Текст книги "Хрангелы"

Автор книги: Инга Леви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Обитатели GT, однако, не собирались следовать планам Дарка. Пошел третий день «беспризорного» житья, и все у них было нормально, если так можно сказать о жизни на клочке суши без связи с внешним миром, без информации, без привычных и необходимых вещей – телефона, Интернета, электронной почты, телевизора. Все как-то неожиданно быстро привыкли к самообслуживанию, смирились с безмолвием средств коммуникации, втянулись в ритм дежурств,

перестали удивляться тому, что никто их пока не нашёл. И без этого удивляться было чему! Кроме Антона, вдруг научившегося поджигать словом и взглядом даже то, что в принципе гореть не умело, и Дино, двигавшего с одинаковой лёгкостью свою и чужую обувь, тяжеленные баллоны с водой и другие предметы на любое заказываемое расстояние, необычные способности проявили и другие «островитяне».

Салма, например, могла моментально превратить в кипяток холодную воду, и – наоборот. Обнаружилось это, как и в случае с Дино и Антоном, совершено случайно!

Распределив дежурства по столовой, девчонки с удовольствием готовили еду и накрывали на стол, но вот мыть посуду не нравилось никому. Тем более когда блюда были сложными, и требовали неограниченного количества сковородок, сковородочек, противней, кастрюль и всякого такого. Те, кто уже однажды дежурил, пытались готовить максимально просто – «посудоемко».

Накануне вечером Салма, дежурившая впервые, решила поразить воображение едоков настоящей мексиканской кухней.

– Так, на первое – гаспачо, на второе – такито с гуакамоле, на десерт – сладкая кесада, – огласила она запланированное меню.

– Ух ты, – восхитилась Сара, – как красиво звучит! Непонятно, но красиво!

– Возражаю, – быстренько вмешалась Маша. Ее папа был поклонником мексиканской кухни и, в отличие от Сары, она представляла себе, о чем идет речь.

– Это почему это? – подбоченясь, спросила Салма.

– У меня есть аргументы, честное слово, – заторопилась Маша. – Во-первых, мы готовим ужин, а на ужин первое не едят...

– В Мексике едят!

– А во-вторых... (Маша поняла, что латиноамериканский темперамент сметет любые аргументы, поэтому надо немедленно найти максимально весомый) ...ты представляешь, сколько после этого будет посуды?

– Маша! Мария! О, святая дева, ты слышишь это? – воздев руки к небу, нараспев сказала Салма. – Да что такое какая-то посуда по сравнению с удовольствием от настоящей еды? Или тебе не нравится наша кухня? – несколько угрожающе закончила она.

– О-ох, – вздохнула Маша, – нравится...

Ясно – Салму не переубедить. Будет и гаспачо, и такито, и кесада. И гора грязной утвари...

Надо сказать, Салма оказалась отличным шеф-поваром: ужин удался на славу! Даже Йену, который, оказывается, терпеть не мог мексиканскую еду (об этом он по секрету сказал Питеру) кое-что понравилось. Может, благодаря океанскому воздуху? Как бы там ни было, но Йен церемонно, с восточной любезностью поблагодарил Салму. Она просто светилась!

Натка подмигнула Маше.

– Ну, видишь?!

– Вижу. Надо ее пореже дежурной назначать, а то как войдет во вкус – не выдержим ее энтузиазма.

– Слишком уж ты практичная! – улыбнулась Наташа. – Пусть человек порадуется!

– Ладно, пошли мыть последствия этой радости...

Полкухни было заставлено грязной посудой. Маша старалась не смотреть на Салму, чтобы ненароком не поссориться, и молча взялась за уборку. Девочки изредка перебрасывались отдельными фразами, Маша упорно молчала.

– Мария, перестань молчать! – наконец не выдержала Салма.

– Я не молчу, – буркнула Машка.

– Ты не молчишь, – настаивала Салма.

Маша стала негромко напевать. Пела она, надо сказать, отвратительно! Единственный человек, который мог это выносить, был её дед. Но только если отключал слуховой аппарат.

– Ма-аш, – жалобно попросила Наташа, – перестань петь, а?

– Да что же это такое! Не молчи, не пой! Дышать можно?

– Мария, не сердись, – сказала Салма, – посуда – вещь победимая.

