Текст книги "Приказы не обсуждаются"

Автор книги: Игорь Пидоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16

Ночевал Миронов у Карла. Тот из пучины пьянства выбрался, но был бледен, неразговорчив и быстренько убрел вместе с женой к себе на этаж. Но Евгению было наплевать сейчас на внутренние переживания этого человека, поэтому он, прихватив несколько бутылок пива из подвала, отправился к себе в комнату, открыл окно, поставил перед ним кресло и любовался видом вечернего Эрфурта, изредка открывая новую бутылку «Браугольда».

Звонок раздался в семь часов утра – рань несусветная. Но газеты здесь разносили еще раньше, поэтому Евгений уже не спал, успел сбегать к почтовому ящику и достать оттуда свежий номер «Тюрингер алльгемайне» – «Тюрингской всеобщей», главной местной газеты.

Сообщение о вчерашнем убийстве в Готе ничем не примечательного бюргера у ворот замка Фриденштайн красовалось на первой полосе, чуть пониже материала о новом скандале в бундестаге. Там даже фотография лежащего ничком Алексея Васильевича имелась! Ай да Симонов! Хорошо его люди сработали! В заметке писалось о диком и страшном происшествии в тихом городке. Обычный пенсионер прогуливался по парку, и вдруг с Восточной башни замка Фриденштайн раздался выстрел, поразивший его в самое сердце! Пенсионер Иоганн Вайс скончался на месте. Родных у него не имелось, и поэтому после вскрытия тело будет кремировано за счет муниципалитета. Кто стрелял в пенсионера? Почему в него стреляли? Эти вопросы пока остаются без ответов.

Автор заметки прозрачно намекал на причастность к этому убийству неонацистов. Но очень прозрачно. Видно было, что никаких конкретных данных у него нет.

Евгений, читая заметку, вдоволь похихикал. Ай да Симонов! Надо же, под каким псевдонимом жил! «Щит и меч» вспомнил! Он бы еще Максом фон Штирлицем назвался! Нет, тут определенно мания величия просматривается.

Мурлыкая про себя переделанную строчку из Некрасова – «Маразм-воевода дозором обходит владенья свои», Евгений поднялся к себе, а тут и телефон грянул «Турецкий марш».

– Поздравляю вас, Евгений Викторович! – радостно приветствовал Иван Иванович. – Вы уже читали сегодняшние местные газеты?

– Ну, во-первых, доброе утро! – мрачно отозвался Миронов. – А во-вторых, я не только местных, но и вообще газет не читаю. Ничего хорошего там все равно не напишут.

– А вот и не угадали! – возликовал Иван Иванович. – Очень даже могут написать! Вот послушайте!

И он «с выражением» зачитал заметку из «Тюрингер Алльгемайне».

– Каково? – спросил он, закончив, словно сам если не написал это, то уж точно убил пенсионера Иоганна Вайса.

– Ну и что? – хладнокровно вопросил Евгений. – Что это означает?

– Как?! – опешил Иван Иванович. – Разве это не вы…

– А что вы орете, как заблудившийся в тумане ледокол? Разве не знаете, что все мобильные звонки могут прослушиваться? Хотите, чтобы меня замела местная криминальная полиция? Так и скажите: не желаем, дескать, вам оставшиеся деньги платить, а жаждем сдать вас с головой. Только учтите: этот номер у вас не пройдет! Зарубите себе на носу – ни шагу от нашей договоренности! Вы еще помните, что я вам лично обещал? Ну, так обещание остается в силе! Где моя жена? Вы мамой родной клялись, что немедленно ее отпустите!

– Да что вы, в самом деле, Евгений Викторович! – залепетали на том конце эфирного моста. – У нас и в мыслях не было отступать от договоренности. Все, все получите, и жену, и деньги. Давайте условимся, где нам встретиться, чтобы все обсудить!

