Текст книги "Ермак. Противостояние. Книга одиннадцатая (СИ)"

Автор книги: Игорь Валериев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Почему так произошло, Альфред? – наедине кайзер иногда мог позволить себе фамильярность по отношению к начальнику своего Генерального штаба, подчёркивая тем самым своё расположение.

– По нескольким причинам, Ваше величество, – Шлиффен резко выдохнул через нос и продолжил. – Во-первых, мы не рассчитывали, что Леопольд II начнёт боевые действия против наших войск. Через наш МИД мы приватно донесли до него в конце марта о своих планах. Он обещал подумать, и его больше заинтересовал финансовый вопрос по нашей оплате за продовольствие, фураж и возмещение возможного ущерба. Вы же знаете его любимую поговорку: «Лишь деньги заслуживают царствия небесного». А Франц-Иосиф недаром называет его «коронованным маклером».

Генерал замолчал и большим пальцем левой руки несколько раз погладил левый ус. Вильгельм знал, что у почти всегда невозмутимого Шлиффена этот жест означает сильное раздражение. Начальник Генерального штаба продолжил говорить.

– Но Леопольд всё же решился на боевые действия, а бельгийцы практически единодушно его поддержали и теперь дерутся, не щадя своих жизней, – Шлиффен вновь погладил левый ус. – Во-вторых, для штурма фортов у нас оказалось недостаточно 15-сантиметровых гаубиц и 21-сантиметровых мортир. Мало того, выяснилось, что они практически бесполезны, так как не наносят какого-либо значительного ущерба ни бетонному массиву фортов, ни броневым орудийным башням. А вот огонь артиллерии фортов оказался губительным для наших батарей, особенно проявили себя французские 220-миллиметровые мортиры, которые одним попаданием фугасного снаряда выводят из строя наше орудие вместе с расчётом. Огонь из выдвижных, бронированных башен 57-миллиметровых скорострельных пушек картечью буквально выкашивает наши наступающие части. Даже при наступлении разреженными, а не густыми пехотными цепям, как это было при первых атаках. Плюс к этому пушкам помогает большое количество пулемётов. И бельгийцы патронов не жалеют. В окопах в полный рост между фортами бельгийская пехота также открывает плотный огонь, вынуждая наши части отходить.

– Так может быть тогда оставить часть наших подразделений для осады фортов Льежа, также поступить у фортов Намюра, а основной массе четырёх армий выйти на рубеж французско-бельгийской границы и ударить на Париж, как это и было задумано. Как мне докладывали, в бельгийских фортах неприкосновенные запасы питания для гарнизона рассчитаны на два месяца. Не думаю, что в городах Льеж и Намюр продовольственных запасов для населения больше. Если осадными группировками осуществить плотную блокаду городов-крепостей, то из-за отсутствия подвоза продовольствия и боеприпасов они месяца через два сами сдадутся, – задумчиво произнёс кайзер, напряжённо глядя на карту.

– Я тоже думал об этом, Ваше величество. Но боюсь, мы опоздали. Как я уже говорил, в Дюнкерке, Булони, Кале высаживаются части британских экспедиционных сил, которые сосредоточиваются в настоящий момент в районах Ле-Като, Мобенс и крепости Мобёж. Сведения проверяются, но, предварительно, англичане уже переправили во Францию 4 пехотных и 2 кавалерийских дивизий, всего около 90 тысяч человек и свыше 300 орудий. Командует этими силами генерал-лейтенант Джон Френч, известный своими победами во время англо-бурской войны в Республике Трансвааль. И это только начало. Британцы к моему личному удивлению сумели быстро организовать перевозку таких крупных сил во Францию. К тому же в Англии объявлена обязательная воинская повинность, чего никогда не было, – генерал ещё больше посмурнел лицом, но таким же холодным и бесчувственным тоном продолжил:

– По договорённости с Леопольдом II английские войска уже начали выдвижение к Намюру, куда уже подошёл французский 3-й кавалерийский корпус 3-й армии.

