Текст книги "Том 1. Громокипящий кубок"

Автор книги: Игорь Северянин

 
В детстве слышал я ночами
Звуки странного мотива.
Инструмент, мне неизвестный,
Издавал их так красиво.
 
 
Кто играл? на чем? – не знаю;
Все покрыто тайною мглою;
Только помню, что те звуки
Власть имели надо мною.
 
 
Их мотив был так чарующ,
Так возвышен, полон ласок;
Вместе с тем печален, страшен —
Описать его нет красок.
 
 
Я боялся этих звуков,
Их таинственнаго свойства,
Но когда я их не слышал,
Я был полон беспокойства.
 
 
Я любил, когда незримый
Музыкант играл ночами;
Я лежал в оцепененьи
С удивленными очами;
 
 
Я лежал в своей кроватке,
Щуря глазки и, дыханье
Затаив, ловил так жадно
Их гармонию рыданья.
 
 
Звуков больше я не слышу.
Что они мне предвещали?
Счастье ль в мире равнодушья
Или горе и печали?
 
 
Не нашел себе я счастья, —
Звуки горе мне напели:
Я боялся их недаром
С безмятежной колыбели.
 
 
А любил я их, мне мнится,
Потому, что эти звуки
Мне сулили счастье в смерти,
На земле напев лишь муки.
 
 
Знает кто? быть может, струны
Пели мне слова Завета:
«Кто страдает в царстве мрака,
Насладится в царстве света».
 

8-го октября 1903 г.

Квантун, порт-Дальний.

 
Струи лунные,
Среброструнные,
Поэтичные,
Грустью нежные, —
Словно сказка вы
Льетесь, ласковы,
Мелодичные
Безмятежные.
 
 
Бледно-палевы,
Вдруг упали вы
С неба синего;
Льетесь струями
Со святынь его
Поцелуями.
Скорбь сияния…
Свет страдания…
 
 
Лейтесь, вечные,
Бесприютные —
Как сердечные
Слезы жаркие!..
Вы, бескровные,
Лейтесь ровные, —
Счастьем мутные,
Горем яркие…
 

1908. Сентябрь.

 
Как эта грустная обитель,
Твое сердечко опустело.
Любовь, как ясный небожитель,
В нем больше жить не захотела.
 
 
И вот глаза твои тоскливы,
Как эта грустная обитель.
Они угрюмы и пугливы,
Когда увидят белый китель.
 
 
Я понимаю: обольститель
Убил любовь в тебе изменой,
Как эта грустная обитель
Вступает в бой с морскою пеной!
 
 
Дитя, взгляни: волна обратно
Бежит покорно. Так Спаситель
Тебя хранит, – ты благодатна,
Как эта грустная обитель.
 

1908. Декабрь.

 
С новолетьем мира горя —
С новым горем впереди!
Ах, ни счастья, ни отрады,
Ни сочувствия не жди!
 
 
Проследи печальным оком
Миновавшие года:
Не дождался от них счастья, —
Не дождешься никогда.
 
 
А с какою ты надеждой
Им судьбу свою вверял,
Верил в сбыточность мечтаний
И надеялся, и ждал.
 
 
Не ищи в унылой тундре
Ароматных ярких роз, —
Не ищи любви и счастья
В мире муки, в мире слез.
 
 
Не дождался – не дождешься,
Боль была и есть в груди…
С новолетьем мира скорби —
С новой скорбью впереди!..
 

1908. 2-го янв.

 
Все те же краски, те же типы
В деревьях, птицах и цветах:
Как век назад – сегодня липы,
Как век вперед – любовь в мечтах.
 
 
Строй мирозданья одинаков,
Почти разгадан, скуп и плоск.
Но есть значение без знаков,
Есть знак, расплывчатый как воск.
 

1909. Июль.

Мыза Ивановка.

 
…То будет впредь, то было встарь…
Он полюбил Мечту, рожденную мечтою,
И первую любовь, заворожен святою
Своей избранницей, принес ей на алтарь.
 
