Текст книги "Программа минимум для начинающих"

Автор книги: Инна Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 27

Ну вот, Совет Наставников состоялся. Теперь Базу перенесут. Жаль, мне здесь нравится. Видно и впрямь дело серьезное. Неужели скарры не так уж всесильны, как кажется. Они, что же, даже Базу защитить не могут?

Весь наш класс расселся на полянке, и активно переживали свалившееся на нас бедствие. Были и незнакомые человечки из старших классов. Раньше я их не видела. Странно, остров небольшой, а народу на нем намеренно, причем весь этот народ где-то ухитряется прятаться так, что никого невозможно увидеть. Где они все обитают?

Дра-Гамм, как существо наиболее эмоциональное, орал больше всех.

– Вы мне скажите, как он проследил за нами? Не мог он проследить, мы веди не на звездолетах, летели, как мои сородичи. Объясните, как можно было нами проследить?

А ведь логичный вопрос. Как? 0тветил Ирф:

– Ребята, а ведь он находился в ком-то из вас!

– В ком? – хором спросили мы.

– Я бы сказал, что в Сане – ведь он проследил за ней до самой Земли, но не факт. Это мог быть и Соф. И вообще, он мог переходить от одного к другому.

– Но как же могло получиться, что мы ничего не заметили?

– А ты своего скарра, когда заметила? – спросила Ари.

Тоже верно. Как ты их заметишь, если они сидят тихо и не чирикают. Но мне отчаянно не хотелось верить, а то, его это страшное существо могло какое-то время квартировать в моем теле.

Странный паренек, слишком бледный и недоразвитый, особенно на фоне богатыря Ирфа, тихо сказал:

– Возможно, он и сейчас где-то здесь. В ком-то из нас. Если бы он находился в свободном полете, его бы давно обнаружили.

Всем стало неуютно. Мысль о том, что оно здесь, в ком-то из нас, окончательно испортила всем настроение. Но мы так слепо верили в Наставников и знали, что уж они-то не пропустят врага и найдут на него управу, что особой паники не было. Встала Ари и сказала:

– Я смогу найти его, если он здесь.

Все уставились на нее. Она немного смутилась, но взяла себя в руки.

– Если они и есть демоны, то я его найду.

– Ну, так ищи! – Заорала я.

Дальше – больше. Она достала из кармана какой-то прутик, что-то прошептала над ним и стала чертить в воздухе необычные, но почему-то знакомые знаки, от которых воздух дрожал и звенел. Внезапно наступила тишина, непривычная ж пугающая. И в этой тишине вдруг возник – звон невидимых колокольчиков. Это продолжалось некоторое время, но больше ничего нового не произошло.

– Все чисто, – сказала Ари – на Базе чужих нет.

– А что случилось бы, если бы они здесь были? – спросил Ирф.

– Он бы пришел сюда и попытался сломать харту – вот этот прутик, потому, что харта издает звуки, которые демоны не могут терпеть.

– Колокольчики? – спросила я.

– Да.

Ну, хоть одна хорошая новость.

Весь остров погрузился в вязкое, мутное ожидание. Что там решат Наставники? Ждать да догонять – труднее всего. По острову бродили очумелые создания, нарушая все традиции и правила Базы. В глазах у многих была тоска. К нам заявился Дудулик в своем втором малопривлекательном обличии. То, что происходило в этот момент на Базе, его сильно раздражало и поэтому его более привлекательный облик ему не удавалось сохранить. Несколько раз, наткнувшись на него взглядом, я испытывала неприятное чувство – не то страха, не то брезгливости.

Соф взял меня за руку и увел к себе. Напряжение росло, и в любой момент у любого из нас мог случиться срыв. А срыв в таком месте, как наша База, может иметь непредсказуемые последствия.

– Саня, я бы хотел, чтобы ты сейчас была на Земле, но нам надо дождаться решения Наставников. Здесь сейчас твориться черте что!

– Соф, а сколько раз меняли Базу?

– Не знай, наверное, это впервые. Сегодня на Совете должны появиться, скарры и указать координаты новой Базы.

Сердце мое забилось учащенно: я больше всего на свете хотела увидеть настоящего скарра, живого и невредимого!

