Текст книги "Возвращение Утренней Звезды (СИ)"

Автор книги: Илья Гутман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Кир ан-нур! – произнёс Ларратос, взмахнув посохом. На элементаля обрушилась огненная стена. Две огненные стихии слились в единоборстве, выбрасывая снопы искр и облака лёгкого горячего дыма. Наконец, элементаль, лишённый доступа к кислороду, сдался: пламя Ларратоса поглотило его.

Ларри расслабился.

– Неплохо, Корнелий, – произнёс жрец. – Вы справились за три минуты. Быстрее всех. Вы прошли испытания и гарантированно станете шеддитом, вне зависимости от того, как справится следующий кандидат. Ярис Альфред, ваш выход.

Вышел последний кандидат в шеддиты. В качестве оружия он выбрал алебарду. Победив первого и второго монстров, кандидат сбежал, увидев третьего – элементаля воздуха. Он проиграл.

– Итак, – произнёс жрец Хаоса. – Я посовещался с учителями шеддитов по поводу кандидатов, но и так очевидно, что испытание прошли Маркус Пелагиус, Влад Гратт и Корнелий Эльдгард. Поздравляю вас, кандидаты! Или мне следует сказать – поздравляю, первокурсники?! У вас есть ровно шесть часов на сборы. Собирайте ваши вещи и рабов, после чего встречаемся здесь, в храме. Вас будет ждать специальный маговоз, который довезёт вас до академии.

* * *

Ларратос с Эраной и Апионом вернулся в гостиницу:

– Похоже, из вас троих только ты, Эрана, можешь последовать за мной. Рабов в академию брать можно, а вот друзей нет. А рабом может быть только нечистокровный человек. Ты, Зарина, если хочешь, можешь пройти за мной в академию, надев свой пояс невидимости. А что сделать с тобой, Апион, я не знаю, хотя уверен, что ты бы мне пригодился.

– У меня есть идея, – сказала Зарина, – надев пояс невидимости, в академию пройдёт Апион. А я пройду официально – под видом твоей рабыни.

– Надо быть нечистокровным человеком, – повторил Ларратос.

– А я и так нечистокровная, – усмехнулась Зарина.

– По тебе не особо видно.

Зарина пошевелила пальцами возле ушей и произнесла какое-то заклинание:

– Что, и теперь не видно? – у Зарины вместо привычных Ларратосу человеческих ушей на голове красовались эльфийские, не менее заострённые, чем у Эраны.

– Симпатично, – произнёс Ларри, схлопотав при этом строгий взгляд Эраны, – слушай, Зарина, а это – иллюзия или твои настоящие уши? А предыдущие? Как вообще выглядят твои настоящие уши?

– Потом покажу, – ответила Зарина, – когда придёт время.

* * *

Маговоз ехал вверх по горным дорогам Магоры. В нём, помимо водителя, сидели двое учителей шеддитов, присутствовавшие на испытании, Ларратос и две его «рабыни» – Эрана с Зариной и двое новоиспечённых шеддитов – Маркус Пелагиус и Влад Гратт. На крыше маговоза сидел Апион, замаскированный поясом невидимости.

Маговоз подъехал ко входу в академию. Страж спросил у одного из учителей-шеддитов:

– Ну что, Эдгар, вы привезли новичков?

– Да, Лекс, хотя мне кажется, что один из них, как парень из предыдущего набора, не выдержит и недели – сбежит аккуратно за три дня до понедельника.

– Так, а этого новичка я, кажется, знаю. Корнелий, да? – спросил охранник Лекс у Ларратоса. Тот кивнул головой. – Я уже начал бояться, что ты – какой-то шпион. А вижу – прошёл испытания. Судя по твоей настойчивости, ты рано или поздно станешь дипломированным шеддитом.

Врата открылись. Маговоз въехал на территорию академии. Двери повозки открылись, и учителя вместе с новичками и «рабынями» Ларратоса вышли из неё. Апион незаметно слез с крыши. Перед вышедшими стоял человек в чёрных доспехах, чьё лицо закрывал шлем, выполненный в виде головы дракона.

