Текст книги "Истинная: Вишневый Сад Попаданки (СИ)"

Автор книги: Инесса Голд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Инесса Голд
Истинная: Вишневый Сад Попаданки

Пролог

В Империи Резот даже тишина звучала как угроза. Она звенела, натянутая до предела, словно тетива перед выстрелом, и пахла не цветами, как положено в спальне новобрачных, а остывшим воском и старым камнем.

Я сидела на краю огромной кровати под балдахином из темно-синего бархата. Тонкая кружевная сорочка, которую служанки натянули на меня час назад, не грела совершенно. Ткань была дорогой, изысканной, но абсолютно бесполезной против сквозняков, гуляющих по коридорам Цитадели Льда. Здесь всё было таким: красивым, величественным и смертельно холодным.

Мои пальцы нервно комкали край простыни.

«Спокойно, Алиса, – приказала я себе, стараясь унять дрожь, бившую колени. – Ты агроном с десятилетним стажем. Ты спасала урожай черешни под ледяным дождем, ты выжила после банкротства фирмы и предательства партнера. Ты справишься с одним-единственным мужчиной».

Даже если этот мужчина – Герцог Северных Пустошей, генерал самой страшной армии этого мира и, по совместительству, мой истинный муж.

Ирония судьбы: попасть в другой мир, чтобы узнать, что сказки не врут. Истинность существует. Вот только в книжках она обещала вечную любовь и бабочек в животе, а в реальности Империи Резот она означала лишь совместимость магических резервов.

Я посмотрела на кресло у потухшего камина. Там, поверх резной спинки, сиротливо висел мой старый вязаный кардиган. Тот самый, в котором я была, когда шагнула в странный туман на своей даче. Серый, с катышками на рукавах, пахнущий землей и сухими листьями. Чужеродный предмет в этой роскошной тюрьме.

Служанки хотели его сжечь. Я не дала. Вцепилась так, что чуть не сломала ногти чопорной камеристке. Это была моя единственная связь с домом. Мой якорь.

Звук тяжелых шагов в коридоре заставил меня выпрямиться. Сердце пропустило удар и забилось где-то в горле.

Дверь распахнулась без стука.

Рэйвен дель Тор вошел в спальню так, как, наверное, входил в захваченные города. Резко, властно, неся за собой шлейф морозного воздуха. На нем не было парадного камзола, подобающего жениху. Он был в военном мундире: темно-серая ткань, серебряные пуговицы, перевязь с мечом, которую он даже не потрудился снять.

Он остановился в центре комнаты, стягивая перчатки. Кожа скрипнула в тишине.

– Ваша Светлость... – начала было я, поднимаясь навстречу.

Он даже не посмотрел мне в лицо. Его взгляд скользнул по кружеву сорочки, по моим босым ногам, но в этом взгляде не было ни грамма желания. Только холодный расчет. Как будто он оценивал лошадь перед покупкой.

– Встань ровно, Алисия, – его голос был глухим, словно пробивался сквозь толщу воды. – У меня мало времени. Граница неспокойна.

Я замерла, чувствуя, как внутри разгорается обида. Не так я представляла себе первую брачную ночь. Даже в этом суровом мире должно быть место хоть капле человечности.

– Мы не должны... поговорить? – тихо спросила я.

Рэйвен наконец поднял глаза. Они у него были страшные. Цвета зимнего неба перед бураном – блекло-голубые, почти белые. И уставшие до черноты. Под ними залегли глубокие тени, а на шее, чуть выше жесткого воротника, пульсировала темная, вздувшаяся вена.

– Разговоры оставим дипломатам, – отрезал он, подходя ближе. – Империи нужны наследники силы, а мне нужен Якорь. Если Оракул не ошибся, и ты действительно моя Истинная, твой резерв должен срезонировать с моим.

Он вытащил из кармана кристалл. Прозрачный, ограненный камень размером с куриное яйцо.

– Дай руку.

