Текст книги "Город, где стреляли дома"

Автор книги: Илья Афроимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

К оружию!

Нежная, мечтательная Ольга Соболь менялась на глазах. Обветрилось и огрубело лицо. Ольга научилась спать на снегу, перевязывать раны и свежевать коней. Партизаны звали ее почему-то «доктор Соболь», а она мечтала услышать «разведчица Ольга». Хотелось подражать Вале и в этом. В те редкие дни, когда Валя жила в отряде, Ольга не отходила от нее.

Спустя несколько дней после гибели Кравцова, Ольгу направили вместе с Валей в город.

– Гитлеровцы раструбили, что секретарь горкома убит, а партизаны разбежались, – сказал Дука, назначенный командиром отряда. – Так вот поручаю вам показать народу, что Кравцовы не умирают. Распространите в городе листовки о победе под Москвой. Передайте подполью приказ – мстить, мстить и мстить!

Шагая в один след с подругой, Ольга меньше всего думала об опасностях. Воображение унесло ее далеко вперед – она видела себя, окруженной партизанами, расспрашивавшими о том, как это ей удалось? А что удалось, она и сама еще не знала.

Показались окрестности Брянска. Ольгу охватил страх. Лицо побелело, стало похоже на снег, устилавший поля.

– Боишься? – сочувственно спросила Валя.

– Страшновато, – созналась Ольга.

– Привыкнешь. Ты пой… про себя. Мою любимую – «Сулико». Песня – она как лекарство от страха.

Разведчицы поравнялись с часовым. Ноги Ольги стали чужими. Спазма сжала горло и, совсем некстати, появилась рвота.

Часовой подбежал к девушкам и по-немецки спросил: что случилось?

– Зи кранк… копф, – бойко ответила Валя, постукивая себя по голове, и тихо шепнула подруге: – С ума сходишь… Выше голову!

Подошли еще два солдата. Их глаза ничего не выражали, кроме ленивого любопытства. Один прикоснулся к воротнику ольгиного пальто. «Там же листовки зашиты», – обожгло ее, и она с таким отчаянием рванулась вперед, что немец готов был извиниться.

Валя пошутила еще с немцами по поводу своей молоденькой подружки и догнала Ольгу.

– Совсем не страшные, – оправившись от испуга, проговорила Ольга, – вроде даже добрые.

– Ты забыла им сказать, что партизанка, – усмехнулась Валя. – Тогда бы эти добряки полосы из твоей кожи вырезали.

Пришли на явочную квартиру во Фрунзенском переулке. Дверь открыла Елена – жена партизана Василия Каминина.

– Василий Васильевич жив-здоров, – поспешила Валя обрадовать Елену.

Из соседней комнаты выскочили трое ребятишек. Моргая глазенками, уставились на гостей. Рассказав Камининой партизанские новости и отдохнув немного, девушки заторопились в центр города. Нужно было до комендантского часа расклеить листовки.

Переходя с одной улицы на другую, они всюду оставляли боевые листки со словами правды. На базарной площади увидели виселицу. Ветер раскачивал истерзанный труп. Ольга прижалась к подруге. Как слепая, она переставляла ноги и вдруг почувствовала, рука Вали тоже дрожит!..

– Это Иван! – вырвалось из Валиной груди.

Подавленные, разведчицы пересекли несколько улиц и только теперь, находясь вдали от виселицы, нашли в себе силы заговорить об Иване Никулине.

– Не плачь! – Валя закусила губы. – И за него отомстим!

– Куда же теперь пойдем? – Ольга окончательно лишилась сил.

– Только не к Камининой, – Валя огляделась. – Моей ноги там больше не будет. И Дуке скажу, чтоб никого туда не посылал.

– Почему? – удивилась Ольга. – Она такая славная…

– Но у нее трое детишек. Мы не имеем права рисковать ими. Пойдем к Степанову.

У Якова Андреевича сидел гость – пожилой круглолицый немец; он пил чай с конфетами.

– Знакомьтесь, – хозяин кивнул в сторону немца и таинственно прищурился. – Товарищ Вильгельм Зеедорф.

– Рот фронт! – Зеедорф поднял кверху кулак.

– Рот фронт! – отозвалась Валя.

Ольга молча стояла рядом. Лицо ее оставалось спокойным, но в глазах все еще был страх.

