Текст книги "Rehab (СИ)"
Автор книги: Игорь Шульгин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Глава V. Разбежавшись прыгну со скалы
Глава V. Разбежавшись прыгну со скалы.
Водитель разбудил меня и сказал, что мы прибыли на станцию Мо-Чит. На этот раз найти нужную кассу оказалось еще труднее. На стойке информации повезло с англоговорящей сотрудницей, и она показала, примерно, где должен быть нужный автобус. Идти пришлось долго. Но наконец я нашел, что искал. Правда это оказался не автобус, а скорее маршрутка. Зато плата за проезд меня опять очень порадовала – все те же сто бат. Что-то около ста пятидесяти рублей. Среди соседей по маршрутке не было ни одного европейца. Маршрут шел вглубь страны, в противоположную от побережья сторону. Туристы туда обычно не ездят. По пути автобус сделал одну получасовую остановку. Состав пассажиров на ней поменялся процентов на семьдесят. Но все новые пассажиры так же были местными. Я смотрел в окно постоянно, искал какие-нибудь знакомые ориентиры, так как боялся, что водитель забудет высадить меня в нужном месте. Я перестраховывался. Наконец по прошествии двух часов водитель сказал, что это моя остановка и указал в сторону возвышавшейся на дорогой белой арки украшенной слонами.
Я взял рюкзак и вышел в пекло. Мне совсем не улыбалось идти несколько километров по такой жаре. К тому же у меня совсем не осталось воды, и не было головного убора, чтобы прикрыться от палящего солнца. Я повязал на голову футболку на манер банданы и отправился в путь. Вокруг были джунгли и горы. Пейзаж завораживал, но жара заставляла двигаться дальше. Пока я шел мимо меня проехал мотоцикл с молодым человеком за рулем и, видимо его подругой сзади. Они оба улыбнулись мне и помахали рукой. Я помахал в ответ. Голова немного кружилась, толи от свежего воздуха, то ли от жары, то ли от впечатлений. Слава богу идти оказалось не так уж долго. Примерно через десять минут я вышел на площадь окруженную одно-двухэтажными домиками и многочисленными изваяниями Будды. Мне казалось, что после всего этого великолепия, что я увидел в Бангкоке, меня уже вряд ли что могло удивить, все же увиденное на территории потрясло меня. Сначала своими размерами, а уж потом, забегая вперед, могу сказать, что больше всего меня поразили даже, не сами исполинские статуи Будды, монахов и колеса сансары; и даже не храмы с их позолоченными настенными эпосами. Больше всего меня удивило то, что все это дело рук самих монахов. Людей не имеющих строительного образования. А некоторые из них вообще были такими же наркоманами, как я, не имеющими до поры до времени склонности к созиданию. Тем не менее все сделано было потрясающе. Потрясающе и гармонично. Глядя на все это великолепие, я проникся этим местом. Почувствовал его силу. В последствии я так же понял, что сила эта исходит не только от монументов. Главными ее источниками были люди, населявшие монастырь. Монахов здесь очень много. Они отличаются по цвету одежд, но делают одно дело. Все бритые наголо. Все с улыбкой Будды на устах. Возможно кто-то из встреченных мной приложил свои руки к созданию этих скульптур и храмов. Они и сами были похожи на статуи. Безмятежность и просветлённость читалась на их лицах. А может я просто идеализировал их. Но мне было чертовски приятно их идеализировать. Тут же на площади стояли небольшие лавчонки с фруктами и газировкой. Я подошел к одной из них и спросил у продавца, как мне попасть к настоятелю. Мне жестами показали дорогу.