– А что еще обсуждать? – почти искренне удивился Миронов. – Возвращайте жену, отдавайте остаток гонорара, и мы друг друга больше не знаем!

– Ну, вот и обсудим, как удобнее отдать вам остаток, а также вернуть супругу. Не можем же мы вот так бросить ее посреди чужого города в чужой стране?

– Хорошо, – смягчился Евгений. – Назначайте время и место. И без шуточек. А то я вашу породу знаю!

– Ка-к-ую породу?

– Шакалью, вот какую! Ну, я слушаю!

До встречи с Иваном Ивановичем, а точнее, до своей смерти, у него оставалось еще два часа. Он был твердо убежден, что его постараются убить. Ну, посмотрим, господа!

Евгений позвонил Симонову. Тот наслаждался описанием своей гибели и был откровенно горд сыгранным спектаклем. Выслушав сообщение Миронова, сказал:

– Это все хорошо, и людей я туда пошлю. Но, может быть, тебе все же не ходить на эту свиданку? Ведь люди – людьми, а подстрелить могут только так!

– Вы лучше замком занимайтесь! – не слишком вежливо прервал Евгений. – Вот какая деталь: в газете ни слова о снайпере с Западной башни. Его что, не нашли? Он там так и лежит? Тогда срочно надо посылать человека и смотреть, что это была за птица!

– Тут ты прав, – согласился Симонов. – Это я упустил, старею. Но и тебе на свидание без прикрытия идти никак невозможно. Ладно, разберусь. Ты там не особенно высовывайся и чуть что – сразу ноги делай. Ивана Ивановича твоего отследят. Хотя я и без него уже знаю, где нам побывать с тобой надо, чтобы весь этот гадючник прихлопнуть. Беда в том, что там силы нужны, которых у нас сейчас нет.

– А когда будут?

– Надеюсь, что скоро… – вздохнул Симонов. – Ты там особенно не рискуй. Денег они тебе не дадут, но хоть какие-нибудь крохи информации получишь. Ничего, разберемся.

На завтрак в доме Шнайдеров рассчитывать не приходилось. Сам Карл прятал глаза, а супруга его смотрела на российского гостя, как на оккупанта. Евгений понимал, что надоел тут всем хуже горькой редьки, но и так вот просто съехать не мог. Не в отель же перебираться! Ничего, еще пару деньков потерпят. Тем более что бытовых хлопот он им не доставляет. Только ночевать является, да и то не всегда.

Итак, Карл, выпив утренний кофе, который Анна отнесла ему в кабинет, уехал в фирму, а Евгений, плюнув на все, отправился в город, чтобы позавтракать и провести рекогносцировку. Машину брать не стал, бегств и погонь сегодня не предвиделось. По крайней мере – автомобильных.

Встреча на этот раз была назначена не как обычно, на площади, а неподалеку от нее, у лютеранской кирхи в переулке. Иван Иванович объяснил это тем, что передача женщины может привлечь нежелательное внимание. Идиотское объяснение, но Евгений смолчал. Похоже, алмазные бандиты подписали ему смертный приговор и уже не мудрствовали лукаво с человеком, выполнившим задание. Для них Миронов – отработанный материал.

Переулок был почти пустынным, разве что изредка проходили парочки туристов, глазея по сторонам. Некоторые заходили в церковь, чтобы полюбоваться очередным шедевром готической архитектуры. Глядя на них, Евгений вспоминал «стариков», следивших за ним и убивших Штефана. Интересно, полиция разобралась, кто и откуда они были, обнаружив их тела в квартире близ Еобанштрассе?

Он стоял, прислонившись спиной к высокому каменному забору, и равнодушно курил, дожидаясь или самого Ивана Ивановича, или его людей, которых послали на ликвидацию нежелательного свидетеля.