– Добро пожаловать в нашу академию, новички, – пробубнил он металлическим голосом, – я – Баал Хафдан, ректор академии. У меня есть для вас подарок – мечи из Небесной Стали. Но прежде чем они станут вашими, выслушайте меня. Паладины считают свои способности ответственностью и непосильной ношей. Мы, шеддиты, знаем, что это – дар, который надо использовать, чтобы ослаблять других. Вы поняли это? Шеддиты – это сила, с которой надо считаться, и с вами будут считаться, когда вы покинете академию. Но готов предупредить вас, что отношения с товарищами по учёбе не всегда будут гладкими. Драка или дуэль между шеддитами – обычное дело. Более опытные студенты всегда отыгрываются на новичках. Поэтому те из вас, кто служил в армии, уже знакомы с таким явлением, как дедовщина, и тут вам не будет сложно. Студенты последнего, третьего курса Гэдберт и Вильтран – самые сильные и жестокие из «дедов», которых побаиваются даже другие «деды». А теперь прошу вас – получите свои мечи и чёрные робы.

Новички-шеддиты взяли оружие и робы – и теперь даже идиот догадался бы, что здесь собрались новоиспечённые Рыцари Тьмы.

– А теперь, – произнёс Баал Хафдан, – распределение по комнатам. Обычно у нас в одной комнате размещают троих студентов. Поэтому думаю, вас троих я вместе и поселю.

– Позвольте, – ответил Ларратос, – я хочу отдельную комнату, – видите ли, я – с двумя рабынями, и мне бы не хотелось, чтобы другие студенты смотрели, как я со своими рабынями буду… ну, вы поняли. К тому же, я не хочу оставлять своих рабынь в одной комнате с однокурсниками во избежание различных инцидентов.

– Да будет так, студент, – ответил Баал Хафдан, – я выделю тебе с рабынями отдельную комнату.

* * *

Ларратосу и двум девушкам ректор выделил комнату в одной из башен академии. Когда ректор ушёл, Апион снял пояс и стал видимым.

– Итак, дамы и господа, – произнёс Ларратос, – мы – внутри одного из оплотов власти шеддитов. Я пойду, исследую местность академии, и попробую сначала в одиночку дойти до руин Перворождённых. Если дойду нормально, то свяжусь с вами по мадаббару.

Вообще-то всем первокурсникам сейчас полагалось идти на занятия, но Ларри даже не заглянул в расписание лекций: его отнюдь не прельщала учёба в шеддитской академии. Он добился, чего хотел – проник в академию. И теперь собирался, не теряя даром драгоценного времени, добраться до остатков поселения Перворождённых. После чего смыться из Масхона, и чем скорее, тем лучше.

Ларратос вышел из башни и пошёл через территорию академии по направлению ко вратам – но не тем, через которые попал в академию, а ко вратам, лежащим на противоположной стороне. У противоположного выхода также стояли четыре стража.

– В чём дело, студент? – спросил один из них, – чего ты хочешь?

– Я хочу выйти за врата, погулять там.

– Студентам первого курса запрещено покидать академию, – ответил охранник, – таков закон.

У Ларратоса чуть не подкосились ноги.

– Что, совсем нельзя?

– Можно только в трёх случаях. Во время каникул, по семейным обстоятельствам или личным указом ректора или одного из проректоров. А пока нечего дурью маяться – иди лучше на лекцию.

– На какую лекцию?

– По философии шеддизма. В главном здании, двадцать пятая аудитория. Этот предмет ввели только несколько лет назад – и это увеличило продолжительность обучения в нашей академии, так что многие студенты не любят этот предмет. Но преподаватель может сильно разозлиться на того, кто не ходит на его занятия. Так что – ноги в руки и вперёд!

* * *

Ларратос зашёл в класс. Там сидело ещё два десятка шеддитов – студентов первого курса. Преподавателем оказался бородатый мизрахиец, которому на вид было чуть больше тридцати. Но, поскольку он являлся шеддитом, ему могло быть и более ста лет. Взгляд преподавателя выдавал в нём истинного аристократа. На его поясе висел меч из Небесной Стали.

