Текст книги "Людас (СИ)"

Автор книги: Игорь Тихоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– А как же мы её тогда узнаем?– подключился с вопросами к разговору Прищепа.

– Этого я не знаю,– с досадой в голосе проговорила панна.– А что у Вас есть другое предложение?

Староста со священником переглянулись.

– У тебя есть предложение, отец Евсей?– спросил староста.

Батюшка отрицательно покачал головой.

– У меня тоже нет,– многозначительно заключил Прищепа.

– Тогда сделаем так,– начала распоряжаться Инга.– Как стемнеет, собираемся у меня в доме. Староста, возьмите с собой оружие, какое у Вас есть и смастерите деревянный кол, на всякий случай. Полковник Головань говорил, что нечисть можно убить только деревянным колом в сердце. Вы, отец Евсей, возьмете святую воду и крест. Незаметно подберемся к веселящейся молодежи и будем следить. Та девушка, которая с парнем в лес пойдет, и есть ведьма. Тут-то мы на неё и набросимся. Вы, староста, схватите её и будете держать, а я воткну деревянный кол ей в сердце. А Вы, батюшка, будете читать молитвы и брызгать святой водой, чтобы ведьма свою силу не смогла применить.

– А, если дивчина, на которую мы нападем, окажется не ведьмой? Я, думаю, что сегодня ночью далеко не одна девушка с парнем в лес пойдет. Это я Вам точно говорю, можете быть уверены. Мы, что всех их колом штрыкать будем? Мало того, что ведьма много хлопцев в округе погубила, так мы еще начнем девчат убивать?– попытался выяснить Федор Прищепа.

– Значит так, хватит рассуждать и пререкаться. Что да как? Откуда я знаю, на месте разберемся. Не может быть, чтобы ведьма себя как-то не проявила. Все равно она должна отличаться от обычных девушек. Все, разговор окончен. Вечером приходите ко мне, как договорились,– приказным тоном заключила панна Кульбас.

– Это большая удача, что она женщина, и поэтому, не может быть полководцем,– тихо сказал староста, обращаясь к священнику, когда они были уже на улице.

В селе Вишневом чувствовалось приближение праздника. Молодежь на улице собиралась в группы, и весело о чем-то разговаривали. Они были похожи на стаи воробьев, которые, перелетая с дерева на дерево, ужасно громко чирикают. Глядя на которых, удивляешься, как такие маленькие птички могут издавать столько много шума? Девчата нарядились в праздничные сорочки – вышиванки. Заплели в косы разноцветные ленты, а на головы надели веночки из цветов. Эти головные уборы изготавливались для специального ритуала. С их помощью в день Ивана Купалы гадали на будущих женихов. Хлопцы пели веселые песни, смеялись и заигрывали с девушками. Все с нетерпением ждали вечера, когда на реке должно было начаться основное действо праздника.

В селе поговаривали о пропаже молодого хлопца. Но так, как он нигде не появлялся, посчитали, что парень поехал к родственникам в соседний хутор. В то время это было обычным делом. Дети тогда рано взрослели и становились самостоятельными. Кто подавался на заработки, а кто и в казаки на Запорожье уходил.

Инга понимала, что рано или поздно отыщется погибший. Но нынешнее положение вещей, как это не цинично выглядело, устраивало её. Это способствовало плану, чтобы покончить с ведьмой. Поэтому, панна не стала вмешиваться в розыски парня и никому не сказала про увиденное ночью в лесу. Весь день она занималась домашними делами, создавая видимость, что готовится к празднику. В это время её мысли были заняты только одним вопросом:

– Как же узнать ведьму среди других девушек, если она поменяет свое обличье?

Тем временем в селе праздник набирал силу. Кроме молодежи, и другие жители Вишневого принимали участие в веселии. Во дворах накрыли столы и, не дожидаясь вечера, кое-где уже начали отмечать. Хозяйки угощали гостей различной выпечкой и наливали им напитки. За столами громко разговаривали и смеялись. Сам по себе праздник Ивана Купала считался христианским, но используемые в нем обязательные ритуалы, больше напоминали языческие, чем канонические церковные. Впрочем, это никак не влияло на радостный дух всего действа. Когда солнце стало уже ближе к краю земли, чем к облакам, парящим в небе, девушки из всего села собрались на берегу реки. Они снимали с головы венок и опускали его в воду. По поверью, в середине венка можно было увидеть лицо своего будущего жениха. Трудно сказать верили в это девчата или нет? Но все до единой незамужние женщины в селе, каждый год в этот день, обязательно исполняли древний обычай.

