Текст книги "Дерьмовый меч"

Автор книги: Инесса Ципоркина

Соавторы: Кирилл Клюев,Анна Браславская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Потуга двадцать шестая

И опять все я – принимай решение и ищи исполнителя. Совсем мои соратнички обнаглели, хочу сказать.

Я взяла у Гаттера эту склянку, открыла ее и понюхала снадобье.

– Фууу, – сказала я, скривившись как последняя квазиморда. – Да такое никто и под наркозом пить не станет. Оно, часом, не протухло? А то мало ли, просроченное, как Полотенций, он тоже не мальчик, возьмет да и не подействует. И кстати, где эта зараза-Мордевольта, которой надо влить в пасть эту помесь касторки и уксуса?

В боковом коридоре раздался дробный цокот ста сорока пар женских одиннадцатисантиметровых каблуков.

– Слиняла, – обреченно произнес Финлепсин.

– Веди тогда, Сусанин-герой, к папаше, что ли. А то мы до ужина тут проваландаемся, а у меня коронация на носу.

– А вот в Вилларибе сейчас ужин… – влез Лассаль, ууу, прожорливая скотина.

– Макароны дают. С рыбой-фиш и анчоусами в томате, – прогудела Менька.

Чкал высунулся из-за угла и посмотрел на нее голодными глазами. Менька кокетливо повела зелеными плечами и сдвинула набок ожерелье из черепов. Ну конечно, путь к сердцу Чкала лежит через холодильник. Все бы им пожрать.

– А в Виллабаджо все еще празднуют… – продолжал ныть Лассаль.

– Что именно? – Я была аллегорически раздосадована.

– Воцарение твое, – буркнул он и, демонстративно отвернувшись, стал вылизываться. Ссссс-кот. Говорящий.

Определенно настал момент для патетической речи. Да и обстановочка самая та: темно, тихо, сыро, под шпильками кто-то все время всхрустывает и взвизгивает (кто бы это мог быть?). Я вытянула руку с зажатым в ней мечом куда-то вперед и вверх, подражая древнему герою Коттону, и проникновенным голосом начала:

– Мои боевые друзья. – Все подняли головы и прислушались. – Мы прошли много дорог и преодолели множество препятствий. Я уж не говорю про врагов, головы которых летели пачками, направо-налево и по диагонали. Мы стоим сейчас на пороге решения последней задачи этого безумного квеста. Все, что нам нужно сделать – это победить злую ведьму Мордевольту и не менее злобного Чорного Пластилина… эээ… Властилина Галоперидола. И вот тогда темницы рухнут и свобода нас примет радостно у входа. Как только я сяду на законный трон моих предков, в Ипритском королевстве сразу же наступит Золотой век. Эльф и гоблин встанут в одном торговом ряду – и не обсчитают друг друга, драконы перейдут на вегетарианское питание, мерчендайзеры откажутся от процентов по кредиту и платы за ведение счета…

– Шо я такое слышу от твоего величества! – Менька отшвырнула с дороги невесть как оказавшегося на ее пути Гаттера и уставилась на меня своими красными глазами и белыми клыками. – Шо-то я не поняла – за шо крррровь проливали?

– Ну… это образное выражение, – вывернулась я, поставив себе зарубку на будущее – не отдавать Меньке подряды на ямочный ремонт дорог. Ирригации фонтанов с нее вполне хватит. И таможни. – Вперед, дорогие соратники! Перекуем Галоперидолу орало на хлеборезку!

Моя команда дружно заорала «УРА!» и подбросила мое величество в воздух. Хорошо, я об свод этого подвального тоннеля не ударилась, кому нужна стукнутая королева. Даже Финлепсин как-то оживился, перестал кукситься и заразился всеобщим энтузиазмом.

– Натянем Галоперидолу глаз на афедрон! – выкаблучивался похмельный меч, который всегда отличался богатым словарным запасом.

