Текст книги "Бриллиантовые кандалы"
Автор книги: Игорь Волознев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 27
Виктор не находил себе места от волнения. Причиной тому был не столько предстоящий развод с Джудит, сколько странные события в асунсьонской гостинице «Куатро флорес». Он дозвонился до администрации и попросил, чтобы ему объяснили отсутствие сеньоры Илюшиной. После некоторой заминки администратор сообщил, что русская дама, для которой был забронирован двадцать второй номер, препровождена в полицию. Дополнительных сведений он дать либо не смог, либо не пожелал, говоря, что ничего не знает. Виктор терялся в догадках. Неужели за Мариной потянулся «московский след»?
На следующее утро, по его просьбе, Арчи Фицджеральд связался с секретариатом гильдии адвокатов Асунсьона и выяснил некоторые подробности. Новость, которую сообщил Арчи, повергла его в шок. Марина Илюшина арестована по обвинению в контрабанде наркотиков! Ей грозит двадцать лет тюрьмы!
Виктор без колебаний сдал билет до Лондона и заказал место в самолёте, летящим в Асунсьон. Затем позвонил в Москву Абрамову, который тоже собирался лететь в Лондон, и предупредил его, что не сможет присутствовать на оглашении завещания. Пусть оглашают без него. Позднее Абрамов должен перезвонить ему.
В Асунсьоне Карелина уже ждали адвокат Хайме Лоредо и некий сеньор Жоао Перейру. Лоредо отрекомендовал его Виктору как человека, умеющего решать сложные проблемы.
– Ваша знакомая попала в весьма затруднительную ситуацию, – сказал адвокат, – но я думаю, что сеньор Перейру найдёт из неё выход.
Перейру был невысоким коренастым бразильцем лет сорока пяти, с густой чёрной шевелюрой. Виктору он улыбнулся как старому знакомому.
– Мне уже случалось оказывать услуги состоятельным клиентам сеньора Лоредо, – сообщил он о себе без лишней скромности. – И пока ни один не остался недоволен!
– Очень рад знакомству, – ответил Виктор.
Он хотел сразу, прямо из аэропорта, отправиться в Сан-Лоренсо, но Перейру отговорил его.
– Понимаете ли, в чём дело, – сказал бразилец, отведя Карелина в сторону. – Ситуация, в которой оказалась ваша девушка, может быть разрешена только одним способом…
– Каким же?
– Надо готовить побег. И как можно скорее, пока она в следственной тюрьме. Когда её переведут в обычную, куда-нибудь в джунгли, сделать это будет гораздо труднее, а главное – дороже…
– Но почему сейчас я не могу увидеться с ней?
– Потому, что вам не следует «светиться». После её побега будут устанавливать личности всех, кто её навещал. Зачем вам лишние проблемы? Тем более вы человек известный, недавно тут прошёл фильм с вашим участием… Предоставьте это дело мне.
* * *
Сеньор Перейру взялся за организацию побега обстоятельно, но и без лишнего промедления. Прежде всего внимательно изучил фотографии Марины, сделанные в тюрьме. Их раздобыл для него адвокат. Затем они с Виктором вылетели в соседнюю Аргентину, где в бедных кварталах Буэнос-Айреса, по словам бразильца, женщины ради денег готовы пойти на любую авантюру. У Перейру повсюду имелись знакомые, причём, как вскоре убедился Виктор, далеко не безупречные в своих отношениях с законом. В Буэнос-Айресе экскурсию по осмотру женщин для них организовал некий Джеф Кабилла. Криминалом от него разило за версту. Из нескольких более-менее подходящих кандидатур Виктор, почти не раздумывая, выбрал одну. Сходство с Мариной чувствовалось даже не столько в пропорциях фигуры, сколько в осанке, манере держать голову и особенно в открытом взгляде светло-карих глаз. Перейру одобрил его выбор.
– Я с самого начала знал, что мы возьмём именно её, – сказал он Кабилле.
Тот бесстрастно кивнул. Девушку должны были загримировать и отвезти в следственную тюрьму в Сан-Лоренсо, где незаметно для тюремщиков подменить на настоящую узницу.
Она, видимо, знала, на что идёт. За участие в заговоре с целью побега арестантки ей грозил немалый срок.
