Текст книги "Американский приют для бездомных людей(СИ)"

Автор книги: Илья Кочанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 31. Центральный парк в Манхэттене_______________

Игорь был счастлив жить недалеко от Центрального парка, где он любил бродить летом. Когда бы он ни заходил туда, он бесконечно восхищался красотой парка и его прудами. Утром и вечерами бегуны трусцой с плеерами были видны на всех дорожках; на зелёных лужайках отдыхали посетители парка в одиночку или группами; часто их питомцы были рядом с ними.

При входе в Центральный парк человека встречала джазовая музыка или музыка других стилей. Если спуститься по склону к пруду, близкому к Пятой авеню, то можно видеть множество людей, отдыхающих на скамейках, читающих или беседующих друг с другом, гуляющих вдоль пруда или наблюдающих за игрушечными лодками и крошечными корабликами, плавающими с помощью дистанционного управления. Дети, чьи лодки или кораблики плывут с помощью дистанционного управления, волнуются: а вдруг их судна перевернутся, и в случае их опрокидывания возникают сильный шум и неодобрительные крики.

В солнечные и знойные дни хозяева собак понуждают своих питомцев поплавать вдоль берега пруда. Некоторые собаки, быстро окунувшись, выпрыгивают из воды к неудовольствию своих хозяев, которые бросают мячи или палки в пруд, чтобы их питомцы вытаскивали их из воды и приносили им. Таким способом собаки насильно загонялись в воду, и вскоре им нравилось плавать и ловить мячи и палки, брошенные в воду.

Для наблюдательного человека абсолютно очевидно, что некоторые парочки пришли в Центральный парк на свидание. Тут также можно видеть тех, кто только что встретился и познакомился и планирует провести время вместе.

Из окон здания на Пятой авеню открывается вид на парк, и здания отражаются в пруду. Всё безмятежно, тихо, торжественно. Благодатная природа успокаивает наши сердца, все тревоги, смятения и душевные страдания отступают и заглушаются. Единственное желание, которое охватывает вас при умиротворении вашей души, – это созерцать вековые деревья, окружающие пруд, и наслаждаться бесконечностью вселенной.

Наряду со сценами спокойствия и безмятежности, Центральный парк, к сожалению, был местом ужасных эпизодов. Некоторые женщины – бегуньи трусцой были изнасилованы, а отдельные даже убиты. Так что жестокие дегенераты приходят в Центральный парк не наслаждаться его величием и красотой, а прятаться в кустах и ловить свои жертвы.

Кажется весьма странным, что некоторые люди, даже женщины, занимаются бегом трусцой или очень рано утром, или поздно вечером. Они, вероятно, слишком смелые, а возможно, не отдают отчёта своим действиям. Предусмотрительные люди никогда не порекомендуют вам проходить через Центральный парк с восточной стороны на западную в любом месте; они посоветуют вам перейти его у 72-стрит дневное время, а не рано утром, поздно вечером или ночью.

________

Глава 32. Вадим, Виктор Ростокин, Марк Ротштейн, Ростислав Долгих___

Несколько лет тому назад Игорь сидел на той же скамейке в Центральном парке, где он обычно сидел в знойные летние дни, читая учебник испанского языка, написанный на русском языке. Некий тучный, с огромным выступающим животом, проходивший мимо мужчина, остановившись, долго смотрел на Игоря, затем спросил его: «Вы русский?» Когда Игорь кивнул, мужчина сел рядом с ним и стал задавать вопросы: «Сколько лет вы уже здесь? Какая у вас работа? Где ваша семья?» Игорю толстяк представился Вадимом. Он дал Игорю визитку. На его лице играла саркастическая, скорее. это была самодовольная, улыбка.

У Игоря к огромному незнакомцу стало создаваться отрицательное отношение, хотя оно внешне не проявлялось, он старался по возможности быть вежливым. Игорь тоже представился и ответил на все его вопросы: он живёт в Нью-Йорке два с половиной года, работает в приюте для бездомных, снимает студию, его семья в России.

Когда Игорь сообщил Вадиму, что в России он работал преподавателем английского языка, тот предложил Игорю: "Вы были преподавателем? Великолепно. Вы интеллигентный человек. Я полагаю, вы сведущи в литературе. Почему бы вам не прийти в нашу церковь и стать руководителем нашего читательского кружка? Наш читательский кружок собирается в церкви раз в неделю, по воскресеньям после службы. Вначале наш пастор не разрешал нам собираться вместе, боясь чего-то инкриминирующего в самом факте сбора людей. Постепенно он привык к нашим встречам, поняв, что ничего плохого нет в наших встречах за чашкой чая или кофе, а также в обсуждении книг русской литературы, которые мы читали или читаем".