– А, опоздавший, – произнёс учитель, – проходите, присаживайтесь. Могу ли я узнать ваше имя?

– Корнелий Эльдгард.

– А я – Абдель Рахман, профессор философии шеддизма и проректор этой академии.

Ларратос присел. Где-то он слышал это имя – Абдель Рахман. Но где конкретно? Абдель начал лекцию.

– Сообщаю персонально новичкам: у нас вы научитесь знаниям, что паладины спрятали от вас. Паладины считают Хаос грубой и примитивной сущностью, однако у нас в академии вы убедитесь, что это – не так. Сразу скажу вам: Хаос ни в коей степени не изменяет человека.

– Мне говорили, что человек изменяется, ступив на путь Хаоса, – произнёс Маркус Пелагиус. – он становится полной противоположностью того, кем был раньше.

– Это лишь один из предрассудков, Маркус. Присоединившись к нам, вы не изменитесь, а напротив, обретёте свою истинную сущность. Каждый из вас, если доживёт до конца обучения, станет именно тем, кем он и должен был быть изначально, отбросив лживые установки, заданные традициями и воспитанием.

Итак, господа студенты, что вы знаете о шеддитах?

Первокурсники промолчали.

– О шеддитах, – продолжал учитель, – ходит много предрассудков, будто это грубые импульсивные люди, не способные себя контролировать. Однако истинный шеддит знает: для того чтобы суметь управиться с другими, надо уметь управиться с собой.

Шеддиты – избранники. Хаос – благо, которое освобождает от неверных установок, заложенных традициями и воспитанием. Хаос снимает неверные запреты и освобождает человека от комплексов. Хаос делает человека таким, каким он и должен быть. Некоторые сравнивают Хаос со злом, однако он лишь освобождает человека ото всех лишних установок, в том числе и от псевдо-добрых, которые вбиты с детства путём воспитания. А воспитание подавляет истинную сущность человека.

Ларратос вспомнил, где он слышал это имя – Абдель Рахман! Точно! Серый паладин, автор книги "Правда и ложь о сущности Хаоса". А теперь он подался в шеддиты и читает лекции по философии!

– Паладины запустили среди народов Запада и Востока идею, что Абсолют тождественен добру и божественности, а Хаос – злу и демонам, – продолжал Абдель. – Многие народы настрадались из-за закостенелых традиций паладинов. Паладин служит Абсолюту. Но шеддит не служит Хаосу – Хаос служит шеддиту.

Мы, шеддиты – избранники.

– А кто такие избранники? – спросил один из студентов, незнакомый Ларратосу.

– Хороший вопрос, Канис, – ответил Абдель, – избранники – это те, кто находят в себе сил побороть воспитание. Зато избраннику позволено всё. Избранник не должен подчиняться закону. Избранник может игнорировать закон, а то и разрушать его, менять и созидать. Но свободы достоин лишь тот, кто сможет её отстоять.

Хаммон считает, что понятие диктатуры означает, будто бы все должны подчиняться одному человеку – ему. Да с такими установками Хаммон – полный кретин.

При этих словах на лице некоторых студентов отразилось полное изумление.

– Бытие шеддитом означает только одно – свободу. Зная дух этой страны, думаю, что кто-то из вас сейчас же побежит стучать директору академии, дабы меня уволили за вольнодумство? Не выйдет, господа. Я вижу вас насквозь. Всех, – при этих словах холодок пробежал по спине Ларратоса. – Любой, кто захочет сообщить ректору, будет иметь дело со мной.

Мы, шеддиты, избранники, в отличие от остальных – безумного человеческого стада, которое так и просится быть покорённым. Сила важна для шеддита. Сила – главное для шеддита. Но сила – далеко не всё. Поэтому истинным шеддитом не может быть тот, кто опирается лишь на силу – власть не может опираться лишь на неё. Нужен интеллект. Поэтому наш ректор, слишком тупой для того, чтобы быть избранником, не есть настоящий шеддит. И Хаммон не есть настоящий шеддит. Арастиор был настоящим шеддитом – именно он и сочинил наш кодекс.

