Текст книги "Этюд В Бордовых Тонах (СИ)"

Автор книги: Игорь Тарно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Часть 5 БОРЬБА ЗА ЖИЗНЬ

Не откладывая в долгий ящик, я рассказал хозяину блока о своей не длинной, но весьма богатой на события жизни, а он, бросая на меня недоверчивые взгляды, вслушивался в мою исповедь, произносимую монотонным голосом, пока я сообщал основные факты из собственной биографии.

Любопытно было сознавать, что и я сам, рассказывая о себе, начинал сомневаться  в произошедшем со мной, так как то, что мне пришлось  перенести  за каких-то три года, трудно осмыслить без содрогания.

Когда я закончил повествование, “Буллит” долго молчал, преодолевая сомнения, а потом засмеялся и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Славно гутаришь, парнишка, прямо сказочник Андерсен! Только промашка вышла. Если бы ты так полкана уделал, то это бы отпечаталось на его физиономии, а я что-то не заметил на отвратной роже каких-то следов избиения!

– Он с Вами, наверно, беседовал в затемненном кабинете с закрытыми шторами, – предположил я, дерзко глядя   ЗЭКу прямо в глаза.

– А ведь точно! – воскликнул “Буллит”, у которого, как потом оказалось, были и человеческие фамилия, имя и отчество, а именно Овчинников Петр Сергеевич.

Так уж получилось, что почти сразу  после этой доверительной беседы между мной – молодым и  еще во многом наивным юношей и знаменитым лидером преступного мира завязались добрые отношения, как у отца с сыном.

Видимо, мне в жизни не хватало взрослого наставника, так как отец в силу своего характера никогда не опускался до пустопорожних сюсюканий ни со мной, ни, тем более, с моей сестрой – неудачницей.

Так уж распорядилась судьба, что именно жестокий уголовник стал той   особой личностью в моей жизни, направившей меня  по весьма извилистому и, можно сказать, страшному пути в дальнейшем, но все-таки я погрешил бы против истины, если бы забыл и то, что действительно положительно повлиял на  становление моего характера до “Буллита” тренер Сергей Новиков – чудесный спортсмен и просто хороший  человек.

Так или иначе, но “вор в законе” почти сразу взял меня под свою опеку, а я стал, в какой-то степени, его телохранителем, но не обычной безбашенной “торпедой” в известном понимании этого слова, а человеком, душой и сердцем радеющим за его благополучие и прекрасно отдающим  себе отчет, что только такой странный симбиоз позволит мне выжить в колонии, где безраздельно властвовал “Анти ЗЭК”.

Тот после инспекторской проверки немного поутих, решив на какое-то время  оставить меня в покое, и, кроме того, на это его решение, очевидно, повлиял ”Буллит”, который как-то за кружкой чифира проговорился, что  выкупил у полкана мою душу за солидное бабло, хотя я был уверен, что, при случае, он постарается утопить меня в дерьме, несмотря на совершенную сделку с уголовником.

В блоке у меня не сразу все устаканилось, так как “Буллит” решил проверить нового “сынка” на вшивость, и уже в первую ночь пребывания в четвертом блоке, как раз тогда, когда я впервые за несколько дней сладко заснул, не чувствуя угрозы для своей жизни, двое уголовников подошли к  к моей койке, которая располагалась над койкой “Буллита”, что было совершенно невозможно без его согласия, и грубо стащили меня на пол, начав наносить довольно-таки ощутимые удары по всему телу.

Хотя я абсолютно не был готов к подобной атаке, но моя спортивная подготовка помогла и в этот раз, так что уже через мгновение, придя в себя от потрясения, находясь в положение “лежа на спине”, я автоматически применил прием из джиу джитсу, закинув ноги на шею и корпус одному из ЗЭКов и провел удушающий прием, безжалостно лишив  его сознания.

Затем, мгновенно вскочив на ноги, я очутился перед вторым нападающим – рослым, разъяренным бандитом, который размахивал заточкой, держа ее в длинной, жилистой руке, испещренной криминальными наколками, подчеркивающими его жестокость.

По зверской физиономии и прищуренному взгляду ЗЭКа с погонялом “Заточка” читалось, что он не на шутку озлоблен против меня и готов уничтожить без какого-либо сомнения.

Также было понятно, что он весьма искусно владеет опасным холодным оружием, которое с большой скоростью мелькало перед моими глазами.