Дверь в конторку была открыта, но внутри никого не было. Я подумал, что должно быть все на обеде. Я тогда еще не знал, что все монахи в монастыре питаются один раз в день – рано утром. А это означало, что обедать они по определению не смогли. Я присел на лавку и стал ждать. Пока сидел рассматривал интерьер. Обычный офис со столами, компьютерами и потолочным вентилятором. По стенам конторки были развешаны портреты старых монахов. Но больше всего в глаза бросался черный сейф И еще флипчарт на котором было написаны страны и количество гостей из них. На сколько я понял из этой рукотворной таблицы, на территории детокса находились тайцы что-то около двадцати человек. Точную цифру не помню. И еще один иностранец, я не смог угадать из какой он страны, так как надпись состояла всего из двух букв "Ml". Что это за страна Мл? Мальборо кантри – страна Мальборо, как в рекламе сигарет. "Come to Marlboro country" подумал я и дверь в контору открылась. Внутрь вошла пожилая монахиня в очках и не менее пожилой монах. Монахиня спросила, как меня зовут. Я представился и сказал, что мне бы хотелось пройти курс реабилитации в монастыре.
Настоятель, пригласил меня присесть напротив его стола, заваленного бумагами. Вид у него был безмятежный, даже немного скучающий.
– В чем ваша проблема, мистер Дэн? – тихо, почти шепотом спросил он.
– Слишком сильно люблю наркотики, – пожаловался я с чувством, – началось с марихуаны, потом амфетамин и соль, дальше героин. Еще были марки, экстези, мескалин и грибы. В общем много чего побывало у меня в крови.
– А что с вашим лицом? – спросил настоятель, глядя на меня через свои толстые очки. Должно быть они через них он видел меня насквозь, даже то, что было скрыто от глаз других людей, а может даже то, что было скрыто от меня самого.
– Неудачно прыгнул с волнореза, – привычно соврал я. Настоятель вздохнул, покачав головой и посмотрел на свою коллегу.
– Вы твердо решили завязать с наркотиками? – спросила монахиня.
– А иначе зачем бы я сюда приехал?
В офис зашли еще два человека. Бритая наголо европейка в белой одежде и низкорослый таец в коричневой тоге. Та европейка была почти два метра ростом, с худощавым лицом и веснушками на руках. Выглядела она очень бледной, особенно на фоне загорелого коротышки монаха, вошедшего вместе с ней.
– Это Таша. – сказала пожилая монахиня, указывая на бритую женщину с холщевой сумкой в руках. Звучит как Наташа, подумалось мне.
– Наташа? – Переспросил я вслух.
– Вот так все русские переспрашивают Наташа ли я.
– Ну это просто распространенное имя в России. Надеюсь вы не обиделись?
– Нет, что ты. Я не из обидчивых, – уверила меня Таша.
– Она будет вашим наставником на время пребывания здесь. Расскажет о нашем распорядке и правилах поведения. Первым делом вам необходимо сдать личные вещи и деньги. – продолжила инструкции пожилая монахиня. – Все это будет находится в сейфе до вашего отъезда. – Я отдал деньги, но рюкзак отдавать не торопился.
– Возьмите только умывальные принадлежности и полотенце. Больше вам ничего не понадобится.
– А телефон?
– Никаких звонков! – твердо сказал настоятель.
– Я не буду звонить! – попытался схитрить я.
– Видите ли, если у вас будет телефон, это будет мешать выздоровлению.
– А как на счет лекарств? – в дорогу я взял таблетки от головной боли, антибиотики и разные мази.
– Никаких лекарств, – сказал настоятель.
– Ну а читать то у вас можно? – спросил я доставая из рюкзака электронную книгу. Настоятель пристально осмотрел устройство, удостоверился, что в нем нет сим-карты и камеры и протянул мне.
– Книгу взять можно, – сказал он, – А теперь переодевайтесь.
Монах-коротышка дал мне красную футболку и шорты и жестом показал на комнату в которой я могу переодеться. Футболка оказалась мала и выглядела на мне как топик на разжиревшей плавчихе. Когда я вышел Таша засмеялась и что-то сказала коротышке. Должно быть он подбирал одежду под себя, но я был явно больше и ему пришлось принести еще несколько комплектов одежды. Один из них подошел.
Таша встала со стула и пригласила следовать за ней. Мы вышли из офиса и пошли по тропинке в сторону огороженной высоким забором территории.
– Сколько ей лет? – Поинтересовался я имея в виду пожилую монахиню.
– Ей восемьдесят пять.