– И не ты одна. Но я сомневаюсь, что это возможно.

– А если выйти из тела и тихонечко пройти в зал Совета?

Он посмотрел на меня, как на полную идиотку.

– Милая, ты, что же, считаешь себя умнее всех?

– Не умнее, но ведь интересно же.

Соф ехидно ухмыльнулся.

– Ты случайно не помнишь, кто полоскал последними словами некую чересчур любопытную девицу по имени Пандора? А как же ей бедолаге, было, справится с любопытством, если это такое сильное чувство? Даже у тебя от любопытства крышу сносит напрочь.

– Ничего у меня не сносит.

– Тогда сиди тихо и не суетись без толку.

Ну, скучно мне, скучно! Что он за человек, никак его не расшевелишь. Правильный такой: нельзя – значит нельзя. А по мне так: если нельзя, но очень хочется-значит можно. Что будет потом, так ведь это будет потом! Не спорю, может это и неправильного, зато очень интересно.

Одно я знаю точно: если мне в голову стукнула эта мысль, то я из шкурки вылазу, но постараюсь ее осуществить.

И я её осуществила, а зря.

Когда я появилась в Зале Совета, естественно невидимая для всех, но только не для самого скарра, там стояла гробовая тишина. Общались Наставники исключительно телепатически. А в центре зала я увидела невыносимо красивое существо. Описать его я не могу, потому, что все слова бледнеют в сравнении с ним. Оно висело в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги. Оно не было похоже на человека, оно ни на кого не было похоже! Крылья, как у бабочки и глаза тоже нечеловеческие – глаза насекомого, стрекозы, например. У него было тонкое золотистое тело и хвост золотой рыбки. У меня даже дух захватило то этого великолепия. Единственное, чем он мог бы напомнить человека – это две тонкие, прозрачные руки. И это был скарр!

Он сразу заметил меня. Сразу, почти мгновенно. Его огромные фасеточные глаза смотрели не на меня, а внутрь меня. От его взгляда мне стало не по себе, захотелось куда-то спрятаться, но спрятаться было негде. Дальше – больше. Все Наставники стали выходить из своих тел и вот уже многочисленные, бесплотные, колеблющиеся, как туман, существа уставились на меня. А потам град вопросов посыпался на меня, как горох из рваного мешка. Наставники были возмущены. Смиг шагнул мне навстречу.

– Почему ты здесь?

Что я могла ему ответить?

– Я повторю: тебя не приглашали, так почему же ты здесь?

Стою – дура – дурой, стыдно до икоты, было бы тело, я бы покраснела.

– Я хотела увидеть скарра – пролепетала я.

– Здесь решаются серьезные вопросы, здесь не зоопарк! – гневно сказал один из Наставников, кто именно я не знаю.

И только тогда я поняла, что совершила что-то совершенно недопустимое. Страх заставил меня скукожиться и потащил меня назад к моему телу, которое безвольно валялось в домике Софа.

Соф встревожено смотрел на меня – он понял, что произошло, и ждал моего возвращения. Увидев, что я зашевелилась, он схватил меня за руки и спросил:

– Ну, что?

– Кажется, я сейчас получу хорошенький втык – прошептала я.

В подтверждение моих слов в дом вошел Жаиз.

– Тебя ждут на Совете. Почему ты удрала? – строго спросил он.

– Испугалась – честно призналась я.

– Чего?

– Не знаю.

– Пошли. Тебя ждут на Совете.

Ноги у меня заплетались, как у пьяной. Жаиз меня немного успокоил, но все равно меня слегка трясло. На Совете столько самых невероятных существ и все они были недовольны моим поведением. Кто знает, как они отреагируют на все это. Я не знаю.

Встретили меня не очень любезно. Даже совсем нелюбезно, как будто я совершила какое-то совершенно немыслимое преступление.

Скарра уже не было. Судя по всему, они уже решили все свои вопросы. На середину зала вышло очередное чудовище, похожее на динозавра, покрытого шерстью, небольшого такого динозаврика, не более полутора метров. Оно стояло на двух ногах, ха спиной у него торчал острый гребень неопределенного цвета, но глаза у него были совсем человеческие, серо-голубые.