И дождался. Правда, не совсем того, что себе представлял. В конце переулка показалась еще одна парочка. Но теперь это были не пенсионеры-туристы, а крепкие ребята в кожаных куртках и темных очках, словно вышедшие из американского малобюджетного боевичка. Н-да, похоже, шефы Ивана Ивановича совсем не уважали Миронова, коли отправили убирать его таких вот клоунов! Обидно, да?

Но дойти до Евгения и приступить к выполнению задания киношные ликвидаторы не успели. Сзади них появился микроавтобус «ниссан», поравнялся с ними, заставив посторониться, послышались два негромких хлопка.

Бандиты, так ничего и не успевшие понять, а тем более предпринять, мешками повалились на землю, а «ниссан», подкатив к Евгению, уже сжимавшему под курткой рукоятку пистолета, гостеприимно распахнул боковую дверь.

– Быстрее, быстрее, – махнул из салона соратник Симонова Борис.

Не заставляя себя долго упрашивать, Миронов нырнул внутрь. Автобус, набирая скорость, выскочил из переулка, сделал несколько поворотов и влился в поток машин, бегущий по широкому проспекту имени Юрия Гагарина. Назван так проспект был, естественно, еще в социалистические времена, но после объединения двух Германий переименовывать его не стали, оставив как дань уважения первому землянину, поднявшемуся в космос.

Борис, покопавшись в кармане, достал пачку «Юбела», местных крепких сигарет без фильтра, предложил Евгению, но тот отказался. Был он мрачен и недоволен.

– Какого черты вы решили вмешаться?

Борис пожал плечами.

– Шеф приказал. Он решил, что вам незачем рисковать. А мы наблюдали из-за угла. Приказ этим ребятам отдал ваш так называемый Иван Иванович. У нас тут есть направленный микрофон, – Борис похлопал ладонью по какой-то аппаратуре, стоявшей на столике в углу фургона, – так что мы все слышали. Ну, и… соответственно приказу.

Евгений и сам понимал, что согласие на сегодняшнюю «встречу» было бравадой чистой воды. Совсем необязательно рисковать жизнь сейчас, когда карты почти вскрыты и противники становятся лицом к лицу друг против друга. Но уж очень зол он был на этого бандитского помощничка. И вправду хотелось как следует набить ему рожу. Что, в самом деле, за дурака его держат? Этих двоих в переулке он положил бы и без пистолета, раз уж не явился сам Иван Иванович. И заставил бы рассказать, где прячется тот, кто послал убивать его.

Впрочем, это и так уже известно. Симонов знал все, что нужно. «Языки», которых они взяли на конспиративных квартирах, под воздействием «сыворотки правды» послушно выбалтывали все, что знали, а потом, получив еще по уколу, благополучно отправились в мир иной. Евгений Симонова в излишней жестокости не обвинял. На войне, как на войне. А тут действительно шла война, жестокая и кровавая.

– И куда мы сейчас? – спросил он Бориса.

– Да есть у нас где отсидеться, вы не волнуйтесь, – успокоил тот. – Со всем комфортом будете отдыхать.

– На хрена мне ваш отдых! – возмутился Миронов. – Под домашний арест они меня посадят! Сейчас я вашему шефу брякну!

И он достал телефон. Но Борис мягко положил ему ладонь на плечо.

– Не надо спешить. Шеф вас там ждать будет, куда мы сейчас едем. Хотите пива?

Действительно, под сиденьем имелся пластиковый ящик с «Браугольдом». А Евгению вдруг очень четко вспомнилось давнишнее: они едут в «лендровере» по Лубанго и вот так же достают из-под сиденья бутылки местного пива. Светит яркое, резкое ангольское солнце, на них – местный камуфляж, рядом лежат автоматы, а впереди – большие дела, и неизвестно, все ли вернутся домой. Хорошее было время, веселое!

– Давай! – тряхнув головой, чтобы отогнать воспоминания, сказал он. – Не дали подраться, так хоть пива выпью.

