Текст книги "Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика"
Автор книги: Игорь Сотников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
А вот Семирамид Петрович, что за злопамятливая скотина, ничего не забывает, – особенно когда это касается его касательства, – и из-за этой его расчётливости от него никакой романтики не дождёшься. Так что вполне становится понятно, почему Марта была так не удовлетворена Семирамидом Петровичем. А вот если бы он походил домой в своей забывчивости, – хотя бы на время забыл о том, что он подкаблучник и мямля в глазах Марты, – то Марта и слова грубого в его адрес не успела бы сказать, как была бы им скручена в любовный узел и заткнись, стерва!
– Наверное, этот Мафусаил Андреевич испытывает особого рода удовольствие, пожимая руку незнакомым людям. – К единственному разумному выводу пришёл Семирамид Петрович.
Но то, что услышал от Мафусаила Андреевича Семирамид Петрович, не вписывалось ни в одну из концепций его разумений. – Я высококвалифицированный, домашний психолог. – По новому представился Мафусаил Андреевич, и при этом по его лицу проскочила такая нескрываемая ирония, – ну и что ты на это скажешь, Семирамид Петрович, пропащий ты человек, – что Семирамид Петрович, итак поставленный в тупик своего непонимания происходящего, окончательно потерялся, не зная, как на это реагировать. И он даже посмотрел на Марту, ища от неё поддержки или хотя бы объяснения тому, что сейчас происходит.
Но разве от Марты дождёшься поддержки, да никогда. И она с не пробивным на чувства видом, как и в самом деле андроид, смотрит сквозь него на этого лапочку Мафусаила Андреевича (это так видится её взгляд Семирамидом Петровичем), пока ещё не забывающего её и, вызвавшегося оказать ей посильную помощь в обуздании эгоизма своего мужа – деспота (понятно, что это Семирамид Петрович).
Мафусаил Андреевич тем временем осматривается по сторонам для виду, а так он уже всё осмотрел, спланировал и подготовился к приходу Семирамида Петровича, и для той же видимости спрашивает. – Тогда быть может, где-нибудь присядем, чтобы нам было удобнее вести разговор.
– Ах, вот что ты задумал! – озарился догадкой Семирамид Петрович. – Хочешь по душам со мной поговорить и всю нужную для себя информацию из меня выудить. Хрен тебе. Ничего не скажу. – Передёрнулся в лице Семирамид Петрович, поняв всю подлую сущность Мафусаила Андреевича, о ком он и так был не большого мнения, а сейчас оно и вовсе ухудшилось. А как только Семирамид Петрович, сопоставив некоторые факты из своего юридического поля деятельности, где ему противостоял особо сложный клиент, всеми силами держащийся за свой брак и не собирающийся его расторгать без соответствующей компенсации, – а на что я тогда буду жить, если я работать с детства не приучен, – готового на любого рода провокацию и диверсию (ему терять типа нечего), то он по-новому понял появление здесь этого Мафусаила Андреевича. Мафусаил Андреевич тот ещё прохиндей и манипулятор человеческим сознанием, подкупленный его противниками, чтобы выудить из него любого рода информацию, которая поможет противной Семирамиду Петровичу стороне, подвинуть его на решение сдать свою клиентку.
А как только Семирамид Петрович так подумал, то он не чуждый профессиональной этики человек, естественно воспылал негодованием к такому способу ведения юридической борьбы. Хотя не без того, чтобы не отдать должное противной стороне, так старающейся для своего клиента.
А между тем Семирамид Петрович, за всеми этими своими доразумениями и не заметил того, как был препровождён Мафусаилом Андреевичем до двух стоящих у одной из стенок гостиной кресел, где в одно был он усажен, а второе заняла собой Марта. После чего Мафусаил Андреевич, действуя как всего здесь хозяин, берёт от стола стул и, поставив его строго посередине и напротив них, занимает его. И не просто так, а не забывая демонстрировать своё главенство здесь, закинув ногу на ногу, где он рукой обхватывает лодыжку закинутой ноги и с дерзким видом смотрит на Семирамида Петровича, у которого быть может, есть к его тапочкам вопросы, которые разрываются от желания выпрыгнуть из охватов столь мощных ног Мафусаила Андреевича.
