Текст книги "Наследство (СИ)"

Автор книги: Инна Чеп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Дочь моя, заклинаю: помни о своих благородных корнях, помни о семье, давшей тебе исключительное происхождение и высокородную фамилию, помни о людях, так много положивших на алтарь твоего счастья и процветания!

Боль в сердце моем не угаснет, пока не получу от тебя ответа, посему накажу посланнику, дабы дождался ответного письма, хоть будешь ты его писать полночи, ведь зная твою исключительную исполнительность и доброе сердце, предполагаю, что не захочешь оставлять родных в неведении и страданиях и приступишь к чернильному труду сию же секунду по прочтению моего скромного послания, полного боли и беспокойства за твое положение.

С искренним участием,

давшая тебе жизнь и благородную судьбу,

твоя мать, Мария Ляпецкая.»

Некоторое время Катя стояла, не в силах оторвать взгляд от исписанных аккуратным женским почерком страниц. Затем резко развернулась, взбежала по ступеням на второй этаж. Николай уже все собрал и скрылся в своей комнате, так что Катерина, ни на кого не отвлекаясь, прошла к своей спальне.

Михаил встретил ее взволнованным:

– Все в порядке?

Климская молча подошла к камину. Некоторое время она методично рвала письмо на мелкие клочки, скармливая их порциями вечно голодному огню. Затем развернулась к мужу.

– Да. Теперь – да.

Инкнесса шагнула вперед, но нога ее наткнулась на опрокинутый кувшин. Тот с грохотом покатился к кровати.

Ой, она совсем забыла об учиненном ею беспорядке!

Катя шагнула было к двери, но на шум в комнату уже заглянула Аглая.

– Ох! – женщина всплеснула руками. – Я сейчас уберу!

Катерина глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

– Не надо, – она отошла в сторону от лужи, когда-то бывшей завтраком. – Позови лучше поломойку.

– Да тут тирануть разок и все! – отмахнулась экономка. – Госпожа, я что пришла-то: там опять следователь заявился, куда его?

– Да…уже никуда, – ответила Климская, глядя на входящего в комнату Талькина. За ним протиснулся Гастин. Инкнесса схватила со стула халат, поспешно одела.

– Чем обязаны?

Юрий, ставший вдруг выглядеть гораздо старше своих лет (или как раз на них?) взял рукой в толстой перчатке осколок тарелки.

– В лабораторию?

Гастин кивнул на пол.

– Бери еще один. В чарконтроль тоже пошлем. Пусть посмотрят. Может, яд тот же.

Михаил немного насмешливо, Катя – возмущенно следили за действиями ворвавшихся в их дом людей. Аглая, сочтя себя лишней, шагнула к двери.

– Не так быстро, – Гастин взял ее за локоть. – Нам с вами предстоит беседа. Очень-очень долгая.

Катерина отмерла.

– Что вы себе позволяете?

– Не больше того, что нам дозволено по закону. Инкнесса, вам очень повезло, что вы не выпили этот бульон, поверьте мне.

Катя непонимающе нахмурилась. Михаил схватил ее за руку, потянул на себя. Катя упала ему на колени. Мужчина погладил ее по спине, успокаивая.

Экономка посмотрела на них с ненавистью и вырвала у капитана руку. Гордо выпрямилась.

– Я отпираться не буду, не бойтесь. Все расскажу. Только вины своей я ни в чем не вижу. Лена жила им, дышала им, умри Евстафий – ее сердце остановилось бы следом за его. Она и умерла, потому что хотела исполнить его мечту о втором ребенке. Все, что было, ему отдала – даже жизнь. А он? Женился! Предал ее! Изменил с бледной немощью только потому, что та – инкнесса, а ему очень уж хотелось Николая в высший свет протолкнуть. Да не просто так женился – еще одного наследника ждать стал. Я уж и так, и сяк изгалялась, и опаивала, и окуривала, что только ни делала, что б тварь эта не понесла! – в сторону Кати обвиняюще вытянули руку. – Заговаривала ему зубы, заговаривала, да не заговорила – не захотел он развестись, а ведь с его деньгами это, пожалуй, можно было устроить на раз-два! С докторами начал связываться! Тогда-то я про него все поняла: не любил он Лену по-настоящему! Потому и память ее чтить не стал, и ребенка, жизнью ее купленного, не захотел лелеять – возжелал нового! Отговаривался важностью инкнесской крови, но я-то знаю: это он обелял себя, предательство свое смыть с себя пытался. А я не дала! Отец видит, да не наказывает детей своих – а я женщина! Я Коле как мать! Я наказала!