 
Но полюсом дышал ее далекий взор,
От веянья его увяли в сердце розы,
В глазах замерзли слезы…
И треснул форм Мечты безжизненный фарфор!
Фарфоровые грезы! —
 

1908. Апрель.

 
Полна чарующих разочарований
  Весна в лесу:
Крестьянку в ало-синем сарафане
  На полосу
Хлебов, вчера посеянных, жду в полдень,
    Но —
И сыро, и темно,
И день так холоден…
 

1914. Июль.

Мыза Ивановка.

 
Цветы не думают о людях,
Но люди грезят о цветах…
Цветы не видят в человеке
Того, что видит он в цветке…
 
 
Цветы людей не убивают —
Цветы садов, цветы полей…
А люди их срывают часто!
А люди часто губят их!
 
 
Порою люди их лелеют,
Но не для них, а для себя…
В цветах находят «развлеченье»,
Души не видят у цветов…
 
 
Нет тяжелее и позорней,
Судьбы доступнаго цветка!
Но есть цветы с иным уделом:
Есть ядовитые цветы!..
 
 
Их счастье в том, что их расцвета
Не потревожит человек…
 

1911. Февраль.

 
Янтарно-гитарныя пчелы
Напевно доили азалии,
Огимнив душисто-веселый
Свой труд в изумрудной Вассалии.
 

1911. Июль.

Дылицы.

Зоюсе

 
В березовом вечернем уголке
С тобою мы на липовой скамейке.
И сердце бьется зайчиком в силке.
Олуненные тени, точно змейки,
То по песку, то по густой аллейке
В березово-жасминном уголке.
 
 
Жасмин – мой друг, мой верный фаворит:
Он одышал, дитя, твое сердечко, —
Оно теперь душисто говорит,
Оно стрекочет нежно, как кузнечик.
Да освятится палевый наш вечер
И ты, жасмин, цветущий фаворит!
 

1911.

Эти люди не в силах загрязнить то, что я любил в тебе; их слова падали подобно камням, брошенным в небо и неспособным смутить ни на минуту ясной его лазури…

М. Мэтерлинк.

 
Помнишь, Женя? – это было в мае,
Года два, мой друг, тому назад.
Если ты забыла, дорогая,
Не забыл, быть может, старый сад.
 
 
Вечерело. Мы вдыхали струи
Ветерка, обнявшего сирень.
Что за речи! что за поцелуи!
Что за чудный, незабвенный день!
 
 
Подойдя задумчиво к сирени,
Ты роскошный сделала букет
И сказала: Вот тебе от Жени,
Получай, возлюбленный поэт!
 
 
Засмеялась ласково и нежно,
Я пьянел, вдыхая аромат.
Ты взглянула в очи мне прилежно,
Прошептав: Мне грустно, милый брат…
 
 
Вздрогнул я, склонился на колени,
Я тебя, голубку, утешал
И тебе, моей любимой Жене,
Губки, глазки, ручки целовал.
 
 
…Мы расстались: мы с тобой «не пара»,
Как сказали «добрые друзья».
Но нельзя забыть признаний жара
И тебя нельзя забыть, нельзя!
 
 
И нельзя забыть былого тени,
Эти раз любившие сердца,
Этот вздох, душистый вздох сирени,
Эти ласки, ласки без конца!
 
 
До сих пор, тревожа и волнуя
Душу мне, палят мои уста
Эти, только наши, поцелуи
Под охраной нашего куста.
 
 
О, когда б вернулись чувства мая,
Чувства наша светлые назад!
Помнишь, Женя? помнишь, дорогая?
Если ты забыла, помнит сад.
 

1908. Февраль.

 
Сердце мое, этот колос по осени,
Сжато серпом бессердечия ближнего,
Сжато во имя духовнаго голода,
В славу нетленных устоев Всевышнего.
 
 
Пусть же слепые жнецы, бессознательно
Сжавшие сердце мне многолюбивое,
Им напитаются с мысленным отблеском
Радуги ясной, сулящей счастливое.
 

