Текст книги "Людас (СИ)"

Автор книги: Игорь Тихоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Нам нужна его печень. Мы хотим его печень.

К священнику тянулись ланы с загнутыми железными когтями и открытыми змеиными пастями с ядовитыми зубами. Когда нечисти оставались считанные шаги до отца Евсея, он как будто очнулся. Выхватил из кармана флягу со святой водой, отпил из сосуда, и со всего духа брызнул изо рта. Чудовища завопили от попавшей на них священной жидкости. Они визжали так громко, что у Батюшки заложило в ушах. Очевидно, святая вода причиняла им невыносимую боль и ожоги так, как из их тел пошел пар, и раздавалось шипение. Увидев эффект от совершенного им действия, отец Евсей еще раз повторил процедуру. От этого нечисть поспешила назад в могилу. Они толпились и толкались, мешая тем самым друг другу залезать в яму.

“Я еще таким способом никогда и никого не освящал”– подумал Батюшка.

Он подошел к опустевшей могиле и три раза полил её святой водой, произнося:

– Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Потом прочитал молитву “Отче Наш”. Когда он сказал слово “Аминь”, лежавший рядом камень поднялся в воздух и, опустившись, закрыл яму. Надписи на нем никакой не было.

Позади отца Евсея что-то упало. Он обернулся и увидел, что на земле лежит Прокоп Цимбалюк и шевелит руками и ногами. Дьяк подбежал к нему и приподнял знахарю голову. Первое, что Прокоп спросил:

– Ну, как? У тебя получилось?

– Получилось,– улыбаясь, сказал священник и добавил,– послушай, ну и почерк у тебя. Я еле прочитал, что ты там накарлякал. А последние слова вообще еле выговорил. Ты их сам придумал?

Небо очистилось. Звезды и месяц давно уже разбежались, чтобы не видеть происходящие. Первые солнечные лучи, радостно перепрыгнув через деревья, осветили поляну. Наступал рассвет.

Из леса выбежал Петро Коцюба, остановился и спросил:

– Хлопцы, что у вас здесь делается? Помощь нужна?

34. Сражение с поляками.

В двадцати верстах от Пряжина есть поле, таких тысячи на Украине. Казалось бы все одинаковые. Что же может быть особенного в степи? Ан нет! Это, как и у людей. Посмотришь на человеческие лица, у всех есть рот, нос, уши, глаза. Да только у каждого – своя особенность, отличающая его то других. Вот так и поле. В одном имеется приметный холм посредине, в другом – ковыль шумит по своему, в третьем – воздух такой, что надышаться невозможно. Вот и получается, что природа страны – это, как лицо у человека. По ней сразу можно определить, что это за Держава.

Солнце уже который раз нетерпеливо измерило своими лучами расстояние до западного края земли и обрадовалось. Уже оставалось совсем немного до того момента, когда ему можно будет отдохнуть после трудового дня.

Толстенный хомяк вылез на холм, поднял мордочку вверх и втянул через ноздри свежий степной воздух. Перед тем, как залечь на ночь в своей уютной норке, он решил проверить, все ли в порядке в его владениях. Убедившись, что все спокойно, он повернулся к солнцу, что-то пискнул ему вместо “спокойной ночи” и направился домой. По дороге прихватил несколько колосков, выпотрошил из них зерна и положил себе за щеки, чтобы пожевать перед сном.

Все в природе затихало, готовясь к отдыху, чего не скажешь о людях. В противоположных краях степи разбили свои военные лагеря поляки и украинцы. Они прибыли сюда совсем не для того, чтобы любоваться красотами природы. Люди собрались здесь, чтобы показать Господу, что возможно надо еще что-то исправить в природе человеческой. Сколько же может продолжаться то, что одни Божьи создания убивают других, себе подобных? Де еще при этом и хвастаются друг перед другом, кто больше всех уничтожил таких же людей, как и он.

В шатре у Гетьмана Шульги собрались казацкие военачальники. Полковник Головань доложил:

– У поляков три гусарских полка, четыре полка драгун и около четырех тысяч пехоты. В основном это шляхта из ополчения. Прямо перед нами стоят гусарские полки. Драгуны на флангах, пехота сзади гусар. Артиллерия расположена перед лагерем позади пехоты.