Шлиффен показал на карте обозначенное условными знаками движение подразделений британских экспедиционных сил и французского корпуса, после чего продолжил доклад, пользуясь указкой:

– 1-й кавалерийский корпус 5-й французской армии с 3 апреля активно противостоит нашим войскам под Льежем, не давая перейти нашему 2-му кавалерийскому корпусу реку Маас, чтобы провести разведку войск противника на пути к Брюсселю. К Льежу началась также переброска двух пехотных корпусов 5-й французской армии. Бельгийцы тоже периодически подтягивают к Льежу мобилизованные части 2-й и 4-й пехотных дивизий от Намюра и Антверпена. И все они буквально вгрызаются в землю, создавая многоэшелонированную оборону между фортами из окопов полного профиля с замаскированными блиндажами, древоземельными укрытиями для пулемётов и артиллерии. Бельгийский Генеральный штаб хорошо изучил опыт русской армии при организации обороны на реке Ялу.

Шлиффен замолчал и каким-то, можно сказать, злым взглядом уставился на карту. Реальная обстановка наглядно показывала, что его план новых Канн вот-вот провалится. Как оказалось, без тяжёлых осадных орудий бельгийские форты крепости Льеж и оборонные рубежи между ними были неприступными.

А он в своё время настаивал на принятии на вооружение тяжёлой 42-сантиметровой мортиры Круппа, которую разработчики назвали «Большой Бертой» и представили на конкурс. Комиссия посчитала мощь и стоимость этого орудия чрезмерной, как и 30,5-сантиметровой гаубицы Круппа, разработанной на основе осадного и морского орудия.

Если бы два года назад эти пушки приняли на вооружение, то форты Льежа уже лежали бы в руинах. А так отмечены только несколько повреждённых орудийных башен. Если быть точным, то четыре башни на двух фортах. А о затраченных для этого результата снарядах и их стоимости, лучше не думать, как и о потерянных орудиях и солдатских жизней от ответного огня бельгийцев.

– Насколько увеличились силы противника у Льежа и Намюра? – прервал затянувшееся молчание Вильгельм II, не отрывая взгляда от карты.

– По первоначальному плану у пяти армий, сосредоточенных у границ Бельгии и Люксембурга был перевес перед противником семь к одному. У Льежа сейчас сосредоточены подошедшие дополнительно силы 1-й армии и отдельные подразделения 2-й армии. Соотношение сил пять к одному. Перед Намюром, на сегодняшний момент стоят части 2-й и 3-й армии. Соотношение с учётом подходящих частей англичан составит четыре к одному. И там аналогичная с Льежем проблема с осадной артиллерией. Но расположение фортов на местности для наших войск более удачное, чем в Льеже, так как они построены были для сдерживания Франции. Поэтому на правом берегу Маас только три форта, а не пять, как в Льеже. Также там нет на настоящий момент эшелонированной обороны из окопов…

– А если перенести основной удар сюда, – перебил генерала кайзер и, взяв указку у Шлиффена, провёл линию к крепости. – Гвардейскими корпусами взять Намюр. Артиллерии у них достаточно для прорыва между фортов в сам город, где цитадель, можно сказать, утратила своё военное назначение. Мосты там ещё целы?

– Да, Ваше величество.

– Замечательно! – Вильгельм II воодушевился, и его усы распушились. – Взяв город, заставим капитулировать и форты, ведя по ним артиллерийский огонь из Намюра. Раз захотели бельгийцы войны, пусть почувствуют её последствия на себе в полной мере. Далее всеми силами 2-й армии наносим удар на Брюссель. Надо показать кузену Леопольду, что он напрасно не согласился на наше предложение. Силами 3-й армии в это время связать боем французские части и части британского экспедиционного корпуса. Да! 2-й кавалерийский корпус из 1-й армии передайте во вторую. Пусть он будет, как вы сказали, Альфред, наконечником копья, которым мы сразим столицу Бельгии.