Симонов наконец покинул свое подземелье и выбрался на свежий воздух. То есть перебрался из Готы в Эрфурт. Здесь, на окраине города, он снимал небольшой домик. Уютный, как почти все жилища в Германии, стоящий в глубине пышного, но ухоженного сада. От калитки к дому вела вымощенная диким камнем дорожка. И непременные садовые гномики тут имелись, сияли из травы деловитыми симпатичными мордочками. Аккуратные клумбы с цветами, в нескольких местах стоят автоматические разбрызгиватели воды. «Тут бы на пенсии поселиться! – подумалось Евгению, когда он вслед за Борисом шел по дорожке среди деревьев. – Может, Алексей Васильевич так и целится? Только вряд ли, натура не та, не усидит он среди гномиков!»

Симонов встречать на порог дорогого гостя не вышел: все еще маялся ушибленной спиной. Но был уже бодрее вчерашнего, даже встал, когда в дверях появился Миронов.

– Какого черта, Алексей Васильевич! – прямо с порога начал наезжать Евгений. – Я что – мальчик маленький? Меня за шкирку придерживать не надо! Людей посылаете, те бандитов отстреливают! А я их даже допросить не успел!

Симонов с интересом разглядывал его. Потом широко улыбнулся.

– Ишь, раскипятился! Жизнь ему спасли неправильно! А он так хотел порисковать, под пулями побегать! Угомонись, еще успеешь! И побегаешь, и постреляешь! Буквально на днях. Или раньше. Садись, разговаривать будем.

– Нет, вы мне скажите, – настаивал Евгений, – зачем помешали?

– Вот же настырный, – вздохнул Симонов. – Ну, представь, а если бы кто-то из этих хлопцев все же ненароком подстрелил тебя? Ты ведь не заговоренный? Ну вот. Пуля, как ты помнишь, дура, а в бою всякое случается. Зачем рисковать попусту, когда можно свои знания и умения в настоящем деле применить? Посиди здесь денек-другой, передохни, расслабься. Пивка, в конце концов, хорошего попей! Дома такого не попробуешь!

– Ну, уж и не попробуешь, – пробурчал Евгений, остывая. – Сейчас в Москве все что угодно достать можно. Были бы деньги.

– Так там за большие деньги, а здесь – буквально за копейки! Есть разница? – Симонов, по-прежнему улыбаясь, хотел дружески хлопнуть Миронова по спине, но скривился и бессильно опустил руку.

– Видишь, как ты меня подстрелил? Какой я теперь боец? Еще время нужно, чтобы воевать снова мог. Так что придется тебе потерпеть. Давай, давай, располагайся. Комнату тебе уже приготовили.

– Погодите, – поднял руку, как школьник, Евгений. – Вы о жене моей не забыли? Мне ее каждый день навещать нужно.

– А зачем навещать? – с деланным удивлением спросил Симонов, – Ты что, без юбки шагу сделать не можешь? Атакой вроде бы взрослый мальчик! Сам ведь только что кричал, что тебя за шкирку придерживать не надо!

И заметив, что Миронов сейчас действительно взорвется, поспешил успокоить:

– Все, все! Сейчас я с тобой Бориса отправлю, заберешь свою красавицу и сюда перевезешь. Я ведь и не знаком с ней! Только со стороны видел. Места всем хватит. Тем более что ненадолго это. Пора историю завершать. Думаешь, приятно в покойниках числиться?

Все действительно устроилось самым лучшим образом. Только вот за чемоданами своими заезжать в дом Шнайдеров не стали. Пусть пока там поваляются, ничего им не сделается. А Наташке уже было и жаль уезжать из этой захолустной, по местным, разумеется, меркам, деревни. Все здесь было чистенько, аккуратненько, никакого навоза на улицах, никаких воняющих и гремящих тракторов. Цветочки, низенькие заборчики, приветливые люди. И чем они только себе на хлеб зарабатывают? Или государство в своей щедрости всех кормит? Да не может такого быть!