В самый кульминационный момент нашего митинга открылась потайная калитка, и чья-то подозрительно знакомая морда спросила:

– Че разорались?

Морду я не узнала. А вот фиолетовые волосы, торчащие из штанов – запросто. Ну, здравствуй, Цефалоанал.

– Предатель! – взвизгнул Лассаль и с утробным рычанием впился чуваку пониже спины (выше прыгнуть не смог, я всегда говорила, что жрать надо меньше).

– Я не виноват! – верещал подлый хмырь, отдирая от себя взбесившуюся мохнатую молнию. – Меня заставили! Меня принудили! Меня шантажировали! Но я клянусь, моя королева, больно же, блин, я встану на путь исправления!!!

– Прекращай орать. – Как настоящая королева, я должна была прекратить безобразия перед моими королевскими прекрасными очами. – Веди нас к Галоперидолу. Разговор есть.

И я, широко ухмыляясь, приставила к его горлу Дерьмовый меч, наточенный до бритвенной остроты:

– Давай-давай, шевели ложноножками.

– А что тут идти? – засеменил предатель. – Вот она, калиточка-то, прямо в Тронный зал.

Дверь я распахнула пинком ноги, королева я тут или кто? Моя команда ввалилась следом и тут же начала обмениваться впечатлениями о галоперидолом вкусе.

– Простору маловато, развернуться негде, – заявил Чкал, топорща перья.

– Ни кормушки, ни лотка, совершенно о коте не заботятся, – это Лассаль, ясное дело.

– И стражников ни одного, а у меня как раз похмелье… – лязгнул меч.

– И стырить-то нечего, ни лепнины, ни золота, хоть бы каких завалящих три ковра импортных… – разочарованно протянул Гаттер.

Финлепсин заныкался за колонну и сделал вид, что он вообще не с нашей группой.

– Чистенько, конечно, но бедненько, – постановила Менька. – Прямо даже неудобно, твое величество, как будто не трон предков возвращаем, а сиротский приют грабим.

– Ша! – рявкнула я. – Всем заткнуться и слушать сюда. Если есть Тронный зал, то в нем однозначно есть трон. Не лезьте на него – он мой! В смысле, трон мой, а с Галоперидолом делайте че хотите.

– Неужели ты убьешь меня, о прекрасная Мурмундия? – раздался вдруг голос.

Приглядевшись, я обнаружила трон, а на нем – ну кто бы мог подумать – Галоперидола. Так вот ты какой, северный олень, в смысле, злобный потрох. А че глаза свои бесстыжие под черным капюшоном прячешь, или боишься чего? Ага, вижу, боишься, вон и ручки бледные задрожали, и медальон на груди запрыгал попугайчиком.

Свистя Дерьмовым мечом над головой, я прыгнула к узурпатору как японский нинзя.

– Я убью тебя! – крикнула я.

– А мотив? – поинтересовался мерзавец.

– Зачем тебе еще мотив? Не Кобзон, умрешь молча! Ты вверг мое королевство в хаос!

– Ничего подобного, – стойко оборонялся Галоперидол, не открывая своего лица. – Это были демократические реформы.

– Ты сжег мою столицу!

– Но, дорогая Мурмундия, это же был несчастный случай, и потом, столица была застрахована…

– Ах ты подлец! Ты смеешь мне возражать! Ты… ты УБИЛ МОЕГО ОТЦА!!!!!

– Мурмундия. – Галоперидол поднялся с трона и распахнул объятия. – Я и есть ТВОЙ ОТЕЦ!

Ууупсссс… приехали….

Но не успела я ничего сказать, как с неба на нас обрушилась верещащая черная молния с паучьими лапами. Эта гарпия выхватила у меня склянку с приворотным зельем и взвилась под потолок. Оттуда хлестнуло ультразвуком, да так, что мы все пригнулись. А потом Мордевольта выпустила склянку с приворотным зельем из своих мерзких лап. Как зачарованные, мы следили за ее полетом… вот она все ближе к мраморному полу, ближе… и тут грянул взрыв.