Игнат замолчал, давая понять, что доклад окончен.

– Ну, что же, кто хочет высказаться, панове атаманы?– спросил Шульга.

– Судя по тому, что они не выставили пушки вперед,– начал Микола Кулиш,– поляки хотят первые нанести удар тяжелой кавалерией. Для этого и расположили гусар в центре. Драгуны ударят по нашим флангам и окружат нас. Ну, а пехота будет подчищать за гусарами. Сил у них для такого плана вполне достаточно. Узнаю манеру Вишневецкого, решительность и напор. Он никогда не любил оборонительных сражений.

– Все согласны с атаманом Незайманьковского куреня?– спросил Гетьман,– дополнения будут?

– Что же тут модно добавить? Все правильно говорит Кулиш,– заговорил полковник Череда,– вопрос в том, как нам удержать такой удар и не дать отойти себе с флангов.

– А мы не будем ждать,– сказал Шульга,– мы первые их атакуем.

– Как же мы их атакуем?– засомневался атаман Зиньковского куреня,– у нас сил вдвое меньше, чем у ляхов.

– Слушайте все внимательно и запоминайте кто, что будет делать,– стал объяснять Гетьман.– Три тысячи нашей конницы ударят на гусар. Завяжут с ними бой, а потом, развернутся и будут отступать прямо на наш лагерь. Ляхи подумают, что мы побежали и по всем законам военной науки станут нас преследовать, чтобы добить. Ты, Максим Погребняк, выставишь всю нашу артиллерию перед лагерем так, чтобы через каждые две пушки оставались проходы размером для двух лошадей в шеренге. За артиллерией расположим пехоту, но смотрите, не перекрывайте проходы для нашей кавалерии. Когда до нашей конницы останется шагов сто, открывайте огонь из пушек. Да так, чтобы ядра летели над головой нашей кавалерии и попадали в гусар. Это немного сдержит преследование. Как только наша конница пройдет через нашу артиллерию, в проходах сразу же расположим пехоту, которая будет вести непрерывный огонь из ружей. Ты, Максим, станешь бить из пушек картечью. Отступившая кавалерия перегруппируется и приготовится к лобовому удару. Слева и справа от нашего лагеря расположены рощи. В них разместим засады. По правую руку – полк Голованя, по левую – три куреня: Незайманьковский, Глымовский, Нечипаловский. Перегруппированная кавалерия ударит в лоб гусарам. Перед этим, пехота должна снова освободить проходы. В это же время засадные полки ударят во фланги ляхам. Удоветский и Зиньковские курени будут в запасе, на случай, если ляхи прорвутся.

Все молчали. В наступившей тишине можно было услышать, как пищит комар, кружащий вокруг пламени свечи, стоявшей посреди стола.

– А если гусары не станут преследовать нашу конницу?– спросил Тихон Гулий,– вдруг они поймут, что это ловушка.

– Даже, если и поймут, все равно станут преследовать,– уверенно ответил Шульга.– Вишневецкий и Острожский не упустят случая захватить запорожского Гетьмана. Главные силы в атаку я поведу сам.

– Это опасная затея, Иван,– заговорил полковник Череда, забыв субординацию и, назвав Гетьмана по имени.– А ну, как тебя убьют в бою? Кто будет командовать войском?

– На случай моей гибели назначаю атамана Кулиша командовать армией. А если мы завтра проиграем сражение, то командовать будет не кем. А чтобы ляхи не пронюхали о наших планах, засады располагать в лесу за час до моей атаки. И выставьте двойные посты,– спокойно проговорил Шульга.– Не забывайте, что ляхов вдвое против нашего. Это атаман Гулий верно заметил. А у меня другого плана нет. Так, что если никто больше ничего не хочет сказать, идите и готовьтесь к бою. Как только первые лучи солнца прорежут небо, я атакую. К этому времени все должны занять свои места и быть готовыми.

В шатре у Вишневецкого находились князья Острожский и Потоцкий, а также множество

военачальников.

. Вошедший полковник Ружанский доложил:

– Вернувшаяся разведка донесло, что все силы Запорожцев стоят прямо перед нами. Никаких засад они не обнаружили.