Во время нахождения в спортроте СКА и занимаясь подготовкой к соревнованиям по рукопашному бою, я изучал способы противостояния преступнику, вооруженному холодным оружием, а потому сконцентрировался не на ноже, а на движениях тела  противника.

Вокруг нас собралась толпа “болельщиков”, причем их основная часть поддерживала ЗЭКа, который грозил, что проткнет меня насквозь и отправит на тот свет в младенческом возрасте.

Лишь один человек соблюдал нейтралитет, с интересом наблюдая за развитием событий. И это, конечно, был “Буллит”, который одел очки и внимательно наблюдал за ходом боя, призом за который было ничто иное, как жизнь.

У меня не было времени осуждать его за такое отношение ко мне после того, как он принял меня в свое общество, так как невнимательность грозила мне мгновенной гибелью.

Прошло пять минут неравной схватки, и моей левой руки уже дважды коснулось острое лезвие заточки, так что на ней появилась кровь, что еще больше обострило ситуацию, но мой противник начал уставать, в то время как  я сохранял спокойствие и внимание, не тратя лишних усилий, а только контролировал типа с ножом.

Где-то на 6-ой минуте я выбрал момент, когда рука убийцы с заточкой немного опустилась, а его движения потеряли остроту, после чего выверенным движением захватил ненавистную руку чуть повыше кисти и вывернул ее так, чтобы лезвие заточки повернулось в его сторону.

Затем резким движением я притянул негодяя к себе и почувствовал, что  он как бы наткнулся на лезвие, которое прошло в его тело, словно по маслу.

Мой противник как-то приглушенно всхлипнул и упал на деревянный пол, забившись в конвульсиях и разбрызгивая  быстро стекающую из груди кровь по сторонам.

И в этот момент “Буллит”, сохраняющий полное спокойствие, тихим но твердым голосом приказал:

– Всем по койкам,  никто ничего не видел, иначе прикончу!

А затем подтолкнул меня к койкам и прошептал:

– Быстро спать, сынок, если не хочешь подохнуть в карцере!

Через пару минут в блоке все стихло.

Только труп на полу в луже крови свидетельствовал о происшедшей трагедии.

Факт остается фактом: Никто так и не сообщил администрации колонии об истинном убийце криминального авторитета “Заточки”. хотя, возможно, полкан продолжал выполнять условие договора с “Буллитом”, который с ним дополнительно, рассчитался, а может, действительно, все ЗЭКи выполнили требование вора в законе и сохранили в тайне от руководства колонии имя убийцы.

Так или иначе, но у меня на счету в юном возрасте было уже несколько трупов, а это, кстати, не так уж и часто встречается в преступном мире!

Часть 6 БУДНИ

После трагических событий в первые дни пребывания в колонии острота событий для меня как-то потеряла свою актуальность.  Ведь теперь я находился в компании избранных ЗЭКов, под покровительством самого криминального хозяина четвертого блока, а значит меня нельзя было заставить работать, я не занимался уборкой в блоке, питался сытно, так как еда в столовке колонии была лишь малой толикой того, что нам передавали с воли из бандитского общака.

Я мог свободно поговорить по телефону с мамой и сестрой, но, к сожалению, узнал от сестры, что мама сильно страдает от диабета, а старший сводный брат приказал долго жить, хотя был вполне здоровым с  виду мужчиной.

Спустя полгода после моего водворения в колонию строгого режима, я получил очередную трагическую весть, что мама умерла, но полкан воспротивился против того, чтобы я  простился с ней,  а “Буллит” заявил, что не станет ходатайствовать перед ним насчет меня, так как это, по его мнению, уже перебор.

Итак, накануне 21-летия у меня среди родных осталась только старшая сестра, которой чудом  удалось приватизировать шикарную квартиру родителей, хотя дом, в котором они проживали, был отнесен к памятникам архитектуры, и квартиры в нем не подлежали приватизации, так что у меня пока сохранялся призрачный шанс прописаться в Киеве, если в обозримом будущем не будут предприняты драконовские меры к бывшим ЗЭКам в части их права селиться в столице после освобождения из мест заключения.

Теперь долгими вечерами мы уединялись в каморке, которую “Буллит” выторговал у полкана, провернув какой-то гешефт, находясь в колонии!

