Текст книги "Дерьмовый меч"

Автор книги: Инесса Ципоркина

Соавторы: Кирилл Клюев,Анна Браславская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Потуга двадцать третья

Когда вся эта байда кончится, я больше никогда в жизни не поднимусь в воздух, думала я, прижавшись щекой к шелковистой гриве Навигатора. Ни для чего – ни по работе, ни по охоте… Самое скучное место на свете – небо. Сперва туман, сыро и холодно, потом солнце над белыми-белыми облаками и очень холодно. Можно, конечно, спуститься ниже облачности – там все по-другому, там ветрено и холодно. Вот пусть за меня, когда я стану полноправной королевой, летает крылатый флот адмирала Чкала. Дам ему фуражку с аксельбантами, китель с позументами, орден с лентами… А сама буду только ногами ходить и в карете ездить. В золотой карете с вензелями на рессорах, чтоб не укачивало, в длинном шелковом платье с турнюром, который становится подушкой, когда садишься на попу. И сидеть буду на мягких-премягких диванах, ножки на пуфике, на плечах шаль, в руке чашечка чаю, рядом на одном колене ливер… ливрё… ливрейный лакей, в руке у него блюдце с печеньками, в другой руке круг колбасы копченой: хочешь – сию минуту нарежет, а хочешь – так кусай, и подушки кругом, подушки, всех размеров, атласные, бархатные, меховые, перьевые, пухлые, как туман, через который я лечу быстро-быстро, вниз, вниз…

– А-а-а-а!!! Королева-а-а-а-а!!! Мурка-а-а-а!!! Величества-а-а-а!!! А-а-а-а!!! – звенело со всех сторон. Рядом, растопырив копыта, беспомощно падал конь. А проклятого Задохлика нигде не было. Понятно, он опять уснул в полете. И я тоже уснула. Это все смена часовых, тьфу, тысячелетних поясов. Когда скачешь из эпохи в эпоху…

Не о том я думаю, свалившись с коня, совсем не о том. Надо вот о чем: коню меня ловить нечем – он же не Чкал, который улетел со своими карлсонами… то есть опоссумами. Остальные летать не умеют, только верхом на Громудиле, а он храпит так, что крики из поднебесья заглушает. Значит, придется справляться без помощи друзей, одним конем. Посмотрим государственным оком, что может сделать конь. Ну, лягнуть, пожалуй, может, но это нашей династической проблемы не решает. За хвост я схватиться не могу и вообще ни за что не могу схватиться, потому что вошла в пике. И земля уже близко-близко. Прощайте, родные, прощайте, друзья, Гренада, Гренада, Гренада моя! И опоссумы в летных шлемах склонятся молча на-до мно-о-ой! Я летела и пела все подряд, и все не спетые в жизни песни тянулись за мной, точно хвост за кометой.

И тут меня схватили за шкирку. Как кошку. И точно так же подтянули повыше, чтобы рассмотреть, своя кошка или соседская.

Я возмущенно глянула в ответ – и поняла, что Чкал далеко не самый красивый представитель своего рода-племени. Этот был намного, намного сексапильней: даже не золотистый, а золотой блондин, на котором не было ничего, кроме джинсов на бедрах, татуировок на груди и кубиков на животе. Он парил в воздухе, расправив могучие нефритовые крылья, глядя на меня холодными опаловыми глазами и держа мою жизнь в своих руках. В общем, нашему величеству он сразу не понравился.

– Чего орешь? – лениво поинтересовался мой спаситель. – Шумовое загрязнение воздуха возле берлоги рейнджера Каньона карается штрафом в пять тысяч среброзлатов. Ты не знала? Теперь будешь знать.

– И кто этот штраф назначил?

– Я и назначил, – ухмыльнулся блондин, перекатывая сигарету из одного угла рта в другой, чтобы дым относило прямо мне в лицо. – Рейнджер Каньон, разрешите представиться.

«Разрешите представиться» он произнес таким тоном, каким произносят «ходят тут всякие».

