Текст книги "Книга без переплета"

Автор книги: Инна Гарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 17

Принцесса Маэлиналь и ее верная спутница Фируза были препровождены стражею в парадные покои, мрачность которых едва ли могли скрасить ковры, устилавшие каменные полы, и огромный, ярко пылавший камин, занимавший почти полстены.

Девушки встали подле камина, и принцесса выпрямила спину, вновь обретая королевскую осанку и величие. Фируза, глядя на нее, попыталась приободриться тоже. Маэлиналь улыбнулась ей.

– Что ж, друг мой, кажется, сейчас мы наконец все узнаем, – спокойно сказала она.

– Разве ты не боишься, Май?

– Боюсь, конечно, – отвечала принцесса и слегка повела плечами, словно ей сделалось зябко.

Фируза смотрела на нее с восхищением. Только легкая бледность и выдавала внутреннее напряжение Маэлиналь… а у нее самой дрожали руки и ноги от страха.

– Ты думаешь, он… это чудовище, – сказала Фируза, содрогнувшись, – и есть тот, кто затеял твое похищение из Данелойна?

– Возможно. Надеюсь, он не заставит нас долго ждать.

Принцесса гордо вскинула голову, и в этот момент появился похититель, действительно, не заставивший ожидать себя.

Он появился внезапно, незаметно, словно выступив из-за высокой спинки одного из стульев, выстроенных полукругом перед камином, и мановением руки отпустил стражников, маячивших посреди зала подобно каменным изваяниям. Выглядел он уже не как Никса Маколей – то был худощавый темноволосый мужчина с лицом неприятно-подвижным, хотя довольно привлекательным, но девушки, отчего-то ни на секунду не усомнившись в том, кто скрывается под этим обличьем, невольно вздрогнули.

Глаза Хораса быстро, оценивающе пробежались по стройной фигуре Маэлиналь, лицо его выразило одобрение, и по губам скользнула нервная дерганая усмешка. На Фирузу он, всецело сосредоточась на своей главной добыче, не обратил ровным счетом никакого внимания, как будто ее здесь и не было. Принцесса же под его взглядом застыла на месте, и лицо ее обратилось в ничего не выражающую бесстрастную маску.

– Итак, – начал Хорас мягким голосом, – маскарад мой, к сожалению, провалился, и настало время для откровенного разговора. Может быть, вы присядете, принцесса?.. сейчас принесут фрукты, вино. Вам наверняка захочется подкрепить свои силы – час поздний, вы устали… нет? Как желаете. Я думал позаботиться о вас – я-то не знаю усталости, а вам пришлось вынести немало волнений…

Он улыбнулся и небрежно оперся на спинку стула, возле которого стоял.

– Я взял бы на себя смелость посоветовать вам расслабиться, ваше высочество. Понимаю, королевское достоинство, и все такое прочее, но, право же, нам лучше сразу оставить эти церемонии. Отныне мы – близкие люди, а скоро станем еще ближе. И чем меньше условностей будет между нами, тем лучше.

Ответом ему было еще более окаменевшее лицо принцессы, что, казалось, позабавило его. Улыбка Хораса стала шире.

– Не понимаете. Что ж, я буду краток и перейду прямо к делу. Я собираюсь жениться на вас, принцесса, в ближайшие три дня. Возможно, уже завтра. И, конечно, мне хотелось бы получить ваше добровольное согласие не потому, что я не могу без него обойтись, а во имя тех долгих лет, которые я намерен прожить с вами в мире и взаимопонимании. Вы достойны любви и самого лучшего отношения, моя дорогая. Вы красивы, умны – я знаю это, ибо наблюдал за вами всю вашу жизнь, с самого рождения, – и потому должны понять, как важно для нас прийти к взаимопониманию с самого начала.

– Я вообще не собираюсь понимать, о чем вы говорите, сударь, – сказала Маэлиналь холодно, почти не разжимая губ. – О какой женитьбе может идти речь? Вы не можете жениться на мне, ибо я – нареченная невеста даморского принца Ковина и не могу выйти замуж ни за кого, кроме того, кому дала слово.

Насмешливая улыбка по-прежнему кривила губы Хораса.