Там мы могли спокойно беседовать с ним о жизни на воле, и я узнал много интересного о буднях особой касты, именуемой “ворами в законе”.

“Буллит” не был женат и не имел детей, и только потому, наверное, прикипел ко мне душой. Его даже не смущало то, что мой папаша был по жизни “гнобителем” тех, кто составлял его окружение.

Он часто повторял, что сын  за отца не отвечает, хотя порой признавался, что сожалеет о том, что не стал известным детским тренером и не женился на привлекательной фигуристке, против брака с которой возражал его отец. А затем та изменила ему с известным журналистом с фамилией композитора и исчезла из его жизни.

Из рассказов “Буллита” становилось понятно, что его превращение в матерого  преступника, стало результатом игры случая, так как он,  как и я, вырос в семье обеспеченных людей, но злую шутку с ним сыграла вседозволенность, присущая лидерам в спорте, не знающим, как с ней справиться, которая и толкнула известного спортсмена на неправедный путь, хотя кто знает, какой путь праведный?

Так или иначе, но из его рассуждений получалось, что ”вор в законе” – глубоко несчастный человек, которому в зоне, где он чувствует себя хозяином положения, лучше и комфортнее, чем на воле!

    Но это впечатление моментально пропадало в тот самый момент, когда “Буллиту” предстояло принимать какое-то принципиальное решение, и он из добродушного просточка превращался в жестокого судью, а порой и в палача, не ведающего жалости ни к друзьям, которых у него, по сути, не было, ни, тем более, к врагам.

Ему ничего не стоило приказать своим “торпедам” уничтожить того, кто становился на его пути, и я был уверен, что он запросто может лишить человека жизни своими руками, будь то даже я…

Но это все лирика. А я пребывал в окружении открытых и скрытых убийц и просто обязан был считаться с реальностью. Ведь здесь, как нигде, все происходило в соответствии с выражением: “Человек человеку враг” или, как в анекдоте про армянскую баню, где каждый вынужден следить за тем, чтобы не повернуться к присутствующим задницей!

Особенно несладко доводилось вновь прибывшим в блок, поскольку малявы с их характеристиками, приходили туда раньше, чем их этапировали.

К этому времени и руководство колонии, и решалы среди ЗЭКов практически безошибочно знали, кем и кому из заключенных предстоит стать: “торпедой”, “сукой”, “опущенным” и так далее.

Особенно опасно было поступать в колонию осужденным по делам, связанным с педофилией и изнасилованием несовершеннолетних.

Их, как правило, “опускали” и определяли им место “у параши”.

Я такими делам не занимался, но считал, что им воздается по заслугам.

Помню, как в наш блок, видимо по ошибке, направили чувака, который изнасиловал и убил трех девочек, сбежавших из детского дома.

Ему почему-то дали не пожизненное заключение, а двенадцать лет колонии строгого режима. Видимо, у него где-то отыскалась “волосатая рука”.

На следующее утро его не могли найти, а затем обнаружили в выгребной яме с отрезанными гениталиями, засунутыми в рот.

Мне было ясно, что без распоряжения “Буллита” подобное решение не могло быть принято, хотя он об этом не обмолвился ни словечком. Его молчание было очевиднее любых красноречивых слов…

В середине 2001-го года, уже после того,  как мне исполнился 21 год,  к нам в блок поступил некто с погонялом “Француз” – известный в определенных  кругах контрабандист, с которым у “Буллита” наблюдались терки еще тогда, когда он был на свободе.

“Француз” был в авторитете, но, конечно, не дотягивал до “вора в законе”, и это было понятно, так как в одном блоке содержать двух “воров в законе” – антагонистов система была не готова, поскольку это несомненно привело бы к серьезным столкновениям и закончилось поножовщиной с серьезными жертвами.

В данном конкретном случае что-то не сработало в ее отлаженном алгоритме , так как хоть “Француз” не был “вором в законе”,  но мог тянуть мазу на  “Буллита“, решив занять его место в колонии, хотя это по воровским законам каралось смертной казнью.

Но  “Француз” не слишком чтил воровские законы, а потому считался беспредельщиком, который постоянно играл со смертью, поставив свое реноме выше всего остального.

Тем более, что, вероятно, на воле “черная  кошка” пробежала между этими авторитетами и замириться они не могли, тем более оказавшись рядом в одном блоке, как два ядовитых паука в банке.