Вильгельм расцвёл в самодовольной улыбке. Начальник германского Генерального штаба внимательно посмотрел на карту, после чего произнёс:

– После захвата Брюсселя 2-я армия, усиленная ещё тремя корпусами из 1-й армии, которая берёт в осаду Льеж, наступает на Лиль, а далее на Париж. В этот момент 4-я и 5-я армии из Люксембурга наносят удары на Реймс. 6-я и 7-я армии с прибытием русских экспедиционных сил завершают операцию «Сатурн». Берут Нанси, Туль и выдвигаются на Шалон. В этом случае французские войска в укрепрайонах Монмеди, Лонгви и Вердена также окажутся в окружении.

Кайзер, который указкой сопровождал по карте озвучивание нового плана Шлиффеном по направлениям удара и задействованных сил германской армии, одобрительно хмыкнул.

– А может получиться, Альфред. Точнее, должно получиться. По большому счёту мы смещаем южнее основной удар по левому флангу французских войск, усиливаем его в центре из Люксембурга и значительно усиливаем на юге за счёт русских экспедиционных сил. Жаль, что кузен Михаил не хочет воевать в Бельгии и бомбить форты Льежа. Мы давно уже взяли бы этот город-крепость, – кайзер нахмурился, положил указку на стол, после чего отошёл к окну и задумался, покачиваясь с пятки на носок.

Шлиффен смотрел на затылок кайзер и в уме начал прогонять новый план ведения боевых действий: «Новые Канны ещё могут получиться. Главное усилить значительно 2-ю армию, обеспечить быстрый прорыв через Маас, захватив Намюр. До Брюсселя от этого города по прямой меньше шестидесяти километров. Один дневной переход не только конницы, но и пехоты. Надо озадачить командира 2-го кавалерийского корпуса, чтобы он окружил бельгийскую столицу и не дал Леопольду II вместе с правительством ускользнуть в Антверпен. А там можно будет и принудить короля к капитуляции. Только надо действовать быстро и решительно. Не получился прорыв под Льежем, получится в Намюре».

– Альфред, сколько Вам необходимо времени, чтобы переработать план и перераспределить силы? – повернувшись, задал вопрос кайзер.

– Максимум три дня, Ваше величество.

– Хорошо. Даю два. И продумайте тактику наступления штурмовых отрядов между фортами Намюр, чтобы уменьшить наши потери. В прорыв пойдёт гвардия и мне не хотелось бы её потерять, – Вильгельм впился в глаза Шлиффена.

– Я всё понял, Ваше величество. Сегодня же отдам приказ о выдвижении к Намюру Гвардейского корпуса, который находился в резерве. Генерал фон Кессель опытный командир и сможет организовать совместный удар с Гвардейским резервным корпусом прорыв в Намюр. У них достаточно рот пионеров и два понтонных поезда, чтобы организовать переправу через Маас, если бельгийцы взорвут мосты. А также больше трехсот полевых орудий и четыре батареи осадных пушек, – не отводя взгляда, ответил генерал.

– Надеюсь, прусская гвардия не подведёт своего короля, – несколько напыщенно произнёс кайзер.

– Приложит все усилия, Ваше величество.

– Спасибо, Альфред. Жду вас через два дня с докладом, – Вильгельм сделал паузу, после чего быстро произнёс. – Хотя нет, лучше я приеду к вам в Генеральный штаб, а потом наведаюсь к адмиралу Тирпицу, чтобы узнать, когда же они дадут бой англо-французскому флоту.

– Насколько мне известно, Ваше величество, вся задержка произошла из-за русских. Точнее, из-за ледовой обстановки в Финском заливе. Зима у русских в этом году была морозной. Лёд в заливе ещё не сошёл до конца. К тому же русские вводили в строй третий дирижабль, а также доукомплектовывали четыре своих вспомогательных крейсера ещё двумя торпедными катерами типа «Барракуда». И теперь в атаке на Дюнкерк будут участвовать двадцать четыре быстроходных катера, как русские называют эти малые миноносцы.

