Текст книги "Этюд В Бордовых Тонах (СИ)"

Автор книги: Игорь Тарно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Этюд В Бордовых Тонах
Игорь Тарно

Введение

Сегодня, кажется, 30 марта 2020-го года. Я иду ночным городом навстречу сильному ветру, который бросает мне в лицо холодный и рассыпчатый снег, невесть откуда взявшийся в конце первого весеннего месяца этого високосного года.

Город спит, устав от безумия, творящегося в нем в результате неожиданной напасти в виде жуткой эпидемии коронавируса из Китая, получившей название COVID-19, как не странно, созвучной с моим именем Дэвид, которое мне дали мои весьма своеобразные родители по какому-то недоразумению, так как я – коренной украинец, причем, как любил повторять отец, мой род корнями уходит во времена расцвета запорожского казачества

Часть 1 ИСТОКИ

Я вырос в зажиточной семье сотрудника правоохранительной системы, причем мой отец дослужился до должности начальника управления тюрем и исправительных колоний, в которых содержались довольно-таки опасные криминальные элементы, но он, вряд ли,  уступал им в жестокости, а потому до определенного времени был на весьма хорошем счету у своего начальства.

Его даже наградили орденом Ленина, что казалось невероятным в условиях  специфической службы.

Если к своим подчиненным и подопечным он относился излишне строго, то изредка все же  баловал меня в отличие от моей старшей сестры, к которой относился как к недоумку, так как на нее в возрасте десяти лет упала с крыши дома огромная сосулька и сильно повредила голову.

Хотя это и не привело к ненормальности, но сделало характер девочки весьма плаксивым и немного вздорным.

Такое пренебрежительное отношение отца к сестре стало причиной моего поверхностного отношения к женщинам в будущем. Именно от него ко мне пришло понимание того, что в этой жизни сила силу ломит и что на каждое действие в отношении тебя следует последовать с твоей стороны активное противодействие.

Хотя мой отец был почти что двухметрового роста с пудовыми кулаками, я был парнем чуть выше среднего роста и недостаточно сильным, чтобы стать  лидером класса среди рослых и злобных акселератов, мечтающих о власти с первых дней своего существования.

К своему стыду, не могу не заметить, что я был трусливым ребенком и боялся до десяти лет посещать туалет, тем более смывать воду из бачка.

Я родился в мае 1980-го года, а потому в сознательном возрасте, то есть в 1988-м году, успел посетить  пионерский лагерь, в котором у меня проявилась болезнь, связанная с боязнью ночью ходить в туалет, то есть по научному энурез, так что утром я просыпался в кровати, матрас которой был насквозь промокшим,

Воспитатели  вывешивали его во дворе сохнуть, называя меня в присутствии детей разными нелестными кличками, что вызывало гомерический смех у моих товарищей, которые присвоили мне обидную погремуху “Сцыкун”, что больно било по моему  ущемленному самолюбию, но я ничего с этим сделать не мог.

Как не странно, но болезнь оставила меня без врачебного вмешательства, как и детские страхи, хотя факт ее существования остается фактом.

В школьном коллективе, в котором я оказался в сентябре 1987-го года, мне довелось быть неприметной личностью, хотя учился неплохо. Среди учеников было много детей с особыми спортивными способностями, к которым я также не относился, хотя пытался заниматься в разных секциях: от фехтования и тенниса, до баскетбола и ручного мяча.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды, во время учебы в 8-м классе, гуляя в парке недалеко от дома, я поссорился со своим сверстником – слабым, женственным парнишкой по кличке “Мамочка”, который в ответ на мое грубое обращение к нему, неожиданно ударил меня по лицу слабой ладошкой.

И я не осмелился ответить этому шкету в нужный момент, а тот, увидев, что я стою в нерешительности, высокомерно заявил:

– Я тебе не какой-то слабак, так что знай свое  место!

Всю ночь я ворочался в кровати, возвращаясь к этому, позорному для меня инциденту, и лицо горело от стыда из-за моей трусости.

В ту ночь я пришел к выводу, что мне необходимо заняться тренировками по боксу, но вначале  впервые в жизни получить со всей силы по физиономии, чтобы не тушеваться после атаки предполагаемого противника в будущем.