– Странно. А выглядит на шестьдесят, не больше.
– Ну здесь многие выглядят моложе своего возраста. Чистый воздух, правильное питание, духовные практики. Некоторые монахи доживают до ста лет – сказала Таша открывая калитку.
Так мы оказались на территории детокс-центра, где мне предстояло пройти курс реабилитации. Внутри было просторно. Много деревьев с пышными кронами, прекрасно защищающими от солнца. На полу то тут то там лежали различные фрукты. Из знакомых мне был только мангустин. Остальные названия я даже не пытался запомнить. Глухой шлепок заставил меня повернуться. Я увидел, большой светлокоричневый плод упавший неподалеку. Таец одетый так же как я во все красное тут же подхватил его и начал сдирать с него кожуру, встав рядом с урной. Площадь детокса почти полностью была покрыта бетоном, за исключением небольших островков с кустарниками и цветами. Внутренняя территории была застроена бараками с покатой треугольной крышей, внутри которых находились жилые помещения, где жили и пациенты. Монахи же жили за территорией детокса, в деревне неподалеку. Из развлечений – открытая площадка с сеткой для игры в сокс, пара фонтанчиков с рыбками и небольшой спортзал с бетонными гирями. На лавках повсюду сидели молодые тайцы. Они с интересом наблюдали за мной. Некоторые кивали и махали рукой. Такие же как я наркоши, только сидели они в основном на дешевом заменителе метамфетамина (яба), который популярен в Азии. Что сразу бросилось в глаза мужчины и женщины были вместе.
Монахи, которые были внутри детокса, казалось были чем-то озабочены. Привычных улыбок на лицах монахов не было. Мне показалось, что это как-то странно для вечно улыбавшихся тайцев, особенно буддистских монахов. Таша объяснила в чем дело. Буквально перед моим приездом один из монахов упал со скалы и разбился на смерть. Постояльцам детокса ничего об этом еще не известно, поэтому я видел такой контраст в настроении монахов и пациентов. Мне хотелось чем-нибудь помочь или как-то поучаствовать, но Таша сказала, что этого не требуется. Скоро все придет в норму. К тому же что я мог сделать? Мое переживание было формальным, неискренним. И думаю это чувствовалось. Должно быть наркотики разучили меня переживать по-настоящему.
Мы подошли к одному из бараков. Внутри работал вентилятор, его шуршание было слышно с улицы. Посередине комнаты стояла кровать на которой лежал парень похожий на кунг-фу панду. Напольный вентилятор был направлен на его кровать. Он тихонько посапывал и посвистывал во сне. Таша окликнула его и он встал. Можно сказать, вскочил с кровати. Так быстро, как будто он и не спал вовсе. Движения его были резкими и стремительными. Он подал мне руку и представился. Его звали Лу. Очень скоро мы с ним стали братьями. Таша обратила мое внимание на распорядок дня, висевший на двери моего нового жилища.
Подъем в 4:30. Далее зарядка, прием травяного чая и уборка территории.
В 7:00 перекличка. Опять травяной чай и мытье посуды из монастырской столовой.
В 9:00 опять перекличка и выдача местной монастырской валюты. По двести фантиков на брата в день.
С 11:00 до 11:30 – баня с лемонграсс. Эти полчаса мне понравились больше всего. И нравились мне до самого конца пребывания на территории монастыря.
В 13:00 – медитация.
В 14:30 – единственное, что я не смог перевести сразу было слово "вомэтинг" или что-то вроде. Данная процедура была назначена всем постояльцам первые пять дней пребывания на территории детокса. Означала она рвотные процедуры после питья местной настойки, которую делают монахи для детоксикации организма.
В 16:00 опять уборка территории с перекличкой и личное время.
В 21:00 отбой.
Ознакомившись с распорядком и устроив свои вещи я пошел в душ. Точнее в то, что здесь называлось душем. На самом деле это небольшое квадратное помещение, отделанное кафелем с унитазом и бочкой с водой. В бочке плавал черпак с глубоким дном. Вода набиралась в бочку, а дальше с помощью черпака можно было поливать себя принимая душ или смывать нечистоты в унитазе. Все это напоминало мне русскую баню, только с толчком внутри. Умывшись я вернулся в палату и завязал разговор с Лу.
