Текст книги "Марсианский патруль"

Автор книги: Игорь Ревва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Сейчас, механически отмечая курс корабля и внося необходимые корректировки, Тур усиленно размышлял, а может ли майор с «Рассвета» оказаться прав? И приходил к выводу, что не может.

На Землю Тура не тянуло совершенно, далась ему эта Земля! Ведь кроме солнечного затмения (явления по сути своей безобидного и даже красивого) на Земле существует еще и такая совершенно незнакомая жителям Марса штука, как дождь. А также непонятным образом сопровождающие это явление природы боли в простреленных когда-то давно плече и груди. Сыплющаяся сверху водяная пыль или крупные капли сами по себе не так уж неприятны, с этим еще можно как-то смириться. Но вот боли… А земляшки – ничего, не переживают. Узнав об этой беде, они понимающе так кивают: «А, ну это перед дождем…» Совершенно ненормальное население. И совершенно ненормальная планета. Сыро, тяжело, жарко, холодно… да-да – холодно! И это несмотря на то что температура воздуха там намного выше. Но насыщенный влагой воздух делал любой ветерок холодным, продирающим до костей. Или горячим, выжимающим ручьи пота из каждой поры. Прибавьте к этому силу тяжести, постоянно равную стандартному режиму гравитационного пояса, опьяняющее количество кислорода в атмосфере… нет, только сумасшедший согласился бы жить на такой планете. Иное дело – Марс. А уж тем более – для пилота.

Даже представить себе невозможно, как управляются со своими кораблями земные пилоты. Повышенная гравитация, невероятно плотная атмосфера, высокая облачность… То ли дело – здесь…

Тур ощутил дрожь волнения. Он не был новичком, но это происходило с ним всегда, когда предстояло выполнить сложный маневр. В такие минуты пилот словно бы превращался в корабль, сливался с ним, каждым нервом ощущая свою машину. И Туру всегда казалось, что в этот момент в бездушном железе каким-то необъяснимым образом пробуждаются самые настоящие жизнь и разум.

Почти каждый пилот испытывал подобные ощущения. По кабакам и барам ходило множество легенд на эту тему. Разбираться, какие из них являются правдой, а какие нет, ни у кого не было желания. Да это и так чувствовалось – глаза у пилота, рассказывающего о своем корабле, становились иными, словно речь шла о любимой женщине, о ее капризах и привычках. И все эти разговоры велись вполголоса, словно рассказчик старался не обидеть ненароком родной корабль. И если он обходил молчанием какие-то моменты или не замечал неуместного вопроса, это всегда понималось и принималось – никто не обязан вываливать о своей любимой всю подноготную, да еще посторонним людям, в кабаке…

Тур невольно улыбнулся, видя на экране приближающуюся поверхность планеты. Она уже погрузилась во мрак ночи, и висящая над поверхностью пыль слабо светилась, отражая солнечные лучи. Это было красиво.

Корабль нырнул в призрачное сияние, опустился ниже, и теперь уже не стало видно ничего – только показания радара давали возможность определить, где ты сейчас находишься. Зато теперь уже можно было полностью отключить маршевые двигатели и идти на антигравах.

Тур развернул корабль и повел его на юго-запад. Что бы там ни думали о себе в прокуратуре сочинители программ, а управляться с кораблем Тур умел гораздо лучше них. И через полтора часа – ровно на десять минут позже предписанного срока – «Отбой» уже летел над Лунным Плато. А еще через двадцать (вместо сорока – как планировали в прокуратуре) минут его невидимый гравитационный луч уперся в дно каньона Гидры – громадной впадины глубиной почти в пять миль. Облака пыли, поднятые силой гравитационного луча, заволокли каньон от края до края и вздулись над ним едва видимым в ночи куполом. Внезапный ветер подхватил их и уволок на юг – в сторону Карпат. Но порыв ветра был несильным и недолгим, после него каньон Гидры напоминал гигантскую чашу, наполненную лениво шевелящейся густой жидкостью. Корабль замедлил ход, пилот уменьшал напряжение гравитационного луча очень осторожно, готовый в любую секунду вновь увеличить мощность – едва возникнет хотя бы слабое ощущение крена, хотя бы предчувствие его. Пальцы Тура едва касались рычагов, ловя малейшее нарушение в привычной и никому кроме него самого не заметной мелодии вибрации корабля. Тур доверял приборам, но себе он (как и всякий настоящий пилот) доверял не в пример больше.