– Значит, русские, как мы и планировали, задействуют в налёте на Дюнкерк три дирижабля и двадцать четыре «Барракуды»?

– Да, Ваше величество. Их вспомогательные крейсера с катерами уже прошли императорский канал и сегодня к вечеру должны прибыть в Вильгельмсхафен. По поводу трёх русских броненосцев и трёх крейсеров вам доложит адмирал Тирпиц. По имеющейся у меня информации они в сопровождении ледоколов вышли из Кронштадта два дня назад. Для охраны своего побережья и столицы русские оставили свои три броненосца береговой охраны и большое количество миноносцев от эсминцев до торпедных катеров. Есть ещё две или три подводные лодки типа «Касатка». В вопросе безопасности своего побережья на Балтике русские сделали ставку на минную войну, – генерал замолчал.

Кайзер задумался, и в кабинете на несколько секунд повисла тишина.

– От русских поступили данные по разведке Дюнкеркского рейда? – задал вопрос Вильгельм.

– Вчера генерал фон Хелиус прислал сведения, что 17 апреля на рейде у порта Дюнкерк находились шесть английских броненосцев типа «Дункан» и девять французских броненосцев, включая их новейшие «Иена» и «Сюффрен». Броненосные и бронепалубные крейсера в большом количестве, сопоставимом с количеством однотипных кораблей в наших четырёх эскадрах…

– То есть французы и англичане держат в Дюнкерке совместную эскадру по количеству кораблей равную нашему флоту? – кайзер перебил вопросом Шлиффена.

– Да, Ваше величество. Как мы и предполагали, союзная эскадра расположилась в Дюнкерке, самом близком к Бельгии французском порту. Побережье рядом с городом позволяет осуществлять высадку перевозимых английских войск во Францию прямо на берег, что значительно ускорило перемещение английских сухопутных войск на материк. Инфраструктура порта позволяет обслуживать союзную эскадру и конвои, перевозящие британские войска, – ответив на вопрос, генерал замолчал.

– Да, мы это предполагали, но всё равно неприятно, что противник так быстро создал союзную эскадру, равную нашему флоту, – произнёс Вильгельм и сморщился, будто положил в рот кусок лимона. – Кстати, а откуда у русских такие сведения?

– Могу только предположить, что это работа людей полковника Лаврова, который отвечает за разведку в русском Генеральном штабе, но, вернее всего, это сотрудники Аналитического центра генерала Аленина-Зейского.

– Признаюсь, Альфред, хотел бы я иметь такого «цепного пса», как его обозвали революционеры всех мастей. И центр он создал уникальный по своим функциям, – кайзер замолчал, уставившись перед собой задумчивым взглядом.

Шлиффен стоял перед Вильгельмом, ожидая его дальнейших слов.

– Что же посмотрим, что сделают с союзной эскадрой дирижабли и «Барракуды» русских. Если успех будет сопоставимым с их налётом на Портсмут, то это будет просто прекрасно, – произнёс кайзер, продолжая о чём-то напряжённо размышлять. – У британцев сколько сейчас броненосцев осталось?

Задав вопрос, Вильгельм посмотрел в глаза генералу.

– По данным нашей разведки двадцать один действующий броненосец и восемнадцать в резерве, из которых пять или шесть встанут в строй в ближайшие два-три месяца. У французов четырнадцать в строю и семь в резерве, которые они также смогут задействовать через два-три месяца, – ответил тот.

– Итого тридцать пять против наших шестнадцати или девятнадцати, когда подойдут три русских броненосца. Почти в два раза больше. Франц-Иосиф не горит желанием участвовать в этой войне и рисковать своим флотом. Его больше Балканы привлекают. Виктор Эммануил готов выступить на нашей стороне, но его флот будет связан французской эскадрой, пришедшей и стоящей в Марселе. Там тоже паритет по равному соотношению кораблей образовался, но к французам в любой момент могут подойти корабли из британской Средиземноморской эскадры, а там только броненосцев класса «Формидебл» семь штук, и их вместе с французскими хватит на итальянский, и на австрийский флот вместе, – произнёс кайзер и вновь замолчал, что-то обдумывая.

