Текст книги "Людас (СИ)"

Автор книги: Игорь Тихоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Дьяк сделал удивительное лицо, а Инга продолжила:

– В наших краях нечистая сила очень часто себя проявляет. Как Вы думаете, что будут говорить о священнике, на территории которого нечисть чувствует себя, как дома? А, если эти слухи дойдут до Киева, то может встать вопрос о соответствии священному сану. Как Вам такой поворот событий?

Панна посмотрела на подавленного отца Евсея. Сломленный мощью Инги, батюшка проговорил:

– Приказывайте, что я должен выполнить?

– Ну, зачем Вы так? Что значит приказывайте? Я Вас просто прошу помочь себе и своим землякам,– бархатным голосом промурчала панна Кульбас.

“Да у этой женщины коготки посильнее, чем были у ведьмы,– подумал отец Евсей,– попадешься, не вырвешься. Она будет, как кошка с мышкой с тобой забавляться, придушит, потом отпустит, потом опять придушит. В её пушистые лапки лучше не попадаться. А попал – не шути с ней. Так придушит, что и не вздохнешь”.

– И как же я могу помочь своим землякам?– безразличным тоном спросил дьяк.

– Надо освятить бывшую могилу упыря в Ведьмином Яру. Это та, в которую вы вместе со старостой закапывали панну Марылю. Помните?– совершенно спокойно проговорила панна Кульбас, как будто речь шла про освящение яиц на Пасху.

– Что-о?– ошарашенный услышанным, протянул священник.– Ну, знаете? Вы уже лучше меня сразу закопайте в ту могилу, а сверху святой водой полейте. Вот и будет освящение могилы с моим непосредственным участием. Вы что не понимаете, что там дьявольская земля?

– Если бы я не понимала, то и не просила бы Вас ни о чем,– продолжая изображать спокойствие, говорила Инга.– Скажу Вам больше – это не просто дьявольская земля, это выход из пекла. Так, что, если мы Вас туда положим, то Вы окажетесь совершенно в противоположном раю месте. Перестаньте капризничать, батюшка. Вы же не один туда пойдете, Вам будет помогать знахарь Цимбалюк. Знаете такого?

– Еще бы не знать. Расстрига, богоотступник! Он же сам колдун и есть. Да меня за такое освящение в компании с еретиком, скорее лишат сана, чем, если я вообще ничего делать не буду.

– Сана Вас не лишат только в том случае, если я сама этого не захочу,– резко прервала дьяка панна Кульбас.– Даю Вам слово, что когда Вы выполните мою просьбу, я лично сделаю все, чтобы Вас повысили по вашей церковной иерархии.

Отец Евсей сразу же воспрянул, лицо у него порозовело, в глазах появился блеск.

– Конечно, конечно, ясновельможная панна, сделаю все, что Вы просите. Когда идем святить?

– Я завтра скажу Вам. Только не подведите меня. Никому не советую меня расстраивать. Помните, что я с ведьмой сделала?

У дьяка холодок побежал по спине.

– Не извольте беспокоиться, считайте, что я уже все освятил.

– Заверните картину в полотно, я возьму её с собой. Старосте скажите, чтобы зашел ко мне за деньгами,– распорядилась Инга и, прихватив свой портрет, пошла домой.

Ей нужно было торопиться. Солнце уже присматривалось, как бы ему поскорее спрятаться за лесом.

25. Ворожба.

Дома, быстро одевшись и пообедав на скорую руку, панна Кульбас отправилась к реке. Ей хорошо была знакома заводь, о которой говорил Цимбалюк. Она часто ходила купаться в это место. Особенно Инге нравилось ночью плавать в реке.

Знахарь уже был на берегу. Увидев подошедшую девушку, он спросил:

– Серебро принесли?

– Да, ответила панна Кульбас и протянула старику несколько серебряных монет.

Как только дневное светило коснулось края земли, на воде образовалась красная дорожка от преломленных лучей, Цимбалюк бросил серебро в воду. От булькнувших монет по заводи пошли круги. Знахарь начал произносить заклинание:

– Серебро очисти воду, покажи мне всю правду. Река ответь мне, о чем спрошу. Спрашивайте, панна.

Девушка вздрогнула от неожиданно громкого голоса и проговорила:

– Хочу знать, здоров ли полковник Головань?