Неожиданно Вадим сменил тему разговора. Он спросил о впечатлениях Игоря об американцах, и, не дав тому возможности открыть рот, разговорчивый собеседник начал перечислять свои впечатления об американцах. "Я живу в этой стране более тридцати лет и не приобрёл здесь ни одного друга. Много лет назад я пытался найти настоящего друга среди американцев, но один из моих знакомых сказал мне: "Как бы ты ни старался, Вадим, у тебя никогда не будет американского друга". И он был прав. Я не могу сказать, что я не получал помощи или поддержки от американцев. О, да, я получал. Но я так и не заимел американского друга. Я не знаю, почему. Возможно, потому что американцы не придают значения дружбе, возможно, они обособленные люди".

Игорь видел Вадима несколько раз в Центральном парке, но они больше никогда не общались. Вадим был всегда в затасканной одежде, стоптанных башмаках, с опущенной головой. В его визитной карточке значилось, что он инженер, но работал ли он по своей специальности, Вадим об этом не сказал при их единственной беседе.

Из немногочисленного количества людей из бывшего Советского Союза, которых, помимо Вадима, встречал Игорь в США, следует отметить Виктора Ростокина, Марка Ротштейна, Ростислава Долгих, Юрия Брусова, Нинель Петрову, Никиту Наливайко и Бориса Земцова. Их Игорь встретил при различных обстоятельствах, в разное время и в разных местах, но каждый из них оставил след о себе в памяти Игоря.

Виктор Ростокин, тридцатилетний мужчина из Москвы, был продавцом овощного магазина. Когда Игорь проходил мимо этого магазина, услышав русскую речь Виктора с покупателями, он удивился, что владелец магазина в Манхэттене принял на работу русского человека. В Нью-Йорке соблюдается разделение труда среди иммигрантов: в прачечных работают китайцы, в супермаркетах – представители Латинской Америки, уличные продавцы – это иммигранты Среднего Востока. Виктор поведал Игорю две истины о русских иммигрантах. Первая истина: ни один иммигрант из бывшего Советского Союза в своих письмах никогда не жалуется на трудности, которые ему приходится терпеть в США. Вторая истина: получи хорошую подготовку для одной работы, которую ты собираешься выполнять, и будь ценным специалистом в одной области; не прыгай с одной неквалифицированной работы на другую, иначе тебя отовсюду будут гнать.

Марка Ротштейна, пожилого человека, торговавшего супами из бочки, Игорь встретил на второй день своего пребывания в приюте Джон Хьюс Хаус. Хозяин суповой кухни привозил бочку с супами на Брод-стрит, перпендикулярной 42 Бивер-стрит, где размещался приют Джон Хьюс Хаус. Игорь сказал Марку, что ищет работу, и тот пообещал помочь ему познакомиться с бразильской семьёй, торгующей на Брод-стрит книгами. Марк и его жена поочерёдно продавали супы, которые его хозяин подвозил в бочке к тому месту на Брод-стрит, где бразильцы продавали книги. Игорь не знал тогда о неписаном правиле среди иммигрантов из России, что тот, кому помогли найти работу, должен отдать первую месячную зарплату тому, кто ему помог. Игорю не пришлось отдавать Марку свою месячную зарплату, так как он лично познакомился с Элтоном, а не через Марка, который хотел его рекомендовать торговцам книгами Хулио и его жене Анне. Элтон был братом Хулио.

Проходя мимо суповой кухни Марка, Игорь увидел его с синяком под глазом. Кто бы из его покупателей ни подходил к нему за супом, он, проливая слёзы, жаловался на неблагодарных людей, кому он помог с работой: один из тех, кого Марк устроил продавцом супа, даже избил его за то, что Марк потребовал за свои услуги пятьсот долларов.