Лу приехал чтобы излечиться от метамфетаминовой зависимости. Только он курил не эту дешевую хрень, что употребляли местные, а самый настоящий мет (Блу-айс). Когда он рассказывал мне об этом мы вместе вспоминали, как это бывает, когда ты сидишь с фольгой в одной руке и с зажигалкой в другой. В руке, естественно, трубочка для курения. И если тебе кто-нибудь звонит в этот момент, а так бывает почти всегда, ты говоришь: "Да, да! Уже иду. Уже близко." И ты на самом деле торопишься. Но никак не можешь оторваться от этой гребаннной фольги. И этой гребанной трубочки, через которую пары мета попадают к тебе в легкие. И ты говоришь себе: "Еще одну затяжку, еще одну дорожку, еще один укол…" И так далее. Но правда в том, что пока все не сожрешь, очень сложно заставить себя двигаться. Я тоже кое-что рассказал ему. В среде наркоманов принято хвалиться своим опытом. Все понимают, что наркотики, это плохо, но каждый пытается представить их употребление в как можно лучшем свете. Рыбаки хвалятся перед друг другом своим уловом, а наркоманы непременно хвастаются своим наркотическим опытом, кто на чем сидел, да кто что пробовал.
– Да. Мне это все знакомо. Ой как знакомо. Кстати, что у тебя с лицом, спросил Лу намекая на мои распухшие гематомы.
– Последствия одной необычной ночи в Паттайе.
– Тебя что отделала проститутка? – удивился Лу.
Пришлось рассказать ему, как меня вздрючили сутенеры Джоан. Естественно я все немного приукрасил, добавил разных подробностей и опустил все лишнее и постыдное.
– Да, считай легко отделался. – сказал Лу, когда я закончил свой рассказ.
– Хватит обо мне. Хотелось бы послушать и твою историю, – попросил я усаживаясь поудобней.
Лу был Малазийским китайцем. Среднего роста, с широкими плечами и небольшим животом. Лицо у него было круглое и дружелюбное. Черные волосы средней длинны карие глаза, немного сплюснутый нос, как у многих китайцев. Когда он улыбался становился похожим на японского бога Хотэя. Это такой толстячек с добрыми глазами и блаженной улыбкой, у нас долгое время были в ходу его статуэтки. Этого божка гладили по животу в надежде на скорое обогащение и удачу. Живот у Лу было поменьше, чем у Хотэя, но он точно был добрым малом. Я знал это уже когда впервые увидел его здесь спящим. От него исходила добрая энергия. Его семья была обеспеченной и благополучной (не такая уж редкость для наркомана). Он был женат и сильно переживал, что жена разведется с ним из-за его проблем. Или, не дай Бог, найдет кого-либо ему на смену пока он лечится от недуга. Он, как и я совсем недавно приехал и явно не находил себе места. Для него оказаться здесь было самым настоящим дном. Чтож, у всех наркоманов дно разное. Для кого-то дно это потеря работы, для кого-то потеря семьи, а некоторые умирают от спида или передозировки, так и не достигнув дна. Дно вещь субъективная. Но каждый, кто его достигает, имеет опору, от которой можно оттолкнуться и выплыть. В отличии от меня Лу чувствовал себя паршиво в этом месте. Он все время курил и бегал по внутреннему дворику детокса. Нарезал круги один за другим, пыхтел своей китайской сигаретой и методично уничтожал себя морально, прокручивая в голове все свои косяки и проделки. Я знал это, потому что сам переживал нечто подобное. Я видел, как он мучает себя и это меня беспокоило. Не дай бог еще учудит что-нибудь с собой. Я решил помочь ему. Сам я был довольно спокоен и воспринимал все как путешествие со счастливым концом.