И хотя у Семирамида Петровича есть к этому хамлу вопросы, он их не задаёт, прекрасно понимая, что тот специально его на них провоцирует, и поэтому будет лучше подождать того, когда к нему с ними обратятся. И на этот раз Семирамид Петрович не ошибся в своих расчётах, Мафусаил Андреевич обратился к нему, правда, с каким-то странным вопросом.
– А теперь представьтесь вы, Семирамид Петрович. – Обращается к Семирамиду Петровичу Мафусаил Андреевич. И понятно, что Семирамид Петрович, к которому обращаются по его имени отчеству, а до этого он уже под таким же именем представлялся, впал в непонимание Мафусаила Андреевича, непонятно чего от него хотящего. И как минимум, можно предположить, что Мафусаил Андреевич ни одному слову Семирамида Петровича не поверил, по его мнению, человека, имеющего скрытую от всех биографию, и значит и другое имя.
А Семирамид Петрович, по всё тому же мнению Мафусаила Андреевича, однозначно не являющегося домашним психологом и разработчиком искусственного интеллекта, а он, скорей всего, тайный агент или охотник за провинившимися перед законом головами (тех же алименщиков), прячется под этим выдуманным именем (да уже само неблагозвучное имя Семирамид, указывает на его фальсификацию), чтобы проворачивать свои тайные дела. А вот какие, то для того чтобы это выяснить, и прибыл сюда Мафусаил Андреевич, пожалуй, и сам пользующийся выдуманным именем. А так его зовут агент Смит, или более верней для наших мест дислокации, Степаном.
Но вся эта игра разума Семирамида Петровича требует времени для своего обмозгования, тогда как сейчас на это времени нет, и на него со всех сторон смотрят заинтересованные в его ответах люди. А то, что Марта ведёт себя так продолжительно тихо, начинает пугать Семирамида Петровича, начавшего уже ехать головой от своих фантастических предположений на её счёт. Где он решил уловить подходящий момент и ткнуть Марте в руку иголку, а может и в зад, если у него поднимется рука на зад Марты. И тогда по её ответной реакции можно будет судить, кто есть на самом деле такая Марта. Если она не отреагирует никак, то она видимо андроид, а вот если она закатит истерику и надаёт ему лещей, то Семирамид Петрович будет за себя спокоен – она человек (вон на какие жертвы он готов пойти ради установления безошибочной истины насчёт своей супруги, которая даже не подумала о том, к чему её мужа могут завести эти её заигрывания с нечеловеческим разумом).
Семирамид Петрович, между тем, хоть и не придя к пониманию Мафусаила Андреевича и к чему ведутся эти странные разговоры, сделал попытку возразить ему. – Я …– только и смог сказать Семирамид Петрович в ответ, как был перебит всё тем же Мафусаилом Андреевичем, агентом Степаном (по внутренней классификации агентов Семирамида Петровича). – Вот значит как! – с переполняемым возмущением перебивает Семирамида Петровича агент Степан, тот же Мафусаил Андреевич. – Ему только дай повод и основания для проявления своей невежливости, так он локтями будет пробивать себе дорогу к тёплому месту в автобусе, даже не думая о своей супруге, чьи ноги требуют к себе заботы и особого отношения. – На этом месте Мафусаил Андреевич переглянулся с Мартой, которая с благодарностью на него посмотрела, после чего она с негодованием озрила этого самолюбивого, человека-проходимца и невежу, Семирамида Петровича, совсем ей не понятно, каким образом он сумел втереться к ней в доверие и стать её мужем.
– Я всегда догадывалась, что ты, Семирамид Петрович, такой хамской направленности человек, и твоя вежливость ко мне идёт не от души и сердца, а рождается из под палки, – в один взгляд на Семирамида Петровича, локтевой сдвинутости человека ума, Марта показала, что она насчёт него думает, – а сейчас я в этом окончательно убедилась, и всё благодаря Мафусаилу Петровичу, открывшему мне на тебя глаза.