Ростислава Долгих, двадцатисемилетнего молодого человека, Игорь случайно встретил на Нассау-стрит в Манхэттене 8 декабря 1991 года. Он неторопливо возвращался в Джон Хьюс Хаус и увидел молодого человека, стоящего у входа в магазин одежды. Широкоплечий парень ростом около ста семидесяти пяти сантиметров с открытой широкой улыбкой и смеющимися чёрными как смоль глазами улыбался молодой девушке, которая на секунду выскочила из магазина и, сказав ему, чтобы он не болтался у входа, моментально юркнула в магазин. Единственной фразой, сказанной девушкой по-русски и услышанной Игорем, была "Входи через десять минут". Игорь не понял, как молодой человек решил, что Игорь был русским, но парень также улыбнулся Игорю и сказал по-русски: "Я вижу, вы новичок в городе". Игорь спросил его: "Как вы догадались, что я из России?", парень ответил: "Я не знаю". Ростислав и Игорь познакомились. Ростислав предложил десятиминутную прогулку по Нассау-стрит, дабы не досаждать своей девушке околачиванием возле двери магазина. Ростислав рассказал Игорю о себе. В 1986 году Ростислав отправился в туристическую поездку из Одессы в Италию и не вернулся на родину. Он не хотел иммигрировать в Италию, а планировал уехать в США. Ростислав в течение шести месяцев оставался в итальянском лагере для беженцев до прибытия в США. В Одессе у него остались жена и четырёхлетний сын. Ростислав был студентом пятого курса медицинского института в Одессе. В течение шестимесячного пребывания в Италии беженцев обучали английскому языку. Однако с 1986 года по 1991 год молодой человек не смог овладеть английским языком в той степени, чтобы продолжать своё медицинское образование в США. Он был на социальном обеспечении (social welfare) и время от времени выполнял случайные работы. Ростислав и Игорь обменялись телефонами, а когда Игорь переехал в Статен-Айленд, Ростислав звонил ему довольно часто, прислал бланк приглашения для членов семьи Игоря из России в США. Он даже предложил снять вместе комнату, на что Игорь ответил, что храпит и предпочитает жить один.

Однажды Ростислав позвонил Игорю и поделился своими планами выкрасть у жены уже десятилетнего ребёнка из Одессы и контрабандой ввезти его в США. Он рассчитывал на то, что его друзья-одесситы силой заставят его жену подписать документ, в котором она отказывается от своих родительских прав на ребёнка, и таким образом Ростислав завладеет правами на своего сына.

План Ростислава поверг Игоря в ужас своей жестокостью. В его голове не укладывалось, как хорошая, заботящаяся о своём ребёнке мать может быть лишена его. Игорь выразил своё неодобрение планам Ростислава, но всё было напрасно. Ростислав начал убеждать Игоря, что он сможет дать своему сыну лучшее образование в США, чем мальчик получит на Украине. По его тону Игорь понял, что Ростиславу не понравилась реакция Игоря в отношении его плана, и он перестал ему звонить. Игорь тоже не стал звонить Ростиславу.

__

Глава 33. Юрий Брусов, Нинель Петрова, Никита Наливайко, Борис Земцов__

Самое лучшее первоначальное впечатление и лёгкое разочарование впоследствии осталось у Игоря от Юрия Брусова, тридцатипятилетнего русского иммигранта, который стал успешным бизнесменом в США. Игорь познакомился с ним и его женой Еленой в зале ожидания вокзала Гранд Централ (Grand Cеntral Terminal) в 1991 году. Игорь, уже устроившись клиентом в Джон Хьюс Хаусе, решил ещё раз посмотреть этот самый большой железнодорожный вокзал в мире. Побродив по окрестностям, он зашёл на вокзал и сел на скамейку в зале ожидания. Отдохнув, Игорь собирался уходить, но подошла русская парочка, говорящая на русском языке, и села на скамейку возле него. Игорь, хватаясь за любую возможность найти работу, искал знакомства со всеми, кто бы мог помочь ему в этом. Он не знал, как начать разговор, и начал его с банальной фразы о времени. Юрий спросил, откуда Игорь, и когда тот сказал, что приехал из Санкт-Петербурга, разговор между супружеской парочкой и им стал непринуждённым, так как они тоже были из Санкт-Петербурга и заинтересовались, какова обстановка в их городе. Юрий и Елена куда-то выезжали на два дня и ждали отправления своего поезда. Перед уходом к поезду супруги дали Игорю телефон и пригласили его в гости к себе в Бруклин в ближайшие выходные. Они также попросили телефон Игоря, тот неохотно дал номер общественного телефона Джон Хьюс Хауса, так как он не хотел рассказывать, что живёт в приюте для умственно больных клиентов.

