Текст книги "Ермак. Противостояние. Книга одиннадцатая (СИ)"

Автор книги: Игорь Валериев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Хотя, может быть, я на эту ситуацию смотрю с точки зрения обывателя двадцать первого века, когда захват заложников стал обыденностью, и с террористами в этом случае практически все страны боролись силовыми методами. Во всяком случае, в СССР, насколько помню, когда впервые в декабре 1981 года в Сарапуле два вооружённых дезертира захватили в заложники двадцать пять учеников десятого класса и потребовали выезда на Запад, «Альфа» провела успешный штурм, оба нападавших были арестованы, заложники не пострадали.

В ноябре 1983 года самолёт Ту-134А рейса Тбилиси-Ленинград был захвачен группой из семи террористов, потребовавших лететь в Турцию. При захвате ими самолёта погибли семь человек и было ранено три пассажира. И вновь «Альфа» пошла на штурм лайнера, бандиты были обезврежены. При штурме никто не пострадал.

В 1985 возле советского посольства в Бейруте четыре наших сотрудника были захвачены в заложники представителями организации «Хизбаллах». Официально заложников отпустили после удачных переговоров наших дипломатов с духовным лидером «Хизбаллах» – аятоллой Мухаммедом Фадлаллой.

По не официальным слухам Фадлалле после убийства террористами одного из советских заложников, подкинули отрезанную голову с гениталиями во рту, принадлежащую его то ли племяннику, то ли какому-то другому родственнику. После этого оставшихся в живых троих заложников привезли к воротам советского посольства в Ливане. И дальше в СССР и потом в РФ при захвате заложников, все вопросы с террористами решали только силовыми методами.

В общем, то, что Нину Викторовну надо освобождать штурмом, а не договариваться с похитителями, у меня даже сомнений не было. Тем более, всё это похищение, вероятнее всего, и затевалось, чтобы получить возможность убить меня. Теперь только бы найти похитителей с заложницей, и чтобы тёща к этому моменту была бы жива.

– Ещё что-то есть? – вынырнув из размышлений и положив на стол папаху и конверт с письмом, несколько расстроено спросил я.

– Есть ещё описание извозчика, на котором Нина Викторовна с Анной Николаевной отъехали от доходного дома в сторону Дворцовой площади. И вот здесь есть одна интересная подробность. Свидетель отметил, что у извозчика на правой руке было большое родимое пятно. Я уже отправил одного из своих людей за этим свидетелем, чтобы его привезли сюда для составления портрета извозчика по описанию, а самое главное описания и опознания родимого пятна.

– А что в этом пятне такого интересного? – Не выдержав, перебил я Кошко вопросом.

– В моей картотеке преступников, Тимофей Васильевич, уже три тысячи шестьсот восемьдесят две карточки с их описанием по методу бертильонажа, дактилоскопической картой, фотографией в анфас и профиль по возможности и описанием особых примет. Есть в картотеке три преступника, которые как особую примету имеют родимое пятно на правой руке. Это Леонид Петров он же Петрик, известный вор домушник, Матвей Родионов, он же в криминальном мире Родион – отчаянный конокрад. Его три раза почти до смерти забивали, когда ловили при попытке увести лошадей. И последний Савва Самохин по кличке Сова. Этот сукин сын подозревается в трёх убийствах, но доказательств для суда нет. К моему глубокому сожалению, – Кошко замолчал.

– Аркадий Францевич, вы что, все карточки на преступников с их описанием помните? – удивлённо спросил я.

– Есть у меня такая привычка перечитывать картотеку, обращая внимание на особые приметы. Знаете, очень помогает в работе. Вот и в этот раз, получив доклад от полицейского надзирателя по извозчику, сразу вспомнил об этой троице и приказал, несмотря на позднее время суток, доставить свидетеля в Сыскную часть для допроса.

У меня перед глазами встали кадры из фильма «Место встречи изменить нельзя», где Жеглов наизусть рассказывает Шарапову основные данные и их приметы по преступникам из своей личной картотеки. И вот Кошко в очередной раз подтвердил для меня, что профессионализм, удача и успех в своём деле основывается, как правило, на кропотливой и нудной, ежедневной работе.