Это была не просьба. Это был приказ генерала рядовому.

Я протянула ладонь. Мои пальцы дрожали, его были твердыми и горячими, как раскаленный металл. Контраст обжег кожу. Рэйвен с силой прижал кристалл к моему запястью, прямо к точке, где бился пульс.

– Прими мою силу, – прохрипел он. – Откройся.

Я почувствовала толчок. Словно волна кипятка ударила в руку, пытаясь прорваться внутрь, найти емкость, которую можно заполнить. Но внутри меня не было "емкости" для его магии. Там было что-то другое. Мое. Теплое, живое, пахнущее весенней землей и соком.

Его магия ударилась об этот барьер и отхлынула.

Кристалл, который должен был вспыхнуть золотым или алым, остался мутно-серым. Лишь в самой глубине камня на секунду мелькнула слабая зеленая искра и тут же погасла, задавленная серостью.

Тишина в комнате стала оглушительной.

Рэйвен смотрел на камень. Секунду, две, три. Я видела, как меняется его лицо. Исчезает напряженное ожидание, а на его место приходит брезгливое разочарование. Так смотрят на пустой колодец в пустыне.

– Пустота, – выдохнул он и отшвырнул мою руку.

Я пошатнулась, прижав к груди саднящее запястье.

– Что?

– Ты пуста, Алисия, – он произнес мое имя с такой усталостью, словно оно было тяжелым камнем. – Оракул ошибся. Или это какая-то насмешка судьбы. В тебе нет магии. Твой резерв – ноль.

– Но я чувствую... – начала я.

– Ты чувствуешь сквозняк, – жестко перебил он. – Ты не Источник. Ты не Якорь. Ты не сможешь принять мою боль и не сможешь напитать меня силой. Для дракона ты бесполезна.

Слово ударило больнее пощечины. Бесполезна. В моем мире я была специалистом высшего класса. Я создавала сады там, где другие видели лишь сорняки. А здесь... здесь я просто бракованная батарейка.

Рэйвен отвернулся и подошел к окну. За стеклом выла вьюга.

– Я не могу представить двору герцогиню-пустышку, – сказал он, глядя в темноту. – Мои офицеры не поймут. Мои враги – тем более. Слабость Герцога – это брешь в обороне всего Северного Предела.

– И что ты сделаешь? – мой голос окреп. Страх уходил, уступая место злости. Я вспомнила своего бывшего партнера по бизнесу, который так же, не глядя в глаза, подписывал документы о моем разорении. – Вернешь меня обратно? Или просто убьешь, чтобы не позориться?

Рэйвен обернулся. На его лице мелькнуло что-то похожее на тень совести, но он тут же задавил это чувство привычной маской равнодушия.

– Мы не варвары, Алисия. Ты останешься моей женой. Формально. Но здесь, в Цитадели, тебе места нет.

Он подошел к столу, где уже лежал подготовленный свиток. Значит, он знал. Или предполагал такой исход заранее.

– Ты отправишься в поместье «Черный Утес», – его голос звучал сухо, по-деловому. – Это на самой границе с Пустошью, но гарнизон там надежный. Дом... старый, но крепкий. Титул останется при тебе. Содержание будет назначено из казны – минимальное, но с голоду не умрешь.

– Ссылка, – констатировала я. – Ты ссылаешь меня в первую же ночь.

– Я обеспечиваю тебе безопасность, – солгал он. И мы оба знали, что это ложь. – Карета ждет у черного входа. Вещей у тебя немного, сборы не займут времени.

– А как же... – я хотела спросить про наш брак, про клятвы перед алтарем, которые мы произнесли всего четыре часа назад. Но слова застряли в горле.

В этот момент дверь снова открылась.

На этот раз не резко, а плавно, словно ее толкнул не человек, а порыв ветра. В комнату вплыла женщина.

Леди Марисса. Я видела её на церемонии. Она стояла по правую руку от Императора, и все придворные расступались перед ней, как перед ядовитой змеей. Высокая, статная, с копной платиновых волос, уложенных в сложную корону.