Когда стемнело я лежал и думал, как помочь моему новому другу. Над головой гудел вентилятор и это мешало сосредоточиться. Я решил выйти на улицу, на освещенное место, чтобы записать свои мысли по поводу увиденного и по поводу состояния Лу. Из разговора я знал, что Лу планирует пробыть в монастыре не более двух недель. Это был второй день его пребывания здесь. Так же Лу рассказал, что занимается бизнесом у себя на родине. Он поклялся жене, если не бросит, отпишет все свое имущество и бизнес на нее. Этого ему естественно не хотелось. Так как бизнес его был перспективным. Но не только по этой причине. Основной причиной было то, что он очень сильно любит свою жену. И ради того чтобы быть с ней готов на все. По большей части это ради нее он приехал в Монастырь. Я сидел и думал, как бы помочь ему успокоиться. Это нужно было донести в привычной для него форме. Как подать материал доходчиво, легко и на языке международного бизнеса (по возможности)? Наконец я решил сделать небольшую презентацию. Взял блокнот и накидал несколько тезисов на своем корявом английском. Вообще до встречи с Лу я не считал свой английский корявым, но его словарный запас был в разы богаче моего и он так ловко комбинировал слова, что я стал испытывать некоторое смущение при общении с ним. Лу хоть и был малазийским китайцем, но владел английским безупречно. Я старался написать все понятно, так как знал, что это поможет ему обрести душевное равновесие. А это важно, ведь психика наркомана крайне нестабильна и нуждается в поддержке. И кто может поддержать лучше, чем такой же наркоман, который прошел все тоже самое и теперь готов эти делиться. Мой план был безупречен. Во всяком случае я очень на это рассчитывал. Только подготовив тщательно свою презентацию я смог уснуть.
На утро я подошел к Лу и сказал, что меня беспокоит что он мечется по территории детокса, как лев в клетке. И предложил ему свою концепцию. Она была простой, как три рубля и была записана и зарисована моим неаккуратным почерком на белом клочке бумаги. И заключалась она в следующем: я предложил Лу рассматривать свое пребывание в монастыре, как бизнес-проект. Самый важный на данной стадии проект в его жизни. Я уверил Лу, что ему очень хорошо удается справляться с этим проектом. Я показал ему заготовленный ночью график с тайм-линией, на котором разложил его пребывание на четырнадцать дней. Шел третий день лечения, следовательно, за три дня он показал прогресс в двадцать один процент.
– Подумай только, Лу. За три дня двадцать один процент выполнения плана. Завтра это уже будет почти двадцать девять процентов, а еще через три дня все пятьдесят. – воодушевленно вещал я, отчерчивая необходимые точки на графике.
Я объяснял все сбивчиво в меру своих познаний в деловом английском. Но благодаря моему старанию и дополнительной наглядности в виде графика Лу меня понял. И я увидел, как буквально на глазах его стало отпускать то нервное напряжение, в котором он находился почти все время нашего знакомства. Он улыбнулся мне с какой-то особой теплотой, которой мне прежде не доводилось чувствовать.
– Я видел, что ты поздно лег и долго сидел с блокнотом на улице. Ты думал, как помочь мне в это время?
– Да, – признался я.
– Я очень ценю это, спасибо тебе! – сказал Лу и обнял меня. – Теперь у меня есть русский брат!
– Значит у меня есть малазийский! – Растрогавшись сказал я и сжал его в ответных объятьях.
От этих объятий в уголках моих глаз стало влажно. Я делал все это не ради братаний, просто знал, что могу помочь человеку справиться с подавленностью и самобичеванием. Для меня это было не сложно. Но его поразило, что едва знакомый человек думает о его проблемах и пытается помочь ему так искренне. И важно было даже не то, как я представил процесс реабилитации и что я начертил на графике, а сам факт заботы. Так мы с Лу стали братьями.
Потом пришли монахи и позвали нас на зарядку. Это было в 4:40 утра. Наверное, нечто подобное происходит на зарядке в детском саду. Шесть-восемь упражнений на основные суставы и все. Потом нам выдали по метле и выпустили за ворота детокса. За ночь на вымощенные камнем дорожки монастыря выпало много листьев, которые нужно было собрать в полиэтиленовые мешки и погрузить на повозку. Я был удивлен, что нас в первый же день выпустили за территорию детокса. Но Лу сказал, что здесь никого не держат силой. И к тому же за нами все время присматривали монахи. Они же и помогали с уборкой. Общими усилиями мы быстро навели порядок на территории вокруг детокса и отправились в свой барак, где можно было вздремнуть до утренней переклички.
