Текст книги "Биограф"

Автор книги: Инна Комарова

Соавторы: Инна Комарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

От автора

Эта книга – дань моего глубочайшего уважения самоотверженным людям – биографам, благодаря которым, человечество обогатилось знаниями. Перед ним открылся увлекательный, порой трагический мир замечательных людей, уникальных ярчайших личностей.

Мой нижайший поклон биографам за их труды праведные.

Эпиграф

«У меня остаётся одна надежда, – писал Паганини Фердинанду Паеру, – что после моей смерти оставят меня в покое те, кто так жестоко отомстили мне за мои успехи скрипача, что не нарушат покоя моего и не оскорбят имени моего, когда я буду лежать в родной земле».

(А. Виноградов «Осуждение Паганини» 1953 год)

*

И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,

И Гете, свищущий на вьющейся тропе,

И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,

Считали пульс толпы и верили толпе.

Быть может, прежде губ уже родился шепот

И в бездревесности кружилися листы,

И те, кому мы посвящаем опыт,

До опыта приобрели черты.

О.Э. Мандельштам

Италия

Вступление

Италия – страна чудес. Многие из нас мечтают побывать в этой прекрасной сказке, окунуться в небывалую красоту – творение гениев, покататься на гондолах под звёздным небом Венеции, побродить по старинным улицам, описанным во многих литературных произведениях.

Италия подарила миру выдающихся личностей. Благодаря стараниям и неустанным трудам биографов, человечеству посчастливилось соприкоснуться с их судьбами, преклонив колено перед их наследием.

– Дороги, дороги, дороги, и когда им придёт конец, а, Цезаре? – спрашивал слуга Пауло, вечный спутник своего господина.

Пауло говорил, а тем временем, собирался в очередную поездку, погружая в карету поклажу со всем необходимым для долгой дороги. Цезаре в ответ ему улыбался.

– Ничего, ничего. Сидя на одном месте не интересно жить,– противоречил он. И лукаво спросил:

– Разве я не прав, Пауло? В пути такое разнообразие. Наблюдая из окна кареты за происходящим, не одну человеческую жизнь проживаешь, – рассуждал Цезаре, вдохновляясь. Ты со мной не согласен? – переспросил он.

– Ну да, ну да. Понимаю. Как не понять? – ответил Пауло, вопросительно.

И тут же, перехватив дыхание, продолжил донимать своего господина.

– В связи с этим, дражайший синьор Цезаре, сделайте одолжение. Ответьте мне, пожалуйста, на один нескромный вопрос, – докапывался до сути Пауло.

– Слушаю тебя внимательно, – сказал Цезаре, не подозревая подвоха.

– Позвольте полюбопытствовать, синьор, а когда же мы свою собственную жизнь проживать будем? – язвительно произнёс Пауло. Он любил пошутить, а иногда и поддеть Цезаре.

После глубокомысленого спича Пауло, господин и слуга посмотрели друг на друга и громко расхохотались.

Предисловие

Знаменитый итальянский биограф, маститый писатель, безукоризненный мастер слова – Цезаре Дель Монти, с молодости свою жизнь проводил в пути. Он тщательно отбирал материалы для своих опусов.

Цезаре неистребимый романтик по натуре. В то же время, требователен, жёсток, строг к себе в работе.

После тридцати он кардинальным образом изменил род занятий и свою привычную устоявшуюся жизнь. Занялся жизнеописанием судеб великих творцов мира сего. Всецело отдавался делу, которое любил и которому посвятил накопленные знания, опыт, силы. В связи с этим, он редко бывал дома и подолгу не видел свою семью. Там же в дороге, он обрабатывал свежий материал и попутно вёл дневник – путевые заметки.

Первое путешествие после женитьбы и рождения сына

– Синьор, Вам не кажется, что нам пора домой? – спросил Пауло.

Синьора Мария вся измучилась в ожидании Вас. Так Вы не заметите, как Ваш первенец вырастет. Не дело это, – слуга наставлял на путь истины своего «блудного» синьора.

– Я постараюсь оставить ему такое наследие, чтобы он не краснел за своего отца, – Цезаре неожиданно повернул разговор в иное русло.

