Текст книги "«Лимонка» и пять «лимонов» (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25

«Рэйндж-Ровер» катил по заливаемому дождём шоссе. Машин почти не встречалось, на хвосте никто не сидел. Беглый зек мог поздравлять себя с удачным избавлением от всех сегодняшних неприятностей. И всё же что-то его беспокоило. Интуиция, обострившаяся за годы полной риска бандитской жизни, предупреждала о какой-то затаившейся опасности. Хлопенкова не отпускало чувство, будто в машине ещё кто-то есть, кроме них с Оксаной.

Он несколько раз оборачивался назад, но за коробками ничего нельзя было разглядеть.

Оксана пыталась завязать разговор.

– Домой мне теперь, значит, возвращаться нельзя? – спрашивала она тихим голосом. – Посадят меня?

– Тебя-то за что?

– Как за что. За то, что укрыла тебя.

– Не пори ерунды, – Хлопенков не сводил глаз с рассекаемых фарами струй дождя, в которых тонуло пространство перед машиной. – Никто тебя не посадит. Сейчас возьмем баксы, заедем в Москву к одному корешу и двинем на Украину. А оттуда в Румынию. Ксивы нам сделают…

– Искать нас будут, – почти простонала она. – Ведь поймают…

– Не поймают!

Над машиной сверкнула молния, прокатился оглушительный раскат, и Хлопенкову опять послышалось, будто в джипе среди коробок что-то зашевелилось.

– Оксан, слышь, – он метнул взгляд на спутницу. – Приглядись к коробкам. Что это мы везем?

Она приподнялась на сиденье.

– Тут плохо видно… А, вот… Вермишель. Коробки с вермишелью. Это, наверное, дружки Азизбека вермишель везли на рынок, да и ко мне заехали. Они ж на рынке ошиваются…

Хлопенков хмыкнул, вдруг резко свернул к обочине и остановился.

– Ты чего, Никола? Машина, что ль, сломалась?

Зек, не ответив, раскрыл дверь и всмотрелся в пелену ливня. В кабине повеяло сыростью.

– Сиди здесь, – сказал Хлопенков. – Я сейчас вернусь.

Он поднял воротник и выскользнул из машины под дождь.

Небо расколола молния, озарив шоссе и тёмные деревья, и почти сразу яростно треснул гром. Хлопенков пробежал вдоль машины. Так он и думал: задняя дверца не захлопнута. В джип мог кто-то вскочить, когда он отъезжал!

Зек достал из кармана нож, на котором ещё не засохла кровь Махмуда. Перехватил его поудобнее, готовясь нанести удар сразу, как только увидит незваного пассажира. Резко распахнул дверцу. За ней никого не было. Вспышка молнии осветила коробки с большими фабричными надписями на боках: «Макаронные изделия».

Коробки были разных размеров и стояли не слишком плотно. Ни в одной из них, тем более между ними, не мог поместиться человек. Это было совершенно исключено. В полумраке Хлопенков почти вслепую пошарил рукой по их картонным бокам, а затем с силой захлопнул дверь. «Нервы совсем расшалились, – подумал он. – Если и есть ещё кто в этой машине, то только мыши!»

Оксана вглядывалась в темноту, высовываясь из кабины.

– Ну, что?

– Ничего.

Зек уселся в водительское кресло. С его ушей, лица и приглаженных дождём жидких волос стекала вода.

– Ничего, – повторил он. – Всё в норме.

Какое-то время он сидел, переводя дыхание. Потом поискал под креслами, заглянул в «бардачок». Там лежали накладные документы на вермишель и карта Подмосковья.

– Так… – Хлопенков развернул карту и несколько минут изучал её при скудном свете лампочки под потолком кабины. – Сейчас, насколько я понял, будет Коломна, а нам надо вот сюда… – Его палец ткнулся куда-то во Владимирскую область. – Надо посмотреть, как туда лучше проехать…

Когда он снова взялся за руль, Оксана вдруг встрепенулась.