– Ну, что же, это хорошо,– заговорил князь Вишневецкий,– это совпадает с моим планом. Завтра мы обрушим всю мощь наших гусар на казаков, атакуя их прямо в лоб. Драгуны обойдут Запорожцев с флангов и окружат, таким образом, мы сомнем их и уничтожим. Все будет зависеть от нашего напора и быстроты действий. Я все сказал. Все могут идти и готовиться к завтрашнему сражению.

– А нет ли у Вас запасного плана, на случай, если что-то пойдет не так, как Вы задумали, ясновельможный князь Вишневецкий?– поинтересовался Острожский.

– Конечно, есть,– ответил главнокомандующий,– если казаки прорвутся, я встречу их огнем всей нашей артиллерии и пехоты, которую я расположил перед нашим лагерем. Основные войска перегруппируются и ударят запорожцам в спину. Сил у нас хватит, не беспокойтесь.

– С Вашего позволения, мы с князем Потоцким, тоже пойдем готовиться к завтрашнему сражению,– прощаясь, проговорил Острожский и потянул Потоцкого за рукав, давая ему понять, что он хочет переговорить с ним.

Когда ясновельможные отошли от шатра Вишневецкого, Острожский шепотом сказал:

– Завтра держитесь подальше от поля боя.

– Вы даете мне советы не достойные рыцаря,– возмутился Потоцкий.

– Да причем здесь рыцарство?– объяснял Острожский.– У меня есть сведения, что завтра будет не все так просто, как кажется нашему главнокомандующему.

– Так почему же вы не скажете об этом ему самому?– удивился Потоцкий.

Острожский с сожалением посмотрел на своего

собеседника и с досадой в голосе сказал:

– Да потому, что это не конкретные факты, это общие предположения. Князь Вишневецкий человек прямой и не станет слушать всякие там умозаключения. Я Вас предупредил ясновельможный князь, а Вы решайте сами, как Вам быть и что делать.

Острожский и Потоцкий разошлись по своим шатрам.

Полковник Головань стоял и смотрел на звездное небо. Ему нравились картина беспредельности мироздания. Глядя на звезды, он чувствовал себя мельчайшей частичкой огромного мира. Все дела и заботы начинали казаться ему бесполезной суетой. Он подумал, что вот так же и тысячу лет назад кто-то смотрел на звездное небо. А пройдет еще много веков и все останется по-прежнему в природе. Никакие человеческие дела не могут изменить Вселенную. Но один вопрос прочно засел у него в голове и не давал покоя:

“Сможем ли мы завтра одержать победу”?

Случилось так, что в это время на другом конце поля польский полковник Ружанский тоже рассматривал звезды. Но больше всего на ночном небе Греся привлекал красавец месяц. Полковнику казалось, что он предлагает ему совершить прогулку по звездному парку. В душе у Ружанского что-то тоскливо заныло. Вдруг, на фоне месяца Гресь разглядел очертание женского лица. Ему показалось, что это облик Натальи. Полковник задавал себе один вопрос:

“Интересно, думает ли она обо мне”?

Почувствовав приближающийся рассвет, наглый комар сделал еще один облет вокруг головы атамана Кулиша и сел ему на щеку, чтобы напиться крови перед тем, как залечь на дневной сон. Кулиш хлопнул по нему ладонью и превратил “грозного вампира” в кровавое пятно на своей щеке.

– Ну, вот и первая кровь сегодня,– улыбаясь, сказал рядом стоявший Гетьман Шульга.– Ну что, Микола, выходи строиться. Пора.

В стане запорожцев все зашевелилось. Войска размещались по своим местам, согласно плану Гетьмана. Шульга во главе основной кавалерии выдвинулся в поле по направлению поляков. Рядом с ним ехал полковник Череда. Сзади них развевались войсковые знамена.

– Иван, что ты делаешь?– беспокоился Череда.– Ты сейчас, как волосок на лысине, тебя отовсюду видно. Ты хоть бы куда-то в сторону отъехал.

– Э нет,– ответил Гетьман,– пусть видят. Пусть хорошо видят, что я здесь. Чтобы даже не сомневались в этом. Да не беспокойся ты так, Микола. Что я дите малое, что ли?

– Да я не за тебя беспокоюсь,– обиделся Череда.– Я за дело беспокоюсь.

