Текст книги "Тень железной руки (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Помню, как удивился, когда доложили о твоём прибытии. Кто-то даже пошутил, что лорд Фолтрейн отправил в твоём лице все войска, что у него были.

– А потом случилась битва у переправы через Эрберин, – улыбнулся рыцарь. – И я вспоминаю этот день, как один из светлых в моей жизни.

– Мы проиграли её, – нахмурился король.

– Да, ваше величество, проиграли. Но когда во время боя я увидел накидку со знакомым символом, то ринулся к ней. Навсегда запомню лицо этого жирного ублюдка, сира Сигизмунда, когда я пронзил его брюхо мечом. Этот растерянный взгляд, который не может поверить в случившееся… То была моя первая битва, ваше величество, и первый убитый в бою противник. Ощутил ли я, что это придало мне чести? Наверное, нет. Но я испытал удовольствие, которое с тех пор ищу в каждой битве и в каждом поединке. Помните, я сказал, что все, с кем я сражался, будто слились в одного безликого ублюдка? Наверное, это всё же неправда. У них всех лицо сира Сигизмунда. Во всяком случае, мне так думать приятнее.

– Но всё же, сир Гильям, что же, по-вашему, такое честь?

– Не знаю, ваше величество, – пожал плечами рыцарь. – Наверное, это пустая болтовня, которой такие ленивые сволочи пудрят мозги глупым мальчишкам, чтобы оправдать свою гнусность. Да, я сам совершал многое, что можно счесть гнусным, но, в отличие от них, я оправдываю это правом силы. Сир Сигизмунд говорил мне, что недостойные поступки пятнают честь рыцаря, однако ему самому это ни разу не мешало. Так почему же это должно мешать мне? Я брал от войны, да и от жизни в целом, то, что мне причитается, потому что заслужил это. Потом и кровью. И вы даёте возможность подтверждать такое право снова и снова. Поэтому если для этого нужно будет вновь стать остриём вашего меча, прикончить очередного ублюдка по вашему приказу, не важно, кого именно, то так тому и быть.

На лице короля появилась одобрительная улыбка. Карета добралась до ристалища, и лошади остановились по команде кучера. Дверь открыли, и его величество в сопровождении нескольких стражников проследовал к ложе, где его уже ждала матриарх в белоснежных одеждах. Увидев короля, она улыбнулась и почтительно склонила голову.

Глава 22

К другой же стороне ристалища в этот самый момент подошли трое. Гном Дунгар Велендгрим, Альбрехт Эльдштерн и его внучка Рия в тёплой накидке. Она ни на шаг не отходила от старика, пока не добрались до ограды.

– Дедушка, наверное, ещё не поздно отказаться, – взволнованно проговорила девушка. – Мы что-нибудь придумаем, вызволим дядю Карла. Рано или поздно, но вызволим…

– Малышка дело говорит, Альбрехт, – с угрюмым видом произнёс гном. – Поберегли б вы себя, всё-таки, уже не мальчишка.

– Тем и лучше, – отмахнулся старик. – Пусть он меня недооценивает. В моём распоряжении мощь магических сил, на стороне моего противника – всего лишь железо…

– Ты смотрел в зеркало? – не унималась Рия. – На тебе лица нет! Сколько ты спал за эти два дня?

– Ну… Я спал. Это помню точно, – Альбрехт оглядел трибуны рассеянным взглядом и слабо улыбнулся. – К тому же, погляди, сколько глаз будут смотреть на меня.

– Он же убьёт тебя! – девушка прижала ладони ко рту, словно испугавшись произнесённых слов.

– Даже подойти не успеет. Поверь, Рия, я знаю, на что иду.

Тем временем двое стражников подвели к подножью королевской ложи алхимика Карла. Его руки были скованы кандалами, а голова опущена. Порыв холодного ветра всколыхнул алые знамёна, и девушка плотнее запахнула накидку.

– Брат… – тихо произнёс Альбрехт, и на глаза навернулись слёзы. – Я вытащу тебя. Во что бы то ни стало!