– Вы думаете, что в похищении Нины Викторовны могут быть задействованы уголовники? – задал я вопрос главному столичному сыщику.

– А почему бы и нет, Тимофей Васильевич. Это для революционеров вы известная личность, особенно после мора членов центрального комитета социал-демократов, когда вы выполнили своё обещание, что уничтожите всех, кто тронет вашу семью. Уголовники могут об этом и не знать, а может быть, понадеялись на свою фартовость. Или им слишком много пообещали в виде награды, что они решили рискнуть. Во всяком случае, это одна из версий. Представлю свидетелю фото всех троих, они у меня есть, как и фото их родимых пятен, и всё станет ясным с этим вариантом расследования. Не подтвердиться, будем работать дальше, – Кошко развёл руками. – Иногда приходится отработать десяток и более версий. Тем более, ещё не все надзиратели вернулись с опроса свидетелей. Может ещё что-нибудь всплывёт. Я ещё и филёров отправил к извозчикам потолкаться среди них. Свидетель неплохо описал и сам экипаж, и лошадь. Есть большая вероятность, что это обычный извозчик, которого Анна Николаевна наняла для того, чтобы доставить Нину Викторовну к нужному ей месту. А может они сменили этого извозчика по дороге, пересев уже в экипаж, принадлежащий преступникам. Я вам сейчас могу вариантов двадцать развития событий навскидку накидать, Тимофей Васильевич. И все их будем отрабатывать. Жалко только времени я думаю, нам похитители не дадут.

– Вернее всего, так и случится, Аркадий Францевич. Думаю, что похитители оставили наблюдателей за квартирой Беневских и уже в курсе, что тесть не выполнил их требований, и связался с полицией. Будем ждать тогда их следующего хода.

Через некоторое время Никитин и Куликов принесли свои художества. И если молодая женщина на рисунке Никитина мне была абсолютно незнакома, то портрет в исполнении Ивана Семёновича мне кого-то смутно напоминал, но кого – не мог вспомнить, хоть убейте.

Перестав мучить свою память, само вплывёт, если что, попросил Куликова набросать ещё несколько вариантов возможных изображений подозреваемой в различных вариантах: анфас, профиль и в других ракурсах для удобства опознания. Ну, в этом отношении Куликова можно было не учить. За четыре года работы в Аналитическом центре он заматерел, с Большой золотой медалью за дипломную картину закончил Академию и стал настоящим профессиональным художником-криминалистом, который в свободное от работы время пишет картины-портреты. Причём очень хорошие картины на мой вкус.

Я ему портрет Маши с Васильком заказывал, заплатив, между прочим, за эту работу четыреста рублей. Это мне как начальнику с большой скидкой, как я потом узнал, он портрет жены с ребёнком написал. Сначала вообще брать денег не хотел, но я настоял. А потом выяснилось, что за портреты маслом он берет от тысячи до двух тысяч рублей. Вот такой у меня в центре художник-криминалист – коллежский секретарь, потомственный дворянин, кавалер Ордена Святого Владимира 4-й степени, хозяин небольшого, но доходного имения рядом с Гатчиной. Но главное необыкновенный талант именно, как художник-криминалист.

Только наши художники ушли, как в кабинет вошёл полицейский надзиратель 1-го разряда, а за ним робко просочился невзрачный мужичок в армяке, рваных штанах, тёплых онучах и лаптях, который судорожно мял в руках изъеденный молью треух.

– Ваше превосходительство, разрешите обратиться к Его высокоблагородию, – бравый надзиратель с роскошными усами, как у Семёна Михайловича Будённого из того моего мира, застыл во фрунт, преданное поедая меня глазами.

– Обращайтесь, – усмехнувшись про себя, произнёс я.

– Ваше высокоблагородие, свидетель по извозчику доставлен. Сидор Артемьевич Прошин, из крестьян Петербургской губернии, в городе на промыслах. Занимался извозом, пока у него лошадь не увели. Сейчас зарабатывает колкой дров и другой наёмной работой. Похищенную и барышню практически не рассмотрел, а вот извозчика и лошадь с экипажем может описать подробно, – быстро и толково доложил надзиратель.