– Отступаем! – заорала я оглохшим соратникам.

– Чаво? – не поняли те, вытряхивая из ушей строительный мусор.

– БЕЖИМ!!!

И мы побежали, а за нашими спинами взрывались мраморные колонны, начиненные динамитом. Одна из них, как ядерная ракета, летела прямо на меня. …Последнее, что я помню – это морда горгульи на ее капители.

Я очнулась в тесном и темном подземелье.

– Где я? – простонала я. – Кто здесь? Что все это значит?

– Тише, твое величество, – отозвался Лассаль, менявший тряпку с уксусом на моем бледном челе. – Мы в тюрьме.

Я застонала.

– Это была ловушка, – отозвался тонким голоском пришибленный Гаттер.

– Попались как последние поцы, – констатировала Менька, сидевшая на кипе гнилой соломы.

– А где Чкал? – Я села рывком и обвела всех глазами. – Что с ним?

– Улетел, – вздохнула Менька. – Но обещал вернуться. С помощью и огневой поддержкой.

– А Финлеписин? – Жалко будет, если с ним что-нибудь случится, я уже привыкла к этому красавчику с вечно обожающим взглядом.

– Не знаем, – вразнобой и довольно уныло откликнулись соратники.

– Помочь нам может только великий герой, без него мы отсюда хрен выберемся, – проскрежетал меч. – Мордевольта все продумала. Прямо не баба, а цельный Пентагон.

Я села, держась за голову. Второй рукой я нащупала между своих прекрасных грудей хрустальный свисток. И как я могла забыть?

В моем взоре снова зажглась надежда! Я схватила свисток, трижды дунула, и…

– Вот мы и встретились, моя королева. – К моей стройной спине прижался такой знакомый, такой родной длинный нож из филистимлянской стали.

– Розамунд!!! – не удержалась я от крика, кидаясь ему на шею. – Ты скучал по мне?

– Я выплакал свои глаза, – поклонился прекрасный эльф, обнимая руками меня всю.

И я пала в его объятья.

Потуга двадцать седьмая

И тут же выпала из них.

– А почему ты один? Где все?

– Разве тебе мало меня, моя королева? – изумился Розамунд. – Боже мой, вот это аппетиты!

– Но ты же обещал… по свистку весь твой народ… как только, так сразу… – жалко залепетала я, как последняя тефтелькоподавательница.

– Ах, э-э-это… – протянул Розамунд и даже вроде бы покраснел. Или мне только показалось, что покраснел? В темноте темницы и не такое примерещится. – Да, ты же не в курсе МОИХ дел. – Он произнес «МОИХ» с такой обидой, словно мы с ним уже лет двадцать как женаты и я ни разу не дослушала его рассказ о последнем футбольном матче. – У нас гражданская война.

– Знаю! – рявкнула я. – Именно поэтому мне и нужна подмога!

– Да не у вас, а у нас! – рявкнул мой герой в ответ. – У нас, у эльфов!

– Что, опять король Ахрендир разводится с королевой Ахрениэлью? – тоскливо заныла Менька. – И шо вы таки не успокоитесь никак? Каждые сто лет – опочки! – опять Ахрениэль застукала Ахрендира во время очередной межрасовой оргии и уехала к мамочке, в Земли Первозданных Переизбранных. И вот ви снова делите свое имущество, теряя тридцать процентов казны на выплатах адвокатам и десять процентов на растаможке при перевозке грузов. Потом миритесь и женитесь уж не помню по какому разу – и вертай все взад, с растаможкой же…

– Ибо сказано в великой книге Исход-из-спальни: «Эльф да прилепится к жене своей навечно и да пребудет прилепленным и прискорбным во тьме веков», – как-то без энтузиазма поддакнул Розамунд. – Мене-Текел-Фарес, родная, ты же понимаешь, не от хорошей жизни я в леса подался. Надоело по судам таскаться, пока решают, с кем дети останутся.