– Тебя нужно наказать – прошипело оно – Нельзя нарушать законы Базы. Здесь свои порядки и их надо соблюдать всем, без исключения.

– А что я сделала? Подумаешь, вошла я в Зал Совета без приглашения.

– Вот именно. Это очень серьезно. Для тебя: не существует никаких авторитетов, никаких правил: вы земляне все такие ненормальные.

Ну, вот и допросилась! Интересно, как они собираются меня наказать?

– Ничего особенного, просто тебя поселят в другое тело и отправят в другой класс. Временно. Со своими тебе запрещено встречаться.

– Испугали – попыталась я поехидничать.

Я не совсем поняла, а в чем, собственно, наказание? Это уже потом до меня дошло, какую подлянку устроили мне все эти Наставники!

Я потеряла сознание и очнулась в незнакомом месте. Не сразу поняла, что происходит. Я находилась в какой-то очень глубокой норе, в которой странно пахло, и вообще все было очень странно. Я попыталась протереть глаза и заорала от ужаса! Рук у меня не было! Ног – тоже! Я совсем запаниковала. Извиваясь и корчась, я поползла по длинному, сырому проходу. Во что же я превратилась? Мне было скверно! Все было не так, как должно быть. Я чувствовала себя царевной-лягушкой, втиснутой в чужую, тесную шкуру. Но у лягушки хотя бы лапы есть, а у меня – ничегошеньки. Кем же я, мать их так, стала?

Я выползла на поверхность и первым делом попыталась себя осмотреть. То, что мне удалось увидеть, меня мало порадовало: если я не гусеница и не червяк, то – змея. Мне трудно судить о своих размерах – все абсолютно было непривычным и неудобным. Хотелось плакать, но слез не было. Хотелось орать, но получилось только шипение.

Какая подлость! Ну, какая же подлость! Я боюсь змей, очень боюсь и на тебе, теперь я сама стала змеей. Интересно, я ядовитая или нет?

– Ты новенькая? – услышала я рядом чей-то голос. – Странная ты какая-то. Я повернула голову и увидела рядом с собой огромную серебристо-черную змею. От страха и неожиданности я заорала. Не знаю, как со стороны звучал мой вопль, потому, что сомневаюсь, что змеи умеют орать, но здесь все звуки воспринимались мной, как обычная человеческая речь. Незнакомая змея шарахнулась от меня.

– Ты чего орешь? – спросила она.

Меня охватило отчаяние. Оно было темным и глубоким, как пропасть. Оно было сырым и холодным. Меня втиснули в змеиное тело! Я осмотрелась по сторонам и обнаружила, что вокруг меня – одни сплошные змеи, всех цветов и размеров. Это было похоже на ночной кошмар, но проснуться я никак не могла.

Серебристо-черная змея смотрела на меня внимательно, слишком внимательно и от ее взгляда, мне становилось еще хуже, хотя, куда уж хуже.

– А ведь ты не змея. Это не твое тело – догадалась моя собеседница.

– Я – человек – сказала я.

– Ну и чего ты орешь?

– Чего ору? Мне страшно. Это не мое тело.

– Ничего, скоро привыкнешь. За что тебя наказали?

Я ей все рассказала. Она слушала меня внимательно и сочувственно кивала головой.

– Меня зовут Сита, а тебя?

– Саня.

– Вот, что, Саня, ты не паникуй попусту. Ты лучше сейчас успокойся и привыкай к своему новому телу. Это может оказаться не таким уж неприятным делом. И запомни: бояться тебе здесь нечего.

Я немного успокоилась, сколько можно истериковать. Что ж, змея, так змея! Я попыталась свернуться кольцом, и это у меня неплохо получилось.

– Это даже неплохо, что так получилось – сказала Сита – Нет ничего лучше для обучения, чем пожить немного в совершенно незнакомом теле. Поверь. Очень трудно привыкнуть, что тело на самом деле не так уж важно, всего лишь одежда. И это мешает познавать себя, свои возможности. Чужое тело – это лучшее средство отвыкнуть от своего.

Все это слишком сложно! Сложнее у меня в жизни ничего не было.