Юрий позвонил Игорю первым и сказал ему адрес и как к ним добраться. Игорь отправился к Юрию и Елене в марте 1992 года. Был воскресный день, погода была солнечной и тёплой. Это была первая поездка Игоря в Бруклин. Супруги жили на Бей-Ридж авеню. До их улицы было легко добраться поездом R. Встреча Игоря с супругами была назначена на одиннадцать часов утра; он приехал на Бей-Ридж авеню в десять тридцать утра и решил познакомиться с местностью. Игорь медленно шёл по Бей-Ридж авеню и всё больше и больше восхищался уютными одноэтажными домами с деревьями и клумбами вокруг них, а также религиозными скульптурами, утопающими в вечнозелёных насаждениях во дворах. В марте месяце на клумбах не было цветов, но Игорь представил, до чего же эти дворы были прекрасны поздней весной и летом.

Юрий и Елена жили в двухэтажном здании, выходящем на улицу, без двора и клумб. Их квартира была на втором этаже. Чувство разочарования охватило Игоря, когда он оказался перед закрытой на ключ дверью и никто не ответил на его звонок в дверь. Он думал, что, возможно, он звонил не в ту квартиру, сверил номер квартиры с номером в своей записной книжке, номер был верный. Немного поколебавшись, Игорь позвонил соседям Юрия и спросил женщину за закрытой дверью, видела ли она русскую пару, на что та ответила, что она не видела их в течение двух последних дней. Накануне визита к Юрию и Елене Игорь позвонил им удостовериться, не изменились ли и планы о встрече с ним, на что они сказали, что ждут его.

Игорь воткнул записку между косяком и дверью со словами: "Жаль, что я Вас не повидал. Игорь". Запиской Игорь хотел подчеркнуть, что он сдержал своё обещание навестить Брусовых, а они, видимо, передумали принять его. Игорь утешил себя тем, что его поездка в Бруклин была не напрасной: в прекрасный солнечный день он окунулся в живописную местность, которую он иначе бы не увидел. По пути в Джон Хьюс Хаус Игорь вышел из автобуса на станции метро "Корт" (Court) в Бруклине и пешком пошёл по Бруклинскому мосту до Манхэттена. Перед его взором открылась величайшая панорама Манхэттена и Бруклина. Бруклинский мост был известен Игорю из литературы с юношеских лет по ужасным историям о тех, кто бросался с этого моста в реку Ист с целью самоубийства.

Эпизод с Брусовыми в течение марта месяца был вторым случаем, когда Игорь был обманут. Первый же случай произошёл в Гринвич– Виллидж, когда Игорь пришёл к цыганке-гадалке за листовками, которые для неё распространял. Он уже раздал свою пачку листовок и собирался идти в Джон Хьюс Хаус, как по дороге его остановил некий пожилой мужчина, выгуливавший собаку, и стал восхищаться его зимней шапкой из меха нутрии. Между мужчиной и Игорем завязался непринуждённый разговор, и незнакомец предложил Игорю зайти в кофейню на чашечку кофе. Он рассказал Игорю о своих неудачах, постигших его несколько лет тому назад, когда его дважды в разные отрезки времени сбили с ног на землю и ограбили уличные бандиты. Дважды он испытал серьёзные сотрясения мозга. Игорь не заметил в нём никакого намёка умственной ненормальности. Мужчина был дружелюбен к Игорю и даже дал Игорю номер своего домашнего телефона и адрес гостиницы, где работал его друг, который мог бы помочь Игорю с работой, если Игорь назовёт его, нового знакомого имя. Его звали Джоном. Оказалось, что всё это была выдумка пожилого мужчины: номер телефона принадлежал турфирме, а на улице, которую указал новый знакомый Игоря на бумажке, никогда в истории Нью-Йорка не существовало гостиницы.

Нинель Петрову привёл в класс школы социологии имени Генри Джорджа профессор социологии Мартин Вудз, который читал лекции в группе "Текущие события". Мартин Вудз был чернокожим профессором лет шестидесяти, высокий джентльмен с дружелюбной улыбкой и пребывающий всегда в хорошем настроении. Обсуждение текущих событий велось в фривольной форме, настроение профессора было всегда приподнятое, как будто он был под влиянием допинга. Иногда он не являлся на чтение лекций, и в группу приходил другой преподаватель.

