Текст книги "Тень железной руки (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Эльф медленно поднялся на ноги и сделал пару шагов к животному. Единорог остановился.

– Господин Рейквин, – проговорила Алессия. – Не надо. С ним что-то не так…

– Вы разве не видите? – ответил эльф, не оборачиваясь. – Он болен, ему нужна помощь. И на этот раз я не могу остаться в стороне. Всё хорошо, я не причиню тебе вреда…

Единорог фыркнул и захрипел, но остался на месте. Тогда эльф вытянул вперёд руку, продолжая двигаться вперёд. Животное подняло голову, повернуло шею, и Рейквин вскрикнул, а декан воды содрогнулась от увиденного. На шее единорога оказалась зияющая рана, из которой по белой шерсти сочилась тёмная кровь. Она-то и стекала с другой стороны морды.

– Кто же мог сотворить такое со столь прекрасным созданием… Госпожа Алессия, Академия сможет его вылечить?

– Я… – декана воды начинало мутить от вида крови. – Я не знаю… Можем ли…

– Как архимаг я желаю, чтобы это животное доставили в Академию и оказали всю возможную помощь!

Эльф завороженно простирал руки к раненому существу, а Алессии не хотелось даже смотреть в ту сторону. Что-то казалось ей в нём жутко неправильным. На мгновение она взглянула на тело единорога, и страшная догадка парализовала её.

– Рейквин, – проговорила она. – Рейквин! Отойдите от него…

– Хоть мы с вами и провели интересный разговор, но я настаиваю, чтобы вы обращались ко мне господин Рейквин или хотя бы…

– Нет! Этот единорог… – Алессия не могла говорить громче. Ей не хватало дыхания, но сделать вдох она была не в силах от ужаса. Наконец, декан воды собрала всю смелость и, глубоко вздохнув, прокричала архимагу: – Он не дышит!

Глава 15

Рейквин на мгновение замер и тут же отдёрнул руку. Сделал шаг назад, а животное, в свою очередь, шаг вперёд. Архимаг попятился, а единорог вдруг, рванувшись с места, сшиб его с ног и отбросил к деревьям. Когда животное подобралось ближе к испуганной Алессии, она увидела его жуткие мёртвые глаза и ощутила отвратительное зловоние. Тварь взрыла землю копытами, после чего бросилась на декана воды, выставив вперёд рог. Время будто замедлило свой бег.

Алессия закрыла лицо руками и приготовилась к худшему, как вдруг единорог с громким хрипом отлетел в сторону. Секундой позже рядом уже стоял Рейквин. Он держался рукой за плечо.

– Скорее! Бежим! – крикнул он. Декан воды словно очнулась от транса и вскочила на ноги.

Они неслись через лес без оглядки и без остановок. Вскоре вдали уже показались стены Академии, такие надёжные и родные. И только добравшись до опушки, когда вокруг не было деревьев, декан и архимаг позволили себе передышку.

Алессия дрожала всем телом, а сердце колотилось так, что удары слились в монотонный гул. Эльф судорожно дышал и, судя по всему, ощущал то же самое. Только сейчас декан воды заметила его неестественно вывернутую руку, за плечо которой он держался.

– Вы ранены! – воскликнула она.

– Вывих, пустяки, – коротко ответил эльф и поморщился. – Что это… Что это была за тварь?

– Единорог. Мёртвый. Но что-то вернуло его к жизни. Если это можно так назвать…

– Как тех людей на юге? Вингевельд мог уцелеть?

– Не знаю… Но его ученица пропала вскоре после победы над ним!

– Значит, это её рук дело… – монотонно проговорил Рейквин, глядя Алессии через спину. Она обернулась и увидела жуткую картину.

Из-за деревьев один за другим выходили искалеченные звери. Олени со сломанными рогами, кабаны с зияющими в боку ранами, медведи с проплешинами на шерсти. Они шатались, хромали, спотыкались, но не останавливались, а медленно брели вперёд. С ветвей спрыгивали белки и бурундуки, а лесные птицы, слетающие с крон дождём, кричали хриплыми, не своими голосами.

– За стены! – вскрикнула Алессия. – Нужно спрятаться за стены! И предупредить остальных!

Стоило им двинуться с места, как животные перешли на бег. Ворота едва успели закрыть на засов, и теперь их фигурную решётку царапали клыки и когтистые лапы, пытающиеся пробиться внутрь.