1908. Август.

Мыза Ивановка

 
Убийцей жизни, мысли пробужденья,
Порывов светлых, воздуха и грез —
Преступным городом – убийцей вдохновенья —
Ползу среди ударов и угроз.
 
 
Ползу без направленья, без сознанья,
Без чувств, без глаз, без слуха и без сил…
И шумом города смеется мне Молчанье
Мертвее, безнадежнее могил.
 

1908. Март.

Петербург.

 
Что такое – греза? Что такое – греза?
Это мысль о розе. Но еще не роза…
 
 
Что такое – греза? Что такое – греза?
Это бархатисто-нежная мимоза…
 
 
Что такое – греза? Что такое – грезы?
Это серафима блещущие слезы!
 

1909. Май.

Мыза Ивановка.

 
Счастье жизни – в искрах алых;
В просветленьях мимолетных,
В грезах ярких, но бесплотных
И в твоих очах усталых.
 
 
Горе – в вечности пороков,
В постоянном с ними споре,
В осмеянии пророков
И в исканьях счастья – горе.
 

1907.

П.А. Ларионову.

 
Мне что-то холодно… А в комнате тепло:
Плита натоплена, как сердце нежной лаской.
Я очарован сна загадочною сказкой,
Но все же холодно, а в комнате тепло.
Рассудок замер. Скорбь целует мне чело.
Таинственная связь грозит своей развязкой,
Всегда мне холодно… другим всегда тепло!..
Я исчервлен теплом, как сердце – едкой лаской…
 

1909. Май.

Мыза Ивановка.

 
В кустах белоснежных черемух
Принцесса веселая Мая
Уснула, с отрадой внимая
Весеннему щебету птиц,
И видит во сне голубая
Принцесса веселая Мая:
Пирует в лазурных хоромах,
В сияньи восторженных лиц,
  Ее любимец давних лет
  Царевич пылкий Триолет!
 

1911. Май

К.М. Фофанову

 
Звезда любви – звездой погаснет,
И где вы, светлые мечты!
И нет любви, и больше вас нет…
Зачем, судьба, куешь меч ты?
 
 
Лишь ты одно блестишь, страданье,
Своей нетленной красотой
В людской улыбке и рыданьи
Неугасимою звездой
 

1908

Мыза Ивановка

 
В апреле природа все юнее,
  Но осенью боле пригожа.
Царица осенняя, – Юния, —
  На Врубеля Музу похожа…
 
 
Царица осенняя, – Юния, —
  Как лилия, золотокрыла…
Чем ночь лиловее и луннее,
  Тем шире глаза пораскрыла…
 

1912. Август

Веймарн

 
Ее сестра – ее портрет,
  Ее портрет живой!
Пускай ее со мною нет,
  Ее сестра со мной!
 
 
Я жду чарующего сна,
  Надежду затая.
Пусть больше не моя она,
  Ее сестра – моя!
 

1908

Мыза Ивановка

 
Уважать – это вовсе не значит любить,
А любя, уважаешь невольно!
Если чувства захочешь в слова воплотить —
Воплощать никогда не довольно!
 
 
Загляни ж мне в глаза, чтоб любовь углубить,
Загляни бархатисто-фиольно…
Говорить – это вовсе не значит – любить,
А по взгляду узнаешь невольно!..
 

1912. Март

 
В живой уют зеленых кружев
Вошел я в мае всей душой.
Я жаждал счастье обнаружить,
Я верил… Было хорошо.
 
 
Тебя искал – везде, повсюду,
А парк внимательно следил…
Я все шептал: «Приди… укутай…
Я верю… устаю… приди…»
 
 
Но ты не так же, нет! а как же?
Да очень просто: ты не так,
Не так, как я: ты – в экипажах,
А мне болезнен каждый шаг…
 

1910. Май

Павловск

 
Звезда горит звезде,
Волне журчит волна.
Но в ней, чего нигде:
Она собой полна!
 