– Дети? – изумилась я. – Какие дети? У тебя что, есть…

Темница покачнулась и раздвоилась. При мысли о толпе малолетних розамундиков и прелестной белокурой жене-эльфийке глаза мои непроизвольно съехались к носу.

– Да нет, нет! – досадливо отмахнулся Розамунд, по-прежнему обнимая меня обеими руками. – Дети – это я и мои братья-сестры. Мы числимся детьми до трехтысячелетнего возраста. Я по эльфийским меркам – недееспособный подросток.

Ничего себе! То есть я сейчас занимаюсь растлением малолетних? Я осторожно высвободилась из подростковых объятий. Мало ли что… Доказывай потом… эльфийскому суду.

– Значит, никаких эльфийских отрядов на подмогу не придет? – с тоской спросил Лассаль.

– Не-а! – беспечно покачал головой могучий малолетка. – Все сейчас за королевской четой следят, кто за папеньку болеет, кто за маменьку. Ставки делают, группы поддержки тренируют, шарфы болельщицкие вяжут. Развлечений у эльфов немного, каждый развод, каждая смута – праздник.

– А нас, значитца, побоку? – хмуро вопросил Гаттер.

– Ну я ж пришел! – недоуменно развел руками принц.

– Тьфубля! – только и ответили мы нестройным хором.

– Ребята, ну что вы как эти… – принялся канючить Розамунд. – Щас что-нибудь придумаем, вытащим вас отсюда, к нам в леса отведем, покормим.

– Не хочу!!! – взвыла я. – Не хочу больше ни в леса, ни в пустыню, ни в горы, ни в пещеры! Ты хоть понимаешь, обалдуй остроухий, чего девушке надо? Я знаешь, когда в последний раз ванну принимала? Знаешь, когда ела по-человечески? Как у меня жо… мышцы от верховой езды болят? Я в мире людей лучше жила! У меня была своя квартира! А в квартире – два сортира! А тут… то кусты, то пески, то будочка на заднем дворе! Я насквозь провоняла этим вашим… артефактом!!! – и я с силой шарахнула об стену Дерьмовым мечом. Меч заорал, а стена расступилась. За нею открылся потайной проход, уводящий куда-то в уже знакомую душную темноту.

Не смотря на мой вопль «Нипайду-нипайду-нипайдушеньки!!!» меня на руках вынесли из темницы и потащили вглубь пещер.

«Если на гномов каких наткнемся, точно сдохну!» – пообещала я себе и оскорбленно сложила руки на груди. Вот пусть несут, пусть. А сама я больше шагу не сделаю, гори оно все синим пламенем. У меня, итить их всех факом, собственная гордость имеется. Королевская. Хотите, чтоб я вас завоевала и на троне воцарилась – создайте условия. А то ортоклазами тушку облепили, вонючку гнутую в руки дали – и готово дело, можно мной из города в город, из эпохи в эпоху в боулинг играть. Не-е-ет, товарищи дорогия, так не пойдет. Не пойдет так!

И тут моя тушка со всего размаху пропахала ортоклазами потолок. Хорошо, что мой выдающийся, защищенный бронелифчиком бюст оказался самой высокой точкой периметра меня. Иначе подданные, несущие меня на вытянутых вверх руках, вынуждены были бы в дальнейшем довольствоваться безносой королевой.

– Стой! Стой, кому говорю! Я слезу! – завизжала я, забыв о намерении больше не ходить своими ногами никуда, если там для меня не приготовлено достаточное количество сортиров, ванных, душевых и столовых.