– А эти? – эльф указал в небо, где кружила настоящая туча из самых разных птиц.

– Стены защищены магией ещё самим Геллертом на случай, если повторится история с Моршадом. Внутрь им не пробиться.

На шум сбежались студенты, что гуляли во дворе. Разновозрастная ребятня показывала на ворота пальцем и испуганно переговаривалась.

– Что, во имя Сэзморила, здесь творится⁈ – раздался низкий и гулкий, как колокольный звон, голос. Студенты расступились и Алессия увидела декана земли. Коренастая Хьялда Гвидбен недовольно хмурила тяжелые брови.

– Лесные звери взбесились! – ответила декан воды. – Должно быть, магия Вингевельда. Они как бы мертвы, но…

– Оживлены некромантией. Вижу. Справимся, – продолжила фразу Хьялда и добавила гулким басом: – Мы трое – остаёмся, остальные – в здание Академии!

– Мы что, собираемся с ними сражаться? – спросил Рейквин.

– Ворота защищены от магии, но не от медведей, – ответила Хьялда. – Глядите!

Звери врезались в стальные прутья и с рёвом отпрыгивали обратно, оставляя клочки шерсти и плоти, будто ворота были раскалены докрасна. Но с каждым чудовищным ударом звериных туш деревянный засов трескался всё сильнее и сильнее.

– Сражаться сможете, господин архимаг? – спросила декан земли, пока комья почвы с камнями отрывались от земли и покрывали её руки плотным слоем. – Ещё не разучились?

– Надеюсь, – стиснув зубы ответил эльф.

Засов разломился пополам с оглушительным треском, ворота распахнулись, и во двор хлынула лохматая лавина клыков, рогов и когтей.

Первыми до защитников Академии добрались птицы, но тут же были отброшены мощнейшим потоком ветра: даже с одной рукой Рейквин был способен на многое. Серый ковёр из крыс, мышей и землероек приближался к магам, но вода из пруда обвилась вокруг рук Алессии стремительной змеёй и в следующую секунду смыла грызунов мощнейшим потоком.

Удар же самых крупных зверей приняла на себя декан земли. Она вышла вперёд, и почва вокруг задрожала. Хьялда расставила руки в сторону и в воздух поднялась туча камней. В следующее мгновение они устремились вперёд, впиваясь в шерсть, ломая рога и клыки.

Но хрипящих и рычащих чудовищ это не остановило. Тогда тело низкорослой и широкой Хьялды покрыл слой земли и каменной крошки, сделав её похожей на статую. Первый же бросившийся на неё кабан был отброшен могучим ударом каменного кулака, то же случилось и со вторым. Окровавленный медведь обхватил её лапами и пытался повалить, но его щетинистый бок опалил поток пламени. Зверь заполыхал, точно факел, издав оглушительный рёв и принялся беспорядочно носиться вокруг, давя попавших под лапы мелких собратьев.

Изумлённый Ирвин Фосс подоспел вовремя. Пламя справлялось с ожившими мертвецами куда лучше другой магии. Декан огня жёг их одного за другим и даже ликовал, что победа близка, как вдруг закричал и схватился за лицо. Алессия успела заметить только, как нечто маленькое и крылатое устремляется в небо, готовясь к новому удару. Декан воды успела сбить её потоком воды, но вскоре к магу огня устремился целый пернатый рой.

– Ирвин, воздух! – только и успела выкрикнуть она, когда птицы облепили светловолосого мага и повалили на землю. В панике он швырял потоки пламени во все стороны, пытался сжечь клевавших его птиц, но безуспешно. В порыве отчаянья Алессия решила смыть их с него, но, когда ей это удалось, израненный маг уже был без сознания.

Рейквину тоже досталось. Лицо эльфа было исцарапано, а мантия порвана. Морщась от боли и стиснув зубы, он отражал одну атаку зверей за другой, создавая здоровой рукой всё новые и новые порывы ветра, не дававшие им подойти.

Вдруг животные остановились и замерли, а птицы улетели. Каменная рука Хьялды сломала оленю с распоротым боком рога, но тот даже не подал вида, продолжив стоять на месте и глядеть потухшим взглядом в никуда.