– Согласен. Но и Вам не помешает порадоваться его успехам. А в пути, что Вы можете увидеть, узнать, ощутить? – беспокоился Пауло. Те редкие весточки, которые мы перехватываем в дороге, написанные Вашей супругой, пронизанные лаской, любовью. Разве они могут заменить Вам ощущение домашнего уюта и общения с Вашей семьёй? – задал вопрос Пауло, и сам на него ответил:

– Нет, конечно.

– Безусловно, ты прав, Пауло. Не могу не согласиться.

К слову, должен заметить, мне очень повезло с женой. Ты знаешь, она ведь выросла в роскоши, но, как и её отец, большая труженица. Помню, захворал истопник в их доме. Так отец моей Марии не

нанимал никого другого, а сам с помощью слуг рубил дрова и топил печь, чтобы не выстудить дом в холодное время года. И не зазнавался, не задирал нос. Сколько его помню, он никогда не ставил себя выше других, не выказывал своё превосходство. А ведь он сам был потомком дворянского рода. Удивительный человек, – восхищался Цезаре. – Я всегда вспоминаю его с теплотой в сердце, так хорошо мне о нём думается.

– Какой замечательный пример для подражания, – подчеркнул Пауло. Теперь я понимаю, откуда в синьоре Марии такое трудолюбие, такое рвение и умение всё доводить до хорошего результата.

Поначалу, когда вы поженились, я полагал, что она не доверяет слугам, кухарке. А потом меня посетила другая мысль – она превосходно всё умеет делать сама. Я восторгаюсь её десертами, – Пауло сел на любимого конька. И тут же опомнился:

– Тем более, синьор, нам следует поторопиться домой.

– Хитрец! – улыбнулся Цезаре, покачав головой в назидание.

После паузы он продолжил сосредоточено и серьёзно:

– Хорошо, хорошо, дружище Пауло. Обещаю тебе. Вот только взгляну на дом, где в Венеции жил Глинка. Пришло время осветить этот период в его жизни, творчестве. Ты же знаешь, я не могу писать, не слившись с реальностью. Я плохой выдумщик, люблю правду, – подробно объяснял Цезаре. – И мы сразу отправимся в обратный путь, – пообещал он назойливому слуге.

Иллюстрируя вышесказанное, он запел:

«Ночь весенняя дышала,

свежей утренней красою.

Тихо Брента протекала,

серебримая луной…»

– Ах, чудесно, чудесно, Цезаре, – воодушевился слуга и подхватил припев. Теперь они пели вместе. На их лицах воцарилось блаженство. Они наслаждались мелодичностью, лёгкостью творения Михаила Ивановича Глинки. Но пели они, безусловно, на итальянском языке. Цезаре не знал русского языка, несмотря на то, что у него были русские корни.

Цезаре и Пауло не раз музицировали вместе, получая от этого занятия огромное удовольствие. Даже дальняя дорога не являлась помехой этому. Напротив, их музыкальные паузы разряжали обстановку, вносили струю свежей энергии и они, заряжаясь ею, продолжали путешествие.

– Я глубоко переживаю его уход из жизни, – соболезновал Цезаре кончине Глинки. – Яркий, самобытнейший композитор. Я горд, что был знаком с ним, пусть не на короткой ноге и всё же. Это честь для меня – быть современником композитора такого масштаба. Нынче я с чистой совестью могу приступить к работе и осветить всё, что знаю об этом большом музыканте. Надо поторопиться.

*Историческая справка.

В двадцатишестилетнем возрасте Михаил Иванович Глинка, наконец, осуществил свою заветную мечту. Его ребяческая страсть к путешествиям ожила в душе – манила и влекла Италия, воспетая и прославленная поэтами, художниками всего мира. Красота природы, величественные памятники архитектуры, скульптуры, живописи, созданные мастерами древности и эпохи Возрождения. Мелодичная, сладкозвучная итальянская музыка – всё это многих заставляло мечтать о поездке в Италию.*

Однако не всё так просто. Глинка пытался убедить отца, который не разделял помыслов и чаяний своего сына. Воспитание Глинки не позволяло ему противоречить отцу. В этой ситуации выручил авторитетный врач, который убедил несговорчивого Ивана Николаевича Глинку, что молодому композитору необходимо пребывание в тёплом климате, ссылаясь на заболевания сына.

