Текст книги "Сэм Новак. Том I (СИ)"

Автор книги: Илья Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17

Следующий час ничего не происходило. Противник больше не пытался атаковать, очевидно, ему нужно было время. Но постоянно вёл обстрел нашей улицы, правда больше наугад и издалека. Другого выбора у него не было, так как все наши были надежно укрыты. Пока он не пойдёт в атаку, лишний раз подставляться не стоит.

Я поинтересовался у Рэйнольдса, что там на других флангах обороны. В его командирском шлеме гораздо больше данных. Но это и логично, ведь зачем мне знать, что в точности происходит в другой зоне, за которую я не отвечаю.

– На западном активные бои, мы пока успешно держимся, правда, потери там самые высокие. На южном мы отступаем, но очень медленно. Там же много хороших мест для обороны. На северном тише всего, но ты и сам знаешь, почему.

Я знал. На северной окраине города располагался длинный парк, шириной около трёхсот метров. Очень красивый, я там разок гулял и разнообразие цветов поражало воображение. Но это была отлично простреливаемая территория, пересечь которую было сложно. Противник укрепился на противоположной стороне, где был район частных домов, по большей части одноэтажных. Думаю, обитателей они просто выгнали. С моей точки зрения, с их точки зрения это была эвакуация.

Пересечь парк для них было сложной задачей, вдобавок я не сомневался, что перед самым началом сражения там установили минное поле. Мины не были эффективным оружием, потому что их всегда обнаружат и обезвредят с помощью роботов. Но это всё требовало времени, да и уничтожить роботов-сапёров в хорошо простреливаемом парке было проще простого. Стало быть, за северный фланг пока можно не переживать. Западный тоже стабилен, пока там хватает наших.

На юге было действительно очень много хороших мест для обороны. Также там не было длинных и прямых улиц, поэтому быстро продвигаться противник не мог. Ведь чем больше углов, из-за которых тебя могут подстрелить, тем тебе сложнее. А вот на восточном фланге, как я уже упоминал, был протяженный бульвар, который уходил в глубину города. Прорыв противника здесь грозил тяжелыми последствиями, хотя бы потому, что он глубоко вклинится в нашу оборону. Неудивительно, что сюда направили много резервов.

Дыма на улице стало гораздо меньше: всё, что могло гореть, уже почти сгорело. Я насчитал не меньше восьмидесяти тел. Да уж, постарались мы хорошо. Но не стоит надеяться, что враг повторит предыдущий манёвр. А что он будет делать?

Сценарии могли быть разные, но если верить старшине соседнего отделения, те, для которых нужна техника, можно откинуть. Хотя… у них наверняка что-то осталось, а если учитывать важность этого направления, они могут сконцентрировать её именно тут. Мы пока не видели гравитанков, но уверен, хотя бы парочка у них есть.

Техника может помочь, но не так чтобы очень сильно. До тех пор, пока они не решат сносить все здания с их жителями, а до этого они ещё не дошли. Надеюсь, не дойдут. Они могут ввязаться в стрелковые дуэли и рано или поздно перебьют нас всех или заставят отступить. Но такой подход требовал времени, а они явно спешили.

Скорее всего, они будут наступать широким фронтом, в том числе и по соседним улицам. Они по большей части были узкие и с точки зрения атакующих не являлись хорошим направлением для атаки. Но раз наступление в лоб не сработало, других вариантов у них не было. Враг будет продвигаться осторожно, захватывая здание за зданием. Он будет выявлять и подавлять наши позиции, а большинство из них уже ему известны.

Мне хотелось именно такого развития событий, ведь при таком раскладе мы точно продержимся до прибытия подкреплений. Прямые атаки, когда мы их расстреливаем как в тире тоже великолепный вариант, но повторения ждать не стоит. Второй раз эту ошибку они не повторят.