Гетьман поднял вверх булаву, привстал в стременах и сказал:

– Браты – казаки, вперед!

И вся лавина кавалерии рванула с места галопом, поднимая за собой тучи пыли. Гусары только закончили построение, как раздался крик:

– Смотрите, запорожская конница.

Поляки увидели, что через рассеивающийся утренний туман на них несется казацкая кавалерия. Стоявший на возвышенности князь Вишневецкий задал вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Это что такое? Откуда они взялись? А это кто впереди скачет, как ненормальный? Да это никак сам Шульга! Отлично, накроем всех разом. Гусары, вперед!

Всадники опустили пики и, пришпорив коней, двинулись на Запорожцев. Две лавины столкнулись, поглощая одна другую. Затрещали сломанные копья, зазвенело железо от ударов. Конское ржание и человеческие крики слились в один сплошной вой.

Гетьман прижался к конской спине, и гусарское копье проскользнуло у него над головой. В это время лях, пытавшийся убить Шульгу, оказался рядом с ним. Иван со всей силы ударил его булавой в грудь. Железные латы вогнулись, и со рта гусара брызнула кровь. Всадник упал с коня. Битва кипела, втягивая в себя все новые и новые людские силы с обеих сторон. В лужах крови, пролитой на земле, уже поскальзывались лошади. Огромного роста гусар бросил свое копье с такой силой, что оно пробило грудь двум казакам, ехавшим друг за другом. Вылезший из-под убитого коня, полковник Череда подбежал к ляху и толкнул его лошадь в бок. Всадник упал вместе с животным. Полковник выстрелил в гусара, а сам сел на коня.

Шульга закричал:

– Отступаем, все назад!

Запорожская кавалерия развернулась и помчалась к своему лагерю. Остались только казаки, участвовавшие непосредственно в бою, прикрывая отход отступающим. Но их быстро перебили и гусарская лавина начала преследование убегающих Запорожцев.

– Нельзя так преследовать казаков,– проговорил полковник Ружанский, обращаясь к ехавшему рядом с ним князю Вишневецкому,– можем попасть в засаду.

– Там их Гетьман,– возразил ему князь.– Надо его достать, во что бы то ни стало. Возьми полк драгун и обойди слева.

Полковник поехал исполнять приказание.

Тем временем казацкая кавалерия приближалась к своему лагерю. Раздался залп запорожской артиллерии. Над головами у отступающих просвистели ядра, и попали в ряды, преследовавших их поляков.

– Молодец, Погребняк,– подумал Гетьман,– точно бьет из пушек.

Гусары замешкались от неожиданного артобстрела, а казацкая конница по проходам вернулась в свой лагерь. Запорожская пехота, тут же заполнив проходы между артиллерией, открыла беглый огонь по гусарам. Первые ряды ляхов смешались, и атака захлебнулась. Казацкая кавалерия перегруппировалась и по тем же проходам вернулась на поле боя, пропущенная своей пехотой. Из леса, который располагался по левую и правую сторону поля боя, выехали засадные казацкие полки и ударили по флангам поляков. Началась безжалостная рубка. Тяжелая кавалерия поляков – гусары, несла огромные потери так, как в смешанном порядке они были малоэффективны. Упавшие с коней всадники с трудом могли подняться на ноги потому, что железные латы тянули их к земле. Практически весь цвет польской армии был уничтожен.

– Смотри, пан полковник,– обратился Олег Дубовой к Игнату,– драгуны обходят справа.

Головань развернул часть своего полка и направился наперерез польской кавалерии, пытавшейся зайти с фланга. Отряд Игната столкнулся с драгунами лоб в лоб, успев сделать выстрел из пистолетов. От этого много польских всадников попадало на землю. Завязалась битва на саблях и рукопашная. Отчаянно дрались и те, и другие. Полковник Ружанский уже зарубил трех казаков, когда перед ним появился Игнат. Начался поединок. Силы казались равными. Никто не мог нанести смертельного удара. Изловчившись, Головань уклонился от прямого удара Ружанского, и сам рубанул его саблей по шлему изо всей силы. Клинок Игната разлетелся на мелкие части. Из-под лопнувшего шлема Грея потекла кровь, заливая ему глаза. Но Ружанский удержался в седле и нанес ответный удар наотмашь слева направо. Головань увернулся, и кончик сабли Греся разрубил ему щеку, не причинив большого вреда.