А Семирамид Петрович совершенно не согласен с тем, в чём его обвиняют. И он вновь берёт слово, и опять ему удаётся проговорить только самое начало из своего гневного спича. – Да я…– только и успевает сказать Семирамид Петрович, как тут же перебивается звучным утверждением Мафусаила Андреевича, откуда-то вынувшего блокнот и ручку и, начавшего делать в блокнот записи.
– Так и запишем, – говорит Мафусаил Андреевич, сбивая с темпа Семирамида Петровича, – не признаёт своих ошибок. И при любой возможности пытается оспорить не устраивающее его решение. Привык во всём считать себя правым, и нагл до самозабвения. – От таких выводов Мафусаила Андреевича, Семирамиду Петровичу, охреневшему от услышанного, аж скулы свело от всего этого. Но Семирамид Петрович умеет делать выводы, и он решает быть осторожным на свои высказывания в ответ на вопросы Мафусаила Андреевича, вон как всё изворачивающего. И Семирамид Петрович делает многозначительное лицо и теперь молчит, и значит, пребывает в уверенности, что он во всём прав и с него взятки гладки – так за него, исходя из следующего заявления Мафусаила Андреевича, решил тот же Мафусаил Андреевич.
– Так что вы молчите? – с какой-то внутренней подковыркой интересуется Мафусаил Андреевич. – Представляйтесь.
– Пусть Марта сперва, как вы этого от меня требовали. – Запускает свою шпильку в сторону Мафусаила Андреевича Семирамид Петрович. И, конечно, Мафусаил Андреевич имеет полное право быть взбешённым. Тут перед этим, столь хамливым человеком, Семирамидом Петровичем, распинаешься, идёшь ему навстречу, делая дельные замечания насчёт его не корректного поведения, а он ещё и проявляет открыто своё недовольство. И Мафусаил Андреевич прибегает к самому действенному оружию, своей ручке. – Вот значит как. – Предварив этим восклицанием работу своей ручки, Мафусаил Андреевич берётся за неё и под звук своего голоса начинает выводить в блокноте новые характеристики свойственные этому неисправимому человеку, Семирамиду Петровичу.
– Упорствует и стоит на своём, даже признав свою вину. – От такого рода выводов Мафусаила Андреевича, Семирамид Петрович чуть было не взорвался в негодовании за такое его передёргивание фактами, но вид Марты, выражавший крайнюю степень недовольства им, сдержал в нём эту выразительность. А Мафусаил Андреевич тем временем отложил ручку и, посмотрев на Семирамида Петровича, знаково кивнул ему головой, мол, давай, говори.
– Семирамид Петрович. – Как будто на допросе, после долгих пыток выдавливает из себя признание Семирамид Петрович. Ну а его мучителям естественно этого мало, и им нужны все имена, явки и пароли для связи.
– А как зовётесь в домашних условиях, когда находитесь в халате и тапочках? – следует вопрос со стороны Мафусаила Андреевича, который, видимо, вошёл во вкус, и то, что Семирамид Петрович выдал себя, ему мало. На что Семирамид Петрович хотел бы заметить, что раз в его тапочках сейчас расположился Мафусаил Андреевич, то ему и отвечать на этот заковыристый вопрос. Хотя Мафусаил Андреевич мог бы парировать в ответ тем, что халата на нём нет, а это наиболее существенный предмет домашнего интерьера, в котором прибывает домохозяин. А вот этот момент с халатом, по-новому сильно напряг Семирамида Петровича. У него появилось такое странное чувство, что этот Мафусаил Андреевич не зря упомянул халат. – Он, гад, его примеривал, или же на крайний случай, примеривался к нему! – осенило догадкой Семирамида Петровича.
И Семирамиду Петровичу в момент представилось, как происходила эта примерка его халата Мафусаилом Андреевичем. – А у твоего Семирамида Петровича есть вкус, – сказал Мафусаил Андреевич, осматривая халат Семирамида Петровича, который ничего такого не подозревая, ждал своего хозяина, вися на вешалке в строенном шкафу, куда Мафусаил Андреевич заглянул, чтобы осмотреть свои пути отхода, если Семирамид Петрович окажется здоровым и буйным типом. В общем, он не мог себя полностью доверить словам Марты, утверждающей, что его муж хлипкий тип, да ещё и нытик.
