Текст книги "Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа"

Автор книги: Илья Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

мого сознания передал при помощи самого распространенного и

древнего средства коммуникации – обыкновенного языка. Как

заметил психолог Дж. Марсия, "если хотите что-нибудь узнать о

человеке, спросите его. Может быть, он вам что-нибудь и рас

скажет" (234, с. 54). Иными словами, снова и снова возникает

вопрос, терзающий теоретическое сознание XX века: действи

тельно ли верен тезис "loquor ergo sum" – "говорю, значит, су

ществую"?

55

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

Гутенбергова цивилизация текста

Дальнейшей ступенью в

развитии концепции языкового

сознания было отождествление

его уже не с устной речью, а с

письменным текстом как якобы

единственным возможным средством его фиксации более или ме

нее достоверным способом. Рассматривая мир исключительно

через призму сознания, как феномен письменной культуры, как

порождение Гутенберговой цивилизации, постструктуралисты

уподобляют самосознание личности некой сумме текстов в той

массе текстов различного характера, которая, по их мнению, и

составляет мир культуры. Поскольку, как не устает повторять

основной теоретик постструктурализма Ж. Деррида, "ничего не

существует вне текста" (112, с. 158), то и любой индивид в та

ком случае неизбежно находится "внутри текста", т.е. в рамках

определенного исторического сознания, насколько оно нам дос

тупно в имеющихся текстах. Весь мир в конечном счете воспри

нимается Дерридой как бесконечный, безграничный текст, как

"космическая библиотека", по определению Винсента Лейча, или

как "словарь" и "энциклопедия", по характеристике Умберто

Эко.

Специфика новейшей, постмодернистской трактовки языко

вого сознания состоит уже не столько в его текстуализации,

сколько в его нарративизации, т. е. в способности человека опи

сать себя и свой жизненный опыт в виде связного повествования,

выстроенного по законам жанровой организации художественного

текста. Таким образом, здесь выявляются две тесно связанные

друг с другом проблемы: языкового характера личности и повест

вовательного модуса человеческой жизни как специфической для

человеческого сознания модели оформления жизненного опыта. В

данном случае эта специфичность, отстаиваемая теоретиками

лингвистики, литературоведения, социологии, истории, психологии

и т. д., в ходе своего обоснования приобретает все черты роковой

неизбежности, наглухо замуровывающей человека в неприступном

склепе словесной повествовательности наподобие гробницы про

рока Мухаммеда, вынужденного вечно парить без точки опоры в

тесных пределах своего узилища без права переписки с внешним

миром.

Существенную роль в теоретическом обосновании текстуали

зации сознания и сыграл Жак Лакан, выдвинувший идею тек

стуализации бессознательного, которое традиционно связывалось

прежде всего со сновидением. Это было очень важным моментом

56

ГЛАВА II

в оформлении нового представления о сознании человека, по

скольку к тому времени уже было ясно, что своим рационально

аргументированным дискурсивным полем оно не исчерпывается.

Поэтому и получил такое распространение тезис Лакана, подхва

ченный затем постструктуралистами и постмодернистами, что

сновидение структурировано как текст, более того, "сон уже есть

текст".

Почему Лакан – один из общепризнанных "отцов структу

рализма" оказался в центре внимания теоретиков постструктура

лизма? Если обратиться к его работам, собранным в

"Сочинениях" (1966) (206) и "Семинарах" (1973-1981) (208,

209), к его интерпретаторам, последователям и критикам, таким

как Ж. Лапланш и Ж. Б. Понталис (211), С. Леклер (212),

М. Маннони (233), Ю. Кристева (199), Б. Бенвенуто и Р.

Кеннеди (68), Дж. Ф. Макканнелл (231), Э. Райт (293),

С. Шнейдерман (262), С. Тэркл (279), Дж. Митчелл (240),

А. Лемер (215), Д. Арчард (45) и др., не говоря уже о посто

янных и практически обязательных ссылках на него любых со

временных исследований философского и литературоведческого

характера, претендующих на теоретичность, то нельзя не увидеть

той громадной роли французского ученого, которую он сыграл в

заложении основ постструктурализма. За исключением лишь

йельцев (да и то воздействие идей Лакана можно обнаружить и

у них, правда, в косвенной, имплицитной форме) практически вся

постструктуралистская мысль развивалась под его интенсивным

влиянием, в условиях либо безоговорочного, либо критического

восприятия его идей.