Цимбалюк смотрел на воду отрешенным взглядом. Инга тоже сосредоточила все свое внимание на заводи. Вдруг, в красной воде они увидела отражение Игната. Он ехал на коне по степи, а рядом с ним были какие-то всадники.

– Полковник Головань жив и здоров,– ответил знахарь.

– Я тоже вижу его,– сказала девушка, указывая рукой на реку.

Цимбалюк взглянул на Ингу, улыбнулся и одобрительно покачал головой:

– Я же говорил Вам, что у Вас есть способности к знахарству и гаданию. Что еще хотите знать?

– Скажи. Не угрожает ли Игнату опасность?

– Опасности не вижу, но кое-кто из его окружения не человек. Это ведьмак, да – это сотник Яворной. Видите, какой черный цвет вокруг сотника?– спросил Цимбалюк у панны, которая продолжала наблюдать за водой.

– Да, теперь и я вижу. Как же так получилось, что Яворной стал ведьмаком? Он же и в церковь ходил и Богу молился?– задавала вопросы Инга.

Тем временем солнце окончательно спряталось за горизонтом. Вода в заводи стала темно-серой и все видения исчезли.

– А когда сотник ходил в церковь?– поинтересовался Прокоп Цимбалюк.

– Ну, раньше ходил, может месяц назад,– пыталась вспомнить панна.

– За месяц много чего могло случиться,– проговорил знахарь.– Вы не забывайте, что жена его была ведьмой. А её Вы убили только несколько дней назад. А когда сотник последний раз был у себя дома?

– Недели две назад, может три. Я точно не помню.

– Ну, вот видите. Он свободно мог повидаться в это время с ведьмой.

– Да что бы он стал с ней разговаривать, зная, что она умерла?– не могла поверить панна Кульбас.

– Э-э,– протяжным голосом произнес Прокоп,– если женщина вскружили казаку голову, считай, что он уже пропал. А ведьма могла еще, и напоить сотника зельем приворотным. Вообще-то хорошо было бы предупредить полковника Голованя об Яворном. От Ведьмака можно, что угодно ожидать.

– Я подумаю, как это лучше сделать,– сказала Инга.– Мне удалось договориться с местным дьяком, чтобы он провел ритуал освещения дьявольского места. Вы обещали, что поможете сделать все правильно.

– Это отец Евсей?– удивился Цимбалюк.– Воистину у Вас есть Божий дар. Как Вам удалось его уговорить?

– Это не важно. Я бы просила Вас завтра приступить к делу, пока он не передумал.

– Хорошо, договорились,– произнес знахарь и, попрощавшись с панной, пошел к Петру Коцюбе.

26. Сон Инги.

Инга вернулась домой, когда серые тени от деревьев растворялись в темноте. Полная луна в небе, убедившись, что её младшие сестры – звезды на месте, начала осматривать подвластное ей ночное хозяйство.

Ужинать панна не захотела, сославшись на усталость. На самом деле ей не давал покоя один вопрос: “Как предупредить Игната? Кого можно послать к нему”?

Инга разделась и легла в постель, не укрываясь. В такие жаркие ночи девушка любила спать в одной рубашке. Свежий ветерок из открытого окна приятно обдувал тело. Суета дня отходила на второй план, уступая место заполняющему её спокойствию. Сознание расплывалось. Тишина, убаюкивающее, усыпляла. Инга увидела посреди комнаты темную фигуру человека. По виду – это был воин. Одет он был в кирасу на голове, латы на груди, большие перчатки со стальными крагами и высокие ботфорты с заправленными в них штанами. Панна поднялась и спросила: “Кто Вы”?

– Иди за мной,– ответил незнакомец и пошел через стену на улицу.

Инга последовала за ним, крайне удивляясь, что и она без труда смогла преодолеть препятствие. Она шли по степи молча. Поднялись на высокий холм. Панна Кульбас остановилась и посмотрела вокруг. Ей показалось, что она видит весь мир: леса, горы, множество рек и большие города. Она взглядом могла охватить всю землю, заглянуть в любой её уголок. У девушки закружилась голова. Ночной гость снял кирасу и улыбнулся. Инга узнала его:

– Папа, это ты? Как ты здесь? Ты же погиб?