Небо заволакивало тучами, а трибуны наполнялись знатными зрителями. Среди них наверняка были и те, кто ещё пару дней назад с удовольствием смотрел турнир. Рия глядела на собравшихся с отвращением. Им плевать, кого здесь будут убивать. Плевать, справедливо ли это. Исход поединка им тоже наверняка не важен, они лишь пришли поглазеть на зрелище. Девушка бросила взгляд на Альбрехта. Глубокие мешки под глазами на сером лице делали его похожим на мертвеца… Нет, прочь, дурные мысли! Но хоть дедушка и пытался показать, что всё под контролем, Рия понимала: он боится, причём не меньше, чем она сама. Слишком свежи воспоминания о том, что творил сир Гильям на ристалище пару дней назад.

И всё же Альбрехт, несмотря ни на что, хочет помочь брату. Рия поймала себя на мысли, что поступила бы на его месте так же. Наверное, это у них семейное. Дедушка, будто услышав её мысли, вдруг повернулся к ней, добродушно улыбнулся и сказал с хитрым прищуром:

– Девочка моя, что бы здесь сегодня не произошло, обещай, что ты никогда не позволишь своей гордыне разделить тебя с теми, кто тебе дорог. Жизнь слишком коротка для пустых ссор и глупых обид, но, к сожалению, я вижу это только теперь, под самый её закат. Не повторяй наших с Карлом ошибок, будь счастлива здесь и сейчас.

Сказав это, Альбрехт поцеловал Рию в лоб и крепко обнял. Его величество на другой стороне ристалища встал и поднял вверх железную руку. Набиравший силу гомон трибун исчез, будто его и не было.

– Сегодня, – провозгласил король, – мы станем свидетелями суда богов! Алхимик Карл Эльдштерн обвиняется в том, что, пользуясь моим личным доверием, совершил покушение на мою жизнь.

На этих словах зрители недовольно зароптали. От их ненавидящих взглядов сжалось сердце даже у Рии, чего уж говорить о дяде Карле, который сидел всё так же неподвижно, будто его могли казнить за любое движение.

– Сам же он, – продолжал король, – отказывается признавать свою вину, утверждая, что в его действиях не было злого умысла. Чтобы выяснить, виновен ли алхимик Карл Эльдштерн в покушении на королевскую жизнь, был выбран суд богов. Ибо нет на свете справедливости выше, чем божественная. Дело разрешится поединком представителей обеих сторон. Со стороны короны выступает сир Гильям Фолтрейн, командующий королевской гвардией. Со стороны алхимика Карла Эльдштерна – Альбрехт Эльдштерн, профессор Аркентальского университета.

Трибуны зашептались. Они явно не ожидали услышать одну и ту же фамилию дважды.

– Встаньте, Карл Эльдштерн! – сказал король, протянув руку. – Вам предоставляется слово.

– Ваше величество, – произнёс Карл полным отчаяния голосом, настолько громким, насколько он мог быть в такой ситуации, – не думаю, что мои доводы сейчас будут восприняты иначе, чем пустые оправдания. Я скажу лишь одно: алхимия – не точная наука. Особенно в случае, если дело иметь приходится с полузабытыми рецептами…

– Достаточно! – прервал его король. – Вам предоставлена возможность сказать слово не для того, чтобы оправдаться. Виновны вы или нет – решат боги. Ваш брат вызвался сразиться за вас, лучше скажите что-нибудь ему или племяннице.

Последние слова прозвучали нарочито укоризненно. Карл поднял взгляд и посмотрел на Альбрехта.

– Брат, – произнёс он дрожащим голосом. – прости меня. Тебе не стоило вмешиваться.

– Не сомневаюсь, ты бы поступил так же, – негромко сказал Альбрехт, утирая глаза. Взглянув на стоящего вдалеке Фолтрейна, он добавил: – Я одержу верх, что бы ни выкинул мой противник. Ради Карла.

– Поединщики! – раздался громкий голос короля. – На середину!

Альбрехт вновь обнял Рию и крепко пожал руку Дунгару. Оказавшись по ту сторону ограды, он решительно зашагал к середине ристалища. Сир Гильям Фолтрейн сделал то же самое. Рыцарь был облачён в панцирь поверх кольчуги с длинными рукавами, латные рукавицы и наголенники, а голову защищал шлем с решетчатым забралом, через которое было хорошо видно лицо.

На серой накидке красовалось изображение железного кулака, точно как на полотнах, украшавших королевскую ложу. Меч покоился в ножнах, а в левой руке сир Гильям сжимал щит в сине-белую полоску, как на гербе дома Фолтрейнов. Вот только здесь за белый цвет отвечали серебристые полосы металла, которыми щит был оббит и по краям.