Легковая машина, в которой находились Карелин, Перейру и Кабилла, стояла в десятке метров от хибары, служившей домом для девушки и её родных. Виктор сквозь большие затемнённые очки смотрел, как девушка прощается с родными. Объятия и рыдания длились почти целый час. Актёр хмурился. Он чувствовал себя виноватым перед этой семьёй.
– Не слишком ли жестоко мы с ними поступаем? – спросил он.
– Что вы, сеньор Карелин, – Перейру снисходительно улыбнулся, раскуривая сигару. – Для них наше предложение – это огромная удача. Мать отпускает дочь в тюрьму с радостью, поскольку на сто тысяч долларов, которые мы ей платим, вся эта многодетная семья будет жить безбедно лет двадцать. Они рыдают от счастья, можете мне поверить.
Виктор снова посмотрел в окно. Если это действительно напускная скорбь, то прощающиеся должны быть гениальными актёрами…
Аргентинкой по прибытии в Парагвай занялась гримёрша, специально вызванная из Бразилии. Виктор стоял рядом и наблюдал, как под её умелыми руками девушка превращается в Марину.
В день, назначенный для проведения операции, в тюрьму с ней приехал лично сеньор Перейру. Накануне адвокат предупредил узницу о готовящемся побеге. Марина не подала виду, что взволнована сообщением, только поинтересовалась, кто заказчик побега. Не российское же посольство! Адвокат ответил уклончиво: есть, дескать, один человек, который заинтересован в её освобождении.
Для себя Перейру раздобыл фальшивое адвокатское удостоверение; девушка получила документы сотрудницы одной из местных радиостанций и разрешение на пятиминутное интервью с заключённой без применения звукозаписывающих устройств. Вместе с толпой других посетителей они благополучно миновали контроль у входа в тюрьму. На девушке были вызывающий бело-лиловый парик с чёлкой до глаз, розовая юбка, голубая блуза и несколько связок индейских бус. Расчёт заговорщиков строился на том, что подобный экстравагантный внешний вид, характерный для воинствующих феминисток, выделит «репортёршу» в толпе посетителей, охранники запомнят её с первого раза и на обратном пути не будут особенно дотошно проверять.
Марина ждала их в маленькой комнатке для свиданий. Она не спала всю ночь, нервы её были взвинчены до предела. Увидев вошедших «адвоката» и «репортёршу», сразу поднялась им навстречу. Перейру сделал нетерпеливый жест.
– Быстро меняйтесь одеждой, – прошептал он по-испански, помогая себе жестами.
Аргентинка стащила с головы парик, и оказалось, что волосы у неё такого же цвета, как у Марины. Марина слегка опешила, но тут же опомнилась, и принялась раздеваться. «Репортёрша» сняла с себя юбку и блузку. Узница за две минуты надела весь её наряд, благо пуговиц на нём почти не было – всюду, где возможно, их заменяли «молнии». Последним уложила на голову бело-лиловый парик. К этому времени аргентинка была уже в тюремной робе. Не успел Перейру ознакомить свежеиспечённую репортёршу с «её» документами, как дверь распахнулась и в комнату заглянул усатый надзиратель.
– Свидание кончилось! – объявил он.
«Адвокат» и «репортёрша» вежливыми кивками попрощались с «русской наркокурьершей», сидевшей на том же стуле, на котором пять минут назад сидела Марина, и вышли в коридор. Пройдя его, спустились вниз и по залитому солнцем внутреннему двору тюрьмы направились к небольшому одноэтажному зданию, за внешними дверями которого начиналась городская улица. В здании находился контрольно-пропускной пункт.
– Попрошу ваши документы, сеньора, – обратился к Марине дежурный офицер, сидевший за пуленепробиваемой перегородкой.
– Сеньора – журналистка! – с пафосом заявил бразилец. – Защищает права униженных и оскорблённых женщин! Вы что, не видели, как мы проходили тут четверть часа назад?
– У нас много кто проходит, – пробурчал дежурный. – Подумаешь, журналистка. Мы и министров видали.