«Отбой» мягко опустился на грунт, Тур остановил двигатели, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сейчас нужно было сделать глубокий вдох. Нужно было, непременно нужно, он всегда так делал. И, выдыхая воздух сквозь плотно стиснутые зубы, пилот чувствовал, как спадает нервное напряжение, как истончаются и пропадают невидимые нити, связывавшие его с родным кораблем.

Теперь они вновь были порознь – человек и корабль. До того самого момента, когда пилоту вновь потребуется оживлять многотонную махину, усилием воли и мощью двигателей поднимать ее над грунтом, делать ее вновь послушной, предсказуемой и родной. Сейчас этого ощущения уже не было, корабль опять превратился в спящее существо, готовое лишь отслеживать сквозь дрему происходящее вокруг.

Тур еще раз глубоко вздохнул, взялся за микрофон внутренней связи и произнес:

– На планете. В смысле, сели уже – если кто не понял…

– Перестань паясничать, – откликнулся Кэссиди. – Мы с Изей вылетаем через десять минут. Будьте внимательны и следите за частотой.

– Есть, сэр! – хором откликнулись Стрелка с Туром.

Посидев немного в кресле и понаблюдав за отдаляющимся флаером – яркой точкой на экране радара, уходившей все дальше и дальше к скалам на юге, – Тур вызвал Стрелку.

– Чем занимаешься? – поинтересовался он.

– В футбол играю, – ответила она.

– Я поднимусь? – спросил Тур.

– Давай, – согласилась Стрелка. – А то одной тут сидеть – скукотища смертная…

Тур поколдовал с клавишами передатчика, настроил его таким образом, чтобы следить и за радаром, и за связью можно было прямо из стрелковой рубки, и поднялся с кресла. Вообще-то, строго говоря, это было грубейшим нарушением устава – покидать рубку управления. Но устав летной службы явно писали те, кому никогда не доводилось выходить на патрулирование пространства. Кроме того, наблюдать за флаером скоро станет невозможно – когда тот окажется в каньоне Кандора, отделенный от корабля сорокамильной полосой скал.

В стрелковой рубке было прохладно. Слишком прохладно. Тур зябко повел плечами и недовольно пробурчат:

– Чего такой холод установила? Сделай теплее.

– Засну, – возразила Стрелка и широко зевнула.

– Дома надо спать, – наставительно произнес Тур, усаживаясь в кресло. – Ночью. Желательно – одной.

– Ты чего сюда приперся? – поинтересовалась Стрелка. – Глупости болтать? Рассказал бы что-нибудь интересное, что ли. Нам здесь еще долго торчать…

Тур принялся рассказывать о составленной в прокуратуре программе перелета, но Стрелка перебила его.

– Знаю-знаю, – отмахнулась она. – Слышала уже, не ты один умеешь с частотой шалить. Тоже мне, новость нашел! Как будто неизвестно, что в прокуратуре ни одного астронавта отродясь не было.

– А в планетарной полиции был, – сказал Тур. – Макс Оливер, лейтенант.

– Почему – был? – поинтересовалась Стрелка. – И как он вообще туда попал? Разжаловали?

– Натворил что-то, – пожал плечами Тур. И подумал, что же такое должен был натворить лейтенант Оливер, чтобы его перевели в нижники.

– Так почему – был? – напомнила Стрелка.

– Смотался он отсюда, – ответил Тур. – На Землю улетел. Придурок.