– Но разве не Хаммон является соавтором кодекса шеддитов? – удивлённо спросил Маркус.

– Хаммон, которому приписывают соавторство кодекса шеддитов, придумал лишь пару абзацев. Кретин этот Хаммон. Да я уверен, что ни Хаммон, ни нынешний ректор академии сами не знакомы с большинством понятий философии шеддизма.

Все студенты изумлённо переглянулись.

– Хаммон – служитель зла, а не адепт Хаоса, он – истинный злодей, хотя истинный шеддит не обязан быть злодеем, как бы обыватели не связывали шеддизм и зло.

Истинный шеддит – избранник от Хаоса. Избранник зарождается среди обычных людей, но стоит на голову выше их. Шеддиту не писаны законы, созданные для обычных смертных, и поэтому шеддиту, стоящему выше добра и зла, выше старой морали, которую людям вдалбливают с детства, может стать носителем новой морали, служащей созданию более продвинутого общества. Если потребуется ради создания продвинутого общества убить несколько ничтожных людишек, шеддит, ни моргнув глазом, сделает это.

– Людишек? – изумился студент по имени Канис. – в Масхоне ничтожествами считаются представители нелюди, а люди воспринимаются как высшая раса.

– Канис, вы поверхностно понимаете основы шеддизма, как и ваш тёзка, ставший правителем этой страны, – класс захихикал. – Да, в Масхоне считается, что нелюдь должна быть уничтожена, а люди – высшая раса, но это – массовая точка зрения. Далеко не все люди – высшие. Есть человеческое стадо, а есть избранники. Шеддиты.

– А как ваш орден смотрит на паладинов? – этот вопрос задал Ларратос.

– В отношении паладинов наш орден смотрит двояко. С одной стороны, высшие люди, такие же, как мы, с другой стороны, их головы забиты неправильными установками. И наш орден даже был бы готов временно объединиться с паладинами, если бы не некоторые разногласия. Вы считаете паладинов однозначными врагами, Корнелий? Ваши головы забиты с детства стереотипными понятиями. Есть истинные шеддиты, а есть и фанатики вроде Хаммона. Также и среди паладинов есть вполне здравомыслящие люди, даже готовые в случае опасности объединиться с нами, а есть твердолобы вроде Бейла Харизи, что ненавидят нас только за то, что мы – шеддиты. Именно из-за этого Бейла меня… В общем, не важно.

Ларратос прекрасно помнил этого подозрительного старого паладина, Бейла Харизи, который видел во всех потенциальных шеддитов, и любое инакомыслие воспринимал как потуги на служение Хаосу. Похоже, этот Бейл приложил руку к тому, чтобы Абделя изгнали из ордена паладинов. Действительно, твердолобый фанатик. Именно из-за таких нередко вполне добрые и умные паладины действительно переходят в шеддиты – чего Бейл и добивается своей подозрительностью.

– Камриэльство, – продолжал Абдель. – Оболванивающая людей религия, превращающая их в стадо баранов. Но абсолютно такой же является другая религия, демонопоклонничество, введённая этим кретином Хаммоном. Любая религия отрицает свободу действия и мышления. Избранник свободен, а смирение есть оковы, которые надевает на людей каста жрецов ради достижения собственной власти.

Класс опять переглянулся. Было очевидно, что преподаватель академии не только был еретиком от паладинства, но и его восприятие шеддизма отличалось от официально принятого.

– Шеддит же не обязан быть демонопоклонником. Избранникам, истинным шеддитам это противопоказано. Истинный шеддит не верит ни в каких богов – он сам себе бог. И Хаос, сущность из которой шеддит черпает силу, ни в коей мере не есть божественная или демоническая сущность. Мы же не поклоняемся воде, как разумному существу, хотя пьём её и используем в хозяйстве. Хаос – не бог, Хаос – инструмент, которым пользуется шеддит. И это – тот самый инструмент, использование которого всегда оправдывает цель. Истинный шеддит идёт к победе любой ценой. Избранники не отягощены ни бытовыми, ни социальными, ни религиозными ограничениями и предрассудками и потому абсолютно свободны.