Сейчас на ней было платье цвета запекшейся крови, отороченное белоснежным мехом. В комнате сразу стало душно от её духов – тяжелого, сладкого аромата мускуса и чего-то дурманящего.

– Ну что я говорила, Рэй? – её голос звучал как перезвон хрустальных бокалов. Красиво и холодно.

Она прошла мимо меня, даже не удостоив взглядом, словно я была предметом мебели. Подошла к Рэйвену и по-хозяйски положила руку ему на плечо. Белые пальцы с длинными острыми ногтями, унизанные кольцами, сжались на темном сукне мундира.

Я ждала, что он сбросит её руку. Он же Герцог! Он только что говорил о чести и репутации!

Но Рэйвен лишь дернулся, как от удара током, и... замер. Его плечи опустились. Я увидела, как черная вена на его шее начинает бледнеть. Марисса не просто касалась его – она вливала в него свою магию. Или забирала его тьму.

– Эти южные неженки всегда такие... хрупкие, – промурлыкала она, заглядывая ему в лицо. – Пустышки. Бесполезный мусор, который мироздание иногда выкидывает в наш мир по ошибке. Не волнуйся, мой генерал. Я позабочусь о твоем резерве этой ночью. Как и всегда.

– Марисса, – выдохнул он. В его голосе не было страсти. Была только мучительная нужда. Как у наркомана, которому принесли дозу. – Не сейчас. Она еще здесь.

Марисса наконец соизволила повернуть голову в мою сторону. Её зеленые глаза сузились.

– Ах, да. Герцогиня.

Она отлипла от Рэйвена и сделала шаг ко мне. Я не отступила, хотя инстинкт самосохранения вопил: «Беги!».

– Прощай, милочка, – сказала она, улыбаясь одними губами. Улыбка не коснулась глаз. – Говорят, на Черном Утесе волки воют громче ветра. Постарайся, чтобы они тебя не съели в первую же неделю. Хотя... для Рэйвена это решило бы множество проблем. Вдовец – это куда перспективнее, чем муж ссыльной пустышки.

Я посмотрела на Рэйвена. Он стоял, опустив голову, и массировал виски. Он не одернул её. Не защитил меня. Он просто ждал, когда я уйду, чтобы получить облегчение от рук этой женщины.

Внутри меня что-то щелкнуло. Розовые очки, сквозь которые я смотрела на этот мир последний месяц, разбились вдребезги. Осколки вонзились прямо в сердце, но боли не было. Была только ледяная ясность.

– Я вас поняла, – мой голос прозвучал на удивление твердо. – Не смею больше задерживать.

Я развернулась и подошла к креслу.

– Драгоценности рода дель Тор останутся в шкатулке, – бросила я через плечо, беря в руки свой старый кардиган. – Мне не нужно золото, которое жжет руки.

Я накинула кофту прямо поверх тонкой сорочки. Грубая шерсть привычно кольнула кожу, и это ощущение реальности отрезвило меня окончательно. Я сунула руку в карман.

Пальцы нащупали их. Три маленьких, твердых шарика.

Вишневые косточки. Сорт «Алая Королева». Я нашла их в кармане еще в первый день попаданства, и с тех пор хранила как талисман. Семена, которые я собиралась посадить на своей даче.

Рэйвен поднял голову, когда я уже была у дверей.

– Алисия, – окликнул он. В его голосе прозвучало что-то странное. Сожаление? – Возьми хотя бы плащ. Там буран.

Я обернулась. Посмотрела на него, на Мариссу, которая снова висла на его руке, на роскошную, холодную спальню, ставшую эшафотом для моих надежд.

– Меня согреет не плащ, Ваша Светлость, – тихо произнесла я. – А мысль о том, что однажды вы поймете, кого именно сегодня выставили за дверь. Но будет уже поздно.

Я сжала косточки в кулаке так сильно, что они впились в ладонь.