– Не беспокойся, – Яков Андреевич положил руки на плечи Ольге – Товарищ Зеедорф – свой человек. Он коммунист. И за ним стоят еще два десятка наших друзей.

– Коммунист? – Ольга оторопела.

– Я очень рад знать храбрый русский девушка… Ми будет друзья.

Яков Андреевич добавил:

– Вильгельм в 1915 году был в русском плену и немного знаком с нашим языком.

Зеедорф сообщил, что немцы подготовили специальную группу шпионов для засылки к партизанам. Надо было опередить намерения фашистов. Решили немедленно отправить Ольгу в отряд.

Валя осталась в городе.

В театре

По улице медленно двигалась черная машина с громкоговорителем.

– Завтра отменяется комендантский час, – захлебывался диктор. – В городском театре состоится вечер единства русской и германской молодежи. Выступают лучшие артистические силы.

На здании театра трепыхалось голубое полотнище с изображением девицы в русском национальном костюме. Она преподносила хлеб-соль улыбающемуся немецкому солдату.

«Хотят купить наши души», – поняла Валя, разглядывая полотнище.

После разгрома под Москвой немцы усердно искали союзников среди русских, они вели широкую идеологическую атаку на неустойчивых людей.

Кто-то осторожно дотронулся до плеча. Валя обернулась. Высокий молодой мужчина в добротном пальто и шляпе расплылся в улыбке:

– Покорнейше извиняюсь, – представился он, – Михайловский – председатель Брянского молодежного общества «Не за советскую власть и не против немцев». Вот наша программа, почитайте. – Он протянул Вале лист бумаги. – Не бойтесь! Германские власти не преследуют нашу деятельность. Так я жду вас завтра в театре.

– Хорошо, – машинально согласилась Валя, чтобы быстрее отделаться от навязчивого Михайловского.

«А на вечер, пожалуй, пойду. Предложение твое, Михайловский, приму». И сейчас же быстро пошла в клуб, к Маркову и Егорову.

Клуб немцы устроили в здании бывшей синагоги. Назвали его русским, национальным. Валя зашла в большую обшарпанную комнату, на потрепанном персидском ковре занимались акробаты – Марков и Егоров, те самые военнопленные, которых Валя вывела из лагеря на поселке Урицкий.

– Ну как, ребята, привыкаете?

Марков с Егоровым вскочили с ковра. Вид у них был растерянный, они совсем не знали, что делать, увидев перед собой Валю:

– Завтра, наверно, выступаете в театре?

– Придется, – мрачно проговорил Егоров.

Валя оглянулась, убедилась, что в комнате посторонних нет, и отрывисто произнесла:

– Слушайте мой приказ. Во время представления вы должны погасить свет в театре хотя бы на минуту.

– Зачем? – удивился Марков.

– Ребята, я буду надеяться, что свет погаснет.

Из клуба Валя направилась на улицу Урицкого. Здесь в доме №46 жила Люба Лифанова, давнишняя подруга. Валя решила пригласить ее в театр.

– Осточертело молчать, – жаловалась Люба, расчесывая перед зеркалом волнистые каштановые волосы. – Так и хочется чем-нибудь досадить фашистам.

– Вот это мы и сделаем сегодня. Вытаскивай-ка свои лучшие платья! И где хочешь доставай духи.

…Театр был полон. Музыканты военного оркестра в блестящих мундирах играли фашистские визгливые марши. Офицеры, бренча орденами, развлекали молоденьких девиц. Перед первым рядом поставили кресла для почетных гостей – коменданта Брянска Штрумпфа, бургомистра Шифановского, офицеров и для генерала Гаманна, специально приехавшего на торжество из Орла.

Подруга Вали Сафроновой Люба Лифанова. Эта смелая девушка выводила из города военнопленных, передавала в партизанский отряд разведывательные сведения.

Валя окинула взглядом галерку. Ни малейшего просвета. Кто-то машет ей рукой. О, да это же Михайловский знаком показывает, что рядом с ним есть место.

Валя с Любой поднялись к Михайловскому.

– Я с подругой, – Валя виновато опустила глаза.

Михайловский помялся:

– Что ж… садитесь вместе. Я где-нибудь пристроюсь.

Поднялся занавес, на сцену вышел Шифановский. Подобострастно кивая в сторону офицеров, он изливал слова благодарности устроителям нового порядка, обогащающим русскую культуру.