– Тогда уж и я представлюсь! – рявкнула я. – Королева Мурмундия Ипритская! Своей королевской волей я отменяю этот штраф и назначаю новый – десять тысяч! Если посадишь меня на Навигатора, плачу наличными.

– Это на него, что ли? – Каньон показал большим пальцем через плечо. Там в отдалении, неумело притворяясь пасущейся клячей, порхал мой конь. Находчивый парнишка! Сразу понял кто есть кто.

Ощутив под собой надоевшее до мозолей на ягодицах седло, я облегченно выдохнула, а Навигатор так просто облегчился, как он это умеет.

– Еще один штраф! – светло улыбнулся Каньон. – За нешумовое зарязнение.

– Больше пяти штук не дам, – отрезала я. – Слушай, а ты не состоишь в «Небесных Опоссумах»?

– Не-а, – покачал головой блондин. – У меня работа. Я вампироборец. У меня как раз один в подвале кукует. Вооруженный. Я бы сказал, до зубов, но он беззубый, придурок. И меч у него придурочный какой-то. Два муд… – рейнджер покосился на меня и неохотно исправился: – …Два мудреца пара.

Вот те на! Мы тут всем кагалом облака дырявим, а Кабачок-то уже того! В овощехранилище.

– А я сказала, никаких выборов регента, пока тело не найдено! – донеслось сверху. – Гаттер, спрячь кости, это несерьезно – играть твоими костями. Да про них знают во всех трактирах города! Лучше сыграем моими. Не хочешь? Хорошо, тогда все на розыски тела. Финлепсин, хватит рыдать, а если рыдаешь, не утирайся моими доспехами – или я их тебе продам!

И тут полог туч разорвало надвое, словно дряхлый театральный занавес. На нас с вытаращенными глазами падал расцарапанный, точно тигр его терзал, дракон и пятеро ссорящихся потенциальных регентов.

– Ха! – Менька, наконец, увидела, что розыски тела и игра в кости на регентство отменяется. – Ну что я говорила? Наше величество в огне не горят, в воде не тонут и в мужчинах не разбираются! Здравствуйте, молодой человек. Ми с вами не знакомы, но это таки наше, – и Мене-Текел-Фарес обличающе ткнула в меня пальцем. – Ваше сомнамбулическое! Когда в следующий раз ви будете в настроении использовать лошадку как кроватку, предупреждайте своих подданных!

Ну вот, опять я во всем виновата.

– Каньон, – задушевно поинтересовалась я. – А у тебя есть… кровать?

– И даже двуспальная, – ухмыльнулся ничему не удивляющийся рейнджер.

– Но-но! Только без двуспа… двусмысленностей, – заступился за мою честь ревнивец Финлепсин.

– Очень надо… – проворчал Каньон, скользнув взглядом по моим продрогшим, запыленным и усталым формам. А у меня не хватило сил даже ответить едко, но метко. Я только рукой махнула.

Следующее утро было самым прекрасным утром за все время моего пребывания в своей чертовой стране. Лассаль выдал мне кружку кофе (без сонного порошка или приворотного зелья), яичницу с беконом (холестерин переливался через край тарелки и капал на пол), ломоть хлеба (обычного деревенского хлеба, а не какого-нибудь там эльфийского лембаса) и кусок вчерашнего пирога с бузиной. В бытность мою простой накладывальщицей тефтелек я бы брезгливо отодвинула и тарелку, и кружку, и ломоть с куском, но сейчас, на пути к коронации, я вцепилась в халявную пищу, словно крыса в тефтельку.

– Ну что, выспались, ваше величество? – позевывая, поинтересовался Каньон. – Мне ваши сопровождающие, пока вы дрыхли, пол-ночи мозги канифолили, особенно ваш зеленый министр финансов расстарался. То есть расстаралась. Вы в курсе, что я налогов не плачу? Так я и не буду, хоть она удавись у меня в огороде. Вампироборцы – потомки рода Ла Фрилансера, они ни за что не платят и виртуозно уходят от налогов. Это у нас в крови. Кстати, насчет интересующей вас темы. Это вроде бы ваше? – И Каньон достал из-под стула Дерьмовый меч.