Следующие часы запомнились смутно, это был как конвейер. Противник начал пытаться продвигаться вперёд, мелкими группами, которые прикрывали издалека. Наше отделение действовало очень просто: мы поднимались в разрушенный ресторан, несколько секунд стреляли, после чего спускались на третий или второй этаж. Композитные плиты дополнительной защиты сохранились, но как только мы начинали стрелять, почти сразу в ресторан летели ракеты и гранаты. Ну не совсем сразу, пока нам удавалось вовремя уйти.

Ничего особого в такой тактике не было, так действовали все отделения в этой части города. Стреляли, убегали. Такой подход не сильно помогал уничтожать врагов, зато держал их в постоянном напряжении мешал продвигаться. Но часа за три они сумели продвинуться метров на пятьдесят, захватили несколько зданий. Для нас ничего не изменилось, просто теперь стоило ждать выстрелов с новых, более близких и удобных позиций.

Наша элементарная тактика заставила противника действовать иначе. Если раньше он реагировал только на стрельбу, то теперь они периодически пуляли гранаты и запускали ракеты по нашим позициям. В надежде угадать момент, когда мы выйдем из своих укрытий. Это требовало большого расхода боеприпасов, зато давало результаты. У нашего отделения раненых не было, а вот у соседей убило одного человека и ранило второго.

Из-за нового подхода противника плотность нашего огня сильно упала, да и стреляли мы всё реже. Вот-вот нужно будет отступать, через улицу мы этого сделать не могли: мгновенная смерть, ведь она простреливалась целиком. Но мы могли двигаться от здания к зданию – в стенах заранее сделали отверстия.

Что интересно: ни одного местного я так и не увидел. Думаю, они в ужасе сидели в своих квартирах и молились. Уверен, молитвы помогали не всем. Что мы, что противник, действовали аккуратно, не желая целенаправленно убивать мирных. Но избежать этого было всё равно невозможно. Взять хотя бы двухэтажное здание, которое было метрах в шестидесяти от нас. Когда мы отбивали первую атаку, рядом с ним стоял бронетранспортёр, от которого почти ничего не осталось. Уж не знаю, промахнулись ли ракетой или рванул его боекомплект, но жилое здание разрушилось целиком. И если в нём были люди, то их участи не позавидуешь.

А противник тем временем усиливал напор. Они просачивались всё дальше, занимали новые здания, теперь нам приходилось действительно тяжело. Подниматься в ресторан, в котором ничего целого не осталось, стало невозможным: его постоянно обстреливали, часто влетали гранаты, в основном осколочные.

– Стоим здесь, приказа отходить не было, – Рэйнольдс словно прочитал наши мысли.

– Что тут стоять? Наверх соваться – самоубийство, – по тону Пака чувствовалось, что он хочет сплюнуть, но в шлеме это невозможно.

– Они сейчас сами начнут стены ломать и выйдут прямо на нас!

– Не выйдут, между домами всё заминировано, быстро не пройдут. Ждём приказа! – в голосе старшины слышался металл.

– Приказы не обсуждаются, конечно, но чего ждать? – сказал мне Сергей. Наверху опять послышался взрыв очередной гранаты.

– Через шестьдесят секунд по фабрике отработает гравитанк. В это же время мы опять поднимаемся в ресторан и начинаем стрелять, – сообщил Рэйнольдс довольным голосом.

Наконец-то решили задействовать и гравитанк. Фабрика доставляла нам много хлопот, я уже говорил, что из неё простреливалась вся улица. Противник там здорово укрепился, думаю, не меньше десяти отделений лупили по нам оттуда. И они не просто заняли здание, но ещё и позаботились о его защите, понимая важность этого места. Дроны туда не долетали, как и большинство ракет из ручных установок. Стрельба из винтовок результата не давала.

– Начали! – скомандовал старшина и мы бодро начали подниматься по лестнице.

Когда мы уже почти дошли, я услышал действительно громкие взрывы. И даже ощутил ударную волну. Заняв своё привычное место, я выглянул с помощью винтовки. На месте фабрики было облако дыма, в котором проскакивали языки пламени. Кажется, зданию конец, как и всем, кто там сидел. А ещё я успел заметить, что были уничтожены жилые здания в конце улицы. Буквально снесены до основания. Изменились правила игры?