В нашей школе было три довольно-таки известных юных боксера: мои соученики – восьмиклассники Ткаченко и Галковский, а также выпускник школы Бендаловский – чемпион страны среди юношей.

Естественно, что просить Бендаловского двинуть меня по физиономии, было крайне глупо.

Ткаченко выступал в среднем весе, а вот Галковский был полу-легковесом, так что именно к нему я обратился со своей необычной просьбой, тем более что давал ему списывать контрольные работы по математике, а потому он был мне кое в чем обязан.

Удивительно, но он с пониманием воспринял мою просьбу и тут же  рассказал,  что с ужасом вспоминает свою первую тренировку, когда получил сильнейший удар от противника в левый глаз. Тогда, по его словам, ему показалось, что из глаза посыпались искры, а глазницу пронзила совершенно нестерпимая боль.

По его словам, этот удар, достойно перенесенный им, позволил ему в дальнейшем без страха выходить на бои с лучшими противниками.

Мне трудно определить, насколько Галковский был тогда искренним, либо он просто решил наказать меня за мое поведение в недавнем прошлом, когда  подрался после уроков с Ткаченко, причем если вначале он выигрывал за счет скорости и техники, то потом сильные удары более мощного средневеса сделали свое дело, и обессилевший Галковский, поняв, что не в состоянии противостоять тому, заплакал не от боли, а от обиды.

И я оказался среди тех, кто смеялся над его слезами, как бы поддержав более сильного, хотя с Ткаченко никаких отношений не имел!

И вот мы оказались вдвоем в спортзале школы.

– Ты готов? – поинтересовался Галковский, и я почувствовал в его словах какое-то странное удовлетворение.

– Да, давай! – ответил я, подставив ему под удар лицо, стараясь не жмуриться.

Неожиданно Галковский нанес мне удар в лицо, и у меня словно искры посыпались из глаз, после чего резкая боль пронзила всю мою суть, а затем все вокруг покрылось темной мутью, так что мне показалось, что я на мгновение потерял сознание.

Лишь потом я понял, что это был классический нокдаун, и удивительно лишь то, что мне удалось устоять на своих двоих.

Сумев собрать всю свою волю в кулак, я не застонал и даже сумел криво усмехнуться, хотя мое лицо ужасно болело, а глаз на время потерял подвижность, пусть бровь и не была рассечена.

– Всегда к твоим услугам! – высокопарно произнес Галковский и отправился по своим делам, оставив меня одного со своими мыслями в центре спортзала.

И в этот момент я почувствовал острую ненависть к человеку, исполнившему мою просьбу, но при этом доставившему мне и физическую боль, и моральное унижение.

Так за короткое время я уже дважды испытал чувство своей неполноценности, что могло окончательно уничтожить меня, как независимую, самодостаточную личность.

Из создавшейся ситуации было только два выхода: либо я с сегодняшнего дня мог превратиться в ничтожную, никем не уважаемую “шестерку”, и прожить жизнь, поддерживая штаны какому-нибудь боссу в будущем, либо полностью перековать себя в жестокого монстра, лишенного  сочувствия к кому-либо и способного подчинить себе всех вокруг, для чего я должен был заниматься самоистязанием, добиваясь поставленной цели.

Решение пришло ко мне почти что мгновенно, и уже на следующее утро,   которое было субботой, я начал  изнурять себя физическими упражнениями, не понимая, что бессистемное занятие ними ничего полезного мне не даст кроме того, что нанесет вред моему здоровью.

Подумав немного, я вспомнил, что на стадионе “Динамо”, на котором я посещал секцию фехтования, работает секция борьбы дзюдо.

Я часто наблюдал из окна спортзала за крепкими ребятами, которые на открытой площадке выполняли разные борцовские приемы, и  завидовал черной завистью их стройным фигурам, быстроте и целеустремленности.

Во вторник, после занятий в школе, я отправился на тренировку, но, не доходя до фехтовального зала, повернул в зал борьбы и предстал пред очи известного борца и тренера, чемпиона мира Сергея Новикова.