Мое проклятое оружие опять дрыхло пьяным сном. Видать, им снова кого-то рубили в капусту, меч налимонился, то есть накровянился в полный гематоген. И теперь, пока не проспится, ни слова не скажет.

– Видать, Цуккинус, потеряв клыки, решил им кого-то вскрыть, – глубокомысленно заметил рейнджер. – Уж и не знаю, смог ли он пить из такой, гм, антисанитарной раны. Больно ослабел к моменту поимки. Как бы не помер к моменту продажи…

– И кому ты его продать собираешься… собирался? – веско поинтересовалась я, болтая в кружке черную жижу.

– Полотенцию, – развел руками Каньон. – Старый пень давно-о-о мне его заказал. Отомстить, видно, решил.

– Кабачку? – удивилась я.

Мысль о том, что древний маг станет мстить какой-то вампирской мелочи, которая до сих пор в Младших ходит, казалась нелепой. Все, на что мог сгодиться Цуккинус в хозяйстве Полотенция – это на запчасти для ритуалов. Хоть я и обещала пустить вампира на варежки-ленточки, но представлять, как Полотенций разбирает его, еще живого, на кусочки, было неприятно.

– Да нет, мамаше его! – отмахнулся рейнджер. – Мордевольте фон Патиссон.

Это было уже второе «вот те на» за время нашего знакомства с Каньоном.

– Он спятил! Спятил! – В комнату, вереща, ворвался юный Гаттер. – Ему пустынные бабуины мозги промыли! Он выпустил вампира!

– Блин!!! – сказали мы хором с рейнджером. И только вбежавшая следом Менька поинтересовалась:

– Кто «он»-то?

– Финлепсин!

– Да, выпустил! – послышалось со двора. Мы ордой рванули ко входу в подвал. На камнях сидел, сжимая в могучих руках обрывки серебряных цепей, принц-отступник. Я бы даже сказала, ронин. И явно собирался делать себе харакири. Я бы даже сказала, сеппуку. – Моя королева, прости меня. Но этот несчастный… Я узнал его… Он… Он мой брат! Сводный. По отцу.

«Вот те на» номер три. У Галоперидола, оказывается, было три сына. Как в сказке.

Потуга двадцать четвертая

А Финепсин продолжал страдать:

– Его потеряли в младенчестве, потому что он был незаконным сыном, и у папы отшибло память от горя, потому что его первая жена родила ребенка, но не того, на которого все подумали, а троюродная тетя по папиной линии сказала, что всех сыновей можно узнать по родинке в виде кукиша на правом полужопии… и у меня такая тоже есть…

Тут этот идиот стал стягивать с себя штаны, чтобы показать мне свою фамильную родинку, но хороший пендель от рейнджера быстро привел страдальца в чувство. Финлепсин всхлипнул и посмотрел на меня как маленький веслоухий ослик:

– Не бейте меня, я хороший.

Я осела на пол как мешок с картошкой, и тут такое началось…

– Финлепсин, ты кретин! – хорошо поставленным сексуальным контральтоном начал Чкал (тоже мне, адмирал моего величества).

– Дебила кусок, – подвякнул из-под его руки Гаттер.

– Ну и шо ты теперь будешь иметь со своего новообретенного родственничка, кроме как геморрой оптом и в розницу? – пожала могучими плечами Менька.

И так далее, и в том же текстовом режиме. Не затыкаясь. Часа на три. У меня уши завяли слушать и на четвертом часу я с ужасом поняла, что меня окружают сплошные идиоты. И ворье вроде Гаттера. И меркантильные личности, вроде Меньки, которые за медянку кого хочешь удавят, а за две медянки – сами удавятся. И наглые твари вроде этого рейнджера, который смотрит на меня несытыми сальными глазами и облизывается, предвкушая немедленное затаскивание моего королевского величества на свою двухуровневую перину…

Осознав все это, я ударилась в пичальку и решила устроить скандал, чтобы хоть чуть-чуть встряхнуться. А лучше – два скандала, ну чисто чтоб лишний раз не вставать.