– Нытик не нытик, а когда дело касается своей собственности, то эти нытики могут быть крайне опасны. – Этим своим разумением Мафусаил Андреевич проигнорировал заверения Марты, и под благовидным предлогом того, что хочет сам убедиться в этом, – а ты, Марта, покажи мне, в чём он дома ходит, и тогда я всё пойму, – и залез в шкаф, где и натолкнулся на халат Семирамида Петровича, вызвавшего у него столько положительных чувств. И Семирамид Петрович догадывается почему – халат был несравнимо мал, и значит, Мафусаил Андреевич мог не опасаться быть побитым ревнивым мужем, Семирамидом Петровичем.
– Так вот он почему не надел халат, – Семирамид Петрович потрясся новой догадкой, – он ему не пришёлся в пору. А так бы он в нём давно бы расхаживал, тем более он так ему понравился.
А Марта между тем, во всё той же мысленной фантазии Семирамида Петровича, взяла своё недовольное слово и своим заявлением покоробила слух Семирамида Петровича. – Это я ему его купила. – Беззастенчиво врёт Марта, прямо поражая Семирамида Петровича своей беззастенчивостью в деле искажения реальности и фактов. А он-то отлично знает, кто покупал этот халат, и как после его покупки Марта недовольно покачала головой, критически заявив: «Ну и вкус». – А теперь значит, вот как, это она его покупала! – у Семирамида Петровича нет слов, чтобы передать то, как он возмущён наглостью Марты. Но это ещё цветочки, а как только до Семирамида Петровича доходит понимание того, почему Марта себя так не по-честному по отношению к нему ведёт, то он прибить её тут же захотел. Но не успел, так как на пути его убийственной мысли встал Мафусаил Андреевич, со своим жестоким заявлением.
– Мне кажется, – с хитрым видом посмотрев на Марту, говорит Мафусаил Андреевич, – а если это не так, то ты меня поправь, что нам лишняя одежда на себе не понадобится. – После чего наступает глубокая тишина, и как бы Семирамид Петрович не напрягал свой слух и не прислушивался, он не услышал со стороны Марты никаких возражений. Отчего Семирамиду Петровичу приходит довольно странная и может совсем не ко времени мысль. – А ведь если на месте Марты оказался андроид Марта, – а присутствие здесь Мафусаила Андреевича в этом своём качестве, есть подтверждение этому факту, – то уж очень странные дела тут творятся.
– Ну так что, – из вне до Семирамида Петровича доносится голос Мафусаила Андреевича, – как вас зовут?
– Пыжик. – Семирамид Петрович, к крайнему удивлению себя и Марты, не подумав о последствиях, сболтнул первое, что пришло ему в голову. И теперь у Марты, неминуемо для головы Семирамида Петровича возникнут к нему вопросы, и первый из них: И, кто тебя так зовёт, скажи на мою милость? – Но Марта не успела задаться вслух этими вопросами, когда как Мафусаил Андреевич уже задал свой вопрос. – И вам, как я понимаю, не нравится?
– Ну, да. – Ответил Семирамид Петрович, вдруг поняв свою оплошность. Но ему деваться уже было некуда, и он катится к своей пропасти по накатанной.
– И почему? – спросил Мафусаил Андреевич.
– Не мужественно звучит. – Сказал Семирамид Петрович.
– Хорошо. – Сказал Мафусаил Андреевич, затем заглянул в свой блокнот и, после небольшой паузы вернувшись к Семирамиду Петровичу, спросил его. – Вот скажите мне, вы любите Марту, и если да, то постарайтесь припомнить, когда это произошло, с какого момента? – И ещё заданный Мафусаилом Андреевичем вопрос до конца не оформился в вопрос, и нужно было поставить в конце знак вопросительности, как Семирамид Петрович лицом почувствовал, какой страшный интерес вызывает его ответ на него у Марты, во все глаза принявшейся смотреть на него сбоку. А Семирамид Петрович и забыл, когда он в последний раз так интересовал Марту, а тут такое(!). Отчего он и не знает, как всё это понимать – неужели не всё так безразлично у них в доме.