И я стала осваивать свое новое тело. Сперва у меня ничего не получалось. Трудно привыкнуть к тому, что кроме головы и хвоста у меня больше ничего нет. Ничегошеньки – ни ручек, ни ножек. Но хуже всего дело обстояло с едой. Я долго не могла заставить себя проглотить целиком какую-нибудь мелкую живность. Какая-нибудь мелкая живность – это местные грызуны. Но, когда от голода у меня потемнело в глазах, Сита сказала недовольно:

– Послушай, тебе надо запомнить, что сейчас ты – змея, и есть тебе придется то, что ест змея, иначе, детка, ты просто умрешь.

Я оказалась ядовитой. Чуфа – местный грызун после своего укуса затих очень быстро. Преодолевая себя, корчась от отвращения, я все-таки протолкнула в себя тушку чуфа. Сразу полегчало. Успокаивало меня еще и то, что едят змеи гораздо реже, чем люди.

А еще угнетало меня то, что кроме змей вокруг никого больше не было. Одни змеи. Общаться с ними у меня плохо получалось. Они предпочитают тишину и одиночество и на всех окружающих всегда смотрели с отвращением и раздражением. Только Сита относилась ко мне спокойно.

Меня вообще удивляло, что где-то может существовать целая цивилизация змей. А их, этих цивилизаций оказалось не так уж мало. Змеи не способны ничего создать и поэтому они пошли совсем по другому пути развития. Они развивались внутри своего змеиного тела, что никак не отражалось на окружающей их действительности. У них были города, но с человеческой точки зрения назвать это городами было бы трудно – просто бесконечные подземные ходы и норы. Но при всем при этом – змеи намного опережают человека в своем развитии, земного человека, конечно.

Странная штука получается: мы всех привыкли мерить по себе. Мы эталон и все тут. Все, что не так, как у нас – все неправильно. Мы находимся на таком низком уровне развития, что немногие здесь, на Базе, стоят ниже нас. Но при этом мы так обнаглели, что стали утверждать: «Есть только мы и никого, кроме нас нет, и если мы никак не можем услышать Космос, то для нас это значит только одно: никого кроме нас в Космосе нет, и мы по-прежнему остаемся венцом творения. Почему-то никому не приходит в голову, что цивилизация, обогнавшая нас намного в своем развитии, говорит на другом языке и их сигналы мы просто не научились воспринимать. И, если на змеиных планетах нет никаких рукотворных сооружений, это совсем не значит, это там нет разума, просто у змей нет рук, да и не нужны они им.

– Разум, – сказала Сита, – он есть даже там, где нет условий для жизни. Ведь скарры могут существовать в любой среде: в вакууме, на раскаленной звезде, в ядре планеты…

Так я стала потихоньку превращаться в змею: много думала и мало двигалась. Вскоре выяснилось, что змеям не так уж плохо живётся. Мне даже не надо было тратить свое время на постоянное добывание пищи. Поев один раз, я могла позволить себе не есть несколько дней. Лежала на солнце и переваривала пищу. Змеи – философы уже просто потому, что таков ритм их жизни – они не суетятся зря.

Иногда меня посещала Сита. Говорили мы с ней мало, но эти разговоры доставляли мне настоящее удовольствие. Змеи – вдумчивые, осторожные, несуетливые существа, но нельзя сказать, что общение с кем-либо им нравится.

Сита приятно отличалась от остальных, она терпеливо рассказывала мне о жизни змей и учила всему, что знала сама.

А еще я узнала, что-то странное существо на Совете, которое учиняло мне разнос, самый настоящий вампир, ничего, кроме крови, не ест. Как и все вампиры, он обладает сверхестесственным способностями. Его почти невозможно поймать, еще труднее убить. А еще он умеет летать. Зовут существо Чабр, а его народ слишком малочисленный, но каким-то непостижимым образом абраки – так они называются, успели отметиться на самых разных планетах. С удивлением я узнала, что абраки ухитрились проникнуть даже на Землю. На Земле их видели и не раз, но никто в них не верит – слишком уж это невероятно все. Для людей абраки не опасны – им запрещено нападать на разумных существ – они не убийцы.

Меня уже не угнетало мое новое существование, я даже находила его приятным. Но однажды на змеиной территории появился, Чабр и я поняла, что срок моего наказания, истек. И я даже не обрадовалась этому.