Впрочем, новое жилище Наташке тоже очень понравилось. Кроме четы Мироновых здесь разместился, конечно, Симонов, плюс тот самый человек, которого Евгений в свое время со спины принял за Симонова. Он еще участвовал в штурме на площади, когда освобождали жену Миронова. Хайнц был настоящим немцем, безо всяких примесей, которые в нынешней Германии нередки, и на редкость неразговорчивым. Но Алексей Васильевич уверял, что боец проверенный. Хайнц отвечал в маленькой коммуне за кухню, однако Наташка быстренько свергла немца с этого поста и взяла все в свои руки. Готовить она умела и любила, так что мужчины за тылы могли быть спокойны. Им оставалось разрабатывать планы боевых действий. Чем они и занимались все свободное от еды и сна время.

Предстояло нанести последний и решающий удар по алмазным бандитам. Было известно, что прикрытием им служила небольшая фирма «ПЕНКО», занимающаяся сбытом канцелярских товаров и имеющая широкие связи как в России, так и по всему миру. Ручки, карандаши и прочие «степлеры» нужны в любой конторе. Вот фирма и поставляла всю эту дребедень маленькими партиями. И, если бы хотела, могла дело успешно развивать, укрупняясь и расширяясь. Но дело в том, что хозяева не хотели укрупнения. Дескать, и так неплохую прибыль получаем, зачем суетиться и рисковать? Лучше уж стабильный, прогнозируемый доход, чем неоправданные риски и авантюры.

Особенно в канцтоварах нуждались африканские развивающиеся страны, и среди них первое место принадлежало Анголе. Бюрократический аппарат там, несмотря на перманентную гражданскую войну, а может, благодаря ей, разрастался просто фантастическими темпами. Ну а какой же это бюрократ, если он не владеет самой современной канцелярской техникой? Если не стоят у него на столе суперорганайзеры, если не лежат модерновые блокноты, если не готовы к работе шариковые, гелевые и перьевые ручки десяти-пятнадцати цветов? Несолидный это бюрократ. И неважно, что чернила и гель в ручках высыхают, потому что не используются вообще никак, если блокноты желтеют, потому что бюрократ и писать-то толком не умеет. Главное – чтобы было! А устареет оборудование, придет в негодность – не беда, новое купим! Государство у нас хоть и бедное, но на такие красивые штучки никогда не скупится.

Вот такое у бандитов было прикрытие. Очень грамотное, надо отметить. И ведь, вывозя ангольские алмазы, они ничего не платили таможенникам! Они их покупали за ручки и карандаши «Эрих Краузе»! Дарили красивые безделушки, а бедные аборигены закрывали глаза на то, что щедрые дяди что-то там не очень дозволенное вывозят из страны. Ну что же, раньше были бусы и зеркальца, теперь вот маркеры и скоросшиватели…

Симонову и Миронову предстояло выяснить, кто же стоит во главе канцелярско-алмазной фирмы. Человек этот был скрыт от любопытных глаз. Формально фирму возглавлял некий Уве Реттмар. Однако он управлял только ее легальной деятельностью, поставками ручек-карандашей. И не больше. Но ведь существовал еще и реальный руководитель – тот, кто занимался алмазным бизнесом. Его и нужно было обнаружить. У фирмы имелась своя собственная служба безопасности, задачей которой было пресечение любых попыток приоткрыть завесу тайны над истинной деятельностью бизнесменов и личностью руководителя. Связи его тянулись далеко за границы Германии. Они достигали и Луанды, и Москвы, и Брюсселя. Симонов полагал, что и этот таинственный шеф не был, в конце концов, самым главным. Где-то прятались еще более крупные киты. Но до них ему было не дотянуться уже никак. Там даже Интерпол был бессилен. Может быть, когда-нибудь, со временем… Поэтому нынешней задачей было ликвидировать эту фирму. Причем самыми жесткими мерами. Официальные власти, обратись они к ним, ничего не смогли бы поделать. Они просто не нашли бы никаких доказательств реальной деятельности, то есть ангольских алмазов или сумм, которые были выручены за них. Потому что на видимой поверхности все было более чем пристойно. Комар носа не подточит. А потому предстояло действовать за гранью законов.