– Что за дьявол… – прохрипела декан земли. – Эти твари выдохлись?

– Или получили приказ, – тихо сказал Рейквин. – Глядите.

Эльф показал в сторону леса. Из-за деревьев показалась серебряно-белая человеческая фигура, рядом с которой шёл тот самый единорог, что напал на них в лесу. Они двигались неспеша, а за ними вышагивала новая армия зверей. Тем временем из Академии во двор вышло ещё несколько магов-преподавателей, прибывших на подмогу.

– Кто это? – спросил эльф и тут же скорчился от боли. – Чёртово плечо…

– Я не уверена, но похоже… – Алессия пригляделась и в ужасе прикрыла рот. Она готова была молить любых богов, только бы глаза обманывали её. – Это Вингевельд…

– Тот портал, – нахмурилась Хьялда. – Должно быть, обучил Беату, как вернуть его к жизни. Но раз уж его одолели Маркус с Игнатом, то и мы справимся. Маги Академии, готовьтесь к бою!

– Это не обязательно, – разнеслось над двором.

Человек в серебристом одеянии спокойно прошёл через распахнутые ворота вместе с единорогом, после чего они оба остановились в окружении мёртвых зверей. Он действительно выглядел, как Вингевельд, но глаза его светились зелёным, а в груди виднелся прозрачный голубой камень, окружённый плотью, словно оправой. Вместе с мёртвым единорогом они выглядели чудовищной пародией на статую Геллерта.

– Да, узнаю вас, – проговорил человек. – В памяти Вингевельда каждому из вас отведено своё место. Ты, Алессия Винтерсонг, талантливая волшебница из хорошей семьи… Вингевельд считал тебя слишком мягкосердечной, не способной научить по-настоящему могучей магии. Потому и взял юную Беату под своё крыло. Тебя же, – он указал на Хьялду, – архимаг уважал меньше остальных. Он не считал землю полноценной стихией, а тебя – достойным внимания магом.

От этого голоса, громкого, словно колокол, у Алессии сжималось сердце. В нём слышалась ледяная ярость и бесконечная ненависть, безразличная злоба и непоколебимая уверенность в собственных силах. Он напоминал голос Вингевельда лишь отдалённо и звучал словно не из мира смертных. Одна эта мысль вселяла ужас в душу декана воды.

– Кто бы ты ни был, таких слов я не прощу никому! – облачённая в камень Хьялда Гвидбен с диким рёвом ринулась к человеку, занося кулак. Но цели её удар не достиг. Декан земли замерла в шаге от архимага, а он безразлично глядел ей прямо в глаза.

– Нет… – дрожащим голосом произнесла она. – Нет! Только не это! Прошу… Умоляю!

За все годы работы в Академии Алессия никогда не слышала, чтобы хладнокровная Хьялда так говорила. Камни осыпались с её тела, словно песок, а тёмные волосы, собранные в тугой пучок, седели на глазах. Она обернулась и произнесла всего одно слово едва шевелящимися губами:

– Б-бегите…

Рука архимага легла на голову Хьялды, и женщина упала замертво, глядя в небо остекленевшим полным ужаса взглядом.

– А ведь я лишь показал ей свой план передела миров, – безразлично проговорило жуткое существо. – Вингевельд не сумел бы довести его до конца, но свою роль он выполнил, как выполнят и остальные.

Мёртвые звери добрались до ворот и стали окружать магов во дворе рычащим кольцом, ощетинившимся зубами и когтями. Рейквин, тяжело дыша, вышел вперёд, заслонив собой Алессию. Животные остановились.

– А ты кто такой? – на мёртвом лице отразилось нечто, похожее на удивление. – В воспоминаниях Вингевельда о тебе ничего нет.

– Я Рейквин из Караниса, архимаг Академии Вальморы, – со злостью проговорил эльф. – Защищать это место теперь мой долг. Не знаю, кто или что ты такое, но я сделаю всё, чтобы эти люди уцелели.

– Ты примешь бессмысленную смерть, Рейквин из Караниса. В том, кем я являюсь, нет секрета. Я познал тысячи смертей и не обрёл покоя. Я заглянул в самую суть Мироздания и возненавидел его. Я спаситель и погибель, хозяин Костяного леса и ужас Бездны. Имя мне Аальногард.