Загадочный, абрак подошел ко мне и посмотрел мне в глаза.

– Тебе пора домой. Мы меняем Базу. Новый адрес тебе передадут, когда все будет готово.

Я испугалась. А что, если обо мне забудут, и не позовут, и я навсегда останусь на Земле? Что, если меня просто выгоняют с Базы, раз и навсегда?

– Мы не разбрасываемая Наблюдателями-Координаторами – сказал Чабр – Тебя позовут, можешь, не беспокоится.

Я успела последний раз окинуть взглядом Базу и рухнула без чувств.

Очухалась я дома. На своей родной Земле. И уже в своем собственном теле я чувствовала себя непривычно и неуютно. Сначала даже не знала, что мне делать с руками и ногами, они меня, плохо слушались. Оказывается, мое родное тело довольно неуклюжее и неудобное. Кто бы мог подумать?!

Но как Чабр ухитрился вернуть меня на Землю? Впрочем, он ведь наставник.

А ведь прошел уже год с того дня, как я повстречалась с Софом! Но на самом деле прошло уже гораздо больше времени. Вполне возможно, что все это уже прекратилось. А, может быть, меня просто уволили?! Что, с глаз долой из сердца – вон – никаких объяснений и никаких проблем. Но мне даже думать об этом не хотелось, я даже не могла уже понять, как это я раньше могла жить без всего этого. Мысль о том, что от меня просто избавились, приводила меня в бешенство. Не спорю, я далеко не ангел, но и наказывать меня так жестоко не за что! Как будто нет во мне больше ничего хорошего. Если они со мной так поступили, то и они мне не нужны! А потом наступила самая настоящая депрессия. Мне не хотелось жить. Я даже не успела попрощаться со своими друзьями. Они меня, как ненужную вещь, взяли двумя пальчиками за шиворот и просто выбросили. Хотелось выть или биться головой об стенку, но разве это поможет?

Я засела у себя дома, как в осажденной крепости. Мне не хотелось ни с кем общаться, никуда ходить. Я сутками спала, а когда просыпалась, то не знала, куда себя деть. Время шло, а обо мне никто не вспоминал.

Мои друзья: и родные забили тревогу, решили, что со мной приключилась несчастная любовь, или, что я забеременела, или еще что-то в этом роде. С другой стороны, что еще может так сильно огорчить молодую девушку моего возраста?

Однажды ко мне заявилась мама. Начала без всяких лишних слов, прямо с порога:

– Александра, ты забеременела? Не переживай так, это не смертельно. Что ты решила?

Я вздохнула.

– Ма, у меня все в порядке. Я не залетела.

– Точно или ты меня успокаиваешь?

– Точно.

– Тогда объясни мне, что с тобой происходит?

– Просто у меня, депрессия.

– Почему?

Мне ни: с кем не хотелось разговаривать на эту тему, но куда деваться от родной мамы?

– Ма, это допрос?

– Нет, но ты не забывай, что я – твоя мать и я все должна знать о тебе.

– Все знать невозможно!

– Возможно: я – твоя мать!

Господи, как у нее все просто! Мне бы так. Но надо же мне что-то придумать, иначе моя беспокойная мамуля сдаст меня в какой-нибудь уютный дурдом.

– Ма, ничего страшного нет. Все нормально, просто мне чего-то не хватает в этой жизни.

– Всем чего-то не хватает, но ты же просто ненормальная стала. Как можно целыми днями сидеть дома, никуда не ходить, ни с кем не общаться? Это в твоем-то возрасте! Это ненормально.

– Мама, тебя трудно понять. Раньше тебе не нравились мои друзья и то, что дома, я только ночую. Ты всем была недовольна. Теперь-то ты чем недовольна?

– Всем! Все хорошо, что в меру.

Ну, что тут скажешь? Все верно, но я-то, что могу сделать?

– Дочка, может, ты пока у нас поживешь?

0-0-0-0, как все запущенно! Мои родители подозревают, что я могу покончить с собой. Неужели я так плохо выгляжу?

– Мама, – как можно спокойнее сказала я. – Не поднимай волну. Я совсем не собираюсь кончать жизнь самоубийством – нет для этого никаких причин. А чтобы вы не беспокоились, я завтра выхожу на базар. Хватит Ирке за меня пахать.