– Так уж и придурок, – возразила Стрелка. – Просто человеку захотелось сменить место жительства. Мало ли народу каждый год перелетает туда-сюда?

Тур помолчал немного, подумал и рассказал Стрелке о своей беседе с Мэрси Крантоном.

– Ты уже говорил, – кивнула Стрелка. – При виде тебя – как ты до сих пор переживаешь по этому поводу, – мне приходит в голову мысль, что Крантон не так уж и неправ.

– Да ну тебя! – обиделся Тур. – Глупая ты баба… На фига мне Земля?! Я помню, как они меня там встречали – гонору выше крыши. Ах! На Земле совершенно человеческие условия жизни! Ах! Прародина человечества! Ах! Вам здесь совершенно не понадобится гравитационный пояс! И очки тоже! И маска!.. Ну, очки и правда не понадобились, а вот без пояса меня бы там так плющило, что я бы целый день в постели валялся. Только и спасался режимом отрицательной гравитации. Да и без маски я бы все время пьяный ходил. А воздух там совсем прозрачный, аж страшно делается. Смотришь на дерево – кажется, что оно от тебя ярдах в трехстах, а на деле – больше полутора миль. Да и деревья там какие-то карликовые и какие-то слишком уж прямые. А закат – словно фонарь выключили, раз – и темнота, почти сразу же!

– Сила тяжести, – кивнула Стрелка. – Пыль в воздухе не висит, вот потому и закат такой дебильный.

– Это точно, – согласился Тур. – И как там жить, спрашивается? В таком вот идиотском мире. Нет, если уж человек – марсианин, то и жить ему обязательно надо только на Марсе!..

– А слышал про новичка? – вдруг оживилась Стрелка.

– Какого новичка? – удивился Тур.

– Ну к нам же пополнение, – объяснила Стрелка. – Филя говорит, парень какой-то. Землянин, кстати.

– Ага, своих полицейских уже не хватает, – ворчливо ответил Тур.

– Да нет! – поморщилась Стрелка. – Он сюда переехал, с Земли, насовсем. Жить тут будет. И вроде бы к нам в экипаж зачислен.

– Ха! – Тур хлопнул себя ладонью по колену. – Я его как раз на Крантона и натравлю, во! Генетическая ностальгия предков по родине среды обитания, да? Ха-ха – три раза!!! Я же говорил земляшкам, что у них на Земле несладко! А мне не верили – отвечали, завидую.

– Ну, после Апокалипсиса никому особо сладко не было, – заметила Стрелка.

– Э! Когда это было-то! – отмахнулся Тур. – Жить надо настоящим или будущим. Лучше – будущим. А прошлым – это себя в могилу загонять.

– Это точно, – подтвердила Стрелка. – Прилетел давным-давно какой-то урод, перекрушил три планеты и смотался. Просто так, сука, от нечего делать. И ведь, гад какой, начал именно с нас – с Марса! Между прочим, как раз с Долины Маринера – ведь до Апокалипсиса именно тут и был, так сказать, центр цивилизации… Кстати, ты слышал что-нибудь про «Второе пришествие»?

– Нет. А что это такое? – заинтересовался Тур. Упоминание в данном контексте такого явления, как какое-то второе пришествие, его несколько насторожило.

– Да дочка рассказывала, – ответила Стрелка. – Машка моя. У них в школе пацан один все на эту тему болтает. У него родители – то ли к вере какой-то принадлежат, то ли еще чего. Короче, говорят они, что «Посланник Ада» вернется. Типа добивать тех, кто уцелел.

– Шиза, – уверенно заявил Тур.

– Само собой, – подтвердила Стрелка. – Я Машке так и сказала. Объяснила все, сказала, что это глупости.

– А она? – спросил Тур.

– Она мне поверила, – Стрелка невесело вздохнула. – Поверила и надавала тому пацану по шее за вранье. И меня штрафанули.