Менька и Розамунд обменялись хитрыми взглядами и тайным рукопожатием. Но я демонстративно сделала вид, что не заметила. Спрыгнув на пол и оглядевшись, вздохнула. Потом закрыла глаза. Потом открыла. Мало что изменилось. Если не считать фосфоресцирующих глаз Мене-Текел-Фарес и Розамунда, да отблесков на моих ортоклазах, источников света было… не было. Говорят, под горой надо ориентироваться по движениям воздуха. То есть идти в сторону сквозняка. Тут сквозило отовсюду. И идти, соответственно, можно было во все стороны. А потом вернуться обратно в камеру. Авось перед казнью покормят и обмылок дадут. С веревкой в комплекте.

– Сейчас-сейчас! – деловито заявил Розамунд и потащил к себе мешок, с которым Гаттер не расставался с момента выхода из эльфийского леса. Гаттер сопел, пинался и мешок не отпускал. – Дай, а то как дам! – Эльф наконец-то выдрал емкость с артефактами из ручонок юного Поппи и с головой погрузился в недра мешка. – Все тебе будет, любимая…

Он назвал меня «любимой», я не ослышалась? И это после того, как рухнула моя надежда на то, что его войско освободит мою столицу и возведет меня на престол предков? Да как он смел? Нахал! Я довольно улыбнулась.

– Ага, Исказитель Мыслей и Пространства, На-ходу-подметкоотрыватель, неисправный, Восстановитель Девственности, кхм, помыслов, Депутатская Неприкасаемость, неработающий…

– Как неработающий? – жалобно взвизгнул Лассаль. – Я ж его на себе… через три решетки… Миииааауууоооййй! То есть йооопт!

– Драконий манок, под горой не ловит, – продолжал Розамунд, не обращая внимание на кошачий мяв, – отворотное зелье, срок годности на исходе…

– Блин, а что ж мы тогда из мешка выудили? – забормотал Гаттер.

– Взрыватель Тронных залов, – мрачно пробурчала Менька.

– А-а-а, вот он! – Розамунд вынырнул, встрепанный, но довольный, держа в руке что-то сильно напоминающее еловую шишку.

– И на что она? – кисло поинтересовалась я. – Разве что Галоперидолу в задницу засунуть?

– Откуда ты знаешь? – восхитился эльф. Я поморщилась. Еще и насмехается. – Это Детектор Врагов. Он сам ведет тебя кратчайшей дорогой к тайному убежищу врага и там с первой космической ввинчивается в… ну, в общем, куда ты сказала.

– Ну и куда он указывает? – кисло поинтересовалась я.

Розамунд, прошептав по-эльфийски древнее заклинание «Покажи мне задницу врага моего» со всей дури запулил шишкой в темноту. В темноте ойкнуло. Мы, не сговариваясь, на рысях кинулись на звук. Первым поспел Лассаль, видящий в темноте как… кот. Мы подбежали к распростертому телу, на котором мой котяра танцевал лезгинку на цыпочках… то есть на когтях. Тело повизгивало и подергивалось.

– Опять ты, Цефалоанал, – вздохнула я. – Ну что, снова будешь врать, что тебя принудили, шантажировали и использовали? Сейчас тебя Детектором Врагов, гм, используют, если ты нас в тайное убежище Галоперидола не отведешь.

– А я что, я разве возражал? – заныл мой бывший царедворец. – Я и так шел вам на помощь, ваше величество, ось заплутал трошки.

Вот предатель! Предал меня, предал Галоперидола, потом опять меня, потом опять Галоперидола… И прервать эту цепь предательств может только Дерьмовый меч! Заодно и похмелится.

Видимо, Цефалоанал прочел неотвратимую судьбу свою в моем истинно королевском взоре и тоскливо свесил голову почти до самого хвоста.

– Не надо гневаться, ваше величество. Я просто иду по стопам своих предков. Вы следуете по стопам своих, я – своих. Цефалоаналы – род придворных предателей. Всем королевским семьям известна такса, по которой мы продаемся и перепродаемся. Всегда так было и всегда будет. Ваш отец – не первый король, которому я служил и которого предал.

– Ну ты урод! Я восхищаюсь тобой! – брякнул Розамунд голосом Джонни Деппа.