Мама изучающе разглядывала меня, пытаясь понять, вру я или нет.

– Ты только приведи себя в порядок. – Сказала она уходя.

Не знаю, удалось ли мне ее успокоить или нет, но она права. Надо жить нормальной человеческой жизнью. Что там будет дальше – я не знаю, но жизнь еще не кончилась.

Все вошло в свое привычное русло. Я зажила своей обычной жизнью, но все это было только внешне, в душе по-прежнему царила тоска.

И однажды со мной заговорил мой родной скарр! «Заговорил» – это сильно сказано. Меня вдруг бросило в жар. Потом по всему телу разлилось приятное тепло. В голове вдруг появились чужие мысли, не голос, нет, именно мысли. Эти незнакомые мысли успокаивали и убаюкивали меня. Я вдруг ясно поняла, что никто меня не выбросил на свалку, что меня позовут, обязательно позовут, когда новая. База будет обустроена. Наблюдателей-Координаторов невозможно никем заменить и – ими никто не разбрасывается. Наблюдатель-Координатор на Земле – это я. Он мне много еще чего сказал, и я наконец-то успокоилась.

На следующий день девчонки сразу же заметили во мне перемену.

– Ну, наконец-то ты пришла в себя! – обрадовалась Ирка.

– А мы уже боялись, что ты так и будешь ходить, как зомби, ни на что не реагируя. – Сказала Розка.

– Ну, девчата, бывают иногда гнусные мысли. Мне немного взгрустнулось. Даже показалось, что жизнь кончилась.

Розка рассмеялась так, что проходящие мимо люди, оглянулись.

– Ну, ты, мать, даешь! У нее жизнь кончилась! А мне тогда, что, гробик заказывать? Да ты мне в дочки годишься.

В какой-то момент я заметила подозрительного типа, который стоял за ларьком и внимательно за мной наблюдал. Он показался мне знакомым. Розка его тоже заметила.

– Слушай, Сашка, а не из-за того вон красавчика ты в последнее время задурила?

– Не знаю, кто такой – пожала я плечами.

Когда мы уже собирались домой, подозрительный тип возник вновь. Теперь его заметила Ирка.

– Саня, а он, кажется, на тебя запал.

– Ага, а не маньяк ли он? – отмахнулась я – или террорист какой-нибудь.

– Тьфу, дура! – возмутилась Роза.

Мы немного посидели в каше и разошлись по домам. В третий раз подозрительный тип возник уже возле моего дома. Это уже не могло быть случайностью. Он преследовал именно меня, только непонятно, что ему от меня надо. Я смело подошла к нему и – спросила.

– Чего ты за мной холишь?

– Ты меня не узнала?

А ведь он и вправду показался мне знакомым!

– Я – Казик.

Ах, да, Казик! Это тот самый парень, который однажды завалился ко мне в гости в невменяемом состоянии.

– Ну, я тогда ошибся адресом.

– Вспомнила. Ты искал Юзика. Нашел?

– Нашел. Но у меня тогда было такое странное чувство, что я решил кое о чем тебя спросить.

– Спрашивай.

Он меня веселил. Я-то знала, в чем дело, а он-то ничего не мог понять.

– Понимаешь, я почти уверен, что однажды уже был у тебя в гостях, но не могу вспомнить, когда это было.

Еще бы, я тогда так старательно стерла его память, что даже отравилась. Позже я узнала, что нельзя стирать память и пьяных и испуганных людей, но тогда-то я этого не знала. Но что-то у него в башке осталось.

– Слушай, Казик, это называется дежавю. К тому же ты был тогда сильно пьян, Он задумался.

– Да, я был пьян, но, все равно, это было очень странно!

Эх, парень, знал бы ты, что такое настоящие странности! За последний год своей жизни я много видела странностей и даже немного к ним привыкла. Он стоял передо мной растерянный и смущенны!

– Ладно, пошли ко мне. Угощу тебя кофе. Еще немного осмотришься – может твое наваждение пройдет.