Ничего страшного!

– Ничего страшного – это когда горячая вода из крана течет! А на плите мы столько воды полночи будем греть!

Салма растерянно заморгала. Маша права: раньше воду нагревали в бойлере. Электрогенератор не слишком пострадал во время «урагана», и рукастый Грег сумел его починить. Но что-то случилось с проводкой, и бойлер категорически отказался работать, несмотря на уговоры Грега.

Сегодня почти вся нагретая вода ушла на приготовление ужина, а новая порция поспеет не раньше чем через час

– Девчонки, а я вам не рассказывала?..

Чтобы разрядить обстановку, Салма решила немного подурачиться:

– Мой дядя – любимый ученик Коперфилда. Настоящий волшебник! Меня тоже кое-чему научил. Вот, смотрите, беру холодную воду, на-аливаю её в сковородку (Салма заговорила «магическим» голосом), и – оп! –кипяток!

– Ладно, Коперфилд, – чуть оттаяла Маша, – пора уже делом заниматься. Давайте снесем посуду на большой стол, пока вода греется. Наташ, подвинь, пожалуйста, реквизит госпожи фокусницы чуть дальше, а то тарелки некуда поставить.

Наташа взялась за сковороду и тут же отдернула руку.

– Ты чего?

– Горячо...

– Девчонки, вы что, договорились довести меня до белого каления?! – простонала Маша. – Кто тут еще в заговоре?

– Да я серьезно, – сказала Ната,– возьми проверь.

Маша проверила: вода действительно была горячая. Она изумленно посмотрела на Салму, и та, сунув палец в грязную сковородку, тут же выдернула его.

– Санта Мария... – прошептала она.

– Салма, ты как это сделала? – накинулись на неё девчонки.

Она только пожала плечами.

– А еще можешь?

Салма налила воду в кастрюлю, зажмурилась, открыла глаза...

– Попробуйте кто-нибудь, – неуверенно попросила она.

Сара осторожно коснулась поверхности воды.

– Вау! Кипяток!

Через десять минут оказалось, что Салма кипятит воду, масло, молоко, сок, уксус, средство для мытья посуды, – в общем, любые жидкости!

– Обалдеть! – Маша не очень изысканно, зато очень точно выразила общее мнение. – Интересно, а воду в океане ты можешь подогреть?

– Надо попробовать, – сказала ошарашенная Салма. – А зачем?

– Не люблю купаться в холодной воде. Слушай, а как ты это делаешь?

– Сама не знаю. Может, меня кто-то проклял?

– Даже если и так, то это очень хорошее проклятие. Страшно полезное... Тебе в бытовом смысле цены нет! Ходячий кипятильник!

Машкиному восторгу не было предела.

– Вот это команда собирается! Антон, Дино, ты. Да вы же просто люди икс! Фантастика!.. Что ж это я такая бесталанная!..

– Маш, ты не расстраивайся, остальные тоже ведь пока еще... – Натка положила руку ей на плечо. – А ты лучше других химию знаешь... это такая редкость для девчонки.

– Подумаешь! Тоже мне – талант... Вот если бы я все языки мира знала, тогда – другое дело!

– А зачем тебе? – удивилась Сара.

– Не знаю зачем, но такая у меня мечта.

– Ну, ладно, раз не надо ждать, пока вода нагреется, давайте быстренько покончим с посудой и пойдем окунемся, – предложила Наташа.

– Вот бы у кого-то открылся дар моментально делать грязное чистым... – мечтательно протянула Сара.

***

На следующий день, когда новость о нагревательных способностях Салмы кое-как утрамбовалась у всех в головах, новое чудо обрушилось на них.

Оказалось, Софи понимает животных! Утром она поздоровалась с галдящими за окном птицами и добеседовалась с ними до того, что какое-то пестренькое пернатое выболтало почти все секреты родового гнезда. Когда Софи сказала Дино, что понимает птиц, тот снисходительно улыбнулся.

– Какая ты у нас мечтательница, принцесса Софи! Если бы ты не жила в реальном мире, тебе следовало бы жить в сказке.

По его тону Софи поняла, что Дино считает ее рассказ забавной фантазией.

– Ты мне не веришь, и очень зря, – сказала Софи. – Я и вправду умею разговаривать с птицами. Как доктор Дулиттл.