Лакан в перспективе постструктурализма

Очевидно, что основное на

правление мысли Лакана шло

в русле постструктуралистских

представлений; он был одним из

первых, выступивших с критикой

соссюровской модели знака и общей, лингвистической по своей

природе, теории коммуникации, которые обе составляли основу

традиционного структурализма, "деструктурировал" фрейдовскую

структуру личности, тем самым одновременно поставив под во

прос и саму идею структуры, а также предложил

"трансференциальную" методику интерпретации, существенно

повлиявшую на специфику деконструктивистского анализа, глав

ным образом в его феминистском варианте.

Несколько особое положение Лакана в общей перспективе

постструктуралистской доктрины объясняется прежде всего тем,

57

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

что его роль как одного из основоположников этого течения яви

лась результатом позднейшего переосмысления его концепций в

свете уже сложившихся представлений постструктуралистского

характера. Здесь важно отметить, что воздействие идей Лакана

на разных этапах формирования, а потом и развития постструкту

рализма было и непостоянным, и неодинаковым в разных стра

нах, и далеко не всегда непосредственным. Если во Франции

концепции Лакана были, да и сейчас остаются неослабной и не

посредственной константой теоретической мысли, источником ее

постоянного обращения, то в Англии, хотя его идеи и были ус

воены еще на раннем этапе становления британского постструк

турализма, в период, так сказать, пред постструктурализма, одна

ко в форме, сильно опосредованной социологическими теориями

Альтюссера и Машере, Грамши и Лукача. Что же касается

США, то йельский вариант деконструктивизма характеризовался

более чем умеренным интересом к Лакану, он возник позднее, в

других школах деконструктивизма – у представителей левого

деконструктивизма и феминистской критики; у первых – под

влиянием британского постструктурализма, у вторых – под воз

действием французской "женской критики".

Лакан и Деррида

Другой и весьма немало

важной стороной проблемы "Ла

кан и постструктурализм" явля

ется то обстоятельство, что в значительной степени авторитет

французского психолога для последователей этого учения основы

вался на существенном сходстве его идей с идеями Дерриды, на

самом факте содержательного параллелизма их мышления. Иными

словами, авторитет Лакана подкреплялся авторитетом Дерриды.

Однако здесь сразу следует оговориться, что при всей несомнен

ной близости их научных подходов нельзя не учитывать и опре

деленного скептицизма Дерриды по отношению к Лакану, той

теоретической дистанции, существующей между их позициями,

которая и дала основания Дерриде выступить с критикой концеп

ций Лакана. Сама доктрина постструктурализма отнюдь не пред

ставляет собой некое монолитное целое, и все ее главные теорети

ки нередко вступали в споры: достаточно вспомнить весьма

оживленную полемику между Дерридой и Фуко. Но в случае

критики Лакана Дерридой дело обстоит несколько иначе. Про

блема тут прежде всего в том, что теоретические представления

Лакана сложились в 30-50-е годы и несли на себе заметный от

печаток допостструктуралистских научных установок. В этом

58

ГЛАВА II

плане и шла критика Дерриды, выступавшего с позиций более

последовательного постструктурализма. При этом всегда важно

не забывать, что критика Дерриды не носила характера категори

ческого отрицания, а, как и в случае с Фрейдом, претендовала на

дальнейшее развитие ранее высказанных идей этих мыслителей,

по отношению к которым Деррида в известном смысле выступал

в роли последователя.

В связи с тем фактом, что в постструктурализме учение Ла

кана воспринималось не целиком, а в виде отдельных идей, при

обретавших к тому же существенно их видоизменявшую интер

претацию (в принципе сама мысль о наличии целостной и непро

тиворечивой системы воззрений Лакана или, если иначе это вы

разить, об их системности, не получила единого мнения среди

исследователей его научного наследия), с точки зрения общей

эволюции постструктуралистской доктрины наибольший интерес

вызывают даже не столько концепции французского психоанали

тика, сколько их переосмысление и те основные линии, по кото

рым шел этот процесс в ходе формирования постструктурализма.

Поэтому в разделе о Лакане и уделяется столько внимания ре

цепции его идей и теоретических положений как в различных ва

риантах постструктурализма и деконструктивизма, так и у разных

их представителей.