– Ваше величество, но мы рассматривали всевозможные варианты развития ситуации на море. Пока всё идёт, как и планировалось. Единственное, Франц-Иосиф пока не решил о своём участии в войне. Выжидает, – Шлиффен презрительно сморщил лицо и пожал плечами.

– Как говорится, ожидание смерти хуже самой смерти. Думаю, император скоро примет нужное нам решение, – с улыбкой произнёс Вильгельм.

– Боюсь, что Франц-Иосиф живёт по принципу – неприятные дела лучше откладывать: есть шанс умереть раньше, чем придётся их делать, – с невозмутимым лицом мрачно пошутил генерал.

– Время покажет, кто прав, Альфред. Но мы то с тобой знаем, что надо делать. Так что, через два дня я буду у вас в Генеральном штабе. Жду развёрнутого плана нового наступления.

Глава 3
Рутина

Я, зайдя в свой кабинет в здании Аналитического центра, снял бекешу, папаху и вместе с портупеей и шашкой повесил всё на вешалку, после чего прошёл к столу и мрачно осмотрел кипы бумаг на нём. Как же меня достала эта канцелярская работа.

С каким удовольствием оказался бы сейчас на месте командира сотни в каком-нибудь из казачьих полков корпуса Ренненкампфа, да вместе бы с братами. С радостью, несмотря на физическую форму, сходил бы с ними в рейд по тылам французов. Браты тоже вон просятся отпустить их вновь в Забайкальскую дивизию, в которой они воевали в Корее. Лис уже всю плешь проел, и Тур, и Леший, и все остальные.

Из всех братов-станичников только Дана не интересует война. Он удобно себя чувствует в Аналитическом центре, будучи теперь ответственным за материально-техническое обеспечение и курсов, и «чёрных ангелов», и самого центра со всеми его зданиями и полигонами. И надо признаться, у Петра это просто отлично получается. Нашёл свою нишу. Никаких нареканий по службе к нему нет. Настоящий тыловик из него получился, в хорошем смысле этого слова.

К тому же, подъесаул Данилов недавно отцом во второй раз стал, какая уж тут для молодого папаши война. У него дома каждую ночь война с грудной дочкой. На контрасте от остальных братов с жёнами и детьми, проживающих в доме для семейных офицеров и унтер-офицеров «чёрных ангелов», он со своей семьёй снимает в Гатчине большую квартиру, благо его супруга из не бедной, дворянской семьи. Вместе с ней стал вхожим в Гатчинское дворянское общество. Постоянно посещает собрания, если служба, конечно, позволяет. Даже учителя танцев и придворных манер нанимал.

Пропал, в общем, казак. Шучу, конечно. Но от остальных братов подъесаул Данилов с позывным «Дан» отдалился, в отличие от есаула Селевёрстова и хорунжих Верхотурова и Лескова. Лис, Тур и Леший вне службы общаются с остальными братами, как и раньше. Хотя они теперь не только кавалеры Ордена Георгия 4-й степени, но и рыцари ордена Красного орла 4-й степени. А Савва и Шило награждены Вильгельмом II Золотым крестом «За военные заслуги». Однако не зазнались, и семьями дружат. И дети их одной «казачьей» оравой носятся по округе, не давая в районе никому из сверстников, да и постарше деток спуска.

Лис у нас единственный холостой остался из братов, не нагулялся ещё охламон рыжий. Пётр Никодимович, чувствую, так и не дождётся от Ромки внуков. В следующем году дядьке Петро семьдесят лет стукнет, а как Лис сказал мне недавно, тот уже сейчас совсем плохим по состоянию здоровья стал. В феврале этого года сильно застудился, судя по всему, у него пневмония была. Еле-еле живой, до сих пор в лёжку лежит, не смотря на то, что ему пенициллина курс прокололи. Это Ромке сестра Анфиса в письме отписала. Вот такие дела – невесёлые. Доживёт ли дядька Петро до своего юбилея, не говоря уж о внуках от Лиса – это большой вопрос.