Но ладно бы только это затруднение Семирамида Петровича, вызванное Мартой может быть специально, чтобы подловить его на жестокости своего сердца, но перед ним поставлен вопрос, где всякая заминка с ответом на него будет не в его пользу квалифицирована. И Семирамиду Петровичу сейчас нужно быть посообразительней и скорей думать. А вот такого рода мысленная деятельность, ему всегда давалась с трудом и часто приводила к своим ошибкам. Так что Семирамид Петрович решил особо не мудрить, а сказать, как всё дело было и им помнится. В общем, выбрал самый ошибочный путь, путь правды, забыв о том, что она у каждого своя.
– Точно не помню. – С задумчивым видом сказал Семирамид Петрович. А Мафусаил Андреевич с таким подчёркнуто вежливым видом говорит: «Так и запишем. Не помнит», что ни у кого не возникает сомнений в том, как ему противно присутствовать здесь, рядом с таким непомнящим человеком, как Семирамид Петрович. Который ничего светлого в своей жизни не запоминает, а вот всякую пакость и гадость, то это он горазд всегда тебе напомнить. Ну а Семирамид Петрович ведёт себя в свойственной себе манере не пробивного человека, он пытается оспорить этот взгляд на себя со стороны Мафусаила Андреевича. – Да я забыл. – Говорит Семирамид Петрович. И лучше бы он вообще промолчал, чем так издеваться над здравым смыслом разговаривающих с ним людей. Ну а так как Семирамид Петрович, судя по его этому строптивому поведению, простых слов не понимает, то Мафусаил Андреевич вновь прибегает к ручке.
– Понятно. – Говорит Мафусаил Андреевич, делая запись в блокноте. – И не думает скрывать этого кощунственного для чувств Марты факта. – А Семирамид Петрович уже готов лопнуть от возмущения на такую интерпретацию своих разумений Мафусаилом Андреевичем. Но он не лопнул, а всё потому, что продолжил усугублять своё положение, продолжая оправдывать себя.
– Так ведь это было давно. – Вот прямо так, без зазрения совести, которой у него и нет после этого, ссылается на время этот паскудный Семирамид Петрович.
– Вот как. – Мгновенно реагирует на эти слова Мафусаил Андреевич. – Значит, память всё-таки в наличие имеется. И даже помнится, когда и в какое отдалённое время всё это происходило, а признаваться в этом не считаем нужным. Вот вы значит какой, Семирамид Петрович. – С осуждением покачал головой Мафусаил Андреевич. А на Семирамида Петровича и непонятно что нашло, и он благоразумно не помалкивает в ответ, а интересуется. – И какой?
– Сложный случай. – Ответил Мафусаил Андреевич, не отрываясь от своего блокнота, куда делалась новая запись. С чем Семирамид Петрович не согласен и готов это утверждение оспаривать. Если уж он и случай, то не сложный, а самый простой. Но тут до него, а будет точнее сказать, прямо ему в голову вдруг вкладывается шепот: «Тихо», и Семирамид Петрович, в момент потерявшись в своём не соображении произошедшего, замолкает и, глядя перед собой на сидящего и чего-то пишущего в блокноте Мафусаила Андреевича, начинает прислушиваться.
И он вновь слышит шепот. – Надо было сказать, сколько себя помню. – И что-то Семирамиду Петровичу подсказывает, что это ему каким-то неведомым ему способом подсказывает Мафусаил Андреевич (уж больно этот шепчущий голос похож на его голос). Но что тогда за игру с ним решил сыграть этот Мафусаил Андреевич, в своей сущности непостижимый для Семирамида Петровича человек. И Семирамид Петрович в целях своей безопасности не показывает вида Мафусаилу Андреевичу, что он слышал этот его шепот, передающийся ментальным путём, а искоса смотрит на него.