– Здравствуй, доча. Мне разрешили повидаться с тобой перед тем, как я уйду в другой мир. Там я забуду свою прежнюю жизнь.

– И меня забудешь? Как же так? Я ведь очень сильно тебя люблю.

– Я тебя забуду не по своей воле. К сожалению, это не мы решаем.

– Мне так плохо без тебя. Я совсем одна. Мне даже не с кем посоветоваться в трудную минуту.

– У тебя нет мужа?

– Он погиб в бою, как и ты.

– И ты больше никого не любишь?

– Я люблю одного человека, но сейчас он не со мной. Ему угрожает опасность. А он не знает об этом. Я не представляю, что мне делать?

– Предупреди его об опасности.

– Как? Мне самой поехать и предупредить? Но это, же очень далеко.

– Но разве расстояние может быть помехой, если ты его любишь?

– Да, конечно, как все просто. Я сама должна ухать к нему. Спасибо, папа. Вот ты и опять помог мне, как раньше. Помнишь?

– Мне пора уходить. Страж рассвета, утренний ветер, забирает мои силы. Прощай доченька, помни обо мне. Я всегда буду любить тебя даже, если не смогу об этом помнить.

Призрак исчез. Прохладный воздух подул Инге в лицо. Девушка открыла глаза. Она лежала в своей комнате. За окном темнота отступала, позволяя серым утренним теням выходить из своих ночных укрытий. Сомнения у Инги исчезли, и она уже точно знала. Что ей делать. Панна оделась и вышла из дома. Утренняя свежесть прогнала остатки сна. Девушка посмотрела не небо и увидела облако очень похожее своей формой на ночного призрака. Инга помахала ему рукой. Казачки, занимавшиеся по хозяйству во дворе, взглянув на панну, подумали:

“Наверное, комары её Милости докучают. Видишь, отмахивается.

Солнце, взглянув одним глазом из-за горизонта, убедилось, что все уже его заждались, смело выползало из своего ночного укрытия.

27. Отъезд Инги на Запорожскую Сичь.

К обеду в доме панны Кульбас собрались церковный староста, дьяк и знахарь.

– Батюшка,– начала разговор Инга.– Большая к вам просьба выслушать пана Цимбалюка и сделать, как он скажет.

– Пусть говорит. Я слушаю,– безразличным тоном произнес священник.

– Вам, отец Евсей, когда придете на могилу, сначала нужно будет прочесть заклинание, затем окропить дьявольскую землю святой водой и в конце прочесть молитву “Отче наш” три раза. Вот и все. Текст заклинания я написал на бумаге. Вот он,– сказал знахарь и протянул записку дьяку, да, чуть не забыл. Обряд необходимо совершать в полночь. Это очень важно. Иначе ничего не получится. И вообще, все должно быть сделано, как я рассказал в точности. По-другому – результата не будет.

– Значит, все нужно сделать, как ты говоришь?– раздраженно заговорил священник.– Очень хорошо. Только ты забыл, за что тебя лишили сана. Я напомню, вот за такие дела, что ты мне сейчас предлагаешь совершить. Я лицо духовное, нахожусь на церковной службе и не имею права проводить колдовские обряды. Я могу читать только святое Писание и разрешенные церковные молитвы. А уж совершать освящение в полночь, так это вообще ересь. Ты, что хочешь, чтобы меня анафеме предали? Давайте договоримся так, я прочту “Отче Наш” три раза, окроплю землю святой водой, потом произнесу молитву “Славься Господь Вседержитель” или какую-нибудь другую, но только из церковных источников. В крайнем случае, могу согласиться еще на освящение в полночь. Церковь святит яйца и куличи ночью на Великую Пасху.

Панна Кульбас вопросительно взглянула на Цимбалюка. Знахарь поморщился и спросил:

– А кто же заклинание произнесет?

– Ну, если так необходимо читать это заклинание, то сам его и читай. А я потом все остальное сделаю. И это при условии, что все здесь присутствующие пообещают никому не рассказывать, что я принимал участие в этом обряде,– поставил условие священник.

– Я согласен,– сказал знахарь.– Только пусть отец Евсей возьмет написанное мною заклинание себе.

– А зачем оно мне?– удивился дьяк.