Звери медленно приближались к эльфу, а глаза их горели потусторонним зелёным светом, как у самого Вингевельда.

– Рейквин! – крикнула Алессия. – Бежим! Вам не одолеть его!

– Не одолеть, – согласился эльф. – Но задержать его я сумею. Уходите!

– Мы не уйдём без тебя, – декан воды выставила перед собой руки и струйка воды закружилась между ними серебристой змейкой.

– Я архимаг! Пусть это будет мой первый и последний приказ: бегите! Увезите с острова всех, кого сможете! Спасите всех, кого сумеете! Жизнь – это идея! Будьте же верны ей до конца!

Кто-то схватил Алессию за плечо, но она медлила.

– Прощайте, Рейквин, – сказала декан воды полным отчаянья голосом. Она побежала за остальными к Академии, а слёзы застилали глаза.

– Прощайте, госпожа Винтерсонг! – донеслось позади.

Свист ветра смешался со звериным рёвом, но декан воды изо всех сил старалась не оглядываться. Рядом с ней тащили израненного Ирвина Фосса, который пришёл в себя и кричал от боли. Студенты собрались в холле, с ними был и престарелый декан воздуха Вилеон. Алессия рассказала ему всё, стараясь не разрыдаться.

– Значит, мы должны оставить Академию, оставить остров, – проговорил старик дрожащими губами.

– И предупредить горожан, – добавила декан воды.

Вскоре вереница студентов и преподавателей ринулась через главные ворота в порт. Кого-то отправили в ратушу к градоначальнику, а кто-то понёсся по городским улицам предупредить горожан. Увидев знакомую вывеску, Алессия попросила подождать её снаружи.

В «Сытом драконе» всё было по-прежнему. Бэйл, эльф-трактирщик протирал кружки со скучающим видом, а за несколькими сдвинутыми столами веселилась компания людей. Среди них декан воды разглядела нужное лицо.

– Господин Русворт!

– О! Какая встреча, госпожа Винтерсонг! – расплылся тот в улыбке. – Вы так скоро вернулись с ответом. Желаете присоединиться?

– Нужно уходить!

– Так скоро? Я ещё не допил…

– На Академию напали мертвецы! Мы едва унесли ноги!

– Ох, а мне казалось, что это у меня проблемы с выпивкой…

– Они скоро будут здесь! – Алессия Винтерсонг стукнула кулаком по столу, глядя Русворту прямо в глаза. – Некромант! Он вернулся!

Венианор Русворт крепко выругался и вскочил из-за стола, едва его не опрокинув.

– Чтоб вас, колдунов, морские черти драли! Слыхали, парни? Бегом! – рявкнул он, и никто не посмел ослушаться. Даже трактирщик засуетился и куда-то пропал.

Вскоре капитан уже вёл студентов к большому кораблю с оранжевыми парусами, на которых был изображён гарпун, продетый в корону. Потом Алессия следила, чтобы никто из них не упал в воду, поднимаясь на борт. Город тем временем оставался прежним, прохожие лишь удивлённо глядели на спешащих куда-то магов.

– Им плевать, госпожа Винтерсонг! – сказал запыхавшийся преподаватель магии воды, поднявшись на палубу. – Градоначальник вусмерть пьян, меня прогнали из ратуши.

– Горожане тоже отказываются слушать, – вторил ему другой.

– Чёрт бы побрал этих болванов… – процедила сквозь зубы Алессия. – Мы должны предупредить лорда Свальдера в Хельмаре. Как скоро мы сможем отплыть?

– Я держал корабль наготове, последние приготовления и мы отходим, – ответил Русворт. – Но плывём мы на острова Миррдаэн.

– Господин Русворт! Речь сейчас идёт не о политике и войнах, а о выживании. О судьбе всего мира, если хотите!

– На островах мы будем в безопасности. Мёртвые плавать не умеют, – усмехнулся он. – А этих предателей с материка не жалко.

Волна гнева вдруг захлестнула Алессию. Она подошла к Русворту вплотную и, глядя ему прямо в глаза, выпалила:

– Это уже не Вингевельд, это нечто большее. С такой тварью не сталкивалась ни я, ни вы. Уверяю, эти мертвецы уж точно найдут способ преодолеть море, и тогда вам не отсидеться на ваших обгаженных чайками скалах, молясь о том, чтобы они не схватили вас за задницы!