А по поводу Дана и остальных братов с их отношением к войне, то, как говорится, каждому своё. Взять моего «Арапа» – секретаря, тот тоже в отличие от других выпускников курсов Аналитического центра боевыми подвигами на невидимом фронте не грезил и не грезит. Ему куда интереснее аналитическая работа и добывание информации из всевозможных источников для меня такого всего хорошего. И со своими обязанностями он справляется на «отлично с плюсом», если брать пятибалльную шкалу оценки.

В общем, есть физики и лирики, есть аналитики, тыловики и те, у кого шило в одном месте. К последним относится и Сандро, который, будучи уже вице-адмиралом, рвётся возглавить каждый вылет теперь уже эскадрильи из трёх дирижаблей. И это с учётом того, что рядом с тобой огромное количество взрывоопасного водорода. Так что, если вдруг, то и хоронить нечего будет.

Да и на «ястребке» Его высочество точно в бой пойдёт, если решим обкатать самолёты в боевых действиях. Он пилотаж и боевое применение «Ястреба – 1» освоил на очень высоком уровне. А мы, вернее всего, решимся бросить эскадрилью в бой. Одно дело тренировки, другое дело боевой опыт. Тем более, в этом вопросе мы впереди планеты всей, как минимум лет на десять-пятнадцать.

Вот и я стою в кабинете, смотрю на эту кучу бумаг на своём столе и тихо сатанею от задолбавшей рутины. Сейчас даже свои последние приключения в Афганистане вспоминаются с ностальгией. Хотя, признаюсь, во время последнего боя, когда дело дошло до рукопашной, думал, что всё, пребывание в этом мире для меня закончилось. А теперь вновь хочется почувствовать, как закипает кровь в теле, и оно становится послушным, быстрым, невесомым. Увидеть, входя в транс, как замирает мир вокруг, как летит твоя пуля и поражает противника, но нет… Я теперь начальник Аналитического центра, и мой удел представлять регенту справки по всевозможным вопросам жизнедеятельности Российской империи для ознакомления и принятия решения.

Единственный положительный момент состоит в том, что сейчас семью стал намного чаще видеть. Вдовствующая императрица после рождения сына и забот с ним более-менее отошла от смерти мужа. И теперь Маша с Васильком чаще ночуют в Приоратском дворце, где нам выделены апартаменты.

С тестем и тёщей несколько раз виделись, когда они приезжали в Гатчину на выходные, чтобы увидеть дочь и внука. Аркадий Семенович, несмотря на свои шестьдесят пять и перенесённое тяжёлое ранение, в настоящий момент эффективно курирует, как сказали бы в моём прошлом-будущем, вопрос формирования, обучения, вооружения и переброски в Германию кавалерийский подразделений, которые вошли и войдут после мобилизации в Российскую экспедиционную армию. При этом во время обучения и боевого слаживания подразделений им активно внедряется опыт действий казачьих летучих отрядов Реннекампфа во время боёв в Корее: налёты, засады, захваты складов, обозов, разгром штабов и прочих методов ведения боевых действий, которые в современном воинском искусстве считаются варварской тактикой. Зато мы оценили её эффективность, и японцы с китайцами на себе тоже.

Нина Викторовна ещё после свадьбы взяла на себя хозяйственные дела по нашему доходному дому на Невском проспекте и нашим двум квартирам. Пару месяцев назад нашу с Машей сдали в аренду. Зачем помещениям пустовать, если почти за год мы в ней ни разу не были. А четырнадцати комнат квартиры, где проживали тесть и тёща, хватит нашему всему семейству за глаза и за уши, если мы когда-нибудь всё-таки в ней все вместе соберёмся.

Брат Маши Иван не вылезает из своего имения, где создал, что-то типа земледельной коммуны, во многом взяв за пример моё хозяйство в Курковицах. Слава богу, от толстовских взглядов он отошёл, и теперь просто занимается развитием своего, так сказать, сельского коллективного хозяйства.