Люди всегда делились на слабых и избранников. Равенство всех людей – это фикция. Один от природы силён, другой от природы же слаб – и они не равны. Мораль у каждого людей типа своя. Избранники, истинные шеддиты, ценят личное достоинство, решительность, настойчивость, самоуверенность, несгибаемую волю и энергичность. Слабые ценят сострадательность, мягкосердечие, покорность и альтруизм. Некоторые ставят знак равенства между слабостью и добром. Они не правы.

– Но разве шеддизм не проповедует агрессию? – спросил Канис.

– Канис, ещё меньше правы те, кто ставит знак равенства между злом и истинными шеддитами. Злодеи ценят агрессию, хитрость, изворотливость и грубость. Многие из тех, кто носит наименование «шеддиты», очень далеки от истинных шеддитов. И я обещаю, что сделаю из вас истинных шеддитов. Если кто-либо из вас не захочет становиться истинным шеддитом, он может собирать вещи и отправляться домой.

* * *

После окончания лекции Ларратос связался с Эраной и сообщил, что первокурсников не выпускают за территорию академии, и надо искать какой-то обходной путь. Ларратос пошёл в столовую академии. Рабов и рабынь запрещалось брать с собой в академию – поэтому Ларри решил после того, как пообедает, захватить еду для Эраны с Зариной – а заодно и для Апиона, который проживал в их комнате нелегально.

Пока Ларратос сидел за столом и обедал, первокурсник Канис испуганно выкрикнул:

– Атас, братва! «Деды» идут!

В проёме входной двери показалась парочка небрежно одетых молодых людей. Даже очень молодых – им можно было дать максимум лет по восемнадцать. Один из них оказался довольно таки высоким, но пониже Ларратоса – зато в плечах был шире его почти в два раза – и шире большинства орков. Похоже, юный «дед» состоял из одних мускулов – и масса его тела тоже, похоже, была в два раза больше, чем у Ларратоса, и лицо здоровяка казалось не обременённым интеллектом. Второй «дед» оказался повыше первого, но при этом очень худым. Но его никак нельзя было назвать слабаком. Чувствовалось, что он отлично владеет боевыми искусствами – и если первый «дед» опирался в бою на одну грубую силу, то второй – явно на ловкость. И второй выглядел явно поинтеллектуальнее первого.

Первокурсники преклонили головы, и деды, идя к буфетчице, небрежно шлёпали всех первокурсников по головам. Дойдя до Ларратоса, сильный «дед» сказал ловкому:

– Смотри, Гэдберт, тут у нас, похоже, новичок. Голову перед дедами не преклоняет. Надо научить его хорошим манерам.

– Позабавимся с ним, Вильтран. Эй, новичок, как звать тебя?

– Корнелий.

– А мы – Гэдберт и Вильтран. Мы здесь главные, и ни одна свинья не смеет нам возражать! Почему это ты не преклонил перед нами голову, парень?

– А я должен? Я-то ведь не свинья. – Ларратос встал. – Сколько вам лет, парни?

– Возраст не имеет значения. Мы в академии уже третий год – с шестнадцати лет мы учимся на шеддитов, и тут нас все уважают. Сядь и преклони перед нами голову, дух!

Ларратос рассвирепел. Он прошёл через дедовщину в гиперборейской армии. Он никогда не выполнял просьбы «дедов» на первом году службы, и если было нужно, дрался с ними. Дослужившись до «деда», сам он никогда не приставал с дурацкими просьбами к солдатам первого года. После этого Ларратос победил могучего чернокнижника Шакира, за два месяца прошёл полный курс паладинства, сумел справиться с двумя шеддитами, носившими титул Баал – а тут какие-то студентики, младше его на два года (по легенде – на пять) чего-то от него хотят. В гиперборейской армии их бы сразу забили всей казармой. Но Ларратос слегка успокоился: всё-таки, на самом деле он – не шеддит, а светлый паладин. И привык пытаться решать все конфликты мирным путём, а лишь потом драться. Некое чудовище в глубине души Ларратоса жаждало крови, но паладин загнал его внутрь.