– Доктор Дулиттл умел разговаривать не только с птицами. Он общался со всеми животными, – пряча усмешку, ответил Дино.

– Я, может быть, тоже умею разговаривать со всеми, мне просто никто, кроме птиц, еще не встретился.

– Ну, пойдем кого-нибудь поищем.

– Пойдем поищем! – уже чуточку обиженно передразнила его Софи. – Вот так всегда! Младшим никто не верит...

– Я тебе верю, – миролюбиво ответил Дино, – ну, может, чуть-чуть сомневаюсь.

Его сомнения развеял пес тренера – симпатичный добродушный французский бульдог. Снуп безумно скучал по хозяину: его страдания выражались в ежеминутных вздохах и категорическом отказе от еды. Софи, заядлая собачница, безуспешно пыталась убедить его съесть хотя бы кусочек хотя бы чего-нибудь, но Снупи был непреклонен. Вот и сейчас, несмотря на увещевания Софи, отвернулся от аппетитного куска ветчины и тихонечко заскулил.

– Ну конечно, конечно, я понимаю. Я понимаю, что тебе кусок в горло не лезет, но, Снупчик, миленький, ты так себя совсем погубишь!

Снуп что-то проворчал.

– Нет, не всё равно! Тебе не может быть всё равно! Ты же француз! А это гордая, сильная нация, вас не сломить!

Снуп приоткрыл один глаз и посмотрел на Софи. Потом коротко рыкнул.

– Нет, не отстану! – твердо сказала Софи. – Ты – француз, но я-то – итальянка, у меня упрямство – в крови. И потом, я – женщина, ты должен мне уступить.

Снуп разразился целой тирадой на своем собачьем языке.

– Это сейчас я девочка, но ведь я вырасту! И вам, мсье Снуп, будет стыдно, что вы трепали нервы такой красавице, в какую я превращусь, когда повзрослею. Съешь хотя бы четвертинку!

Снупи вздохнул, и закрыл глаза, положив морду на лапы.

– «Нет»? Что значит это твое – «нет»? Ну, если ты так, я тоже объявляю голодовку, и посмотрим, кто кого переупрямит!

Снуп приподнялся, внимательно посмотрел в глаза Софи. Софи решительно кивнула.

– Даже не сомневайся!

С глухим рычанием пес подошел к миске и взял небольшой кусочек ветчины.

– Не надо на меня ворчать, – я не упрямая девчонка, я волнуюсь за тебя и не позволю депрессии победить твою гордую и сильную собачью натуру.

Надо же, подумал Дино, теперь даже собаки знают, что такое депрессия. А потом опомнился.

– Софи, ты это серьезно?! Ты и впрямь понимаешь, что он тебе говорит?

Софи демонстративно вздохнула.

– Снупи, сделай мне одолжение. Докажи этому недоверчивому, что мы друг друга понимаем, тяпни его за ногу!

Снуп заворчал.

– Он спрашивает, ты предпочитаешь быть укушенным за левую ногу или за правую? – ехидно спросила Софи.

– Нет-нет, за ногу не надо, – запротестовал Дино. – Давай по– другому. Выйди, я спрячу какой-нибудь предмет, а Снупи тебе подскажет.

– П-ф, – фыркнула Софи. – Примитив! Я пошла.

И гордо покинула комнату. Дино огляделся, схватил лежащий на столе свисток и спрятал в карман.

– Заходи!

Софи вошла, посмотрела на Снупи. Тот пролаял.

– Свисток. В кармане. Левом.

– Цирк... – изумленно прошептал Дино.

– Не понимаю, чего это тебя так удивляет, – сказала Софи, – тебя самого в цирке можно показывать. Не ты ли у нас мастер телекинеза? Не ты ли вчера вечером устроил целое представление с передвижением предметов? Или ты нас всех загипнотизировал?

– Вроде нет, – неуверенно ответил Дино. – Может, это какая-то массовая форма помешательства?

– Ага. Как грипп! – рассмеялась Софи. – Пойдем. Пока, Снупчик! Жди меня к обеду.

Дино и Софи вышли. Хрангелы, находившиеся в комнате и наблюдавшие за происходящим, заговорили все разом.

– Ну и ну!

