Текст книги "Американский приют для бездомных людей(СИ)"

Автор книги: Илья Кочанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Я ушёл из Морского церковного института в восемь часов вечера, пробыв на церемонии три часа.

______________________

Глава 39. Вера и Лиза_________________________

26 декабря 1992 года. Вечером в Нью-Йорк прилетела Вера. Я встретил её с огромным букетом роз, её любимых цветов. Сейчас мы дома. Она выглядит стройной, немного измождённой. Вера очень похудела.

26 декабря 1992 года – 30 января 1993 года. Большую часть времени мы проводим в Джон Хьюс Хаусе, где Вера старается помочь мне в уборке помещения, хотя мне это и не нужно, тем более что она постоянно выражает своё огорчение: "Я смотрю на тебя, и моё сердце обливается кровью, что ты выполняешь такую грязную работу". Вера упрекала меня в том, что я так надолго оставил её, уехав в США; плача, она спросила: "Что я плохого сделала тебе, что ты бросил меня и не хочешь возвращаться? Ты более года здесь, нам уже пора быть вместе".

В один из вечеров мы пригласили Линду, которая высылала приглашения и документ финансовой поддержки для Веры, Лизы и Наташи (affidavit of support). Она пришла вместе с двадцатичетырёхлетней сестрой Таку, которая ждала в течение десяти лет разрешение на постоянное проживание в США.

30 января 1993 года. Я проводил Веру в Россию. Она медленно двигалась к выходу на посадку, глядя на меня глазами, полными слёз, махнув мне на прощание. Она исчезла. Я снова оказался на свободе, но в одиночестве. Одиночество и свобода или тесные семейные узы – что же лучше для меня?

6 февраля 1993 года. К моему большому счастью, ко мне в гости прилетела моя старшая дочь Лиза, которая пробудет у меня месяц. В отличие от Веры, которая равнодушно отнеслась к перелёту из России в США и никак не реагировала на резкое отличие американского образа жизни от российского, Лиза была полна впечатлений и эмоций, как от полёта, так и от Нью-Йорка и его жителей. Возможно, это объясняется их разницей в возрасте – Вере стукнуло пятьдесят три года, а Лизе исполнилось тридцать лет, – а возможно, разным восприятием этого мира.

Перелёт показался Лизе очень длинным с двумя пересадками – в Ирландии и Канаде.

Когда самолёт приземлялся в Нью-Йорке, он весь трясся, и обшивка самолёта, казалось Лизе, трещала по швам. При выходе пассажиров из самолёта через коридор, соединяющий самолёт со зданием аэропорта, Лизу поразили на выходе полицейские с автоматами, которые разделяли прилетевших по категориям: беженцы – налево, иммигранты – направо, остальные – прямо.

Внутреннее убранство здания аэропорта ошеломило Лизу своим величием и красотой. Всё было выполнено в сочетании синего велюра и никеля.

Персонал состоял в основном из чернокожих служащих.

Лизе понравилась моя квартира-студия на семнадцатом этаже на 341 Ист70-стрит, из окна которой вечерами она любовалась каскадами разноэтажных небоскрёбов в виде огромного массива с разными красочными иллюминациями, устремлёнными в ночное небо. Красоту иллюминации дополняли огни вертолётов, бесконечно курсировавших в звёздном небе над Нью-Йорком. Всё время пребывания Лизы у меня ночное небо было звёздным.

Лиза обратила внимание, что на окнах домов напротив нашего здания ни у кого не было штор, и всё было видно, что происходит в квартирах напротив.

Ей также бросилось в глаза постоянное присутствие котов или кошек в витринах магазинов, которые отличались от российских кошек тем, что казались искусственными. Присмотревшись, видишь, что это живые создания.

Лиза удивлялась тому, что американцы, не общаясь с ней, сразу же видели в ней русского человека и, произнеся: "Oh, Russian", вежливо улыбались.

За месяц пребывания в Нью-Йорке Лиза нигде не видела ни одного пьяного человека.