– Прощайте.

Я вышла в темный коридор и с силой захлопнула за собой тяжелую дубовую дверь, отсекая прошлое.

Впереди был холод, неизвестность и заброшенное поместье на краю света. Но я не собиралась там умирать.

«Ты думаешь, я пуста, Рэйвен дель Тор? – мысленно прошептала я, шагая навстречу сквозняку. – Ты идиот. Ты даже не представляешь, что я могу вырастить на руинах. Я биолог, черт возьми. И если мне суждено жить в аду, я засажу этот ад вишневыми садами».

Я поплотнее запахнула старый кардиган и начала спускаться по лестнице. В новую жизнь.

Глава 1

Карету тряхнуло так, словно мы переехали не кочку, а труп дракона. Меня подбросило на жестком сиденье, и плечо с глухим стуком встретилось с деревянной обшивкой. Боль прострелила руку, но я даже не поморщилась.

За последние двое суток я научилась игнорировать физический дискомфорт. Он был ничем по сравнению с тем ледяным адом, что творился у меня в душе.

Я плотнее закуталась в дорожный плащ, подбитый дешевым кроличьим мехом – прощальный «подарок» интенданта Цитадели, – и посмотрела на магический кристалл-обогреватель, закрепленный под потолком.

Он умирал.

Еще утром он светился ровным оранжевым светом, создавая иллюзию тепла, а сейчас лишь тускло мерцал, как глаз больной рыбы. Магия Империи Резот, похоже, тоже решила, что ссыльной герцогине не положено греться.

– Эй! – крикнула я, постучав костяшками пальцев в переборку, отделявшую меня от козел. – Кристалл гаснет! Замените его!

Ответом мне был лишь свист ветра и очередной удар колеса о колдобину. Кучер, угрюмый детина с лицом, похожим на пережаренный блин, явно не считал нужным тратить на меня казенные ресурсы. Для него, как и для всех в этом проклятом мире, я была «пустышкой». Отработанным материалом. Женой, которую вернули по гарантии в первую же ночь.

Я откинулась на спинку и прикрыла глаза.

Внутри кареты пахло пылью и старой кожей, но сквозь щели уже просачивался запах севера: острый, морозный аромат хвои и приближающегося снега. Мы ехали на границу. В «Черный Утес».

В памяти всплыла карта, которую я мельком видела в библиотеке Цитадели еще до свадьбы. Северный Предел – это щит Империи. А «Черный Утес» – это зазубрина на этом щите. Самая крайняя точка, дальше которой только Пустоши, твари и смерть.

– Отличное место для медового месяца, Алиса, – прошептала я себе под нос, выпуская облачко пара. – Просто курорт.

Я потерла замерзшие руки. Пальцы онемели, несмотря на перчатки.

Странно, но слез не было. Истерика осталась там, в золоченой спальне Рэйвена, задушенная гордостью и шоком. Сейчас включился режим выживания. Тот самый, который помогал мне в прошлой жизни поднимать убыточный питомник в Подмосковье, когда все крутили пальцем у виска. Тот самый, который заставлял меня таскать мешки с удобрениями, когда грузчики уходили в запой.

Я – агроном. Я знаю, что жизнь пробивается даже через асфальт. И если меня решили закатать в бетон этого мира, я стану тем самым одуванчиком, который взломает дорогу.

Карета вдруг резко затормозила, юзом пойдя по обледенелой дороге. Лошади испуганно заржали.

Дверца распахнулась, впуская внутрь клуб ледяного ветра и снежную крупу.

– Приехали, – буркнул кучер, даже не глядя на меня. – Выметайтесь, леди.

– Что значит «выметайтесь»? – я нахмурилась, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – Вы должны довезти меня до крыльца.

– Ага, щас, – хмыкнул он, сплевывая в сугроб. – Дальше ворота. Ржавые, перекошенные. Колеса там оставлю, а мне еще назад ехать до заставы. Да и нечисто там. Лошади чуют.