– Батюшка, возьмите записку, что Вам тяжело, что ли?– вмешалась в разговор панна Кульбас.

– Ладно, возьму,– согласился священник и положил бумагу в карман.

– Постарайтесь её не потерять,– добавила Инга настоятельным тоном.

– Хорошо, хорошо, не потеряю,– ответил священник и спросил.– А когда мы пойдем освящать землю?

– Завтра ночью,– проговорила Инга.

– Мне можно уходить?– поинтересовался дьяк.

– Да, я Вас больше не задерживаю,– разрешила панна Кульбас.

Священник попрощался со всеми и ушел.

– Ну, и что это будет?– попыталась выяснить Инга, обращаясь к знахарю.– Вы же говорите, что нельзя нарушать ритуал.

– Дело в том, что если дьяк начнет читать там молитвы или окропит землю в том месте святой водой, там такое начнется, что он и заклинание согласится произносить и все, что я ему скажу,– утвердительно сказал Цимбалюк.

– В этом пан знахарь прав,– вмешался в разговор до того молчавший Прищепа.– Когда отец Евсей окропил святой водой то место, куда мы перезахоронили панну Марылю, началось светопреставление. Это уж точно.

– Ну, что же, я надеюсь на Вас, пан Цимбалюк. Отправляйтесь завтра с дьяком в Ведьмин Яр и сделайте все, что будет в ваших силах. Да поможет вам Бог,– проговорила панна Кульбас.

Знахарь и староста собрались уходить.

– Я попрошу Вас задержаться, пан староста. У меня есть к Вам дело,– обратилась к Федору Инга.

Цимбалюк удалился. Прищепа присел на стул, стоявший у стены. Он молчал и постоянно оглядывался назад. Над ним висела здоровенная булава на стене. Федору, почему-то казалось, что она обязательно на него свалится.

Первой заговорила панна Кульбас.

– У меня к Вам есть просьба, пан староста.

– Ясновельможная панна, прошу Вас, не посылайте меня с ними в Ведьмин Яр. Я все равно там ничем помочь не смогу. А эта нечисть мне за последнее время порядком надоела,– взмолился Прищепа.

– Да, нет. Я не об этом хотела Вас просить,– объясняла ему панна.– Я собралась ехать на Запорожскую Сичь. Хочу, чтобы вы меня сопровождали.

Федор сделал удивленное лицо.

– Я, конечно, понимаю, что панна из довольно знатного рода и, поэтому может позволить себе разные странные желания. Но это-то Вам зачем? Да и не пустят Вас туда. Разве Вы не слышали, что женщин на Сичь не допускают?– с недоумением говорил староста.– И дорога туда дальняя и небезопасная.

– Я обо всем этом знаю,– начала объяснять Инга,– но очень важная причина вынуждает меня пойти на этот риск.

– Извините меня, что я так много спрашиваю, но, не зная всего, я не смогу дать Вам свое согласие,– проговорил Федор.– Мне ведь еще нужно придумать, что я жене скажу. Должен же я ей как-то объяснить, почему снова решил на Запорожье податься.

– Полковник Головань находится в опасности. Я хочу его предупредить,– сказала панна Кульбас.

– И это все? Но зачем Вас самой ехать? Пошлите какого-нибудь казака.

– Ты спросил у меня причину, я тебе ответила. Большего сказать не могу. Поможешь мне, я щедро награжу. Тем более, что я должна тебе деньги за картину.

– За какую картину?– удивился Прищепа.

– А дьяк тебе ничего не говорил?– поинтересовалась панна.

– Нет, а что случилось?

– Я забрала у него мой портрет, который ты нарисовал. Вот деньги.

Инга протянула старосте мешочек с деньгами. Федор не стал брать деньги.

– Что такое?– спросила Инга.– Может быть это мало? Скажи, сколько ты хочешь?

Прищепа заговорил, сильно понизив голос:

– Денег не надо, берите его даром. И очень Вас прошу, пусть отец Евсей скажет моей жене, если она будет интересоваться, что Ваша Милость сами забрали этот рисунок, что я здесь не причем.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. А как ты смог нарисовать такой хороший портрет, я ведь тебе не позировала?

– Так я же Вас почти каждый день вижу. А вы уже скоро как полгода в Вишневом живете. Что же здесь трудного?– удивился Прищепа.