Сейчас получилось так, что те отделения противника, которые продвинулись дальше остальных, остались отрезанными и без прикрытия. Чем мы и воспользовались: открыли плотный огонь, в каждое окно, где они могли сидеть, выстреливали гранаты. Мы как минимум частично вывели из строя их системы РЭБ, чем и воспользовались Пак с Оуэном, которые непрерывно запускали свои дроны.

Через несколько минут стрельба начала стихать. Сомневаюсь, что мы уничтожили всех, но живые там если и остались, то уже не высовывались. А может быть всем им пришёл конец, тут можно только гадать.

Дым в районе фабрики начало отгонять в сторону. Действительно, зданию пришёл конец, от него остался только фундамент и обломки. Не знаю, где наши прятали гравитанк, но предполагаю, что он взлетел, за несколько секунд отработал по целям и тут же приземлился. Для противника это точно стало неожиданностью.

– Рэйнольдс, теперь мы не переживаем насчёт мирных? – спросил я, подразумевая многоквартирные дома в конце улицы, от которых осталось не больше, чем от фабрики.

– Подожди, – отмахнулся тот. Очевидно, был занят своими командирскими делами.

– Теперь можно передохнуть, не скоро они полезут, – Берт высказал очевидное всем.

– Надо бы запасы пополнить, – высказался я. У меня осталось всего три магазина и три батареи. То есть, 450 выстрелов. Зато было много гранат, которыми я вообще почти не пользовался.

– Надо послать двоих в опорный пункт, у нас дронов вообще не осталось, – заявил Оуэн.

– Вот вы с Паком и идите, – вмешался Рэйнольдс. – Я получил новые данные. На соседних улицах им тоже досталось, на нашем фланге их продвижение остановлено. Насчёт твоего вопроса, Сэм. Они опять сглупили. Вывели всех гражданских из зданий, которые они заняли. Логика понятна: эвакуировать их в безопасное место, но себя они, конечно, подставили, к нашему удовольствию. Может там, кто и остался, но чёрт с ним.

– Стало быть, можно не ожидать, что они начнут сносить всё до основания, раз беспокоятся о своём населении, – протянул я.

– Так, не будем здесь сидеть, спускаемся на третий этаж. Вам сейчас перекинут график, все отделения будут выходить на позиции по очереди. В ближайшее время новой атаки ждать точно не стоит, но и расслабляться не будем. А вы чего ждёте? Топайте за боеприпасами!

Пак с Оуэном поднялись и двинулись в сторону опорного пункта, который был в трёхстах метрах от нас. Мы спустились на третий этаж и растянулись прямо на полу лестничной площадки. Нам уже закинули график, наш выход был через сорок минут. Двадцать минут мы находимся на позиции, потом опять спускаемся. Или раньше, тут уж по ситуации, в зависимости от действий противника.

Такая ротация была необходима, чтобы снизить вероятность наших потерь. Враг уже не мог непрерывно обстреливать все места, да сейчас он вообще не стрелял. Пока соберёт силы, разработает план…это потребует времени. Но он всё равно будет действовать небольшими группами, плюс в некоторых зданиях могли оставаться выжившие солдаты. Поэтому и нельзя постоянно сидеть на своих позициях: он может сосредоточиться на нескольких. А так он не будет знать точно, куда ему стрелять. Да и передохнуть нам не помешает.

А что там по времени? Оставалось часов шесть-семь, если всё пойдёт так, как задумывалось. Если противник не придумает чего-то этакого, то мы продержимся. И у меня шансы неплохие, на нашем восточном фланге никаких активных действий точно не будет в ближайшее время. Мне главное не подставляться и не забывать, что всё вот-вот должно закончиться.