13 февраля 1993 года. Неожиданно Лиза заболела. Сегодня рано утром она проснулась с сильным головокружением, сердцебиением и нехваткой воздуха. Она шла по стенке и спросила меня: «Папа, как ты? Мы не могли отравиться газом?» Почему-то это первое, что ей пришло в голову. Я был в порядке. Она села к открытому окну, тяжело дыша, лицо её было бледное. Я вызвал скорую помощь и эскортировал дочь в больницу Нью-Йорка (New-York Hospital Cornell Medical Center), расположенную рядом с 341 Ист 70-стрит и Первой авеню, где я живу. Меня удивило, как повели себя медики скорой помощи. В их обязанности, оказывается, входит только транспортировка больного. Они не оказали никакой помощи, не измерили давления, не сделали кардиограмму. В России пациенту окажут немедленную помощь ещё на дому, после элементарного обследования, сделают укол, даже до госпитализации. В США негодная практика – держать пациента в плохом физическом состоянии долгое время в приёмном отделении до оказания первой помощи, люди ждут часами, если вы не истекаете кровью. Но если у вас небольшое кровотечение, например, из пальца, то медсестра не отправит вас сразу к врачу, пока она не закончит вводить в компьютер сведения о предыдущих заболеваниях, о ваших родителях, и прародителях. Порядок поступления существенно отличается от российского. В наших больницах пациенту сразу возьмут кровь, сделают рентген, УЗИ, кардиограмму, измерят давление, если надо, возьмут кровь на сахар, параллельно пациент оформляется. В США же будешь ждать медицинской помощи часами. Мы, по всей вероятности, ждали оказание помощи в течение двух часов, и Лизе даже не поставили никакого диагноза, разве что исключили беременность. Было много ненужной суеты. Медсёстры приходили и уходили, возможно, это были и не медсёстры, а студенты-практиканты. Приходили также волонтёры, которых я ошибочно принимал за медсестёр, а они мне отвечали, что они никакого отношения к медицине не имеют. Тогда какого лешего они крутятся возле пациентов? Врач, который, наконец, осмотрел Лизу, даже не измерив давления, ничего путного мне не сказал, что с Лизой. После пустого трёхчасового пребывания в комнате неотложной помощи Лиза попросилась домой. Нас отпустили и при необходимости пригласили снова прийти в больницу. После отъезда Лизы на Родину мне пришёл счёт из больницы на сумму одна тысяча пятьсот долларов «за оказание медицинских услуг».

Аналогичный случай медицинского обслуживания в США описан в учебнике "Fluent English. Аудиокурс. Суперпродвинутый уровень" под редакцией Кристофера Варнаша. Москва, 1-е издание, 2008 год, страницы 290-291.

26 февраля 1993 года Сегодня у меня выходной день. Мы с Лизой решили посетить Всемирный торговый центр, погулять там в скверике и зайти внутрь одного из зданий. Наши планы поменялись, и мы посетили музей Гуггенхайма. Когда мы вернулись домой, включив телевизор, увидели в новостях, что во Всемирном торговом центре в одной из башен-близнецов был совершён теракт. Испуганные люди с закопчёнными лицами гуськом выходили из дверей цокольного этажа. В новостях сообщалось о взрыве заминированного грузовика в подземном гараже, были погибшие и много раненых.

6 марта 1993 года. Визит Лизы закончен. Наше времяпрепровождение проходило почти по тому же сценарию, как с Верой, за исключением поездки с Лизой в Хобокен, штат Нью-Джерси, и осмотра ею достопримечательностей Нью-Йорка, которое было организовано по инициативе Ибрагима на его легковой машине. Он пригласил Лизу в кинотеатр посмотреть американский фильм «Живые», который произвёл на неё большое впечатление. Ибрагим вёл себя непринуждённо и раскованно, в отличие от стеснительной Лизы. В кинозале он откинулся назад на сиденье, а ноги закинул на спинку переднего сиденья, так как впереди никто не сидел. После он пригласил Лизу в пиццерию, но она отказалась. Ибрагим организовал обзор вечернего Манхэттена со стороны Бруклинского моста. Эту необыкновенную панораму Лиза запомнит на всю жизнь.

Я проводил Лизу к турникету, вернулся в зал ожидания аэропорта и начал смотреть из окна зала, как самолёт готовился к взлёту. Когда я провожал Веру, я не догадался дождаться взлёта самолёта. Была задержка с взлётом самолёта из-за некоей Носовой, которая отсутствовала на борту самолёта, и её имя произносили раз пятнадцать; её так и не нашли. Когда Лиза уже была на борту, самолёт целый час стоял на лётном поле: грузили какие-то тяжёлые ящики со стеклом, потом передние колёса самолёта толкали специальным механизмом, чтобы сдвинуть самолёт с места, потом самолёт далеко тянули буксиром, и он стоял некоторое время на лётном поле. Через час самолёт взлетел. Из противоположного окна зала я видел, как самолёт набирает скорость. Колёса оторвались от земли, и через минуту самолёт превратился в крошечную точку в небе. Жена и старшая дочь навестили меня в США, а моей младшей дочери Генеральное консульство США в Санкт-Петербурге отказывало семь раз в выдаче гостевой визы, так что в те годы ей так и не удалось побывать у отца.