– Ну, хорошо, хватит об этом. Ну, так ты поедешь со мной или нет?– настойчиво спросила панна Кульбас.

– Поеду, куда деваться. Вы ведь все равно не передумаете. А саму Вас отпускать нельзя. Мало ли что в дороге случиться может,– заботливо говорил староста.

– Скажи, а есть какой-то способ, чтобы поскорее до Запорожья добраться?– расспрашивала обрадованная Инга.

– Есть такая возможность. Только для этого надо запасную пару коней брать. Ну, чтобы кроме тех лошадей, на которых будем ехать мы с Вами, пара была запасных. Чаще меняя усталых лошадей, можно ехать быстрее.

– Понятно, выбери четверых самых лучших на конюшне. Скажешь, что я приказала. И приготовь все, что нужно для поездки. Завтра на рассвете выезжаем,– сделала распоряжение панна Кульбас.

Прищепа кивнул в знак согласия и встал, чтобы идти собираться в дорогу. В это время со стены упала булава и угодила на то место, где только что сидел староста. Инга и Прищепа переглянулись, а панна подумала:

“Да он вдобавок еще и везучий. Если бы эта железяка ударила его по голове, ехать на Запорожье пришлось бы самой.

А Прищепа перекрестился и вышел.

28. В поход.

Легкая дымка над Днепром напоминала разлитое на воде молоко. Постепенно испаряясь, она поднималась вверх, обнажая могучее тело старого Исполина. Первые лучи солнца, пробиваясь из-за скал, окрашивали небо в ярко-оранжевый цвет. Парившие в воздухе чайки, раздраженно покрикивали скрипучими голосами, недовольные тем, что их побеспокоили в такую рань, не позволив им, как следует выспаться.

Запорожское войско выступало в поход. Основные силы переправились на правый берег еще вчера вечером. И как только месяц перевалил за половину своего ночного пути, казаки начали выстраиваться в походную колонну. Полк Голованя двигался в авангарде. Они выступили раньше всей армии. Впереди, рядом с боевым знаменем, ехал полковник Головань. За ним – сотник Яворной и остальные старшины полка. Кавалеристы двигались по трое в шеренге. Отряд держал направление к западной границе Украины, на Чигирин. Как только последние всадники скрылись за краем поля, Гетьман скомандовал общее построение основных сил:

– Впереди пойдет ополчение. По четыре человека в шеренгу становись! Да поскорее, хлопцы. Привыкай к военному порядку.

Это были в основном селяне, убежавшие из панской неволи. Вооружение их состояло из кос, топоров и цепов. Кое у кого были сабли и копья, очевидно добытые в предыдущих схватках.

– Следующей пойдет пехота. Полковник Череда, командуй здесь. А я к обозу поеду,– проговорил Гетьман и, хлестнув коня, помчался в конец всего войска. Увидев хорунжего Колоду, Шульга подозвал его к себе:

– Ну, что казну вывезли?

– Почто всю, Батько Гетьман. Оставили только на расходы в крепости,– бодро ответил Степан.

– А охраны достаточно?– поинтересовался Шульга.

– Полсотни казаков, хватит, Батько, не беспокойтесь.

Гетьман стегнул коня и продолжил свой путь.

– Вперед руш!– приказал Череда, и ополчение с пехотой тронулись с места, занимая дорогу там, где недавно двигался полк Голованя.

Кавалерия стала строиться на территории, где только что стояли пешие воины. Это была основная ударная сила Запорожцев. Командовал ею в походе

атаман Незайманьковского куреня Микола Кулиш.

Впереди развернули хоругви. Как только первые курени были готовы, Кулиш крикнул: “Вперед, браты”! И казаки, слегка тронув поводья, пустили коней шагом. По мере того, как место освобождалось, его занимали другие курени и догоняли ушедших вперед.

Шульга подъехал к обозу. Командовал арьергардом Максим Погребняк. Этот полковник слыл лучшим пушкарем на Сичи.

– Максим, сколько пушек погрузили на телеги?– спросил Иван.

– Тридцать штук, пан Гетьман, все, что переправили из крепости. Там им пять оставили для обороны.

– Хорошо, смотри полковник. У меня на тебя большая надежда есть.