А Мафусаил Андреевич не менее чем Семирамид Петрович ловкий и предупредительный на свой безопасный счёт человек, и он тоже никоем видом не выдаёт свою заинтересованность в том, чтобы что-то подсказывать Семирамиду Петровичу, в его глазах, эгоцентричный человек, а он всем видом показывает свою объективность взгляда на этого неисправимого человека. С коим он обращается к Семирамиду Петровичу с новым вопросом.
– Семирамид Петрович, вспомните навскидку любой день из вашей жизни и попробуйте, хотя бы приблизительно (это был укол в сторону дырявой памяти Семирамида Петровича), сосчитать, сколько «да» и «нет» вы говорите на день в ответ вашей Марте. – Задав свой вопрос, Мафусаил Андреевич откинулся на спинку стула и занял позицию хозяина местного положения, с которого ему забавно будет наблюдать за тем, как Семирамид Петрович будет мучиться в этих подсчётах. – Ну-ну, Семирамид Петрович, смотри не просчитайся. – Так и насмехается над Семирамидом Петровичем этот направленный на него взгляд со стороны Мафусаила Андреевича.
А Семирамид Петрович и в самом деле находится в большом затруднении насчёт этого вопроса, что сразу и выразилось в его эмоциональном вздохе, который он, дабы не нарушать спокойствие Марты, выразил очень тихо, почти про себя. – Ага, – про себя так выразился Семирамид Петрович, – попробуй ей только сказать слово «нет»! Щас! – А вот на этот раз Семирамид Петрович, несмотря на все свои затруднения в деле ответа на этот математический вопрос, – хоть одно «нет» для реалистичности нужно вспомнить, – после сложного периода размышлений дал наиболее удовлетворяющий Марту ответ. Правда начальные слова Семирамида Петровича, который как всем показалось, опять взялся за своё, отрицание всякого факта существования разговоров между ним и Мартой, на своё первое время напрягли лица его слушателей.
– Что-то я не припомню, – заговорил Семирамид Петрович, в один момент вогнав в камень лицо Марты, – чтобы я не соглашался с Мартой, которая мне плохого не посоветует. – А как только Семирамид Петрович в итоге исправился и сказал то, что от него ожидали, да и эти его ожидаемые всеми слова были недалеки от истины, то Марта, как первое заинтересованное лицо (это был тест и для неё, как руководительницы этой ячейки общества под названием семья; и она его прошла на отлично) смягчилась в лице, и даже позволила себе улыбнуться Мафусаилу Андреевичу, чья роль во всём происходящем здесь никак не проясняется для Семирамида Петровича, вновь увидевшего в нём для себя врага и притом кровного.
А Мафусаил Андреевич только подливает масла в огонь возмущения Семирамида Петровича, ответив Марте улыбкой. После чего, не дав возможности Семирамиду Петровичу поразоряться на его счёт, даёт своё оценочное суждение этому ответу. – А вот это уже прогресс. – Говорит Мафусаил Андреевич. – Позитивный взгляд на отношения даёт свой шанс на их реабилитацию и восстановление. – С улыбкой добавляет Мафусаил Андреевич и, переведя взгляд на Марту, обращается к ней с предложением. – Мне кажется, стоит сделать небольшой перерыв на чашку чая. – И к потрясению Семирамида Петровича, Марта не просто выражает полное согласие с этим Мафусаилом Андреевичем, столь для него неизвестной магнетической конструкции человеком, а спешно поднимается со своего кресла и скрывается в проёме дверей, ведущих в сторону кухни.
И только Марта скрывается в дверях, как со стороны Мафусаила Андреевича звучит обращение к Семирамиду Петровичу. – А вы, как оказывается, большой реалист.
– Что-что? – ничего не понимая, переспрашивает Семирамид Петрович, глядя на обращённое к нему лицо Мафусаила Андреевича.
– А разве непонятно, – с долей удивления говорит Мафусаил Андреевич, глядя на Семирамида Петровича с какой-то странной и где-то уже ранее виденной Семирамидом Петровичем усмешкой, – тот человек, кто видит кролика в шляпе, когда ему демонстрируют фокус с шляпой, а не как-то иначе.