– Никогда бы не поверила...

– Да уж!

– Кто бы мог подумать!

– Мудрица, что происходит с нашими детьми? – спросила Форчунья.

– Не знаю... А почему ты у меня спрашиваешь?

– Ну, как-то... Я привыкла по всем непонятным вопросам с тобой советоваться. Или с Болтаном. Вы же у нас самые умные.

– По-моему, это только начало. Вот увидите, остальные тоже нас чем-нибудь удивят. Чует моё сердце, совсем даже скоро!

– Слушайте, а это не может быть связано с тем, что дети на острове – эти... как их... индиги! – вмешалась Толчунья.

– Думаю, это немаловажно, – ответила Мудрица. – Однако они и дома были индиго, но такие способности ни у кого не проявлялись. Не то, что тут!

– Может, потому что здесь они все вместе? А может, потому что в экстремальных условиях человек способен на что угодно? Или это влияние защитного поля? – предположила Форчунья

– Как знать... Остается только радоваться, что они у нас такие необыкновенные... Эй, Мечтан, ты чего молчишь?

– Думаю, стоит ли радоваться: обычным людям, как правило, не очень нравится проявление у других каких-то сверхспособностей. Как бы этот дар не обернулся проблемой...

– Да ладно тебе! Не будь пессимистом. Может быть, эти сверхспособности только на острове проявляются, а дома исчезнут, как и не было, – перебила его Форчунья.

– Вполне возможно... А где Красинда и Болтан?

– Не поверишь! Болтан учит Красинду японскому.

– Зачем?! Ей же никогда восточных детей не поручали, Красинда для них слишком суматошная, мешает их врожденной созерцательности.

– Она утверждает, что так устает от иероглифов, что засыпает в пяти сантиметрах от своей неудобной подушки, не успев положить на нее голову.

– Что, так и спит, летя? То есть, леча? То есть, вися? Тьфу! – совсем запуталась Толчунья.

– Нет, конечно. За пять сантиметров засыпает и, уже спящая, по инерции опускается на подушку, – абсолютно спокойно объяснила Форчунья.

Как ни странно, но язвительная Форчунья, постоянно подтрунивающая над всеми подряд, с Толчуньей была на редкость мягкой и терпеливой.

– Ладно, Красинда с Болтаном делом заняты, давайте и мы сделаем что-нибудь полезное, – предложил Мечтан.

– Да что тут делать? – сказала Мудрица. – Дети рядом, над

островом защитный купол, половину продуктов мы уже спрятали, японский знаем. Особенно и не разгуляешься.

– Так и отупеть недолго, – пробурчала Форчунья, – хоть бы знать, сколько нам сидеть под этим колпаком, к чему готовиться...

***

Вопрос, к чему готовиться, тревожил хрангелов не только на острове, но и за его пределами. Старейшины один за другим приходили на беседу с Генимыслеем и говорили, по сути, об одном и том же – как быть?

– Это невозможно! Надо собирать Совет, – решил Генимыслей, когда закрылась дверь за очередным посетителем.

Еще никогда советы не проходили так часто. Второй за неделю! Старейшины не успевали справляться с нарастающим потоком дел. Клаус Фрост доложил, что за последние сутки снова резко ухудшилось детское поведение.

– Похоже, это почему-то совсем не тревожит взрослых, – заметила Глория.

– Да нет, как раз тревожит, – сказал Клаус. – Все обеспокоены, но даже не подозревают о масштабах и не задумываются о причинах. В том-то и опасность – зло распространяется, а никто не пытается его остановить.

Огманд попросил слова, чтобы доложить скупую информацию, которую удалось добыть хрангелам, изучающим причины пандемии.

– Тёмные уже давно и тщательно готовились и нашли какой-то способ массового гипнотического воздействия на детей. Оно деформирует психику, делая их необузданно жестокими. Но чтобы результат закрепился, и такое поведение стало нормой, нужно – судя по тому, что нам известно, не меньше трех месяцев непрерывного воздействия. Если в течение этого времени влияние не прекратится, изменения в детской психике окажутся необратимыми. И

человечество станет таким, о каком всегда мечтали темные. Пока механизм этого воздействия не известен, им, чтобы добиться своего, достаточно нейтрализовать только нас – люди даже не успеют осознать масштаб беды. По-видимому, прежде чем приступить к внедрению этого... «вируса», темноны пустили в ход все свои заклинания и чары, которые мешают узнать их секрет. Ведь стоит какому-нибудь хрангелу хотя бы приблизиться к разгадке, как соответствующий участок его памяти блокируется.