Тот с интересом посмотрел на мою спортивную сумку, между ручек которой виднелись гарды двух шпаг.

– Молодой человек, Вы случайно не перепутали залы, а, может, почему-то решили проткнуть меня Вашими железяками? – поинтересовался тренер под гогот юных борцов, чувствующих себя хозяевами положения.

Что-то последнее время я постоянно превращался в источник насмешек! И с этим надо было заканчивать! А потому подчеркнуто независимо я ответил:

– Нет, я просто решил потренироваться здесь, чтобы надрать потом задницы наиболее остроумным среди Вашего шобла!

Не вступая в полемику, тренер коротко бросил мне:

– Ну что ж, иди в раздевалку и покажи, что на самом деле можешь. Если ты такой же шустрый в борьбе, как и на язык, то я тебя возьму, хотя мест у меня нет, а если ты можешь только трепаться, то иди и дальше фехтуй!

Уже через десять минут я летал по татами, как Ванька-Встанька, а юные борцы отрабатывали на мне очередные приемы, не применяя из-за требования тренера болевых приемов.

Любой другой на моем месте расплакался бы и покинул зал, но я, сдерживая ненависть к своим мучителям, продолжал вступать с ними в схватку, стараясь не показывать вида, что яростно ненавижу и них, и тренера, в какой-то мере допустившего издевательства надо мной.

В таком ключе прошла вся тренировка, и когда я уже изнемогал от бессилия, Новиков скомандовал:

– Стоп, тренировке конец! Дэвид, подойди ко мне!

Он внимательно  посмотрел на меня и спросил, вызвав на откровенность:

– Послушай, пацан, ты ответь  мне честно, хочешь ли серьезно заниматься борьбой или тебе надо выучить пару приемчиков, чтобы разделаться со своим обидчиком?

Я был удивлен проницательностью тренера, а потому неожиданно для себя ответил:

  – Вначале я хотел сделать так, как Вы и подумали. Но теперь у меня слишком много тех, с кем хотел бы рассчитаться за унижение, а потому я хочу серьезно тренироваться у Вас и перестать быть хлюпиком, что для меня жизненно важно!

– Что ж, Дэвид, у тебя несомненно есть борцовские задатки. Ты достаточно смелый, безбашенный, злой, быстрый, гибкий, но не достаточно накачанный. Так что из тебя, несомненно, может выйти толк! – заметил Новиков и продолжил, немного подумав:

  – Ты отстал от остальных, потеряв много времени напрасно. Но я с тобой дополнительно займусь, и мы быстро добьемся результата. Ты только меня не  подведи! Договорились?

Я кивнул головой, не веря в то, что мои желания воплотились в жизнь в полном объеме.

В тот день я спешил домой, еще не понимая до конца, что в моей жизни произошел крутой поворот.

Но на самом деле  мне впервые удалось довести  решение до конца, а, во вторых, отстоять свое реноме перед лицом столь солидного и уважаемого в спортивных кругах  человека, как Сергей Новиков.

После этого все закрутилось в ритме вальса.

Я за короткое время оброс мышцами и стал сильнейшим борцом дзюдо в Киеве среди юношей в полусредней весовой категории, а зимой 1997-го года уже выполнил норму мастера спорта, в чем огромная заслуга моего тренера.

К этому времени я легко побеждал своих коллег по секции независимо от весовой категории, кроме тяжеловеса Владимира Гайдая, но тот оказался старше меня на два года и весной был призван в армию, где проходил службу в спортроте СКА.

Наступила весна 1997-го года, то есть приближались выпускные экзамены.

Но не это было для  меня самым главным в жизни в данный момент.

Настало время рассчитаться за унижение с Галковским, а вот “Мамочку” я простил, посчитав, что не дело обижать слабака практически ни за что.

Видимо, тогда я еще не полностью превратился в безжалостного монстра.

Галковский же к тому времени стал чемпионом Украины по боксу среди юношей, так что силы наши были, видимо, примерно равны, что делало неизвестным  результат нашего противостояния.

Несмотря на то, что Галковскому было известно о моих спортивных успехах, он был уверен, что легко справится со мной, помня о прошлом, а потому легко согласился на междуусобчик на спортивной площадке за школой в присутствии многих соучеников.