– И Коленьке вашему подсказали, что делать? – усмехнулся Талькин. Аглая вскинула подбородок.

– Да! И горжусь этим! Я из юнца чародея сделала! Наследие материно пробудила! Она бы мне спасибо сказала!

– Конечно, сказала бы, – кивнул Юрий. – Вы из ее сына убийцу пытались сделать, манипулируя его чувствами. Она бы в восторг пришла, я уверен.

– Вы не понимаете…

– И не собираюсь, – Талькин взял женщину под локоть. – Пройдемте.

Они вышли. Гастин взял со стола осколки, завернутые в какую-то тряпку и последовал за ними.

– Светлой стороны.

В комнате воцарилась тишина.

– Вот теперь точно все закончилось, – хрипло сообщил Михаил.

Катя не ответила. Женщина, являвшаяся неотъемлемой частью их (Мережских) дома, даже в какой-то мере частью их семьи, которую она воспринимала, как добрую няню Николая, оказалась…

Катерина стерла со щек слезы и зло сказала:

– Сегодня же соберу вещи!

Михаил не спорил.

* * *

Немногочисленные вещи были упакованы, дорожные плащи ждали хозяев в прихожей.

– Я могу еще чем-то помочь? – Александр перевел вопросительный взгляд с Кати на Михаила.

– Нет, спасибо, – ответили супруги одновременно, улыбнулись и спрятались за чашками чая.

– Как ваша рука?

Юрист неуверенно качнул упомянутой конечностью.

– Заживет. Главное, что она осталась при мне. Александр, мы с женой искренне благодарим вас за оказанную нам помощь.

Мужчина отмахнулся.

– Это моя работа. К тому же меня задержали непреодолимые обстоятельства, и я почти опоздал. Увы, единственное, что я мог на тот момент – отправить короткую записку.

Катя бросила взгляд на четвертую тарелку. Пустую.

– Как Николай?

Мужчина нахмурился.

– Собирается. Я выхлопотал ему назначение на северную границу. Пусть понюхает жизнь, глядишь, на морозе, да под вой нечисти, может и повзрослеет. Тут попусту мундиром сверкать его точно оставлять нельзя. Мальчик мечтал о подвигах? Так подвиги не в стоянии на парадах или в карауле у великнесского дворца. Пусть знакомится с реальностью, пока не поздно. Я в семнадцать был гораздо умнее.

Катерина поднесла кружку к губам, опустила, опять поднесла. Потискала ее в руках и в конце концов вернула на блюдце. Подняла на Мережского взгляд и нерешительно спросила:

– А… Аглая как?

– Отправили на рудники, – совершенно безразлично отозвался новый хозяин дома. – В соответствии с возрастом – будет поломойкой или кухаркой, что-то в этом роде. Я не уточнял. Мне мало интересна судьба женщины, которая пыталась из моего брата сделать убийцу.

– Разве вы сейчас делаете не то же самое, отсылая его на север?

Михаил не был бы Михаилом, если б не вставил справедливое замечание.

– Карьеру военного он выбрал сам, его никто не принуждал, – не согласился с выводами юриста старший брат. – Так что это исключительно его желание. Я лишь ввожу его в рамки реальной угрозы. Не хватало мне еще, чтоб он, пытаясь отличиться, развел какую-нибудь глупую, а то и незаконную деятельность в столице. Он уже наказал отцовых убийц – вы на себе прочувствовали всю прелесть его умозаключений и способов свершения справедливости. Пусть лучше уедет подальше. И туда, где действительно нужны лишнее руки с оружием.