Раздались жидкие аплодисменты. Валя скосила взгляд на Михайловского, пристроившегося недалеко от подруг. Он в ответ широко улыбнулся.

– Этот хлюст глаз не сводит с тебя, – шепнула Люба. – Может, шпик?

– Не думаю… Но всякое может быть.

Концерт тянулся долго и нудно. Когда же погаснет свет? Маленькие листовки, отпечатанные на трофейной немецкой бумаге, аккуратными стопочками лежали под кофточкой.

«Красная Армия растоптала под Москвой гитлеровскую орду. Фашисты откатывают на запад. Близится час расплаты!..»

Каждое слово заучено наизусть, сейчас эти слова, как молния, рвались наружу, чтобы разить.

Валя понимала, что идет на большой риск. Но она не могла молчать о правде, которую ждут советские люди.

Почему не гаснет свет? Неужели ребята сплоховали? Ей стало жарко. Казалось, листки запылали под кофточкой.

– Выступают акробаты, – объявил ведущий.

Парни вышли бодро, работали они ловко. Марков, опершись о голову товарища, на одной руке сделал «ласточку». В это время свет погас. Зрители спокойно сидели на своих местах. Они привыкли, что электростанция часто капризничает. Лишь несколько пьяных голосов орали: «Свет, свет»… Топали ногами.

Валя швырнула к потолку пачку листовок. Они, как пушистый снег, посыпались на головы зрителям. Еще и еще летит пачка.

Люди в темноте почувствовали, что сверху падают какие-то бумажки. Лучи карманных фонарей разрезали темноту. Заскрипели стулья, кто-то пробежал по залу. Раздалось несколько выстрелов в потолок. Поднялась паника.

Валю и Любу притиснули к Михайловскому. Трясущимися руками он держал мерцающую слабым пламенем зажигалку и срывающимся голосом повторял:

– Какой позор, какой срам!

У Вали еще оставалось несколько листовок. Она сунула их в карман Михайловскому.

Зажегся свет. Марков как ни в чем не бывало, повторял «ласточку». Но тут на сцене появился Крюгер. Он злобно рявкнул:

– Представление, господа, окончено.

Михайловский полез в карман. Машинально вытащил горсть листовок. Лицо еще не успело выразить удивления, как его сзади схватили четыре руки.

– Вот он, мерзавец!

– Так это ты листовки бросаешь?..

– Что вы, господа… что вы!.. – обомлел насмерть перепуганный Михайловский.

…Людской поток вытолкнул Валю и Любу к фойе. Они быстро оделись и вышли на улицу. У дверей стоял продавшийся немцам Жуковский с протянутой рукой:

– Граждане, сдавайте листовки. Сдавайте листовки…

Его рука оставалась пустой.

Послышался стон. Девушки увидели двух немцев, волочивших председателя общества «Не за советскую власть и не против немцев».

Глава шестая

Война с невидимками

Раздвинув шторы, фон Крюгер с высоты третьего этажа глядел на город. Улицы казались тихими. Но капитан хорошо знал, что тишина эта обманчива. Вчера ночью русские дома начали стрелять из немецких автоматов. Пяти офицерам, возвращавшимся из ресторана, заказаны гробы.

Размышления фон Крюгера прервал осторожный стук в дверь.

– Прошу! – крикнул он.

В кабинет проскользнул начальник тайной полиции Жуковский. В руках – большая кожаная папка.

– Я принес отчеты о нашей работе. Обезврежены четыре подрывных группы.

Фон Крюгер неприязненно посмотрел на своего помощника. Он ненавидел этого скользкого, как угорь, человечка. Больше того, немного побаивался его. Пугало быстрое продвижение Жуковского по службе. Фон Крюгеру понадобились многие годы, чтобы дотянуться до чина капитана, хотя он считал, что ему давно пора носить брюки с лампасами. А кретин Жуковский, прослужив фюреру каких-то три месяца, уже представлен в обер-лейтенанты.

– Опять липа? – глаза Крюгера сверкали зло.

– Данные совершенно точные, – пытался убедить Жуковский. – Я разработал план уничтожения подполья. – Из папки выскользнуло несколько листов бумаги. Нужно создать фальшивый партизанский отряд и такие же подпольные группы. Люди для этого подготовлены.