Глава 40. Празднование Дня Пуэрто-Рико. Другие эпизоды 1993-1995 годов

9 июня 1993 года. Я участвовал в демонстрации перед ратушей за спасение кратковременных приютов. Держа плакат над головой, я кричал с другими: «Позор Динкинсу! Позор городскому совету!» Когда толпа бездомных из Джон Хьюс Хауса с транспарантами и плакатами в руках, с печальными лицами приблизилась к забору, за который нам не разрешалось переступать, моё сердце было охвачено чувством жалости к бездомным: они же нуждаются в приюте, уязвимые люди!

13 июня 1993 года. Сегодня ньюйоркцы празднуют День Пуэрто-Рико. Тысячи людей шествуют вдоль Пятой авеню. Стена полицейских отделяет тех, кто участвует в параде, от зевак, которые или стоят, или движутся между стеной полицейских и забором Центрального парка. Я протискиваюсь через толпу к южной части Центрального парка. Беспорядочная толпа не даёт мне вырваться из её плена. Наконец, моему взору открывается проблеск света передо мной, и через минуту я уже выскакиваю из этой массы людей. Но мою радость омрачает сцена, разворачивающаяся возле меня: шайка пятнадцатилетних подростков окружила своего сверстника и приготовилась избивать его. Никто не обращает внимания на эту шайку, я посмотрел вокруг, надеясь увидеть рядом полицейских, которые могли бы защитить бедного парнишку. Как почти всегда бывает, вокруг не оказывается полицейского, который так нужен. Вдруг меня прижала к забору новая толпа людей, которые были отодвинуты полицейскими кордона, и я потерял из вида назревавшую драку. В заборе, к которому я был притиснут, зияла брешь, через которую некоторые люди проскальзывали в парк. Я тоже проскользнул через эту брешь и через парк пошёл домой.

19 мая 1994 года. Сегодня умерла Жаклин Кеннеди Онассис. Ей было всего шестьдесят четыре года.

============================================================

26 мая 1994 года. Я послал Джону Кеннеди – младшему и его сестре Каролине письмо с соболезнованиями по поводу смерти их матери. От них пришёл ответ 23 августа 1994 года: "Caroline Kennedy and John Kennedy thank you for your kind expression of symparthy" ("Каролина Кеннеди и Джон Кеннеди благодарят Вас за Ваше доброе выражение сочувствия").

===========================================================

19 ноября 1994 года. Я сдал TOEFL-тест. (Test of English as a Foreign Language). Я готовился к нему самостоятельно по пособиям и набрал пятьсот двадцать три балла.

20 декабря 1994 года. По результатам теста TOЕFL я мог бы поступать во многие колледжи Нью-Йорка, но мой поезд давно уже ушёл, хотя в США люди поступают учиться и в восемьдесят лет. Я не собираюсь оставаться здесь навсегда. Хотя и жалко расставаться с Америкой, но, взвесив за и против, я всё-таки настроен уехать отсюда к своим родным жене, дочерям и внучкам. Часто во сне я вижу, как самолётом, а чаще пароходом я возвращаюсь в Нью-Йорк, и это меня радует: ведь если я уеду отсюда – возврата мне нет. С другой стороны, я не могу себе представить умереть на чужбине, где мои дети не смогут сказать мне последнее "Прощай!". Так что нет, нет, я здесь временный человек, и я обязательно уеду на Родину, когда? Пока окончательно не решил.

============================================================

31 декабря 1994 года. Несколько слов о живущих на данный момент в Джон Хьюс Хаусе клиентах, многие из которых понимают чувство юмора. Я помню раскаты хохота, когда однажды Крис Паймбл спросил клиента-гея: "Бобби, как твоя сексуальная жизнь?", на что тот серьёзно задал ему встречный вопрос: "А что бы вы могли мне предложить?"

Другой эпизод коллективного смеха был вызван ответом клиента на вопрос: "Эл, почему ты не любишь ездить в ночлежку Вашингтон-сквер?" – "Я не хочу, подобно мертвому, дрожать в холодной кровати", – ответил Эл. Все знали, что в ночлежке Вашингтон-сквер узкие, как гробы, кровати и холодные батареи, требовавшие ремонта в комнате. Зимой там была очень низкая температура.