– Спасибо, Фёдоров. Выйди пока в коридор, подожди там, – дождавшись, когда надзиратель выйдет, Кошко внимательно осмотрел свидетеля, после чего проникновенным тоном произнёс:

– Как же ты, братец, лошади с экипажем лишился?

– Дык, Ваше высокородие, опоили меня в кабаке. Чарку всего и выпил, а потом, как в омут провалился. Очнулся, ни денег, ни верхней одежды нет. Вот в рванине теперь приходится ходить, спасибо добрым людям, что этим поделились, – Прошин надел на кулак страшного вида треух, а потом показал дырки в армяке. – На улицу вышел и моего Рыжего с санями нет. С тех пор, чем могу, тем и перебиваюсь. В основном дрова колю, кому понадобится.

– А что домой не вернулся?

– Тык, лишний рот. Пока на нового коня и пролётку не заработаю, домой можно не возвращаться. Не выживем мы тогда. Только, где же такие деньжищи теперь заработаешь⁈ – мужик как-то тоскливо со всхлипом вздохнул и мрачно уставился в пол.

Понятно, подумал я про себя. Очередной извозчик «эконом»-класса – «Ванька». Много таких приезжают в столицу на своих лошадях с пролёткой или санями, надеясь заработать. Кому-то удаётся, кто-то в долги влезает, а кто-то, как этот бедолага лошади с экипажем лишается. И дальше такому хоть в петлю лезь. Без лошади в деревни ему и его семье теперь не выжить, а в городе без профессии он много не заработает, если только какой-нибудь удачный случай подвернётся.

Кошко между тем успел выяснить у мужика, когда и где произошла кража его имущества, какая у него семья, как тот оказался у доходного дома, а дальше я уже внимательно прислушался к их диалогу.

– И чем же тебе этот извозчик не глянулся, Сидор Артемьевич?

– Тык, Ваше высокородие, что это за вощик, который коня своего боится. Не-е-е, одет он был, как положено и жёлтый кушак был, и шапка с жёлтой лентой, и жетон кожаный с номером рассмотрел на нём, только не вощик он. Точно, вам говорю. Вот, истинный крест, – мужик быстро перекрестился. – И жеребчик его не уважал. Я это тоже приметил. Не нравился он жеребчику. Коник и уши прижимал, и скалился, и даже лягнуть его пытался.

– А тебя твой Рыжий уважал? – с улыбкой спросил мужика сыщик.

– А то, Ваше высокородие. Он за мной, как собака бегал, морковку выпрашивая. А всё почему⁈ К животине надо с любовью подходить. Бывает, в гору Рыжий воз тяжёлый тянет, а я рядом иду. Смотрю, тяжко ему, вот-вот встанет. Другой хозяин кнутом бить начинает. А я подойду к свояму, и на ухо ему шапчу: «Давай, милый мой, поднажми, я тебе дома посыпки за это заварю». А он будто всё понимает, как наляжет на хомут, и вытащит воз в гору.

– Значит, рассмотрел ты извозчика хорошо? – прервал мужика сыщик.

– Хорошо, Ваше высокородие. Барынь нет, а его хорошо. И коня с пролёткой тоже. Мечтал, мне б такую и жеребчика такого. Только они вместе поболее ста пятидесяти рублёв стоить будут. Где же такие деньги заработаешь. Мне бы хоть рублёв сорок, а лучше пятьдесят.

Кошко во время бесхитростного этого монолога крестьянина Прошина подошёл к сейфу, порылся в нём и принёс к столу несколько фотографий. Три из них положил на стол.

– Смотри, Сидор Артемьевич. Похожее родимое пятно видел у извозчика?

На фото были изображены родимые пятна разных размеров и конфигураций. Прошин внимательно присмотрелся и уверенно ткнул пальцем, в фото, лежащее в серёдке.

– Вот такое у вощика было, – твердо произнёс он. – Я вот по этой завитушке запомнил.

– Хорошо, а теперь посмотри на эти фотографии, и скажи, был ли на кого из них похож извозчик, – с этими словами Кошко выложил на стол ещё три фото с лицами в анфас.