– Так разве я тебя, когда подводил, Иван?– удивился Погребняк.

– Поэтому на тебя и надеюсь, что не подводил,– улыбаясь, проговорил Шульга.

На подводы погрузили провиант, боезапас, накрыв его сверху сложенными шатрами на случай дождя. Телеги отъезжали одна за другой, вытягиваясь в обозную линию.

Шульга подъехал к сотнику Черняку, который уже не раз выполнял обязанности коменданта крепости, когда казаки уходили в поход. Гетьман доверял ему и одобрял умение сотника хорошо исполнять порученное ему дело.

– Ей Богу, Батько, последний раз соглашаюсь остаться на Сичи, когда все уходят на войну. Та, что я за казак такой, что в поход не хожу,– жаловался Черняк.

– Да я только тебе и могу доверить крепость, когда меня нет на Запорожье. Ну, не на кого мне другого оставить,– объяснял сотнику Гетьман.– Ты здесь такое же важное дело решаешь, как и мы в бою. Цель-то у нас одна. Неужели не понимаешь?

Сотник только кашлянул и ничего не ответил.

– Ничего, не переживай, придет и твое время в бою

саблей махать,– успокаивал Черняка Шульга,– в этот раз тебе будет полегче. Казначей, писарь и другие водомуты с нами ушли.

– Ты там, Батьку, поосторожней. От этих всякого можно ожидать,– посоветовал сотник.

– Ничего, у меня не забалуют. Окоротим голубчиков, если понадобится. Ну, все, бывай, старый друже.

Гетьман с Черняком обнялись на прощанье. Шульга пустил коня наметом, догоняя атамана Кулиша.

Войско растянулось на всю степь, какую только можно было охватить взглядом.

– А чего это, хлопцы, вы молчите? А ну, песню давай, а то сейчас позасыпаете, ей Богу,– проговорил полковник Череда. И, шедшее впереди ополчение, затянуло песню:

Розлилися ріки від людсько§ крові.

Лихо крізь панує, аж душа кипить.

Хлопи вже не хочуть, щоб §х мордували,

Бо вони бажають по вільному жить.

А князі вельможні іншу думку мають:

Прості люди – бидло, повинні робить.

Та ще і радіти, що шляхетне панство

Буде §х карати й безжально гнобить.

Та простому люду жити так набридло,

Взяв до рук він коси й сокири трима.

Почастуєм, браття, шляхетноє панство,

Хай знають, що в світі є правда одна.

Песня разлилась над степью, заглушая голос природы. Птицы и звери притихли. Даже ковыль перестал шуметь под ветром, слушая о наболевшем горе в людських душах.

29. Ночные переговоры.

В замке князя Потоцкого было неспокойно. Накануне вечером неожиданно прибыл Острожский. Уже перевалило за полночь, а ясновельможные вели переговоры в кабинете хозяина замка. Князь Острожский был взволнован. По его виду можно было понять, что случилось что-то нехорошее.

– Мой человек из Запорожской Сичи сообщил, что казаки выступили всем войском. Они движутся к западным границам Украины. Не трудно догадаться, какие у них цели,– начал разговор князь Острожский, сразу, как только вошел в кабинет.– И самое плохое это то, что Гетьманом Войска Запорожского выбрали Ивана Шульгу. Они вообще считают его Гетьманом всей Украины. Как Вам это нравится?

– Я прошу ясновельможного князя присесть и успокоиться,– проговорил Потоцкий.– У нас мир с запорожцами, я надеюсь, Вы не забыли? Двигаются они на запад. А это, значит, что к землям князя Вишневецкого. Не надо было ему свирепствовать с украинскими крестьянами. Я его предупреждал. Нам беспокоиться нечего.

– Знаете ли, Ваша Милость, что такое болезнь чума?– задал неожиданный вопрос Острожский.

– Конечно, знаю,– с удивлением ответил Потоцкий,– не хотите ли вы сказать, что запорожцы чумные?