– И вы так серьезно относитесь к этому вздору? Нареченная невеста… даморский принц… опомнитесь, сударыня! Где даморский принц? Где вы? Кто стоит перед вами?

– Я в плену, – сухо сообщила ему принцесса. – А передо мною стоит негодяй, для которого не существует понятий чести и благородства.

Фируза нервно схватила ее за руку, а Хорас едва сдержал смех.

– О! Не существует, это вы заметили верно. Но послушайте… Сейчас вы в плену, конечно, но завтра же плен ваш может обернуться свободой, масштабов которой вы даже представить себе не можете, дорогая Маэлиналь!

Он оттолкнулся от спинки стула, выпрямился, и насмешливое выражение на его лице мгновенно сменилось почти фанатичной серьезностью.

– Я – тот, кто стоит выше всех принцев и королей, владеющих жалкими клочками земли по разным закоулкам Вселенной! Сила моя превосходит силы всех армий мира. И я предлагаю вам царство, с которым ничто не может сравниться, и власть, которой ничто не может противостоять, – саму Вселенную и могущество вольного духа! Я…

Он умолк, потому что принцесса подняла руку.

– Вы слишком щедры, – холодно сказала она. – Может, вы и правда так всемогущи, сударь, но я – всего лишь слабая женщина, и с меня довольно жалкого клочка земли под названием Айрелойн, а также сознания того, что брак мой с ничтожным принцем дарует спокойствие и мир нашим подданным. Благодарю вас, но я отказываюсь от вашего предложения.

Хорас некоторое время смотрел на нее молча, потом медленно, недобро улыбнулся.

– Неужели? Что ж, я могу поверить, что истинного честолюбия вы лишены. Жаль, но поговорим тогда о другом, моя маленькая принцесса, – о вашей душе… о вашем сердце. Я, разумеется, видел принца Ковина. Он очень похож на своего отца, короля Редрика, завистливого и мелочного человека, коего отнюдь не красят недостаток ума и вечная подозрительность. Я сказал бы даже, что он – вылитая копия своего отца. Сможете ли вы полюбить его, принцесса Май, вы – чудо среди женщин, в одном только имени которой сливается дыхание весны со сладостью лесной ягоды? Подумайте, любовь…

И вновь принцесса перебила его.

– Любовь – не предмет обсуждения для тех, кто правит государствами, сказала она, может быть, чуть-чуть слишком торопливо.

– Неужели? – повторил Хорас с той же недоброй улыбкой. – Неужели? А между тем я видел кое-что… я видел ваши глаза, когда вы смотрели на меня… на того меня, кем я буду, может быть, уже завтра!

Глаза принцессы чуть сузились, и в них мелькнуло беспокойное непонимание. Фируза же, которая трепеща слушала весь этот разговор, уставилась на Хораса с откровенным недоумением.

– Да, – продолжал тот, наслаждаясь произведенным, хотя и не слишком ярким, эффектом. – Возможно, уже завтра я навсегда приобрету образ молодого короля, при виде которого вы, принцесса, кажется, забыли на время о слове, данном принцу Ковину, и об управлении государством… И это будет не ложное обличье, в каком я стою сейчас перед вами, нет, это будет подлинная плоть крепкие сильные мускулы, теплая кожа, живые уста и нежные руки… и все это может быть вашим, моя красавица! И никто и никогда не сможет упрекнуть вас в нарушении обещания. Стоит только забыть свою глупую честь, и я подарю вам любовь, которой вы еще не знали… вы ведь еще не любили, Маэлиналь, правда?

Подлинное беспокойство проскользнуло на этот раз в его голосе. Но принцесса как будто не слышала ничего, глядя на него с ужасом.

– Не понимаю… вы – сам дьявол?

– Вы никого не любили, Маэлиналь? – повторил Хорас несколько резче. Меня заверили, что это так… что ни один мужчина еще не касался вас. Это слишком важно для меня!

– Замолчите, – в негодовании сказала принцесса, отворачиваясь. Как… как вы смеете!