В своём имении я побывал с момента возвращения из Афганистана только три раза. Один раз, когда уговорил Михаила дать мне и братам три дня отпуска в качестве поощрения после предотвращения покушения на Александа IV. Тогда неплохо отдохнули и обмыли золотые наградные часы с вензелем нового императора. Но, к сожалению, прежней близости не получилось, как я не старался. Один Лис в присутствии «его превосходительства», то есть меня чувствовал себя более-менее свободно.

Потом ещё был два раза, когда туда привозил и отвозил оттуда тройку ликвидаторов: Боба, Лорда и Кейна. Но за эти посещения убедился, что в обеих мызах всё идёт по проторённой дорожке, и там всё замечательно. Народ в имениях цветёт и пахнет, разрастаясь в количестве. Даже управляющий Сазонов, несмотря на свои года, поддался этому поветрию, в третий раз став отцом. А Семён и Митька за тринадцать лет моего владения имением, достигнув совершеннолетия и женившись, сделали Прохора дедом аж десять раз, со счётом семь – три в пользу помощника управляющего Семена Прохоровича. Двойняшки Мишка и Стася также порадовали деда внуком и внучкой, удачно год назад женившись и выйдя замуж. Так что на моей владельческой мызе в Курковицах сейчас настоящий детский сад обретает. И самое главное, ни одного случая смертности среди детей работников мызы. Вот что финансовое благополучие и налаженное медицинское обслуживание с людьми делает.

В деревнях Курковицы и Калитино дела с рождаемостью также обстоят очень хорошо, а детская смертность очень низкая. Что тоже объясняется нормальным, можно сказать, отличным по отношении к другим деревням в округе экономическим положением крестьян и их медицинским обслуживанием. Организованный мною ещё в начале владения мызой медицинский пункт в Курковицах давно оправдал себя в экономическом плане сохранёнными жизнями жителей деревень. А обязательный приём детьми рыбьего жира за мой счёт решило в деревнях такую проблему, как рахит.

Также через Сазонова я настоял, чтобы на своих приусадебных участках крестьяне в обязательном порядке выращивали морковь, свёклу, репу, тыкву, капусту. А также заставил посадить яблони. И теперь в Курковицах и Калитино после весеннего, белоснежного, яблочного цвета во многих семьях и зимой ели свежие яблоки, получая от них так необходимые для организма железо и витамины, о которых современная наука только ещё подозревает.

Кстати, неплохая тема медицинского исследования для Маши, если она опять задумается о своём дальнейшем медицинском образовании. Пока таких разговоров не было, ну и, слава Богу. А если что, то по теме витаминов, минералов и всяких там кислот любимой жене, конечно же, подскажу, где и каких в продуктах питания их много. Только для начала надо ещё ввести в обиход термин «витамин», обозвать их от «А» до «Е» и дальше и получить за это Нобелевскую премию.

А неугомонный Александр Иванович несколько раз представлял мне проекты по дальнейшему развитию имений, но для этого ему необходимо было прикупить приличное количество земли у княгини Трубецкой. Та последние два года проживала в своей усадьбе Елизаветино и потихоньку распродавала, принадлежащие ей земли. По словам Александра Ивановича у Елизаветы Эсперовны в последние полгода очень ослабла память, чем пользовался в отличии от умершего Демидыча новый управляющий-жулик, набивающий свой карман. Доходило до того, что тот, докладывая хозяйке о текущих делах, показывал княгине чужое стадо коров, так как принадлежащих ей он уже продал на сторону.

Алекс и Мари, народив в казавшемся счастливом браке четырёх детей, развелись восемь месяцев назад, после чего Алекс очень быстро женился на баронессе Наталье Владимировне Шёппинг и вместе с новой женой уехал жить на свою виллу в Баден-Бадене. При этом его младшему сыну Сергею на момент развода исполнилось всего два месяца.