Следующие три часа ничего интересного не происходило. Мы с другими отделениями продолжали ротацию, поочередно занимая свои позиции. Много стрелять не приходилось, зачастую мы палили просто наугад, чтобы попугать врагов. Но к исходу третьего часа тот перегруппировался и перешёл к активным действиям. Нам стало тяжелее, в других отделениях появились потери, которых не было последние часы. Нашему пока везло, обошлись даже без лёгких ранений. Если не считать Артёма, который сам ударился коленом, но это несерьёзно. Из последствий только его витиеватые ругательства.

– Новый приказ, – сообщил Рэйнольдс. – Пока стоим тут, но как только они реально пойдут в атаку, отходим сразу на полкилометра назад, на новые позиции. По очереди, мы где-то в середине.

Отступать нежелательно, но логика тут была. Во-первых, до прибытия подкреплений оставалось совсем немного времени и если мы отдадим ещё немного территории города, то ничего страшного. Во-вторых, здесь все наши позиции основательно потрёпаны и известны противнику. В-третьих, наши потери начинали сказываться, у нас уже не хватало сил качественно оборонять обширный периметр, нужно уплотняться. Последнее было лишь моим предположением, точных цифр я не знал.

– Какие у нас потери? – спросил я у старшины.

– Тридцать пять процентов выбыли, – ответил он без паузы.

Мы потеряли треть бригады! Конечно, там не все убитые, учитывались и тяжелораненые, которые больше не могли сражаться, но всё равно, число очень большое. Впрочем, если вспомнить, какие силы высадил противник, могло быть и хуже. Главное что я не вошёл в эту статистику.

Противник так долго готовился не просто так. Минут двадцать продолжались обычные перестрелки, в меру интенсивные, а потом завертелось. Они били вообще из всего, что у них было. Не использовали разве что лишь те виды вооружений, которые могли полностью уничтожать здания. В нас летели гранаты, мины, ракеты, тысячи пуль, дроны.

Последние большие не падали стаями, существенная часть из них долетала до наших позиций. Разведка противника смогла вычислить места, где стояли наши мобильные установки РЭБ. Не все, но минимум половину они выбили, что и позволило работать их дронам хотя бы по части улицы. По той, где как раз и был наш разрушенный ресторан.

– Выходим ещё один раз и отступаем, – скомандовал Рэйнольдс и мы начали в сотый раз подниматься по лестнице.

Тут-то удача нам и изменила. Как только мы поднялись на этаж ресторана, туда влетела ракета. Она взорвалась в стороне от нас, ударившись в стену, которую по частям вынесло наружу. Мы шли цепочкой, я был четвёртым. Взрывной волной меня швырнуло на пол, рядом завалился Берт, который шёл третьим.

Никакого звона в ушах не было: шлем надёжно защищал от контузии, при условии, что он сохранял свою целостность. Для меня всё обошлось без последствий, не считая незначительных ушибов, всё же ракета взорвалась далековато и она не была очень мощной. Может и были какие-то внутренние травмы, но прямо сейчас я их не ощущал. Вторым шёл Артём, он тоже поднимался с пола, пусть и медленно.

А вот Сергей, который был первым, лежал на полу и не двигался.

– Серёга! – заорал я и с усилием поднялся на ноги.

Досталось ему хорошо, скорее всего, поражающий элемент ракеты (или просто её осколок) прилетел ему прямо в шлем. Так сильно, что он треснул, а ведь делают их из очень прочных материалов. Шансов выжить при таком повреждении шлема очень мало. В принципе, можно бросить его тут, даже если ему невероятно повезло, то тут нужен нейрохирург, а сражаться он точно больше не сможет.

Вытащить товарища, конечно, нужно, но стоит ли мне рисковать? Можно притвориться травмированным, вернуться на лестницу, где безопасно и отступать, как было приказано. Оставаться в разрушенном ресторане просто нельзя, в любую секунду сюда прилетит ещё одна ракета, граната или дрон. А то и всё сразу. Противник вообще не жалел боеприпасов и стрелял даже наудачу. Именно так он нас и подловил. И ставлю 50%, что один из его разведывательных дронов, которые сейчас могли относительно спокойно летать в нашем районе, отлично видел нас.