– Ну, что, дурачок, хочешь еще получить от меня ватруху? – разухабисто поинтересовался он у меня, а я, молча, приготовился  к схватке, встав в позицию.

Галковски решительно сделал шаг ко мне и, не мудрствуя лукаво, атаковал левой рукой, пытаясь нанести жестокий прямой удар в солнечное сплетение, мгновенно решив поставленную задачу по моему моральному уничтожению, к чему я, естественно, был готов, а потому неуловимым движением тела ушел от удара, перехватив руку противника, и тут же провел болевой прием, медленно скручивая ее против часовой стрелки.

Галковский буквально взвыл от пронзительной  боли, а я медленно, с садистским наслаждением выворачивал эту руку, которая когда-то причинила  мне столько физических и душевных мук!

Нет,. я, конечно, не спешил завершать прием, медленно выворачивая руку противника и  доставляя ему тем немыслимые страдания!

Галковский все же не просил пощады, хотя находился в безвыходной ситуации, так как не желал предстать перед сверстниками в качестве поверженного  лидера, а я безжалостно продолжал проводить прием, хотя  прекрасно понимал, что вскоре раздастся хруст сломанной руки, и мой противник надолго потеряет возможность совершенствоваться в боксе.

   Наконец, он, с придыханием в голосе, попросил пощады, похлопав меня свободной рукой по бедру, и я, нехотя, отпустил его руку с поврежденным сухожилием.

  Успешно сдав экзамены, я получил аттестат зрелости с двумя четверками, что не дало мне возможности окончить школу с медалью, однако позволило поступить на первый курс Киевского авиационного института  без чьей-либо протекции, чему также способствовали мои спортивные достижения.

Казалось, что жизнь обретает отчетливые очертания, позволяющие с уверенностью смотреть в будущее…

Часть 2 ПАДЕНИЕ В ПРОПАСТЬ

В спортивной секции товарищи отметили мое поступление в институт, отступив от правил и выпив по бокалу шампанского, а тренер сказал напутственное слово, пожелав мне больших успехов в жизни, учебе и спорте.

 Пообещав ему с еще большей отдачей заниматься борьбой и добиться новых достижений, по окончанию чествования я занялся дальнейшим совершенствованием своей техники борьбы, лелея честолюбивые планы.

   В начале сентября 1997-го года я со своей новой институтской группой отправился в хозяйство Барышевского района Киевской области на уборку яблок, хотя такая практика использования студентов уже была не в моде.

Кстати, мои спортивные успехи не остались без   внимания и в институте, так что меня сразу же избрали старостой группы, отдав в первую очередь должное моей физической форме.

     В группе было 22 человека, из них 9 девушек, две из которых обратили на себя мое внимание.

  До этого я уделял мало внимания женскому полу, но, видимо, пришло мое время запасть на какую-нибудь потаскушку, хотя от отца я знал, что все беды в жизни от женщин!

   Ведь именно флирт с дамой из высоких слоев общества привел к тому, что ему пришлось уйти на пенсию раньше срока после заявления в партийные органы от моей мамы о его измене, так и не став  генерал-майором, хотя он и был не за долго до того инцидента назначен начальником управления тюрем и исправительных колоний.

Так, воспользовавшись заявлением мамы, его недруги сплавили папашу, сохранив, правда, ему право ношения формы полковника МВД.

Вернувшись домой после страшного фиаско, он без лишних слов двинул пудовым кулаком маму в глаз, поставив ей под ним живописный фингал со словами:

– Что ж, Лора, ты могла стать генеральшей, а будешь обычной домохозяйкой Такова, понимаешь, се ля ви!

У отца отобрали престижный автомобиль с милицейскими номерами, и он нашел работу начальника отдела кадров на каком-то номерном заводе, причем как будто стал ниже ростом и уже в плечах.

При этом развенчанный вояка   практически перестал обращать внимание на семейные дела, превратившись в настоящего апофегинииста.

    Так что мое новое увлечение было для меня достаточно неожиданным, хотя я и раньше заглядывался на своих подруг, особенно более старшего возраста.