 
Заплачет, – блещет смех.
Смеется, – слышен плач.
И грех ее – не грех,
И смерть ей не палач…
 
 
Пускай звезда к звезде!
Пускай к волне волна!
В ней нет, что есть везде,
И в этом – вся она!
 

1908

 
Зовут вас одинаково, но, Боже,
Как обе вы различны! – у одной
Каштановые волосы; характер
Весенний, героический; в глазах
Чертята прыгают, чертята смеха,
И давят ангела неутолимой скорби.
Вот первая из вас, и ты – вдали.
 
 
Вторая – анемичная блондинка,
Конфузливая, ровная; в лице
Упорная и прозная забота;
В губах – наивность, чувственность, лукавь…
И ты – со мной. Вы обе, это – я.
 

1912. Июль, Веймарн

Мыза Пустомержа

 
Вы поселились весной в Нидерландах,
Бодро и жизненно пишете мне.
Вы на оплесканных морем верандах,
Я же в колосьях при ветхом гумне.
 
 
Милый! но Вы не ошиблись, что волны
И за моим нарастают окном:
Только не море, – то ветрятся клены —
Волны зеленые, – поле с овсом.
 
 
Вам – о полянах – на море Немецком,
Мне же в полях – о просторе морском:
В сердце поэта, – и мудром, и детском, —
Неумертвима тоска о ином…
 

1913. Август

Веймарн

 
Я в ранней юности любил Эмара,
Очарование его рассказов.
Моей фантазии, рабе экстазов,
Дороже многого семья омара…
 
 
Дороже многого душе фантаста
Вы, краснокожие, и вы, пампассы!
Все наши фабрики и все лампасы
За вас отдал бы я, как груз балласта.
 
 
Все дети города больны, курносы,
Бездушны женщины, мужчины грубы,
Вампиры в смокингах, в пальто инкубы…
Бежим, мечта моя, бежим в льяносы!
 

1910. Март

 
Грезить и плакать —
Плакать и грезить…
Больно и сонно,
Темень и склякоть…
Как пустозвонно
Пробило десять…
Плакать и грезить —
Грезить и плакать…
 

1908. Ноябрь

 
Знаком ли ты с щемящею тоской
Унылых дней без проблесков, без ласки.
Крылатых грез тускнеют краски,
  И ты – один!.. чужой!
 
 
И к бездне роковой ведет тебя стезя…
А можно б счастье знать, волшебнее чар юга!..
  Но, где искать тебя, подруга?
    И можно б, – да нельзя!..
 

1908

 
Скромнее будь в желаньях,
И воцарится мир:
Яд зависти к страданьям
Влечет ненастный мир.
 
 
О, зависть ненавистна
И рушит города…
Рай шепчет укоризну,
Ад манит в ворота.
 
 
Она заводит войны
И славу топчет в грязь,
И дерзко, и спокойно
Права клеймит, смеясь.
 
 
И материнской муки
Причиною она.
Поменьше грез от скуки,
И станет тишина.
 

1908. Сентябрь

 
Ее вниманье, как зефир,
  Коснулось струн души несчастного
  И в ощущении прекрасного
Забыл, что я, как правда, сир…
 
 
Забилось доброе во мне,
  Запело ласковыми струнами;
  Я опьянел мечтами юными
И впечатленьями вполне.
 
 
Грустят со мною вечера…
  Как хороши мои мучения!
  В душе – горячее течение,
В душе – счастливая пора…
 

1907. 1-го июня

СПБ

 
Увижу ль Вас, я Вами околдован,
В мечтах ли Вы, я грезой упоен.
Ах, знали б Вы, как ум мой очарован,
Когда Вы посещаете мой сон.
  Владычица мной скованной короны.
  Простите эти бледные штрихи:
  Изящны Вы – как музыка «Миньоны»,
  Как Мирры Лохвицкой стихи!
 