– Смотри, Ульяна, венок из барвинка сплела. Наверно, хочет чернобрового жениха увидеть,– подсмеивались над подругой девчата.

– А у Оксаны одни ромашки, ей, точно, “белявые” нравятся.

Девушки подходили к реке и осторожно опускали венок, жадно всматриваясь в воду посередине его. Венки напоминали небольшие круглые зеркала.

Над рекой разливалась девичья песня:

Ой, як на Івана, ой, як на Купала

Дівчина у річку віночок пускала.

Я давно вже маю, подружки, надію,

Що буде в мене наречений, про якого мрію.

Я покину батька, я покину мати

І піду з ним, якщо схоче, за дружину взяти.

Буде тобі прикро, буде тобі гірко,

Бо не має краще рідного подвірка.

Ніхто так не любить, як рідная мати.

На кого ж ти мрієш §§ проміняти?

Не кажіть мені подружки про лихую долю,

Все одно піду до нього, навіть у неволю.

Время от времени слышались вскрикивания:

– Ой, вижу, вижу его. Да это же Микола, точно он.

– И я вижу. Да это же тот хлопец, что на Рождество гостил у наших соседей.

Видели девчата в этих веночных зеркалах кого-то или нет, это знают только они сами. Может быть девушкам, просто, очень хотелось разглядеть в воде понравившегося парня? Кто знает?

Время шло к ночи. Начали собирать хворост для костров. На берег стали приходить желающие посмотреть на праздничное гуляние.

Староста с дьяком пришли к панне Кульбас, когда ночь начала зажигать свои фонарики на небе, а месяц властно занял свое место на черном покрывале.

– Всё взяли? Ничего не забыли?– спросила Инга.

– Ничего не забыли, ясновельможная панна,– ответил Федор Прищепа.

– Пойдете огородами. Спрячетесь в лесу возле реки. Есть там большая заводь, а возле неё роща. На берегу этой заводи молодежь собирается костры разводить, мне служанка сказала. Вот в том лесу и затаитесь. Я пойду открыто со всеми, чтобы можно было рассмотреть девчат. Постараюсь узнать, кто из них ведьма. Если узнаю, сразу приду к Вам. Ну, а там уже, как Бог даст,– заключила панна,– можете идти. Да, староста, Вы бы оружие спрятали, не на войну идете. Заверните его во что-нибудь, а то, если кто Вас увидит, могут быть лишние вопросы.

Староста со священником ушли. Инга оделась в праздничный наряд, который надевают женщины в украинских селах: сорочка – вышиванка, юбка, облегающая бедра, сапожки, широкий пояс и разноцветный платок на голове, завязанный в узел на затылке. Незамужние девушки надевали вместо платка венок и заплетали цветные ленточки в волосы. На мгновение панна Кульбас задумалась. Потом расстегнула рубашку и надела золотую цепь Чингисхана с медальоном, подаренную Игнатом. Огромный рубин удобно разместился между пышными грудями, приятно согревая их своим теплом.

“Странно, камень, а такой теплый,– подумала Инга,– как будто живой”. Она застегнула рубашку и вышла из дому.

В селе еще кое-где продолжали праздновать, но в основном, все переместились на берег реки, где назревали основные события. Когда панна Кульбас пришла на место веселья, там уже зажгли костер. Пламя поднялось в небо на несколько аршин. Искры от него выстрелами взметались в ночное небо. Казалось, они хотят расположиться рядом со звездами, пытаясь доказать, что они ничуть не хуже. Но тут, же гасли и исчезали в темноте без следа. А звезды продолжали надменно светить в вышине, показывая свое божественное происхождение.