Марина протянула в окошко удостоверение. В это время во внутреннем дворе, среди стоявших и прохаживавшихся посетителей, возникло движение. Послышались свистки и крики. Все находившиеся в помещении дежурного оглянулись на распахнутую дверь во двор. В радиодинамике завыла сирена.
– Побег! – раздались крики. – Побег!
Дежурный, не выпуская из рук марининого документа, поднял трубку телефона внутренней связи. По двору, расталкивая людей, кто-то пробежал. Марина видела, как один из охранников дважды выстрелил в воздух. Испытывая нарастающий страх и слабость во всём теле, она прислонилась к стойке у окошка дежурного.
– Спокойно, сеньора, – шепнул бразилец.
Он постучал костяшками пальцев по стеклу, привлекая внимание дежурного.
– Послушайте, уважаемый, можно мы с сеньорой журналисткой вернёмся на пару минут во двор? Сеньора очень заинтересовалась побегом и думает включить рассказ о нём в свой репортаж о вашей тюрьме.
Снова обернувшись на двор, Марина увидела бегущего во весь дух парня в тюремной робе. Его преследовали охранники.
Дежурный выкинул из окошка документы.
– Никаких репортажей! – закричал он. – Убирайтесь отсюда! Охрана, выведите этих людей! Нечего им тут разнюхивать!
Один из находившихся в дежурке военных начал подталкивать Марину и сеньора Перейру к выходу, приговаривая:
– Прошу вас… Прошу…
Бразилец подхватил Марину под руку.
– Ничего страшного, сеньора, – говорил он тихо, – этот отвлекающий манёвр приготовлен заранее, у нас всё под контролем…
Улица, раскалённая до бела тропическим солнцем, была запружена припаркованными автомобилями.
– Сюда, – Перейру показал на красную «Хонду».
В машине для Марины была приготовлена новая одежда. Она сразу стала переодеваться.
Через пять минут «Хонда» выехала на шоссе, связывающее Асунсьон с бразильским городом Куритиба, столицей штата Парана. По сторонам тянулись пальмы и араукарии, то и дело показывались мотели и индейские посёлки.
Миновав город Коронель-Овьедо, беглецы повернули на север. Перейру объяснил Марине, что если побег обнаружат, то искать её будут прежде всего на дороге в Куритибу и, уж конечно, известят военных, которые контролируют границу на этом участке.
Дорога петляла между холмами и иногда углублялась в сельву, где её постоянно перебегало разное экзотическое зверьё. А когда она взбиралась на склоны холмов, то с высоты можно было увидеть простирающуюся до самого горизонта обширную равнину, всю в зелёных и коричневых пятнах лесов и полей. Города встречались редко, в основном попадались только индейские посёлки. Их пёстро одетые жители, мужчины и женщины, сидели вдоль обочин, чем-то торгуя, и приветствовали каждую проезжавшую машину.
В маленьком одноэтажном городке Ипе-Ху, где обитали, кажется, одни индейцы, беглецы сделали небольшую остановку. Бразилец на несколько минут наведался в местный ресторанчик и вернулся с двумя бутылками охлаждённой воды и жареной курицей в целлофановой упаковке. Перекусив, они без приключений добрались до парагвайского пограничного городка Педро-Хуан-Кабальеро. Перейру сказал своей спутнице, что здесь они пересекут границу без документов, поскольку все в этом городе его друзья. Марина не стала расспрашивать о них, заранее зная, что это бесполезно. Только что она уже сделала попытку выяснить у него, кто же всё-таки послал его за ней и кто та женщина, которая осталась вместо неё в тюрьме, но вместо ответа бразилец бросил на неё такой взгляд, что она умолкла надолго.
По выезде из города они пересекли участок сельвы и остановились перед бревенчатым зданием с флагом и антенной на крыше. Как только «Хонда» затормозила, из дверей высунулась толстая усатая физиономия и показалось дуло автомата. Перейру вылез из машины, что-то с улыбкой крикнул. Усатый отозвался и тут же скрылся в доме. Вслед за ним в дом вошёл бразилец.
Через пять минут Перейру вернулся, засовывая в карман бумажник.
– Это граница Парагвая, сеньора, – сообщил он, заводя мотор.
Не проехав и сотни метров, они остановились у почти такого же здания, только флаг висел другой.
У Перейру, действительно, повсюду были друзья.