В этот раз Сидор всматривался в изображения намного дольше, а потом спросил Кошко:

– Звиняйте, Ваше высокородие, а можно им вот так лицо прикрыть, – мужик показал рукой, что хотел бы прикрыть низ лица у опознаваемых.

Начальник столичного сыска хмыкнул, однако просьбу Прошина выполнил. Вырвав из блокнота три листка, он ими прикрыл на фотографиях низ лица, и посмотрел на свидетеля. Тот долго рассматривал фото с разных сторон, а потом показал пальцем на левую фотографию.

– Вот этот. Взор такой же и нос. Только у вощика борода была, а тут он без бороды. Но похож. Особенно взгляд. А эти не похожи, – крестьянин, произнеся последние слова, энергично помотал головой.

– Замечательно, Сидор Артемьевич. Сейчас вас отведут к судебному следователю, и он произведёт формальное опознание и запишет ваши показания. Спасибо, вы нам очень помогли, – сыщик, взяв обеими руками правую ладонь крестьянина, с силой пожал её, введя Прошина в явное смущение, а, точнее, в полный шок.

Не ожидал забитый жизнью и обстоятельствами крестьянин, что такой высокий чин опустится до того, чтобы не только поблагодарит, но ещё и не побрезгует руку пожать.

– Фёдоров, – громко крикнул Кошко.

Почти мгновенно в дверном проёме, открыв дверь, материализовался полицейский надзиратель. Сыщик объяснил ему, что надо делать. Фёдоров махнул крестьянину, чтобы тот следовал за ним, а я не выдержав, спросил Кошко:

– Кто?

– Леонид Петров по кличке Петрик. Вор-домушник, поэтому и извозчик из него никакой. Это уже даже не след, а тропа к нашим похитителям.

Глава 6
Переговоры

– Фёдоров, Прошин, стойте, – скомандовал я, выходящим из кабинета надзирателю и свидетелю, после чего залез во внутренний карман расстёгнутой бекеши, которую так и не успел снять и достал пачку денег, которую прихватил с собой для поездки в столицу.

Отчитав шесть «углов» или «четвертаков», то есть шесть розовых купюр по двадцать пять рублей, протянул их Прошину.

– Держи, Сидор, ты действительно лично мне очень сильно помог. Купи себе хорошего жеребчика с пролёткой, о которой мечтал и возвращайся к семье.

Глаза крестьянина остекленели, и он застыл статуей, не смея дышать.

– Бери, давай, – ткнул в бок Прошина полицейский. – Тебя Его превосходительство награждает. Бери…

Крестьянин, после очередного толчка в бок заторможено протянул руку ко мне, и я вложил ему купюры в ладонь. Прошин посмотрел на деньги и бухнулся на колени.

– Спаси тябя Христос, Ваше высокородие, – видимо, не зная других обращений, выкрикнул он и начал отбивать поклоны, истово крестясь при этом.

Я отделил ещё один «угол» и протянул его Фёдорову.

– А это тебе за хорошую службу.

– Рад стараться, Ваше превосходительство, – гаркнул надзиратель, и купюра мгновенно оказалась у него в руке, а потом словно испарилась.

Я даже не понял, куда она делась. Вот ведь фокусник.

– Всё, Фёдоров, забирай Сидора, а нам с Аркадием Францевичем надо посовещаться, – скомандовал я.

– Не слишком ли щедро награждаете, Тимофей Васильевич, как бы Прошин не умер от счастья, – улыбаясь, произнёс Кошко, когда за парочкой закрылась дверь.

– Аркадий Францевич, я готов заплатить куда больше, лишь бы найти Нину Викторовну живой. Она мне, как мать стала. Вы же знаете, я родителей в двенадцать лет потерял, а в четырнадцать умер дед, и я остался сиротой. А теперь я родителей, можно сказать, нашёл в Аркадии Семеновиче и в Нине Викторовне, – я резко выдохнул через нос, после чего продолжил:

– А что у вас есть на этого Петрика, Аркадий Францевич?