– Сказочками тешитесь? – фон Крюгер тяжело дышал. – Где гарантия? А если завтра ваше фальшивое подполье подложит под нас нефальшивые мины?

Жуковский съежился.

– Я понимаю. Никто не может поручиться за подчиненных. Но иного пути проникновения в подполье нет. Население скрывает преступников.

– Есть другой путь! – закричал Крюгер, наступая на Жуковского. – Выслеживать, высматривать, вынюхивать. А не хлопать ушами. Где, я спрашиваю, эта девчонка Сафронова? Она разгуливает в нашем городе, как в своем доме.

– Она будет поймана, – уверяю вас, – Жуковский прижал руки к груди и подступил ближе к своему шефу. – Там, где ловится мелкая рыбешка, попадет в сети и щучка.

– Идите! – Крюгер отвернулся.

Как только Жуковский ушел, фон Крюгер позвонил в СД. Трубку поднял Хайнц Бунте.

– Эти подпольщики размножаются, как кролики, – стал жаловаться ему Крюгер. – А мой помощник… этот самый недоносок Жуковский, кажется, им сочувствует… Что? Придете? Я вас жду.

Разговор между Бунте и Крюгером затянулся далеко за полночь. На следующий день в кабинетах СД, Корюка и в абвергруппах начали произносить слово «икс», операция «икс». Что скрывалось за этим словом, знали немногие.

Специально обученные ягдт-команды получили секретное задание прочесать все улицы города и окружающие Брянск села.

Гитлеровцы пустили в ход самые коварные и гнусные приемы.

…В кабинет Крюгера ввели высокую женщину с ребенком на руках.

– Пойдешь к Дуке, – стал объяснять ей капитан, – и бросишь в самогон, который он пьет, вот этот порошок. И не вздумай увильнуть. В залог оставляем твоего отпрыска. Не выполнишь задание – значит убьешь своего же ребенка.

Гитлеровцы готовились заслать в партизанские отряды несколько десятков людей. Крюгер в срочном порядке создал подпольную группу и поручил ей во что бы то ни стало войти в связь с партизанами. В Корюке и при абвергруппе появилась школа гестапо. Двести предателей учились здесь провокациям.

Фон Крюгер заметно повеселел. Он широко и хитроумно забросил сети и твердо намеревался поймать ими партизан, подполье и, конечно же, майорский чин с рыцарским крестом.

По следам ягдт-команды

Валю опять вызвали к командиру.

– Приходила дочка Золотова – Клава. Немцы в Белых Берегах подозрительную возню затеяли. Надо побывать там.

– Можно с Ольгой? – попросила Валя.

– Я вижу, ты ее из медслужбы собираешься переманить в разведку, – покачал головой Дука, но согласился.

Комиссар Ларичев предупредил Валю:

– По всем дорогам рыщут каратели. Смотри, не нарвись.

– Те места мне хорошо знакомы, – успокоила она комиссара. – В Белых Берегах я работала пионервожатой. И брат мой там живет.

Рано утром девушки уже были в дороге. Километров двадцать проехали в санях, потом пошли лесной тропинкой, ведущей на другую, ближнюю к Белым Берегам, дорогу. Тут они наткнулись на множество трупов. Увидев девочку лет семи с выклеванными глазами, Ольга пришла в ужас.

– Возьми себя в руки, Оля!

Вошли в Красные Дворики. Показались немцы. Это возвращалась со своей, кровавой работы ягдт-команда графа фон Винтера. В непокорных селах каратели бросали в ямы младенцев, уродовали прикладами женщин, волокли за бороды стариков в бани и живыми сжигали их. Все это рассказала старая женщина. Валя и Ольга встретили ее в чащобе, куда сами попали, спасаясь от карателей.

…Показались трубы электростанции, возвышавшиеся над корабельными соснами. Лес расступился, и дорога влилась в улицу поселка.

Боевая подруга Вали Сафроновой разведчица Ольга Соболь.

Валя постучала в окно бревенчатой избы. Встревоженный женский голос спросил:

– Кто там?

– Это я, Маруся, открой!

Щелкнула задвижка, девушки вошли в жарко натопленную комнату.

Без долгих расспросов хозяйка собрала на стол. Гости жадно ели горячие щи и слушали неторопливый рассказ о новостях в поселке.