– Где-то я такое уже видел, – проговорил Дунгар, прищурившись. – Разглядеть бы поближе…

Дедушка Альбрехт и сир Гильям Фолтрейн остановились в десятке шагов друг от друга. Рыцарь взял меч поудобнее и отбросил ножны в сторону, маг же несколько раз взмахнул руками и хрустнул пальцами.

– Бой продолжится, пока один из вас не признает поражение или не погибнет. Да рассудят вас боги! – скомандовал король и махнул железной рукой. – Начинайте!

Раздался краткий звук горна, и сир Гильям бросился вперёд. Он наверняка бы в несколько прыжков добрался до противника, если бы вдруг не споткнулся в нескольких шагах от него, растянувшись на земле. По трибунам прокатилось изумление. Нога рыцаря оказалась зажата меж двух камней, буквально выросших из ровной земли ристалища.

– Послушайте, – произнёс Альбрехт, – у вас нет ни единого шанса. Если вы признаете своё поражение сейчас, вы останетесь невредимы. В противном же случае…

Фолтрейн ругнулся и вытащил ногу из западни, маг в это время уже успел отойти на достаточное расстояние. Рыцарь встал, попытался сделать шаг и едва не споткнулся об очередной торчащий из земли камень. С каждым шагом у его ног появлялось новое препятствие, но он упорно продолжал идти вперёд.

– Рано или поздно вы оступитесь и вывихните себе лодыжку.

– Много болтаешь, старик, – прорычал Гильям Фолтрейн в ответ. На его обычно апатичном лице появилось недовольство, а брови над рыбьими глазами нахмурились.

Альбрехт сделал несколько резких движений рукой, и несколько увесистых камней с металлическим звоном ударились о кирасу рыцаря, оставив на ней заметные вмятины. Вдруг сир Гильям рванулся к противнику и, необычайно быстро для человека в доспехах, оказался совсем близко к нему, едва не поразив того мечом. Зрители ахнули. Маг успех сделать несколько шагов назад и выставить прямо перед собой своеобразную стену из вздыбленной земли.

В следующий момент рыцарь оказался отброшен этой же стеной с такой силой, что, пролетев с десяток футов, оказался на спине. Когда он с трудом поднялся, обе его ноги плотно завязли меж камней, так что он не мог сдвинуться с места.

– Имперский ублюдок! – вскричал рыцарь и отчего-то усмехнулся. – Расправлюсь с тобой, и твой братец сгниёт в темнице!

– Я предупреждал, – нахмурившись, произнёс маг, – но вы меня вынуждаете.

Он сжал кулаки, вскинул руки и бросил их в сторону рыцаря. В следующее мгновение со всех сторон в сира Гильяма полетели камни. Они разбивались о доспех, шлем и щит множеством мелких осколков, высекали из металла искры и оставляли вмятины.

Альбрехт сделал несколько изящных пассов руками и сформировал ком из земли и песка. Запущенный точно в забрало, он рассыпался облаком пыли, и в следующее же мгновение сир Гильям поспешил стащить шлем с головы. Протерев глаза от песка и отплевавшись, рыцарь сделал два шага вперёд, но камешки вновь устремились прямо в лицо. Вдруг он вскрикнул, бросил щит рядом и выплюнул что-то на латную перчатку.

– Зуб! Ты сломал мне зуб! – прорычал рыцарь. – Я тебе брюхо вспорю!

Однако маг сохранял хладнокровие и не сдвинулся с места. Метко запущенные камни попали сиру Гильяму в нос и полоснули по уху, заставив его взреветь, как дикий зверь. Он подобрал щит и ударил им по держащим его ноги каменным тискам. Камни почему-то раскрошились в щебень, а рыцарь ринулся в сторону мага.

Альбрехт удивился, но не растерялся, и в то же мгновение перед ним вновь вырос земляной вал. Он был ещё выше прежнего и нависал над рыцарем, будто крепостная стена.

– Я пытался не калечить вас, сир Гильям! – воскликнул маг. – Но теперь вижу, выбора нет. Я похороню вас. Прощайте.