Девчата и хлопцы взялись за руки, образовав кольцо вокруг костра. Молодежь танцевала и пела песни, передвигаясь, не отпуская рук, то в одну, то в другую сторону. Марты среди них не было. Инга внимательно наблюдала за девушками, но ничего подозрительного не видела. Когда пламя уменьшилось, хоровод распался. Хлопцы первые предложили прыгать через костер. Они отходили подальше, разбегались, и взметнув в воздух, перелетали через пламя. При этом парни громко кричали и смеялись. Девушки не соглашались на подобное безумие и стояли в стороне, наблюдая за происходящим.

19. Убийство ведьмы.

– Ну, девчата, давайте, не бойтесь,– подзадоривал их веселый хлопец,– кто из вас самая смелая, на той женюсь.

От стоявших девушек вышла вперед одна и сказала:

– Сейчас посмотрим, как ты слово держать умеешь.

Она разбежалась и прыгнула через огонь. При этом дивчина подняла вверх руки, когда была в воздухе. Наблюдавшая за ней Инга даже вскрикнула. На правой ладони руки у девушки был шрам красного цвета. Мысли в голове панны Кульбас завертелись водоворотом: “Это что же получается? Марыля жива и веселится вместе с другими? Только обличье сменила? Значит, и Мартой тоже она была? Вот это да”!

Инга не спускала глаз с ведьмы. В это же время Марыля подошла к задорному хлопцу и, пристально посмотрев на него, спросила:

– Ну, что возьмешь меня в жены?

Глаза её при этом блеснули красным огнем. Парень вздрогнул. Похоже, было, что он растерялся от такого вопроса. Ведьма взяла его за руку и, увлекая за собой, отвела в сторону. Огонь в костре почти погас. Лишь красные угольки переливались, как рубины на солнце, а робкие язычки пламени поднимались вверх. Девушки, осмелев, весело с криками и визгами прыгали через костер. Затем хлопцы, взявшись за руки с девчатами, перелетали через затухающее пламя. Никто не обращал внимания на Марылю с парнем, идущих в сторону леса. Взрослое население Вишневого уже расходилось по домам. На берегу осталась только молодежь. Инга, стараясь не привлекать внимания, быстро двинулась к роще, в которой спрятались староста с дьяком. Только она приблизилась к деревьям, сразу же услышала справа от себя голос:

– Панна Инга, мы здесь.

– Идите сюда,– позвала девушка.

Прищепа и отец Евсей вышли на поляну.

– Вон, видите, парочка идет к лесу. Это панна Марыля с хлопцем,– сказала Инга.

– Не может быть,– засомневался староста.– Как это панна Марыля? Она же умерла.

– Сейчас некогда спорить. У неё шрам на правой ладони, точно такой же, как был у Марыли,– пыталась доказать панна Кульбас.

– Мало ли шрамов у кого бывает? Что же теперь убивать за это? Она, что и лицом похожа на жену сотника?– допытывался староста.

– Нет, по виду это молодая девушка. Надо идти за ними, а то потеряем из виду,– настаивала Инга.

Староста с дьяком стояли молча. По всему было видно, что они не согласны с панной Кульбас.

– Вы идете со мной или нет?– спросила Инга.– Что вы молчите, будто воды в рот набрали? А ну, вас. Дайте мне деревянный кол и саблю, я сама пойду.

– Не горячитесь панна. Мы пойдем с Вами. Только обещайте, что сразу не наброситесь на девушку. Пусть она проявит себя, как ведьма. Вот тогда и будем действовать, как договаривались,– рассудительно сказал священник.

– Хорошо, будь, по-вашему. Только учтите, что пока мы будем ждать её ведьмацких проявлений, может погибнуть еще один парень,– ответила Инга.

Все трое двинулись к лесу, куда только что вошли Марыля с парнем.

Панна Кульбас, староста и священник долго шли по роще. Девушки с парнем нигде не было видно.

– Куда же они поделись?– спросил отец Евсей.– Я сам видел, как они вошли в лес. Не могли же они раствориться в воздухе? Уже скоро рассвет.

– Надо было поменьше со мной спорить, а сразу идти следом за ведьмой,– раздраженно проговорила Инга.

– Это еще вопрос, ведьма эта девушка или нет,– огрызнулся священник.

– Тише вы. Перестаньте ругаться. Я, кажется, слышу голоса,– сказал Федор Прищепа.– Точно, там, справа.

