Текст книги "Наследство (СИ)"

Автор книги: Инна Чеп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– …правда?

Инкнесса очнулась от раздумий и посмотрела на застывшего в центре комнаты юриста.

– Что, простите?

– Если я временно исполняю обязанности вашего поверенного, то вы должны обещать, что готовы предоставить мне всю информацию, которой владеете, даже если эти факты, попади они в чужие руки, могут навредить вам лично или вашей семье. Все, что вы мне говорите, должно быть стопроцентной дистиллированной правдой, без единого лишнего слова. Вам понятно?

Вдова растерялась.

– Да я и не знаю ничего…

– Вы обещали давать разъяснения по интересующим меня вопросам. Помните, в библиотеке?

– Да. Вообще-то я просто кошмара испугалась и не хотела оставаться в комнате одна… То есть, я, конечно, могу попробовать… Но я почти ничего не знаю…

Михаил с недоверием оглядел растерянную девушку.

– Вы же ездили с мужем в поездки.

Екатерина кивнула.

– Да, было пару раз. Но неужели вы думаете, что он стал бы вовлекать женщину в свои дела? Я ездила, как… – Мережская запнулась и покраснела, – как жена, а не как помощница. Я могу вам рассказать о некоторых мелочах – что рабочие ели на ужин, как обстоят дела с водой на руднике, сколько приблизительно стояло деревянных домов за холмом. Но с экономическими данными я вряд ли смогу вам помочь. Не подумайте, что я отказываюсь, я готова выслушать все ваши вопросы, просто не обещаю, что найду на них ответы.

О, как это по-женски: пообещать и не выполнить!

Михаил недовольно поджал губы.

– Спасибо, я понял, что толку от вас никакого. Зачем же вы тогда пришли?

Екатерина в волнении переплела пальцы и отвела взгляд в сторону.

– Понимаете…она прислала записку. Я подумала, вы должны знать…

– Да в чем дело?

Мережская посмотрела на недовольного мужчину. Вздохнула.

– Мария приедет сегодня после обеда. Вы бы хотели с ней увидеться? Или мне наоборот вас предупредить, что она здесь, чтобы вы не столкнулись?

Михаил повернулся к собеседнице спиной, отошел к столу, стал перебирать какие-то бумажки. Катя ждала.

– Я…не знаю, – произнес он наконец. – Хотя, нет, не стоит. Я проведу день здесь. Еще очень много работы. Очень много!

Мужчина решительным шагом обогнул стол, сел за него, тут же придвинул к себе стопку бумаг и углубился в чтение. Екатерина заметила, что листы лежат вверх тормашками, но акцентировать на этом внимание не стала. Ей было ужасно неудобно, что она послужила невольной причиной новых переживаний Михаила, но не предупредить его она не могла, это только усугубило бы ситуацию. Вдова встала, от волнения перебирая тонкими пальцами кисти накинутой на плечи шали.

– Тогда я зайду вечером?

Климский посмотрел на нее, перевернул стопку бумаг, как им и положено лежать, и сухо кивнул, все свое внимание тут же обратив на лежащий перед ним договор. Инкнесса молча покинула кабинет.

И ей, и ему было необходимо время, чтобы подготовиться к предстоящей встрече. Или отсутствию таковой.

* * *

Мария была прекрасна, весела и щебетала без умолку.

– Ах, дорогая, как я рада тебя видеть! Представляешь, князь через два дня опять уезжает на восток. Ах, все дела, дела! Продыху нет! А то я конечно бы навестила тебя пораньше!

Пораньше? Года на три, например?

Екатерина вцепилась пальцами в шаль, пытаясь изгнать из головы злые мысли.

– Какая у тебя маленькая гостиная! Но очень уютно, да! Обои правда лучше сменить на бежево-зеленые – очень модное сочетание в этом сезоне! И скажи нашить побольше кружев на портьеры. Кстати, знаешь, какой теперь везде делают орнамент? Называется "небосвод". Звездочки там всякие, солнышки, облачка и прочая ерунда. Хочешь, помогу обставить детскую?

– Я не беременна.

С чего они вообще это взяли? Может, это они помешались, а не она?