– Витька Суров, который с тобой, Валюша, учился, немцам продался. Главный палач в поселке. А брат его – офицер, танкист, в нашей, Советской Армии служит. Витька рвет и мечет: «Попадется, и его задушу собственными руками». Директор школы Сладкопевцев тоже с фашистами спелся, бургомистром стал. Алекса – полицейский. Под немецким мундиром красноармейскую форму носит. И нашим и вашим хочет служить. В двух шкурах ходит.

– А войск много здесь?

– Полным-полно. Дворец культуры – теперь дом отдыха для карателей. Там их человек пятьсот. Пьют шнапс, музыку слушают после кровавых расправ.

Валя подалась вперед:

– Я должна своими глазами все увидеть.

– Ты с ума сошла, – Ольга вцепилась ей в руку. – Ведь тебя каждый встречный узнает.

– Ничего! – Валя накинула пальто. – Если не вернусь к пяти, уходи в лес.

– Я тебя одну не пущу, – поднялась Мария Николаевна. – Пойдем вместе.

Валя приглядывалась к улице, где прошли ее самые счастливые годы, где впервые услышала горячие слова признания в любви… Вон там, за лесом, глубокое, чистое озеро. Там она установила рекорд по гребле… Школа. Здесь она повязывала ребятам красные галстуки…

– Зайдем к Сладкопевцеву, – неожиданно попросила Валя Марию Николаевну.

– К этому гаду ползучему? – заупрямилась та. – Зачем?

– Нужно!

Зашли во флигель, примыкавший к школе. Сладкопевцев, бледный, обросший жесткой щетиной, лежал на высокой кровати и громко охал. В дверях стояли местная учительница и незнакомая девушка в давно нестиранном халате, наброшенном на шинель.

– Что с вами, Вадим Кириллович? – Валя всплеснула руками.

– Местные коммунисты из-за угла стукнули, – простонал Сладкопевцев. – А она, – его глаза зажглись злобой, – она, – брызгая слюной, указал он на незнакомую девушку, – пленная врачиха, не хочет меня перевязать.

– Предателей не обслуживаю, – отрезала девушка.

– Пристрелю! – закричал Сладкопевцев, приподнимаясь с постели.

Валя бросилась к нему и легонько толкнула обратно на подушки:

– Успокойтесь, пожалуйста.

Потом подошла к девушке и шепнула:

– Нельзя же так глупо рисковать. – И подмигнув, закричала: – А ну, перевязывай!

– Видал, какая птица? Встану и первым делом вздерну ее на виселице. – Вдруг Сладкопевцев подозрительно уставился на Валю. – А ты-то откуда?

– Из Брянска. Работаю у гауптмана.

– Хорошо у него?

– Еще бы! Смотрите, какие чулочки подарил. – Валя приподняла юбку.

– А ты еще красивее стала. Ей-богу!

– Наверно, – засмеялась Валя. – Иначе капитан меня бы не держал.

Девушка, уловив что-то в Вале, подошла к Сладкопевцеву, перевязала рану и собралась было уходить.

– Постой! Пойдешь со мной, – приказала Валя. – Я тебя научу, как нос задирать. Что волком смотришь?

Сладкопевцев вздохнул:

– Все они, гады, такие. И все потому, что партизаны рядом.

– Неужели уж не справитесь? Я бы засад всюду, постов наставила, – разгорячилась Валя.

– Постов до черта. У светофора. У дворца. За плотиной. У Красных Двориков казарма. Только гады изнутри проникают. Из подполья. Вот пойми, что у ней на уме, – указал он на девушку-врачиху. – Обнаглели все. В карман мне листок бумаги сунули, угрожают. По заборам гадости про меня расклеивают. Но я доберусь! Доберусь!

Сладкопевцев в бессильной злобе потрясал кулаками. Дряблое лицо покрылось багровыми пятнами.

– Успокойтесь, Вадим Кириллович, – прощаясь, сказала Валя. – Рада была вас видеть. Встретишь знакомого – на душе легче.

– Это верно, – согласился Сладкопевцев.

Валя приказала девушке следовать за ними. Та покорно пошла. На окраине поселка возвышалось здание Дворца культуры. Оттуда доносилась дикая музыка. Подступавший к дворцу лесок был вырублен. На стадионе выросли две башни, смотревшие в сторону леса дулами крупнокалиберных пулеметов. Всюду расхаживали часовые.

– А где же у них зенитки? – спросила Валя Марию Николаевну.