– Леонид Аристархович Петров, 1870 года рождения, уроженец города Санкт-Петербург, из мещан, первый раз был пойман на квартирной краже в возрасте шестнадцати лет и осуждён к исправительному арестантскому отделению на шесть месяцев. Пройдя эту воровскую академию, продолжил заниматься кражами, оттачивая своё мастерство. Больше десяти лет его не могли поймать, пока на одной из краж он не был задержан с поличным. Причём анекдотичным образом. Попался ногой в капкан, который хозяин квартиры установил возле сейфа против воров, – Кошко расхохотался.

Я же лишь немного улыбнулся, вспомнив фильм «Берегись автомобиля». Видимо защита своего имущества от воров с помощью капканов имеет древнюю историю.

– Получил четыре года арестантского отделения. Выйдя на волю во второй раз, Петров каким-то образом два года назад вошёл в дружную компанию двух авторитетных воров. Первый – это Зураб Дадиани по прозвищу Рубин, который известен, как отличный ювелир и изготовитель фальшивых документов. Он родом из Тифлиса, из семьи потомственных ювелиров и сам отличный золотых дел мастер и огранщик. Что-то не сложилось у него на родине. Говорят, что кого-то убил, и ему объявлена кровная месть. Официальной информации по этому нет, но у кавказцев это в порядке вещей. Пять лет назад перебрался сюда и связался с криминалом. У него своё рабочее место в знаменитой «Вяземской лавре», где через него можно приобрести поддельные документы и сдать ему краденную ювелирку, которую он искусно переделывает для перепродажи.

– И что? Никто его на этом прихватить не может? – поинтересовался я.

– Тимофей Васильевич, а что вам известно о «Вяземской лавре»? – с каким-то грустным выражением на лице спросил Кошко.

– Признаюсь, ничего, – честно ответил я.

– Ну, это понятно. Ваш контингент там редко бывает. «Вяземская лавра» – это кроме бывшего дома князя Вяземского ещё двенадцать доходных домов причудливой архитектуры и сложной планировки, связанных между собой переходами. Эти дома располагаются рядом с рынком на Сенной площади, куда со времён Екатерины II стекаются: проститутки, нищие, попрошайки, воры, мошенники и другой криминальный люд. И этому люду надо, где-то жить. А в этих доходных домах ты можешь получить койко-место за двадцать копеек в месяц. Меньше копейки за сутки. Представляете, что это за койко-место, Тимофей Васильевич, и какой там контингент обитает? Причём их в этих ночлежках порядка десяти тысяч может находиться. Точно никто не знает. Уровень преступности там настолько высок, что полиция лишний раз старается не беспокоить обитателей «Вяземской лавры» своим присутствием. Доступ по одному людям в форме туда заказан уже ни один десяток лет. Полицейские могут действовать там только большой группой, но даже это часто бывает для них небезопасным. А вы говорите, что же этого Дадиани никто не арестует? Да, до него добраться ещё как-то надо, – главный столичный сыщик замолк, сокрушенно махнув рукой.

– Что-то типа Хитровки в Москве? – задал я вопрос, чтобы прервать паузу.

– Хитровка, Сухаревка в Москве, Вяземская лавра, Холмуши с Апрашкой у нас в столице. Это особый мир, со своими законами. И навести порядок в этих местах можно, только если снести все эти доходные дома с ночлежками. Только куда тогда деваться всем тем, кто там обитает⁈ Да и хозяева доходных домов явно будут против. В общем, задача без решения. Но мы отвлеклись, Тимофей Васильевич. Вернёмся к нашим клиентам. Кроме Рубина и Петрика в их теперь преступной тройке состоит Рогозников Иван Федорович по кличке Рогоза. Точнее он главарь этой небольшой банды.