Убираться нужно немедленно, у меня возможно уже не осталось времени. И стоит ли мне рисковать ради того, кто возможно мёртв. Когда мне осталось всего три часа, а может быть и меньше? Я же договаривался сам с собой: думать только о себе и своих испытаниях. Все эти мысли сплошным потоком прошли у меня в голове не больше чем за полторы секунды. Как раз столько времени, сколько мне потребовалось встать на ноги и повернуться в сторону выхода из ресторана.

– Помогите мне его вытащить! – я сжал зубы, развернулся и бросился к Сергею, проклиная своё решение разумом. Но сердце заставляло действовать.

Глава 18

Быстрее остальных сориентировался Берт, который помог мне вытащить Сергея. У нас не было времени делать так, как мы отрабатывали на тренировках. Мы просто схватили его за руки и резво потащили по полу, стараясь покинуть ресторан как можно быстрее. Ещё пара секунд и мы бы опоздали: только вытащили его на лестницу, как позади нас взорвалось несколько гранат, но нас не задело.

– Он жив! – сообщил Рэйнольдс, который в своём шлеме видел показатели жизнедеятельности каждого из нас. – Хватайте его, отступаем! Пак, Оуэн, помогите.

На руках и ногах нашей формы были бронепластины, которые не стесняли движений, но давали хорошую защиту. В них были встроены держатели, которые можно выдвинуть и легко эвакуировать раненого. Кроме того, броню на спине мы сделали неподвижной: теперь она не позволяла телу изгибаться и превратилась в подобие носилок.

Вчетвером тащить его было гораздо легче, даже по лестнице. Мы спустились на первый этаж и через дыру в прошли в соседнее здание: стена была общей. Задержался только старшина, который активировал мины. Краем глаза я заметил, что это были слабенькие противопехотные мины, которые если и сработают, то здание не разрушат. Никто особо не надеялся, что они нанесут урон противнику, но как минимум задержат его минут на пять-десять.

Мы прошли уже сквозь четыре здания, когда Рэйнольдс дал команду остановиться и положить Сергея на диван. Да, мы остановились в чьей-то квартире, правда, хозяев в ней не было. Когда готовили пути отхода и делали отверстия в стенах, приходилось делать это и в жилых помещениях. Владельцев принудительно выселяли и куда-то отправляли. Представляю, сколько всего интересного наслушались те, кто этим занимался. Наверняка они существенно обновили свой словарный запас.

Старшина склонился над Сергеем и снял с него шлем. С трещиной он всё равно стал практически бесполезным, я видел, что электроника в нём не работает. Серёга был без сознания, левая часть головы была в крови, но её было не очень много. Серьёзных повреждений я не увидел, но это было ожидаемо. Всё же шлем выполнил свою функцию и защитил голову, пусть и не до конца. Но спас от мгновенной смерти.

– Ничего не могу сказать, кроме того, что его срочно нужно к медикам, – вынес вердикт Рэйнольдс. – Двигаемся!

Мы опять подхватили раненого и пошли дальше. Где-то через квартиры, где-то через офисы, магазины и другие коммерческие помещения. Наша новая позиция была в полукилометре от старой, но на ней мы не остановились, а двинули дальше. Целью был опорный пункт, где хранили боеприпасы и куда тащили раненых.

Он был оборудован в подвале, что довольно редкая история для этого города. Большинство зданий подвальных помещений не имели, а у этого оно было и очень обширное. Что здесь было раньше? Не знаю, кроме нашего ничего другого здесь не было, очевидно, всё лишнее вынесли заранее.

– Осколок попал в шлем. Не пробил, но оставил трещину. В сознание он не приходил, показатели нормальные, для такого ранения, – сказал старшина подошедшему медику. Тот с озабоченным видом склонился над Сергеем.

– Давайте его на стол! – последовала команда.

– Есть идеи, что с ним? – озабоченно спросил я.