Окружающие замерли, ожидая, что произойдёт дальше. Венианор Русворт нахмурился, пригладил волосы и серьёзно сказал:

– Обычно за подобные выходки я выбиваю человеку зубы, но для красивой женщины сделаю исключение. Однако хоть ваши слова чертовски убедительны, госпожа Винтерсонг, взять курс на Хельмар мы сейчас не можем. Нас просто потопят на подходе, не дав причалить. На Когг Мирр, ребята! – рявкнул он и, усмехнувшись, вновь обратился к декану воды: – Если нас убьют, никого предупредить мы не сможем. Как прибудем в Солёную скалу, сразу отправим весть лорду Свальдеру. Клянусь вам.

Вскоре три корабля Русвортов уже отходили от пристани Вальморы. Алессия Винтерсонг глядела на обречённый город и надеялась лишь на то, что, когда его жители осознают произошедшее и в панике бросятся к кораблям и рыбацким лодкам, для них не будет слишком поздно.

Глава 16

Кап! Кап! Кап! С каждым проклятым звуком мозг словно пронзала раскалённая иголка.

Рихард Вайс пришёл в себя. Лицо упиралось в холодную твёрдую поверхность. «Что-то чувствую, значит, живой. Это хорошо.» – такой была первая мысль, посетившая его голову. Он осторожно приподнял голову и увидел толстые железные прутья, уходящие в каменный пол. По ту сторону решётки горела свечная лампа, а под ней красовалось мокрое пятно. В него-то и падали откуда-то сверху капли, виновные в этом ужасном звуке. Кап! Кап!

Вайс грязно выругался по-анмодски. Такие ругательства он слышал в далёком детстве, когда мать брала его с собой на рынок. Она строго настрого запрещала маленькому Ирмосу повторять услышанное, а тот в ответ послушно кивал и запоминал каждое слово, в гневе вырывавшееся из оскаленных ртов или, напротив, перемежавшееся со смехом. От этих воспоминаний на душе стало теплее.

Вайс перевернулся на спину и упёрся глазами в потолок, который от пола отличало лишь то, что он был наверху. Вдруг в голове, словно молния, пронеслась мысль, от которой по телу разлился холод: Делвин! Что же теперь с ним будет? Только бы гномы не дали мальчонку в обиду… А ведь Вайс сам привёл его сюда. В «безопасное место». Из огня да в полымя.

– Чёртова страна… – произнёс он в пустоту.

– Дело, к сожалению, не в стране, – совсем неподалёку отозвался мягкий голос, что показался Вайсу смутно знакомым. Он повернул голову и увидел заросшего неопрятной бородой незнакомца в серой истрёпанной рясе, сидевшего на соломенной подстилке спиной к стене. Встретившись глазами с Вайсом, незнакомец слабо улыбнулся.

– Твой голос, лицо… – в тусклом освещении судить наверняка было нельзя, но Вайс рискнул предположить. – Драконья долина, когда налетело чудище…

– И оглобля сломала тебе рёбра. Да, судя по всему, мы встретились вновь.

– Вот ведь… – Вайс изумлённо ругнулся по-анмодски. – Как же тебя звали… Дорий, Дарий…

– Дормий, – подсказал тот. – А твоего имени я не знаю. Не думал, что мы встретимся вновь.

– Вайс, Рихард Вайс, – он сел и тут же ощутил давящую боль в животе. – Дьявол! Кажись, припоминаю, что за дерьмо со мной приключилось… Чёртов Карл, король… Жижа эта… Погоди, так значит, ты меня снова исцелил?

– Не я, мой господин, Холар. Отец милосердия, которого этот город так незаслуженно забыл.

– А ты, стало быть, пришёл им напомнить?

Дормий пожал плечами.

– Владыка привёл меня в Энгатар. Люди здесь истосковались по надежде, состраданию, доброму слову. Я видел это в их глазах, когда вещал слово Холара на площади у храма. Но нести Его волю долго мне не пришлось, вскоре меня арестовали и повели к матриарху. Я пытался воззвать к её благоразумию, но эта девушка… Её лицо, её сердце – они будто выкованы из стали умелым, но жестоким кузнецом.

– Да уж, видел эту девицу. Смотришь – вроде даже ничего, но этот взгляд… И мордашка будто маска стальная, не встречал ещё таких. Это вот ей ты рассказывал о милосердии? – усмехнулся Вайс.