Все пошли туда, куда указывал рукой староста. Пройдя несколько метров, панна Кульбас остановилась и, приложив указательный палец к губам, прошептала:

– Тсс. Вот они.

На краю поляны возле деревьев лежали два человека. Инга, хорошо видевшая в темноте, ясно различала обнаженную пару. Парень склонился над девушкой, которая обхватила его ногами за бедра. Он ритмично двигался, а она тихо стонала при каждом его движении.

Панна Кульбас, отец Евсей и Прищепа молча наблюдали за парочкой на безопасном расстоянии. Через некоторое время парень встал и помог подняться дивчине. Она подошла к дереву, повернулась к парню спиной и наклонилась вперед, упершись в дерево руками. Хлопец приблизился к ней вплотную, взялся руками за её бедра и опять начал ритмично двигаться. Девушка громко застонала.

– Господи, прости меня грешника,– взмолился дьяк.– Что же я делаю? Я больше не хочу за ними подглядывать. Это грех.

– Прошу Вас, батюшка, говорите тише,– сделал ему замечание староста,– можете не смотреть. Вас же никто не заставляет. Панне Кульбас, может быть, гораздо неприятнее все это наблюдать, но она, же терпит. Я правильно говорю, ясновельможная панна?– ехидно спросил Прищепа.

– Хватит умничать. Вот увидите – это ведьма, я чувствую это. Она еще себя проявит, дайте срок,– ответила Инга и продолжала наблюдать за происходящим на поляне.

Через некоторое время парень лег на землю лицом вверх. Девушка села на него сверху и стала делать круговые движения бедрами.

“Ну, вот начинается,– подумала панна Кульбас,-

она и в прошлый раз такое вытворяла. Сейчас главное её не упустить”.

В это время ведьма начала читать заклинания. И тут же превратилась из молоденькой девушки в панну Марылю. Парень встал на четвереньки, она уселась ему на спину. Через мгновение они начали подниматься в воздух. В лесу разыгрался ветер, раздался оглушительный свист и душераздирающий смех ведьмы. Инга вскочила и побежала через поляну, к парящим над землей парню с панной Марылей, сидящей на нем сверху. Староста и священник едва поспевали за ней. Панна Кульбас подпрыгнула и схватила ведьму за ногу. От этого Марыля свалилась на поляну, оказавшись между старостой и дьяком. Прищепа выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил в ведьму. Но та быстро отскочила в сторону, и пуля попала в грудь отцу Евсею. Батюшка рухнул, как подкошенный. Парень, на котором летала Марыля, лежал на траве, не шевелясь. Федор вынул саблю и бросился на ведьму. Марыля подняла с земли здоровенную палку, готовясь защищаться от старосты. Прищепа в темноте вступил в яму на поляне, нога его подвернулась, и он упал прямо возле ведьмы. Марыля не задумываясь, ударила его по голове дубиной. Староста потерял сознание. Ведьма стояла посредине поляны совершенно голая, с распущенными черными волосами, и с поднятыми к верху руками. Её глаза в лунном свете сверкали красными огнями. Она торжествующе хохотала.

– Рано веселишься, нечисть,– сказала Инга, взяв в руки деревянный кол, и бросилась к Марыле.

Они сцепились друг с другом, как две дикие кошки. Обе царапались и кусались. Ведьма при этом рычала, а панна Кульбас ругалась по-польски. Марыля, схватив Ингу за запястье правой руки, не давала ей ударить её деревянным колом. Панна Кульбас оттолкнула то себя ведьму, но та, изловчившись, прыгнула ей на плечи. Инге никак не удавалось сбросить с себя Марылю. Ведьма разорвала на панне Кульбас рубашку. Инга, оставшись по пояс обнаженной, до того разозлилась на Марылю за это, что укусила ведьму за ногу изо всей силы. Марыля взвыла от боли и, отпустив руки, свалилась на землю. Панна Кульбас схватила деревянный кол, упущенный ею во время драки, и снова напала на ведьму. Схватка продолжалась довольно долго. Женщины катались по земле, крепко сцепившись друг с другом, как два червяка. На обеих было множество царапин и укусов, из которых сочилась кровь. Из панны Кульбас – красная, из Марыли – черная. Начало светать. Ведьма почувствовала, что она слабеет, и из последних сил навалилась на Ингу сверху. Усевшись на неё, Марыля вонзила ей свои огромные когти в грудь. Панна Кульбас застонала от боли, подумав при этом: “Теперь мне конец. Прощай Игнат”. В это время первые лучи утреннего солнца, прорвавшись сквозь стену листьев, упали на поляну. Рубин, висевший на шее у Инга, отразил спасительный свет и пронзил им, как кинжалом, грудь панны Марыли. Ведьма завыла от страдания, и вся обмякла. Панна Кульбас подобрала деревянный кол, выроненный во время потасовки, и изо всех сил вонзила его ведьме в сердце. Панна Марыля упала на траву лицом верх. Инга поднялась, подошла к ведьме и толкнула её ногой, та не пошевелилась. Широко раскрытыми глазами Марыля смотрела в небо. Под ней растекалась огромная лужа густой черной крови.