– Подожди ты! – отмахнулся доктор и начал колдовать над своим медицинским оборудованием.

Мы должны были двигаться назад, на свою позицию, но стояли и ждали информации от медика. Рэйнольдс молчаливо согласился с ожиданием, приказа уходить он так и не отдал.

– Если не вдаваться в медицинскую терминологию, то у него тяжелый ушиб мозга, повреждены шейные позвонки, – сообщил медик через несколько минут. – Жить будет, но его нужно срочно доставить в местную больницу, здесь нет необходимого оборудования для операции.

– Мы отнесём! – дернулся Артём.

– Не нужно, – махнул рукой медик. – Сами отвезём.

– Спасибо! – искренне поблагодарил его старшина. – Десять минут отдыхаем, пополняем боекомплект и возвращаемся на новую позицию. – Вы сами как?

Он обращался к тем, кто шёл впереди и кого хорошенько достало взрывной волной. Чёрт, а я уже и забыл про это. Судя по ощущениям, со мной всё в порядке. Болит только плечо, на которое я упал, но не так чтобы сильно.

– Я вроде в порядке.

– Я тоже, – сказал Берт.

– Да и я вроде… но есть какие-то странные ощущения внутри, – признался Артём.

– Ну так иди к медикам, пусть тебя проверят, – приказал Рэйнольдс.

– Да я в порядке! – запротестовал Артём.

– Это приказ. Внутренние повреждения дело такое… бывает, что человек вроде не пострадал, а потом ему резко становится хуже, – пояснил старшина. Артём нехотя поднялся и отправился в сторону докторов.

– Как там дела? – поинтересовался Хосе.

– По нашей улице они быстро продвигаются. Практически взяли то здание, где мы были, так что, слиняли мы в последний момент. По другим флангам они тоже прут вперёд сразу по всем. Кольцо сужается, нужно остановить их на новых рубежах, иначе не продержимся.

– Ладно хоть немного осталось, сколько там? Пара часов, может быть три, – заметил я.

– Они будут самыми тяжелыми, – мрачно пообещал Рэйнольдс. – У нас слишком много потерь.

– Почему бы нашему командованию не связаться с ними? Предложить прекратить стрелять, рассказать про подкрепления, – для меня подобный вариантбудет самым лучшим.

– А ты уверен, что подкрепления придут? Что-то может пойти не так, всякое же бывает. Да и противник хрен нам поверит, пока не увидит, что его корабли прикрытия уничтожены, – объяснил старшина.

– Ясно. Но нам не нужно побеждать, мы должны только продержаться и выжить. Давайте постараемся сделать именно это, – предложил я, зная, что сам буду стремиться только к этому. Оставалось действительно очень мало времени. Особенно в сравнении с тем, сколько я тут провёл с самого начала.

– Страшно? – хмыкнул Пак.

– А тебе нет? – огрызнулся я. – Я к тому, что нет никакого смысла рисковать поймать пулю или гранату, когда осталось совсем немного времени. Выживем мы или погибнем – врагу на этой планете всё равно конец. Так лучше всё же выжить, разве нет?

– Мне тоже страшно. Вот только если все оставшиеся будут думать о выживании, никто не выживет, – веско ответил Пак.

– Хватит спорить, – вмешался Рэйнольдс. – Вы оба правы. Поэтому и есть такое понятие как «разумный риск», вас этому тоже учили. Сэм прав в том, что даже с точки зрения дальнейшей войны наше выживание принесёт больше пользы. Но и Пак прав. Если мы все зароемся в норы, нас за оставшееся время всех перебьют. Всё! Хватит сидеть, двинули! Артём, ты закончил?

– Ага. Они меня быстро просканировали. Ушибы, ничего серьёзного. Несколько часов продержусь, – ответил тот.

Мы поднялись и пошли обратно, в сторону своей новой позиции. К сожалению, теперь нас было не восемь, а семь. Когда мы покидали подвал, Сергея как раз заносили в фургон, на котором его должны отвезти в больницу.