– Да? А папа был уверен, что ты тяжелая. Он специально человека нанимал проверить. Где-то…за месяц до смерти Мережского. За бешеные деньги, кстати! Тот после встречи с тобой сказал, что ты носишь ребенка.

Екатерина смотрела на сестру широко открытыми глазами. Мария заметила ее реакцию и защебетала дальше.

– Но возможно, это был просто шарлатан. Папе, видишь ли приспичило обратиться к чародею! Помнишь сказки о Темной стороне? Ну, то есть не совсем сказки. Понятно, что иная материя существует и были, да и есть люди, которые могут и умеют с ней контактировать. В том же посольстве. Я лично с некоторыми знакома. Но проверять беременность таким способом – глупая затея. Почему он обратился к чародею, да еще находящемуся вне закона, если мог просто прислать врача?

Да потому что Евстафий этого врача и на порог не пустил бы. Аристарх Ляпецкой это очень хорошо понимал. А чародеи вроде как могут многое сказать всего лишь находясь рядом с человеком. Если это настоящий чародей, обладающий определенными знаниями и навыками, а не просто преобразующей силой.

– Ах, милая, я так за тебя рада! Поздравляю тебя с освобождением от бремени! Ты теперь вдова, да какая богатая! – Мария вдруг серьезно и внимательно посмотрела на сестру. – Ты же не дурочка и будешь бороться за наследство?

А вот и цель приезда дорогой во всех отношениях сестры. Мать направила? Или отец? Оба постарались? По собственной инициативе Мария не потратила бы на младшую сестру на минуты своего драгоценного времени.

– Завещание…

– Брось! – княгиня беззаботного махнула рукой, перебивая Катю самым неприличным образом. – Ты же понимаешь, что, если постараться, может оказаться, что и нет никакого завещания. Или оно будет объявлено подделкой. Да мало ли вариантов и лазеек! К тому же, – она окинула собеседницу таким неприкрыто оценивающим взглядом, что Мережская почувствовала себя кобылой, выставленной на элитном рынке, – истина всегда на стороне красивой женщины. Тем более, если она богата.

Екатерина не успела опомниться, как из ее волос вынули шпильки. Ивлеева перекинула пару прядей сестре через плечо, обозрела со вздохом результат своих трудов и, когда взгляд ее опустился ниже лица сестры, презрительно фыркнула на скромное домашнее платье той.

– Ну…не идеал ты, конечно. Впрочем, если сменить прическу, одеть платье с глубоким декольте (в корсет можно и ваты доложить, это дело нехитрое), гарнитур подобрать под цвет глаз… Вот-вот, а глаза именно такие: невинность, ужас, страдание. Слезинку еще пустишь – и все. Старик точно не устоит. У них седина в бороду, бес в ребро. С молодыми сложнее, правда, у них выбор больше и глаз искушеннее.

Екатерина отскочила от сестры.

– Ты что мне предлагаешь???

– Да успокойся. – Мария заговорила сухо, жестко, сделавшись вдруг похожей на отца. – Мило помашешь ресничками, да и все. Умная женщина получит, что хочет, ничего не давая взамен. Впрочем, до умной тебе далеко. Да сядь ты, не маячь. Давай лучше поговорим о делах твоего покойного благоверного.

Она взяла Катю за руку, улыбнулась и опять вернулась к щебетанию. Катерина смотрела на свою ладонь, зажатую в чужих руках, с ужасом и даже толикой омерзения. Ей казалось, ее кожи касается змея.

– Папа сказал, Римский все бумаги графа вывалил на твой порог. Мерзкий старикашка. Ты не волнуйся, на днях отец пришлет своего человека, он во всем разберется. Ты же их не выкинула?

– Нет.

– Молодец. Тебе просто нужен хороший юрист со связями и без глупых принципов. Ты же понимаешь, что родители на тебя очень надеются?

Екатерина сглотнула. Ее пугало именно это понимание. И собственная беспомощность. Что она может противопоставить столь сплоченной команде? Даже Марию заставили к ней приехать!

– Да, но…

– Без «но». Тебе только надо подать себя в наиболее выгодном свете.

– Я не умею.

И не хочу. Но второе вряд ли могло быть принято во внимание этими людьми.

– Отец жизни! И чем ты занималась эти три года? Я, конечно, тоже дурочкой малолетней замуж выходила, но как-то все-таки была поразумнее.