Необходимо всегда помнить, что если в общетеоретическом

плане решающее воздействие идей Лакана на становление пост

структурализма не вызывает никаких сомнений, то в тоже время

говорить о нем как о последовательном теоретике этого учения

было бы большой натяжкой прежде всего потому, что он не был

создателем целостной концепции постструктурализма, каким явил

ся Деррида, он предложил лишь ряд разрозненных идей, каждая

из которых получила специфическое развитие и интерпретацию в

зависимости от научной ориентации и исследовательских интере

сов обращавшихся к ней литературных критиков, лингвистов, фи

лософов и культурологов.

Лакан и фрейдизм

При всех своих разнообраз

ных интересах и увлечениях Ла

кан прежде всего был, если

можно так сказать, профессио

нальным фрейдистом. И необходимость освещения основных

принципов специфики лакановского подхода к фрейдизму вызва

на именно тем, что он заложил основы постструктуралистского

варианта неофрейдизма, без учета которого вообще невозможно

понять, что из себя представляет сам постструктурализм. С Ла

59

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

каном спорили, не соглашались или дальше развивали его посту

латы, но именно он предложил тот путь, по которому структура

лизм стал превращаться в постструктурализм в первую очередь

во Франции, а затем и в других странах.

Особую роль в этом сыграл тот фактор, что Лакан сочетал

до сих пор нерасторжимым браком психоанализ и лингвистику,

создав тот лингвоориентированный вариант неофрейдизма, кото

рый и поныне властвует над умами западных гуманитариев. При

всех взлетах и падениях интереса к Лакану сформулированная им

проблематика динамического взаимодействия "воображаемого" и

"символического" по-прежнему привлекает к себе внимание тео

ретиков литературы и искусства. Но основной вклад Лакана в

создание общей теории постструктурализма – это его переос

мысление соссюровской концеп

ции знака.

Интерпретация семиотики позднего Соссюра

В традиционном структура

лизме в его французском вариан

те (приобретшем, кстати, репута

цию модели классического харак

тера, подобно тому, как несколь

ко веков тому назад французский вариант классицизма завоевал

международный авторитет в качестве неоспоримого образца для

подражания и единственно верной модели, на которую следовало

ориентироваться остальным национальным литературам), утвер

дилась соссюровская схема структуры знака, где означающее хотя

и носило произвольный характер, но тем не менее было крепко и

непосредственно связано со своим обозначаемым; т. е. способ

ность знака (в естественных языках – слова) непосредственно,

четко и определенно обозначать свой объект (предмет, явление,

понятие) не ставилась под сомнение. Правда, при этом Соссюр

оговаривался, подчеркивая: "Языковой знак связывает не вещь и

ее название, а понятие и акустический образ" (39, с. 99). Имен

но от Соссюра и пошла традиция неразрывности связи означаю

щего и означаемого, подхваченная и развитая структуралистами.

Однако если обратиться к позднему наследию Соссюра, в

частности к его "Анаграммам", то можно убедиться, что дело не

обстояло так просто и произвольность означающего стала тракто

ваться им все более расширенно, особенно применительно к язы

ку поэзии: "Анаграмму" не следует определять как преднамерен

ную путаницу, лишенную полноты смысла, а как неопределяемую

множественность, радикальную неразрешимость, разрушающую

все коды" (цит. по: 223, с. 112).

60

ГЛАВА II

Речь идет об особом, систематическим образом организован

ном коде (своде четких правил), который Соссюр пытался обна

ружить в анаграммах, коде, который был бы ответственен за по

рождение поэтического смысла. Как считает Лейч, Соссюр хотел

"создать новый тип чтения, двигаясь от самого знака к изолиро

ванному слову" (214, с. 9-10).

Сама подобная интерпретация соссюровских усилий свиде

тельствует уже скорее о постструктуралистском понимании вопро

са. Соссюру несомненно удалось нащупать некоторые закономер

ности древнеевропейского стихосложения, ориентированные на

анаграмматический принцип построения, когда передача имени

бога или героя в отдельных слогах или фонемах слов, отмечает

В. В. Иванов, "напоминающая способ загадывания слова в ша

радах, определяла звуковой состав многих отрывков из гомеров

ских поэм и ведийских гимнов". И далее: "Теперь уже нельзя

сомневаться в существовании общеиндоевропейской поэтической

традиции, связанной с анализом состава слова и тем самым под

готовившей и развитие науки о языке, в частности в Индии...