– Удачи, Серёга! И прощай. Жаль, что мы больше никогда не увидимся, – прошептал я ему вслед, предварительно отключив связь, чтобы другие не услышали.

Мне действительно было очень жаль. Но с другой стороны я радовался: медик сказал, что он выживет. И даже если нас всех убьют, не будут же они долбить по больнице и добивать раненых. Были бы они способны на такое, всё бы уже закончилось. Пусть и с огромными потерями среди местного населения. Так что, у него всё будет хорошо. Вернётся на свою планету, женится, как и планировал, будет ходить на рыбалку, растить детей.

Пока мы шли, надо сказать, без спешки, я размышлял. Думаю, то, что я считал страхом, таковым не являлось. Мы сражаемся уже много часов и если я бы действительно боялся, это было бы видно всем, в том числе и мне. Нет, страха не было. Как только всё началось, его вытеснили другие чувства и эмоции. Например, азарт: кто лучше, я или противник?

Не могу сказать, что я за всё это время сделал что-то особое. Я был не лучше, но и не хуже многих остальных. Делал всё так, как меня учили, иногда рискуя, но разумно. А когда вокруг летают пули, ракеты, дроны и гранаты, риск будет всегда. От твоих действий зависит исключительно его степень. Не только от них, конечно, это лишь один фактор. Но по мере того, как часики тикали, приходило понимание, что вот-вот для меня всё закончится. Главное чтобы всё не закончилось из-за глупой ошибки.

Скажу честно: если бы у меня была возможность убежать и зарыться в какой-нибудь подвал, где можно безопасно переждать, я бы ей воспользовался. Трусливо? Может быть, я предпочту слово «практично». Но такой возможности у меня не было. Во-первых, я не хотел бросать своё отделение. Во-вторых, юридически это будет дезертирство во время боя, а за это расстреливают на месте. Вторая причина была важнее, разумеется.

Новое место мне не понравилось. Это было трёхэтажное здание, мы могли расположиться либо на первом этаже, где был магазин, либо на крыше, где была зона отдыха с диванами, навесами и тому подобным. Думаю, предполагалось, что здесь будут два отделения, но пришли только мы. Следствие высоких потерь…

Вариант с крышей мы отбросили сразу. Находиться на ней постоянно – самоубийство в чистом виде, учитывая то, что дроны противника летали всё активнее. Даже если бегать туда-сюда, рано или поздно они нас достанут. И скорее рано, чем поздно. Оставался магазин, но это тоже был не самый хороший вариант.

Это было небольшое помещение, витрины уже сняли, вместо них закрепили защитные листы. Свободное пространство сверху было закрыто металлической сеткой, которая должна защищать от гранат и дронов, но при этом позволяла нам стрелять из винтовок. А вот другим оружием из-за неё пользоваться было нельзя. Очевидно, изначально замысел тут был в том, что в магазине должны сидеть стрелки, а на крыше все остальные. У кого дроны и ракеты.

– Пак, Оуэн и Хосе, идите на крышу. Точнее, не на саму крышу, не высовывайтесь. Будет возможность – запускайте свои дроны, а ты можешь и из своей ракетницы выстрелить. Но будьте готовы быстро спуститься и отступить.

– Думаешь, мы тут не задержимся? – спросил я, хотя ответ был очевиден.

– Так ты и сам знаешь. Я буду поражён, если мы тут продержимся хотя бы час. Но ставлю на то, что нам придётся убегать минут через тридцать, как только они обратят на нас внимание, – категорично сказал Рэйнольдс.

Всё так и было. Дело не только в неудачном месте, а ещё и в том, что у нас уже не хватало сил на полноценную оборону. При которой мы занимаем все позиции, которые просчитывались заранее. А магазин мог стать братской могилой. Слишком уж он небольшой, одна ракета и для нас всё закончиться. Сетка может спасти, но только один раз. Первая ракета её уничтожит, вторая влетит в помещение. Поэтому, как только враги дойдут до мест, откуда смогут лупить по нам, нужно будет убегать.