Вскоре Глинка получил паспорт для отбытия в чужие края. Так в апреле 1830 года он направился в Италию.

В Италии Глинка написал немало сочинений, но ни одно из них не передаёт так точно, так тонко его итальянских впечатлений, как романс «Венецианская ночь».

В тот период Глинка жил в Милане около собора.

*Как-то в тёплую лунную ночь, сидя со своим другом на балконе, он переполненный новыми ощущениями, поделился с ним своими мыслями. Его собеседник посмеялся над Глинкой, когда услышал, что тот мечтает выразить в музыке лунный свет и ароматы ночи. Глинка сохранил в памяти те удивительные чувства, остался верен своим намерениям и блистательно осуществил задуманное.

Он для своего произведения выбрал популярную в итальянской музыке форму баркаролы – песни на воде. А литературным материалом для его замысла прекрасно послужило стихотворение поэта Ивана Ивановича Козлова – человека трагической судьбы.

Атмосфера летней ночи, пропитанная романтизмом, юношескими мечтаниями и ожиданием волшебства слились воедино в лёгкой, трепетной, ласковой мелодии, имитируя переливы воды, колыхание волн. Произведение передаёт слушателю состояние светлой радости, счастья, неги и внутреннего подъёма, что отражает ничем не омрачённый период в жизни выдающегося композитора.*

– Дороги, дороги, дороги. И когда им придёт конец? Не жалеете Вы себя, синьор, – возмущался Пауло.

Перекусив булочкой с прошутто – пармской ветчиной, которую заботливый слуга припас в дорогу, Цезаре вернулся к разговору.

– В продолжение нашего диспута внесу ясность, мой добрый друг.

Ты явно преувеличиваешь мою значимость, заявляю тебе это откровенно и с полной ответственностью, – высказался Цезаре, развивая диалог и улыбаясь словам, высказанным ранее преданным слугой.

Я обыкновенный писарь, никто иной, – ухмыляясь, обнародовал свою точку зрения Цезаре.

– А я говорю, Вы глубоко ошибаетесь, синьор. Это не так. Какой же Вы писарь? И вовсе Вы не писарь. Вы, сударь мой, Биограф, – произнёс Пауло помпезно (деля слово на слоги), подчёркивая смысл и значимость слова. Сделайте одолжение, не путайте эти два понятия. Вы восстанавливаете справедливость. Вы воскрешаете некогда ушедших в мир иной, но не простых смертных, как я, например, а великих…. А это дорогого стоит, – многозначительно выговорил Пауло, придавая сказанному наиважнейший смысл.

Благодаря Вам, мой синьор, человечество будет чтить мастеров, воздавая им по заслугам, – произнёс Пауло, как заклинание. Посмотрев в окно, он констатировал, – и тому подтверждение. Мы опять в пути.

Сейчас бы посидеть у камина, пригубить два-три глотка Кьянти.* Ах, блаженство! А в такой холод, я бы и не отказался от прекрасного целебного ароматного морса – напитка Богов. Да ещё с медком. Как он хорошо прогревает. Удовольствие!

Ох, а как его готовит Ваша супруга, синьор! К сожалению, Вы не придаёте этому никакого значения. Вам некогда, понимаю.

Или наливочку из ягод отхлебнуть прямо из узкого горлышка. Да…– протянул он в продолжение своих мыслей. Совсем неплохо, – должен заметить. – Вдобавок к этому, насладиться панна коттой, мастерски приготовленной синьорой Марией. Красота! – продолжал Пауло, перечисляя излюбленные блюда, делясь приятными его сердцу воспоминаниями. Он размечтался. Пауло слыл гурманом, знал толк в еде.

– Как я люблю этот дивный десерт. Мммм…наслаждение, – тут же переключаясь на кулинарные пристрастия, забыл старый слуга, о чём вёл речь.

А после разочарованно добавил:

– Вместо всего этого, мы трясёмся в карете. Полнейшее безобразие, – выразил недовольство Пауло. Он улыбнулся своим мыслям, бросив взгляд в окно. Ассоциации унесли его далеко от мест, где он находился в данный момент.