1908

 
Леса сосновые. Дорога палевая.
Сижу я в ельнике, костер распаливая.
Сижу до вечера, дрова обтесывая…
Шуршит зеленая листва березовая…
Пчела сердитая над муравейниками,
Над мухоморами и над репейниками,
Жужжит и кружится, злом обессиленная.
Деревья хвойные. Дорогая глиняная.
 

1911. Июнь

Елисаветино. Дылицы

 
Каждый раз, дитя, когда увижу
  Твоего отца,
Я люблю тебя и ненавижу
  Без конца:
 
 
О тебе он мне напоминанье,
  О тебе укор…
И твоя любовь, твое страданье —
  Мой позор!
 

1908

 
Грежу: пред мною Балтийские воды,
Цвета лазури, все в искрах – брильянтах,
Сердце в мелодиях, страстных варьянтах,
Счастья, прощенья, любви и свободы.
Разум мой ясен, светлы мои мысли;
Все ощущенья невинны и скромны.
Счастлив бедняга гонимый, бездомный…
В дали вечерней – земля. Остров? мыс ли?
Видишь? Что это? там, кажется, люди?
Значит, там есть идеалу преграда?
О, мне не надо людей! мне не надо!
О, не будите страданий вы груди!
Здесь так спокойно, пустынно и дико;
Но, умоляю, еще хоть минуту…
Если виновен, простите вину ту
Лишь на мгновенье… Без жалоб, без крика
После готов пострадать за мгновенье…
Здесь наберусь я любви всеобильной…
С духом подъятым и с верой всесильной
После прощу вам за ваши ж мученья!
 

Квантун

Порт Дальний, 5 августа, 1908

 
Плыву рекой, играющей и быстрой,
В таких крутых лесистых берегах,
Плыву один, и вспыхнувшею искрой
Блестит любовь минутная в мечтах.
 
 
Я поражен и слов не нахожу я
Изобразить мой ужас, мой восторг,
Что страсть во мне проснулась и, бушуя,
С рассудком вновь вступает в знойный торг!..
 
 
О неужель былые увлеченья
И их финал – мучительный кошмар —
Не загасили веру в наслажденье
И страсть мою – как буря, как пожар!
 
 
Но все равно: он выше размышленья,
В душе моей сверкнувший светлый луч!
Его ловлю и, если вновь паденье,
Пускай паду, достигнув новых круч.
 

1908

Мыза Ивановка

 
Случалось вам, я думаю, не раз
Любить на миг спокойное мерцанье
И задушевность незнакомых глаз,
В которых нечто вроде состраданья
Ласкало вас; и будь счастливец вы,
Или гонимый жизнию бродяга, —
Вам радостно… Не так ли для травы
Мила росы сочувственная влага?
 

1908

Мыза Ивановка

1

 
Идет весна, поет весна,
Умы дыханьем кружит. —
Природа в миг пробуждена!
Звенит весна! шумит весна!
Весной никто не тужит!
Весною радость всем дана!
Живет весна – живит весна,
Весь мир дыханьем кружит!
 

2

 
Бегут ручьи, бурлят ручьи!
Играют, пляшут воды!
Купает солнце в них лучи!
Спешат, шумят, бурлят ручьи,
Как радостные годы.
И под лучами, как мечи,
Лед рубят бешено ручьи,
Ревут, бушуют воды!
 

3

 
Чаруют, трелят соловьи,
Плывут струи сирени…
Тревожит душу зов любви,
Сирень, весна и соловьи…
Мечты о страстном плене…
Нет сна… желание в крови…
Она – в мечтах… Ах, соловьи!
Ах, томный бред сирени!
 

4

 
Вокруг – все жизнь, любовь и свет,
Веселье, смех и розы!
Поет восторженно поэт
Весну, любовь, и жизнь, и свет,
Живительные грозы,
И то поет, чего и нет!..
Простим ему – так весел свет,
Так мелодичны розы!..
 