– Ой, Никола, вспомнила! У меня ж документы дома остались. Небось, уж сгорели!

– Херня твои документы, – Хлопенков нажал на газ. – Я же сказал, в Москве тебе новую ксиву сделают! За бабки всё тебе сделают.

– Значит, правда, денег так много?

Хлопенков оторвал взгляд от лобового стекла и посмотрел на неё.

– Сколько можно говорить одно и то же. До хрена там бабок! За бугром заживём как короли!

– А не убьют нас?

– О бабках никто не знает. Все, кто знал, отправились на тот свет. Теперь они достанутся тому, кто до них доберётся… – Он вдруг засмеялся, оскалив гнилые зубы, и хлопнул Оксану по коленке. – А доберёмся до них мы!

Она недоверчиво покачала головой.

Хлопенков крутил баранку, вглядываясь в приближающиеся огни. За завесой ливня проступили очертания домов. Издали донёсся протяжный и тоскливый гудок электрички. Вскоре шоссе перешло в улицу. По проезжей части катили ручьи и целые потоки. Джип их рассекал, выплёскивая волны на безлюдные тротуары.

После встречи с милицейской машиной полковник несколько секунд ехал в какой-то прострации, ещё не совсем понимая, что произошло. Перед ним монотонно сновали дворники, смахивая со стёкол растекающиеся брызги. Когда он, наконец, обернулся, отсветы пожарища и искорёженный «Жигуль» уже исчезли в мглистом тумане. Перед «Нивой» по-прежнему тянулось тёмное пустынное шоссе, завешенное струями ливня.

Где-то впереди, может быть, всего в километре, ехал Хлопенков. Огонёк индикатора на приёмнике горел ровным ярким светом.

Часть вторая
КОНВЕЙЕР СМЕРТИ

Глава 1

Екатерина Алексеевна Малова, как уже повелось в её доме, накрыла стол к вечернему чаю в большой гостиной на первом этаже. Сейчас должны были спуститься жильцы, которые арендовали комнаты наверху…

Она поставила самовар, разложила на столе чашки и блюдца. Уже четвёртый год, с тех пор, как умер её муж, а выросшие дети уехали в Москву, Екатерина Алексеевна сдавала обе верхние комнаты. Сын и дочь уговаривали её продать весь дом, пока он ещё не развалился окончательно, и переехать из Владимирской глуши в столицу, но Екатерина Алексеевна упорствовала. Сама она была родом из этих мест, прожила здесь всю жизнь и всё в этом старом большом доме, стоявшем в лесу, в двух километрах от посёлка, напоминало ей о счастливых минувших днях. Её муж одно время был министром, и в дом приезжали важные гости – члены правительства и областные партийные секретари. В окрестных лесах звучал рог, раздавался лай охотничьих собак, а в просторных комнатах, ныне мрачных и пустынных, гремела музыка и шумело застолье. От тех времён остались фотографии в рамках да засохшие головы лосей и кабанов. Когда-то были ещё медвежьи шкуры и ковры, но их украли дачные воры, воспользовавшись непродолжительным отъездом хозяйки в Киржач. Кстати, именно после той злосчастной кражи она стала сдавать комнаты, причём сдавать круглый год, даже зимой. В доме давно уже не было стационарного телефона и постоянно пропадало электричество, но зато аренда стоила недорого. Желающие квартировать у Екатерины Алексеевны всегда находились.

За окнами стемнело раньше обычного. Сгущались тучи. Вдали полыхали зарницы и их мертвенный голубоватый свет врывался в тёмную гостиную. Электричество опять пропало. Наверное, на подстанции произошла очередная авария. Екатерина Алексеевна принесла подсвечник и зажгла все четыре свечи. Озарились накрытый стол, спинки стульев и она сама – высокая, очень худая, с тщательно причёсанными, подкрашенными в лиловый цвет седыми волосами.