И торжествовать мог только один, хотя теоретически у “Француза” одержать победу в противостоянии с Буллитом“ не было никаких возможностей, так как “вора в законе” в конфликте поддержало бы абсолютное число ЗЭКов.

Но дело в том, что в колонию “Француз” прибыл не один. С ним были этапированы  два негодяя, которые были обвинены в убийстве молодых людей по педофильским мотивам, так что, по идее,их ожидало весьма мрачное будущее среди ЗЭКов, и они прекрасно понимали, что станут  изгоями среди обитателей блока и, в лучшем случае, окажутся “у параши”. Так что свое спасение они видели только в верном служении “Французу”, который на пересылке сумел втереться им в доверие и пообещал защиту, если они будут его надежными сторонниками.

Во время представления новоприбывших “Француз” нагло заявил, что в гробу видел “Буллита” и подчиняться тому не намерен, так как у него есть информация о том, что тот был не по закону коронован, и, кроме того, он видел сам об этом маляву на встрече авторитетов в Одессе незадолго до своего ареста.

В это никто, конечно, не поверил, но задумка “Француза” нашла благодатную почву, так как ЗЭКи при появлении новоприбывших стали обсуждать не уголовников – педофилов, а взаимоотношения “Буллита” и “Француза”, на что последний  и рассчитывал, стараясь поддержать своих новых опричников.

Сборище происходило ночью, после отбоя, когда вертухаи спокойно отошли ко сну, заперев двери в блок.

Вначале “Буллит” не принимал участия в толковище, прикидывая, стоит ли идти на стычку с “Французом” или ждать более удобного момента для того, чтобы поставить того в стойло, причем отнесся к появлению врага на своей территории недостаточно серьезно, считая того недостойным противником.

Увидев, что у ”Француза” появилась серьезная поддержка, он понял, что тылы ему прикрывают лишь я и еще один уголовник, который являлся  “торпедой” уже не первый год.

Ведь еще два его “адъютанта”, отличающихся жестокостью, были только вчера, что теперь казалось весьма странным, отправлены полканом в карцер за драку, в которой не участвовали, о чем тому было прекрасно известно!

Не трудно было понять, что полкан решил воспользоваться появлением “Француза”, чтобы лишить надоевшего ему “Буллита” руководящей роли в блоке, так как тот не давал ему беспредельничать во вверенном хозяйстве.

Теперь это стало понятным и “Буллиту”, и мне – единственному принципиальному  стороннику “шефа”.

Итак, после определенной перепалки команда во главе с “Французом” оказалась лицом к лицу перед  “вором в законе” и его “торпедой, причем я скромно стоял в сторонке, так что “Француз” со своим шоблом не догадывались, что это за малолетний качок вылупился на них грозным взглядом.

Так или иначе, но они решили, что настал удобный момент, чтобы перехватить власть у “вора в законе“, что давало им всем радужные перспективы пребывания в фаворе в этом блоке определенный период времени.

И потому, когда “Буллит” вызвал  ”Француза” на поединок, вытащив из-за пазухи финку с наборной ручкой, того заслонили собой два жестоких убийцы, более молодые, чем “Буллит”,  и, вероятно, более резвые, что делало их исключительно опасными противниками.

“Торпеда” “Буллита”, очутившись перед ними, замешкался и не стал спешить вступать в опасное единоборство, а остальная блатная братия, следя  за развязкой борьбы за власть, безмолвствовала, с интересом, наблюдая, чем это все закончится.

Я оставался не у дел до тех пор, пока не увидел, как “Буллит” вопрошающе посмотрел на меня, причем заметил в его глазах минутную растерянность.

Хозяин преступного мира просил поддержки у меня, скромного парня и изгоя рода человеческого, и я скорее умер бы, чем не пришел к нему на помощь, потому что по своей сути не был предателем и понимал, что, предав раз, стал бы Иудой на всю дальнейшую жизнь, пускай вероятность того, что сохраню эту жизнь, сейчас равнялась 50%....

Увидев, что я встал рядом с “Буллитом”, держа в руках увесистый кусок трубы, “Торпеда” приободрился, перейдя  на нашу сторону, так что силы теоретически стали равными.

Но почти мгновенно преимущество снова перешло на сторону агрессора, так как “Торпеда” сдуру бросился вперед и напоролся на нож, который выставил вперед один из убийц – педофилов.