Следы сходной традиции в последнее время обнаружены и в ир

ландских текстах, что представляется особенно важным потому,

что существуют и другие черты сходства между индийским и ир

ландским, которые удостоверяют древность целого ряда явлений

индоевропейской духовной культуры" (39, с. 635, 636).

Однако эти во многом весьма плодотворные поиски и дали

тот побочный результат, которым воспользовались теоретики

постструктурализма, увидев в приведенном выше высказывании

Соссюра указание на специфический характер анаграмматической

коннотации, нарушающей естественный ход обозначения и, что

самое главное, ставящей под сомнение нерасторжимость и четкую

определенность связи означающего с означаемым. Трудно ска

зать, насколько эту мысль можно однозначно вывести из доволь

но хаотических записей "Анаграмм", не систематизированных в

единое целое, но тем не менее, очевидно, некоторые основания

для этого были.

Бессознательное как структура языка

Лакана потому и можно

считать предшественником пост

структурализма, что он развил

некоторые потенции, имманентно

присущие самой теории произ

вольности знака, сформулированной Соссюром, и ведущие как

раз к отрыву означающего от означаемого. Кардинально пере

смотрев традиционную теорию фрейдизма с позиций лингвистики

61

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

и семиотики, Лакан отождествил бессознательное со структурой

языка: "бессознательное является целостной структурой языка", а

"работа сновидений следует законам означающего" (207, с. 147, 161).

"Сон есть текст"

В этом и заключается один

из основополагающих постулатов

Лакана, подхваченный затем

постструктуралистами, – его

тезис о том, что сновидение структурировано как текст, более

того, "сон уже есть текст": "Сновидение подобно игре в шарады,

в которой зрителям предполагается догадаться о значении слова

или выражения на основе разыгрываемой немой сцены. То, что

этот сон не всегда использует речь, не имеет значения, поскольку

бессознательное является всего лишь одним из нескольких эле

ментов репрезентации. Именно тот факт, что и игра, и сон дейст

вуют в условиях таксемического материала для репрезентации

таких логических способов артикуляции, как каузальность, проти

воречие, гипотеза и т. д., и доказывает, что они являются скорее

формой письма, нежели панто

мимы" (207, с. 161).

Процессы внутри сна: конденсация и замещение

В сновидениях Лакан вслед

за Фрейдом выделяет два основ

Процессы внутри ных процесса: конденсацию и

замещение. Реинтерпретируя

традиционные понятия психоана

лиза, подразумевающие под первым совмещение в одном образе,

слове, мысли, симптоме или акте несколько бессознательных же

ланий или объектов, а под вторым – сдвиг ментальной энергии с

одного явления в мозгу на другое. Лакан переосмыслил их в язы

ковом плане. Для него при конденсации происходит наложение

одних означающих на другие, полем чего служит метафора. В

результате даже самый простой образ приобретает различные

значения. Замещение же трактуется им как другое средство, ис

пользуемое бессознательным для обмана психологической само

цензуры, и ассоциируется им с метонимией.

"Замещение" в трактовке Кристевой и Дерриды

Впоследствии эти два тер

мина стали ключевыми для тео

ретической основы постструкту

ралистской риторики. Кристева,

например, в своем исследовании

"Революция поэтического языка" (1974) (203) анализирует ран

62

ГЛАВА II

неавангардистскую поэзию, используя их как базисные, исходные

постулаты. Практически в методологический принцип превратил

"замещение" Деррида, передав "по наследству" проблематику

замещения всей постструктуралистской и постмодернистской мыс

ли (см. работу "Замещение: Деррида и после него" (1983)

(124), где подробно рассматривается практика применения этого

термина как опорного понятия при деконструкции текстов самого

разного характера в работах Поля де Мана, Майкла

Рьяна, Г. Ч. Спивак и пр.).

Согласно Лакану, формула:

означающее S

означаемое s

устанавливает "исконное положение означающего и означаемого

как отдельных рядов, изначально разделенных барьером, сопро

тивляющимся обозначению" (207, с. 149), т. е. сигнификации,

понимаемой как процесс, связывающий эти два понятия. При

этом Лакан прямо призывал "не поддаваться иллюзии, что озна

чающее отвечает функции репрезентации означаемого, или, лучше

сказать, что означающее должно отвечать за его существование

во имя какой-либо сигнификации" (там же, с. 150).