Я-то знала, что ничего не пройдет, скорее наоборот – усилится. Но я еще знала, что он никогда ничего не сможет вспомнить, даже под гипнозом. Если там что-то и осталось, то это что-то очень незначительное.

Он с удивлением разглядывал мою скромную квартиру.

– Я здесь точно был – сказал он уверенно.

– Что-то я этого не припомню.

– Я тоже не помню, но я здесь был.

– Думай, как хочешь.

Он схватился за голову и застонал. Я даже испугалась за него – а вдруг я что-то не то сделала, и парень может свихнуться по моей вине.

– Тебе плохо?

– Возможно. Странные вещи со мной происходят. В голове появляются какие-то чужие мысли.

– Бывает такое.

– Раньше не было. Как ты думаешь, а не начался ли уже апокалипсис?

– Думаю, что еще не начался.

– А вот я думаю, что уже начался помаленьку. Вот смотри: «Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат, и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного» – это, между прочим, апокалипсис.

– Ну и что? – мне стало совсем не по себе – Что это все значит?

– Я подумал, что на реке Евфрат находится Ирак. Я подумал, а не объединит ли эта война в итоге «царей от восхода солнечного»? Может быть, все это уже началось?

– Парень, у тебя просто крыша едет.

Но он встревожился не на шутку. Я знаю, что такое «чужие мысли» – это или скарр или антискарр. Кто сидит в Казике и почему? Возможно, это именно я привела того, кто поселился в нем.

– Слушай, Казик, что за мысли приходят в твою голову, и почему ты заявился, со своими откровениями именно ко мне?

Он пожал плечами, и в глазах его стояла тоска, такая же зеленая и тихая, как вода в болоте.

– Мысли? А ведь есть еще сны. Они все, как обрывки, но я собрал их все, как мог, в кучу. И вот, если все это сбудется, то это значит, что скоро надо ждать конца света.

Может быть и так, но весь вопрос в том, кто посылает ему эти сны. Если это антискарр, то я бы не стала слишком уж ему поверять.

– А пришел я к тебе потому, что все это, как-то непонятно, связанно с тобой.

Я вздохнула. Не знаю, что это с ним говорит и говорит ли кто-то вообще, но я чувствую себя виноватой перед ним. Видимо, после того, как я стерла его память, парень решил изображать из себя пророка.

Я налила ему кофе и тихим, почти нежным голосом сказала:

– На, пей и успокойся. Возможно, что все это ты сам себе надумал. Конца света не будет.

– А что будет?

Он отхлебнул кофе, и с надеждой уставился на меня. А ведь по идее он должен меня ненавидеть, ведь это именно я устроила у него в голове такую кашу. Милый юноша, но если я сейчас не вправлю ему мозги, то неизвестно, что еще будет твориться в его голове. Но что я могу сделать?

– «Что делать, что делать» – сначала наломаешь дров, а потом не знаешь, что тебе делать. – Услышала я очень знакомый голос и чуть не завопила от радости. Мои мучения закончились! Он меня не забыл! И еще, если бы меня отправили в отставку, он бы никогда больше сюда не явился, кто бы ему это позволил?

Казик сидел, как замороженный. Соф сделал с ним что-то такое, что бедолага попросту отключился. Он сидел застывший, с остекленевшими глазами, не человек, а – зомби какой-то.

Соф вышел прямо из стены. Улыбка – шире просто не бывает! Весь такой радостный, лучезарный.

– Да, как ты наследила у него в голове! Это суметь надо. – Возмутился он, разглядывая Казика – Учат тебя, учат – никакой пользы. Чем ты занимаешься на уроках?

– Кое в чем ты прав, но объяснил бы хотя бы.

Он вздохнул обреченно. Но объяснять мне он ничего не стал, а занялся Казиком. Лицо у него было в этот момент серьезное и сосредоточенное, как он – хирург, и проводит сложнейшую операцию. А Казик был похож на восковую фигуру, такой же неподвижный и неживой.

– Когда стираешь память, надо обязательно чем-то заполнить пустоту. Ясно? Объясняю: ты должна была на место стертых воспоминаний поместить новые. Пустоты быть не должно, иначе она может заполниться чем-то чужим. Вот и остались у него в голове следы твои и твоего скарра, какие-то подсознательные штучки и всякий там мусор. А чужое – это чужое и нельзя предсказать, как оно себя проявит. Сколько раз тебе говорить, что надо быть осторожной, когда имеешь дело с чужими воспоминаниями! Скажи, почему ты такая неорганизованная? Ну, вот и все.