А Цефалоанал лишь вяло махнул рукой и потрусил куда-то в боковой тоннель. Мы, естественно, побрели следом. Без всякого, надо сказать, удовольствия.

Снова дверка. Практически такая же, как в прошлый раз. Полутемная комната и в темноте – железная койка самого спартанского вида. Тумбочка, лампа с зеленым абажуром, стакан воды, накрытый солдатским сухарем. Ты куда нас привел, предатель?!! Обратно в темницу, в камеру к еще одному несчастному? Но человек, лежащий на койке лицом к стене, обернулся и сел рывком, щурясь от света лампы.

– Ты? Ты жива?

Голос Галоперидола. А лицо… мое. Ну вылитая я! Только с бородой и усами. Что же это получается… получается, что он мне не врал? Я, значит, его дочь? Зачем тогда он ходил войной на мою страну, осаждал мою столицу, гонял мою команду по земле и по небу, будто стаю ворон, взрывал при встрече, точно… точно я уж и не знаю что?

– Мурмундия! – осторожно произнесла Мене-Текел-Фарес, впервые назвав меня по имени. От этой непривычной серьезности кожа моя покрылась мурашками. – А ведь это не Галоперидол тебя взорвал. Тебя взорвала Мордевольта.

Мой блудный папаша сидел, разглядывая собственные руки и жевал собственную бороду, явно не зная, что сказать. Ну да. Тронный зал взорвала Мордевольта. И меня с папочкой заодно. Выходит, что Галоперидол мне не враг? Или не совсем враг? Или совсем не враг? А может, все-таки враг, но частично? Процентов, скажем, на десять? В этих чертовых высших кругах всякое случается.

Потуга двадцать восьмая

– Я знаю, о чем ты думаешь, – печально вздохнул Галоперидол. – Зачем он воюет со мной, если он мой отец, так? К сожалению, мои дети умом в матерей пошли – что ты, что Финлепсин, что Прозак, что, гм, всякие разные прочие. Вы хорошие ребята, но не видите дальше собственного носа. Ну подумай сама: на твоей коронации, в присутствии королей окрестных стран наше с тобой сходство не заметил бы только слепой. Но и ему рядом стоящие все бы доходчиво объяснили. Так что тебя могли объявить бастардом и узурпаторшей трона буквально в момент возложения короны на твою бедовую голову. И чтобы этого не случилось, мне до зарезу нужно было завоевать ипритскую территорию. А там бы я мог сам тебя короновать и торжественно отбыть восвояси.

– А что, объяснить по-хорошему было нельзя? – возмутилась я.

– Да как бы я тебе объяснил, если ты чуть что – прыг на коня или на дракона – да только тебя и видели? С тобой тяжелее, чем с Финлепсином – он хотя бы тормоз, а ты еще и шустрая… не по-детски.

– Кстати! Где мой… брат? – поинтересовалась я, запнувшись на последнем слове. Не зря, конечно, у меня было такое… родственное чувство к этому красавчику с косой, но что он мой брат, до сих пор не верилось.

– Где-то в парке бродит, страдает. Похоже, не зная о вашем родстве, он позволил себе несколько, гм, увлечься. Надеюсь, ты не… – и Галоперидол уставился на меня с беспокойством во взоре.

– Не, – категорически заявила я. – Папочка, позволь тебе представить моего официального ухаже… хаха… поклонника – принца эльфов Розамунда.

– Да знаю я этого хаха, – буркнул папочка. – Он еще у моего отца девушек отбивал. Ненадежный парень. Если этого древнего Мафусаила вообще можно назвать парнем. Хотя не мое это дело – тебе в любовных делах советовать. Сам-то я… – и Галоперидол опять пригорюнился.

– Вот-вот! – буркнул ненадежный Мафусаил Розамунд. – Что, опять твои женщины воду мутят? Я хотя бы с подругами своих баб романов не завожу, а ты только этим и занимаешься. Знал ведь, что Мордевольта подруга Инсолемнии, а Инсолемния – подруга Макадамии. Женился на Инсолемнии, а с остальными двумя шахер-махерами заниматься вздумал? Наклепал незаконнорожденных, теперь расхлебывай.