В этот момент Финлепсин не нашел ничего лучше, как на очередное обвинение в государственной измене, пособничестве, шпионаже и краже моей собственности заостриться лицом от страдания и удариться в амбицию:

– Я докажу… – промямлил он.

– Что ты докажешь, обалдуй бесколесный??? – не выдержала я. – По твоей милости Кабачок удрал, и наверняка выдаст нас своей мамаше, а у меня и так коронация уже недели две как откладывается, если так дальше пойдет, то придется искать себе другое королевство! Я, панимаешь, тружусь как пчелка, не снимая бронелифчика…

Почему-то тут все сразу покраснели.

– … а ты мне подкладываешь свиней и даже несъедобных!

– Аааа, а че тут за крик? О, магущество наше раздирается… в смысле, величество которое… – раздался такой знакомый наглый скрежет. Только этого мне и не хватало!

Меч кашлянул, хрюкнул, вздрогнул и малясь пришел в себя.

– И-иииккк… А мы эт-та, гемоглобином тута балуемся… величество, будь спок, усе под контролем.

Дожили. Меч мало того что Дерьмовый (и отчетливо пахнущий), так еще и пьяный в дугу. Но мое терпение было на исходе. Всегда говорила – не будите во мне зверя, это будет не хомячок. Поэтому на пьяное бормотание меча мне было насрать и розами засыпать.

– Значит, так! – рявкнула я. – Всем слушать мою команду и не говорить потом, что не слышали, на маразм и склероз тоже не ссылаться. Я – Истинная королева Ипритская и я не потерплю, чтоб всякие мне тут! Ибо нефиг, вот! Совсем страх потеряли!

Все сразу заткнулись и уставились на меня во все глаза. Надеюсь, то, что у них в глазах мелькало – это восхищение, потому что в противном случае я им не завидую.

– Где моя корона???? – с настоящим величием я перешла на ультразвук.

Гаттер вздрогнул, порылся в мешке и протянул мне корону, кованную из редкого самоцветного камня эльфийскими кузнецами. Взглянув на нее, я уронила скупой поток слез. Боги, как я тогда была молода, прекрасна и наивна… (Сейчас-то я просто молода и прекрасна.) Ах, где он, далекий Розамунд с раскосыми глазами цвета малахита и хризолита? Увидимся ли мы еще? Как нелегка доля королев Ипритских…

Справившись с собой, я заорала как сорок тысяч сержантов:

– Хрен ли стоять столбом, соратники, вша вас всех заешь? Собираем все силы в могучую кучку и выступаем на рассвете!

Соратники, вытянувшись в струнку, щелкнули каблуками, крыльями и мозолями и отдали моему величеству честь.

– УРА! – рявкнули они во все глотки.

Я продолжала командовать, явно входя во вкус (а что б и не войти, надо привыкать к трону, в конце концов я тут главная и все мне в рот смотрят… просто обязаны смотреть!):

– Умные все, блин. Крыльями машут (косой взгляд в сторону рейнджера, а то че он?), врагов короны на волю отпускают (Финлепсин сдулся, как воздушный шарик), мелочь по карманам тырят (гляди-ка, а Гаттер даже и не покраснел!) и ваще… А собственная королева ходит некоронованная. Приказываю – мобилизовать драконов и всех, до кого дотянемся. Гаттер и Менька отвечают за снабжение войск. Чкал – на тебе артиллерия и авиация, ты там еще что-то говорил про ковровые бомбардировки? Я не возражаю, можешь закидывать противника ковриками для ванны. Каньон…

– Я – пас, – заявил этот наглец, жуя свою вонючую сигару. – Когда совсем будет туго – сами позовете. Но ты учти, детка, мои услуги стоят дорого. – И он обжег меня жгучим взглядом своих знойных глаз.