– Ну, что? Может передать что-то князю Острожскому?– спросила Инга и, отойдя в сторону, опустилась обессиленная под деревом.

Очнувшийся Прищепа встал и осмотрелся. Увиденное поразило его. У края поляны лежала обнаженная панна Марыля с торчащим из груди деревянным колом. Недалеко от неё, прислонившись спиной к дереву, сидела панна Кульбас. Она явно нуждалась в помощи так, как из ран на её груди текла кровь. Староста направился к Инге. В это время, лежавший на земле священник пошевелился и сел, поддерживая себя сзади руками. Федор остановился от удивления.

“Вот так чудо,– подумал Прищепа,– он, что из мертвых воскрес, как Лазарь из Святого Писания”?

Приблизившись к дьяку, староста увидел, что крест на животе священника вогнут внутрь, а в середине креста торчит пуля.

– Точно Вас Господь Бог любит,– обрадовано сказал Прищепа,– это же надо, как повезло. Я думал, что застрелили Вас, когда та бестия отскочила в сторону. Пойдемте, посмотрим, что с панной Кульбас?

Они встали и двинулись через поляну к Инге. Проходя мимо лежавшей ведьмы, староста с дьяком остановились. Их внимание привлек внешний вид панны Марыли. Кожа её стала зелено-серого цвета и вся была покрыта язвами и струпьями.

– Ну, что же, по крайней мере, теперь её внешность соответствует её внутренней сущности,– многозначительно произнес отец Евсей, плюнул в сторону панны Марыли, и тут же поскользнулся в луже крови, разлившейся возле трупа.

Прищепа поддержал его под руку, чтобы он не упал и сказал:

– Осторожно, батюшка. Видите, ведьма и мертвая отвечает на оскорбления.

Они приблизились к Инге. Амулет, лежащий почти горизонтально на пышной груди девушки, поднимался и опускался при её дыхании. Панна Кульбас открыла глаза и, взгянув на подошедших, спросила:

– Я, что уже на том свете, раз вы ходите здесь? Я сама видела, как вы погибли.

– Слава Богу, живая,– обрадовался староста.– И мы живые. Господь сегодня совершил сразу три чуда, сохранив нам всем жизнь.

Прищепа снял свою рубашку и разорвал её на полоски. Потом отодвинул Ингу от дерева и начал перевязывать её раны. Девушка мужественно молчала, лишь иногда постанывала.

– Снимай свою рубашку, надо панну одеть,– обратился староста к священнику.– Не годится ясновельможной панне в таком виде находиться перед нами недостойными.

Дьяк торопливо снял с себя вышиванку из-под рясы и протянул её Федору. Прищепа аккуратно, чтобы не причинить боль Инге, надел на неё рубашку. Девушка прислонилась спиной к дереву и глубоко вздохнула.

– Надо сюда подводу , чтобы панну Кульбас домой отвезти,– говорил староста.– Не пойму, как она с ведьмой справилась? Я в жизни еще не встречал такой храброй женщины. Да, и слова свои про то, что хорошо, что она не может быть полководцем, я забираю.

– Да уж, я бы и сам никогда не поверил, что хрупкая женщина способна на такие дела,– поддержал его отец Евсей,– да еще такая красивая.