– Да, – Дормий печально вздохнул. – А после, когда я сказал, что Холар избрал меня проводником своей воли, меня отвели к королю. Его величество потребовал немедленно продемонстрировать мою, как он выразился, силу. Но ведь это не сила, это дар! Привели несчастного, которого лишили языка, и король велел мне исцелить его. Увы, когда я воззвал, Холар не ответил мне.

– Должно быть, его величество, был не в восторге.

– Он разгневался и угрожал мне казнью за ересь, – Дормий усмехнулся. – Не знал, что «Постулаты» теперь считаются ересью, а ведь я лишь успел процитировать их, когда меня арестовали. Потом из темницы привели господина в дорогих одеждах, он страдал болезнью ног.

– Гниль? Не мудрено. Здесь сыро, как… Ладно, не при священнике.

– Да. Король называл несчастного лордом Кавигером, а мне велел исцелить его ноги. К счастью, на сей раз Холар смилостивился. Видел бы ты лицо этого человека.

– Наверное, не хуже, чем моя рожа, когда ты срастил мне рёбра и заштопал грудь одним прикосновением.

– Повторяю, это сделал не я.

– Да, помню, Отец милосердия, добрый и славный. И что же, король не отпустил тебя даже после такого представления?

– Увы. Он был удивлён, даже изумлён, но сказал, что сейчас не время для идей, которые несла моя проповедь. Потому и приказал оставить меня здесь, в темнице. К слову, вёл меня сюда весьма примечательный юноша. Его невозмутимое лицо было обезображено страшным ожогом, но в глазах стояла поистине бездонная скорбь. Удивительно, как взгляд столь юных глаз, может быть исполнен настолько глубокой печалью.

– Я не столь хорош в энгатском, чтобы понять все эти мудрёные метафоры, – поморщился Вайс. – Прошу, Дормий, попроще, мне и без того дерьмово.

– Понимаю, исцеление от яда не прошло бесследно. И всё же я поражён, что отец милосердия спасает тебе жизнь вот уже во второй раз. Должно быть, тебе предстоит совершить нечто важное.

– А может, это всё случайно? Ну, какая такая судьба может быть предназначена мне? Сейчас я поверю лишь в то, что мне суждено сдохнуть от голода в этом каменном мешке, если, конечно, не сойду с ума раньше, чем боги приберут меня к себе. Тебе же, что ещё хуже, придётся на это смотреть, и поверь, зрелище не из приятных. Видал такое…

– Нет, – неожиданно твёрдо сказал Дормий. – Такое не происходит просто так. Холар не случайно избрал меня проводником своего милосердия, я не случайно нашёл тебя на пепелище и уж точно мы не случайно встретились именно здесь и сейчас.

– Если твои слова означают, что мы оба здесь не сдохнем, и я вновь увижу дочку, то я готов поверить во что угодно, – усмехнулся Вайс.

Где-то вдали раздался лязг и скрип металла, за которым последовал звук тяжёлых приближающихся шагов. Наконец, перед решёткой камеры предстал сир Гильям Фолтрейн, тот мерзкий тип с зализанными набок волосами, который и притащил Вайса сюда.

– Гляжу, очнулся, – ухмылка не прибавила ему красоты, а безжизненные рыбьи глаза поблескивали в неровном свете лампы. – На. Его величество велел вас покормить.

С этими словами, рыцарь бросил ломоть хлеба под ноги и пнул его так, что тот оказался по ту сторону прутьев. Судя по звуку, с которым катился хлеб, он был немногим мягче каменного пола темницы.

– Водички бы, – буркнул Вайс, взвесив ломоть на ладони.

– А я думал, ты вдоволь нахлебался, – ухмылка на лице сира Гильяма стала шире, обнажив зубы. – Ваша кормёжка – забота не моя, а тюремщика. Его величество послал меня к тебе, лысый. Пояснить, зачем тебя швырнули в камеру к святоше, а не в помойную яму подыхать.

– Наверное, я очень красивый и приглянулся его величеству. Да и тебе, вижу, небезразличен, – Вайс собрал всё ехидство и кокетливо подмигнул рыцарю. – Этот шрам у тебя на щеке очень подходит под цвет глаз. Наверное, его тебе какая-нибудь красотка оставила?