Полчаса всё было спокойно. Мы аккуратно стреляли, но в основном наугад. Просто обозначали своё присутствие и замедляли продвижение противника (надеюсь). Пак и Оуэн чертыхаясь спустились вниз, Хосе пока остался.

– Не летают, – пожаловался Оуэн. – Только запускаем, их тут же подавляют или уничтожают. У них там несколько компактных автоматических ПВО, сшибают сразу. Пытались по одной ракету запустить, но ничего не вышло. А наши дроны и пятьдесят метров прожить не могут.

– Плохо, но ожидаемо. Они очень хорошо закрепились, скоро нам придётся уходить. Не будем ждать до последнего, – решил Рэйнольдс.

– Гравитанк, гравикары? – спросил Берт.

– Это можешь у полковника поинтересоваться, но не думаю, что он тебе ответит сейчас, – усмехнулся старшина. – Их уничтожат через пару секунд после того как взлетят. Может их и задействуют, в автоматическом режиме, но только если нас конкретно прижмут.

Рядом с магазином прозвучали взрывы, минимум два. Судя по всему, это были гранаты: часть осколков влетела в магазин, но никакого ущерба не нанесла. Защитные листы нас прикрывали, поэтому попасть внутрь могли только те, которые двигались в верх и в сторону. Они лишь поцарапали потолок. Зато стало очевидно, что за нас сейчас возьмутся всерьёз.

– Уходим! – скомандовал Рэйнольдс. Сам он задержался на минуту: активировал мины.

Сквозь проломы в стенах мы начали отступать. Наши новые позиции находились в самом конце улицы, то есть, мы запускали противника очень глубоко в город. Зато там были оборудованы действительно мощные укрепления. Они являлись последней линией обороны, точнее, не совсем последней, но если враг её пройдёт, то нас ждут большие проблемы. Ещё было куда отступать, но в центре города за нами оставалось совсем немного территории. Долго продержаться там будет невозможно.

Атакующие не останавливались. Они упорно давили по всем флангам сразу, их мобильные ПВО и РЭБ давали им очень большой преимущество. Продвигались они не особо быстро, но зато непрерывно. Разница в численности начинала сказываться очень сильно, не знаю, какой процент бригады мы потеряли к этому моменту, но думаю, что нас осталось очень мало. Огорчаться по этому поводу я не буду, лучше порадуюсь, что в числе оставшихся.

– Пришёл приказ от полковника, на этой линии держимся до последнего. Наши позиции обозначены, топаем туда, – сообщил Рэйнольдс.

– Что значит «до последнего»? Будем стоять, пока не убьют? Нам же ещё есть куда отступать! – возмутился я.

Голова Рэйнольдса повернулся в мою сторону. Его лица из-за шлема я не видел, но готов поспорить, он посмотрел на меня весьма странно. Но сказал совершенно спокойно:

– Что-то ты последний час сам на себя не похож. Стоять до последнего значит то, что мы будем стоять до того момента, когда не сможем нормально стрелять. И только после этого можно будет отступать.

– Не обращай на меня внимания, я в порядке. Просто знаешь… осталось совсем чуть-чуть, часа полтора, наверное. И почему-то именно сейчас мне очень сильно захотелось выжить, – сказал я ему по личному каналу, чтобы не слышали другие.

– Я тебя понимаю, Сэм. У меня такие же чувства, – признался старшина. – Но это наша работа и её нужно делать. А смерть… мы согласились с этим риском, когда пошли в армию. Поэтому давай соберёмся и вжарим им как следует!

– Ещё как вжарим! – агрессивно ответил я, но это было лишь притворством.

– Ого! Они попытались высадить десант на южном фланге, – это Рэйнольдс сказал уже по общему каналу. – Установка ПВО отработала и сбила всё, что они послали, повезло нам. Но её успели уничтожить, тут не повезло.

– Осталась ещё одна, – сказал кто-то, кажется, это был Пак.