Огромная масса земли и камня с грохотом обрушилась на рыцаря, и трибуны ахнули в ужасе. Подобная тяжесть должна наверняка погребла под собой любого, но, к всеобщему удивлению, сир Гильям лишь опустился на одно колено, держа над головой серебристый щит, с которого чёрными комьями осыпалась земля и осколки камня.

– Великий Дугматор… – изумлённо прошептал Дунгар. До того гном переминался с ноги на ногу, внимательно следя за ходом поединка. Теперь же он застыл на одном месте, как вкопанный.

Сир Гильям опустил щит, протёр его рукавом, и окровавленные губы скривились в отвратительную ухмылку. Он сделал шаг вперёд, и маг удивленно попятился.

Альбрехт взмахнул рукой, вновь поймал ногу рыцаря в каменную ловушку, но тот сразу же разбил её краем щита. Полетевший прямо в лицо сира Гильяма камень ударился о серебристую полосу металла и тоже рассыпался крошевом.

Глядя на это, Дунгар побледнел и сделал шаг от ограды.

– Нет… – в голосе гнома Рия впервые услышала неподдельный ужас. Он схватился за голову и попятился назад. – Не может быть… Только не это…

– Что случилось? Дядя Дунгар?

– Эти полосы на щите! О, боги… Что я наделал!

– Что с щитом? – Рия подскочила к гному и взяла его за плечи. – Объясни же наконец!

– Ох… – глаза Дунгара бегали, он пытался собраться с мыслями. – Мы же привезли их из Могримбара. По заказу короля… Дьявол! Кто же знал, что он использует их вот так…

– Что такого в этом чёртовом щите⁈ – вкрикнула Рия. – Соберитесь же!

– Серебряная сталь… Её не берёт магия! Они оббили ею щит! Дьявол! Я чёртов старый болван!

Рия перевела взгляд с полных ужаса и горя глаз гнома на происходящее за оградой ристалища. Поединок переместился из середины ближе к краю, и теперь Альбрехт пятился спиной в сторону Рии и Дунгара.

– Но как вы… – изумлённо проговорил маг. – Это же…

– Занятная штука, – произнёс сир Гильям, сплюнув кровь на песок. – Мне было интересно, сумею ли я победить мага без этого… – он принял летящий булыжник на щит. – Наверное, просто потратил бы меньше времени. Пора заканчивать…

Произнеся это, он ринулся вперёд и ударил Альбрехта ребром щита в живот. Старик согнулся пополам, издав сдавленный стон, но в то же мгновение в лицо Фолтрейна устремился очередной камень. Рыцарь едва успел увернуться: на щеке осталась глубокая ссадина.

– Ненавижу вас, чёртовых колдунов, – проговорил он, оскалив зубы. – Заносчивые ублюдки… Вы наделены силой с рождения. Вольны делать что угодно, и никто из простых людей вам не указ. Вы не заслуживаете этого. И ты не заслуживаешь!

Удар рукоятью меча пришёлся прямо в лоб Альбрехта. Рия рванулась к ограде, но Дунгар остановил её. Она кричала проклятья на родном языке, а из глаз текли слёзы. Происходящее казалось чем-то нереальным, безумием, кошмарным сном.

– Рано ты со мной попрощался, старик, – ухмыльнулся рыцарь перехватив меч поудобнее.

Кровь из рассечённого лба Альбрехта заливала глаза. Маг сжал кулаки, и из толщи земли вырвалось множество камешков. В мгновение ока они плотно облепили его руку наподобие латной рукавицы.

Фолтрейн ударил наотмашь. Маг успел поймать меч за лезвие, и на землю брызнули искры. Однако отступать уже было некуда. Альбрехт упёрся спиной в ограду, за которой Дунгар крепко держал за руку рыдающую Рию.

– Я заслужил это, – прохрипел Гильям Фолтрейн, взяв мага за плечо. – И это тоже, – добавил он, кивнув в сторону девушки. Трибуны замерли. Рия слышала только собственное безумно колотящееся сердце, а от пульса, казалось, вот-вот разорвётся голова.

– Наверное, ты мог похоронить меня, – рыцарь ударил щитом, и каменная рукавица на руке мага рассыпался в пыль. – Но вот тебя, имперскую дрянь, я хоронить не буду.

– Нет! – прокричала Рия, но было уже поздно.

Меч Фолтрейна молниеносно пронзил грудь старика, а блестящее острие показалось из спины всего на секунду. Рыцарь сделал шаг назад, стряхнув кровь с лезвия, и маг с тихим стоном рухнул на землю рядом с оградой.