– Я герцогиня дель Тор, – напомнила я, хотя понимала, что титул здесь стоит меньше, чем этот снег под ногами. – И я приказываю...

– Вы ссыльная, – оборвал он меня с грубой прямотой. – Сундук ваш я сгрузил. Адьё.

Он захлопнул дверцу перед моим носом.

Мне ничего не оставалось, как выйти.

Я ступила в снег. Он был глубоким, почти по колено. Тонкие сапожки, рассчитанные на прогулки по парку, мгновенно промокли. Холод вцепился в лодыжки ледяными капканами.

Карета уже разворачивалась, поднимая снежную пыль. Кучер нахлестывал лошадей, словно за ним гнались демоны Пустоши. Через минуту я осталась одна в сгущающихся сумерках.

Вокруг была только белая тишина и ветер. И он.

Черный Утес.

Поместье оправдывало свое название. Оно стояло на вершине скалы, нависая над пропастью. Дом казался огромным черным зверем, припавшим к земле перед прыжком. Острые шпили башен царапали низкое серое небо. Камень стен был темным, почти черным, словно впитал в себя копоть веков.

Окон было много, но все они смотрели на меня пустыми, мертвыми глазницами. Ни огонька. Ни дымка из труб. Только иней, покрывающий фасад, словно саван.

Ворота действительно были. Огромные, кованые, с гербом рода дель Тор – драконом, обвивающим башню. Одна створка висела на петле, жалобно скрипя на ветру: «И-и-и-у... И-и-и-у...»

– Ну здравствуй, новый дом, – сказала я. Голос потонул в вое ветра.

Мой сундук – небольшой, окованный железом – сиротливо чернел в сугробе. В нем было все мое имущество: пара платьев, белье, книги по ботанике (которые я чудом утащила из мира Земли, они лежали в том же рюкзаке при переносе) и шкатулка с жалованьем за месяц.

Я вздохнула, ухватилась за кожаную ручку и потащила его к воротам.

Тяжело. Снег забивался в складки платья, ветер швырял в лицо ледяную крошку, которая колола кожу, как иголки. Но я тащила. Злость придавала сил.

«Я тебе покажу "пустышку", Рэйвен, – думала я, делая шаг за шагом. – Я тебе такой счет выставлю за моральный ущерб, что ты заложишь свою Цитадель».

Двор поместья встретил меня запустением. Сквозь сугробы проглядывали остовы каких-то кустов – сухие, скрюченные, черные. Словно скелеты рук, тянущиеся из-под земли за помощью. Фонтан в центре двора давно пересох и треснул, его чашу замело снегом.

Я добралась до крыльца. Ступени были скользкими, покрытыми наледью. Я чуть не упала, но удержалась, вцепившись в каменные перила.

Дверь. Массивная, дубовая, обитая железом. Ручка в виде головы льва была покрыта инеем.

Я толкнула её. Заперто.

– Отлично, – выдохнула я, чувствуя, как паника начинает поднимать голову. – Просто великолепно. Замерзнуть на пороге собственного дома.

Я забарабанила кулаком по дереву.

– Эй! Есть кто живой?! Открывайте! Я ваша хозяйка!

Тишина. Только эхо ударов ушло внутрь дома, как в колодец.

Я толкнула сильнее, навалившись плечом. Дверь подалась со стоном, осыпая меня ржавой трухой. Не заперто – просто петли заржавели насмерть.

С невероятным усилием, упираясь ногами в скользкие камни, я приоткрыла створку ровно настолько, чтобы протиснуться самой и протащить сундук.

Я шагнула внутрь.

И поняла, что на улице было тепло.

Потому что внутри дома царил могильный холод. Воздух здесь стоял неподвижно столетиями. Он был густым, тяжелым, пропитанным запахами сырости, плесени и мышиного помета.

Я достала из кармана огниво – магическую зажигалку, которую стащила из кабинета мужа. Чиркнула колесиком.