Скользящее и плавающее означающее

Тем самым Лакан фактиче

ски раскрепостил означающее,

освободив его от зависимости от

означаемого, и ввел в употребле

ние понятие "скользящего", или "плавающего означающего".

Следует отметить, что впервые он высказал эту мысль еще в

работе 1957 г. "Инстанция буквы в бессознательном, или судьба

разума после Фрейда " (33), где он, в частности, постулирует

тезис о "непрекращающемся ускользании означающего под озна

чающее", что фактически в любом тексте предполагает лишь

взаимодействие, игру одних означающих в их отрыве от означае

мого. Значительно позднее эту мысль французского психоанали

тика подхватила Ю. Кристева, создав подробно обоснованный

телькелевский вариант, однако, что более существенно, на этом

же постулате построена и теория

"следа" Дерриды.

Интерпретация как "изоляция в субъекте ядра"

С этой же мыслью о воз

можности разрыва самой струк

туры знака связана и проблема

интерпретации смысла. Посколь

63

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

ку при таком подходе процедура интерпретации сильно усложня

ется, и, по мнению Лакана, "было бы ошибкой утверждать, как

это высказывалось раньше, что интерпретация открыта всем

смыслам под предлогом, что это вопрос только связи означаю

щего с означаемым, и следовательно неконтролируемой связи.

Интерпретация не открыта любому смыслу", – подчеркивает

исследователь, – и "эффект интерпретации заключается в том,

чтобы изолировать в субъекте ядро. Кет, используя собственный

термин Фрейда, или бессмысленность, что, однако, не означает,

что интерпретация сама по себе является бессмыслицей" (207,

с. 249-250).

Синтия Чейз пишет об этом: "Формальный анализ Лакана

сна-текста привел к интерпретации Бессознательного скорее как

означающего процесса, чем смысла, и к концепции знания как

знания бессознательного, достигаемого посредством работы пси

хоанализа, как эффекта Бессознательного" (80, с. 213). Иными

словами, само знание как таковое есть не что иное, как ощуще

ние работы бессознательного, его эффект, и, кроме того, будучи

скорее означающим процессом, нежели смыслом, оно в себе ни

какого смысла, кроме того, что оно является бессознательным, не

несет.

"Перенос" или "трансфер"

Другой тесно связанной с

предьадущей проблемой, разрабо

танной Лаканом и подхваченной

поструктуралистскими теоретика

ми, была проблема "переноса",

или "трансфера". Согласно психоаналитической точке зрения на

перенос и контрперенос, структуры бессознательного обнаружи

ваются не благодаря интерпретативным высказываниям металин

гвистического дискурса исследователя, а посредством тех эффек

тов, которые проявляются в виде ролей, разыгрываемых во время

разговора психоаналитика с пациентом: "Трансфер – это вступ

ление в действие реальности бессознательного"? (209, с. 133).

Иными словами. Лакан рассматривает перенос как вовлеченность

в единый процесс двух желаний: "Перенос является феноменом, в

который включены оба – и субъект и аналист. Разделение его в

терминах переноса и контрпереноса... никогда не будет не чем

иным, как способом уйти от того, что, собственно, и происходит"

(там же, с. 210).

Смысл этих заявлений заключается в том, что, по убежде

нию Лакана, истина бессознательного проявляется в переносе и

контрпереносе, когда аналист вольно, а чаще невольно оказывает

64

ГЛАВА II

ся втянутым в своеобразную игру с пациентом и начинает повто

рять ключевые структуры бессознательного своего пациента, что

бы их понять и проинтерпретировать. Учитывая, что пациент пси

хоаналитического сеанса, как и любой человек, по представлениям

постструктуралистов, ничего не может произнести, кроме текста

(да и само его сознание, а следовательно, и он сам как личность,

рассматриваются как текст), в этих условиях дискурс больного

легко мог быть отождествлен с дискурсом любого литературного

текста, что и было сделано Лаканом, в частности, в его анализе

рассказа Эдгара По "Похищенное письмо", а затем и многими

его последователями из числа постструктуралистов.