Больше всего мне нравились девчонки  – художественные гимнастки. Ведь у них были такие упругие, стройные  фигуры и ноги от шеи!

Девчонки из секции Альбины Дерюгиной часто посещали наши тренировки  и соревнования и громко болели за меня, стараясь занять мое сердце.

Позже оказалось, что принимая меня за  женоненавистника, они заключили спор, кто меня раньше закадрит, узнав  о котором я испытал в душе  жестокое разочарование,  что подтвердило бытующее мнение о том, что с женским родом мне пока не по пути.

И так уж случилось, что теперь мне понравились сразу две девицы: Майя Владыко и Ира Смирнова – высокие худенькие девицы модельного вида с шикарными волосами и, не в пример спортсменкам, глубокими, умными глазами, хотя я думал, что умные женщины красивыми не бывают!

Извините, я немного отвлекся! Так что вернемся к яблочной страде.

Работа по уборке яблок была не трудная, так что вечерами полные сил мы жарили шашлык и устраивали танцы до упаду, а также пели студенческие песни, не отличаясь в этом от других студенческих групп.

Несмотря на то, что в группе были достаточно взрослые, прошедшие службу в армии ребята, никто из них из-за моей  соответствующей спортивной подготовки не пытался конкурировать со мной в правах на двух красоток из группы, а я все никак не мог определить ту, единственную, которая была бы мне по душе.

Так бы и закончилась эта колхозная эпопея, если бы на моих девчонок не запали пацаны из села, среди которых оказались два молодых агронома – выпускника сельскохозяйственной академии.

Они не придумали ничего лучше, чем  собрать шайку босяков, которые напали на нас троих, когда я выгуливал подружек по большому лугу у реки в вечернее время.

Видимо, решив, что я струшу перед толпой хулиганов и позорно сбегу, не выдержав их угроз, чем опозорю себя в глазах поклонниц, они и решились на эту “операцию”, не зная о моей спортивной квалификации.

Долго  останавливаться на этом, казалось бы несущественном эпизоде, не стоило бы, если бы не неожиданный результат данной операции “Ы”.

Как и следовало в  теории, я инициировал разборку с наиболее активным противником – лидером шпаны, воткнув его головой в луговую траву, а затем поочередно расправился еще с шестью членами банды, которые разбежались, оставив против меня двух инициаторов потасовки, которые, схватив палки, попытались нанести мне увечья, не желая стушеваться перед понравившимися им девицами, которые с интересом наблюдали за происходящим, а их глаза вожделенно блестели, воспаленные невиданным ранее зрелищем побоища.

Следовало ограничиться  легкой трепкой извращенцев, но что-то во мне перемкнуло, и  я, догнав одного из них, бросившегося бежать с “поля боя”, не только сильно избил его, но и сломал ему правую руку

На мою беду горе – агроном оказался сыном председателя сельсовета, который мало того, что обрел серьезно  травмированного сына, но и в ответственное время уборочной страды лишился  квалифицированного сотрудника.

В порыве эмоций чинуша решился  на “кровную месть”, разработав целую стратегию по уничтожению обидчика, то есть меня.

Вначале он пригласил к себе в кабинет девчонок и пригрозил, что или они подтвердят, что инициатором драки был именно я, либо они вместе со мной вылетят из института, как пробки из бутылок шампанского.

И те предали меня, проявив самые низменные человеческие качества.

Потом, правда, они обращались в ректорат с заявлением, что их неправильно поняли, но поезд уже ушел.

Меня никто слушать не стал, и уже через неделю появился приказ ректора о моем отчислении из числа студентов без права восстановления в институте в течение трех лет.

Я попросил отца помочь мне восстановить справедливость, и он легко мог бы спасти меня от исключения из института, но уперся, как носорог, и заявил, что каждый должен пройти свою дорогу в жизни, уготованную ему Богом, хотя прекрасно понимал, кто прав, а кто виноват в данной ситуации, как и руководство института, которое, видимо, получило от председателя сельсовета в качестве презента солидный куш и приняло его сторону…

Сергей Новиков, учитывая создавшееся положение, предложил два варианта выхода из нее: либо быть принятым в институт физкультуры, либо дождаться призыва и отправиться на срочную службу в армейском клубе СКА, а затем восстановиться в институте гражданской авиации на первый курс.