Гильям Фолтрейн плюнул меж прутьев решётки, метя в Вайса, но промахнулся.

– Не обольщайся, – процедил рыцарь. – Ты нужен королю хлебать ту муть, что варит ригенский алхимик. А ты, – он указал пальцем на Дормия, – делать так, чтоб лысый не сдох раньше времени. Что с вами будет в случае отказа, думаю, говорить не надо. Как ты тогда сказал, священник, его время ещё не пришло? Вот как придёт, так я его и убью. Лично.

– Когда-нибудь я возьму острый нож и срежу ухмылку с твоего лица, – проговорил Вайс на анмодском, глядя сиру Гильяму прямо в глаза.

– Шипи сколько влезет, лысый, – высокомерно ответил тот. – Никогда не поздно и тебе отрезать язык. Когда его величество добьётся своего, так, пожалуй, и сделаю, прежде чем прикончить. Вы, имперские свиньи, мне всегда были противны, а теперь вами замок просто кишит. Ты, вонючий старикашка алхимик со своим мягкотелым братцем. Хотя девка, конечно, неплоха. Ну, имперские девки только для одного и годятся, хе-хе…

Сказав это, он плюнул себе под ноги и ушёл.

– Ишь какой милашка, – усмехнулся Вайс под лязг закрывающейся двери. – Того и гляди, целоваться полезет. И эту морду сделали командиром гвардии.

– Человек с глазами мясника, – печально проговорил Дормий. – От него веет кровью множества жертв и совершенным безразличием к ним. Много горя он принёс в этот мир и немало ещё принесёт.

– Это что же, Отец милосердия тебе нашептал?

– Чтобы это понять, не нужны подсказки свыше. Но вот что я чувствую особенно сильно – город словно в железной клетке, и люди в нём тоже. Сложно объяснить, но я чувствую себя более свободным, чем они.

– Как бы ты первый из нас не расстался с рассудком, – с опаской сказал Вайс, поднимаясь на ноги. – Хотя куда там… Хочешь пари? Я почти уверен, что чёртовы капли сведут меня с ума раньше.

– Нет, столица теперь словно темница. Я видел это в их глазах. Ходят по улице, а взгляд как у узников. Должно быть, это из-за того, что церковь здесь и впрямь сделалась железной, как говорила Матриарх. И если её лицо – стальная маска, то в глазах короля я увидел кузнеца, что выковал её.

– Прошу, Дормий, – взмолился Вайс и потянулся, – говори проще.

– Король одержим Калантаром.

– Я неправильно понял второе слово, или ты и впрямь сказал «одержим»?

– Именно так. Калантар, жестокое божество тирании, отравил разум короля, а тот, в свою очередь, заключил в клетку весь город. И, несомненно, хочет сделать то же самое со всей страной.

– Ох и дерьмовые же времена настанут, если ему удастся задуманное, – проговорил Вайс, опёршись на решётку. – Тут ведь такое дело, Дормий. Король заставляет одного хорошего человека творить гадкую вещь – зелье, что продлит жизнь и позволит его королевской заднице продавливать трон куда дольше, чем положено. Собственно, потому я и здесь: на мне проверили первую попытку. К сожалению или счастью, неудачную. Впрочем, я сейчас подумал, чёрта с два они бы дали мне уйти, даже если б всё получилось. Прирезали бы прям там, и дело с концом. А я, дурень, польстился на заманчивый куш…

– Все мы порой падки на соблазны. Уверен, Калантару тоже было, что предложить королю в обмен на разум.

– Дьявол! – Вайс схватил решётку и попытался было её хотя бы пошевелить, но прутья были слишком крепки для этого. – До сих пор не верится. Снова в темнице, и снова не один! Слишком уж часто это со мной происходит, когда-нибудь судьбе надоест, что я её искушаю… А ты вообще насколько уверен в этом? Ну, что король одержим. Может, он просто умом тронулся? Слышал, с королями такое случается.

Отец Дормий сначала ничего не ответил и опустил голову, но потом, после протяжного вздоха, заговорил:

– Рискну предположить, что я в таких вещах разбираюсь лучше многих. В молодости я, да простят меня Трое, посвящал время тёмному искусству демонологии. За это меня и прогнали из вальморской Академии.