Олег Дубовой, увидев, что Головань остался без оружия прокричал:

– Игнат, держи!

И бросил ему свою саблю. Головань подхватил на лету клинок, и тут же вонзил его в грудь Ружанскому, пробив железные латы гусара. Гресь покачнулся и упал на землю. Подъехавший к обезоруженному Дубовому драгун, со всей силы рубанул Олега по голове. Дубовой пытался закрыться рукой, но клинок отрубил ему кисть. Казак упал рядом с польским полковником.

Тем временем основные силы Запорожцев, закончили разгром гусар и атаковали лагерь противника. Беспорядочный огонь польской артиллерии не смог остановить лавину казаков. Въехав в расположение ляхов. Запорожцы обнаружили там только пустые шатры, наспех разбросанные вещи и множественные польские знамена.

Гетьман Шульга выехал на холм и проговорил:

– Браты – казаки, наша, правда, крепче ляшской!

Окружавшие его Запорожцы радостно приветствовали Гетьмана. Шульга продолжал говорить:

– Правда, ясновельможные так быстро уехали, что даже не успели с нами поздороваться. Но ничего, мы им уже свой привет передали.

Казаки дружно засмеялись

35. Кровавая тризна.

. Поле боя было заполнено убитыми и ранеными. Казаки ходили и пытались отыскать своих товарищей в надежде, что те окажутся еще живыми. Пленным полякам разрешили похоронить своих земляков, павших в сражении. Игнат отыскал Олега Дубового. Его дядя лежал с раскинутыми руками, как будто хотел обнять весь мир. Открытые глаза неподвижно смотрели в голубое небо. На голове запеклась кровь. Головань склонился над ним и поцеловал его в холодный лоб.

“Вот сокол ты и завершил свой полет над степью. Больше в небо тебе не подняться”,– размышлял Игнат. В это время рядом раздался стон. Головань оглянулся и увидел, что польский полковник, с которым он сражался, пошевелился.

“Ну и сильно же жизнь засела в этом ляхе,– подумал Игнат.– Я же его в грудь саблей ударил, а он живой. Наверное. Господь решил, что ему рано еще умирать”.

Дубового положили в братскую могилу вместе с погибшими казаками. Головань вернулся к польскому полковнику. Тот еще дышал и тихонько постанывал. На груди у него было кровавое пятно. Игнат спросил:

– Как тебя зовут?

Полковник открыл глаза и еле слышно ответил:

– Гресь Ружанский.

– Эй, хлопцы, кладите этого ляха на подводу и пусть его везут к нему домой. Скажите, что я приказал. Если доедет живым, то его счастье.

Когда стемнело, с поля боя убрали всех убитых и раненых. Похоронив погибших товарищей, казацкое войско вернулось в Пряжин. Всю ночь по степи бегали волки. Они чувствовали запах свежей крови в воздухе, но не могли понять, где, же добыча. Серые разбойники лизали землю в тех местах, где были лужи крови. Но от этого их аппетит становился еще большим, злость возрастала и она набрасывались друг на друга. При этом сиромахи угрожающе рычали, оскаливали пасти и безжалостно кусали своих же собратьев.

Игнат, проезжавший вместе со своим полком вдоль поля, подумал: “Смотри, все, как у людей. Друг друга грызут”.

Как только месяц вышел на середину неба, волки, как по команде уселись, задрали морды вверх и завыли, заглушая один другого. Очевидно, они хотели пожаловаться месяцу на свои не увенчавшиеся успехом поиски.

36. Предательская встреча.

Князь Острожский поздно вечером ожидал тайного гостя в одном из своих имений. В полночь ему доложили, что прибыл незнакомец и, не называя своего имени, просит его принять. И показали князю перстень, который передал неизвестный. Ясновельможный внимательно посмотрел на кольцо и сказал:

– Впустите, я его давно жду.

Вошел человек средних лет. Под черным плащом виднелась казацкая одежда. Острожский сразу узнал лицо гостя, хотя тот и был в капюшоне; нос с горбинкой, черные усы и злобно сверкающие карие глаза.