– Вот именно. Только это не болезнь в её общеизвестном смысле. Это чумные идеи. А распространяются они так же быстро и заражают всех, как и само заболевание,– объяснял Острожский, успокоившись и приняв свое обычное невозмутимое состояние.– Думаете, когда Запорожцы выгонят Вишневецкого из украинских земель и сделают всех холопов вольными людьми, ваши селяне не захотят того же? Да они сами поднимут бунт против своего угнетателя, то есть против Вас. Прошу прощения за грубость. А Шульга не упустит случая прийти им на помощь. Он спит и видит, как бы нас всех выгнать, забрать у нас наши земли, и сделать Украину независимым государством вольных людей. Вишневецкий без нашей помощи будет разбит. А потом и за нас казаки примутся. Надо помочь нашему прославленному воину.

– Помочь, помочь,– раздраженно заговорил Потоцкий.– Вы, что не понимаете, что это будет война?

– Конечно, понимаю,– спокойствию Острожского можно было только позавидовать.– У нас сейчас нет другого выхода. Необходимо, если и не разгромить запорожское войско, то хотя бы остановить его продвижение. А там ситуация может измениться. Возможно, удастся уговорить короля дать нам войско на помощь. А может быть и еще, что-нибудь придумаем. Важно выиграть время.

– Да нам не воевать с Украиной надо, а поддерживать добрососедские отношения,– пытался противоречить Потоцкий,– у нас с ними много общего. У них государственный устрой – республика, у нас – республиканская монархия, что есть почти то же самое. Нас окружают страны с монархической формой правления. Поэтому, эти государства все время будут стараться нас поработить. Речь Посполитая вместе с Украиной могли бы поддерживать друг друга в противостоянии с внешним врагом. А война между нами только ослабляет нас. И рано или поздно и мы, и Украина окажемся под властью другого государства. Турки с татарами или монархи Европы с нами не справятся. Духу у них не хватит на нас. А вот Московия! Это серьезно. Как только московский царь отберет всю власть у своих бояр, он сразу станет одним из самых сильных монархов. И первое, что он сделает – это займется нами. Монархия и республика вещи несовместимые. Зачем ему рассадник вольнодумных идей возле его границы.

– Все, что Вы говорите, правильно,– согласился Острожский,– только сейчас все эти разговоры ни к чему. Об этом раньше надо было думать. А впрочем, есть один выход, который может воплотить ваши идеи в жизнь, даже без войны. Необходимо оставить все наши земли на Украине, дать холопам вольную и покинуть пределы Украины. Вы готовы к таким действиям?

Князь Потоцкий молчал.

– Вот и так думаю,– понимающе ответил Острожский.– Предлагаю прекратить нашу дискуссию о том, как все могло бы быть хорошо, и перейти к разрешению конкретных задач.

– Согласен с Вашей Милостью,– примиренчески сказал Потоцкий.– Вы, как всегда, правы.

– Вот и хорошо. Я смогу послать на помощь князю Вишневецкому полк драгун, ополчение из шляхты и местных мещан, и две хоругви гайдуков,– предложил Острожский.

– У меня есть два полка драгун и гусарский полк, ну, и конечно, шляхта,– проговорил хозяин замка.

– Я лично поведу свои силы на соединение с отрядами Вишневецкого. Войско уже готово к выступлению,– продолжал Острожский.– Завтра же пошлю гонцов к Вишневецкому с просьбой, чтобы он возглавил объединенные силы и указал место сбора всей армии. А потом сообщу Вашей Милости его ответ, если Вы, конечно, не возражаете?

– Я согласен с Вами, князь,– ответил Потоцкий,– война, так война. Никуда не денешься.

– Прибудет ли Ваша милость вместе со своим войском лично?– поинтересовался Острожский.

Хозяин замка сделал удивленное лицо и проговорил:

– Конечно, что за вопрос? Или я не шляхтич?

– Прошу прошения у ясновельможного князя,– извинился Острожский, пожалев, что спросил,– это я от усталости задаю глупые вопросы.

– Ерунда, ерунда,– не обидевшись, сказал Потоцкий,– сейчас уже поздно. Для Вас приготовлены комнаты, можете отдыхать, слуги в Вашем распоряжении. Может быть, Вашей Милости, еще что-нибудь нужно, только скажите. Вы у меня саамы желанный гость.

– Нет, нет. Хочу выспаться. Завтра будет очень насыщенный день,– ответил Острожский и, кивнув головой, вышел из кабинета.

30. Встреча с Людасом.