– М-да… – сочувственно произнес Тур. – Споры на религиозные темы – это такая вещь, которая всегда заканчивается дракой. Потому что каждый верит только в своего собственного бога… ну или хотя бы считает, что верит в единого бога, но единственный делает это исключительно правильно. Возьми, к примеру, тех же мертвяков или олимпийцев, – оживился Тур. – У них ведь вся шиза тоже на религии замешана. Одни говорят, что если, дескать, Господь распорядился так, чтобы на Марсе жили исключительно в Долине Маринера, то тут и надо жить и надо сохранять истинно земные (понимай так – истинно божественные) условия жизни. Ну, чтобы люди, созданные по образу и подобию, не менялись со временем… вот… А другие утверждают, что Бог специально переселил людей на Марс, чтобы они адаптировались к местным условиям. И именно поэтому они закрыли куполом кратер Олимпа и искусственно создают там первобытные условия существования – низкое содержание кислорода, сильные ветры и так далее… идиотизм какой-то… – Тур замолчал.

– Каким, должно быть, глупым должен быть Бог, чтобы иметь таких вот последователей… – задумчиво проговорила Стрелка.

– Не святотатствуй, – хмыкнул Тур. – Это у нас в полиции почти все атеисты, а в Олд-Сити и Нью-Риме – там ведь религиозных храмов до фига, и верующих тоже немало… да и атеизм, наверное, тоже определенная вера в Бога – вера в его отсутствие, – глубокомысленно изрек Тур.

– Знаешь, – сказала Стрелка, – я иногда думаю, что это неплохо – Апокалипсис.

– С ума сошла? – осторожно поинтересовался Тур.

– Не, серьезно! – улыбнулась Стрелка. Но только улыбка у нее получилась немного грустная. – Мои предки, ведь они же с Земли. До Марса они даже знакомы не были. Они сюда летели по контракту работать. Через год вернуться обратно должны были. А тут – ба-бах! «Посланник Ада», Земля в ауте, Марс – тоже. Ну они и остались. Потом познакомились, детей рожать начали. Так меня и произвели на свет в конце концов.

– Ну, если так рассуждать, – задумчиво протянул Тур, – то и я существую благодаря Апокалипсису. Мой пра-пра – он геологом был. И собирался на Венеру улетать. А после Апокалипсиса, сама понимаешь, остался тут, женился… ну и так далее, короче.

– Дети Апокалипсиса! – гордо произнесла Стрелка и рассмеялась. – Вот интересно, историю своего предка, который во время Апокалипсиса жил, ты помнишь. Я своих, того же периода, – тоже помню.

– Ну и что? – не понял Тур. – Это же история семьи. Мне мать с отцом в детстве все уши прожужжали об этом.

– Мне тоже, – кивнула Стрелка. – Но я сейчас о другом. Их мы помним. Ну родителей своих помним, дедов… может быть… немножко. А скольких не знаем даже? Вот и нас тоже так же забудут. Машка моя – она деда и отца моего не застала. А ее внуки забудут о моем существовании.

– Тебе это важно?! – удивился Тур.

– Да нет, – пожала плечами Стрелка. – Обидно просто немножко.

– Чтобы нас крепко запомнили, – нравоучительно произнес Тур, – мы должны были жить в эпоху Апокалипсиса.

– Ага, – согласилась Стрелка. – Или Апокалипсис должен был случиться сейчас, в наше время.

– Представляю себе, – усмехнулся Тур, – как на планете вновь объявляется «Посланник Ада». И опять начинает именно с Марса, с Долины Маринера.

– Знаешь, Тур, – проговорила Стрелка, – я вот сейчас подумала, что тот пацан… точнее, его родители… ну, тот, кому Машка моя наваляла… Они, наверное, точно так же думают, как я, – что памяти о них не останется. Вот и хочется им «Второго пришествия».