Мысль Лакана о трансфере-переносе как о структуре повто

ра, связывающей аналитика и анализируемый дискурс, была, в

свою очередь, спроецирована на механизм интерпретации, где

интерпретатор разыгрывает структуру текста, поскольку чтение

воспринимается как смещенный, вытесненный повтор структуры,

которую оно пытается проанализировать. Эта теория довольно

широко распространена в современной критике именно постструк

туралистского толка, но нагляднее всего она проявилась в его

феминистской ветви.

Символ как "убийство вещи"

Специфика психологиче

ски-эмоциональной трактовки

Лаканом природы знака заклю

чается еще и в том, что для него

символ проявляется как

"убийство вещи", которую он замещает (207, с. 104). Таким

образом, знак как целостное явление, т. е. как "полный знак",

предусматривает все элементы своей структуры, в которой озна

чающее прикреплено к означаемому смыслу, представляет собой

"наличие, сотворенное из отсутствия" (там же, с. 65). Из этого

следует, что сама идея знака, сам смысл его применения, или,

вернее, возникающая в ходе развития цивилизации необходимость

его использования, заключается в потребности заменять, заме

щать каким-либо условным способом обозначения то, что в дан

ный конкретный момент коммуникации (устной или письменной)

не присутствует в своей наглядной осязательности, и в теоретиче

ском плане проявляется как необходимость зафиксировать сам

принцип "наличия отсутствия" реального объекта или явления.

65

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

Знак как отсутствие объекта":Лакан, Деррида, Кристева

Это очень влиятельная идея

Лакана, получившая потом до

вольно широкое распространение

в мире постструктурализма и

впоследствии разработанная

Дерридой и Кристевой. Общий

смысл ее заключается в акценти

ровании утверждения, что знак

есть прежде всего отсутствие объекта.' Мысль Лакана о замеще

нии предмета или явления знаком, связанная с постулатом о яко

бы неизбежной при этом необходимости отсутствия этого предме

та или явления, стала краеугольным камнем всей знаковой теории

постструктурализма. Она разрабатывалась целым поколением

постструктуралистов, в том числе весьма подробно Кристевой,

однако приоритет здесь несомненно принадлежит Дерриде.

Именно в его трактовке она приняла характер неоспоримой дог

мы (по крайней мере для тех, кто оказался вовлеченным в сило

вое поле влияния постструктуралистско– постмодернистских идей).

Для Лакана эта проблема тесно связана с процессом станов

ления субъекта прежде всего в семиотическом плане: когда ребе

нок, превращаясь в говорящего субъекта, начинает говорить, сама

потребность в этом объясняется желанием восполнить недостаток

отсутствующего объекта посредством его называния, т. е. наделе

нием его именем: "Само отсутствие и порождает имя в момент

своего происхождения" (207, с. 65).

"Нужда" и "желание"

Это вплотную подводит нас

к едва ли не центральной про

блеме лакановского наследия в

постструктурализме – к тому комплексу его идей, концепций и

теоретических положений, которые способствовали формированию

постструктуралистского представления о личности. Но прежде

еще раз необходимо вернуться к лакановской теории знака.

Предлагаемая им концепция личности связана с ней именно по

тому, что Лакан саму личность понимал как знаковое, языковое

сознание, структуру же знака психологизировал, рассматривая ее

с точки зрения психологической ориентации индивида, т. е. в его

понимании, с позиции проявления в ней действия бессознатель

ного, реализующегося в сложной диалектике взаимоотношения

"нужды" (или "потребности", как переводит Г. Косиков) и

"желания" (desir). "Лакан, – пишет Саруп, – проводит раз

граничение между нуждой (чисто органической энергией) и же

66

ГЛАВА II

ланием, активным принципом физических процессов. Желание

всегда лежит за и до требования. Сказать, что желание находится

за пределами требования, означает, что оно превосходит его, что

оно вечно, потому что его невозможно удовлетворить. Оно наве

ки неудовлетворимо, поскольку постоянно отсылает к невырази

мому, к бессознательному желанию и абсолютному недостатку,

которые оно скрывает. Любое человеческое действие, даже самое

альтруистическое, возникает из желания быть признанным Дру

гим, из жажды самопризнания в той или иной форме. Желание

– это желание ради желания, это желание Другого" (261,

с. 153-154).