– Да, мы уже говорили об этом, – кивнул Генимыслей.

– Ну вот, – продолжал Огманд, – все так бы и шло, но тут возник этот ребёнок, который может понять, в чём дело.

– Плохо, – сказал Генимыслей, – что сейчас мы можем только защищать остров... И, конечно же, искать разгадку происхождения и распространения «вируса».

– Послушайте, – сказала Готта, – если речь идет о трех месяцах, может, темноны и не собираются нападать, и купол пока оставят в покое? Ведь защищая детей, он их при этом изолирует.

– Получается, что дети отрезаны от мира... – вздохнул Генимыслей. – Похоже, скоро нам с вами придется собираться чуть ли не каждый день...

***

Именно в это время проходил совет и у темнонов. И речь шла, по сути, о том же самом.

Дарк обвел взглядом собравшихся. Молодцы! Он был горд тем, как здорово они всё придумали. Как тщательно спланировали. Как четко организовали. Если и дальше так пойдет, то уже к осени дети почти утратят человеческий облик. «Наш план гениально прост, – не уставал восхищаться Дарк. – Вселить зло в детей и ждать, как бессильный противостоять своим детенышам мир будет погружаться во тьму – что может быть слаще! Если бы еще не этот невесть откуда взявшийся ребенок, способный помешать нашим планам! А если Фьючерон ошибался, если нет такого ребенка, и мы напрасно тратим силы? Хотя лучше перестраховаться, чем недооценить опасность. На

кон поставлено слишком много!»

– Итак, господа, сегодня мы должны решить, как действовать дальше. Пока все идет по плану. Люди в неведении, и даже что-то подозревающие еще не додумались объединиться для противостояния. А хрангелам, хотя порой они близки к разгадке нашего замысла, с нами не справиться. Сегодня же мы собрались по поводу острова. Пусть говорит тот, кому есть что сказать, – и Дарк сделал приглашающий жест черным как сажа крылом.

После недолгой паузы поднялся Тамос, старый опытный темнон. Его глазницу прикрывала темная повязка – он окривел, сражаясь с Глорией за ребенка, который от рождения был наделен могучей

харизмой и даром овладевать людскими душами... Если бы победил Тамос, мир получил бы нового тирана, но победу одержала Глория, и на свете стало одним талантливым педагогом больше. С той поры Тамоса ни на день, ни на час не покидала мысль о мести.

– Господин Дарк, я предлагаю спровоцировать битву у острова и прорваться через защитное поле. Только уничтожив детей, находящихся в лагере, можно быть спокойными. А так мы сидим на пороховой бочке – вдруг этот, так сказать, мессия сорвет наши планы! Никогда не знаешь, чего ждать от человека, даже если это ребенок... Я – за бой, быстрый и решительный.

Темноны одобрительно загудели. Если они решат – драться, подумал Дарк, деваться некуда – будем драться.

Тут поднялась Реста.

Манера говорить медленно и вкрадчиво полностью соответствовала ее внешности: Реста была похожа на приготовившуюся к смертельному прыжку пантеру, уже наметившую себе жертву. Кажущаяся неторопливость её движений завораживала и парализовала. В сочетании с неподвижным змеиным взглядом негромкий голос вызывал смутное чувство опасности. Любимым развлечением Ресты было присниться в кошмарном сне, а утром, когда человек пытается стряхнуть с себя остатки ужасного сновидения, напомнить о нем, шепнув на ухо что-нибудь леденящее кровь... И тот застывал, охваченный паникой, а потом долго не мог прийти в себя...

Она говорила, как всегда, негромко:

– Глубоко почитаемый мною Тамос, мы все знаем ваш несгибаемый бойцовский дух и уважаем ваш решительный настрой, компенсирующий вашу некоторую некомплектность... (Тамос злобно фыркнул, но Ресту это нисколько не смутило и она продолжала)... однако позвольте вам возразить. Победить хрангелов не так уж легко, вам ли не знать?