Он рухнул, как подкошенный, а нож, лишившись руки хозяина, запрыгал по полу и замер без движения.

Теперь двое убийц наблюдали за целью  перед собой, показавшейся им весьма соблазнительной, поскольку безопасной.

Они, видимо, подумали о том, что для них не  будет проблемой вздрючить  сопляка, подобного одному из тех, над кем  недавно надругались перед тем, как убить?

Но как часто бывает, когда ты недооцениваешь противника, тебя ждет жестокая расплата.

Легко уклонившись от удара ножом одного из убийц, я нанес ему по голове обрезком трубы мощнейший удар, и эта голова треснула, как орех, хотя казалась мощной и несокрушимой, как и шея, на которой она располагалась !

Продолжая движение руки, я нанес удар трубой по руке второго бандита и выбил у того нож, а “Булллит, мгновенно воспользовавшись его заминкой, сунул ему финку в грудную клетку, тут же выдернув его из разгоряченного тела негодяя.

Второй убийца рухнул рядом с первым, залив того пульсирующей кровью из раны на груди пол блока.

– Теперь, Дэвид, отойди-ка в сторону, – прохрипел “Буллит”, – я сам разберусь с этой гнидой!

Он встал в стойку, выставив руку с финкой вперед. То же самое сделал “Француз”, приготовившись к бою с той лишь разницей, что в руке у него оказался большой тесак, чудом принесенный им в блок, минуя охрану, если только ему не разрешил это сделать подкожный полкан Ласточкин.

– Что ж, расставим точки над “И”, – прошептал “Француз”, сделав выпад в сторону “Буллита”.

Тот, молча, сосредоточился на бое, и в свою очередь атаковал противника, едва не зацепив финкой его массивный корпус.

Бой проходил с переменным успехом, и когда ножи сталкивались в воздухе, казалось, что от них в стороны разлетаются искры.

“Француз” постоянно атаковал, вкладывая в бой всю накопившуюся ненависть к врагу, но терял при этом напрасно силы.

“Буллит” был более осторожен, не стремясь быстро завершить схватку, помня о моем недавнем поединке, показавшем, что никогда не следует действовать быстрее, чем ты в состоянии.

И как не  старался “Француз” повысить темп боя, преимущество  “Буллита” становилось все более очевидным, а потому его противник бросился в безрассудную атаку и упал, пораженный финкой в печень, и, схватившись рукой за правый бок, попытался остановить кровь, но рука, бессильно скользнув по окровавленному телу, опустилась на пол, что-то прочертив на нем кровью, а затем его голова упала на пол, и осталась там лежать недвижимо.

Я с интересом прочитал надпись, сделанную на полу “Французом” перед смертью. Она гласила:

– Будь ты проклят…

Смерть “Француза” не прошла “Буллиту”   даром. Он был тут же доставлен в карцер, а из него в суд, даже не попрощавшись со мной, где ему был вынесен приговор о пожизненном  заключении, и больше я никогда с ним не встречался. Возможно, что он умер или был убит, но дело его было засекречено.

Думаю, что к этому причастен и мой старый знакомый Ласточкин, который, вскоре  чудесным образом  перешел из пенитенциарной системы в Министерство юстиции на высоко стоящую должность и решил оборвать все следы в своем прошлом.

Но перед этим он успел еще изрядно поиздеваться надо мной, отправив в карцер за убийство двух ЗЭКов – педофилов в драке, и от жутких издевательств меня спас только перевод его на вышестоящую должность.

Перед его отъездом из колонии он не поленился зайти ко мне в карцер, где я находился в весьма плачевном состоянии, и, сев на стул, долго вглядывался в мое, изможденное пытками лицо, а потом сказал:

– Что ж, я пока с тобой не рассчитался, но будь уверен, еще увижу, когда ты будешь корчиться на дыбе!

– Жизнь покажет, кто кого похоронит! – ответил я, хотя чувствовал, что может так случиться, что мы с полканом в этой жизни больше никогда не встретимся...

Сразу же после неожиданного отъезда из     колонии “Анти ЗЭКА” я был выпущен из карцера, и новый начальник колонии, погоняло которого я не запомнил, вызвав меня к себе в кабинет, сухо сообщил,что суд, заседавший заочно, добавил мне к сроку содержания под стражей в колонии строгого режима пять долгих лет тюрьмы, определив местом содержания тюрьму, расположенную чуть ли не в самом центре Херсона, то есть теперь я мог рассчитывать на возвращение к мирной жизни только в 2008-м году, когда мне исполнится около 28-ми лет, что казалось чем-то далеким и мало реальным.