Настенные часы напряглись, зашуршали и гулко пробили десять раз. Наверху скрипнула дверь, затем на лестнице послышались шаги.

Впереди с горящей свечой спускался Вячеслав Дмитриевич – невысокий поджарый брюнет лет тридцати пяти, загорелый, с аккуратной бородкой, в домашнем свитере. За ним шёл его товарищ, Илья Сергеевич, двадцати четырёх лет, светловолосый, с бледным приятным лицом и интеллигентными манерами.

Насколько было известно хозяйке, Илья Сергеевич был неженат и в настоящее время заканчивал медицинский институт. Впрочем, Вячеслав Дмитриевич тоже был медиком, к её немалому удовольствию. Иметь под боком докторов было в возрасте Екатерины Алексеевны совсем нелишним. Также ей было известно, что оба поселились здесь, в этой глуши, чтоб в спокойной обстановке поработать над диссертациями. Но, как она вскоре убедилась, работе над диссертациями они решительно предпочитали рыбалку. Почти каждое утро они брали удочки и уходили на реку, а возвращались зачастую поздно вечером, когда Екатерина Алексеевна уже спала.

Спустившись в гостиную, Вячеслав Дмитриевич задержался у окна.

– Будет сильный ливень, – он озабоченно покачал головой. – Вон как стемнело…

– Ничего, зато под дождь хорошо спится, – сказала Екатерина Алексеевна. – Самовар закипел, прошу к столу.

– Вы, как всегда, в хлопотах, – Илья Сергеевич улыбнулся ей. – По-моему, эти вечерние чаепития – только лишнее беспокойство для вас. Мы могли бы выпить чаю у себя в комнате.

– Что вы, – хозяйка тоже заулыбалась. – Для меня ведь важно не столько чаепитие, сколько общение с людьми. После отъезда домработницы словом не с кем перемолвиться. Настоящий медвежий угол. Телефонный кабель украли, нового не подвели, а по радиотелефону звонить денег не напасёшься.

Вячеслав Дмитриевич согласно кивнул и уселся за стол.

– Да, звонки по радиотелефону – это недёшево, – заметил он.

– Зато в ваших местах хорошо, тихо, природа замечательная, – сказал Илья Сергеевич. – Хотя, по правде сказать, остаться тут навсегда я бы не хотел. Иногда чувствуешь себя как на необитаемом острове.

– Но в этом-то и прелесть! – возразил его приятель и тихонько засмеялся. – Где ещё найдёшь такой укромный уголок?

– Предлагали мне переехать в Москву, но не тянет меня туда, – сказала Екатерина Алексеевна. – Здесь ведь места родные, да и муж мой похоронен недалеко…

Молния за окном полыхнула так ярко, что она вздрогнула, недоговорив. Гром треснул, казалось, над самой крышей.

Жильцы невольно втянули головы в плечи.

– А у вас тут, Екатерина Алексеевна, громоотвод есть? – поинтересовался слегка побледневший Илья Сергеевич.

– Да не волнуйтесь вы, есть у нас громоотвод, – хозяйка, улыбнувшись, придвинула к гостям вазочку с вареньем. – Давайте-ка, Илья Сергеевич, я вам ещё вареньица положу.

– Будьте так любезны, Екатерина Алексеевна. Варенье у вас просто замечательное.

Глядя на него, Малова подумала, что он мог бы стать хорошим мужем для её девятнадцатилетней дочери. А то Зинаида совсем от рук отбилась, женихов меняет чуть ли не каждый месяц.

Заодно вспомнила о сыне.

– Да, кстати, – сказала она. – Роман обещался приехать на эти выходные. Я говорила вам, что он иногда приезжает сюда в пятницу вечером и остаётся до утра понедельника?

– Разве? – Вячеслав Дмитриевич посмотрел на неё.

– Обычно он приезжает со своей невестой, – помявшись, прибавила хозяйка.