Несколько раз на занятии мистер Вудз упоминал имя русской женщины, которая восхищалась американским образом жизни, где всегда можно получить предмет ваших желаний. Он спросил Игоря, был ли тот так очарован Америкой, как та дама. Игорь ответил, что он не преклоняется перед американским образом жизни во всех отношениях, а обилие продуктов и одежда в магазинах не очень-то впечатляют его. Мистеру Вудзу, казалось, понравился ответ Игоря, и он пообещал привести русскую даму на урок и познакомить Игоря с ней. Игорю было непонятно, почему у профессора было такое желание. Через некоторое время профессор стал упоминать имя Нинель, и однажды она появилась на занятии. Высокая брюнетка с прямыми длинными волосами, ниспадающими на плечи. Русская дама не была красавицей и не безобразной, она была обыкновенной внешности. Единственное, что было поистине привлекательным в ней, – это её прекрасная фигура с классическими пропорциями. Нинель и Игорь обменялись на уроке парой фраз и номерами домашних телефонов. Как позже узнал Игорь, самой заветной мечтой Нинель была мечта остаться навсегда в США с правом на жительство, а в дальнейшем получить гражданство. Она прибыла в Нью-Йорк по студенческой визе на полгода, которая была продлена ещё на полгода и уже заканчивалась. Нинель совершенно неожиданно призналась Игорю, что она была любовница мистера Вудза и лелеяла надежды стать его законной супругой, но профессор предпочитал её статус студентки и любовницы, и все усилия Нинель склонить его к женитьбе на ней были безуспешны и встречали с его стороны лишь страстное сексуальное удовлетворение.

После последнего урока в школе социологии имени Генри Джорджа профессор Вудз, Нинель и Игорь вместе вышли из здания школы. Мистер Вудз сказал Игорю на улице, что он хотел бы пригласить его к себе на обед и продолжить их знакомство, поскольку он считает Игоря интересным человеком с нестандартными взглядами. Не было назначено даты, он обещал позвонить Игорю.

Нинель не говорила по-английски ни перед уроком, когда её представили группе, ни на улице. Она стеснялась своего английского языка. Так что с мистером Вудзом Игорь говорил по-английски, а с Нинель по-русски. Мистер Вудз не мог понять, о чём говорил Игорь с Нинель. Нинель выразила своё негодование по поводу его упрямства в вопросе женитьбы на ней. "У меня сыновья-красавцы! Одному двадцать, а другому девятнадцать лет. Я бы хотела, чтобы они жили в этой стране, но как мне привезти их сюда? Он думает, что я хочу выйти за него замуж, чтобы получить грин-карту. Он абсолютно не прав! Он мне нравится, несомненно, я полюблю его. Разница в возрасте шестнадцать лет не столь важна для меня. Он прекрасный человек, а мои сыновья уже достаточно взрослые, чтобы начать самостоятельную жизнь".

Нинель попросила Игоря позвонить ей в десять часов того же вечера, что он и сделал. Игорь не ожидал, что трубку возьмёт мистер Вудз, так как Игорь не думал, что она живёт в квартире профессора. После обоюдных приветствий Игорь попросил мистера Вудза пригласить Нинель к телефону. Не успела она взять трубку для разговора, как Игорь услышал шёпот мистера Вудза: "Подойди сюда и сядь ко мне на колени". Игорю долго пришлось ждать начала разговора со стороны Нинель: "Мартин, пожалуйста, расслабься (relax)".

Нинель хотела узнать номер телефона русского адвоката, чья статья об экспериментальной программе (Pilot Program) от сентября 1994 года воодушевила многих нелегальных иммигрантов определить свой статус, не уезжая из США, при уплате штрафа в одну тысячу долларов при спонсировании работодателем или родственником.

Нинель хотела использовать все средства для получения грин-карты. Она работала в ресторане официанткой и получала много чаевых. В финансовом отношении она ни от кого не зависела и могла нанять дорогого адвоката, если он мог гарантировать ей получение грин-карты, не возвращаясь в Россию.