Крошечный язычок пламени выхватил из темноты огромный холл.

Величие и распад. Вот что это было.

Высокие потолки терялись во мраке. Стены когда-то были обиты шелком, но теперь ткань висела лохмотьями, изъеденная молью и временем. На полу, на черно-белых мраморных плитах, лежал ковер из пыли такой толщины, что мои шаги заглушались полностью.

В углу валялся перевернутый стул с одной ножкой. Огромное зеркало в золоченой раме было разбито, и трещина исказила мое отражение, превратив меня в призрак.

– Есть кто-нибудь? – позвала я. Голос дрогнул.

Тишина в ответ была такой плотной, что казалось, её можно резать ножом.

Я заперла дверь, навалившись на неё спиной. Отрезала путь назад. Теперь я здесь. В ловушке.

Мне нужно было тепло. Срочно. Я чувствовала, как дрожь пробирает меня до костей, зубы начали выбивать дробь.

– Кухня, – пробормотала я. – В таких домах кухня всегда внизу или в конце коридора. Там должен быть очаг.

Я пошла наобум, ориентируясь на интуицию и сквозняки. Огонек в моей руке дрожал, отбрасывая на стены пугающие, пляшущие тени. Мне казалось, что за мной наблюдают. Спина горела от чужих взглядов, но когда я резко оборачивалась – сзади была только пустота.

Коридор казался бесконечным. Портреты предков рода дель Тор смотрели на меня со стен с осуждением. У всех были такие же холодные глаза, как у Рэйвена.

– Не смотрите так, – огрызнулась я на портрет бородатого мужчины в латах. – Я не напрашивалась в вашу семейку.

Наконец, впереди показались двустворчатые двери, обитые медью. Оттуда тянуло слабым запахом гари – старой, въевшейся в стены.

Я толкнула створку.

Кухня была огромной. Сводчатый потолок, закопченный до черноты. Вдоль стен – длинные столы для готовки, покрытые слоем грязи. Медные кастрюли и сковородки висели на крюках, позеленевшие от времени.

Но главным здесь был очаг. Он занимал почти всю дальнюю стену. Огромный, как пасть дракона, способный вместить целого быка.

Конечно же, он был холоден и пуст.

Я прошла к центру кухни, поставив сундук на стол (предварительно смахнув рукавом пыль).

Внезапно в углу, за грудой сваленных в кучу корзин, что-то зашуршало.

Я замерла, подняв огниво выше.

– Кто здесь?

Шорох повторился. А затем что-то звякнуло, словно металл ударился о камень.

Крысы? В таком доме они должны быть размером с собаку. Или мародеры?

Я огляделась в поисках оружия. На столе валялся тяжелый медный половник. Я схватила его, чувствуя приятную тяжесть в руке.

– Выходи! – крикнула я. – Я вооружена и у меня... очень плохое настроение!

Из-за корзин вылетела гнилая картофелина. Она просвистела у меня над ухом и шлепнулась в стену, оставив мокрое пятно.

– Уходи! – проскрипел голос. Он звучал так, будто кто-то тер камни друг о друга. – Смер-р-рть! Холод! Уходи, глупая девка!

– Ах ты ж... – я шагнула вперед, замахиваясь половником. – А ну покажись!

Из тени выскочило нечто.

Оно было ростом мне по колено. Клубок спутанной серой шерсти, старых тряпок, мха и паутины. Из этого комка торчали два огромных уха, похожих на лопухи, и два светящихся желтых глаза. Нос напоминал сушеный гриб, а рот был полон мелких, острых зубов.

Существо держало в когтистых лапках ржавую вилку и воинственно ею размахивало.

Домовой.

Я читала о них в местных бестиариях. Духи дома. Хранители очага. Без них дом умирает. Этот, судя по всему, был уже на грани агонии.

– Вон! Вон! – верещал он, подпрыгивая. – Хозяев нет! Тепла нет! Жизни нет! Это склеп! Ты умрешь, и мне придется тащить твой труп в подвал! У меня спина болит!