– А вы? – попыталась отвлечь мужчин от неприятной темы Катерина.

– А я возвращаюсь к семье и к службе.

Вошла Дуня, прерывая прощальную беседу.

– Госпожа, там гость. Увидеться с вами просит.

Михаил встал еще раньше Кати. Подошел, взял ее за руку. Девушка противиться не стала: в конце концов у нее нет секретов от мужа.

В гостиной стоял Талькин. Сосредоточенный, грустный, уставший. Климские вдруг подумали, что он сейчас отнюдь не выглядит Катиным ровесником – лет на десять старше, не меньше. Влюбленным помощник следователя тоже не выглядел.

– Светлой стороны, инкнесса. Светлой стороны, Михаил. Я зашел попрощаться. Мне сказали, вы уезжаете. Я тоже.

– Надеюсь, нам не по пути, – хмуро заметил Климский.

– Нет, не по пути, – кивнул Юрий. – Вообще-то я хотел…попросить прощения. За спектакль с цветами и прочим. Это просто работа, но…с вами как-то нехорошо вышло.

Катя улыбнулась, ее муж скрипнул зубами.

– Я вас прощаю.

– За все?

– За все.

– И за спектакль у ювелирной лавки?

Катерина вздрогнула.

Нет, все закончилось хорошо. И тогда пришел Михаил…

– Прощаю, – повторила девушка, но уже не так великодушно. Талькин кивнул.

– Счастья вам.

Он быстрым шагом покинул комнату, словно очень торопился. Климский посмотрел на часы.

– Нам тоже пора, – сообщил он.

Они тепло распрощались с Ариной и ее внучкой, нейтрально с остальными слугами, односторонне, – с угрюмым Николаем, сосредоточенно пакующем вещи. Провожать их вышел сам Александр.

– Что будет с домом? – спросила Екатерина, со смесью ужаса и интереса рассматривая двухэтажное здание.

– Не знаю, – ответил Мережской. – Посмотрю по обстоятельствам. Подарю кому-нибудь. Или заколочу и оставлю в покое. Там видно будет.

– Светлой стороны, Александр.

Мужчина горько усмехнулся.

– Нет, инкнесса. Моя сторона – темная. А вот вам – счастливого пути.

Михаил пожал своему спасителю руку, и супруги сели в наемный экипаж.

Впереди ждала долгая дорога в провинциальный городок, знакомство с родителями Михаила, долгожданная встреча с Лизой и причиной, по которой она не смогла приехать – ее первенцем. Много-много хороших впечатлений.

И новая жизнь.

* * *

Обед прошел великолепно и теперь все ждали музыкантов. Дебютантки с интересом рассматривали пышно украшенные бальные залы, мужчины разговаривали о делах и женщинах, женщины делали вид, что разговаривают не о мужчинах. Рядом с каким-нибудь перспективным холостяком появлялась то одна, то другая юная девица, желавшая поздороваться или которую ему жаждали представить родственники. Была и третья категория – некоторые пытались знакомиться, делая вид, что оный холостяк наступил им на подол, или обливая его "случайно" шампанским, или придумывали что-то другое, не менее изощренное и смешное в равной степени.

Инкнесс Шадов, сбежав от очередной девицы, решившей стать за его счет инкнессой, спрятался за колонну.

– Добрый вечер, юноша.

– Светлой стороны, князь.

Ставров поставил полупустой бокал на поднос мимо проходящего слуги и немного насмешливо заметил:

– Пытаетесь продать подороже свою холостяцкую жизнь?

– О нет! – пылко возразил юный инкнесс. – Ближайшие пять лет я с ней не собираюсь расставаться в принципе! Ни за какие блага этого мира!