Рия вырвалась из хватки гнома и рванулась вперёд. Она всего на мгновение встретилась глазами с Гильямом Фолтрейном и впервые увидела в них иную эмоцию, кроме скуки. В них читалось удовлетворение. Когда он развернулся и зашагал прочь, девушка одним прыжком перемахнула через ограду, настигла рыцаря и бросилась ему на спину, осыпая голову градом отчаянных ударов и выкрикивая проклятья.

Сир Гильям тут же с лёгкостью сбросил её с себя. Рия оказалась на песке, подняв облако пыли, а рыцарь скривил губы в самодовольной ухмылке и проговорил:

– Погоди, имперская девка. Ещё успеешь на меня запрыгнуть.

Хрипло расхохотавшись, он пошёл дальше, а Рия подползла к умирающему Альбрехту. Старик лежал, опёршись на столб ограды с заляпанной кровью бородой, судорожно и шумно дышал, но был ещё жив.

– Дедушка! – вскрикнула она по-ригенски. – Не умирай! Прошу тебя, не умирай! Мы отнесём тебя в лечебницу! Я спасу тебя! Только держись, не уходи!

Её лицо заливали слёзы, а платье перепачкалось в песке, но всё это было не важно в тот момент. Рия попыталась подхватить Альбрехта под руку, помочь ему подняться, но он издал сдавленный стон.

– Нет, моя дорогая… – проговорили губы старика. – Не нужно… Послушай… Я всегда… Любил тебя… И Карла… Всю нашу семью… Всё… Ради них…

– Я знаю, дедушка! Тебе нужно беречь силы! Сейчас… Нужно только… Дядя Дунгар! Кто-нибудь! Помогите же! Помогите!

– Нет… – Альбрехт сжал руку Рии похолодевшими пальцами. – Я прожил хорошую жизнь… Мой брат всегда… Я рад, что… Что есть вы… Ты только… Будь… Счастлива… Обещай…

– Обещаю! – девушка едва не задыхалась от рыданий. – Только не умирай! Пожалуйста!

Побледневшие губы старика сложились в едва заметную улыбку. Морщинистые веки прикрыли глаза, так похожие на глаза его брата. Он испустил последний вздох, и рука безжизненно опустилась на обагрённую кровью землю ристалища.

– Победу одержал сир Гильям Фолтрейн! – голос короля доносился будто из другого мира. – Боги сделали свой выбор! Карл Эльдштерн виновен!

На мокрое от слёз девичье лицо упали первые холодные капли дождя. Трибуны одобрительно загудели, но для Рии мир потонул в тишине. В ушах нестерпимо зазвенело. Последнее, что она помнила – это лицо дяди Дунгара, почему-то склонившееся над ней сверху. Он что-то говорил, но слов слышно не было. Всё вокруг погружалось в темноту.

Глава 23

На следующий день Таринор проснулся от громоподобного храпа Тогмура. Игната в комнате не было, а Миране ещё вчера выделили отдельные покои. Наёмник прищурился от утреннего солнца и сладко потянулся. Похоже, с заданием, данным леди Ллейной, он справился, а значит, теперь может с чистой совестью оставить серебро себе. Мирана теперь бедствовать точно не будет, а ему деньги всегда пригодятся.

Таринор поднялся на ноги и подошёл к окну, ступая босыми ногами по холодному полу. С высоты открывался умопомрачительный вид на округу. У подножья горы раскинулся огороженный стенами Эрбер, очертаниями напоминавший погнутое кольцо, окружённое золотистыми прямоугольниками полей. Наёмник посмотрел направо и увидел извивающуюся серебристой змейкой реку, которая, истончаясь, пропадала где-то вдали на юге. Она напоминала серебряную вышивку на зелёном бархатном одеянии, но её названия Таринор не знал.

Вдруг на фоне голубого неба мелькнула белоснежное пятнышко. По мере приближения его очертания становились чётче, пока, наконец, на окно не опустился белый ворон. Он взглянул на Таринора бусинками аквамариновых глаз, и тот сразу понял, кто решил навестить его этим утром.

– Надеюсь, ты закрыла дверь в покои? – негромко спросил наёмник.