"Любовь – форма самоубийства"

Как и во всех теориях пост

структурализма, при любой по

пытке добраться до истоков пер

вопричин и изначальных импуль

сов этого течения мы всегда и

неизбежно сталкиваемся с исконным иррационализмом его пред

посылок, какие бы опосредственные формы они ни принимали и

как бы рационально ни аргументировались. Исходя в своем опре

делении желания во многом из А. Кожева, Лакан подчеркивает

его символический характер, отмечая, что удовлетворение желания

может осуществиться лишь только в результате его снятия -

разрушения или трансформации желаемого объекта: например,

для того, чтобы удовлетворить голод, необходимо "уничтожить"

пищу. В свете такого подхода, явно максималистского, по край

ней мере в своем теоретическом посыле, становится понятным и

другое не менее знаменитое высказывание Лакана: "Мы, конеч

но, все согласны, что любовь является формой самоубийства"

(208, с. 172). За этой трактовкой любви, с ее явно экзистенциа

листскими обертонами, в которых несомненно просматривается

специфическое влияние Сартра, кроется лакановская проблемати

ка взаимоотношений воображаемого, символического и реального

– трех основных понятий его

доктрины.

Критика стабильного эго

Как уже отмечалось, особый

смысл в контексте лакановского

учения приобретает его критика

теорий Эриха Фромма и Карен

Хорни о существовании "стабильного эго", что, по Лакану, чис

тейшая иллюзия – для него человек не имеет фиксированного

ряда характеристик. Следуя во многом за экзистенциалистской

концепцией личности в ее сартровском толковании, Лакан утвер

67

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

ждает, что человек никогда не тождествен какому-либо своему

атрибуту, его "Я" никогда не может быть определимо, поскольку

оно всегда в поисках самого себя и способно быть репрезентиро

вано только через Другого, через свои отношения с другими

людьми. Однако при этом никто не может полностью познать ни

самого себя, ни другого, т. е. не способен полностью войти в соз

нание другого человека.

"Бессознательное – дискурс Другого"

Это происходит прежде

всего потому, что в основе чело

веческой психики, поведения че

ловека, по Лакану, как уже не

однократно отмечалось, лежит

бессознательное. В одном из его наиболее цитируемых высказы

ваний он утверждает: "Бессознательное – это дискурс Друго

го", это "то место, исходя из которого ему (субъекту. – И. И.)

и может быть задан вопрос о его существовании" (206, с. 549).

И хотя у Лакана часто наблюдается характерный сдвиг понятий,

которыми он оперирует, вследствие чего результирующий смысл

его аргументации приобретает мерцательное свойство логической

непрозрачности, дискурсивность этого Другого как основопола

гающий ее признак остается вне сомнения. Эту доминирующую

характеристику Другого впоследствии активно разрабатывал Дер

рида, в частности, в своей работе "Психея: Изобретение другого"

(1987) (118).

Психические инстанции: Воображаемое, Символическое, Реальное

Специфика лакановского

понимания языкового сознания

прежде всего состоит в том, что

она вытекает из его представле

ния о структуре человеческой

психики как сфере сложного и

противоречивого взаимодействия

трех составляющих: Воображае

мого, Символического и Реального. Эти "инстанции", "порядки"

или "регистры" первоначально трактовались Лаканом как про

цесс лингвистического становления ребенка и лишь впоследствии

были им переосмыслены как "перспективы" или "планы", как

основные "изменения", в которых человек существует независимо

от своего возраста. В самом общем плане Воображаемое – это

тот комплекс иллюзорных представлений, который человек созда

ет сам о себе и который играет важную роль его психической

защиты, или, вернее, самозащиты. Символическое, – сфера соци

альных и культурных норм и представлений, которые индивид

68

ГЛАВА II

усваивает в основном бессознательно, чтобы иметь возможность

нормально существовать в данном ему обществе. Наконец, Ре

альное – самая проблематичная категория Лакана – это та

сфера биологически порождаемых и психически сублимируемых

потребностей и импульсов, которые не даны сознанию индивида в

сколь-либо доступной для него рационализированной форме.

Это всего лишь схема в ее первом приближении, поскольку

каждая из этих инстанций рассматривается Лаканом в двух ас

пектах: во-первых, как уже говорилось, как одна из ступеней

развития самосознания ребенка; и во-вторых, как специфическая

сфера функционирования психики взрослого человека. В резуль