– Ну, с Инсолемнией у нас сразу как-то не заладилось… – вздохнул мой непутевый папахен. – А с Макадамией…

– А с Макадамией, женой ипритского короля, заладилось, – скучающе подытожил Розамунд. – И с Мордевольтой, их дорогой наставницей, тоже заладилось. Давай, колись, с кем у тебя еще заладилось, чтоб нам знать, кто твою дочку следующим взрывать станет.

– Больше ни с кем, клянусь! – испуганно вскинулся Галоперидол. – Я и с этими тремя не знал, как разобраться!

– А что тут разбираться? Тут не разбираться, а выбирать надо. Одну из нас выбрать, а вторую казнить, как королям и положено, – прозвучал ядовитый голос из темного угла.

В круге света неожиданно возникло странное существо: женщина в костюме придворного шута. Колпак с бубенчиками, лосины, туфли с загнутыми носами, а на физиономии – выражение глубокого презрения ко всему миру.

– Дорогая, ты опять за ролевые игры принялась? – с тоской вопросил Галоперидол. – Ну сколько можно? Монашка, поселянка, озорная медсестра – это я еще понимаю, но какие чувства я могу испытывать к шуту? Тебе не кажется, что твое мнение о моей, гм, всеядности несколько преувеличено?

– Молчи, болван! – отрезала костюмированная особа. – Я пробралась во дворец не для того, чтобы слушать насмешки!

– Тогда надо было одеться по-другому, – ехидно парировала я.

– Деточка, – с ядом в голосе произнесла наряженная шутом тетка, – помолчи, пока старшие разговаривают. Я двадцать лет терпела интрижку своего мужа с моей подружкой и твоей маменькой, гадюкой Макадамией. Неужели мне еще столько же терпеть, пока ты не подрастешь и не поумнеешь?

– А ты ва-аще кто така-ая? – Я пустила в ход тяжелую артиллерию. И услышала хоровой вздох: кажется, до остальных уже дошло, кто перед нами. Тетка поглядела на меня, иронически выгнув бровь. А-а, понятно. Это Инсолемния, законная супруга моего незаконного папаши.

– И что тебе удалось узнать, трансвеститка фигова? – переключилась я на еще более тяжелую артиллерию.

– Что Мордевольта нацелилась на твой трон! – съехидничала Инсолемния. – Стоит тебе отдать концы, как на очереди наш сын – Финлепсин! А там и до Прозака дойдет. И путь к трону для зубастого придурка Патиссона открыт. К двум тронам – ипритскому и нашему. Я Мордевольту давно знаю, она полумерами не довольствуется!

Я надулась и замолчала. Есть же такие противные бабы, которым кажется, что они самые умные. Ну поняла она, чего Мордевольта добивается, ну и что? Я бы тоже поняла. Попозже.

– Правда, у моей дорогой Мордевольты серьезная проблема… – продолжила Инсолемния, задумчиво потирая подбородок. – Кто-то украл ее амулет обратной трансформации. С его помощью она превращалась в человека после того, как примет звериный облик. К несчастью, она не сразу хватилась пропажи. Сперва перекинулась в черную вдову, а потом хвать! – а амулетик-то тю-тю. Вот и бегает по свету на восьми ногах, сама себя пугается. В таком виде ей, конечно, регентшей не бывать. Народ не захочет, чтобы им руководил регент, на котором кринолин плохо сидит.

Развернувшись, словно целый отряд флюгеров, мы все посмотрели на юного Поппи. Тот польщенно зарумянился и вытащил из своего заветного мешка фитюльку самого невзрачного вида.

– Да оно прям на столике лежало – приходи кто хочет, бери что хочешь. Я и взял!