– Перестань язвить! – взвился Тамос.

– Даже и не думала, – усмехнулась Реста. – Пробить защитный

купол тоже довольно сложно, для этого понадобится много энергии. Мы можем потерять большое количество ценных бойцов. И при этом даже проиграть. Не правда ли?

Тамос нехотя кивнул.

– Если окружить защитный купол, но не ввязываться в бой, хрангелы вряд ли рискнут снять энергетическое поле. Значит, никто не сможет проникнуть внутрь. Но и выбраться не сможет. Даже если предположить, что дети выживут в изоляции, мы все равно выиграем время: зло укоренится в остальных. И станет поздно. Поздно кого-то спасать, что-то менять. Я уверена – нам выгоднее выждать.

Темноны принялись обсуждать оба предложения. У каждого нашлись сторонники, и спор затянулся.

– Так мы ничего не решим, – прервал дискуссию Дарк, – проголосуем.

В результате точка зрения Ресты победила с перевесом в два голоса.

– Слабаки! – сквозь зубы процедил Тамос.

Реста победно сверкнула глазами.

Дарк объявил, что все могут расходиться.

***

А дети, совершенно не подозревающие, какую участь уготовили им темноны, вовсю веселились, находя прелесть в своей самостоятельности и бесконтрольности. Волнения по поводу того, что их никто не ищет, улеглись, и разговоры на эту тему постепенно сошли на нет. Гораздо больше их будоражило то, что приступы волшебства не закончились, а как раз наоборот: не осталось почти никого, у кого не проснулись бы какие-то необыкновенные способности. Анна могла становиться невидимой. Сара передавала мысли на расстоянии. Йен обходился без сна – и был полон сил и энергии. Наташа совершенно случайно узнала, что может снимать боль. А произошло это вот как.

У Грега разболелся зуб, да так, что лекарства из аптечки почти не

помогали. Натка просто не могла на это смотреть. И, когда Грег попросил очередную пилюлю, надеясь просто отвлечь его, стала заговаривать ему зуб. После двух минут шутливых причитаний лицо у Грега просветлело, он попробовал сжать челюсти. Потом – сильнее. Потом клацнул зубами. А потом подхватил свою целительницу на руки и закружил!

– Шаман! Волшебница! Заклинательница вуду!

– Отпусти меня, пожалуйста, – тихонько попросила Ната. Грег осторожно поставил её на пол.

– Правда не болит?

– Ни капельки! Стой тут! – и куда-то умчался.

Через две минуты он притащил упирающегося Френка.

– Вот! Вылечи его тоже.

– А что у тебя болит?

– Ничего, – буркнул Френк.

– В погоне за бронзовым загаром будущая звезда Голливуда полностью сжег себе спину, – голосом ведущего ток-шоу отрапортовал Грег, – озабоченные поклонники собрались на митинг в поддержку кумира.

– Больно? – не обращая внимания на паясничающего Грега, Наташа осторожно дотронулась до багровой спины. Френк глухо застонал.

– Больно... Вот идиот! Простить себе не могу.

– Да брось ты, с кем не бывает!.. Снимай рубашку.

Не касаясь сгоревшей спины, Наташа что-то шептала, водя рукой в сантиметре над ярко-бурой кожей, – пока та не стала золотисто-коричневой.

Френк осторожно повел лопатками.

– Одевайся, – сказала Натка.

– Вот это да! – завопил Грег. – Давай с тобой клинику при солярии откроем. Согласен на треть доходов.

– Это за что же тебе – треть? – рассмеялась она.

– Как это за что? За идею!

Короче говоря, почти все обитатели GT превратились в вундеркиндов. Только Ник, Ольга, Маша и Джонни оставались пока ничем не выдающимися школьниками (если, конечно, не брать в расчет прежние достижения, которые теперь отошли на второй план). Ник относился к этому абсолютно спокойно, а вот Маша, хоть и делала вид, что ей безразлично, на самом деле переживала ужасно!

– Оказывается, я так привыкла быть особенной, – призналась она Наташе (только ей могла доверить свои душевные муки), – а тут выходит, что я самая обыкновенная. Даже у Грега обнаружилась способность притягивать предметы, а у меня – ничего!

– Маша, ты такая красавица! Может быть это – твой особый дар?