Ни Симонова, ни Миронова это не смущало. Они трезво смотрели на вещи и угрызениями совести не терзались. В конце концов это бандиты похитили жену Евгения, это они принуждали его стать наемным убийцей. Да и Алексей Васильевич разгромил две явочные квартиры не потому, что ему так захотелось. На него объявили охоту, а он защищался. Все нормально. Повезло ему, а не тем, кто охотился.

Теперь, в результате спектакля у ворот замка Фриденштайн, у Симонова появилось преимущество. Противник считал его мертвым и должен был расслабиться. Вот тут и можно было нанести удар.

Беда была лишь в том, что сил для удара у них было маловато. Сам Симонов, еще не до конца пришедший в себя после «покушения», Евгений, Борис и Хайнц. Официанта Марио и его кубинскую супругу в расчет брать не стоило. Они не работали, а только подрабатывали, охраняя вход в подземное убежище. Использовать людей со стороны, например, Пашу Шнайдера, было неразумно. Еще, не дай бог, под пулю попадут! Они-то в чем виноваты? Алексей Васильевич смутно намекал на возможность какой-то подмоги, но конкретно ничего не говорил, и Евгений не очень на этот счет обольщался.

А у фирмы людей хватало. Конечно, налеты на конспиративные квартиры немного поубавили число ее активных стволов, но все же в отделе безопасности обученных для ведения боевых действий людей насчитывалось около полутора десятка. Многовато.

Поэтому требовалось разработать план, по которому каждый из людей Симонова мог действовать наиболее эффективно и нанести максимальный урон противнику, при этом подвергаясь наименьшему риску. Вот такой план Евгений и Алексей Васильевич обдумывали целыми днями, прерываясь только на перекуры. Курить приходилось в садике перед домом, поскольку Наташка безжалостно прогоняла их, запрещая дымить в комнатах. В садике имелась уютная беседка, совершенно не видимая с улицы, и они порой, чтобы не слышать Наташкиного ворчания, убредали туда, прихватив сигареты и пиво. Сидели часами, спорили негромко, утверждали очередные пункты плана.

Наташка ворчала еще и потому, что «взрослые дяди» действительно не брали ее «играть в войнушку». Если Евгений, зная характер своей супруги, обычно соглашался с ее требованиями, то Симонов знать ничего не знал, а поэтому в отношениях со строптивой женщиной был прям и безапелляционен. «Нечего бабам на войне делать! Только в качестве санитарки! Или повара. Но лучшие повара все равно мужчины!» Такими примерно были его ответы на попытки Наташки поучаствовать в разработке планов или высказывания ее робких надежд на участие в будущих боевых действиях. Оскорбленная в лучших чувствах дама бежала к мужу, но тот ханжески возводил глаза к небу: он здесь не начальник. А в душе, естественно, Евгений радовался, что наконец нашелся человек, который дал укорот его развоевавшейся супруге.

Наташка злилась, но ничего поделать не могла. Приходилось смиряться и заниматься действительно женской работой: убирать дом и готовить еду.

Период подготовки продолжался четыре дня. В мире и вокруг дома ничего особенного не происходило. Все шло своим чередом. В магазин за продуктами ходил обычно Хайнц. Остальным на улицах Эрфурта показываться было небезопасно. Одна случайная встреча могла свести на нет все их преимущество.

Но выходить все же было надо, поэтому Симонов куда-то послал Хайнца и тот приволок несколько париков, накладные усы и бороды, темные очки. Не иначе в театральной гримерке позаимствовал.