     Я, пребывая в расстроенных чувствах, решил, что студентом мне пока быть не комильфо, а потому уж лучше отслужить свой срок в армии, выполнив свой гражданский долг перед страной.       Но еще целый год перед этим мне предстояло отработать на авиационном заводе, куда меня приняли учеником слесаря.

Моим наставником на заводе был определен некто Иван Зюзин – сорокалетний тип родом из Борщаговки, который, будучи довольно-таки квалифицированным специалистом, отличался вздорным характером, любовью к оковитой и неуемной жаждой стяжательства, стараясь нажиться даже на бесправных учениках, выдавая выполненную ими работу за свою.

     С первого дня он попытался отправлять меня в перерыве на обед в магазин за водкой, но я заявил, что холуем к нему не нанимался, а потому пусть ищет для этих целей кого-нибудь другого.

     Этим я предвосхитил начало своей негласной борьбы с ханыгой, которая приняла совершенно недопустимые формы к марту 1998-го года, когда группа     учеников должна была выполнить     работу для подтверждения третьего разряда по квалификации слесаря – шорошечника, изготовив фрагменты деталей хвостового фонаря самолета.

Работа была нами вовремя выполнена и успешно сдана квалификационной комиссии предприятия.

Вместе с присвоенным разрядом нам должны были вручить полновесную зарплату за март, но, к  удивлению, мы получили только половину от выписанной суммы.

    Оказалось, что Зюзин приписал себе половину выполненной нами работы.

Все бывшие ученики начали роптать,но открыто высказать свой протест не решились, не желая портить отношения с наставником, а я, как истинный борец за справедливость, устроил разборку с нечистым на руку типом прямо в цехе, не ожидая, что она примет ужасный оборот.

Зюзин, молча, выслушал мои  претензии, а затем не придумал ничего иного, как броситься на меня в драку, решив быстренько поставить в стойло, не ведая о моей спортивной подготовке.

Я предупредительно поднял руку, призывая “наставника” прийти в себя, но тот попер на меня, как танк, не зная удержу.

И я не смог сдержаться, совершив главную ошибку в своей жизни: нанес мощный удар в челюсть противнику, который поломал ее в трех местах, отправив Зюзина в глубокий нокаут, из        которого его вывели только врачи скорой помощи, прибывшей на завод по экстренному вызову.

И снова в сути вопроса никто не стал разбираться, а дело об избиении учителя учеником было передано в народный суд, и снова-таки, мой отец устранился от разбирательства, предоставив мне право плыть по воле волн в штормовую погоду.

Я был осужден на два года, с отсрочкой исполнения приговора на год.

Начались, если так можно сказать, мои   криминальные университеты. так как мне предстояло постоянно находиться под контролем судебных исполнителей.

Хотя поражения в правах мной не   ощущались при этом в полной мере, но прекрасно было         понятно, что теперь легко попасть  за решетку при малейшем прегрешении.

Отношение со стороны Сергея Новикова ко        мне не изменилось, хотя он заявил, что береженого Бог бережет и категорически запретил участвовать в соревнованиях, чтобы случайно не травмировать соперника, и большей частью на тренировках занимался со мной индивидуально, что позволило мне за год многократно улучшить технику и повысить физические кондиции.

После судебного решения я работал  почтовым курьером, разнося по организациям разные уведомления и прессу по домам, что не требовало никаких усилий ума и занимало строго ограниченное время.

В часы, свободные от работы и тренировок, я часто оставался в спортзале и помогал тренеру готовить  его к тренировкам разных групп, а вечерами, лежа дома на диване, большей частью читал детективы, представляя себя их главным действующим лицом.

Год без прав тянулся мучительно долго, и мне казалось, что я живу в каком-то мутном болоте, лишенный эмоций и каких-либо человеческих отношений.

В апреле 1999-го года судимость с меня была снята за хорошее поведение, но в военкомате не спешили с призывом в армию, как судимого, и только ходатайство тренера и победа на татами на юниорском чемпионате Украины дали толчок в решении этого вопроса.