У меня в голове что-то щёлкнуло, я уже хотел попросить Кошко остановиться, но решил этого не делать. Знал по опыту, что всплывёт информация сама обязательно. А сыщик продолжал свой рассказ:

– Он уважаемый в криминальном мире медвежатник – это тот, кто с помощью отмычек вскрывает сейфы, несгораемые шкафы и кассы. Сейфы в криминальном мире называют «медведем», отсюда и медвежатник. А ещё есть шниферы – эти сейфы открывают путём взлома. По слухам за Рогозой числится больше тридцати вскрытых «медведей» с большими суммами денег и ювелирными украшениями. Но именно по слухам. Доказательств нет никаких, – Кошко сожалеюще развёл руками. – Именно он подозревается в краже из сейфа драгоценностей княгини Юсуповой Зинаиды Николаевны в их дворце на Мойке два года назад. Об этом мало кто знает. Преступник ночью пробрался во дворец и вскрыл сейф фирмы «Отто Гриль» за тридцать минут. Именно столько времени проходит между обходами ночной охраны комнат дворца. Для разбирательства мужем княгини графом Сумраковым-Эльстоном был вызван из Германии главный инженер «Отто Гриль», так как представитель этой фирмы при продаже уверял графа, что сейф их фирмы вскрыть не возможно. Поэтому именно в нём Зинаида Николаевна хранила свои драгоценности, на очень большую сумму, которые соответственно были похищены. Приехавший инженер лишь развёл руками, уверяя, что взломать такой сложный механизм всего за полчаса не получится даже у него. Немец сказал, что у него у самого бы ушло четыре-пять часов для того, чтобы он смог вскрыть этот сейф. Для проведения эксперимента, немцы даже привлекали других специалистов, но ни у одного из них не получилось вскрыть этого «медведя» раньше, чем за три часа. Никто не понимал, как в принципе вообще было возможно его открыть за полчаса. Вот такой медвежатник поработал. Талант или гений в этом вопросе. Но опять же по Рогозникову всё на уровне подозрений и слухов. Украшения Юсуповой нигде до сих пор не всплыли. Ни у нас в империи, ни в Европе. За океаном, к сожалению, связей с полицией практически нет, хотя описание украшений отправили в министерство юстиции, но в ответ тишина, – сыщик замолчал.

– А как этот Рогоза попал под подозрение? – воспользовавшись паузой, поинтересовался я.

– Из-за Петрика и попал. Тот для предварительного осмотра и выбора квартиры, которую хочет обокрасть, пользуется уловкой, которую в их среде называют «хороводом». В подъездах расклеиваются объявления о предстоящем проведении дезинфекции от грызунов и насекомых в подвале и в квартирах. Жильцам предлагается обработать входные двери и отдушины имеющимися средствами от тараканов. В назначенный день Петрик, как представитель столичной артели «тараканщиков», действительно, проводит обработку подвала дома раствором мышьяка, а двери и квартиры и раствором, и «персидским порошком», заодно определяя финансовое положение семьи, тип входных замков, расположение комнат и, получая прочую нужную информацию. По многим нераскрытым квартирным кражам Петров за несколько дней до этого проводил обработку от тараканов в этих квартирах. То же он проделал с другими членами артели «тараканщиков» во дворце Юсуповых за месяц до кражи драгоценностей. А через месяц после кражи он стал постоянно появляться на «малине» у Рогозникова, где также часто видят и Дадиани – Рубина.

У меня в голове вновь тренькнул звонок, и заворочалась чуйка.

– А зачем они объединились, Аркадий Францевич? – задал я вопрос.

– Рогоза и Рубин работают давно вместе. Очень часто добычей медвежатника становятся ювелирные изделия, описание которых известно многим ювелирам. И их так просто не продашь, но их можно переделать, вплоть до изменения огранки камней. Этим и занимается Рубин. А Петрика, видимо, приветили, как наводчика. С его официальной профессией «тараканщика» он может попасть в любое помещение, от квартиры до ювелирного магазина и банка, где имеет возможность всё внимательно осмотреть и изучить. Да и сам он, судя по всему, хорошо с замками дверными разбирается. В тех квартирах, которые предполагаемо обокрал Петрик, замки были вскрыты отмычками. Так что образовалась устойчивая группа из трёх человек, которые совместно занимаются преступной деятельностью. И довольно успешно, так как до сих пор на свободе из-за отсутствия улик и доказательств.

– Аркадий Францевич, а «малину» этого Рогозы вы знаете? – перебил я вопросом сыщика.