Можно было бы решить все и раньше, но сдерживала спина Симонова. Он ежедневно по несколько часов ее разрабатывал и достиг значительных успехов: например, не матерился от боли, если приходилось вставать или делать резкие движения. Евгения он уверял, что чувствует себя уже отлично, и завтра-послезавтра можно будет выступать.

Миронов тоже сделал две вылазки в город. Там, укрываясь за углом, чтобы не попасть в поле зрения камеры наружного наблюдения, он внимательно изучил подходы к фирме и прикинул, каким образом можно в здание проникнуть.

Фирма занимала небольшой трехэтажный особняк в стиле «модерн», позади которого располагался городской парк и протекала неширокая речка. Камеры наблюдения были установлены так, что дежурный мог видеть на экранах мониторов весь периметр здания. Дежурили круглосуточно.

Но вообще жизнь в фирме не бурлила. Лишь изредка приезжал крытый брезентом грузовичок, который доставлял или увозил те самые канцелярские принадлежности. Очевидно, в подвале был склад. На серебристом «БМВ» к одиннадцати часам дня подкатывал шеф, господин Реттмар. Машину он оставлял у тротуара, подземным гаражом, который также имелся, Уве не пользовался. Там стоял джип, на котором охранники сопровождали груз в аэропорт. И тут возникал вопрос: а требуют ли скрепки и линейки такой охраны? На виду охранники оружия не носили, но, по наблюдениям Хайнца, который беспрепятственно мог посмотреть на особняк с улицы при дневном свете, под мышками у них топорщилось.

Приходили сотрудники фирмы к девяти утра, и было их десять или двенадцать. Не более. Охранники же из службы безопасности находились в здании почти постоянно. Скорее всего, там для них были устроены комнаты отдыха. Парни молодые, крепкие, они вели себя настороженно, создавалось впечатление, что постоянно ожидают нападения на фирму и готовы отразить такое нападение. Короче, доберманы.

А вот собак на фирме не было. Да и для чего они? Территория небольшая, вполне хватит и людей, чтобы ее охранять.

Поначалу Евгений предложил совсем шальную идею. Наподобие мусульманских террористов подогнать прямо к зданию грузовичок со взрывчаткой да рвануть все к чертовой матери. Симонов покосился на него, долго молчал, словно обдумывал эту мысль со всех сторон, потом вздохнул и сказал, что такого они сделать никак не могут. Во-первых, пострадают невинные люди, хотя бы те же сотрудники, которые, можно предположить, и не догадываются, чем фирма занимается в действительности. Во-вторых, взорви они этот особняк, шуму будет на весь мир, и не дай бог, еще русских приплетут. В-третьих, они просто не достанут необходимого количества взрывчатки. И вообще, что они, действительно варвары, шахиды какие-нибудь? Нет, никак нельзя. Надо действовать аккуратно и без напрасных жертв.

То есть какое-то количество убитых все равно предполагалось. А что станешь делать, если эти ребята-доберманы начнут в тебя палить из всех стволов? Естественно, стрелять в ответ. Не очень веселая перспектива, но деваться некуда, дело должно быть сделано.

Оставалось немногое: вычислить, когда загадочный шеф бывает в здании фирмы, и попробовать установить, с какой регулярностью он это делает. Подумывали о том, чтобы установить фотокамеру, чтобы снимала всех входящих и выходящих из дверей «ПЕНКО», но, по зрелому размышлению, от этой идеи отказались. Не станешь же размещать хитроумную технику прямо под прицелом камер? А, например, микроавтобус, в котором можно было поместить наблюдателя, выглядел бы на этой тихой улочке весьма подозрительно.

Решено было действовать старым испытанным методом: брать «языка». А кто подходил для этой роли? Охранник? Он мог не знать настоящего шефа. Мало ли кто может прийти в фирму? Рядового сотрудника? Но и он может считать, что настоящий начальник – Реттмар. Вот кого нужно допросить! Самого Уве Реттмара! Маловероятно, что этот человек находится в полном заблуждении о своей истинной роли. А раз так – должен быть хотя бы знакомым с настоящим руководством.