– На счет красивая, Вы, батюшка, поосторожнее, а то могут и сана Вас лишить,– предупредил Прищепа.

– Посмотрите, что с тем парнем, на котором ведьма каталась?– спросила панна Кульбас.

Федор подошел к лежащему на траве голому хлопцу. Похлопал его ладонью по щекам и позвал его:

– Эй, казак, ты живой? Слышишь меня?

Парень открыл глаза и бессмысленным взглядом посмотрел на старосту.

– Что случилось? Кто Вы?– еле выговорил он.

– Слава Богу, очухался,– весело заключил Прищепа.– Что случилось, спрашиваешь? Не будешь больше по лесу с незнакомыми девками шастать. Тогда ничего случаться не будет.

Хлопец поднялся и как был без одежды подошел к сидящей под деревом панне Кульбас. Он вел себя, как сонный. Увидев, что перед ним женщина, он тут же закрыл ладонями свое мужское достоинство.

– Матка Боска,– улыбаясь, произнесла Инга.– Было бы что закрывать. Тоже мне богатство. Ты вот что, парень, одевайся и иди домой. Да, помалкивай о том, что здесь произошло. Понял?

– П-понял,– заикаясь, ответил хлопец.

Он поднял свои шаровары и, не одеваясь, рванул через лес, сверкая голым задом между деревьями.

– Это же надо, как быстро бегает человек,– философским тоном проговорил староста.

– Только бы штаны не забыл надеть, а то всех баб в селе перепугает,– добавил отец Евсей.

– Послушайте меня, заговорила Инга. Эту ведьму нужно сегодня же похоронить на сельском кладбище и весь христианский ритуал совершить, как полагается.

– Это как? Опять её хоронить? Это уж третий раз будет, позвольте напомнить Вашей милости,– возмутился староста.– Да, и отец Евсей говорит, что нельзя нечисть отпевать.

– А никто Вас не просил её из могилы выкапывать,– возразила панна Кульбас.– Так, что сами на себя жалуйтесь. А ритуал совершайте спокойно. Я ведьму деревянным колом в сердце убила. Полковник Головань говорил, что после этого душа грешника возвращается к Господу. Так, что отпевайте смело, только сделайте все без свидетелей и быстро.

– Ну. Теперь я вижу, что ясновельможная панна чувствует себя значительно лучше,– утвердительно сказал Прищепа.

– Да, мне стало легче. Помогите мне встать. Пора идти домой,– сказала Инга.

– Да, что вы ей Богу? Я пошутил. Ну, как Вы такая пойдете?– взмолился староста.

– Ладно, ладно. Делайте, как я говорю,– настаивала панна Кульбас.

– Нет, так не пойдет,– в голосе Федора зазвучала твердость.

– А и, правда, Ваша милость, ну, не капризничайте,– вмешался дьяк,– давайте мы Вас с паном старостой на руках понесем.

Прищепа удивленно взглянул на дьяка и сказал:

– Ну, батюшка, думаю, что мое предостережение, что вы можете лишиться сана, только усилилось.

Староста и священник обхватили ладонями запястья друг друга. Инга села им на руки, и они понесли её к выходу из леса. Медальон приятно охлаждал разгоряченную девичью грудь.

20. Восстание в Порубежном.

Солнце уже прошло половину своего дневного пути, когда Сергей Коржик с телегой, нагруженной бревнами, выехал из леса. Село Порубежное, в котором жил казак, находилось в верстах пяти от рощи. Местные жители раньше часто ездили в этот лес, кто за дровами, кто за бревнами для стройки. Но два месяца назад управляющий имением, принадлежащим князю Вишневецкому, объявил селянам, что лес и все, что в нем растет, бегает и летает, принадлежит ясновельможному. Ктусь Перджинский, так звали управляющего, сказал, что того, кого княжеская стража поймает в лесу, будет оштрафован. Однако селяне, не смотря на угрозы, продолжали ездить в рощу.

Не успел Коржик повернуть на дорогу, ведущую в Порубежное, как услышал за спиной конский топот. Сергей оглянулся и увидел приближающихся трех всадников. Это было княжеская стража.

– Стой, холоп,– окрикнул казака стражник,– стой, курва твоя мать.