=========================================================

27 марта 1995 года. Сегодня вечером в бельевую пришёл Вэл Эдвардз и стал плакать по поводу словесной атаки, которую ему устроил один из клиентов. Вэл – хороший парень, трудолюбивый, но у него очень плохая привычка: пристально смотреть на людей. Это очень многих раздражает. Огромного роста молодой человек, он, как ребёнок, размазывал слёзы большими грязными руками по щекам (Вэл занимался уборкой помещения). Мне стало жаль парня. Я усадил его за свой рабочий стол, поставил перед ним чашку чая и стал успокаивать его, от чего он стал плакать ещё больше. К счастью, в бельевой оказался Пелтен Браян, весёлый клиент, в руках у которого было игрушечное пианино с белыми клавишами. При нажатии на клавиши слышны были попискивающие звуки. Пелтен протянул пианино Вэлу и предложил ему: "Сыграй на этом пианино, и через минуту у тебя будет отличное настроение". Вэл, потягивая чай и жуя печенье одной рукой, другой стал нажимать на клавиши игрушечного пианино. Запищала мелодия и послышались слова песенки на немецком языке: "Ach, du lieber Augustin..." ("Ах, мой милый Августин...") Через минуту Вэл заулыбался, а потом стал смеяться. Он сказал, что его нервная система очень лабильная, расшатана. Парень много лет отсидел в тюрьме за торговлю наркотиками. Вэл – мягкий по характеру человек, и его обижают другие клиенты.

============================================================

1 мая 1995 года. Я получил письмо из медицинского учреждения "Один на один" с приглашением к ним на ориентацию для работы с умственно больными людьми. Год назад я сдавал там тест, тогда меня они не взяли, а сейчас у меня нет желания у них работать. Я стоял ранним утром возле того медицинского учреждения на 14-стрит Манхэттена, и передо мной проходила вереница очень маленьких ростом людей, весьма странной внешности, одеты и обуты они были таким образом, что их обувь и одежда отпугивали меня. Явно это были слабоумные или крайне умственно отсталые создания. Но почему они так гротескно одеты?

=============================================================

20 июня 1995 года. В бельевой в воздухе витает зловонный запах, возможно, где-то за коробками разлагается сдохшая крыса. Крысы бегают над головой по металлическим перекладинам и трубам, сражаясь друг с другом и свешивая свои хвосты. Они смотрят на меня со всех сторон. Тараканы и водяные жуки ползают повсюду. Дезинфекторы приходят довольно часто, но побеждают паразиты. Условия для работы у меня довольно плохие: испарения химикатов, моющих средств, отбеливателя; холод зимой и духота летом, нет кондиционера воздуха, выхлопная труба сушилки выплёвывает горячий воздух и ворсинки от белья и полотенец. На мою просьбу установить и вывести выхлопную трубу наружу Уин сказал, что это будет противоречить правилам пожарной безопасности и отдел противопожарной безопасности не даст на это разрешение. Единственным утешением для меня осталось, что лучше работать под крышей над головой, чем на улице, как это делают русские уличные торговцы книгами или конфетами. Некоторые из них в России работали банковскими служащими или учителями. Время от времени я вижу русских в метро, они играют на аккордеонах или баянах российские мелодии, но я никогда не слышал их поющими там русские песни.

============================================================

28 июня 1995 года. Однажды я хотел вести запись моих снов в Америке, но потом я отказался от этой идеи, так как бремя на мой ум и память будет усугублять мои чувства и настроение. Так что пока я решил, что лучшим для меня является запись своих мыслей в виде мемуаров, вести дневник и записывать впечатления по-английски, совершенствуя его, и если представится возможность, отредактировать записи носителем английского языка и экспертом в редактировании. Для меня не будет трудным передать изложенное на русском языке, хотя отчасти я сомневаюсь, будет ли для русского читателя вдохновляющим и захватывающим то, что вышло из-под моего пера. Жизнь некоторых клиентов весьма интересная, но не все хотят, чтобы посторонние знали об их личном, тем более в письменном виде, так что я пишу для публикации то, на что имею личное разрешение описываемого в моей повести человека. Однажды мне в руки попался толстенный дневник бездомной женщины, в котором она описывает свою жизнь в таких ярких красках и так эмоционально, что если бы её дневник был опубликован, я уверен, что интерес к написанному был бы неисчерпаемым. Я пытался определить, кому принадлежит этот дневник, чтобы вернуть его владелице, но так и не узнал. Я не хотел никому его показывать, потому что считал, что всё сокровенное в нём не принадлежало огласке. Я его просто сжёг, так как считал, что я не имею никакого права держать его при себе.