Я пожала плечами:

– Ну и холера с тобой. На чем я остановилась? Ах, да. Где Лассаль? Что значит – на подушке дрыхнет? Разбудить и представить! Он у нас будет ночная разведка боем… или воем, тут я не сильна, но хоть какая-то польза от этого мехового бурдюка уже должна быть, а не то уволю.

– Ибена-мать, кого я тута слышу! Наше величество играют в Наполеона и его команду. Офигеть, дайте два, – раздалось такое знакомое до слез и очень наглое скрежетание. Ну конечно, без Дерьмового меча мы тут все пропадем.

– Что-то умное сказать хочешь, или так – поздороваться хавальник открыл? – хмуро поинтересовалась я. Нет, ну есть справедливость на свете? Я ночей не сплю, спасая эту ржавую пьяную железяку, а он, не проспавшись толком, хамит и претензии высказывает.

– А ты на кого ваще идти-то собралась?

– Ты мне не тычь! – оскорбилась я. – Мы с тобой на брудершафт не пили.

– А мне пить с тобой без надобности, чтоб понять, что конкретно ты из себя представляешь. – Меч наглел чем дальше, тем больше. – Кто у нас тут Главный Враг? Или определиться недосуг было – все порхаешь как мотылек?

Я поскребла в затылке острыми ногтями (не забыть сделать маникюр!):

– Ну-у… У моего величества врагов, как у кота Матроскина гуталина. Галоперидол столицу осаждает, Морду… Мордевольта козни строит, а я отдувайся…

– Ну? – по острому ехидству меч мог переплюнуть лезвия Жиллет. – Кого первым бить будешь?

– Папу не тронь! – Финлепсин бросился на меня, словно на амбразуру, Чкал еле успел перехватить его по дороге.

– Он хороший! – орал Финлепсин, пока мы его заворачивали в пожертвованную рейнджером единственную простыню. – Он все поймет!

Пришлось заткнуть ему рот удачно найденной репкой. Как раз по размеру подошло.

Я села на сверток из простыни и Финлепсина и глубоко задумалась. Мозг вскипел от непривычного усилия. А кто такой этот Галоперидол и что ему вообще надо? Может, ему предложить пост канцлера при моей особе и он успокоится? Или подкупить его и двинуть объединенными силами на Мордевольту? Но чем его подкупить?

Пока я думала, соратники увлеченно копались в мешке с эльфийскими артефактами. Удивительно – каждый раз находят там что-то новое, как дети, прямо. Никаких государственных забот, даже завидно. Ах, если бы к каждому артефакту, который мне подарили дивные эльфы, прилагалась инструкция, я бы уже была не то что королевой, а Владычицей Морскою. Но инструкции эльфы не дали, приходилось до всего доходить своим умом. Вот, например, кубик-рубик. Говорили, что он может искривлять пространство и мысли – но Менька вертела его и так, и сяк, а ровным счетом ничего не происходило.

Вдруг Гаттер издал приглушенный вскрик:

– Нашел!

И торжествующе показал мне склянку темного стекла из-под выпитого пива.

– Нам же это Полотенций дал, для Галоперидола, и сказал, что пригодится!

Я наморщила свое венценосное чело.

– И правда. Вспомнить бы еще, что это такое… и кто это должен выпить…

– Так пойдем к Галоперидолу и спросим! – жизнерадостно предложил Чкал, после погони за Кабачком излечившийся от своей меланхолии и на всех посматривающий орлом (искоса и свысока). – Делов-то. Тем более что до твоей бывшей столицы – два лаптя по карте, а прямым летом и того меньше.

Щас. Все брошу и пойду дракона запрягать.

Потуга двадцать пятая

В моей душе зарождается смутное подозрение, что моя команда меня дурит, ой дурит. Я же вроде командовала собрать войска, построиться, пройти парадом и отправляться под руководством этих поганцев в эпицентр опасных событий, где бы он ни находился, эпицентр этот. И не собиралась отправляться туда самолично! Я хотела готовиться к коронации: маникюр-педикюр, грязевые ванны, шоколадное обертывание, огуречная маска… Но вместо этого с облупившимися ногтями опять лечу туда, где только меня и не хватало – на штаб-квариру Галоперидола. И главное, понятия не имею, как так вышло!