Соф вдруг стал меняться. Я уже привыкла к этим трюкам, и сама научилась изменять свою внешность, но Соф превратился ни много – ни мало – в собаку. Додумался! Я уже знаю, как это неудобно находиться в чужом теле.

Казик ожил. Потер лоб, на котором внезапно появилась огромная шишка.

– Ну, ни фита себе! – сказал он – Эта псина меня чуть не сожрала.

– Глупости, – возразила я – просто не хотел с тобой поздороваться, но не рассчитал силы. Надо прочнее стоять на ногах. Голова болит?

– Есть немного. И долго я был в отключке?

– Нет, минут десять-пятнадцать.

Я знала, что именно Соф вложил в его голову. Казик изъявил желание со мной познакомиться. Шел за мной с самого базара, но когда я открыла ему дверь, мой пес прыгнул ему на плечи и парень упал, стукнулся головой об пол и отключился. Никогда раньше Казик меня не видел.

– Вам что-то нужно? – спросила я.

– Да нет, просто я хотел с вами познакомиться. Я вас на базаре увидел. Вот дурак, надо было там и подойти.

– Извините, молодой человек, но ко мне сейчас должны прийти гости. Он несколько раз извинился и поспешил покинуть мой дом: Соф внушил ему еще и чувство неловкости. Казик выглядел сконфуженным и растерянным.

Когда он ушел, Соф вновь стал самим собой.

– В следующий раз, когда ты захочешь перед кем-нибудь исповедоваться, вспомни этот случай и воздержись.

– Может, хватит меня жизни учить!

Интересно, в начале своей учебы на Базе, он, наверное, был еще тупее меня, но сейчас уже об этом забыл. Но ругаться с ним мне совсем не хотелось. Не сейчас.

– Ты мне скажи, обустроили новую Базу?

– Даже лучше прежней. Сама увидишь.

– Знаешь, я боялась, что больше уже никогда не вернусь туда – призналась я.

– Ну и дура.

Вот все и встало на свои, места! Может быть, мне и не стоило так радоваться этому факту, но, что делать, я уже не смогла бы жить по-другому. Еще бы! Я могу жить одновременно две жизни, не зависеть ни от времени, ни от пространства, менять свое тело… Да я много чего могу!

– Ну, до чего же ты самодовольная и глупая! Да что ты там можешь? Все, что ты делаешь, ты делаешь через задницу – быстренько остудил меня Соф. И он вновь начал меня раздражать.

– Знаешь, а в собачьей шкуре тебе было лучше.

– А тебе – в змеиной – парировал он.

– Слушай, а почему и Шабар и Гаэзи так похожи на Землю? Что, все планеты, где есть жизнь, похожи на Землю?

– Нет, конечно, но нам выделили именно этот тип планет. Пойми ты, мы ведь будем работать на человеческих планетах, а они все похожи друг на друга, иначе там бы развилась бы какая-то другая форма жизни. Па это и хорошо.

– Почему? – удивилась я.

– Потому, что на них было бы очень неуютно.

Я задумалась, уставившись в одну точку, и не заметила, как-то место, на, которое я смотрела, вдруг вспыхнуло. Огонь пополз вверх по обоям. Соф толкнул меня в бок.

– Ты с ума сошла?! Ты зачем это сделала?

Я не поняла.

– Что я сделала?

Он махнул на меня рукой и стал тушить огонь, но у него ничего не получалось. Почему бы ни делать противопожарные обои, которые в огне не горят? Соф сосредоточился, и я увидела красивое зрелище: вокруг языков пламени вспыхнуло что-то яркое, дрожащее, похожее на северное сияние. Это удивительное свечение стало сжимать кольцо вокруг огня я огонь, соприкоснувшись с ним, мгновенно гас, словно от воды.

Пожар у меня не получился, слава Богу!

Соф устало вздохнул, но воздержался от комментариев в мой адрес, хотя он много чего мог бы мне наговорить в тот момент.