– Я смею все, сударыня…

– Оставьте этот ужасный разговор! – она снова повернулась к нему, и глаза ее метнули молнии. – Вы не получите моего согласия, какое б обличье вы ни приняли, хотя бы и ангельское. Я скорее умру, чем стану вашей женой!

– Вот как… Что ж, я сказал уже, что могу обойтись и без вашего согласия. Жаль… вы казались мне куда более живым человеком, состоящим не из одних только кодексов чести. Пожалуй, из вас выйдет слишком холодная жена. Хотя это придает мне уверенности в том, что чистоту вы сохранили…

– Избавьте меня от ваших гнусностей, сударь! Я не желаю больше говорить с вами. Уверены вы можете быть лишь в одном – брачное ложе станет для меня ложем смерти, ибо у меня остановится сердце от одного только отвращения к вам, еще до того, как вы успеете меня коснуться!

Хорас непочтительно оскалился.

– Не думаю, чтобы зеленоглазый король был вам так уж противен, любовь моя! И умереть я вам не дам, не надейтесь.

– Мне нет дела ни до каких королей! Я возненавижу любого, кто встанет между мною и моим королевством, ибо благополучие Айрелойна – единственная цель моей жизни. Я – принцесса айров, и, может быть, вы лучше поймете, что это значит, если я скажу, что даже и самый безродный айр с радостью умрет за свою страну!

Хорас смотрел на нее и все улыбался, и в улыбке его появилось что-то такое, от чего принцесса вдруг запнулась и побледнела еще больше.

– Ах, как вы ошибаетесь, дорогая моя, – сказал он почти нежно. – Я, например, знаю кое-кого, и даже из не слишком безродных айров, кто продаст весь ваш Айрелойн с потрохами и не так уж много запросит… продаст, продаст! Но не будем об этом.

Лицо его исказила нетерпеливая гримаса.

– Раз уж вам недоступен язык нежных чувств, поговорим по-деловому, радость моего сердца. Итак, вас заботит только благополучие Айрелойна? Очень хорошо. Поторгуемся.

Быстрым движением он вынул из кармана и показал на ладони маленький стеклянный кубик с яркой искоркой внутри.

– Узнаете? Да, это Тамрот, – и Хорас любовно провел пальцем по одной из граней талисмана. – Его хотели украсть… но от моих глаз ничто не укроется. Я готов вернуть его вашему отцу, чтобы тот передал его Дамору в качестве откупа за невесту. Я готов также всячески содействовать в деле восстановления мира между вашими государствами. Приложу все усилия – только ради того, чтобы вы взошли на брачное ложе с минимальным отвращением, сударыня. Оцените мое благородство. Я ведь могу применить силу и применю ее в конце концов, если вы не образумитесь… но мне хочется видеть вашу улыбку. Что делать? У меня тоже есть свои слабости. Если же вам кажется, что плата за улыбку слишком мала, тогда прошу рассмотреть и другую возможность. Если вы рассердите меня в день нашей свадьбы, я сотру с лица земли весь Айрелойн… да и даморов на всякий случай не пощажу. Никса Маколей, тот молодой король, что готовится нынче к безнадежному бою со мной, хорошо знает, как я умею это делать. Он потерял свое королевство, а завтра потеряет и жизнь. Итак, принцесса… благополучие Айрелойна с этой минуты всецело в ваших руках. Выбирайте. Все, чего я хочу – это чтобы вы не умерли на брачном ложе от разрыва сердца… чтобы повременили с этим хотя бы денька три. И, возможно, если брак наш так и не принесет нам обоим должного удовлетворения, я даже отпущу вас домой… чуть погодя. Думайте. Я не требую ответа немедленно. Хотя о чем тут думать, если на карту поставлено всего несколько минут не таких уж неприятных ощущений… всего лишь утрата личной чести – против благополучия любимого королевства!

Принцесса Май как будто хотела что-то сказать, но вдруг пошатнулась, и лицо ее залила смертельная бледность. Хорас тут же услужливо подскочил к ней и помог сесть на стул. Прикосновение его привело девушку в себя быстрее любого другого средства, и, оттолкнув его руку, она снова гордо выпрямилась.