Опомнившись, Пауло продолжил:

– Вот, вот. Мы опять трясёмся в карете, – повторил он ту же фразу, на которой оборвалась мысль.

Видите ли, Вам, мой синьор, срочно понадобился недостающий материал для Вашего труда. И мы опять в дороге, потому, что Вы синьор, не можете воспользоваться своими старыми записями, усложняя свою жизнь, а стало быть, и мою.

Разве Вам, с Вашим ревматизмом можно отправляться в дальние странствия? Вы забыли наставления доктора Бускони. Что Вы с собой делаете? – бурчал старый слуга.

Нет, Вам срочно потребовались свежие источники, и мы несёмся по размытым дорогам, днями и ночами, замечу, порой и в изморозь, невесть куда. Он проговорил это, вкладывая в слово «изморозь» особое значение.

Только для того, чтобы Вы опросили живых неувядающих свидетелей, – произнёс Пауло саркастически.

А где, – я спрашиваю Вас, – где Вы их найдёте? Кто мог, уже давно не здесь. Пауло жестом, и глазами указал на небеса.

Это мы с Вами задержались, не знаю, как? – Пауло всё говорил, говорил, а Цезаре молчал.

Вы слишком строги к себе, мой синьор, – в очередной раз повторил Пауло.

Цезаре похлопал по плечу старого слугу и сказал:

– Ты преувеличиваешь мои заслуги, добрый мой старый друг.

Я делаю то, что умею и то, что должен делать, – ответил он слуге.

А ты себя явно недооцениваешь. Ты столько лет терпишь меня, мой скрипучий нрав, мои привычки, мою рассеянность.

Между прочим, трясёшься со мной по этим же дорогам. Ухаживаешь за мной, когда я хандрю и хвораю. Помогаешь мне выстоять, когда сомнения одолевают мой мозг и мою усталую душу, а она у меня ранимая, – подчеркнул Цезаре тоном обидчивого ребёнка.

Ты со мною всю жизнь! Подумать только, – нахваливал Цезаре старого друга.

Я так привык к тебе. Будь уверен, дорогой Пауло, ты для меня не менее значителен, нежели те, о ком я пишу свои опусы.

Придёт время, я осяду дома и у камина, как ты говоришь, попивая ароматный кофеёк, напишу о твоей любви к ушедшей Кларин, – разоткровенничался Цезаре. Я об этом уже давненько подумываю. – О, Цезаре, Вы меня ввели в краску, – засмущался Пауло. На его щеках зардел румянец, как когда-то в юности.

Вы так добры, синьор. Я и не предполагал, что Вы, мой дорогой, помните о таких мелочах. Кому интересна моя жизнь? Цезаре, Вы становитесь сентиментальны. Поверьте, я тронут Вашим вниманием, – расчувствовался Пауло.

*Историческая справка

Символом итальянских красных вин можно бесспорно назвать Кьянти. Оно получило широкую известность не только в Италии, но и за ее пределами. Отдельно стоит рассказать о технологиях производства кьянти. Самый старый способ, благодаря которому поддерживалось высокое качество вин, называется “говерно аль Тоскано”. Суть его состоит в том, что к уже готовому виноградному вину добавляется сусло из подвяленного винограда. При этом происходит повторное брожение, после которого у вина появляется специфический вкус и аромат фиалки. В настоящее время этот метод применяется все реже и реже, он заменяется простой выдержкой в дубовых бочках. Классический кьянти пьют из пузатых бокалов средней величины. Температура вина должна быть 16-18 градусов. Обычно кьянти подают к колбасам всех типов и макаронным изделиям с мясной подливой, а также к мясу. Кьянти “Riserva” (то есть выдержанное кьянти) подают к блюдам с более сильным вкусом или вкусовым сочетанием; например, к мясу кролика, кабана или маринованной говядине. Такие блюда могут быть дополнены грибными соусами или овечьими сырами с длительной выдержкой. Пьют такие вина при более высокой температуре до 18-20 градусов и используют бокалы больших размеров, чем для обычного кьянти.