– Здравствуйте, пан войсковой казначей,– поприветствовал вошедшего гостя князь.

– Я попрошу Вашу Милость, погасить свечи. Достаточно света и от огня в камине,– не отвечая на приветствие, произнес Андрей Копейка.– И, пожалуйста, без званий и имен.

– Похоже, что пан уже собственной тени боится?– иронично заметил ясновельможный князь.

– Вам хорошо говорить, Вы у себя дома. А если Запорожцы узнают, что я встречался с Вами, они со мной такое сделают, что даже сказать противно,– обиженно проговорил Копейка.

– Хорошо, перейдем сразу к делу,– продолжил разговор Острожский.– Необходимо устранить Вашего Гетьмана, пока он не устранил нас всех. Надеюсь, Вы понимаете, о чем я говорю?

– Еще бы не понять. Легко сказать устранить. А как? Для этого, по меньшей мере, нужны деньги. А войсковую казну сейчас охраняют люди Шульги так, что я и копейки взять не могу без прямого приказа Гетьмана. Не говоря, что нужен толковый план.

– О деньгах не беспокойтесь. Деньги будут, и не только для осуществления операции. Лично для Вас будет внушительная награда, если дело получится.

У казначея засверкали глаза. Князь это заметил и продолжал излагать:

– А план будет такой. Я и князь Потоцкий пошлем приглашение Вашему Гетьману на переговоры о мире. Попросим провести их в нейтральном месте, якобы опасаясь за свои жизни. Скажем в Глушевке, недалеко от границы, рядом с бывшим имением князя Вишневецкого. Вы сделаете так, чтобы Гетьман согласился. Мы готовы принять любые его условия. И постарайтесь, чтобы охрана была небольшая. Наймете людей таких, для которых деньги являются основной моралью в жизни. И устроите засаду.

– План хороший,– задумчиво заговорил Копейка,– только Шульга не дурак. На такую встречу, он поедет с охраной, которую обеспечивать будет человек, пользующийся у него доверием. А у меня такого нет.

– Зато у меня есть,– твердо ответил Острожский.

Андрей недоверчиво посмотрел на князя и сказал:

– Я, конечно, ничуть не сомневаюсь в возможностях Вашей Милости, но этого не может быть, прошу прощения.

– Есть у вас в войске сотник Яворной,– ухмыляясь, проговорил Острожский,– если я не ошибаюсь, он был большим другом покойного полковника Кульбаса?

– Да, это так,– не понимая, куда клонит князь, подтвердил казначей.– Что Вы этим хотите сказать?

– Поручите ему, чтобы именно он возглавил охрану Гетьмана. И передайте от меня привет, и скажите, что я знаю, кем была его жена, и кто он есть на самом деле. А если он будет упрямиться, то скажите о том, что известно мне, может стать известно всем, и, прежде всего – Шульге. Ну и на крайний случай, передадите ему привет от Людаса, он знает кто это.

– Ну, если даже сотник Яворной у Вас в подчинении, тогда я ни в чем больше не сомневаюсь,– согласился Копейка.– Как только все будет готово, я пришлю Вам весточку вот с этим перстнем. Андрей показал князю свой перстень, который Острожский видел перед этой встречей.

– А когда я получу деньги на устройство всего дела?– суетливо спросил казначей.– Наемников понадобится человек пятьдесят, не меньше. Шульгу голыми руками не возьмешь, он в драке не новичок.

– Деньги получите сейчас. Я уже распорядился. Только учтите, благополучный исход дела закроет все вопросы. Если – нет, отвечать будете Вы, лично,– с улыбкой сказал Острожский, от которой у казначея холодок пробежал по спине.

37. Предательство сотника.

После сражения штаб запорожского войска расположился в Пряжине. Но через день основные силы под командованием атамана Кулиша выступили на Киев. В городе остался полк Голованя и обоз. Гетьман собирался присоединиться к головной казацкой армии спустя несколько дней. Во время боя его зацепила ляшская сабля. Ранение было неопасным, но его уговорили повременить с отъездом.

– Батько Гетьман, отдохните пару дней. Пусть рана хоть немного затянется,– уговаривал Шульгу полковник Головань,– а там вместе с моим полком догоним войско. Ляхи сейчас долго силы не соберут. Похоже, в ближайшее время больших сражений не предвидится.