Птица кивнула в ответ. Таринор улыбнулся и поглядел вдаль, с удовольствием подставляя лицо утреннему солнцу.

– Осторожнее, не попадись почтовым соколам. Да и летать на такой высоте тебе, должно быть, непривычно.

– Вздорр! Вздорр! – неожиданно каркнул ворон.

– Говорить учишься? – удивился наёмник. – Интересно, сможешь ли ты когда-нибудь полноценно разговаривать в обличье птицы?

Вместо ответа ворон нацарапал клювом слово «да» на каменном подоконнике.

– Какая самоуверенность, – усмехнулся Таринор. – Тише, кто-то идёт. Наверное, Игнат вернулся. Ну, лети! Чем меньше людей знают об этом твоём… даре, тем лучше.

Ворон-Мирана бросила будто бы слегка обиженный взгляд на наёмника и спорхнула вниз, чтобы в следующее мгновение взмыть и раствориться в небесной синеве, где глаз Таринора уже не мог её различить.

Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и в образовавшийся проём просунулось веснушчатое лицо Игната. Увидев, что наёмник не спит, маг тут же расплылся широкой улыбкой.

– Доброе утро, сир Таринор, – ехидно проговорил он. – Не ожидал, что ваше… пепельничество уже воспряло ото сна.

– Никогда так ко мне не обращайся. Звучит ужасно, чуть кровь из ушей не пошла.

Игнат засмеялся и вошёл в комнату, держа увесистый тканевый свёрток.

– А как же мне, безродному, иначе обращаться к титулованной особе? Которая, к тому же, изволит столь долго давить подушку, что изволит пропускать завтрак.

– Если говорить через слово «изволит», речь вежливее не становится, – флегматично проговорил наёмник. – Ты с кухни?

– Ага. Так и знал, что вы дрыхнуть будете допоздна. Вот, притащил. Завтракали тем, что с ужина осталось.

Игнат развернул мешок на столе, и оказалось, что с ужина осталось немало всего: увесистый кусок пирога с голубями, сыр с голубыми прожилками и связка из нескольких колбасок, копчёных на ригенский манер. Заедать всё это предлагалось добротным ломтём ячменного хлеба.

– Знатный улов, – улыбнулся Таринор, оторвав от связки колбаску. – Вот только этот сыр с плесенью… Драму бы точно пришлось по вкусу. А ты, вижу, любишь там бывать. Кажется, даже успел наесть себе брюшко.

– Кухня в Высоком доме – единственное место, где не пахнет стариками, да и перехватить чего-то всегда можно. К тому же, я в любое время могу поесть горячее, – Игнат щёлкнул пальцами, и на ладони появился огонёк. – Хорошо быть магом.

– Да, я вчера видел. Тамошняя прислуга тепло к тебе относится.

– Ну… Я рассказал им, чем харчевался в детстве, будучи беспризорником в Дракентале. Видел бы ты их лица.

– Уж представляю, чего ты им наплёл.

– Почему же наплёл? Чистая правда. Мне тогда и впрямь не до разносолов было, пока Маркус не забрал… Слушай, я ведь обещал тебя отвести к нему на могилу. Идём сейчас.

– А Тогмур?

– А Тогмур хорошенько выспится. А когда проснётся, будет несказанно рад увидеть на столе такое изобилие. Хватит сиру рыцарю просиживать доблестную задницу в башне!

Таринор всё же отвоевал право подкрепиться и, оставив спящему северянину изрядную долю съестного, отправился за Игнатом. Ему самому было неуютно в стенах замка со всеми этими маленькими комнатами, узкими коридорами и чёртовыми бесконечными лестницами. Он даже с некой теплотой вспоминал огромный по меркам Высокого дома зал, где их впервые принимал лорд Эйевос. Да, должно быть, то было самое просторное помещение этого словно повисшего на скале замка.

Когда они покинули пределы Старлинг Холла и отошли от замка на достаточное расстояние, Таринор обернулся и окинул взглядом Высокий дом.

– Интересно, как же умудрились такое выстроить? – пробормотал он, стараясь не отстать от широко шагающего Игната.

– Я не специалист, но, кажется, для этого используют молотки и пилы, – ответил маг через плечо.