Я же вроде всех построила, раздала индивидуальные задания, добрым словом вдохновила и крепким словом послала. А они со мной так обращаются, точно я им Суворов – вместе с кем ни попадя на сырой земле спать, из походного котелка хлебать и с горных вершин на попе съезжать. Никакого пиетета, никакой дистанции между собой и власть предержащими. Пока я раздаю БЦУ (Безусловно Ценные Указания), мои жулики и невротики, то есть мои орлы и соколы еще кое-как держат носы, то есть клювы до… то есть по ветру, демонстрируют верноподданность, а едва БЦУ окончены – всё, буквально всё делают наоборот. То ли приказы у меня неубедительные, то ли подданные некондиционные… Но как бы то ни было, опять мы летим туда, где ни маникюр, ни педикюр мне, сироте, не светят!

Пока сирота горестно размышляла над своей печальной долей, ее сиротское войско опустилось среди каких-то снегов и валунов, которые всеведущий Финлепсин назвал Хнычущими Горами. Их, дескать, назвали по имени могучего короля Хныча Альпиниста, каковой Альпинист Хныч провел здесь большую часть жизни, ища прямую дорогу в соседние царства, чтоб все их разом завоевать. Но мне краеведение было до лампочки, я красиво стояла на камне, опираясь на похмельный меч и приложив ладонь козырьком ко лбу. В низине, в самом стратегически опасном и болотисто-сыром месте, стоял бывший мой замок. Теперь это был замок Галоперидола, моего злейшего врага. В прошлый раз мне было некогда его разглядывать, так хоть теперь полюбуюсь.

Призвав на помощь свой могучий интеллект, я вспомнила, что замки традиционно ставили на скале. Видимо, чтобы сброшенные со стены неверные жены красиво летели в глубокую пропасть и крики их уносило бы ветром. А тут что? Только заведет неверная жена свое «А-а-а-а!», падая с башни, как тут же ей и «хлюп». Никакой романтики.

Не к добру, определенно не к добру припомнила я про неверных жен. Что-то такое брезжило на периферии моей памяти… Может, Полотенций говорил, что родовое имя Галоперидола – Синяя Борода? У сынули, что ль, спросить? Нет, вроде как-то неудобно подходить и интересоваться: скажи, Финлепсинчик, мама у тебя шлюха была, поэтому папаша ее убил? Еще возмущаться начнет. Опять вяжи его, кляп из подручных материалов сооружай… Хлопотно.

А еще очень хлопотно пешком в долину спускаться! Они совсем обалдели, соратнички, приземляться за окружной, когда нам надо в центр? У таксистов, что ли, научились?

– Твое величество, не бузи! – предупредил Лассаль, увидев проблеск гнева в моих широко распахнутых глазах. – На стенах замка установлены противодраконячьи зенитки «Сполох», наше эксклюзивное оружие. А у зениток дежурят Галоперидоловы зенитчики. Щас ка-ак даст – от летающей мишени любого калибра только сполох и остается. Так что мы в замок не полетим, а пойдем. Своим ходом, подземным, секрет которого только шпионам Галоперидола и известен. Нам Финлепсин дорогу покажет, хороший мальчик. Очень хочет, чтоб ты с его папой поговорила не с позиции силы, а с позиции перезагрузки этих, как их… международных отношений.

– Сперва я в его новый замок дракона и батальон опоссумов летучих загружу, а там поговорим, – ласково пообещала я, взмахивая мечом. Меч икнул, застонал и как-то жалобно скривился. Но я была непреклонна. Пить меньше надо. Кровоголик.

Под горой было сыро, грязно, холодно, липко, склизко, темно, уныло, гулко и мрачно. До чего надо было довести меня, Мурмундию Ипритскую, чтобы я согласилась путешествовать в таких условиях! Ну, Галоперидол, ты у меня поплатишься! Поплатишься и наплачешься!