Глава 41. Завтрак мужчин Первой церкви союза христиан и миссионеров____________________________________

22 июня 1995 года. Сегодня я посетил завтрак мужчин Первой церкви союза христиан и миссионеров. Всё было очень скучно. Некий Габриель спросил, верю ли я в Христа. Я сказал ему, что я обожаю Христа и восхищаюсь Христом вообще и в частности в картине «Последняя вечеря», написанной Леонардо да Винчи, репродукция которой висит в моей квартире, но я признался ему, что нахожусь в поисках своей религиозной позиции. Он с готовностью предложил включить меня в кампанию «Евангельский взрыв» (Evangelic Explosion) и организовать встречи у меня дома с некоторыми прихожанами Первой церкви союза христиан и миссионеров, от которых я с благодарностью отказался: не могу представить, чтобы кто-то вторгался в мою личную жизнь. Я хочу посещать их церковь как гость, но не как член их прихода.

22 июля 1995 года. Габриель спросил меня о моём впечатлении от завтрака мужчин. Я сказал, что он мне понравился (это была явная ложь), но считаю, что их требования к членам прихода слишком строгие. "В каком смысле?" – спросил он. "В том смысле, что считать грехом", – ответил я. Он начал перечислять мне примеры греховности. К его примерам я сразу же мог добавить мою ложь о хорошем впечатлении о завтраке. Самое лучшее для меня – не вступать с ними ни в какие диспуты, просто посещать их службы и вносить мои скромные пожертвования.

_____________________

Глава 42. Поездка в Линдхорст___________________

7 августа 1995 года. Я на каникулах. Клиент Алехандро Аугустино неоднократно советовал мне проехать как-нибудь в маленький городок и посмотреть провинциальную жизнь там. Я решил поездом отправиться в Линдхорст, штат Нью-Джерси, и вернуться назад на второй день, заночевав в гостинице. Впервые в этой стране я воспользовался поездом. Пассажирские вагоны очень длинные и сильно отличаются от русских и немецких. Я выглянул из окна, и моему взору открылись пейзажи местности. От Хобокена до Линдхорста всего было две остановки, а добраться до места назначения можно было всего за шестнадцать минут. Поскольку поезд отправлялся через час, мне пришлось сидеть на станции Хобокена. Постепенно я изучил все важные точки зала ожидания. По пути в Линдхорст я любовался чудесным деревенским пейзажем. В Линдхорсте мне какой-то прохожий сказал, как добраться до ближайшей гостиницы, но я ещё спросил двоих человек о дороге к гостинице. Путь был очень простой, ориентирами оказались три светофора, от которых я свернул вправо и направился напрямую. Справа от меня располагалось кладбище, но у меня не было времени взглянуть на него, как я обычно делал в России, бродя в задумчивости по кладбищам. Дорога показалась мне довольно длинной, протяжённостью километра четыре. Собственно, это была автострада с тремя полосами, две из которых использовались в одном направлении, а по третьей двигались легковые автомобили и фуры в противоположную сторону. Вдоль некоторой части автострады не было мостовой, и я боялся быть сбит машиной или другим видом транспорта. Солнце нещадно палило, и вдоль автострады не было абсолютно никаких деревьев, чтобы своей тенью они могли защитить мои кожу и голову. Мне следовало бы взять с собой плеер, но и так было тоже неплохо: я обследовал путь к гостинице. Я перекусил в сторонке от шоссе возле кладбища. В Линдхорсте я побродил по улицам и хотел найти кинотеатр, но жители Линдхорста отговорили меня от похода в кинотеатр в их городке, так как там меня могли ограбить и даже убить, особенно чужого для их места человека. Я подошёл к железнодорожной станции, чтобы узнать расписание движения поездов обратно на следующий день. Железнодорожная станция Линдхорста выглядела как мрачноватая, одиночная, унылая деревянная хибарка с забитыми досками окнами и дверью. Хибарка стояла на приподнятой платформе, на которую можно было подняться по шаткой деревянной лестнице. Мириады мух кружились над двумя грязными мусорными ящиками и разбросанным хламом. Скамейки возле хибарки были покрыты слоем пыли и гнёздами паутины с застрявшими в ней мухами. Возле железной дороги лежало несколько ржавых рельсов, по которым не катился поезд в течение многих лет. Весь этот унылый пейзаж вовсе не вдохновлял меня на дальнейшее обследование местности возле железнодорожной хибарки, и я вернулся в гостиницу «Медоулэндз», где принял душ и поужинал.

____________