Селянин остановился. Убегать было бесполезно, на груженой телеге от всадников не уедешь.

– Ишь, сколько наворовал,– продолжал подъехавший всадник.– Ты, что не знаешь, что это княжеский лес?

– Я не холоп, а вольный человек, селянин. Лес мы здесь всегда брали, и отец мой, и дед. Никогда он не был княжеский. Так, что ничего я не воровал.

– Так ты еще и спорить будешь? Пся крев,– ругался поляк,– а ну, панове, сбрасывайте его с телеги. Мы забираем твою брычку с конем и украденным лесом.

Один из всадников толкнул ногой, сидящего на телеге Коржика, и тот свалился на землю. Стражник сел на брычку, взял поводья и, подхлестывая коней, направил повозку к поместью князя Вишневецкого.

“От бисови диты”,– подумал Сергей, поднялся и побежал в Порубежное.

Украинское село граничило с княжеским имением. У селян и раньше были стычки с поляками: то межу в поле не могли поделить, то из-за девчат подерутся, но, чтобы княжеские слуги забирали имущество, такого еще не было. Возмущенный Сергей прибежал в село и сразу направился к Голове Антипу Кореню. Это был человек средних лет, с солидной фигурой и длинными черными усами. В молодости он казаковал, но потом остепенился и осел жить в Порубежном. За внушительные формы и умение рассудительно говорить, его и выбрали Головой.

– Что же это делается, пан Голова,– сбивчиво рассказывал Коржик,– княжеские стражи отобрали у меня коня и телегу. Говорят, что я княжеский лес украл.

Антип снисходительно посмотрел на тщедушного Сергея и подумал:

“И чего этот горобец в лес среди бела дня полез? Не мог он, что ли вечером, как все нормальные люди”? А вслух сказал:

– Ладно, собирай казаков, пойдем к управляющему разбираться.

Не прошло и полчаса, как возле хаты Головы собралось около сорока человек. Люди знали, что ходить искать правду в княжеское имение по одному бесполезно, да и опасно, могут и бока намять. Поэтому, всегда такие вопросы ходили решать всем обществом. Казаки сели на коней и оправились в княжеский маеток.

Имение Вишневецкого располагалось в живописном месте. Дом был небольшого размера по панским меркам, двухэтажное здание, состоящее из двадцати комнат. Зато природа его окружающая была сказочная. Позади дома располагалось озеро. Роща подступала вплотную к постройкам. Воздух был наполнен птичьим пением и ароматом леса. Просто, райский уголок. И название имения было подходящее – Благодатное. Вишневецкий очень любил отдыхать здесь с семьей.

Казаки подъехали к княжескому дому. Навстречу им вышел управляющий имением и десять человек стражников. Селяне спешились. Впереди всех стоял Голова.

– Шапки долой, холопы, когда перед шляхтичем стоите,– закричал Перджинский,– кой черт вас сюда принес?

– Не надо ругаться, пан управляющий,– спокойно заговорил Голова, так и не сняв шапки.– Да и черта к ночи поминать не советую. Мы к Вам по делу пришли.

– Кто ты такой, что даешь мне советы?– продолжал кипятиться Ктусь.

– У Вас, что память отшибло? Вы же меня знаете, я – Голова Порубежного.

– А еще один вор. А это, что за разбойники с тобой?– не унимался управляющий.

– Что-то у Вас, пан Перджинский, сегодня с головой не в порядке. Если здесь и есть воры и разбойники, так это ваша стража, которая отбирает имущество у мирных селян на дороге, как тати. И Вы сами, который без всякого на то права, прикарманивает целые леса. Управляющий надул щеки, как индюк и, брызгая слюной, выругался:

– А, пся крев, курва какая, ты еще и оскорблять меня будешь! Да я тебя в кандалы, на цепь посажу, как собаку. А этих холопов прикажу высечь, а дома сжечь!

– Ну, на счет оскорблять, это Вы, пан Перджинский погорячились. Я Вам еще ничего обидного не сказал. А вот Вы позволяете себе такие слова, каких я даже спьяну не говорю. Да и сечь нас, и дома наши жечь – руки у Вас коротки. Лучше давайте разойдемся миром. Вы вернете коня, телегу и дрова казаку Сергею Коржику. Ваши стражники, которые его ограбили, извинятся перед ним, и мы уйдем по-тихому.