– Точно, Иван, послушай Голованя,– поддержал Игната Череда,– он дело говорит.

– Хорошо, пусть будет по-вашему,– согласился Гетьман Шульга.

Головань подозвал сотника Яворного и сказал ему:

– Наш полк будет стоять за городом. Мы в степи разобьем лагерь, останешься с двумя десятками казаков охранять Гетьмана. Что-то душа у меня не на месте, может больше людей дать в охрану?

– Да зачем, пан полковник? Ляхи сейчас драпанули аж за Чигирин. Что здесь может случиться?– успокаивал Голованя сотник.– Не волнуйтесь, все будет в порядке.

– Ладно, но если что случится, сразу шли к нам вестового,– согласился Игнат,– мы в трех верстах от Пряжина будем.

Как только Головань уехал, к сотнику подошел войсковой казначей.

– Надо с тобой поговорить, сотник,– тихо проговорил Копейка. Сотник с удивлением посмотрел на него.

– Тебе привет от князя Острожского,– продолжил казначей.

Лицо у Яворного побелело, глаза забегали, и он прошипел:

– Идите за мной, только на расстоянии.

Сотник пошел первым, следом, в шагах пятидесяти, казначей. Пройдя всю улицу, Яворной повернул за угол и остановился. Рядом находился шинок. К нему подошёл Копейка. Сотник указал на корчму рукой и сказал:

– Там поговорим.

Они вошли в дом. Утром в заведении было, как правило, пусто. Это обстоятельство устраивало заговорщиков. Они сели за стол и заказали меду. Первым заговорил казначей:

– Завтра утром прибудут послы к Гетьману. Ляхи хотят, чтобы он приехал к ним на переговоры. Ты возглавляешь охрану Шульги и должен сделать так, чтобы Гетьман поехал по дороге на Глушевку.

– А почему Вы решили, что я буду Вам помогать? Вот возьму тебя за шиворот и отведу к Шульге. Расскажу, что ты здесь затеваешь.

– Если бы ты хотел это сделать, то сделал бы сразу, еще там, у штаба, когда я тебе привет от Острожского передал. А ты потащился сюда со мной. И когда будешь рассказывать про меня, не забудь рассказать про покойную свою жену. Да заодно объясни Гетьману, кто ты сейчас есть на самом деле. А если тебе и этого мало, то может, ты хочешь еще с Людасом повидаться?

После последних слов сотник вскочил, но тут, же успокоился и сел за стол.

– Ладно, хватит меня запугивать. Вот сейчас застрелю тебя, а всем скажу, что ты Гетьмана ругал, а я не сдержался. Думаешь, не поверят?

– Может, и поверят, только не раскатывай губы. Решил, что это я сам придумал? Да от тебя мокрого места не останется, когда узнают, кто сорвал дело. Хватит препираться. Сделай, как я говорю, и получишь деньги, много денег.

В шинок вошли двое подвыпивших гуляк. Хозяин отказался их обслуживать и вытолкал в спину на улицу.

– Может ясновельможным панам еще что-то надо?– поинтересовался шинкарь.

– Да, принеси нам еще меду,– сурово сказал Яворной,– а то я сильно трезвый для такого разговора.

Хозяин принес глечик с медом и поставил на стол.

– Я бы и рад помочь князю,– начал говорить сотник после того, как выпил целую кружку залпом,– только то, что вы задумали, не получится.

– Как это не получится?– удивился казначей,– сделаешь, так получится.

– За кого вы Гетьмана принимаете? За дурака?– улыбаясь, спросил Яворной.– Какого черта ему переться к каким-то князьям, если он их уже разбил в бою. Если им нужны переговоры, пусть сами приезжают. Вот, что он ответит вашим послам. Я его хорошо знаю. И плевать он хотел на всяких там, ясновельможных.

После этих слов сотник громко засмеялся.

– Вижу пану сотнику очень весело,– зловеще проговорил Копейка,– хорошо. Я так и доложу Острожскому, только, думаю, не разделит он твоей радости.

– Да, что ты меня все время запугиваешь?– внезапно сменив веселье на гнев, сказал Яворной.– Не боюсь я тебя и твоего князя. Другое дело – Людас. С этим шутить нельзя. Плохо кончится. Если он вмешается в дело, то смерть для меня будет не самым страшным, что он со мной сделает.