– Хорошо, – сказала Маэлиналь. – Вы вернете Тамрот моему отцу и объясните ему, как могло произойти такое, что принцесса айров отказалась от своего слова. Вы принесете мне доказательство того, что в Данелойне царит мир. И я… и вы получите от меня то, чего домогаетесь.

Фируза ахнула и зажала рот рукою, умоляюще глядя на принцессу, но та смотрела прямо перед собой, и прекрасные карие глаза ее были сейчас совершенно пусты.

– Я знал, что в конце концов мы договоримся, – довольно сказал Хорас. – Я доверяю вашему слову. И от души надеюсь, что уже через несколько дней брак наш перестанет казаться вам такой уж неприятностью…

– Избавьте меня от продолжения этого разговора, – тихо произнесла Маэлиналь. – Я очень устала. Могу я удалиться?

– Конечно, милая.

Хорас, скрестив на груди руки, встал перед нею и тем самым вынудил посмотреть на себя. Это оказало живительное воздействие – лицо принцессы дрогнуло, и в пустых глазах появилось осмысленное выражение бесконечной брезгливости.

– Сейчас я позову слуг, и вас проводят в ваши покои, – заботливо сказал Хорас, словно не замечая этого. – Есть ли у вас какие-нибудь вопросы или пожелания?

– Да, – принцесса легко поднялась на ноги и отошла от него подальше. Что вы сделали с человеком, который пытался защитить нас… которого похитили вместе с нами?

– Что я сделал с ним? Ничего, – Хорас недоуменно выпятил нижнюю губу. – Он находится неподалеку, цел и невредим.

Принцесса вскинула голову.

– Я хочу видеть его, и немедленно. Хочу, чтобы он отныне был при мне. Вы позволите мне, я надеюсь, иметь свою свиту?

– Свиту? Ну, конечно… Но для чего, позвольте спросить, вам понадобился в вашей свите мужчина?

Маэлиналь непонимающе посмотрела на него.

– Меня беспокоит судьба этого человека, – ответила она. – Он добр и честен, к тому же слишком слаб, чтобы защититься от вашего… гостеприимства.

Лицо Хораса неожиданно резко передернулось.

– Если вы, – сказал он с дикой усмешкой, очевидно не обратив никакого внимания на ее последние слова, – если вы собираетесь подарить ему свою благосклонность, чтобы избавиться от моих домогательств, – я не советую вам этого делать, принцесса. Я уже сказал вам, как это важно для меня. И если вы обманете меня, он умрет у вас на глазах страшной смертью, и вы тысячу раз пожалеете о своем поступке. Потому что следом такою же смертью умрете и вы.

Принцесса закусила губу.

– Вы сумасшедший, сударь, – после секундной паузы холодно ответила она. – И ваши грязные соображения не должны меня касаться. Я всего лишь хочу быть уверена, что с этим человеком, пока он здесь, ничего не случится. И еще я хочу быть уверена, что в день нашей с вами… свадьбы и он, и моя подруга благополучно вернутся домой.

– Нет! – не сдержавшись, воскликнула Фируза, но на нее по-прежнему никто не обратил внимания.

– Конечно, конечно, – с язвительной вежливостью произнес Хорас. – Я вас предупредил, принцесса. И вашему слову я верю, как уже сказал. Извините мне такую естественную в моем положении несдержанность. Сейчас его приведут.

Он отвернулся и подал знак стражнику, стоявшему у дверей. Тот приблизился, выслушал приказание и удалился.

Фируза тем временем придвинулась к принцессе и горячо зашептала:

– Зачем ты согласилась, Май? Неужели ты ему веришь? Он ведь лжет, каждое его слово – ложь!..

Та не успела ничего ответить, ибо Хорас уже повернулся к ним и окинул обеих сумрачным взглядом.

– Да, я забыл предупредить еще об одном – на тот случай, если подобная мысль придет кому-нибудь в голову, – побег отсюда невозможен. Выбравшись из дому, вы будете кружить по лесу, пока не вернетесь обратно. Эта местность зачарована. Так что лучше всего вам смириться, сударыня, и с легким сердцем готовиться к свадьбе.

Маэлиналь ничего не ответила, только еще выше подняла голову, выжидающе глядя в сторону двери.