– И ты довольна? Замужеством?

У Кати вопрос вырвался сам собой. Она иногда задумывалась о том, как живет сестра, ведь ее тоже выдали замуж за вдовца, пусть и моложе Евстафия Мережского. Но случая поговорить у них не было. А тут, пять лет спустя, Маша вдруг нагрянула в гости. Прямо после смерти Катиного мужа.

Случайность? Естественно, нет. Скорее, семейный заговор.

– Конечно. – Ивлеева начала загибать пальцы. – Богатый муж – раз. Князь, учти. Жалко, что не инкнесс, но с моим приданным, увы, выйти за инкнесса мне бы вряд ли удалось. Прекрасный богатый любовник – два. Что ты хлопаешь глазами? Поверь, наличие интимных связей на стороне – это только плюс в семейной жизни. Наследника Ивлееву я обеспечила, отчего он меня на руках теперь носить готов. Три. И еще куча плюсов. Хожу в гости к княгине Лесняной, подруге самой великнессы. В свете считаюсь эталоном элегантности. Получила на прошлый день рождения целых два гарнитура из арьенских алмазов, догадайся от кого? В общем, я истинно счастливая женщина.

– И ты никогда не жалела, что не вышла за Михаила?

Мария в ужасе округлила глаза. Но даже сейчас она выглядела крайне очаровательно.

– О, Отец! Ты с Темной стороны, что ли? Конечно, нет! Я рада, что вовремя одумалась! Выйди я за него, кем бы я была? Низший титул – благородие, денег нет, тесный дом в провинции, сестра на шее… И чтобы наследовал мой сын? Два коровника и пять кустов роз? Нет, я не создана для такой жизни! Мы другого полета птицы, понимаешь? Все-таки инкнесская кровь дает о себе знать! А теперь я живу в соответствии с положенным мне статусом и точно знаю, что дети мои голодать не будут. О, кстати, насчет наследника! Отец собирал информацию о твоем пасынке – ничего интересного. Мальчик сам по себе, без отца ничего не значит. Он не имеет связей, у него нет собственных денег, да и ума он, судя по всему, еще не нажил. Так что, не думаю, что с ним будут проблемы. Понимаешь ход моих мыслей?

Нет, Катя не понимала. Какая разница, если наследник – он? Причем здесь связи? Но дабы прекратить поток Машиных рассуждений, она сказала:

– Да.

– Вот и умница.

Сестра потрепала Катю по щеке, совсем как отец при их последней встрече. Этот жест привел Мережскую в ужас. Она почувствовала себя маленькой девочкой, заброшенной в террариум. И никто на всем белом свете не мог ей помочь – потому что даже у сестры был раздвоенный язык и клыки, полные яда.

* * *

Время подходило к ужину, когда Михаил покинул кабинет. По всем признакам выходило, что Мария должна была уже уехать, однако, когда он проходил мимо большой гостиной, то услышал ее голос. Мужчина остановился, воображение его тут же нарисовало бывшую невесту, сидящую у камина с кружкой чая в изящной руке.

– Вот и умница. Ну что ты на меня смотришь? Не трясись ты так, папа все устроит наилучшим образом.

– Я знаю. Просто…

– Просто – не сложно. Слушайся папеньку, и все будет хорошо. Ты всегда была разумной девочкой, хоть и глуповатой. Ты же будешь разумной?

– Я…

– Ах, если б мой муж умер, я бы не мямлила, как ты, а уже оббила бы пороги всех касающихся моей проблемы людей с невинно-страдальческим видом и глубоким вырезом на платье. Впрочем, ты еще не безнадежна. Ах, моя милая, оставим сантименты, мне сегодня надо еще успеть на два бала.

Мелодичность до сих пор не забытого Климским голоса странно контрастировала с выходящими за рамки приличий словами, этим голосом произнесенными. Сердце кольнуло невидимой иглой. Да, теперь он окончательно уверился, что избежал большой беды, потеряв эту женщину, но… Но все-таки разочарование было болезненным. Однако, как известно, все лекарства горчат.

– Обещай быть благоразумной!