Она вздохнула и задумалась. Конечно, она не стала уточнять, что эти «невесты» каждый раз были новыми. Роман весь пошёл в покойного отца, который был человеком ветреным, особенно в молодости, да и под старость оставался таким же, доставляя Екатерине Алексеевне немало огорчений.

– Однако… – Вячеслав Дмитриевич переглянулся с приятелем. – Сегодня как раз пятница.

– Ему уже двадцать семь, а до сих пор холост, – продолжала Екатерина Алексеевна. – Всё жду, когда женится. Может, это возраст такой, и он со временем остепенится? А что говорит по этому поводу медицина?

– Да ничего толком не говорит, – ответил Вячеслав Дмитриевич. – У каждого с этим очень индивидуально. Есть мужчины, которые порхают по жизни, как мотыльки, и женятся только годам к пятидесяти…

– К пятидесяти! – Екатерина Алексеевна всплеснула руками. – Чтоб и мой Рома женился в пятьдесят лет? Это ужасно!

– Когда он должен приехать? – спросил Илья Сергеевич. – Сегодня ведь пятница.

Екатерина Алексеевна задумчиво посмотрела на окно с колыхавшейся от сквозняка занавеской. На стёкла падали первые капли дождя.

– Нет, сегодня уж не приедет, – сказала она. – Сегодня дождит, а он по грязным дорогам ездить не любит. Машину бережёт.

– И правильно делает, – одобрил Вячеслав Дмитриевич. – Варенье сами варили?

– А как же. Из собственного крыжовника. Всегда варю его на зиму, чтоб и мне хватило, и жильцам.

– Вы всех, кто у вас снимает комнаты, вареньем кормите? – улыбнулся Илья Сергеевич.

– Ну, только тех, кто хочет, – Екатерина Алексеевна скромно потупилась. – Вот вас, например. А то ведь, знаете, иной жилец не то что чаю со мной не попьёт, а даже и не поговорит толком…

Беседа на несколько минут прервалась. Все глядели на окно, за которым разразился ливень. Сквозь пелену дождя при свете порхающих зарниц было видно, как ветер гнёт и качает деревья.

Екатерина Алексеевна хотела было к слову рассказать о постояльце, который снимал у неё комнаты прошлым летом, но раздумала. Зачем на ночь глядя портить людям настроение историями о полупомешанном алкоголике? Тот пожилой мужчина вначале показался ей человеком солидным и уравновешенным, но когда он начал напиваться каждый день и к нему табунами стали наведываться люди с бандитской внешностью, она поняла, что впустила к себе сущего дьявола. Слава Богу, он не прожил у неё слишком долго. Однажды ей на пару дней понадобилось отлучиться в Киржач, а когда вернулась, то ни жильца, ни его подозрительных друзей в доме уже не было. Зато в комнатах царил ужасающий разгром. Похоже было на то, что тут дрались. Всё было перевёрнуто и разбросано. Хорошо хоть, из вещей ничего не пропало…

С тех пор Екатерина Алексеевна дала себе зарок получше приглядываться к людям, желающим снять у неё комнаты. Нынешние её постояльцы в этом смысле были просто идеальны. Вели себя тише воды, не забывали с ней здороваться, выходили к вечернему чаю и даже доставали для неё кое-какие лекарства. Из Киржача иногда приезжала машина «Скорой помощи», на которой работал их хороший знакомый. Он привозил им какие-то материалы для их диссертаций, а заодно – таблетки для Екатерины Алексеевны. Как было бы хорошо, если бы они жили у неё круглый год!

– Варенье, и правда, отличное, – нарушил затянувшееся молчание Илья Сергеевич. – В магазине такого не купишь.

– Что вы, – Екатерина Алексеевна зарделась от удовольствия. – В магазинах продают такую гадость!

«Надо будет зазвать сюда дочку и познакомить её с Ильёй Сергеевичем, – подумала она. – Они были бы идеальной парой. Даже, пожалуй, Илья Сергеевич слишком хорош для Зинки. Она ведь такая несерьёзная…»

– А ваш сын давно звонил насчёт того, что приедет? – поинтересовался Вячеслав Дмитриевич, подливая себе кипятку из самовара.