– Считайте, что худшее позади, – сказал он, выйдя из этого второго дома и усевшись за руль. – Мы в Бразилии.
Постепенно лес вдоль дороги делался глуше. Перейру включил фары. У Марины было ощущение, что они едут не к людям, а куда-то в самую чащу. Почва была влажной – видимо, недавно прошёл дождь. «Хонда» несколько раз останавливалась, буксуя в грязи. Перейру ругался по-бразильски, в сердцах бил кулаками по рулю, а Марина со страхом думала о том, что им, наверное, придётся заночевать в этой ужасной дикой сельве. Из зелёной завесы, которая почти смыкалась над ними, доносились странные, вызывающие оторопь вопли и рёв, тропу в свете фар переходили большие пятнистые кошки, а обезьяны обнаглели до того, что спрыгивали с лиан прямо на крышу машины.
– Мы в настоящем зоопарке, – пробовала шутить Марина, но её спутник отмалчивался. Лишь однажды сквозь зубы проворчал, что им надо было ехать на джипе. Но откуда он мог знать, что накануне пройдёт дождь и превратит дорогу в месиво?
Быстро сгущался вечер. Наверху, в разрывах ветвей, показались огромные лучистые звёзды. В полутьме Марина даже не сразу заметила, что лес поредел. Дорога, по которой они ехали, устремилась к довольно крутому подъёму. Урча мотором, «Хонда» не без труда взобралась на него, и тут оказалось, что вдоль гряды холмов проходит вполне приличное асфальтовое шоссе, по которому в обе стороны сновали машины. Выехав на него, Перейру прибавил скорость.
Через четверть часа они свернули на другое шоссе, и вскоре впереди показались городские огни. Из сумерек выступили белые многоэтажные дома, современные здания офисов.
– Дорадус, – сообщил Марине бразилец.
Проехав освещёнными улицами, «Хонда» остановилась у розового здания гостиницы.
– Для вас заказан номер сорок два.
Поблагодарив, Марина вышла из машины. Перейру остался сидеть за рулём.
После охлаждённого кондиционером воздуха «Хонды» на неё нахлынула душная тропическая ночь. Казалось, она очутилась в бане. Лёгкая майка почти сразу пропиталась потом и прилипла к телу.
Через небольшой сквер, засаженный цветами и агавами, Марина прошла к стеклянным освещённым дверям. За её спиной отъехала машина. Марина оглянулась, но «Хонда» уже скрылась в блеске ночных огней.
В просторном безлюдном холле, подсвеченном зеленоватыми светильниками, на неё снова повеяло прохладой. Откуда-то доносились звуки фортепьяно. Молодой служащий в ярко-зелёной униформе, появившись словно из-под земли, с поклоном показал ей на двери лифта. Они вдвоём поднялись на четвёртый этаж. Похоже, Марину здесь уже ждали. Но ещё больше она удивилась, войдя в сорок второй номер. Ей навстречу из глубокого кресла, отложив журнал, поднялся Виктор Карелин!
Глава 28
Вот уж кого она ожидала увидеть здесь меньше всего. Она задохнулась от восторга. Ей тут же захотелось прижаться к нему, обвить руками его шею, почувствовать его тепло. Но она лишь произнесла, и то не без труда:
– Так это ты вытащил меня из тюрьмы?
Он закрыл за её спиной дверь.
– Похоже, ты снова попала в неприятную историю.
– Ах, это Борода с его шайкой, – почти простонала Марина. – Меня грубо подставили, подбросили мне героин!
– Будет лучше, если ты расскажешь с самого начала.
Он подвёл её к дивану и усадил. И тут Марину словно прорвало. Глотая слова от волнения, перескакивая с пятого на десятое, она начала рассказывать обо всём, что с ней случилось, – начиная с того момента, когда к ней на квартиру явились Константин и его друзья-наркодельцы и стали требовать, чтобы она поехала к Карелину и украла у него бриллианты. Рассказала, как однажды Карелин показал их ей, а она сделала глупость проболтаться о них Константину, и теперь его сообщники грозили расправиться с её родными, если она не согласится. Рассказала, как поехала к Карелину, вытащила камни из сейфа, и тут, на свою беду, попала в лапы к двум охранникам, которые на самом деле оказались уголовниками. Как бандит-охранник и его сожительница привезли её на какую-то квартиру в Подольске. Как ей удалось раздобыть мобильник и сообщить о себе главарю бандитов. Она ждала от него помощи, а он и его люди, явившись, расстреляли всех, кого застали в квартире, взяли бриллианты и напоследок устроили пожар…
– Константин, как я понимаю, был твоим любовником? – спокойным тоном поинтересовался Виктор.