– Может быть, и так, – согласился Тур. – Только сейчас-то картина немного другая, чем в сто пятидесятом. Сейчас вся жизнь, можно сказать, сосредоточена в Золотом Треугольнике. Если бы когда-то Олд-Сити не повезло в том, что на него не обратили внимания, – фиг бы сейчас на планете цивилизация была. А сегодня? Есть ли сегодня хоть один промышленный город вне Золотого Треугольника? Нету. Хотя… – Тур на миг задумался. – На севере, за дальними геологоразведочными поселками, там что-то такое есть, заводы какие-то, кажется, цеха непонятные. Но все под поверхностью планеты, не наверху. Поселения небольшие, наверное, есть. Но это неважно. Потому что без Золотого Треугольника и им не выжить. А без фермеров – тем более. А фермеры в основном только в Долине Ареса. Вот угробят их и Треугольник – кранты Марсу. Кто останется-то, а?

– Байкеры останутся, – ответила Стрелка, глядя куда-то за спину Тура. – И мертвяки.

– И олимпийцы, – добавил Тур. – Только нам от этого не легче будет. Так что ну его на фиг, Апокалипсис этот.

– Ага, – медленно произнесла Стрелка, рассеянно кивая.

– Хотя, конечно, – глубокомысленно продолжал Тур, – это сегодня и невозможно. Наши патрули на орбите никого не пропустят. Уж кто-кто, а мы-то службу свою знаем крепко.

– Ага…

– В клочки порвем любого «Посланника Ада»! – категорично заявил Тур.

– Ага…

– Что это с тобой? – удивился Тур.

Стрелка рассеянно глядела в одну точку, куда-то за спину Тура. Даже не рассеянно, а с какими-то необъяснимыми тревогой и отчаянием.

– Эй, офицер! – Тур наклонился вперед и осторожно прикоснулся к ее плечу. – Да что с тобой стряслось?!

Стрелка молчала. Взгляд ее был неподвижен.

– Эй! – Тур уже не на шутку разволновался. – Ты здесь вообще-то?! Или как?..

И тут Стрелка медленным движением подняла правую руку, вытянула ее в ту сторону, куда уставился ее безжизненный взгляд, и очень тихо, но совершенно отчетливо произнесла одно слово:

– Корабль…

* * *

Сейчас уже мало кто мог с уверенностью сказать, как именно выглядел роковой корабль, принесший гибель цивилизациям трех планет. Может быть, выглядел он точно так же, как и тот, что в данный момент стремительно приближался к Долине Маринера…

Случилось это в две тысячи сто пятидесятом – в самый разгар выяснения отношений между Венерой, Марсом и Землей, которое грозило перерасти в настоящую войну.

Земля считала себя вправе управлять обеими планетами, навязывать им свою волю. А Марс и Венера этой практике сопротивлялись. И делали они это довольно успешно. Причиной же конфликта, как это всегда бывает, стала мелочь – Башня Джонсона и то, кто имеет большее право на исследование обнаруженных на Луне артефактов. Даже самое поверхностное изучение технологий неизвестной расы дало громадный толчок развитию человеческой техники – управление гравитацией и полями силовой защиты. Но Башня Джонсона – ажурное сооружение пятимильной высоты – находилась на Луне, принадлежащей Земле. И в скором времени Земля решила, что владеть новыми открытиями лучше в одиночку. Остальные планеты этим остались недовольны, и ответным шагом был вопрос, кому именно должен принадлежать пояс астероидов.

По сути, ни одной из трех планет он не был нужен. К тому же в поясе давно уже обитали люди – около двух тысяч человек, заселивших полтора десятка астероидов. Большая часть их занималась геологическими исследованиями обломков пояса, но были и такие, кто предпочел воскресить забытое уже слово «пират».

Для трех планет пояс астероидов был тем же, чем был ныне Хаос Гидаспа для Марса. А пираты пояса немногим отличались от марсианских байкеров. Каждая из планет хотела иметь возможность безопасной торговли с остальными двумя. И, намереваясь развернуть операцию по выявлению и уничтожению пиратов, поспешила объявить пояс астероидов своей территорией. В результате чего торговля между планетами (не только безопасная, а вообще любая) оказалась под угрозой полного прекращения.