– Не держат чего-то. Видать, думают, что лес небо закрывает, – ответила Мария Николаевна.

Вошли в дом.

– Как зовут? – спросила Валя врачиху.

– Лидой звали. Теперь – номер две тысячи седьмой.

– Бросай свой номер да переодевайся, – решительно сказала Валя. – Пойдешь с нами.

Мария Николаевна позвала Лиду в комнату, дала ей платье и фуфайку.

Брат Вали – Анатолий – все еще задерживался на работе, а уже темнело. Ждать больше нельзя.

К вечеру гитлеровцы усилили охрану. Оставаться в доме брата опасно, вдруг ночью обыск, хозяйке, да и всем жителям улицы не сдобровать. Надо уходить. Но как? Везде часовые. Вернулся домой Вовка, племянник, большеглазый парнишка лет двенадцати.

…Из дома вышли вчетвером. Мария Николаевна видела, как Вовка окликнул соседнего пса Чернушку, бросил ему кусок хлеба и, пробежав несколько шагов, упал в снег. Чернушка навалился на мальчика, и они стали барахтаться. По дороге катился живой клубок. За ним шли Валя, Лида и Ольга. Грызли семечки, смеялись на всю улицу. Немцы, глядя на забаву мальчишки, тоже хохотали.

Тем временем трое девушек скрылись в лесу.

Дуэль нервов

Дука пристально разглядывал двух незнакомых мужчин, только что задержанных часовым возле партизанского лагеря. Оба среднего роста, один шатен с одутловатым лицом и с сединой в волосах, другой – молодой, веснушчатый.

– Значит, чекисты из Бреста, пробираетесь в столицу, – выслушав незнакомцев, – повторил Дука и подтянул повыше фитилек коптилки. – Отчего ж так долго пробираетесь?

– Приходилось кружить, – ответил седовласый. – К тому же часто задерживали партизаны, устраивали проверки.

– В белорусском отряде чуть было не кокнули, – с горечью подтвердил веснушчатый.

Дука угостил незнакомцев цигарками. Они с жадностью затянулись. Седовласый провел рукой по глазам: видать, закружилась голова.

– За две недели первый раз курю.

– А когда последний раз ели?

– Трое суток прошло.

Дука кивнул адъютанту, тот ушел и вскоре принес кусок вареной конины и хлеб.

Поев, чекисты попросили командира подыскать им обувь. Седовласый выставил изодранные в клочья сапоги.

– Как решето, – мрачно пошутил он.

□ □ □

«…Штаб партизанского движения

Нами задержаны двое неизвестных, назвавшихся чекистами из Бреста. Один из них капитан госбезопасности Изотов Павел Сергеевич, другой лейтенант Кругликов Георгий Саввич. Имеют соответствующие документы. Прошу проверить, действительно ли эти люди числятся в органах г. Бреста.

Командир БГПО Дука».

□ □ □

«Брянский городской партизанский отряд.

Названные вами лица числятся в списке сотрудников НКВД Брестской области.

Штаб партизанского движения».

□ □ □

Прошли почти сутки. С «брестских ходоков» партизаны глаз не спускали. Они же в свою очередь вели себя спокойно. Много спали и это было естественно – люди устали. Но Дука решил еще раз проверить «брестских ходоков», позвал их к себе утром.

Вытащив из кармана листок бумаги, он подал его седовласому.

– Читай!

Тот прочел и возмутился:

– Какая-то чушь… – И протянул бумагу веснушчатому.

Партизанская землянка.

– Не надо нас брать на пушку, товарищ Дука, – с достоинством ответил веснушчатый.

Дука зашел в тупик.

В землянку без спроса вошли Валя и вернувшиеся с нею из Белых Берегов подруги.

– Товарищ командир, задание выполнено, – отрапортовала разведчица. – И даже с превышением… – Но договорить ей не дали.

– Да ведь это Гофман, гестаповец!.. – закричала Лида, указывая на седовласого.

Матерый фашистский разведчик Эрих Гофман беспомощно опустился на табурет. Веснушчатый отвернулся в угол.

Не достигла крюгеровская служба успеха и через «беженку» Татьяну Смолякову. Она сразу же рассказала, что гитлеровцы послали ее отравить Дуку, и отдала порошки с ядом.

…В ночь отправляли через линию фронта группу наших солдат, бежавших из плена. Лида ушла с ними.