Покраснев, она кивнула. Отпираться было бесполезно.
– Но я не могла предполагать, что он окажется такой дрянью, ведь это из-за него я попала в тюрьму! Это он всучил мне флакон с духами, в котором на самом деле был героин!
И она поведала о том, как задумала увезти Константина из России, подальше от его дружков по наркобизнесу, и как перед отлётом он подарил ей духи и тюбики с дорогой косметикой.
– Я принимала всё это за чистую монету, за знаки внимания с его стороны, – говорила Марина дрожащим голосом, – но в тюбиках наверняка была спрятана какая-нибудь контрабанда, потому что он, едва мы прилетели в Парагвай, сразу украл их у меня из чемодана. Хотя, может, украли бандиты, которые летели с нами в самолёте.
– Ты думаешь, в тюбиках была контрабанда?
– А что же ещё? Героин небось везли!
– Но если они изъяли у тебя тюбики, то им не было смысла подставлять тебя полиции, – проговорил Виктор задумчиво.
– Значит, боялись, что я их выдам. Больно мне надо!
– Я тоже думаю, что тебе это не надо. Тем более ты не знаешь в точности, что находилось в тюбиках. Скорее всего, они стремились избавиться от тебя как от свидетельницы другой своей аферы – похищения дебирсовских бриллиантов. Конечно, самым лучшим вариантом для них было тебя убить, как они поступили с моим отцом. Но Парагвай не Россия, здесь им сделать это, видимо, оказалось не совсем удобно. И они решили избавиться от тебя другим способом. Упрятать за решётку на два десятка лет. А там, как говорится, либо падишах умрёт, либо осёл сдохнет.
Она с испугом уставилась на него:
– Я, кажется, догадываюсь, что могло лежать в тюбиках…
Он кивнул:
– Да. Там были камни. Здесь сбыть их проще всего. Хочешь кофе?
– Очень. Я ужасно устала. После этой гадкой тюрьмы я мечтаю только о ванне и о чистой постели.
Выпив две чашки кофе, она ушла мыться, а он остался сидеть в гостиной, положив на колени журнал. Однако через пять минут отложил его, встал и, беззвучно ступая по ковру, подошёл к двери ванной. Прислушался к звуку льющейся из душа воды. Ему вспомнилась ночь накануне его отъезда из Москвы, которую они провели вместе. Виктор живо вообразил себе, как Марина с мокрыми волосами, по которым стекает вода, стоит под упругими струями, вытягиваясь и запрокидывая лицо навстречу падающей воде, как водит кусочком мыла по своей груди… Он прислонился к косяку и тихо застонал от нахлынувшего желания. Ничто не мешало ему ворваться в ванную и сразу, грубо, с животной необузданностью овладеть этой женщиной. Ведь сейчас она всецело в его власти. У неё ни денег, ни документов. Она беглянка. Её ищут. Но именно это соображение удержало его. Несдержанность может быть истолкована Мариной как стремление показать ей, что она является его собственностью. А между тем чувства, которые он к ней испытывал, меньше всего походили на чувства собственника. И он хотел, чтобы она поняла это.
Он вытер пальцами капельки пота, выступившие на лбу, и отошёл от двери.
Закутанная в полотенце Марина вышла из ванной. Виктор оглядел её с головы до ног.
– Это становится нелепым, – пробормотал он. – Совершенно нелепым.
– Что? – спросила она, уже зная ответ.
Их обоюдное желание выходило из-под контроля. Он сделал ещё один шаг к ней. Она тоже подалась ему навстречу, не отрывая взгляда от его затуманившихся глаз.
– Ты меня возбуждаешь, – сказал он. – И я ничего не могу с этим поделать.