Обострение отношений между планетами привело к появлению такой ненужной и бесполезной вещи, как военно-космические силы. В течение пяти лет промышленность каждой из планет усиленно наращивала свой военный потенциал – десантные корабли, истребители, оружие массового поражения, способное отравить радиоактивной пылью воду, воздух и почву или заразить каждую травинку неизлечимой и смертельно опасной болезнью.

Люди спешно покидали чужие и ставшие для них неприветливыми планеты и возвращались на родину. С Земли, Марса и Венеры поднимались громадные транспортники, набитые переселенцами. Любой житель, например, Венеры, находившийся в этот момент на Марсе или на Земле, мог быть уверен, что ему обязательно напомнят об этом, и в самой неприятной форме. И так обстояло дело везде, на всех трех планетах.

На орбитах постоянно дежурили боевые корабли, готовые отразить атаку или сами начать боевые действия. Первое – предполагалось, ко второму – готовились. И в самый разгар этих событий в Солнечной системе появился никому не известный корабль.

В первые же секунды стало понятно, что корабль этот прилетел откуда-то издалека. Потому что человеческая техника не достигла еще такого совершенства в вопросах убийства себе подобных.

Военно-космические силы, на которые люди делали главные ставки в войне друг против друга, оказались бессильными перед инопланетянами. Рискнувшие атаковать инопланетный корабль погибали раньше, чем успевали сообразить, что же происходит. Да даже и не атаковавшие – экипаж любого космического корабля, оказавшегося в зоне досягаемости оружия «Посланника Ада», мог проститься с жизнью. Кружившие на орбитах военные спутники и космические станции были уничтожены в течение часа. А затем наступила очередь самих планет.

Больше всего пострадала Земля, но и Марсу с Венерой тоже досталось изрядно. Ни один город ни на одной из трех планет не избежал смертоносных ударов неизвестного оружия. Уцелели лишь небольшие городки и поселки, едва ли десять процентов населения. Горящие города, рушащиеся здания, взрывающиеся или плавящиеся от жара неизвестных излучений заводы. Смерть гуляла по планетам, собирая неслыханно богатый урожай. И когда неизвестный корабль покинул Солнечную систему, стало понятно – человеческая цивилизация прекратила свое существование. Во всяком случае, в том виде, в каком она была до Апокалипсиса.

Неизвестно, как назывался этот инопланетный корабль и назывался ли он вообще как-нибудь (это потом уже его окрестили «Посланником Ада»); неизвестно, откуда он прилетел и куда улетел; неизвестно также, как инопланетянам удалось узнать, куда именно нужно было наносить удары. Известно одно – конечной целью их (и в этом уже не оставалось никакого сомнения) было уничтожение человечества. И цель эта почти была достигнута. А возможно, что инопланетяне боялись растущей экспансии человечества. Если так, то своей цели они достигли полностью. Потому что на долгие десятилетия человек вынужден был забыть об освоении новых пространств – ему теперь приходилось обустраивать старые, восстанавливать разрушенное, заново устанавливать связи с соседними планетами и их спутниками.

Но десять лет назад – в две тысячи триста шестидесятом – Марс, Венера и Земля чуть ли не в один голос объявили о том, что достигли наконец-таки той точки развития, с которой их отшвырнуло назад безжалостное пламя Апокалипсиса. Это не означало, что все старые бредовые идеи (по поводу захвата пояса астероидов и подобные им) были вытащены из пыльных чуланов – новые цивилизации не были слепым повторением старых. Но уже в триста шестьдесят втором между правительствами трех планет начались активные переговоры о создании совместной экспедиции к планетам-гигантам Солнечной системы.

А в шестьдесят шестом неожиданно возникни разговоры о «Втором пришествии», о грядущем визите «Посланника Ада».

Разговоры эти были глупы и беспочвенны, и ни один разумный человек им не верил. Но ни у одного из слышавших их отныне не получалось оставаться спокойным, если в небесной вышине появлялся космический корабль…