Ай да Гаттер, ай да сукин сын! Значит, он все-таки исполнил предсказание – ограбил саму Мордевольту. Впрочем, фиг бы он ее ограбил, не вздумай Мордевольта препятствовать исполнению пророчества. Всегда так бывает: как начнешь с будущим бороться, так оно сразу и настает.

Инсолемния хмыкнула и протянула руку за фитюлькой – якобы рассмотреть поближе, но Поппи проворно сжал кулак.

– А сами-то вы на кого работаете? – выкрикнул он звенящим от напряжения голосом.

– Ну разумеется, на Мордевольту! – скривилась королева. – Прямо мечтаю, чтобы моих сыновей покоцали в борьбе за трон и страной начал править самый тупой из вампиров, какого я знаю!

– И многих вы вампиров знаете? – продолжала я демонстрировать недобрые чувства по отношению к своей мачехе. – Откуда такой изысканный круг общения?

– Из детства! – отозвалась Инсолемния. – Мордевольта – потомок могущественного клана вампиров. В детстве мы часто бывали у нее дома – и я, и мамочка твоя. Так что не у меня одной столь изысканные знакомые.

– Ша! Хватит пикироваться! – рявкнула Менька. – Вы, ваши величества, отложите разборки на мирное время. Сейчас народу в нашем лице таки очень интересно, как из этой жо… политической интриги выпутываться. Есть средство победить эту вашу вампиро-паучиху, кроме дихлофоса?

– Есть, – пробудился к жизни Дерьмовый меч. – Я.

Все обомлели.

– Ни сталь, ни серебро, ни осина не одолеют повелительницу тьмы, но только плоть дракона, превращенная в оружие, пресечет нить ее жизни, – заученно бормотал меч. – Поелику драконы есть свет материализованный и помещенный в тело, несущее в себе… несущее в себе…

– Прямую кишку, склонную к недержанию чего попало, в том числе и речи, – завершила я нехитрую мысль Дерьмового меча. – Хватит болтать, о мудрейшее из кишечных изделий, переходи к сути. Прежде чем ты пресечешь нить жизни Мордевольты, надо еще до шпульки добраться. Где эта нить, то есть Мордевольта, прячется?

– Этого никто не знает, – покачала головой Инсоленмия. – При ее способности создавать порталы во времени и пространстве Мордевольта может оказаться где угодно и когда угодно. То есть в любом месте и в любом времени.

– А вернуться в прошлое, убить там меня и отобрать у Гаттера свой амулет она может? – с трепетом в голосе спросила я.

Инсолемния впервые посмотрела на меня с уважением. Мелочь, а приятно.

– Не знаю, – покачала головой королева. – Почему-то она никогда не делала таких вещей – не возвращалась во времени назад и не меняла ситуацию на корню. А ведь могла бы… – Инсолемния призадумалась. – Может, на этот счет есть какой-нибудь запрет? Вроде расщепления пространственно-временного контиинума?

Ой, вот чего не люблю, так это длинных слов, за которые мало платят.

– Ну, раз не может, значит, и нечего над этим голову ломать. Может, у нее комплекс. Психологический, – важно объявила я и все снова посмотрели на меня с уважением.

То-то же. А то распустились, понимаешь, махровыми лопухами на пустыре.

– И все-таки как нам ее искать? – беспомощно пробормотал кто-то. Кажется, я и пробормотала.

– Вот смотрю я на вас, смотрю и думаю: ну и дураки же вы все! – хрюкнуло у нас под ногами.

Все опустили глаза. У ножки кровати, аккуратно обвив лапы хвостом, сидел скептически настроенный Лассаль. У кошачьих вообще вид довольно презрительный, но Лассаль являл собой олицетворенное кошачье презрение, наделенное правом насмешливого голоса.

– А конь-то вам на что?

Галоперидол с Инсолемнией переглянулись, король недоуменно покрутил пальцем у виска. А мы, не сговариваясь, хором взвыли:

– На-ви-га-тор!!!