Ожидавший за дверью слуга, повел князя в отведенные для него апартаменты. Паж нес в руке горящий факел, освещая дорогу. Гулкие шаги, отдавались эхом в ночной тишине. На стенах коридора плясали тени от мерцающего пламени. От каменных стен тянуло прохладой. В нишах стояли манекены рыцарей в железных латах и с полным вооружением. Они казались стражами, охраняющие ночной покой замка. Мертвая тишина, нарушаемая эхом шагов, могла вызвать страх даже у самых смелых людей.

“Интересно, а привидения у Потоцкого в замке есть”?– подумал Острожский. Войдя в свою комнату, князь отпустил слугу. Сам разделся и лег в постель. Свежесть хрустящих простыней обожгла его своей прохладой. Однако пуховое одеяло быстро восстановило теплоту его тела. Лунный свет дорожкой стелился по каменному полу, проникая через окно. Князь закрыл глаза. Его сознание, обессиленное борьбой с усталостью, тут же сдало свои позиции. Острожский уснул.

Вдруг он услышал, что его кто-то зовет. Князь встал. Перед ним стоял человек одетый в черный костюм. На глаза была надвинута шляпа. В руках у него была серебряная трость с набалдашником в виде черепа. На лицо падала тень. Незнакомец сделал знак тростью, и Острожский последовал за ним. Князь крайне удивился, увидев, что он и незнакомец идут по лунной дорожке в воздухе. Беспрепятственно выйдя через окно, они двигались по направлению к месяцу. Вокруг ярко светили звезды. Казалось, что можно дотянуться до них рукой. Ступив ногой на серебристую поверхность луны, князь почувствовал ледяной холод. Пройдя по равнине, они поднялись на возвышенность. Вокруг открылась невероятная картина Вселенной, подавляющая своей бесконечностью. В груди у Острожского защемило, и ноющая тоска заполнила душу. Он оглянулся назад и вниз. Там князь увидел землю, укрывающие её леса, разрезанные рукавами рек и замок Потоцкого, к которому тянулась лунная дорожка. Позади него раздался знакомый голос:

– Присаживайтесь, князь. Я люблю здесь гулять. Не правда ли, впечатляет грандиозность Вселенной? Особенно покоряет всеобщее безмолвие.

“Где я мог слышать этот голос”?– думал Острожский. Он увидел неизвестно откуда появившиеся два кресла, стоявшие друг против друга. В одном сидел незнакомец. Князь по-прежнему не мог разглядеть его лицо. Острожский сел и спросил:

– Кто Вы? Откуда мне может быть знаком Ваш голос?

– Ну, Вы меня удивляете, князь. Впрочем, собственный голос со стороны узнать всегда трудно.

Незнакомец снял шляпу, и Острожский опешил от увиденного. Перед ним сидел он сам.

– Я Людас. Мы лично не знакомы, но я давно за Вами присматриваю. Вы, даже сами того не подозревая, выполняли мои поручения. Например, приказав панне Марыле отравить полковника Кульбаса, Вы выполняли мою волю. Помните эту историю?

– Но кто, же Вы?– не отвечая на вопрос, проговорил князь.– И почему Вы так похожи на меня?

– Какой Вы, право, недогадливый. Мне Вы казались более сообразительным. Попросту говоря, я князь тьмы. Дальше представляться не надо? У меня еще много имен и титулов. А похож я не на Вас, а на Ваше представление обо мне. А так, как Вы сами не знаете, как может выглядеть сатана, я решил не мудрствовать лукаво, и принял Ваш облик. По крайней мере, это приятней, чем, если бы я предстал перед вами с рогами, хвостом и свиным рылом, как рисует меня подавляющая часть людей. Что же поделать, если у Вас такая слабая фантазия.

– Представляться не надо, я все понял. Я, что уже умер и нахожусь в аду?

– Нет, еще не умерли. Назовем это дружеской беседой. А мне нравится, что вы уже сами определили свое место после смерти.

– Что же Вам надо от меня?– продолжал задавать вопросы Острожский.

– Ну, что же, вижу, что любоваться окружающими пейзажами Вам уже надоело. Светская беседа Вас больше не развлекает, и Вы хотите перейти к делу, согласен. Пусть будет по-вашему. Я хочу, чтобы Вы организовали убийство Гетьмана Шульги.