Игорь и Никита Наливайко, шестидесятилетний мужчина из Киева с открытым улыбающимся лицом и огромным ростом, случайно встретились 20 октября 1992 года в восьмирядном серпантине длиннющей очереди перед зданием Службы иммиграции и натурализации на 26 Федерал-Плаза (26 Federal Plaza), куда Игоря послали из Джон Хьюс Хауса в качестве переводчика для русского клиента-беженца, попросившего политическое убежище в США. Украинец, одетый в коричневую куртку из искусственной кожи и серые вельветовые штаны, в зеленоватой фетровой шляпе на голове и чёрных ботинках, нервно суетился перед Игорем и русским беженцем и нетерпеливо спрашивал всех вокруг: «Вы русский? Вы говорите по-русски?» Он также спросил Игоря, и когда Игорь сказал: «Да», украинец протянул ему руку и представился: «Никита». С момента знакомства и до подхода к входной двери здания Службы иммиграции и натурализации Никита, не умолкая, рассказывал о своих злоключениях. Первое из них – это пропажа его чемодана в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Он написал жалобу, и дело было отправлено в суд мелких тяжб. Второе. Никита выиграл по лотерее грин-карту на Украине и спешно стал готовиться к полёту в США без жены, так как у них не было денег на два билета. Его жене пришлось продать трёхкомнатную квартиру и автомобиль, чтобы их сын мог выплатить деньги за стоимость плёнки фильма, которую он потерял. Их двадцатисемилетний сын занимался бизнесом по созданию фильмов с шайкой мафиози и каким-то образом потерял целую катушку кинофильма. Ему пригрозили убийством, если стоимость кинофильма не будет оплачена. Третий удар – это утрата регистрационной карточки иностранца, которая была выслана ему в письме. Письмо до него не дошло. Хозяйка, у которой он жил в США, сказала, что никакого письма из Службы иммиграции и натурализации не приходило. Никита переехал от неё в другое место. Четвёртый удар – потеря работы. Никита в США работал плотником. Когда у него начались встречи в Службе иммиграции и натурализации, в суде мелких тяжб, хождения к стоматологу и терапевту, его работодатель уволил Никиту, пообещав снова взять его на работу после решения всех Никитиных проблем.

Игорь чувствовал, что его голова разрывалась от изобилия информации, которую Наливайко излагал, и он с облегчением вздохнул в момент, когда надоедливый собеседник скрылся за вращающейся дверью учреждения, а Игорь и русский беженец в США остались по другую сторону двери в ожидании очередного пуска посетителей.

Русский беженец в США Борис Земцов прибыл в Нью-Йорк 13 октября 1992 года. Это был сорокалетний мужчина из Рязани невысокого роста, голубоглазый, весьма общительный. 15 октября 1992 года он появился в Джон Хьюс Хаусе и был оформлен как клиент. Английским языком Борис не владел в достаточной степени, чтобы пойти в Службу иммиграции и натурализации с направлением, которое ему выдали в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди, где он обратился как беженец из России. В направлении было написано: «Вы, Борис Земцов, убедительно не доказали Ваше право на въезд в Соединённые Штаты; поэтому Вам приказано лично явиться по нижеуказанному адресу в установленные дату и время. Окончательное решение будет принято позже относительно того, на каких условиях Вам разрешат въезд в эту страну с целью, которую Вы указали. Неявка, как приказано выше, может обернуться для Вас арестом служащим данной службы. Ваш паспорт изъят. Вам вернут его лично, когда Вы явитесь по ниже заданному адресу».

До 20 октября Борис подробно рассказал Игорю о процедуре, которую ему пришлось пройти в Службе иммиграции и натурализации при аэропорте имени Джона Ф. Кеннеди. "Моя жена сказала мне: "Борис, всеми способами оставайся в США. В России нам ничего не светит". Я решил на борту самолёта о законном способе получения разрешения на работу, поэтому попросил политического убежища, хотя в России, где я работал на заводе, меня никто не преследовал. Я уверен, что никто мне не даст тут политического убежища, но мало ли, какие обстоятельства могут случиться. Одним словом, слава богу, что трое служащих иммиграционной службы подписались под их решением не высылать меня в Россию сразу, а дали мне вот эту бумагу". Борис показал Игорю направление на 26 Федерал-Плаза в 120-й кабинет на восьмом этаже, где указывались дата и время прибытия, причём в слове admissible была допущена орфографическая ошибка: буква "А" вместо "I" в конце слова.

Через несколько дней Борис покинул Джон Хьюс Хаус и уехал на Брайтон-Бич, где снимал комнату с польским иммигрантом. На Бродвее он торговал словарями, и через пять лет после нашего похода в Службу иммиграции и натурализации на 26 Федерал-Плаза 20 октября 1992 года его статус так и не был определён.