Отголоски чужого разговора на минуту сменились тишиной, а затем дверь гостиной открылась и в Михаила кто-то врезался. Климский не успел ни испугаться, ни подумать, как будет оправдывать свое нахождение в коридоре, ни заготовить обвинительно-уничижительную реплику для встречи с Марией. Ошеломленный услышанным, он находился в ступоре, пока в него не впечаталась женщина, выходившая из комнаты.

Она отступила на шаг назад и попыталась пригладить растрепанные волосы.

– Михаил?

– Екатерина?

Хотел ли он, чтобы это была другая сестра? Или наоборот этого боялся?

– Ужин… Я шел на кухню…

Слова никак не хотели находиться. Климский потерянно огляделся. Вдова собралась с мыслями быстрее. Только все никак не могла заправить за уши рассыпанные по плечам пряди.

– Аглая должна была распорядиться, чтобы вам принесли еду в кабинет. Мария уже ушла, не волнуйтесь. Она выходила через другую дверь.

Мережская зря упомянула сестру. Михаил вспомнил только что услышанный разговор двух инкнесс и моментально пришел в себя. Взгляд его стал колючим. Внутри жгла старая обида и новое разочарование.

– Ну и как? Выслушали ценные наставления? Побежите исполнять?

Он всматривался в ее бледное лицо с непонятным ему самому желанием то ли отыскать в нем черты Марии, то ли наоборот найти их противоположность.

Озадаченная резкой сменой тона, Катя шагнула назад, в испуге прижав руку к груди.

– Что вы молчите? Нечем оправдаться? – наступал на нее юрист. Он жаждал услышать ее голос. Простой, не столь мелодичный, как у ее сестры. Или он будет таким же чарующим? Таким же змеиным?

– Я не обязана вам ничего доказывать! – пискнула Мережская, отступая еще дальше. Юрист, обвиняюще ткнув пальцем в ее сторону, шагал в сторону собеседницы с крайне разгневанным видом.

– Конечно! Женщины вообще считают, что никому ничем не обязаны. Даже исполнять свое слово, если дали его неподходящему человеку!

– Вы злитесь из-за Марии?

– Из-за этой подлой женщины? О, нет! Я негодую от осознания женского лицемерия и коварства!

Екатерина остановилась. Щеки ее заалели.

– Я была о вас лучшего мнения! Чтобы не случилось в прошлом, не думаю, что мужчина и дворянин может так вести себя по отношению к женщине только потому, что она ему отказала!

– Отказала? Мы были помолвлены! Отказала не она, а ваш отец!

– Это не дает вам право оскорблять нас!

Несмотря на все сказанное, Екатерина пыталась оправдать сестру! Климский не мог стерпеть подобного. Слишком много различий он успел заметить между ними. Слишком…опять обманулся?

Ну почему, почему она не возражала сестре? Он же почти поверил, что она другая!

– И чем же я вас оскорбил? Не вы ли собираетесь воевать за мужнино наследство? Вы, только недавно мне расписывающая, каким он был хорошим человеком? А теперь что? Воля покойного – не закон, если это не в ваших интересах?

– Во-первых, что вы можете знать о моих интересах, планах и желаниях? А во-вторых, кто вам дал право судить меня, даже если бы вы были правы?

– Никто. Но это знаете ли не меняет того факта, что вы, как и все женщины, лицемерна!

– А вы, как все мужчины, эгоист!

Михаил даже поперхнулся воздухом от такого заявления.

– Это мужчины-то эгоисты? Те самые, которые вам накупают все эти бесконечные пояски, шляпки и туфельки? Оплачивают ваши поездки по подругам и выходы в свет?

– Вот, – теперь уже Екатерина обвиняюще наставила палец на юриста. – Все вы сводите к деньгам!

– Это вы все сводите к деньгам!

Они стояли почти вплотную и оба тяжело дышали. Климский нерушимой скалой навис над вдовой, та немного затравлено, но твердо смотрела ему прямо в глаза. Лучше бы она Марии так свою правоту доказывала! Впрочем, с чего он взял, что ее взгляды отличны от взглядов сестры? Пустые домыслы, взросшие на основе пары мимолетных разговоров. Не более.

– Были бы вы такой смелой с вашим папашей, – едко заметил юрист. Катя вздрогнула и отвела взгляд.

– Вы не понимаете, как женщины зависимы от мужчин.