1908

 
Как сладко дышится
В вечернем воздухе,
Когда колышатся
В нем нежных роз духи!
Как высь оранжева!
Как даль лазорева!
Забудьте горе Вы,
Придите раньше Вы,
Над чистым озером
В кустах акации
Я стану грез пером
Писать варьяции
И петь элегии,
Романсы пылкие
Без Вac – как в ссылке я,
При Вас же – в неге я.
Чего ж Вы медлите
В румянце золота?
Иль страсть исполота,
Слова не бред ли те?
Луны луч палевый
Пробрался. Перепел
В листве эмалевой
Росу всю перепил.
С тоской сердечною
Отдамся музе я,
Со мной иллюзии,
Вы, мифы вечные.
Как нервно молнии
Сверкают змеями.
Пойду аллеями,
Поеду в челне я
По волнам озера
Топить бессилие…
Как жизнь без роз сера!
О если б крылия!
Орлом по сини я
Проплыл чудесною
Мечтой, уныние
Проклявши тесное.
Но лживы роз духи —
Мои иллюзии,
Души контузии —
Больней на воздухе.
Высь стала сумрачна,
Даль фиолетова,
И вот от этого
Душа от дум мрачна.
Все тише в пульсе я
Считаю маятник,
В груди конвульсии, —
И счастью – памятник!
 

1907

 
Я помню: день смеялся блеском
Июльских солнечных лучей.
Форель заигрывала плеском,
Как дева – ласкою очей.
 
 
Лес щебетал в расцветшем гуле,
И вот пришли ко мне певцы,
Они запели об июле,
И песнь неслась во все концы.
 
 
Своею песней разукрасив
Плотину, мельницу и парк, —
Уехал милый Афанасьев
Из-под ветвей зеленых арк.
 
 
И вслед за ним вечерним часом,
Под звуки гимна моего,
Ушел отмеченный Парнасом
Мой незабвенный Комифо [22]22
  Псевдоним К. М. Фофанова (прим. автора)


[Закрыть].
 

1908. Октябрь

Victoria Regia

Четвертая книга поэз

I. А сад весной благоухает!

Андрею Виноградову

 
Еще весной благоухает сад,
Еще душа весенится и верит,
Что поправимы страстные потери, —
Еще весной благоухает сад…
О, нежная сестра и милый брат!
Мой дом не спит, для вас раскрыты двери…
Еще весной благоухает сад,
Еще душа весенится и верит…
Еще благоухает сад весной,
Еще в глазах моих блестят слезинки,
Еще влекут в безвестное тропинки, —
Еще благоухает сад весной…
 
 
О, жизнь моя! Ты вся еще пред мной!
Черемух цвет пророчит мне снежинки…
Еще благоухает сад весной,
Еще в глазах моих дрожат слезинки…
А я устал! а юность позади!
Зачем же сад весной благоухает?
Взор отсверкал, померк и потухает.
И я устал… и юность позади…
О, жизнь моя! Ты вся еще в груди!
Вопью тебя, – и сердце воспылает!
Пусть я устал, пусть юность позади,
Но сад еще весной благоухает!..
 

1913.

Веймарн. Мыза Пустомержа

 
Восторгаюсь тобой, молодежь! —
Ты всегда, – даже стоя, – идешь,
Но идешь постоянно вперед,
Где тебя что-то многое ждет.
 
 
Не желаю я думать о том,
Что с тобою случится потом,
Что, спустя много весен и зим,
Будет твой крылолет отразим.
 
 
Но пока молодежь молода,
Не погаснет на небе звезда,
Не утопится солнце в воде, —
Да весенятся все и везде!
 
 
И смотрю я в сплошные глаза:
В них потоп, а в потопе – гроза,
А в грозе зацвели васильки…
Оттого – я, не зная тоски,
 
 
Так спою, что и ты запоешь,
Овосторженная молодежь!
Так грозово возгряну «ypa»,
Что умрет безвоскресно вчера!
 
 
И вонзаю я в завтра копье,
Прославляя сегодня твое!
 