Я оказался в спортроте СКА в Киеве, так что мог регулярно бывать дома, получая увольнительные за спортивные успехи.

В спортроте собрались отличные спортсмены, да и отношения между нами были вполне сносными. Между “стариками”  и “молодыми” антагонизма не наблюдалось. Жили мы по четыре человека в отделениях казармы. Кормили нас отменно, условия для тренировок оказались вполне приемлемыми.

Я думал, что время службы пройдет спокойно и без эксцессов, тратя много времени на совершенствование себя в любимом дзюдо, боевом самбо и рукопашном бою. В это время я также пристрастился к джиу-джитсу, так как этот вид борьбы позволял добиться победы над противником, находясь в неудобном положении, например, лежа на спине…

Но, к сожалению, всегда найдется ложка дегтя, которая испортит бочку меда. Так произошло и в данном случае.

Уже в конце ноября, когда осенний призыв был практически завершен, в спортроту прибыло пополнение из Харькова и Донецка, причем среди восемнадцати новобранцев оказалось семеро татар, четверо дагестанцев, трое чеченцев, двое грузин и двое армян.

Трудно понять, по какому принципу формировали эту команду новоприбывших, но все они, кроме армян и грузин, составили тесно спаянную группу, которая сразу совершила попытку диктовать свои правила, что тут же настроило всю спортроту против них.

Казалось,  что конфликт постепенно затихнет, но он почти ежедневно подпитывался новыми инцидентами и, как не странно, грозил перейти в жестокое противостояние между сторонниками разных религий, что абсолютно не характерно для Украины.

Я, наученный горьким опытом, старался держаться подальше от участников горячих конфликтов с обеих сторон, обходя острые углы.

Но меня не поняли мои приятели – киевляне, которые заявили, что или я с ними, или против них, поставив меня в безвыходное положение.

Конфликт, как нарыв, медленно зрел на протяжении года, а руководство спортротой

смотрело на это сквозь пальцы рук.

В феврале 2000-го года состоялось первенство вооруженных сил Украины по рукопашному бою, на котором татарин Ахат Валеев из нашей роты нечестным решением судей одержал победу над моим близким приятелем украинцем Иваном  Приходько.

Казалось бы дело житейское, но нарыв уже назрел.

Вражеская компания в этот вечер решила отпраздновать победу Валеева в комнате отдыха спортроты. Откуда-то участники сабантуя разжились наркотиками, которые приняли, не рассчитав объем зелья, а в результате это привело к взрыву агрессии, и башибузуки высыпали в казарму и начали обходить разные отделения, где пытались свести счеты со своими явными и тайными врагами, которые уже спали на своих койках.

Увидев, что происходит в казарме, дневальный поднял роту по тревоге, после чего началось настоящее побоище, где уже никто не сохранял правил честного боя.

В результате один военнослужащий –  татарин был убит и пятеро ”чужаков” серьезно травмировано. Также серьезно пострадало пять человек из противостоящей им компании.

Их всех забрали “скорые помощи”, вызванные на территорию спортроты.

Еще более десяти человек получили легкие телесные повреждения.

Руководство СКА решила не растягивать разбирательство и “назначило” восемь  зачинщиков драки, которые по решению военного трибунала получили по 3 года дисбата.

Я, который постарался не участвовать в драке, все равно получил 1,5 года дисбата, потому что какой-то абрек наклепал на меня маляву командиру, где в красках  описал, как я метелил “черножопых”, видимо, задавшись целью рассчитаться со мной за какое-то обидное поражение, которое я ему нанес в процессе службы.

К сожалению, я так и не узнал фамилию этого сучонка, а то бы натянул ему глаз на заднее место или скрутил голову так, чтобы она смотрела на мир сквозь грудную клетку, как вор через решетку!

Тем не менее, но срок ни за что я получил в очередной раз, так что, философствуя, отнес это к превратностям судьбы.

Мой путь неумолимо вел меня в ад, и я уже не сомневался, что мной правит не Творец, а Сатана, который всеми своими действиями готовит меня к службе Темным силам...