– Да ну, – красота – вещь субъективная. Кому-то нравится, кому-то – нет.

– Интересно, есть ли человек, которому ты не нравишься? Мне кажется, нет. Ты, Маш, – произведение искусства.

– Ага, – вздохнула Машка, – как ваза... И такая же пустая. Пойду что-нибудь почитаю, может, хоть поумнею.

– Ма-ань, ну перестань, ты и так умная. Ты – умница! – Наташе очень хотелось подбодрить подружку.

– Ладно, целительница, всё нормально, мне просто нужно побыть одной.

И она побрела в библиотеку. «Нужно почитать что-нибудь такое... философское... Чтобы загрузить мозги и заглушить больное самолюбие».

В библиотеке было тихо и прохладно. После яркого солнца и буйных тропических красок так приятно ходить среди строгих стеллажей.

– О! Вот это мне как раз и нужно!

Она достала с полки «Дневник мага» и поплелась в домик. Маша любила читать в постели, хотя это, конечно, и вредно. Мама говорила ей об этом тысячу раз. ...Вдруг неожиданно накатила такая тоска по дому, по родителям, по друзьям...

– Чего это я? Сейчас еще разревусь!

Чтобы не дать волю внезапным слезам, Маша раскрыла книжку и начала читать уже по дороге. Повесть захватила ее с первых же страниц. Она машинально переставляла ноги, периодически проверяя, туда ли она идет, и вдруг – БАМЦ!

– Ой, мамочки! – воскликнула Маша.

– Святая Дева! – завопила Салма.

Это в неё Машка врезалась на полном ходу.

– Мария, скажи честно, ты до сих пор злишься на меня за мексиканскую кухню? – спросила Салма, потирая ушибленное плечо.

– Ну что ты, конечно, нет! Я просто зачиталась. Прости, пожалуйста! Сильно я тебя?

– Да не то чтобы очень... А что ты читаешь? О, Коэльо! Мне тоже нравится, – Салма посмотрела на обложку, потом – удивленно – на Машу. – Ты читаешь по-испански?.. Вот так сюрприз!

– К сожалению, нет, но, говорят, перевод неплохой. Конечно, в оригинале было бы лучш...

– Какой перевод, Мария? – перебила её Салма. – Книжка – на испанском.

– Ты чего? Мы ж вроде не головами столкнулись! На каком испанском?! Я же сказала – по-испански не читаю!

Салма подняла брови. Потом решительно взяла Машу за руку и потащила за собой.

– Куда ты меня тащишь?

Салма молча тянула ее к спортплощадке, где мальчишки играли в футбол.

– Эй, Марио, можно тебя на минутку? – позвала Салма.

– Марио, ты сколько языков знаешь?

– Пять, – удивленно ответил Марио, – я в лингвистическом лицее учусь. А что?

– Какие? – продолжала допрос Салма.

– Английский, испанский, французский, латынь. Ну, и итальянский, конечно, – улыбнулся Марио.

– На каком это языке? – она сунула ему раскрытую книжку.

– На испанском. Это «Дневник мага», если не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, – Салма обернулась к Машке. – Ну?!

– Да что случилось-то? – допытывался Марио.

Похоже, отвечать ему никто не собирался.

– Марио, миленький, скажи что-нибудь по-французски,– взмолилась Маша.

– Мерси.

– Нет, это каждый дурак знает! Скажи что-нибудь длинное и сложное!

Марио разразился тирадой секунд на сорок.

– Поняла! Ты сказал, что терпеть не можешь, когда тебе задают миллион вопросов и не объясняют зачем! А теперь, умоляю – по-итальянски!

– Не буду, – сказал Марио по-английски и развернулся с твердым намерением вернуться к футболу.

– Пор фавор, кара мио, пор фавор! Это так важно для меня! Это вопрос жизни и смерти!

Марио изумленно обернулся.

– Маша, ты говоришь по-итальянски?!

– Да! – завопила Машка, – си! Да, да, да! Я не бесталанная! Ур-р-ра!!!

И кинулась обнимать Салму и Марио.

– Ненормальная, – сказала Салма по-испански.

– Сумасшедшая, – сказал Марио по-итальянски.

– Вот именно. Вот именно! – радостно подтвердила Маша и умчалась искать Натку.