Страх исчез. Осталось только изумление и... жалость. Он был таким же брошенным и несчастным, как и я. Только я мылась сегодня утром, а он, похоже, не видел воды лет пятьдесят.

Я опустила половник, но не выпустила его из рук.

– Я не умру, – сказала я твердо. – И таскать меня никуда не надо. Я – леди Алисия дель Тор. Твоя новая хозяйка.

Домовой замер. Его уши дернулись. Он прищурился, разглядывая меня.

– Хозяйка? – переспросил он с сомнением. – Дель Тор? Ты? Эта тощая мокрая курица?

– Я герцогиня, – отчеканила я. – И если ты сейчас же не прекратишь кидаться овощами и не расскажешь мне, где здесь дрова, я... я тебя помою. С мылом.

Угроза подействовала. Домовой испуганно пискнул и прижал уши.

– Не надо мыла! Вода жжется!

– Тогда веди себя прилично. Как тебя зовут?

– Кузь... Казимир, – буркнул он, пряча вилку за спину. – Я тут один. Все ушли. Сто зим назад ушли. Магия ушла. Только холод остался. И Скверна в подвале скребется.

– Скверна подождет, – решительно сказала я. – Мне нужно согреться. Казимир, докладывай обстановку. Дрова есть? Еда есть?

Он понурил голову, и его лохматые плечи опустились.

– Нет дров, хозяйка. Сгнили в сарае. Паркет в гостиной сырой, не горит. Мебель... жалко мебель. Красивая была.

– А еда?

Казимир пошаркал к шкафу у стены, дверца которого висела на одной петле.

– Вот, – он указал когтистым пальцем.

Я подошла и заглянула внутрь.

На полке стоял мешок. Я развязала его – внутри была серая мука, пахнущая затхлостью. По ней ползал одинокий, но очень упитанный жук. Рядом лежал кусок вяленого мяса, настолько твердый, что им можно было забивать гвозди. И банка с солью, превратившейся в камень.

Всё.

Я смотрела на эти «богатства», и внутри меня что-то обрывалось.

Мы были в каменном мешке, посреди снежной пустыни, без еды, без тепла, с жуком в качестве основного блюда.

Я медленно опустилась на шаткий табурет. Ноги больше не держали.

– Это конец, – прошептала я. – Рэйвен знал. Он знал, куда меня отправляет. Это не ссылка. Это казнь. Медленная и холодная.

Казимир подошел ближе. Он перестал шипеть. Теперь он смотрел на меня с каким-то странным выражением. Словно ждал, когда я начну выть.

– Все умирают здесь, – проскрипел он. – Магии нет. Дом голодный. Он выпьет тебя, как и прошлых.

Я закрыла лицо руками. Холод проникал уже не просто под одежду, он проникал в душу. Мне захотелось лечь прямо здесь, на грязный пол, свернуться калачиком и уснуть. Уснуть и не проснуться. Пусть Рэйвен получит свое вдовство.

Моя рука безвольно скользнула в карман кардигана. Того самого, из дома.

Пальцы наткнулись на что-то маленькое, твердое и гладкое.

Я замерла.

Медленно, словно во сне, я вытащила руку. Разжала кулак.

На ладони лежали три вишневые косточки.

Крупные, округлые, с едва заметными прожилками. Сорт «Алая Королева». Я выводила его пять лет. Скрещивала морозостойкую степную вишню с южной, сладкой, как мед. Эти три косточки были моим триумфом. Я собиралась посадить их весной на даче. Я мечтала, как они зацветут, как я сварю первое варенье...

Они были теплыми.

Я моргнула. Мне не показалось. Косточки действительно были теплыми, гораздо теплее моей ледяной руки. Они словно пульсировали слабым, ритмичным светом.

Тук-тук. Тук-тук.

Как крошечные сердца.

Я поднесла их ближе к глазам. В полумраке кухни, освещенной лишь огарком магического огня, мне почудилось, что вокруг них дрожит зеленоватое марево.