Из фирмы Уве уходил обычно около пяти вечера. Миронов и Симонов загримировались, взяли «ниссан» и поехали к «ПЕНКО». Им нужно было выяснить, где живет Реттмар. Действительно, в четверть шестого глава фирмы покинул здание, сел в свой «БМВ» и поехал домой. Микроавтобус тронулся следом.

Оказалось, что обосновался номинальный руководитель канцелярской фирмы на окраине города в очень интересном месте. Здесь строительные организации возвели небольшой поселок одноэтажных вилл. Все дома были разными и представляли собой образцы продукции этих организаций. Внутри все было готово к приему жильцов. Стояла мебель, работали холодильники, лежали ковры. Но жильцы имелись только в нескольких домиках. Остальные пустовали. Это была выставка! Человек, который решил построить себе дом, мог приехать сюда, побродить между образцами, войти внутрь и посмотреть, как все устроено, посоветоваться с консультантом. То есть выбрать себе подходящее жилье. А потом строительная организация в самые кратчайшие сроки возведет точно такой же дом, как тот, что ему понравился. Только на месте, которое укажет заказчик.

Домики были красивые, полутора– и двухэтажные, на любой вкус. Среди них имелась даже настоящая изба, сложенная из бревен. Естественно, со всеми европейскими удобствами. И дерево было обработано так, что долгие годы никакой жук-древоточец не покусился бы на него.

Непонятно, из каких соображений хозяева разрешили несколько домов-образцов заселить. Может, надеялись, что, увидев, как удобно тут живется, и поговорив с обитателями, расхваливающими достоинства такого строения, потенциальные заказчики ринутся выписывать чеки для строителей?

Как бы то ни было, а Реттмар был одним из тех немногих счастливцев, которые, не оплатив дома, все же жили в нем. Его обитель была широкой, приземистой с большой крышей, опускавшейся с одной стороны почти до самой земли. Но от этого дом не казался перекошенным, наоборот, в нем были какой-то шарм, бесшабашность, крыша казалась беретом, лихо сдвинутым на бровь. Красивый был дом, и Евгению вдруг остро захотелось иметь такой же, только не здесь, в Германии, а там, далеко, под Москвой. Как было бы славно возвращаться в него вечером, ставить машину в гараж и неторопливо идти по дорожке к крыльцу, на котором уже ждут его Наташка и Кирилл…

Только вот придется ставить забор, высокий, крепкий, чтобы соседи не глядели с темной завистью, а бомжи не подкарауливали момента, когда хозяев дома не будет, дабы забраться внутрь, как следует пограбить, а потом и навалить кучу прямо посреди светлого просторного зала. Хороший дом, только не для нас…

Они с Симоновым поочередно в бинокль разглядывали строение, у которого остановился «БМВ» Реттмара, и прикидывали, как удобнее к нему подобраться. Деревьев вокруг поселка-выставки не было, только невысокий кустарник, а фонари на единственной улице должны были ночью светить очень ярко. Трудновато будет проникнуть внутрь, оставшись незамеченными.

– А может, на улице его взять, по дороге на работу? – предложил Евгений. Ему почему-то очень не хотелось пробираться в это светлое, праздничное жилище, а потом допрашивать немецкого директора фирмы «ПЕНКО» с пристрастием. Куда легче будет с ним разговаривать в тесном салоне автомобиля где-нибудь в укромном уголке за городом.

– И как ты себе это представляешь? – хмыкнул Симонов, не отрываясь от окуляров. – С нашими-то силами! Это ведь блокировать надо машину где-то по пути, вытаскивать его, грузить к себе. Обязательно кто-нибудь увидит и в полицию доложит. Здесь у них с этим запросто. И повяжут нас уже через полчаса, особенно если у него в «бумере» навигационная система имеется.

– Ну, зачем же блокировать? – возразил Миронов. – Есть одна идейка…