Ларратос строго посмотрел на дедов сверху вниз, стоя буквой Ф – поставил руки на пояс. Он всё-таки поступал в стейнгардскую академию – и прочитал несколько книг по психологии, хотя экзамен по ней так и не сдавал. Но он знал, что эта поза и этот взгляд вызывают в подсознании образ строгого родителя, и лучше всего подходит для воспитательных целей:

– Выпендриваешься, мальчик? Похоже, вы испытываете комплексы, из-за того, что вы тут младше многих, и пытаясь доказать обратное, строите из себя дедов.

– Чего?!

– Не испытывайте, дети, моё терпение – я старше вас на пять лет. Вам надо поучиться уважать старших.

– Ты чё, Корнелий, так и не понял? – спросил мускулистый «дед», – нам плевать, что ты нас старше!

– А мне плевать на ваше наплевательство, – строго ответил Ларратос. – поворачивайте обратно, пока я добрый. В армии я строил ребят покруче вас, так что проваливайте.

– Он не понял, Вильтран, что имеет дело не с простыми солдафонами, а с опытными шеддитами, – прошипел Гэдберт, худой «дед». И теперь получит сполна!

Народ вокруг расступился – но не разошёлся далеко. Всем захотелось посмотреть на избиение новичка самыми злыми «дедами».

Они напали одновременно. Вильтран ударил в направлении Ларратоса своим могучим кулачищем, а Гэдберт отбежал на пару шагов и подпрыгнул, занеся для удара ногу.

У Ларратоса, кандидата в Шаддаи, закончившего полный курс паладинства, силы и ловкости было не менее, чем у этих двоих, вместе взятых. Схватив кулак Вильтрана, Ларри сломал его руку, и откинул зазнавшегося отрока на пол. Гэдберта он раскрутил за ногу и бросил в двух метрах от мускулистого «деда».

Пора! Нужное время и место! Витающие в академии тёмные энергии подкармливали его – и зверь, живший в его душе, хаотическая энергия, находящаяся в его сущности – освободилась.

– Так! – кровожадно выкрикнул Ларратос, и навёл правую руку на Вильтрана, а левую – на Гэдберта. Тотчас же с правой руки слетела красная молния, а Гэдберта подняло на метр в воздух, и он, задыхаясь, схватился руками за горло.

Вильтрану после молнии тоже не было сладко. Он начал корчиться от боли, из глаз пошли слёзы, и он проблевался прямо на пол. Ларратос отпустил Гэдберта. Еле отдышавшись, «деды» с удивлением и страхом уставились на Ларри.

– Так. Что здесь происходит? – услышал Ларратос строгий голос Абделя Рахмана.

– Господин учитель, тут произошла одна потасовка, – произнёс первокурсник Канис.

– Вижу, Канис. Что же, господа студенты. Вы, трое, вели себя очень плохо. Я ожидал подобной пакости от вас, господа Вильтран и Гэдберт. Дуэль между шеддитами – дело благородное, но когда двое нападают на одного, это уже не дуэль, а триэль. И нормальный шеддит никогда не будет драться в столовой.

Ларратос промолчал. «Деды», вместо того, чтобы что-то сказать, ответили кашлем.

– Вы все поступили очень плохо. Такого я не ожидал. Особенно от вас, Корнелий. Ладно бы, эта парочка, так вы! Повторяю, я никогда не ожидал вот ТАКОГО от новичка-первокурсника. Гэдберт и Вильтран, можете быть свободными. А вас, Корнелий, я попрошу последовать в мой кабинет. У меня к вам будет личный разговор. Очень серьёзный.

Ларратос пошёл за учителем. Ему было не по себе. А «деды», еле отдышавшись, захихикали.