– Что это? – прошептал Казимир. Он вытянул шею, его нос-гриб задрожал. – Пахнет... пахнет Живым.

– Это вишня, – сказала я. Мой голос окреп.

Я вспомнила слова Рэйвена: «Ты пуста. В тебе нет магии».

Идиот.

Во мне нет его магии. Нет этой хищной, разрушительной силы льда и огня, которая пожирает своих носителей. Но во мне есть знание. И есть любовь к земле.

Я вдруг поняла, что тепло косточек передается мне. Оно бежало по пальцам вверх, к плечу, разгоняя ледяную кровь. Оно кололо кончики пальцев, словно просилось наружу.

Я резко встала. Табурет с грохотом упал.

– Казимир, – сказала я. – Где выход во внутренний двор? Там, где меньше ветра?

– Зачем? – домовой попятился. – Там смерть! Там минус тридцать! Ты замерзнешь за минуту!

– Не замерзну, – я сжала косточки так, что они впечатались в кожу. – Мне нужно посадить их. Сейчас.

– Ты безумная! – взвизгнул он. – Земля как камень! Ничего не вырастет! Зима! Скверна!

– Веди! – рявкнула я так, что половник на столе звякнул.

Казимир что-то пробурчал про «сумасшедших баб», но посеменил к боковой двери.

Мы вышли на задний двор. Здесь ветер был тише, закрытый стенами дома, но мороз кусался еще злее. Снег лежал ровным белым полотном, скрывая под собой мертвую землю.

Я прошла несколько шагов, проваливаясь в сугробы. Остановилась у стены, где, судя по всему, когда-то была клумба.

– Здесь, – решила я.

Я упала на колени прямо в снег. Начала разгребать его голыми руками. Перчатки я сдернула – они мешали чувствовать землю.

Снег обжигал. Пальцы покраснели, потом побелели. Но я копала, пока не добралась до черной, промерзшей до звона почвы. Она была твердой, как гранит.

– Ну же, – прошептала я. – Прими их. Пожалуйста.

Я попыталась разрыхлить землю ногтями. Бесполезно.

Тогда я схватила острый камень, валявшийся рядом, и с силой ударила им по грунту. Камень соскочил и острым краем прошелся по моему запястью.

Кровь брызнула горячими алыми каплями.

Она упала на черную землю.

И зашипела.

Не как вода на сковороде, а как... как удобрение. Земля жадно впитала мою кровь. И в то же мгновение ледяная корка треснула. От места падения капель пошел пар.

Я задохнулась от неожиданности.

Не теряя ни секунды, я вдавила три косточки в эту маленькую проталину.

– Растите, – приказала я им. Я вложила в это слово все: свою боль, свою обиду, свое желание жить, свою тоску по дому. – Растите назло этому холоду. Назло Рэйвену. Назло всему миру.

Я прикрыла их землей и снегом.

Ничего не произошло.

Ветер продолжал выть. Казимир стоял на крыльце, обхватив себя лапами, и смотрел на меня как на покойницу.

– Пойдем, хозяйка, – позвал он тихо. – Замерзнешь совсем.

Я поднялась с колен. Руки были в крови и грязи. Меня трясло так, что зубы клацали.

Чудес не бывает, Алиса. Ты просто посадила косточки в вечную мерзлоту. Ты просто...

Я развернулась и побрела к дому, чувствуя, как силы покидают меня. Казимир открыл дверь, пропуская меня в затхлое, но все же укрытие.

Я не знала, что за моей спиной, там, под слоем снега и земли, политой кровью иномирянки, три маленьких сердца начали биться в унисон с сердцем умирающего мира. И тонкая, нежно-зеленая искра пробежала по корням, уходя глубоко-глубоко, к спящему источнику.

Я вошла в дом и закрыла дверь. Ночь в Черном Утесе только начиналась. И это была самая длинная ночь в моей жизни.