– Знаю. На Лиговке их блатная хата. Сейчас отправлю кого-нибудь из филеров посмотреть, есть ли кто там.

– Я со штурмовой группой с ним поеду. Плюс агентов из Дворцовой полиции прихвачу. У них тоже богатый опыт по такой работе.

Через два часа за десять минут до полуночи я вновь сидел за рабочим столом в кабинете Кошко. Блатхата Рогозы была пустой, и пустовала она уже десять день. Какой-то информации о местоположении этой тройки пока не удалось получить. И теперь оставалось только ждать их следующего хода.

– Аркадий Францевич, а Рубина и Рогозы у вас фото есть? И их негативы? – спросил я Кошко, желая ознакомиться с фигурантами.

Петрика я не знал, может быть, другие два знакомы, случайно. Всякое может быть.

– Есть, Тимофей Васильевич. К счастью есть. Так что завтра с утра их фото размножим и найдём это трио. Никуда голубчики не денутся. Это только кажется, что Санкт-Петербург большой город. На самом деле большая деревня, где обо всех можно узнать, обращаясь к нужным людям, – с этими словами глава столичного сыска сходил к сейфу и вернулся к столу с карточками из плотной бумаги, на которых были наклеены фото и дано описание преступников.

– Это Рубин, – протянул он мне карточку.

Я внимательно рассмотрел на фото в анфас и профиль представителя грузинского народа лет тридцати, с гордым выражением лица. Такого проще было представить в роли дворянина, даже князя, чем в роли преступника.

– Это Рогозников, – протянул мне Кошко вторую карточку.

Я всмотрелся в изображение медвежатника. Опять заворочалась чуйка. Возникло ощущение, что я его где-то видел. Или очень похожего на него человека. И тут в мозгу полыхнуло, а перед глазами всплыла картина моего доклада семейству Романовых после подавления мятежа Великого князя Владимира Александровича четыре года назад.

'– Удалось уточнить, кто этот товарищ Пётр? – задал вопрос император.

– Так точно, Ваше императорское величество. Это Прохор Федорович Рогозников – сын денщика Великого князя Владимира Александровича – фельдфебеля Рогозникова Федора Николаевича, который служил в этой должности при князе с шестьдесят седьмого года. Прохор родился в семьдесят втором году. Был малолетней нянькой при Борисе Владимировиче, учился вместе с ним, получив неплохие знания и манеры. Обладал актёрским талантом. Мог воплотить образы от старика крестьянина до аристократа, за которым несколько десятков поколений предков. Последние пять лет выполнял различные щекотливые поручения Великого князя.

– Щекотливые поручения⁈ Как-то мягко Вы, господин полковник, назвали эти действия сына денщика моего покойного дяди, да и его самого. Связь с революционерами-террористами, организация через них покушений на меня и мою семью, попытка государственного переворота – это всё попадает под преступления против особы Государя Императора и членов императорского дома. Не так ли, господин полковник⁈ – жёстко закончил вопрос Николай II'.

Я встряхнул головой, прогоняя видение.

– Аркадий Францевич, а что известно о семье Рогозникова? – спросил я сыщика.

– Ходили слухи, что его отец служил кому-то из великих князей, чуть ли не Великому князю Владимиру Александровичу. И что у него есть или был младший брат. Но это всё слухи. Когда я разговаривал с Рогозниковым по краже у Юсуповых, то он мне заявил, что он не помнит своих родителей, а вырос на Сенном рынке, сколько себя помнит.

– Боюсь, слухи об отце Рогозы правдивы. И я даже теперь представляю, какая дама участвовала в похищении Нины Викторовны. Вспомнил, кого нарисовал Куликов.

– И кого, Тимофей Васильевич? Удовлетворите любопытство, – сыщик с интересом смотрел на меня.

– Великую княжну Елену Владимировну – дочь Великого князя Владимира Александровича, коего мои «чёрные ангелы» вместе с тремя его сыновьями уничтожили при подавлении гвардейского мятежа четыре года назад.

Кошко аж поперхнулся слюной и вытаращил в удивлении глаза.