– На той неделе, – ответила Екатерина Алексеевна. – Да не приедет он. Здешние дороги ему и сухие не нравятся, а после дождя и подавно. Как-то, тоже в дождь, поехал сюда, так два раза застревал.

– Да, – согласился Илья Сергеевич. – Дороги тут неважные.

Снова наступило молчание. За окнами монотонно и яростно шумел ливень. Хозяйка зевала, прикрывая рот ладонью. Огоньки свечей трепетали от сквозняка и грозили в любую минуту погаснуть.

Екатерина Алексеевна, чтобы как-то занять жильцов, стала говорить, что их лекарства очень ей помогают.

– Представьте, последний месяц сплю по ночам как убитая…

– Что это? – перебил её Вячеслав Дмитриевич, прислушавшись. – Кажется, кто-то приехал.

Со двора донеслись чавкающие звуки въезжавшего в ворота автомобиля.

– Роман! – воскликнула хозяйка, поспешно поднимаясь. – Прибыл-таки!

Жильцы встрепенулись и отодвинули чашки в сторону.

Глава 2

Екатерина Алексеевна со свечой вышла в прихожую. Мужчины подошли к окну. Вспыхнувшая молния озарила большой чёрный джип, который разворачивался напротив крыльца. Он остановился, из кабины выскочил какой-то мужчина в куртке с поднятым воротником и, перепрыгивая через лужи, побежал к крыльцу.

Вячеслав Дмитриевич и его приятель тоже поспешили в прихожую.

– Вы к кому? – спросила хозяйка, когда в дверь постучали.

– К Екатерине Алексеевне! – откликнулись из-за двери.

– А вы, собственно, кто такой?

– Екатерина Алексеевна? Я приезжал к вам прошлым летом, вернее, не к вам, а к жильцу, который снимал у вас комнаты!

Малова открыла дверь и в прихожую вошёл невысокий, невзрачный с виду мужчина, одетый в тёмную куртку и такие же брюки. По его лицу и куртке стекала вода, он отдувался и отряхивался.

– Ну и дождина… – прохрипел он.

– Я вас что-то не припомню, – сказала Екатерина Алексеевна. – О каком жильце вы говорите?

– Да о Григории Елисеевиче, – ответил приезжий.

– Григории Елисеевиче?

Она встревожилась. Григорий Елисеевич был тем самым алкоголиком, который устроил в её доме разгром.

– Такой здесь жил, правда, – сказала она. – Но к нему столько народу приходило, что я всех и не помню.

– Я был среди них, – приезжий улыбнулся, обнажив гнилые зубы. – Ну, не помните и не надо, какая разница, – он бросил взгляд на медиков, которые молча стояли за спиной хозяйки. – Я к вам на часок всего. Мне надо кое-что забрать из его вещичек. И я уеду.

– Что за Григорий Елисеевич? – тихо спросил у хозяйки Илья Сергеевич.

– Прошлым летом у меня комнаты снимал, – пояснила она. – Жилец был беспокойный…

– А всё-таки, кто вы такой? – Вячеслав Дмитриевич не сводил с незнакомца пристального взгляда.

– Николай меня зовут. Я говорю, знакомый Григория Елисеевича!

– После него не осталось никаких вещей, кроме мусора и пустых бутылок, которые я давно выбросила, – сурово сказала хозяйка.

Хлопенков смотрел на неё, улыбаясь.

– Да нет, спрятал он тут кое-что, – проговорил он тихим подобострастным голосом, каким на зоне говорят с начальниками. – Я заберу и сразу уеду. Не побеспокою вас, не сомневайтесь.

Хозяйка возмущенно пожала плечами.

– Что за вздор! Что он мог тут спрятать? И главное – где?

– Чемоданчик один. А схоронил он его в вашем подвале.

Медики вздрогнули.