Пауло

Пауло для Цезаре был намного больше слуги.

Верный, преданный друг, испытанный временем и обстоятельствами. Он оказался в родительском доме Цезаре, когда тот совершал переход из детства к подростковому возрасту. Сам Пауло в те годы был юношей. Несколькими годами старше самого Цезаре.

Дело в том, что Пауло рано потерял родителей, оставшись круглым сиротой. А мальчик прекрасно пел, поэтому соседи привели его в церковь. Там он жил и занимался в церковном хоре. Органист, обнаружив у мальчика незаурядные способности, стал уделять Пауло больше внимания, обучал его помимо занятий в хоре. Пауло добился превосходных успехов. Он подавал большие надежды. Но, как в жизни бывает, не всё движется по желаемому расписанию. Так случилось, что в период мутации (14-16 лет у мальчиков) у Пауло пропал его божественный голос и, чтобы мальчик не впал в отчаяние, органист привёл его в родительский дом Цезаре, порекомендовал на службу.

Органист глубоко уважал семью синьора Рауля Дель Монти, знал, что у них растёт чудесный мальчик – старший из детей в семье и решил, что это единственно правильный, самый лучший и надёжный вариант для сироты – Пауло.

Помимо всестороннего развития, которое Пауло получил у своих родителей, он был хорошо приспособлен к жизни, многое умел делать, благодаря его общению с простым людом.

Мальчики сразу нашли общий язык и подружились. С тех самых пор Пауло остался с Цезаре и служил ему верой и правдой.

Прикосновение к родным местам

Эмилио – Романья вошло в историю итальянской кулинарии, появлением на свет нежнейшего десерта – панна котта, что в переводе означает «варёные сливки». В Италии много вариантов приготовления этого легчайшего десерта, как правило, его готовят с фруктами. Любят его от мала до велика, бедняк и богач.

Здесь в Эмилио-Романья родилась и выросла Мария – супруга Цезаре. Сюда она стремилась всей душой, тосковала по этим местам, когда обстоятельства складывались не в пользу поездки. А когда Цезаре выкраивал небольшой отпуск для семьи, они направлялись именно в Эмилио-Романья.

В период отпуска Мария возрождалась. Она расцветала. Улыбка не сходила с её уст. Её душа радовалась. Ей нелегко жилось в отрыве от родных.

Цезаре часто отсутствовал, и ей приходилось выполнять две, а то и три функции, что называется, за маму, за папу и ещё за хозяйку, управляющую большим домом. Она не роптала, понимала величие, талант и незаурядность человека, с которым связала свою судьбу, любила его, была ему предана. И всё же Мария частенько тосковала по родным местам и по людям в особенности.

– Тётушка Бланш, с добрым утром, – поприветствовала Мария.

– Мария, моя ты дорогая. Как я тебе рада, – зашумела тётушка Бланш. – Приехала навестить. Как это хорошо с твоей стороны, – разрумянилась тётушка, встречая племянницу во дворе. Она с трудом привела в движение свой увесистый несуразный корпус. Тётушка Бланш подплыла к Марии, обняла её и поцеловала.

– А где твоё святое семейство? – спохватилась она.

– Цезаре с детьми вышли на поляне. Пошли прогуляться по зелёной травке. Во время таких прогулок Цезаре им рассказывает много познавательных интересных историй. Пусть побудут вместе. К сожалению, это случается редко. Он так занят, ему некогда заниматься детьми. А Пауло разгружает поклажу. Мы всем привезли подарки, – Мария не могла наговориться. Она сияла от счастья и спешила насытиться общением с первых минут долгожданной встречи.

– Ты сама лучше любого подарка, – сказала тётушка Бланш. -

Ну, пойдём в дом. Там твоя мама с горничной накрывают стол к завтраку. Какой сюрприз ты ей приготовила, она давно ждала тебя, – приглушённо, маскируя обертоны голоса, сказала тётушка Бланш, как бы по секрету.

– Наверняка кухарка приготовила мою любимую фритатту, – предположила Мария.

– Как ты догадалась? – удивилась тётушка Бланш. -Твоя мамушка как чувствовала, что вы нагрянете. Ещё вчера заказала ей приготовить к завтраку.