– Но она же… – попытался сформулировать сыщик.

– По последним данным должна находиться вместе с Великой княгиней Марией Павловной в герцогстве Мекленбург-Шверин, но, если я не ошибаюсь, то великая княжна находится в столице и в компании уголовников. Вот такой, Аркадий Францевич, интересный сюжет складывается, – я хмыкнул, покрутив головой и замолчал.

– Великая княжна и уголовники! Как такое может быть? – эмоционально воскликнул Кошко.

– Рогоза с какого года? – задал я ему вопрос.

– Он точно не знает, но в паспорте стоит 1870 год, – быстро ответил сыщик.

– Значит это старший брат Прохора Фёдоровича Рогозникова – сына денщика Великого князя Владимира Александровича – фельдфебеля Рогозникова Фёдора Николаевича. Этот Прохор или «товарищ Пётр» по заказу Великого князя Владимира Александровича организовал покушение на императора Николая II на мосту через реку Липня в 1901 году. Мы тогда при расследовании ещё удивлялись, откуда у Прохора такие связи в уголовном мире. Да, кстати, этого «товарища Петра» я убил во время покушения на меня. Удалось выстрелить быстрее, чем он. Вот вам и вероятная связь между великой княжной и талантливым, как вы сказали, медвежатником. Вернее всего, они были знакомы раньше через брата.

– Огорошили вы меня, Тимофей Васильевич. Как есть огорошили, – Кошко как-то неверующе посмотрел на меня. – Это что же получается – личная месть вам за убитых родственников? Что будем делать?

Я посмотрел в глаза Кошко, хотел признаться, что не знаю, и тут меня озарило.

– Аркадий Францевич а Фёдор Петрович Рогов и Граф ещё живы?

– Живы, а что?

– Тогда поступим следующим образом.

* * *

– Ну, здравствуй, Граф. В квартиру пустишь? – полностью седой, крупный, но какой-то рыхлый мужчина, одетый в недорогую одежду, с прищуром смотрел на высокого, худощавого представителя мужского пола в дорогущем китайском халате с золотыми драконами, из-под которого виднелись пижамные брюки и тапочки на голую ногу.

Аристократическое лицо хозяина квартиры при этих словах осталось беспристрастным. Внимательно осмотрев гостя, он шире распахнул дверь и произнёс:

– Проходи, Фёдор Петрович. Вот уж не думал, что ещё раз тебя увижу на своём пороге.

Указав гостю на вешалку и подставку с тапочками, тот, кого назвали Графом, прошёл в комнату и зажёг в ней свет. Было раннее апрельское утро, и в комнате было ещё темно, несмотря на начинающийся рассвет. Застыв на пороге комнаты, мужчина внимательно и с каким-то беспокойством в глазах смотрел на раздевающегося гостя.

Александр Сергеевич Белов, известный в криминальных кругах, как Граф был представителем преступной «аристократии» столицы, прославившись, как удачливый карточный шулер и марвихер, то есть вор-карманник не только в России, но и в Европе. Редко кто специализировался в уголовном мире сразу по двум специальностям. Но Граф, был виртуозом по обоим направлениям. Долго работал за границей, даже в Штатах побывал.

Белов родился в дворянской семье и до четырнадцати лет жил обычной жизнью дворянского отпрыска – домашнее воспитание, потом гимназия с дополнительными уроками на дому. Александр мечтал, как и его отец, стать военным и готовился поступать в престижное Павловское училище, которое закончил его отец. Но… Отец был заядлым и азартным картёжником, из-за азарта однажды проигрался так, что всего имущества семьи не хватило, чтобы расплатиться с карточным долгом.

Кроме того, Сергей Александрович не нашёл ничего лучшего, как пустить себе пулю в сердце, не сумев расплатиться с долгом. Так четырнадцатилетний Саша вместе с матерью, можно сказать, оказались на улице. Большинство родственников от них отказались, мать от этого начала сильно пить, что быстро свело её в могилу, а мальцу пришлось познакомиться с изнанкой столичной жизни. И в этой изнанке он быстро отвоевал себе место, получив за внешний вид и поведение прозвище Граф.