– Похвально. Однако ситу… Глазам не верю! Посмотрите-ка, кто разговаривает с Ореевым? Уж не Ляпецкой ли сюда явился с семейством? Или меня подводит зрение?

Шадов послушно посмотрел в указанную сторону.

– Не подводит. Это действительно инкнесс Ляпецкой. А правду говорят, что его младшая дочь вышла замуж за какого-то провинциального юриста?

Отставной генерал пригладил седые усы.

– Правду, юноша, правду. Я слышал, разъяренный этой выходкой папаша даже приказал вымарать ее имя из всех родословных справочников. Как будто Екатерины Ляпецкой никогда и не существовало в природе.

– Ужасно! – Шадов искренне опечалился чужому горю. – Как должно быть переживает отвергнутая от семьи девушка!

– Смотря от какой семьи, молодой человек. Не думаю, что Екатерина Мереж…ну или как ее там теперь зовут, сильно страдает по этому поводу. Особенно в свете последних событий. Вы знаете, что Ляпецкого обвиняли в отношениях с подпольными чародеями? И даже подозревали в убийстве Евстафия Мережского? Слухи, конечно, в подробностях лгут, однако и в них есть два зерна правды.

Шадов от ужаса прикрыл рот рукой.

– Да вы что! Чтобы инкнесс был способен на такое! Невозможно! И потом, он на свободе, значит, не виновен!

Генерал многозначительно улыбнулся.

– Как вы еще наивны, юноша! – заметил он немного насмешливо. Инкнесс тут же выпятил грудь колесом.

– При чем здесь возраст? Вот вы – неужели вы готовы назвать человека убийцей просто из-за глупых сплетен?

– Вряд ли отдел гражданского следствия руководствовался "просто сплетнями", заводя это дело.

Шадов обескураженно поник.

– Вы считаете, у них были определенные основания для подобных предположений?

– Считаю, – подтвердил Ставров. – Ляпецкой очень жадный и при этом чрезвычайно нетерпеливый человек. После трех лет ожидания он вполне мог задуматься над тем, чтобы "поторопить" события. Особенно, если бы посчитал, что дочь ждет наследника. Впрочем, его явно кто-то опередил. Говорят, дело закрыли несколько дней назад. Так что можете быть спокойны за дворянскую честь – она чиста перед буквой закона. – Генерал перевел взгляд с Ляпецкого на соседний "дамский" кружок, к которому поторопилась присоединиться княгиня Ивлеева. – Кстати, юноша, что за юная особа сидит рядом с Острожской? Дебютантка? Вы видели эту девицу когда-нибудь на здешних приемах? Кого-то она мне напоминает…

Шадов посмотрел в указанную сторону. Генерал сделал замечание по поводу туалета одной из дам, инкнесс ответил, и разговор плавно перешел на обсуждение присутствующих на балу женщин – тему, будоражащую умы и юные, и зрелые, и тех, у кого "бес в ребро".

Слухи об Аристархе Ляпецком довольно скоро были забыты и определенными людьми, и в целом благородным обществом, уступив место новым, более свежим сплетням. Екатерина, урожденная инкнесса Ляпецкая, и вовсе оказалась вычеркнута из памяти великосветских львиц всего за каких-то пару недель. К обоюдному удовольствию. Вероятно, и семейство Ляпецких, и все прочее благородное общество чрезвычайно удивились бы, если б узнали, что, пренебрежительно забытая всеми, Екатерина Климская счастливо поживает в маленьком провинциальном городке Коранде, в уютном двухэтажном домике с мужем и его матерью. Утром она ухаживает за маленьким садом, после обеда навещает подругу Лизу, вечером шьет на заказ пеленки-платочки, и помимо всего прочего готовиться к рождению первенца. И ничуть не переживает ни по поводу своего "отлучения" от столичного общества, ни из-за разрыва с собственной семьей, справедливо полагая, что спокойная, неторопливая жизнь с любимым человеком – лучшее, что может случиться с женщиной в этом мире.

Да и в любом из миров. Не так ли?