1914. Январь

Керчь

 
Спеши к наковальне, кузнец!
Покуда здоров ты, покуда ты молод,
Куй счастью надежный венец!
Душою измолот, душою расколот,
Душою истерзан, когда, как свинец,
Жизнь станет тяжелой, и старости холод
Напомнит про глупый, нелепый конец, —
Тогда берегись, не хватайся за молот:
Тебе он изменит, кузнец!
 

1910

 
Верю небу! Верю морю!
Верю ночи! Верю дню!
Никого не опозорю!
Ничего не оскверню!
 
 
Верю солнцу! Верю смерти!
Верю вере и любви!
Каждой грезе! каждой жертве!
Слову вечному: «Живи»!
 
 
Верю в радость и страданье!
Верю в фабрику! в стихи!
Верю в строгое молчанье
И в вульгарное «хи-хи»!
 
 
Все приемлемо, все нужно, —
Это каждому скажи,
Как мне северно, как южно
Верить этой общей лжи.
 

1914. Февраль

Одесса

 
В полях созрел ячмень,
Он радует меня!
Брожу я целый день
По волнам ячменя.
 
 
Смеется мне июль,
Кивают мне поля.
И облако – как тюль,
И солнце жжет, паля.
 
 
Блуждаю целый день
В сухих волнах земли,
Пока ночная тень
Не омрачит стебли.
 
 
Спущусь к реке, взгляну
На илистый атлас;
Взгрустнется ли, – а ну, —
А ну печаль от глаз.
 
 
Теперь ли тосковать,
Когда поспел ячмень?
Я всех расцеловать
Хотел бы в этот день.
 

1909. Июль

Мыза Ивановка

 
Не завидуй другу, если друг богаче,
Если он красивей, если он умней.
Пусть его достатки, пусть его удачи
У твоих сандалий не сотрут ремней…
 
 
Двигайся бодрее по своей дороге,
Улыбайся шире от его удач:
Может быть, блаженство – на твоем пороге,
А его, быть может, ждут нужда и плач.
 
 
Плачь его слезою! смейся шумным смехом!
Чувствуй полным сердцем вдоль и поперек!
Не препятствуй другу ликовать успехом:
Это – преступленье! Это – сверхпорок!
 

1909

 
Душа все больше, все безгневней,
Все малодушнее она…
Я грежу летом и деревней,
И это значит – вновь весна!
 
 
О, неизменная невеста,
Подруга моего стиха,
Под взрывы птичьего оркестра
Встречай улыбно жениха!
 
 
Прости былые заблужденья,
Ошибки молодой любви
И, в ореле всепрощенья,
Вновь нареченным назови!
 
 
Своею негою измаяв,
Дай благостно с тобой возвлечь,
Чтоб на бессмертье
Дочь обречь, —
 
 
Чрез двадцать шесть волнуйных маев,
Чрез двадцать шесть бесплотных встреч…
 

1914. Март

Петроград

Ан. Н. Чеботаревской

 
Я хочу быть росою двух цветущих цветов.
Я хочу быть стезею голубых голубков.
Я хочу быть солучьем двух лазурных планет.
Я хочу быть созвучьем между «да», между «нет»
 
 
Если буду росою, обрильянчу цветы.
Если буду стезею, олазорю мечты.
Если буду солучьем, я миры съединю.
Если буду созвучьем, я себя сохраню.
 
 
Так да буду собою и во веки веков!
Животворной росою двух цветущих цветов,
Бирюзовой стезею голубых голубков,
И солучьем созвездий, и созвучьем основ.
 

1913. Февраль

 
Сегодня я плакал: хотелось сирени, —
  В природе теперь благодать!
Но в поезде надо, – и не было денег, —
  И нечего было продать.
 
 
Я чувствовал, поле опять изумрудно,
  И лютики в поле цветут…
Занять же так стыдно, занять же так трудно,
  А ноги сто верст не пройдут.
 
 
Гулять же по городу, видеть автобус,
  Лицо проститутки, трамвай…
Но это же гадость! Тогда я взял глобус
  И, в грезах, поехал в Китай.
 

1912. Май

СПб