретного плана свержения правительства. Эти признания полностью опровергают измышления хунты о том, будто бы военные совершили переворот, узнав о существовании плана «Зет».

Генералы-предатели выдают себя за спасителей страны от хаоса и разрухи, в которое якобы ввергло Чили правительство Народного единства. Они выдают себя за друзей трудящихся, за представителей средних слоев, за защитников суверенитета страны, но их кровавые дела опровергают жалкие потуги на патриотизм. Захватив власть, они лишили рабочих прав на забастовку, на участие в профсоюзах, на любой вид протеста против капиталистической эксплуатации. Они стали возвращать фабрики и заводы капиталистам, земли – помещикам, банки и рудники – иностранным монополистам.

Следует ли удивляться, что международные монополии в благодарность стали осыпать хунту кредитами, в которых они отказывали правительству Сальвадора Альенде. За полгода после переворота хунта получила таких кредитов свыше 300 миллионов долларов.