Михаил усмехнулся.

– А, по-моему, вы вертите нами, как хотите. И не ищите оправданий ни своему двоемыслию, ни своей бесхребетности.

Послышались голоса служанок. Екатерина бочком протиснулась мимо Климского и молча зашагала к лестнице.

– Убегаете?

– Считайте, что вы меня пристыдили, – не оборачиваясь, ответила Мережская и скрылась за поворотом коридора.

Несмотря на бегство оппонента, Михаил не чувствовал вкуса победы. В отвратительном настроении он вернулся в кабинет, заваленный бумагами.

У него очень много работы!

Жаль, что мыслей, разрывающих его голову на части, больше как минимум в три раза.

* * *

«Месть близка.»

Вдова с полным безразличием выкинула очередную записку с угрозами в камин и принялась расшнуровывать платье. Кто бы не был этот шутник (а подозревала она своего пасынка), он пугал ее гораздо меньше грядущего разговора с отцом. Михаил, сам того не заметив, очень больно ранил девушку. Катя долгое время пыталась не думать, что ее пассивное состояние "молча слушаю, делаю по-своему", без Евстафия не даст ей защиту от родителей, но теперь приходилось признать, что выбор у нее крайне прост: слушаться отца и навеки остаться куклой в чужих руках или попытаться отвоевать долю независимости. Закон на ее стороне, так чего же она боится? Поссориться с родителями? Смешно. Порой Екатерина думала, что если бы ей предложили обменять все, что у нее есть, на маленький домик в таком далеком уголке мира, что инкнессы Ляпецкие никогда в жизни туда не доехали бы, то она согласилась бы, не размышляя ни секунды. Иногда Кате казалось, что она неблагодарная дочь, а иногда, что отец с матерью – ужасные бездушные родители. Но никогда эта дилемма так остро не стояла перед ней, как сейчас. Как и любой человек, Екатерина ставила в центр вопроса собственные желания, однако важными переменными в ее расчетах были постоянные сомнения в правильности принятых умозаключений, страх перед всесильными родственниками, и неумение отстаивать собственную точку зрения. Жизнью девушки всегда управляли другие: сначала чета Ляпецких, потом муж. Теперь же, мечтающая о свободе вдова просто боялась эту свободу отстаивать в одиночку. Сегодняшний визит показал, что на сестру надеяться она не может, Елизавета была далеко, а Михаил… Михаил чужой человек, который понятия не имеет о ее проблемах. Этот мужчина вряд ли станет вникать в ее положение.

Или он все-таки частично прав? Климский ведь юрист, кто как не он должен знать, что как вдова она может жить самостоятельно и распоряжаться собою по собственному усмотрению? У отца нет возможности менять законы. Юридически у него вообще над ней нет власти. Стоит только немножко проявить твердость характера и…

Что и?

Он вряд ли откажется от войны за наследство Мережского. А она – орудие этой битвы. И так или иначе, ей придется выбирать.

Впрочем, она уже его не послушалась – выгнала врача, поэтому конфликта все равно не избежать. Надо просто спокойно настаивать на своем – и все.

Ведь ничего плохо не случиться? Да?

Катя надела ночную рубашку и забралась в кровать.

У нее еще есть время. Пара дней – точно. Она успеет за это время что-нибудь придумать.

По крайней мере постарается…

* * *

Екатерина стояла у кабинета, не решаясь войти. Прошлым вечером они с Михаилом достаточно наговорили друг другу гадостей, чтобы теперь испытывать неловкость при встрече. К тому же, она совершенно не знала, что ему сказать…

– Так вы входите или нет?

Чужой голос нарушил ее уединение так внезапно, что девушка вздрогнула от неожиданности и выронила стопку бумаг, которую несла в руках.

Михаил, стоявший за ее спиной, хмыкнул. Но при этом присел на корточки и стал собирать листы с пола. Катя обернулась, охнула и ринулась помогать.

– Спасибо. Я сама. Не стоит…

«Ты умрешь.»

Мережская почти схватила записку, но листок практически вырвали у нее из рук.

– Это что?

Вдова пожала плечами.

– Так, шутка.

Климский смотрел строго.

– Чья?

– Я не знаю.

Мужчина прищурился.