– У меня нюх на любимые блюда, – засмеялась Мария. – Я её готовлю, как мамина кухарка – София.

– Да, ты с детства любила крутиться на кухне. Помнится, твой батюшка, мой братец, тебя гонял оттуда. Хотел, чтобы ты больше времени уделяла учёбе, дисциплинам. А ты любила кухню. И правильно делала. Зато теперь ты прекрасная мастерица, – с гордостью произнесла тётушка Бланш, входя в дом с долгожданной гостьей.

Издалека

Какие только чудеса и приключения не случаются в пути. Да, дорога сулит путешественнику сюрпризы, которые поджидают его на каждом шагу. Это располагает к задушевному разговору, к приятным воспоминаниям. В обыденной жизни они тщательно охраняются, оберегаются от постороннего взора и лишь изредка при особых стечениях обстоятельств, всплывают на поверхность.

– Синьор, помнится, прислуга поговаривала украдкой об удивительной истории любви ваших матушки и батюшки. Поведайте, если конечно это не является семейной тайной, спрятанной под семью замками. Я человек маленький, позволю себе высказать расхожее мнение – по прошествии лет все тайны теряют свою актуальность и перестают быть тайнами. Помните, всё тайное становится явным. Рискните, а? – уговаривал хитрец слуга.

Ему не терпелось узнать все подробности. Он обожал читать романы о любви. Вот и сейчас выглядел капризным ребёнком, надоедая Цезаре.

– Я никогда не забуду, – продолжал он, – как Ваш батюшка глядел на Вашу матушку с такой нежностью, с таким обожанием, которую словами передать невозможно. А как он держал в своих ладонях её тонкую кисть. Поэма! – в Пауло погибал настоящий поэт. Он, дожив до солидного возраста, не разучился видеть и чувствовать прекрасное. И заявлять об этом он тоже не разучился. Вот и сейчас донимал Цезаре. Грань между ними давно стёрлась. Пауло относился к Цезаре как к старинному другу, а не как к своему господину. Цезаре принимал это отношение как должное. Они давно сроднились.

– Цезаре, скажите, а почему Вы до сих пор не поделились с потомками этим неповторимым, трогательным романом? – приставал он.

Почему бы Вам не приоткрыть завесу семейной тайны? Думается мне, это было бы нечто выдающееся. Возможно, лучшее из написанного Вами ранее, – размышлял Пауло, жестикулируя, располагая Цезаре к разговору.

– Да, ты прав, мой друг, – ответил Цезаре, размышляя.

Пора, действительно, пора. Настало время и об этом поведать миру. Всё полагал, время ждёт. Надо, надо, – соглашался Цезаре.

А годы уходили, улетали…

Цезаре уже не ощущал себя юношей, молодым человеком. Однако, дожив до преклонных лет, нажив усталость и болезни, желание полениться, покапризничать, в глубине души оставался прежним возвышенным Цезаре Дель Монти, каким воспитали его родители.

Болтаясь в карете, по размытым дождём, и ухабистым дорогам, он то, дремля, то, бодрствуя, окунался с головой в воспоминания.

А они, заполучив его, чередой проносились в уставшем мозге, уводя за собой, увлекая в далёкое странствие, поглощая его внимание, притупляя бдительность и реакции на окружающую действительность. Цезаре не любил осеннюю сырость, его изводил ревматизм, и он промерзал в карете, пока они добирались до пункта назначения.

Старый заботливый слуга прихватил из дома тёплый плед. Не мешая господину, дабы не отвлекать Цезаре от внутреннего монолога, он набросил на него плед, укутав со всех сторон. Цезаре даже не отреагировал. Он привык к заботам слуги.

Согревшись, Цезаре предался сладостным грёзам. А старый слуга, тихо бурча себе под нос, напутствовал своего господина на сон грядущий.

Впечатление на всю жизнь

В шестилетнем возрасте Цезаре впервые вывели в свет. И это был театр.