– Да ну тебя! Подумай только – целый замок на почти отвесной стене…

– Наверное, гномы помогли или, может, маги земли. Или и те, и другие. А вообще, лучше спроси об этом Тиберия. Он не вылезает из библиотеки с тех пор, как я вернулся. Должно быть, задался целью прочитать каждую книгу, что там есть. К тому же, он вроде как пишет хронику прошедших войн, там и про тебя будет, и про меня, и про Маркуса…

Игнат печально вздохнул и замолчал. Он зажёг на ладони огонь и некоторое время неотрывно глядел на языки пламени, вздрагивающие с каждым шагом.

– Вон там, – кивнул он в сторону рощицы у подножья гор. – Почти пришли.

Игнат привёл Таринора к исполинскому клёну со столь широкой кроной, что издалека дерево походило на гриб. Этот клён стоял особняком, прочие деревья будто его сторонились, образовав вокруг усыпанную листьями поляну. У самого ствола в землю была воткнута маленькая деревянная дощечка. Маг остановился в десятке шагов от неё.

– Вот и пришли. Здесь я и закопал урну с прахом.

– Да уж, место что надо. Как ты его нашёл?

– Сир Кельвин… То есть теперь уже лорд Кельвин Старлинг. Он показал мне его. Сказал, это в благодарность за всё, что мы сделали.

Пожелтевший резной лист сорвался с ветви и, описав в воздухе причудливый пируэт, опустился на землю прямо перед дощечкой.

– Там что-то выцарапано? – спросил Таринор, приглядевшись. – Не разобрать.

– Здесь покоится Маркус Аронтил, – ответил Игнат и после небольшой паузы добавил: – Человек, который спас мир.

– Хм, достойно.

– Я горд, что был ему учеником и… чем-то большим. Если б у меня был отец, я бы хотел, чтобы им был Маркус.

Таринор похлопал Игната по плечу.

– Уверен, он бы желал того же. И наверняка гордился бы тобой. В конце концов, благодаря вам обоим мы до сих пор живы.

– Да, наверное, ты прав, – улыбнулся Игнат, украдкой утерев глаза. – Маркус ведь тоже сирота. Его когда-то привезли на Морант, как и меня. Интересно, останься я в Академии, получилось бы у меня тоже стать деканом Огня?

– Оно тебе надо? Целыми днями сидеть в башне, что-то писать и учить оболтусов, как не поджарить собственный зад?

– У тебя на удивление точное представление о работе преподавателя в Академии, – усмехнулся Игнат. – Но знаешь, наверное, оно того стоит. Из каждого такого оболтуса может выйти толк. Из Маркуса же вышел. Да и я вроде как не напрасно небо копчу.

– Тоже верно. А ты можешь как-то туда вернуться? Старого архимага, что выгнал тебя, больше нет.

– Вряд ли меня там ждут с распростёртыми объятьями… Но попытка не пытка. Почему бы и нет? Эх… – Игнат вздохнул и присел на траву. – Люблю иногда приходить сюда, живописное место, спокойное.

– Помнится, раньше ты лес не любил, – заметил Таринор, садясь рядом. – Но место и впрямь красивое.

– Да разве ж это лес… Меня ведь тогда как раз в лес занесло. В тот, что на востоке.

– Погоди, ты об илоренском лесе?

– О нём самом.

– Точно не путаешь? Может, то была просто рощица где-то на востоке?

– Нет, друг мой, – улыбнулся Игнат. – Я оказался в том самом лесе, о котором ходит столько слухов, который обходят десятой дорогой, которому нет конца и края, где сидят эльфы и молятся своему дереву…

Маг рассказал обо всём, что с ним произошло после победы над Вингевельдом. Как он попал к матушке Энневен, встретил Изру и эльфа, имя которого уже успел забыть.

– Зелёная эпоха, вечный король, зелёное дитя… – вздохнул Таринор. – Только в такие моменты понимаешь, насколько эльфы привязаны к прошлому. Ты прямо освежил мне память, а то я уже начал забывать всю эту белиберду с младыми древами и зелёными королевами.

– А ты это откуда слышал? – изумился Игнат.

– Помнишь, рассказывал, как мы с северянами к эльфам попали? Вот там мне один остроухий и поведал. Честно сказать, тогда я решил, что он бредит, но выбор был невелик. Я был готов засунуть свои мысли куда подальше, чтобы сбежать из того лагеря водохлёбов.