Вот так вот Алекс учудил, заслужив порицание всего высшего света, как в Москве, так и в столице. Великий князь Сергей Александрович даже отстранил его от должности своего адъютанта. А Мари с четырьмя детьми осталась на попечении Елизаветы Федоровны, которая недавно стала вдовой и после убийства Великого князя Сергея Александровича ударилась в благотворительность, расходуя на это немало своих личных средств.

В общем, Лизон, чей салон в Париже посещали и считали себя её друзьями такие известные личности и политики, как сподвижник Наполеона III, получивший прозвище «вице-император» Эжен Руэр, первый президент Третьей французской республики Мари Тьер, премьер-министр Великобритании лорд Генри Палмерстон и Светлейший князь, канцлер Российской империи Горчаков, осталась одна со своими бедами и медленно угасала.

Поэтому мне было стыдно воспользоваться ситуацией и покупать землю у когда-то блистательной княгини. И озадачивать Мари проблемами матери тоже не хотелось. Та, можно сказать, прижилась в Москве у Великой княгини Елизаветы Федоровны и переезжать в имение явно не хотела. Но с вороватым управляющим я дал команду разобраться, воспользовавшись своим служебным положением. Ничего лишнего, что заслужил, то и получит по «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных».

А по поводу покупки земли надо будет всё-таки подумать. Во всяком случае, по поводу соседней деревни Хлоповицы, жители которой до сих пор являются временнообязанными. Можно будет их провести по тому же пути, как деревни Курковицы и Калитино.

Тем более, Сазонов говорил, что за мызой Хлоповицы или Христиания, принадлежавшей отставному поручику Вишнякову, числится триста девяносто десятин земли с хорошим лесом. Земля и мыза уже несколько раз перезаложена хозяином, и сейчас мызу и землю можно выкупить у банка за двадцать тысяч, что в два раза дешевле её реальной стоимости. Одна десятина в Петербургской губернии сейчас идёт по девяносто три рубля.

Сама мыза состоит из хозяйского дома и двух дворов при колодце и ключах. Дом в плохом состоянии, проще снести и построить заново, чем ремонтировать. А вот бывшая владетельная деревня Хлоповицы при двадцати пяти дворах, двух колодцах и пруде, очень даже хорошо вместе со своими землями и землями Христиании впишется в колхоз Курковицы-Калитино-Хлоповицы.

Двадцать тысяч денег на покупку мызы и земли я найду, как и ещё шесть для развития объединённого хозяйства из трёх деревень и мыз. Пусть Сазонов осуществит свою давнюю мечту. По его прикидкам почти сто пятьдесят десятин выкупленной у Вишнякова луговой земли позволит значительно увеличить стадо коров и количество изготовляемого на продажу масла. Данное производство должно окупить затраты лет за пять, даже раньше.

Но для меня самым главным было то, что с включением в колхоз жителей деревни Хлоповиц, в моём коллективном хозяйстве будет больше ста пятидесяти дворов и больше тысячи человек, включая почти четыреста детей. И в моём колхозе они будут жить намного лучше большинства крестьян в Российской империи в общем и в Санкт-Петербургской губернии в частности. Особенно в столичной губернии, где наделы у крестьян были одними из самых небольших в империи.

У меня в Курковицах и в Калитино с момента образования в них коллективных хозяйств ни разу за тринадцать лет голода не было. У всех семейств новые бревенчатые дома построены с нормальными печами, топящимися по белому, и крыши у них не из соломы или дранки, а из тёса. Детская смертность в последние годы почти на нуле. А с новыми землями Сазонов ещё выше поднимет благосостояние моих «колхозников».

Я подошёл к хозяйственному столику с самоваром, заварным чайником, посудой и разными вкусняшками для чаепития. Самовар бурлил. Видимо, ординарец только что его принёс. Любил я сам себе чай заваривать именно той сильной крепкости, которая мне нравилась. Не чифир, но близко к этому. Плюс ко всему эти небольшие перерывы на чай, позволяли в течение дня разгрузить мозг, который потом начинал работать с двойной энергией.