– Академия? – Вайс наморщил лоб. – Это где маги что ли? Ты, выходит, волшебником был? Вот уж воистину чуден мир!

– Он станет ещё чуднее, если я скажу, что на Вальмору меня забрал никто иной, как Вингевельд, нынешний архимаг. В те годы, правда, он был простым преподавателем. После занял пост декана воды, а несколько лет спустя сделался архимагом. Меня, правда, тогда в Академии уже давно не было.

– А чего ж ты тогда не наколдуешь чего-нибудь, чтобы у того хмыря Фолтрейна рожа с задницей местами поменялись?

– Видно, ты не знаешь, – мягко и с улыбкой ответил Дормий. – Всех, кого исключают из вальморской Академии, лишают магии. Впрочем, это не помешало мне продолжать изыскания даже после возвращения домой в Дракенталь. Нужно было только достать нужные книги…

– Дракенталь? – удивился Вайс и задумчиво добавил: – Красивый город, я там сидел. В Пламенном замке, сразу после того, как ты мне жизнь спас. Впрочем, не буду об этом, все темницы одинаковы. Так что ты делал потом в Дракентале?

– Просто жил, – пожал плечами Дормий. – Родителям я не говорил об истинной причине изгнания из Академии. Сказал лишь, что обучение оказалось слишком сложным. Мать печально вздохнула, а отец только махнул рукой, заявив, что изначально не верил в эту затею.

– Хороши родители, – усмехнулся Вайс.

– Мне не за что их винить. Наша семья держала сапожную мастерскую, а единственным ребёнком, кроме меня, была моя сестра. Пока меня не было, отец пытался научить её премудростям сапожного дела, но ничего толком не вышло. Так что он был даже по-своему рад моему возвращению.

Капли не переставали отбивать ритм, действуя Вайсу на нервы, но вдруг к ним добавился новый звук: чей-то истошный вопль. Хоть он глухо доносился откуда-то из-за стен, по коже забегали мурашки.

– Это что ещё такое? – нервно прошептал Вайс.

– Должно быть, пытают очередного беднягу, – печально ответил Дормий. – В последнее время крики слышно всё чаще, и каждый раз они звучат по-разному. Иногда мужские, иногда женские. Порой крик низкий, раскатистый, а иной раз почти визг, словно кричит ребёнок. Такие слышать страшнее всего. Одним богам известно, что происходит за этими толстыми стенами. И, увы, одни боги способны покарать тех, кто стал причиной этим крикам.

– Кровь в жилах стынет. А если начать задумываться… – проговорил Вайс.

– Я молюсь за каждого из этих несчастных. Да дарует Холар им избавление.

– Ага, надеюсь, это помогает. Давай-ка лучше дальше свою историю, хоть немного отвлечёт.

– Хорошо. Я вернулся в Дракенталь и продолжал изыскания в часы, свободные от раскройки кожи и починки подмёток. Не подумай, что я искал встреч с жителями иных миров ради богатства или власти. Мною двигала лишь жажда знаний, любопытство. Оно-то в конечном счёте и привело меня к черте, переступив которую, было уже невозможно остаться прежним.

– Неужто демона призвать решил? Я как-то песню слыхал, как один чудак призвал демона и попросил у того тринадцать пышногрудых… – с усмешкой произнёс Вайс, но наткнувшись на укоризненный взгляд священника, смутился и замолчал.

– Меня интересовала возможность слияния человеческой души и сущности элементаля. То, чем я занимался, можно назвать, скорее, элементалистикой, чем демонологией. И вот, однажды, у меня появилась возможность проверить свои знания на практике.

– Повезло же тебе.

– Я до сих пор проклинаю тот день. О моём увлечении узнала сестра, которая, к сожалению, не сумела удержать язык за зубами. Вылилось это в то, что помощи попросила её подруга, которая никак не могла зачать дитя. От бедняги грозился уйти муж, она была в отчаянии.

– И твоё сердце растаяло.

– Увы, я согласился помочь.

Вайс хотел было пошутить про небывалую мужскую силу, которой, судя по всему, обладает Дормий, но вовремя сообразил, что эта шутка будет ещё неуместнее прежней. Священник тяжело вздохнул. Судя по всему, эти воспоминания действительно лежали на душе тяжким грузом. Он пригладил бороду и продолжил.