– Вы не удивлены, – заметил он.

Катя в этих словах почувствовала обидный для себя намек и попыталась отобрать злосчастный клочок бумаги. Мужчина перехватил ее руку. Девушка нахмурилась.

– Отдайте. Это мое. И вас это не касается.

– Касается. Сейчас меня касается все, что имеет какое-либо отношение к вам.

Вдова поморщилась. Во-первых, ее кисть так и не отпустили, а во-вторых, она знала, о чем он думает. Что это спланированное представление, чтобы его разжалобить. Ну, или что-то в этом роде. Кате стало обидно. И почему-то стыдно, словно его оскорбительное предположение имело разумную основу. Захотелось просто развернуться и убежать.

Климский словно уловил ее мысли – отпустил ее руку, принял более дружелюбный вид. И все-таки взгляд у него был крайне внимательный, юрист ловил каждое ее движение, каждое слово, слетевшее с ее искусанных от волнения губ.

– Это не первый подобный случай, как я понимаю. – предположил он вполне миролюбиво. – И сколько было таких посланий?

Она знала, что он ей не верит, хоть и пытается сделать вид, что интересуется ее безопасностью.

– Я не считала.

– Допустим. Где вы их находили?

Катя развела руками, словно пыталась охватить весь дом.

– Да где угодно. На столе в спальне, на подносе, в бумагах, на подоконнике, в кровати, даже в шкатулке с драгоценностями.

– И как давно?

– После смерти мужа.

– Надпись одна и та же?

Катя выпрямилась, обхватила себя руками. Климский тоже встал в полный рост. Девушка бросила на него грустный взгляд, потом вздохнула и призналась:

– Разные. Но в основном про месть. За смерть Евстафия, насколько я полагаю. "Ты заплатишь", "Воздаяние близко" – в таком ключе.

А вот этому Михаил был склонен верить в большей степени. Но тогда перед ним вставал другой вопрос…

Юрист посмотрел на поникшую девушку и решил отложить тяжелый разговор хотя бы на полдня. Но Екатерина его опередила.

– Я не убивала его. Можете думать, что угодно, но это не изменит того, что я не причастна к смерти мужа.

В ее голосе сквозила безнадежность. Словно она точно знала, что ее не услышат. А Михаилу наоборот, вдруг очень захотелось поверить этой уставшей печальной женщине…

Он открыл дверь в кабинет.

– Прошу. Видите, даже стучать не пришлось.

Она не улыбнулась – молча прошла внутрь, стала к окну, вцепившись пальцами в подоконник.

– Михаил… Мне нужно получить от вас ясный, четкий ответ: не смотря на наши разногласия, не смотря на ваше отношение ко мне и моей семье, вопреки прошлым обидам – вы не бросите эту работу, пока все не закончится? Вы обещаете мне, что не уйдете раньше? Ради Лизы, обещаете?

Теперь, решившись на борьбу с отцом, она не могла остаться одна. Только не сейчас. Иначе она проиграет войну, не начав ее.

Михаил кивнул. Потом сообразил, что она его не видит, ведь стоит лицом к окну и спиной к нему, и сказал:

– Обещаю.

– Спасибо.

Дверь кабинета осталась приоткрытой, и Аглая зашла, не стучась. Лицо у нее было пунцовое – то ли бежала, то ли недовольна чем-то, а может, и все вместе.

– Хозяйка, там батюшка ваш прибыл. Требует вас немедленно.

Катя вздрогнула. Обернулась, бледная, словно мертвая, посмотрела на Михаила.

– Учтите: вы дали слово.

Юрист кивнул.

– Я знаю, вы честный, благородный человек. Вы не обманите. – Катя смотрела на него с такой надеждой, словно была смертельно больна, а он предлагал ей спасительное лекарство. – В какой гостиной, Аглая?

– В большой. Ульяна несет чай.

– Он вряд ли понадобиться, – пробормотала Катерина и пошла следом за экономкой.

Мрачная, словно ее вели на казнь.

Сердце Михаила сжалось от нехорошего предчувствия. Но с какой стороны идет беда, он определить не смог.

Часть 6

Аристарх Ляпецкой стоял, облокотившись на пианино и нетерпеливо стучал инкрустированной золотом тростью по лакированной ножке инструмента.