– Вы это о чём? – побледнев в лице, всё ещё не понимая, что ему сейчас говорят, вопрошает Семирамид Петрович, со всей силы облокотившись об подлокотники кресла.
– Я о научно-техническом прогрессе, заставшим вас врасплох своим появлением, – да, кстати, подумай, каким образом эта мысль родилась в твоей голове, или же она была кем-то вложена туда в мотосалоне, посредством робота на входе и затем девушки в моторизированном костюме будущего, – сделал оговорку Мафусаил Андреевич, вогнав в ступор потрясённой мысли Семирамида Петровича, вдруг осознавшего, что он стал жертвой чьей-то сознательной манипуляции, – вы его видите в своей незамысловатости, в виде робота, тогда как он без стука уже вломился в твой дом в виде того же домашнего психолога. И так во всех сферах твоей и всякой другой жизни. – Монотонным голосом проговорил всё это Мафусаил Андреевич. А вот еле пришедший в себя Семирамид Петрович, не так спокоен, и он, приподнявшись с кресла, с искажённым в нервности лицом, полез с вопросами к Мафусаилу Андреевичу. – Да кто ты такой?
А тот в ответ всё также хладнокровен, бесчувственен и вежлив. – А вы разве меня не узнали? – Прищурив свой взгляд на Семирамида Петровича, задался вопросом Мафусаил Андреевич. Семирамид Петрович приближается к своему визави ещё ближе и начинает всматриваться в него. И Семирамид Петрович узнаёт в этом Мафусаиле Андреевиче другого человека – это тот новичок, которого совсем недавно ввёл в клуб Ной, и он ещё находился на испытательном сроке. А это значит, что Мафусаил Андреевич совсем не Мафусаил Андреевич, а … А вот как его представила Марта он не запоминал, а что насчёт самого клуба, то ситуация там ещё более сложная – пока ты в него входишь на правах наблюдательного лица, твоё имя неизвестно, кроме порядкового номера.
– Так вас прислал Ной? – шепотом спрашивает Семирамид Петрович.
– Может и так. – Пожав плечами, сказал …теперь Семирамид Петрович и не знает, как его величать. А как в клубе, Пятым, то он …Куда уж деваться, придётся так звать, пока у Марты не прояснится, как она его ему представила.
– А, я понял, – Семирамида Петровича вдруг осенила догадка, – это ваш вступительный тест.
– Даже если это так, то, что с того. – С прежней невозмутимостью сказал Пятый. Семирамид Петрович садится обратно в кресло и уже более рассудительно и с видом человека, обретшего уверенность, обращается к Пятому. – И что же вы хотите от меня? А вы непременно имеете какую-то цель, раз вышли на меня. – Пятый на совсем чуть-чуть пододвигается в сторону Семирамида Петровича и говорит. – Скажу так, меня не устраивает роль рядового члена клуба. И как я понял, то и вы не в восторге от установленных в нём порядков. – Пятый замолчал, продолжая внимательно смотреть глаза в глаза Семирамиду Петровичу, а тот в свою очередь смотрел в ответ.
– Не боитесь, что я окажусь болтлив? – проговорил свой ответ Семирамид Петрович.
– А какой смысл и выгода? – вопросом ответил Пятый.
– Пожалуй, есть смысл рассмотреть ваше предложение. – После небольшой вдумчивой паузы, сказал Семирамид Петрович. – И какие у вас планы? – вслед спросил Семирамид Петрович.
– Следовать к своей цели. – Сказал Пятый. – А что насчёт ваших? – спросил Пятый. Семирамид Петрович засовывает в карман пиджака руку и после недолгих поисков вынимает оттуда разместившееся на ладони зёрнышко. На этом моменте каждый из собеседников фиксирует своим взглядом это горчичное зерно и Семирамид Петрович озвучивает поставленную перед ним задачу. – Я должен отыскать, кто он. – Пятый берёт это зёрнышко, приподымает его на свет и, глядя на него, спрашивает. – И как думаете, кто он?