После Игнат рассказал, как старая эльфийка помогла ему обуздать огненную ярость, что особенно сильно клокотала внутри, когда он осознал, что Маркуса больше нет. Когда маг закончил, Таринор облегчённо вздохнул:

– Так значит теперь ты полностью владеешь собой? И той… штукой, что в тебе сидит? Не подпалишь мне задницу, если будешь не в духе?

– Да ну тебя… И это не «штука», а, скорее, часть меня. Как… Лезвие меча. И раньше у этого меча не было рукоятки, понимаешь? Будто острый металл по всей длине. Вот и «сражался» я, хватаясь за лезвие голой рукой. Каждый раз, испуская огонь, я чувствовал это. Ощущал, как внутри поднимается волна, и каждый раз боялся, что она захлестнёт меня с головой. Иногда так и случалось. Помнишь, я рассказывал, что случилось во внутреннем дворе Чёрного замка? Вот примерно то же самое произошло и в Пепельном зубе. Я буквально сжёг Вингевельда дотла своей яростью, после того что он сделал с Маркусом. – Таринор только сейчас заметил, что сжатые кулаки мага дрожали от напряжения. В этот момент Игнат улыбнулся и расслабил руки. – Но теперь всё позади.

– Да уж, видел я, во что превратился архимаг. То ещё зрелище. Кстати об этом… – Таринор старательно подбирал слова. – Наверное, если кому такое и говорить, то только тебе. Боюсь, ещё не всё кончено. Эта победа не окончательная.

Маг опустил взгляд и вздохнул.

– Да, я слышал об этом. Та девушка, Изра, говорила, будто эльфы уверены, что сумеют справиться с тем, кому служил Вингевельд. Ну, тот план с древом и зелёным дитём.

– Аальногард… – произнёс наёмник и пояснил: – Так зовут то существо или демона, или… чёрт его знает, что, которое давало архимагу силы.

– А это тебе откуда известно? Дай угадаю, снова боги?

– Да… – нехотя ответил Таринор, – на этот раз Вечный странник разговаривал со мной, вселившись в лошадь.

– Расскажи ты мне об этом с полгода назад, я бы наверняка решил, что ты свихнулся. Но после того, что я видел… Стало быть, эта тварь, Ааль-как-его-там, дёргала Вингевельда за ниточки. Нам-то что теперь делать?

– Понятия не имею. Я даже не знаю, чем он нам грозит. Пока что он никак себя не проявил, да и проявит ли? Впрочем, иначе Асмигар не стал бы о нём рассказывать…

– Я так думаю. Одолел его однажды, одолею снова. Кем бы он там ни был.

– Даже если он окажется бесплотным неосязаемым духом?

– Тогда ему придётся опять действовать через кого-то, вроде Вингевельда.

– Думаю, пока нам остаётся только ждать. В любом случае, сейчас меня больше волнуют насущные вопросы. Например, как лорд Мейвос поступит с нами, Кавигером и принцессой.

– Ты вправду считаешь, что он выдаст нас всех королю? Мне кажется, он и сам не в восторге от творящегося в столице.

– Настолько, что готов нарушить многолетний нейтралитет?

– А к чему это приведёт? – Игнат вскочил на ноги. – Судя по всему, король стал не меньшей напастью, чем архимаг, только напастью другого толка.

– Ну, король хотя бы…

– Что? Хочешь сказать, он хотя бы «свой», да? Вместо чуждой и непонятной магии использует старые добрые костёр и четвертование? – маг усмехнулся и сделал несколько шагов. – Знаешь, когда я был уличным мальчишкой в Дракентале, знал я и таких, кто жил в семье. С родителями, братьями и сёстрами. И если на улице некоторые из нас, воспитанников приюта Кройна, порой могли получить пинка или затрещину от совершенно незнакомого типа, то кое-кого из тех, что имели свою крышу над головой, лупил пьяный отец. Как думаешь, от кого было больнее получить по хребту?

Таринор даже не успел задуматься, как Игнат уже ответил за него:

– А ни от кого! Совершенно неважно, кто врежет по башке, болеть она будет одинаково. От родного отца, наверное, это даже обиднее… Как по мне, нет никакой разницы, архимаг ли зверствует или король. Смерть от меча живого рыцаря или поднятого из мёртвых всё равно остаётся смертью. Чем выбирать, от чьей руки умереть, уж лучше я выберу жизнь.