    И снова вагон с ЗЭКами отправился из пересыльной тюрьмы в Житомире в Херсон.

     В допотопном вагоне, разделенном на бронированные отсеки, находилось порядка двадцати моих товарищей по несчастью.

     Конвоировали нас какие-то злобные тролли, каждый из которых стремился хоть как-то ущемить подопечных, например, толкнув проходя или вылив на робу горячую тюремную похлебку ради прикола…

     Среди заключенных большей частью были ЗЭКи, повидавшие в жизни и более жестокое отношение со стороны вертухаев. Они, молча, сносили издевательства, прекрасно понимая, что их  провоцируют на всплеск эмоций, чтобы среди ночи ради забавы избить смертным боем.

     Но среди нас были молодые и неопытные ЗЭКИ, которые еще не потеряли чувства достоинства и не понимали на какое дно их забросила судьба.

     Они то и “качали права”, не понимая, что именно за их душами и охотились вооруженные до зубов звери в форме сотрудников национальной гвардии и из пенитенциарной службы.

     Конфликт начался уже через час после начала движения поезда, когда два вертухая разбили нос молодому ЗЭКу только за то, что он не встал, когда они вошли в отсек, где тот находился.

     Парнишка оказался не робкого десятка и полез в драку, как того от него и ожидали.

     После этого вертухаи заломали ему руки и избили дубинками до полусмерти, а потом протащили по всем отсекам вагона с заключенными, говоря, что подобное будет  каждым, кто нарушит  дисциплину.

     В то же время они были прекрасно осведомлены, что в вагоне находится опасный рецидивист, на совести которого пять человеческих жизней. И когда явились в мой отсек, остолбенели от удивления, увидев молодого человека, почти мальчика, то есть среднестатического парня с очевидно крепкой спортивной фигурой, который спокойно лежал на койке и не обратил внимание на их появление.

      Интересно, что никто и не подумал сделать мне замечание за то, что я не поднялся при их появлении.

     Они разглядывали меня, как диковинного зверя в зоопарке, не задавая вопросов, веря и не веря, что таким  “человекообразным” может быть жестокий убийца.

– Ну, посмотрели, и хватит, – процедил я сквозь зубы. – Теперь за кино следовало бы рассчитаться, если вы не жлобы!

     Молодой лейтенант расплылся в улыбке и сказал, обращаясь к усатому старшине:

– Константиныч, дай-ка пацану банку тушенки, буханку хлеба и бутылку пива. Что-то в нем есть человеческого. Ну, никак он не похож на прожженного убийцу!

     Старшина пожал плечами, но отправился выполнять приказание начальства, и уже через несколько минут я наворачивал свежий хлеб, обмакивая его в невероятно аппетитно пахнущую тушенку…

     Потеряв всякий страх, лейтенант отправил старшину в командирское купе, а сам остался в моем отсеке и попросил рассказать о себе.

– Ты что, писатель – фантаст, собираешь легенды о ЗЭках? – с .усмешкой поинтересовался я. – А я ведь страшный убийца! Вот отломаю крышку от банки из жести и перережу тебе горло, пока ты из кобуры свою пукалку будешь вытаскивать! И окажешься  ты сам виноват, парниша, что доверился преступнику, забыв об уставе!

– Нет, нет, не говори ерунды. Ты ведь не такой, ты – правильный пацан, – с уверенностью в голосе заявил лейтенант, – злом на добро не ответишь!

– Пожалуй ты прав, – задумчиво ответил я. – Ладно, расскажу тебе свою историю, привру что-то для порядку, а ты слушай и мотай на ус. Может быть, в  жизни пригодится.

И я во второй раз в жизни обнажил свою душу перед незнакомым человеком не потому, что он подарил мне банку тушенки, а потому, что оказался просто человеком с большой буквы…

Рассказывая свою историю, я снова переживал мельчайшие перипетии мрачных событий и лишний раз убеждался в том, что иначе поступить не мог, а уже под утро, когда моя история была рассказана до конца, лейтенант, молча, поднялся, крепко пожал мне руку и вышел из отсека...