Вместо ответа она обхватила ладонями его затылок, встала на цыпочки и поцеловала в губы. Он обнял её за талию и прижал к себе. Его губы по щеке и подбородку опустились ниже, к её тёплой шее.
– Твои объятия чудесны, – прошептала она. – Но этого мало.
– Да.
Он поднял её на руки, и через минуту они, полностью обнажённые, уже лежали в полутёмной спальне на огромной кровати. В окно сочился желтоватый свет уличных фонарей, которые горели где-то внизу, а в самом окне виднелись только несколько отдалённых высоток и звёздное небо.
Их дыхание стало прерывистым. Жаркая, источающая влагу плоть коснулась такой же жаркой плоти. В темноте Марине было проще и легче отбросить в сторону все приличия и стать какой-то совершенно иной женщиной. Куда делась её усталость после всех пережитых событий и долгой дороги! В эту волшебную ночь она была преисполнена страсти, сексуальна и раскована так, как никогда раньше. И всё это разбудил в ней он. Разбудили его объятия и поцелуи…
А потом они лежали, прижавшись друг к другу, дожидаясь, пока дыхание не придёт в норму. Она прошептала с печальным вздохом:
– Это было как во сне.
– Ты права. Я бы хотел, чтобы этот сон длился вечно.
– Я тоже. Но это невозможно.
– Почему? Всё в наших руках.
Приподняв голову, она посмотрела на его лицо, мягким прикосновением пальца обвела линию его рта. Он раздвинул губы, чуть куснул её за ноготь.
– Виктор, – прошептала Марина, чувствуя, как желание снова охватывает её.
Он повернулся к ней и поцеловал со страстью, которая эхом отозвалась в её теле.
– Нет, – произнесла она почти с отчаянием. – Далеко не всё в наших руках. Ты женат и никогда не бросишь эту женщину. Она помогла тебе сделать карьеру…
Он некоторое время молчал.
– Она действительно кое в чём помогла, это правда. Но теперь, когда ко мне пришла известность…
– Что?
– Я перестал зависеть от неё в этом отношении. Впрочем, её связи мне и раньше мало что давали. Девяносто девять процентов пути мне пришлось пройти самому, полагаясь только на себя.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ещё не поняла? – Он улыбнулся. – Я собираюсь развестись с ней, чтобы жениться на тебе.
Она задохнулась от счастья:
– Перестань говорить глупости!
– Это не глупости. Перед отлётом из Нью-Йорка я подал на развод. Теперь этим занимается мой адвокат.
Виктор пристально посмотрел ей в глаза. Она невольно растерялась.
– В самом деле?
– Да. Я развожусь с Джудит.
Марина откинулась навзничь и с минуту лежала молча, дожидаясь, когда успокоится забившееся сердце. Это было слишком похоже на сказку, чтобы быть реальностью.
Он тоже молчал, догадываясь о том, что сейчас творится в её душе. Наконец, сжав её руку в своей, произнёс:
– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
– А тебя не смущает, что я сообщница преступников, что у меня были любовники, и среди них – твой отец?
– Меня ничего не смущает. Ещё в ту минуту, когда я увидел тебя впервые, я поклялся добиться твоей любви во что бы то ни стало. Потому что ты именно та женщина, которая мне нужна.
– Ты… – Она старалась справиться с волнением. – Ты это серьёзно?
– Совершенно серьёзно. Теперь слово за тобой. Можешь не торопиться, – прибавил он. – Если тебе нужно время, чтобы обдумать моё предложение…
Не дав ему договорить, она обвила его шею и прильнула губами к его губам. Он порывисто обнял её, и она вскрикнула от охватившего её жаркого, волнующего чувства.
– Да! – прошептала она. – Да! Да! Да!
И он снова вознёс её на небеса. Ей казалось, что она не чувствует своего тела.
– Марина… – шептал он, переводя дыхание, зарывшись лицом в её тёмно-каштановые вьющиеся волосы.
– Ты правда хочешь жениться на мне?
– Это произойдёт скорее, чем ты думаешь, – он привстал, отвёл прядь волос с её лба, вгляделся в черты лица. – Всё ещё не веришь?
– Нет.
– Глупышка. Сообщение о нашем с Джудит разводе появится в завтрашних газетах.