Через несколько минут, прошедших в полном молчании, на пороге в сопровождении стражника появился растерянно озирающийся по сторонам Овечкин. И при виде принцессы лицо его озарилось выражением такого самозабвенного счастья, что у царственной пленницы невольно екнуло сердце.

Фируза прерывисто вздохнула. А Хорас беспокойно шевельнулся и, обратив к Маэлиналь искривленное болезненной гримасой лицо, напомнил с неприкрытой угрозой в голосе:

– Я верю вашему слову, благородная принцесса!

ГЛАВА 18

– Как вы, Михаил Анатольевич? – заботливо спросила принцесса Май, едва они остались втроем в отведенных для нее покоях. – Где вы были, как обращались с вами?

Ее учили в первую очередь заботиться не о себе, а о своих подданных. Овечкин, растроганный, посмотрел на нее.

– Я в полном порядке, принцесса. И должен вам кое-что рассказать. В башне, куда меня поместили, заперт Баламут Доркин, ваш друг…

– Баламут? – в глазах Маэлиналь внезапно засветилась отчаянная надежда. – Он здесь? О… я завтра же потребую, чтобы освободили и его… благодарю вас за добрую весть!

Тут же она и сообразила всю тщетность своей надежды. Закусила губу, глаза потухли.

– О чем я говорю! Он так же беспомощен здесь, как и мы. И все же – он сумел разыскать меня. Я сделаю для него все, что смогу. Если Хорас…

Овечкин вздрогнул.

– Хорас! Выслушайте меня внимательно, принцесса. Я знаю, что нужно Хорасу от вас и от Никсы Маколея…

И он торопливо пересказал все услышанное в башне от вещей птицы. Невеселый это был рассказ, ибо не оставлял никакой надежды на благополучный исход дела, но Михаил Анатольевич чувствовал себя не в праве скрыть от принцессы, что ее ожидает в том случае, если Никса Маколей проиграет бой. А тот должен был его проиграть…

– Только вы можете закрепить связь духа Хораса с человеческим телом, вы и никакая другая женщина. Так сказал чатури. От него Хорас и узнал об этом страшном способе стать человеком. Практически вы подарите ему жизнь, если… если…

– Я поняла вас, Михаил Анатольевич, – безжизненным голосом произнесла принцесса Май. – У нас уже был разговор с Хорасом.

– И что же… что вы ответили ему?

– Я дала свое согласие.

– Как… – только и сказал Овечкин.

– Он бессовестно шантажировал ее! – взорвалась Фируза, доселе молчавшая. – Он угрожал уничтожить весь Данелойн, как он поступил с Таквалой! Верите ли, Михаил Анатольевич, если б он был человеком, которого можно убить, я сама убила бы его на месте. Если бы вы слышали, как он говорил с ней! Подонок…

Принцесса вскинула голову и обвела обоих гордым и спокойным взглядом.

– Как бы там ни было, я намерена сдержать свое слово. Если он не получит от меня то, чего хочет, то уничтожит Данелойн, как и сказал. Все остальное было ложью, я знаю, но в этом он не солгал. От судьбы не уйдешь… мне придется сделать это. Но потом… Долго я не проживу. Но если успею, я спасу, по крайней мере, вас и Баламута Доркина. Я заставлю Хораса отпустить вас.

– Ни за что! – пылко сказал Михаил Анатольевич.

И умолк. Маэлиналь только глянула на него, и этого было достаточно, чтобы понять, что все возражения бессмысленны. Фируза тоже удрученно молчала.

Выхода не было никакого. Хорас, обладая талисманом, неизбежно должен был победить Маколея и добиться своего. Принцесса была обречена. И говорить больше было не о чем.

Некоторое время еще они сидели молча, потом принцесса сказала:

– Фируза, проводи меня, пожалуйста. Простите, но я должна отдохнуть.

И девушки удалились в опочивальню, а Овечкин остался один со своими нелегкими думами.

Когда Фируза вернулась, он все так же сидел сгорбившись перед камином и с удрученным видом смотрел в огонь. Она подошла и села рядом, на ковер у его ног. Михаил Анатольевич перевел на нее взгляд и неловко, растерянно усмехнулся.