Управляющий выхватил нагайку и стегнул ею Антипа. От удара кожа на лице Кореня лопнула и потекла кровь. Голова, недолго думая, со всей силы ткнул Перджинского кулаком в голову. Ктусь рухнул на стоящих за ним слуг. Стража выстрелила в казаков из пистолетов. Несколько человек упали на землю. Селяне были без оружия, но это не остановило их. Все они не раз бывали в битвах, и в рукопашную дрались не хуже, чем на саблях. Поэтому, не задумываясь, бросились на стражников. Завязалась потасовка. Через десять минут все закончилось. Казаки перебили всех княжеских слуг, но и сами потеряли пять человек убитыми. Антип Корень с залитым кровью лицом и пулевым ранением плеча командовал:

– Собрать наших убитых и раненых и погрузить их на подводы. Забирайте княжеских коней, а панский дом запалите. Да, я чуть не забыл про пана управляющего.

Ктусь Перджинский сидел на земле с перекошенным лицом.

– Разденьте этого хлыща наголо,– продолжил Голова,– вымажьте его дегтем и обсыпьте перьями из княжеской перины, да пустите его не дорогу, пусть уходит.

Хлопцы выполнили все приказы Кореня. Подожгли маеток, положили на подводы погибших товарищей, сели на коней и поехал назад в Порубежное.

– Пан Голова. Что же теперь будет?– спрашивал Сергей Коржик, в драке ему здорово досталось саблей по голове.– Князь теперь нам отомстит.

– Что страшно?– спросил Антип Корень.– А что ты хотел? Думал, что они просто так отдадут твоего коня и подводу с лесом? Если будем все терпеть, то они нас всех холопами сделают. Вот так. Или мы их, или они нас. Понял? Посредине двух лавок не усидишь.

Тем временем княжеский дом полыхал вовсю. Пламя поднималось выше деревьев, его было видно на несколько верст. Удаляясь от имения, по дороге бежал голый человек весь в перьях. Он всхлипывал и подпрыгивал от попадающих ему под ноги камней. К утру от райского уголка ясновельможного князя Вишневецкого остались одни головешки и приятные воспоминания.

Такие или подобные события часто случались в то время в пограничных районах Украины и Речи Посполитой, а также в имениях, принадлежащих польским вельможам.

21. Месть князя Вишневецкого.

Лишь только ночные светлячки на небе начали гаснуть, задуваемые свежим утренним ветерком, а ярко-серебряный диск ночного солнца поменял свою окраску на матово-бледный, в родовом замке князя Вишневецкого поднялся переполох. Это произошла из-за стучавшего в крепостные ворота существа человеческого вида. Ранний посетитель дубасил в дверь и отчаянно кричал:

– Впустите меня, я – управляющий имением князя Ктусь Перджинский. Разбудите его сиятельство. Холопы сожгли его маеток.

Перджинского повели к Вишневецкому. Ясновельможный еще не полностью проснувшись, не мог понять, кто перед ним стоит. Человек был совершенно голый, весь облепленный перьями и перепачканный пылью. Стоявший молчал, все время всхлипывал и пытался ободрать с себя пух. Эта сцена начала раздражать князя и он спросил:

– Ты кто такой? Да перестань ты отрывать эти дурацкие перья. Что ты скубешь себя, как гузку. Отвечай на вопрос.

– Я, я Перджинский, Ваше сиятельство, управляющий Благодатного,– продолжая плакать, проговорил Ктусь.

– А, теперь понятно,– иронично протянул Вишневецкий.– Что опять, наверное, пытался учить местных селян уму разуму? И как на этот раз, получилось? Хотя, что я спрашиваю. Результат весь на лицо, вернее сказать – на теле.

– Я только хотел им…– управляющий запнулся и выпалил.– Они Ваш дом сожгли.

– Что-о?– протяжно заревел князь.

– И всю стражу перебили,– добавил Ктусь.

Глаза Вишневецкого налились кровью. Он весь побагровел и зарычал:

– Полковника Ружанского ко мне. И уберите этого гусака с моих глаз, а то я его задушу.