«И куда она подевалась? Чертовски неудобно, что перестали работать телефоны!» Эйфория, охватившая Машу, когда и она обрела уникальные способности (и не какой-то там ненужный ей телекинез, а то, о чем всю жизнь мечтала), так окрылила ее, что она буквально облетела почти весь лагерь. Натки нигде не было.

– Так, стоп. Хватит носиться, нужно подумать.

Остановка на раздумья случилась как раз возле домика старших мальчишек. Она и десяти секунд не простояла, как вышел насупленный Френк и зашагал в сторону спортплощадки.

– Френк, привет!

– Привет, – буркнул он и приостановился.

– У тебя случилось что-то? – участливо спросила Маша. Она сейчас была так счастлива, что готова была обнять весь мир!

– Нет, – мрачно ответил Френк, – что тебе? Тебе что-то нужно?

– Да нет. Просто поздороваться хотела. Вообще-то, я Наташу ищу.

– У нас твоя Наташа. Интеллектуальные беседы ведет. С Питером, – усмехнулся Френк. – Я могу идти?

– Ага, – кивнула Маша. «Что это с ним? Обычно такой приветливый, улыбчивый... Странно».

Потом ей вспомнились мамины слова, что никто не должен осуждать других за плохое настроение, не зная причин, и вошла в комнату мальчишек. Питер с Наташей обсуждали способы передачи информации с помощью электронных средств коммуникации. Наташа внимательно слушала, задавала вопросы, Питер увлеченно рассказывал.

– Наташ, неужели тебе правда интересно? – громко спросила Маша, чтобы как-то обозначить своё присутствие.

Они подпрыгнули от неожиданности.

– Привет, Маша. Я сам это у неё постоянно спрашиваю! Ты не знаешь, она умеет врать?

– Должна тебе сказать, за то время, что я ее знаю, она соврала два раза – когда сказала, что рука не очень болит, и когда уверяла, что я приготовила вкусный омлет. И оба раза у неё на лбу большими буквами было написано: врёт!

– Ну, я же видела, как ты с омлетом старалась, – смущенно стала оправдываться Наташа. – Просто я не очень хотела есть.

– Ты очень хотела есть, но тебе было жалко меня расстраивать, – засмеялась Маша. – А сейчас, по-моему, ей на самом деле было интересно: никаких надписей на лбу я не заметила.

– Удивительный ты человек, – сказал Питер, – тебе интересно буквально всё на свете! И ты так быстро всё схватываешь...

– А что это от вас Френк такой хмурый вышел?

Питер с Натой так синхронно и поспешно пожали плечами – не знаем, мол, что стало понятно – знают.

– Ну да ладно, – махнула рукой Маша. – Угадайте, что я пришла вам сказать! Я пришла похвастаться, можно? (Она еле сдерживала нетерпение. Все-таки некрасиво вот так вот, по-щенячьи, радоваться неожиданно свалившемуся на тебя чуду!)

– Давай!

– Я понимаю все языки мира!!! – завизжала Маша и запрыгала по комнате.

– Да ну?! – удивился Питер. – Правда?

– Ага!

– Здорово... – уважительно протянул он.

– Видишь, а говорила – «ваза»! – сказала Натка. – Я так и знала, что ты – гений.

– Девчонки, с нами на острове происходят настоящие чудеса, – задумчиво проговорил Питер, – этому должно быть какое-то объяснение. Или, может быть, применение... Знать бы, какое.

***

Хрангелы продолжали наблюдать за тем, что происходит с детьми. Когда Антон начал поджигать предметы, они удивились. Когда у Дино, Софи и Салмы обнаружились паранормальные способности – насторожились в ожидании дальнейшего. Но когда оказалось, что практически все дети в GT способны творить настоящие чудеса, им оставалось только плечами пожимать...

– Болтан, что ж это происходит? – приставала Красинда. – Наши дети превращаются в волшебников! Еще немного – и они начнут летать.

– Что значит – «начнут»? – переспросила Форчунья. – Твой Френк уже летает.

– Как это? – поразилась Красинда. – Когда это? Почему я об этом ничего не знаю?

– Ну, не летает обычным способом, как птицы или мы, но перемещается в пространстве. Телепортируется, так это, вроде бы, называется. Или нет, Мудрица?