– Все одно к одному, – сказал он непонятно. – У вас есть какой-нибудь острый предмет, Фируза… перочинный нож, например?

– Нет, – она пожала плечами. – А зачем вам?

– Ну, может, маникюрные ножницы какие-нибудь?

– Откуда же, Михаил Анатольевич? Нас уволокли, как мы были. Даже носового платка – и того нет.

– Как же так, – Овечкин обвел рассеянным взглядом комнату, мрачную, как и все в этом доме. – Здесь, конечно, ничего не найдешь… а булавка? Булавки тоже нет?

Фируза покачала головой.

– Нет. Разве что вот это…

И она указала на брошку, приколотую к своему платью.

– Ну-ка, ну-ка, – оживился Овечкин. – Покажите!

Недоумевая, Фируза отколола украшение и протянула ему. Овечкин тут же перевернул брошку и принялся внимательно изучать иглу замочка.

– Думаю, это подойдет. Вы разрешите мне подержать ее у себя некоторое время?

– Вы меня удивляете, Михаил Анатольевич. Конечно, разрешу. Но зачем она вам?

– Потом узнаете. Впрочем, это я так, на крайний случай. Будем надеяться до последнего. Вдруг возьмет да случится чудо…

– Не пугайте меня, Михаил Анатольевич, я и так уже боюсь дальше некуда. Вы что же, собираетесь заколоться этой брошкой, когда Хорас за нас возьмется? Так у вас ничего не выйдет – это я говорю вам как медсестра!

Овечкин тихо засмеялся и посмотрел на нее с бесконечно мягким выражением лица.

– Нет, конечно, что вы! Но я рад, что вы не теряете чувство юмора… рад, что вообще познакомился с вами. Хочу спросить – если вдруг… ну, вдруг все обойдется и все мы живыми и невредимыми вернемся по домам – вы позволите мне иногда видеться с вами, Фируза?

Она помедлила, прежде чем ответить.

– Чтобы было с кем поговорить о принцессе Май?

Михаил Анатольевич вздрогнул. Сам он теперь знал, что произошло с ним в тот миг, когда он впервые увидел принцессу – птица чатури открыла ему глаза. Знал, но не думал, что это так заметно…

– И поэтому тоже, – сказал он с усилием. – Но я думал о другом, признаться. Если все обойдется и Никса Маколей вернется в свою Таквалу, а принцесса – в Данелойн… Вы знаете, Фируза, я был совершенно одинок, еще совсем недавно. Мне так странно сегодня – не то что чувствовать, но сознавать, что столько людей вошло в мою жизнь за последнее время!.. Если позволите мне профессиональное сравнение – я смотрю сейчас на свою жизнь, как на книгу, у которой затерялся переплет… ни автор, ни заглавие не известны, и читаю я ее не с начала и оттого ничего не понимаю – кто я, что я, почему все это со мной происходит… И если она еще и оборвется на середине… мне так не хочется возвращаться к своему одиночеству! Я не смею просить вас стать моим другом, Фируза, но хоть иногда…

– Я сейчас разревусь, – сердито сказала девушка. – Вы этого хотите?

В доказательство она шмыгнула носом. В глазах Овечкина мелькнул искренний испуг, и Фируза, махнув на него рукой, отвернулась.

– Ладно, ладно, – сказала она со смешком, подозрительно похожим на всхлип, – я согласна стать вашим другом. И даже не иногда, а прямо каждый день!

– Благодарю вас! – с чувством сказал Овечкин. – Вы не представляете, как я рад, пусть вы и не серьезно это говорите!

– Чтоб мне провалиться, – Фируза вскочила на ноги и отошла от камина. – Я сейчас умру от вас, Михаил Анатольевич. И таким образом лично моя участь будет решена без всякого вмешательства темных сил! Пойду-ка я лучше спать. Лягу у принцессы. А вам придется прикорнуть где-нибудь тут, на коврике. Хорас, в отличие от Басуржицкого, нас с вами и за людей-то не считает… даже не подумал дать нам по комнате. А туда же – великий волшебник, могущественный дух!..