Дело в том, что в феврале 1816 года шла премьерная постановка оперы Джоаккино Россини «Севильский цирюльник». Рауль с Шурочкой (родители Цезаре) отправились на премьеру и взяли с собой Цезаре. Событие для ребёнка шести лет неординарное. Шурочка накануне провела беседу с Цезаре, морально подготовив его к предстоящему событию. До этого он неоднократно слушал в их доме больших музыкантов – добрых приятелей его отца. На этот раз Цезаре предстояла встреча с великой музыкой самого Россини, с его бессмертным шедевром. Рауль и Шурочка желали приобщить ребёнка к музыкальному искусству и для начала они выбрали лёгкую, игривую, грациозную, ироничную, шаловливую, необыкновенно красивую музыку Россини. Мелодизм и виртуозность «Севильского цирюльника» могли заворожить любого слушателя. Совсем необязательно, чтобы он относил себя к

истинным меломанам. А комедийный сюжет, так ярко, так талантливо выписанный и обыгранный в музыке, покорял слушателя. Россини пошёл по стопам великого Перголези, который явился первооткрывателем жанра – buffo в оперном искусстве.

Маленький Цезаре был потрясён. Сам театр: монументальность здания, блеск люстр, удивительная атмосфера – всё привело его в восторг. А неподражаемая музыка Россини так и осталась для него загадкой на всю жизнь. С первых звуков увертюры Цезаре растворился в музыке, попав в её плен раз и навсегда. Всё его внимание было приковано к оркестровой яме. Он забыл, что рядом с ним сидят слушатели, совершенно чужие люди. Цезаре на ходу уловил лейтмотив главной темы, свободно напевал, испытывая при этом, огромное наслаждение. Шурочка и Рауль в глубине души радовались и не мешали сыну. Это были самые сильные впечатления Цезаре – мальчика, оставшиеся на всю жизнь. С тех самых пор он постоянно напевал запомнившиеся ему мелодии. С огромным желанием посещал театры. Повзрослев, он поставил перед собой цель – встретиться с Россини. А после встречи с маэстро, у него созрело желание написать труд о гениальном композиторе.

Радость бытия

Солнечные ясные дни всё реже баловали наших путешественников. Осень давно вступила в свою завершающую фазу. Ночами ощущалось приближение зимы. Пауло перед очередной отправкой запасался на постоялом дворе большой бутылкой кипятка. В ней он запаривал травы, и Цезаре с Пауло довольно быстро опустошали этот сосуд.

Пауло обожал лето. Его не пугала жара. Он купался в лучах солнца, восклицал, вытягивая руки к небесам, и радовался, как дитя.

– Приветствую тебя подарок Божий! Я восхищаюсь тобой. Я обожаю тебя. Благодарю тебя. Ты прогреваешь все мои уставшие старые косточки, после чего я оживаю, в душе возгорается искра, крепнет мой дух. А ты знаешь, что это такое? Это так хорошо. Так сладостно. Ты ласкаешь мою душу, я молодею на глазах и начинаю петь юным девам серенады. Даже платонические чувства дарят мне удивительные ощущения, и я опять ощущаю себя юношей.

Ты даришь столько света, что надежда наполняет моё сердце.

О, солнце! Приветствую и благодарю тебя, подарок Божий!

Зимой я мечтаю о лете, и это помогает мне переносить холода.

Кларин – ушедшая мечта

Цезаре выполнил обещание, данное им Пауло. Да и обстоятельства сложились благополучно, и случай помог.

В один из зимних дней в дороге разыгралась непогода. Она вынудила сократить маршрут, и не запланировано заехать на ближайший постоялый двор. Времени высвободилось предостаточно, и Цезаре, уединившись, сделал наброски нового произведения, в основу которого легка история любви Пауло и его невесты Кларин.

Цезаре писал всю ночь. Вдохновение подоспело, он на одном дыхании выложил всё задуманное и распланированное им ранее.

А Пауло преспокойно спал, не подозревая, что с этой ночи стал бессмертным, благодаря стараниям и таланту его единственного друга.

Дело в том, что отец Цезаре – Рауль Дель Монти не относился к Пауло, как к слуге. Он очень сочувствовал сироте и считал своим долгом дать Пауло то, что не успели его родители. Тем самым, он желал восстановить справедливость. В связи с этим, Рауль отдал Пауло учиться в ту же гимназию, где учился Цезаре. Поскольку Пауло был подкованным и смышленым мальчиком, он довольно быстро наверстал упущенное.