– Как – в подвале? – У Вячеслава Дмитриевича даже голос сорвался от волнения. – В подвале ничего нет!

– Конечно, нет, – подтвердила хозяйка. – Кроме картошки и старого барахла.

– А вы не беспокойтесь, – Хлопенков улыбнулся ещё шире и принялся деловито снимать с себя куртку. – Я найду.

Екатерина Алексеевна обернулась к жильцам, как бы ища у них поддержки. Те явно находились в замешательстве.

– Знаете, вам сперва надо обсохнуть и выпить стаканчик горячего чаю, – нашёлся Илья Сергеевич. – А потом ищите себе, сколько хотите.

– Чаю – это можно, – Хлопенков с довольным видом потёр ладони. – Только я тут с девушкой.

– С девушкой? – Екатерина Алексеевна приятно удивилась. Если с девушкой, значит, безобразий не предвидится. – Ну так позовите её, у нас уже и стол накрыт.

– Оксана! – закричал зек, высунувшись за дверь. – Давай сюда!

Появившаяся в прихожей «девушка» – уже не первой молодости, с помятым лицом, – внушала ненамного больше доверия, чем её спутник.

– А что, электричества нет? – спросил Хлопенков, входя в гостиную и озираясь. – Чай – это хорошо… – Он уселся за стол. – Особенно горячий… Только времени у меня мало. Я должен прямо сейчас забрать вещички и уехать.

– Да никаких вещей от него не осталось, говорю вам.

– Ничего, сейчас посмотрим… Я варенья возьму? Вот спасибо, а то с самого утра не емши…

Екатерина Алексеевна придвинула к столу ещё два стула. Вячеслав Дмитриевич и его товарищ сели напротив приезжих.

– Вы, значит, собираетесь искать в подвале? – спросил Вячеслав Дмитриевич.

– Угу, – Хлопенков кивнул и принялся дуть на кипяток в блюдце. – Лопата мне нужна, кстати. А то там пол надо вскрывать.

– Вот ещё новости! – воскликнула хозяйка. – Пол вскрывать!

– Ничего, я потом всё сделаю как было, – заверил её зек.

– Вскрывать пол, значит, – Вячеслав Дмитриевич посмотрел на товарища, а потом снова обернулся к гостю. – По-моему, нет смысла заниматься этим на ночь глядя. Завтра утром, со свежими силами, и приступите.

Хлопенков отрицательно покачал головой.

– Времени нет. Да это быстро, вы не волнуйтесь. А доски в полу я на место поставлю.

Вячеслав Дмитриевич беспокойно огляделся.

– У меня в комнате, кажется, окно осталось открытым, – он встал из-за стола. – Пойду закрою, а то пол зальёт.

– Мне тоже надо отлучиться на минуту, – Илья Сергеевич торопливо последовал за ним.

Они поднялись по лестнице и скрылись в комнатах.

Хлопенков настороженно посмотрел им вслед.

– Кто это? – спросил он.

– Жильцы, – ответила Екатерина Алексеевна. – Живут у меня уже второй месяц. Очень порядочные люди.

Она хотела прибавить: «В отличие от вашего приятеля Григория Елисеевича», но сдержалась.

– Порядочные? – Хлопенков неопределенно усмехнулся.

– И откуда же вы приехали? – поинтересовалась хозяйка. – Из Москвы?

– Нет, мы с Урала, – прихлёбывая чай, ответил Хлопенков. – Григорий Елисеевич сейчас там проживает. Передаёт вам привет.

Каток был давно мёртв, но Хлопенков резонно рассудил, что хозяйке об этом наверняка неизвестно.

– Скажите ему, что воспоминания о его пребывании здесь остались не самые приятные, – произнесла Екатерина Алексеевна. – В следующий раз я его к себе не впущу, пусть не рассчитывает.

– А он уже и не появится в ваших местах. Уезжает за границу.

– За границу? – переспросила Екатерина Алексеевна и снова зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Угу, – кивнул Хлопенков.