Копейка сделал удивленное лицо.

– Да я вижу, ты не знаешь, кто такой Людас?– высказал предположение сотник. Но раз ты передаешь от него привет, значит, он в курсе этого дела. Так вот, слушай, что я тебе скажу, никуда Гетьман с вами не поедет. Забудь об этом. Если хотите убить его, то сегодня ночью, а лучше перед рассветом, нападешь со своими разбойниками на штаб. Я укажу, где будут стоять посты, охраны всего двадцать человек. Десять в карауле, десять отдыхают. Только действовать надо быстро и никого не оставлять в живых. Меня тоже раните, иначе, мне не отвертеться. Сегодня – единственный случай. А завтра Шульга с Голованем уедут в Киев, а там вы до него не доберетесь. Да и деньги мне отдашь сейчас. По другому я вам помогать не стану, понял?

– Понял,– согласился казначей и выложил на стол два мешочка с золотыми монетами.– Как только взойдете третья звезда, я со своими людьми нападу на штаб.

Яворной взял деньги, подбросил мешочки на ладони и сказал:

– Правду говорят люди, что все золото от дьявола. Две тысячи! Шульга бы обиделся, узнав, что его голову так дешево оценили. Небось, прикарманил себе большую часть, а казначей?

Копейка ничего не ответил. Встал и первым вышел из шинка. В кармане у него позвякивали остальные шесть мешочков золотых монет, которые он должен был отдать Яворному.

38. Вещий сон.

Как только взошла третья звезда справа от месяца, казначей и пятьдесят человек, нанятых им, осторожно крадучись между домами, приблизились к штабу Гетьмана Запорожского Шульги.

Луна зашла за тучи, как будто не желая смотреть на творимое людьми преступление. Копейка подал сигнал, прокричав филином три раза. В это время стоявший у дверей часовой дернулся и упал. Из дома вышел человек и подал знак рукой, подзывая ночных разбойников. Это был сотник Яворной.

Гетьман Шульга в этот вечер лег рано спать. Только почему-то долго сон не шел к нему. Он ворочался с боку на бок, и не мог понять, что его беспокоит.

“Ну, ничего,– подумал Иван Шульга,– завтра выступаем с Голованем на Киев. В степи весь смуток, как рукой снимет. Полевой ветер – лучший лекарь от тоски”.

С этими мыслями Гетьман закрыл глаза и стал уже засыпать, вдруг, его кто-то позвал. Женский голос сказал:

– Иван, пошли со мной. Я покажу, что на свете делается, пока ты спишь.

Шульга открыл глаза и увидел свою жену. Она стояла посредине комнаты, такая же молодая и красивая, какой он её запомнил. Белое платье плотно облегало её стройную фигуру, а на голове был венок из полевых цветов. Девушка поманила Гетьмана рукой, и он пошел за ней. Они шли рядом по широкому бескрайнему полю. Запах луговых трав пьянил голову.

“Ничего не может быть лучше нашей украинской степи,– подумал Шульга,– нет у природы красивей уголка. Вот бы хорошо было, если бы и Рай так же выглядел, как наше поле”.

Жена дотронулась до плеча Шульги и, показывая рукой вверх, сказала:

– Смотри и все запоминай.

В голубом небе кружил сокол, то поднимался вверх, то камнем падал к земле. Вдруг появилась стая ворон. Они набросились на сокола, и завязалась отчаянная битва. Сокол рвал ворон когтями, и наносил удары мощным клювом. Но нападавших на него было очень много. Из-за этого смелая птица тоже пропускала удары черных разбойников. Через некоторое время остатки вороньей стаи разлетелись, так и не убив сокола. Израненный храбрец опустился на землю. Он был весь в крови, но живой. Сокол раскинул крылья и закрыл глаза. В это время из норы вылезла огромная серая крыса. Увидев сокола, она подкралась к нему сзади и набросилась на раненую птицу. Вцепившись в шею соколу, крыса стала его душить. Из последних сил храбрец вонзил когти в глаза серому разбойнику, но крыса не разжала желтые зубы. Они вместе упали замертво.