Гнев кипел в моей крови и лопался на дне зрачков огненными пузырями. Мне казалось, что глаза у меня светятся в темноте и бросают отсветы на бесконечные стены. И в этих отсветах мы увидели, как Финлепсин, кравшийся впереди всех (почему-то по подземным ходам никто нормально не ходит – все всегда крадутся), кинулся вперед. А Чкал, наоборот, кинулся назад, да так быстро, как будто за ним гнались… гигантские пауки. Собственно, они за ним и гнались. В количестве один штука. Эта огромная штука стояла посреди прохода и отмахивалась от Финлепсина, путавшегося у нее под ногами и норовившего поцарапать хитин. Передняя половина тела у паука была человеческой. Человеческой и женской.

– Опять ты возле папы околачиваешься! – кричал Финлепсин нечто несуразное. – Опять караулишь! Я отцу скажу! А ну брысь! А ну пошла отсюда! Я папе пожалуюсь!

– Па-а-апе он пожалуется, – передразнивала паучиха. – Па-а-апе… Ябеда-карябеда, турецкий барабан. Прекрати, я сказала! Немедленно прекрати! Ты меня проткнешь!

– И проткну! – Принц шипел и плевался, словно бекон на сковороде. – Ты у меня получишь, развратница! Я тебе покажу, разлучница!

На этом месте я перестала вообще что-либо понимать, потому что воображение отказало: я не могла представить себе, каково оно – заниматься развратом с такой восьминогой фигурой, покрытой таким волосатым хитином. Оставалось лишь стоять и смотреть на злое танго принца с паучихой под аккомпанемент Чкала, которого громко тошнило в углу.

Наконец, Финлепсин загнал свою противницу за Можай, то есть в какой-то уж совершенно непроглядный боковой тоннель, куда она, недовольно бурча, втянулась всеми своими членистоногостями. Принц раздраженно тряхнул косой, сделал вслед своей противнице неприличный жест и уже другим жестом показал нам, что можно идти дальше.

– Это кто был-то? – обрела голос я.

– Ну-у-у… – принц пожевал нижнюю губу и окончательно скуксился. – Можно я не буду тебе врать, моя королева? Мы когда-то договорились с этим… существом, что я храню ее тайну, а она охраняет отца… Я тогда еще не знал, что это отца от нее охранять надо, заразы такой.

– А других Шелоб у вас… у нас тут не водится? – это был самый насущный вопрос из той тысячи, что мне хотелось задать.

– Кто такие шелоб? Вид пауков? – хмуро поинтересовался Финлепсин.

– Ну да. Особо крупный, – кивнула я, не желая вдаваться в подробности. По крайней мере не сейчас и не здесь.

– Она одна на весь свет, эта проклятая, – уверенно заявил принц.

Что ж, это обнадеживает. Не хотела бы я оказаться по колено в гигантских пауках и одновременно обнаружить, что моя команда состоит из сплошных арахнофобов вроде Чкала.

– Кого-то мне эта паучина напомнила… – задумчиво хмыкнул Гаттер. – Вот смотрел я ей в личико, смотрел и думал: где-то я тебя видел, тетя?

Конечно, в такой темноте фиг что увидишь, но я была совершенно согласна с юным Поппи: и я когда-то встречалась с восьминогой «тетей». Причем совсем недавно. Но где?

– Иди-о-ты… – проскрежетал Дерьмовый меч таким голосом, точно заржавел и рассыпался столетие тому назад. – Это же Мордевольта. Что вы думаете, она будет сидеть на гузне ровно, пока вы вокруг Галоперидола хороводы водите? Какового Галоперидола она, между прочим, надеется на себе женить?

– Мордевольта-а-а-а! – хором сказали мы с Гаттером и закатили глаза.

Так вот почему она здесь! Так вот для чего мы здесь! Полотенций дал нам ту самую бутылочку с тем самым составчиком именно из-за матримониальных намерений Мордевольты. Кажется, это отворотное зелье. Значит, Мордевольта должна его выпить и отстать, наконец, от Финлепсинова папаши! Теперь-то мы точно знаем, что нам делать!