В то время классы были разделены – на женские и мужские. Классы девушек находились на противоположной стороне улицы. Пауло возвращаясь после занятий домой, каждый день проходил мимо окон, за которыми витал женский дух.

Однажды совершенно случайно он познакомился с Кларин.

Дело было так. На перемене девушки баловались, запуская через оконную форточку бумажных ласточек одна из которых угодила в проходившего мимо Пауло. От неожиданности он застыл на мгновение, затем поймал бумажное послание и прочитал надпись. На ласточке было написано имя – Кларин. Пауло припал к окну губами и стал корчить рожицы, веселя девушек. Так они познакомились. Находчивость, остроумие и здесь не подвели Пауло. Он тут же рядом с именем написал на ласточке время и место встречи и, подпрыгнув, отправил послание тем же путём – через форточку. Так впервые в жизни Пауло назначил свидание девушке. Они полюбили друг друга с первой встречи, легко нашли общий язык и подружились.

Вспоминая позднее, Пауло рассказывал, что в этот период жизни считал себя самым счастливым. Он обрёл то, о чём и мечтать не мог. После гибели родителей он смирился с той мыслью, что всё лучшее в его жизни осталось позади и всё, что ему предрешено – это одиночество.

Кларин наполнила его жизнь радостью, светом, теплом. Она оживила её, обогатила эмоциями, красками, редкими ощущениями, о которых Пауло всегда вспоминал с благодарностью, делясь с Цезаре. Он опять запел.

Пауло и Кларин сроднились душой, они дружили несколько лет, не расставаясь ни на день, и должны были пожениться. Молодые строили планы и беспрестанно мечтали, мечтали…

За день до венчания, Кларин поехала к модистке забрать платье. После последней примерки, с готовым упакованным платьем, она вышла на улицу в превосходном настроении. Её душа пела, заливалась трелями соловья. По дороге домой, она засматривалась в роскошные витрины, откуда ей приветливо улыбались. Её личико светилось счастьем. Она была недалеко от дома, ей осталось миновать две улицы. Кларин увидела приятельницу и решила перейти на противоположную сторону улицы, поздороваться с ней, поделиться новостью.

Как вдруг из-за угла на большущей скорости понеслась повозка с лошадьми. Они летели со всех ног, как будто с цепи сорвались, издавая злобное ржание. Видимо кучер был пьян, разогнался, а удержать лошадей не сумел. Одно мгновение и лошади сбили девушку насмерть.

Пауло не справился с этим потрясением. Потеря для него была невосполнимой. Кларин погибла, будучи беременной, стало быть, он потерял двоих. Всю жизнь он винил себя в этом.

Так Пауло и остался один. Ему неоднократно предлагали хорошие партии, но он и слышать не хотел. Через всю свою жизнь

Пауло пронёс в душе светлый образ Кларин и память о любимой.

Момент подоспел

Во время небольшой передышки после длительного путешествия, оказавшись под сенью дома, Цезаре принялся за роман. Теперь пришло время увековечить редкую неповторимую многострадальную любовь, которой судьба наградила его родителей, и благодаря которой он появился на белый свет.

Он рос, изо дня в день ощущая тепло и благодать этой любви. И даже тогда, когда не стало его любимой удивительной матушки, всё в доме напоминало о том чуде, которое соединило сердца его родителей.

Завязка

Россия

Да, то был дивный сон…

Медлительнее снежных улей,

Прозрачнее окна хрусталь,

И бирюзовая вуаль

Небрежно брошена на стуле.

Ткань, опьяненная собой,

Изнеженная лаской света,

Она испытывает лето,

Как бы не тронута зимой;

И, если в ледяных алмазах,

Струится вечности мороз,

Здесь – трепетание стрекоз

Быстроживущих, синеглазых.

– Маменька, Вы верите в сны? – спросила Шурочка, залезая по утру в постель к матери. Она любила прижаться к её полному горячему телу, порассуждать о чём-нибудь, навыдумывать небылиц, похохотать вдоволь.