– Кролик, кто ж ещё. – Усмехается в ответ Семирамид Петрович.
– Кролик? – задумчиво посмотрев на Семирамида Петровича, переспросил Пятый.
– Всё верно. – Со всё той же уверенностью говорит Семирамид Петрович.
– И как будем ловить? – спрашивает Пятый.
– Как и прежде, за уши. Они у них вечно откуда-нибудь да торчат. – Переливается довольством Семирамид Петрович.
– Что ж, отыщем. – Соглашается Пятый.
– Тогда начнём с девушки в мотокостюме. – Теперь уже процедил сквозь зубы слова Семирамид Петрович. Пятый внимательно на него посмотрел и сказал:
– Если для тебя это так важно, то почему бы и нет.
На этом стороны этого разговора приходят к пониманию, что на сегодня достаточно сказано слов, и Мафусаил Андреевич вдруг вспоминает, что его ещё где-то очень ждут, и значит, он не имеет право задерживаться в гостях. Семирамид Петрович, как гостеприимный хозяин сожалеет очень о том, что Мафусаил Андреевич ещё не может задержаться у него в гостях, – хоть до утра, а я себе постелю в прихожей, буду так сказать, охранять ваш сон, – и раз так получилось и у Мафусаила Андреевича нет никакой возможности отменить эту ожидаемую его встречу, то он хотя бы проводит его до двери.
Когда же они оказываются в прихожей в том же один на один составе, – Марта где-то во внутренних помещениях квартиры под задержалась, – то Мафусаил Андреевич, используя этот момент с задержкой Марты, наклонился в сторону Семирамида Петровича и принялся ему чуть ли не нашептывать очень странную и удивившую Семирамида Петровича вещь.
– Знайте, Семирамид Петрович, человек уж очень падкое на выгоду существо, и как результат всего этого, его можно убедить в чём угодно. И если он посчитает, что ему выгодно быть другим человеком сегодня, то он непременно примет эту для себя реальность. И какая из жизней будет считаться иллюзорной, то ни смотря на наличие с каждой стороны достаточных оснований утверждать, что именно эта сторона есть настоящая реальность, это ещё совсем не ясно, так как всё это, по его мнению, ещё не является достаточным доказательством, чтобы делать такие выводы.
А вот что его к этому может подвинуть, то это мы и постараемся решить. А для этого нужно создать свои базовые условия, – две семьи, две жизни и всякое другое, – и исходя из них действовать. Ну а спросите, – обращается к Семирамиду Петровичу с удивившей его уверенностью и утверждением Мафусаил Андреевич, уставившись в него взглядом, – как перейти к данной данности, то отвечу. Через стрессовую ситуацию. – На этом месте Мафусаил Андреевич замолкает, не сводя своего пристального взгляда с Семирамида Петровича, огорошенного всем услышанным. После чего он говорит: «Передайте Марте, что я целую её ручки», и быстро на выход в дверь.
А Семирамид Петрович, ничего не понимая из сейчас случившегося, с упором на дверь смотрит на неё в полнейшем умственном ступоре и ничего не сообразит. – И к чему, и зачем он это мне сказал? – А тут ещё появляется Марта и чуть ли не расстроенно спрашивает его. – А что, Мафусаил Андреевич уже ушёл?
– Ушёл. – Бурчит в ответ Семирамид Петрович, насупившись.
– И ничего не передал мне перед уходом? – да как смеет Марта задаваться такими вопросами перед Семирамидом Петровичем, если она ещё не забыла, её мужем, и настаивать на их ответе.
– Я ему передам. – Злобно проскрежетал зубами Семирамид Петрович, всё же удержав в себе и не выпустив на волю эти слова, вспомнив, что просил передать этот ловкий Мафусаил Андреевич. – Ручки значит, Марте поцеловать посредством меня вознамерился. – Всё в Семирамиде Петровиче перекосилось от представлений осуществления в реальности пожеланий этого наглеца Мафусаила Андреевича, явно действующего в связке с Ноем.