– Доброе утро, отец.

Мужчина недовольно оглядел просто одетую дочь, подошел к дивану, сел. Похлопал рукой рядом с собой.

– Сюда. Села, быстро.

Екатерина подчинилась. Она не хотела дразнить жестокого зверя раньше времени.

– Я кое-что не понял. Пока я мотаюсь по всей стране в благородном стремлении разрешить твои проблемы, оказывается, что ты ставишь мне палки в колеса. Стоило мне вчера вернуться домой из длительной деловой поездки, как мне сообщили, что ты выгнала врача, которого я для тебя нанял за бешеные деньги. Это какое-то недоразумение, или ты решила вогнать нас с матерью в гроб своим непослушанием?

– Нет. Но отец, зачем тратиться, если я тебе и так скажу, что я не беременна?

– А меня два месяца назад заверили в обратном. И знаешь ли, я этому профессионалу больше верю, чем взбалмошной непоследовательной девчонке. Это очень известный в определенных кругах чаровед, он мне стоил значительных денег! Видишь, как я щедр! А что сделала ты в ответ, негодная дочь? Твой поступок отвратителен. Ты не только пренебрегла моими наставлениями, но и выставила наш род в крайне невыгодном свете перед светилом современной медицины.

– Я…

– Молчи. Не желаю слушать твои жалкие оправдания. Сегодня у меня назначена с ним встреча, завтра он приедет к тебе опять. И ты его примешь как радушная хозяйка и послушная дочь. А после завтра я пришлю к тебе юриста, и ты передашь ему все бумаги покойного. Поняла?

Екатерина на мгновение зажмурилась. Собралась с духом, выдохнула, открыла глаза и выпалила:

– У меня заключен уже договор с юристом.

Аристарх, пригубивший было чай, поперхнулся.

– Что???

Девушке хотелось сжаться от страха, но она ответила отцу чуть дрогнувшим голосом:

– Я уже наняла поверенного.

– Уволишь, – безапелляционно заявил тот.

– Не могу. И…не хочу.

Дыхание сбилось, словно Катя летела вниз головой с высокой скалы.

Но выбор уже сделан, да? И как в пьесе Граве"…Хоть смирится порою удобно, Отступление смерти подобно В битве этой…"

Ляпецкой нахмурился, не до конца осознавая происходящее.

– Ты заболела?

– Нет. Я вдова, отец. Ты не можешь мне приказывать. По закону, я не обязана тебя слушаться.

Лицо инкнесса побагровело.

– Тварь неблагодарная! – зашипел он. – Мы тут ради нее из кожи вон лезем…

– Ради себя, отец. Вы делаете все только ради себя.

Горькое признание далось Катерине легко. Словно вскрылся давно созревший нарыв. Ей даже стало легче на одно мгновение. Потом накатил страх.

На минуту в комнате воцарилась гнетущая тишина…

Катя почти поверила в свою победу, когда щеку обожгло болью. Не успела она приложить к лицу ладонь, как отец схватил ее за горло. Стало трудно дышать.

Полет вполне логично закончился болезненной встречей с землей?

– Завтра ты примешь доктора, маленькая тварь, поняла?

Катя попыталась кивнуть.

– Послезавтра – юриста. А потом будешь послушно исполнять все, что тебе скажут сделать.

Пальцы надавили сильнее, и вдова судорожно дернула головой в ответ.

– Вот и молодец.

Аристарх отпустил дочь и, опираясь на трость, встал с дивана.

– Провожать не надо.

Он размеренным спокойным шагом уверенного в себе человека вышел из комнаты.

Едва за ним закрылась дверь, как Катя бросилась бежать прочь.

* * *

Михаил не находил себе места. Повертел в руках записку, отметив, что почерк ему незнаком, походил по кабинету, наконец, недовольный малым пространством, вышел в коридор и стал прохаживаться там, заложив руки за спину. Мысли его посещали мрачные и противоречивые. В груди поселилось беспокойство.

Когда из большой гостиной выбежала его работодательница, Климский почти сформулировал извинения за вчерашнее поведение и утреннее недоверие к ее словам, однако девушка, ничего не видя перед собой, промчалась мимо. Если бы не ваза, которую она сбила, убегая, и осколки которой преградили ей путь, он бы, пожалуй, ее и не догнал бы.

– Екатерина?

Мережская подозрительно часто хлюпала носом, плечи ее подрагивали. Михаил взял ее за локоть и развернул лицом к себе.

Она плакала.

Нет, она рыдала.

Все лицо было мокрое, а щека…

Мужчина дотронулся пальцами до покрасневшей стороны лица. Девушка вздрогнула и неуверенно отстранилась.

– О, Отец жизни! Катя… Это…это…

Это он виноват. Настропалил дочь против папаши, а тот…

Какой же сволочью надо быть, чтобы ударить женщину? Ударить собственного ребенка?

– Простите. Простите, Катя, это моя вина. Я не представлял…

Она ни в чем его не обвиняла. И не возражала. Просто стояла и плакала, стараясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Климский растерянно поглядел на свои руки, на вдову, а затем притянул ее к себе и нерешительно обнял. Мережская на мгновение замерла, а потом вцепилась в его плечи, как утопающий в спасательный круг. И мужчина представил, будто опять утешает сестру – прижал к себе покрепче, погладил девушку по голове, стал говорить какие-то бессвязные глупости в стиле "все будет хорошо". Катя его словам не верила, но позволяла себе на некоторое время обмануться. Ей нужно было опереться на чье-то плечо. Хотя бы сейчас.

Часы пробили время обеда, нарушая их уединение.

– Надо идти, – сказала Екатерина, отстраняясь. Михаил схватил ее за руку. Он не мог сейчас оставить ее одну!

– Не надо. Пусть накроют в кабинете.

Мужчина направился к своему рабочему месту, таща девушку за собой. Та послушно шагала следом, не делая даже слабой попытки высвободиться. В комнате он усадил ее в кресло и вызвал экономку. Женщина появилась через пару минут, с недовольством обозревая устроившуюся в кабинете парочку.

– Аглая, инкнесс уже ушел?

– Да.

– Сообщите Ульяне, пожалуйста, чтобы еду подали сюда.

Экономка поджала губы.

– Молодой хозяин… – начала было она, но ее тут же перебили самым бесцеремонным образом:

– Мережской младший поест в одиночестве. Или он маленький мальчик и боится оставаться в комнате один?

Женщина окинула гневным взглядом выскочку, отдающего ей распоряжения, посмотрела на хозяйку и, не дождавшись от той никакой реакции, сухо кивнула и вышла.

– Не грубите. Она хорошая, – прошептала виновато Катерина.

– Разрешите не поверить вам на слово. Не уверен, что вы умеете разбираться в людях.

Михаил отыскал в ящике стола нужный пузырек, вату и направился к вдове.

– Что это? И откуда?

У мужа тут такого не лежало.

Мужчина присел в соседнее кресло.

– Завел после того, как порезался канцелярским ножом. Повернитесь. Немного пощиплет.

У него были абсолютно не аристократические пальцы – не тонкие, не длинные, и в мозолях. Но Екатерина вдруг поняла, что эти грубоватые руки – единственные, которые касались ее с бескорыстной заботой. Ей вдруг очень это понравилось.

– Увлекаетесь садоводством?

Михаил проследил за ее взглядом и с вызовом ответил:

– Нет. Просто помогаю матери. Вам что-то не нравится?

Катя смотрела на него с бесконечным всепрощающим спокойствием.

– Нет. Наоборот. Думаю, что вы прекрасный сын. И брат. Лизе очень повезло.

– У вас тоже есть брат.

Катя промолчала.

Михаил закупорил бутылочку и хотел уже встать, когда заметил на шее девушки часть синяка.

– Это что? – его пальцы коснулись синеющей кожи.

– Ничего. – Екатерина отвела его руку в сторону.

– Расстегните ворот.

– Право, не стоит…

– Расстегните ворот.

Екатерина вздохнула и подчинилась.

Эти синяки Михаил обрабатывал сосредоточенный и злой. Екатерина не вынесла мрачной тишины, воцарившейся в кабинете, и спросила:

– Зачем вы возитесь со мной?

– Потому что я виноват. Я ошибся. А поплатились за это вы. Я вообще должен попросить прощение. Вы понимаете, я довольно…предвзято отношусь к вашей семье.