Когда настало время раздачи монастырской валюты все реабилитанты собрались на небольшой бетонной площадке, где раздавись деньги. Но прежде чем пройти на нее, нужно было выпить особый травяной чай. Я налил себе полную чашку, но после первого же глотка начал отплевываться, чем позабавил всех местных наркоманов. Они глядели на меня исподтишка и хихикали. Вкус у этого чая был отвратительный. Но по словам монахов чай был полезным и тонизирующим. Мне было насрать на это и впоследствии я обычно сливал его в какой-нибудь ближайший куст. Но ту, самую первую кружку дерьмового чая, я все-таки выпил до дна. Лу выпил свою кружку и даже не поморщился. Казалось он привык к этому вкусу. Мы прошли на площадку за живой изгородью где проходила перекличка и выдавались деньги.
Двое монахов похожих на банковских клерков сидели за небольшим столом, на котором были разложены бумаги и местная (монастырская) валюта, приравненная по стоимости к тайскому бату. Один монах выкрикивал имя, второй выдавал деньги. За выданные деньги мы расписывались в специальной бюллетене напротив своего имени. Эти деньги пациенты тратили на еду и напитки, продававшиеся в местном кафе. Обычно их рацион состоял из рисовых шариков с кусочками жареной курицы. Но мы с Лу были более требовательны к еде и брали более сложные блюда из лапши, овощей и различного мяса. Первые пять дней, пока я проходил через рвотные процедуры нельзя было покупать напитки из холодильника. Таша объяснила мне, что это может очень плохо сказаться на желудке, вплоть до заворота кишок и госпитализации. Это сильно расстраивало меня. Потому что на улице и в помещениях было очень жарко и хотелось пить что-нибудь охлаждённое.
Не смотря на жару поход в баню для меня оказался очень приятным. Для русского походы в баню неотъемлемая часть жизни. Около 11:00 нас построили, провели очередную перекличку, раздали еще по чашке говночая и повели в баню, которая находилась в нескольких сотнях метров от детокса. Пока мы шли до нее я разглядывал исполинские статуи Будды. По правилам нужно было сделать две ходки в парилку по 15 минут каждая. Для контроля времени на стенке между парилками висели часы. Парилки было две. Обе наполнены паром с ароматом лемонграсса. Запах очень приятный. Стены внутри были отделаны светло-серым кафелем. По периметру помещения располагались лавки, но их хватало не на всех, так что некоторым приходилось стоять, или сидеть на полу. После первых 15 минут Лу потянул меня наружу, но мне не хотелось выходить. Когда все вышли я растянулся на лавке и лежал так, пока всех не вернули обратно в парную. Пожалуй это была самая лучшая часть дня. Пот струился по лбу и рукам, но это было приятно. Мне казалось, что тело отчищается. По прошествии получаса, выйдя из парилки я почувствовал невероятную легкость.
После бани нам дали немного передохнуть, потом пришла Таша и пригласила нас с Лу на медитацию. К нам относились с особенным уважением только потому, что мы были иностранцами. Это чувствовалось во всем. На двадцать местных выздоравливающих было всего два монаха наставника. А Таша была наставником только для меня и Лу. Медитация проходила в отдельной комнате на втором этаже барака. В углу валялись коврики для медитаций. На полу был толстый слой пыли. Я посетовал вслух, что надо бы прибраться здесь. И Таша согласилась. Но с места не сдвинулась. Она просто сидела в позе лотоса в углу и выжидательно смотрела на нас. Мы сходили за вениками и тряпками и пол часа гоняли швабры по полу, пока не стало более ли менее чисто. После этого мы взяли коврики и расселись напротив статуэтки Будды.
Таша зажгла благовония и рассказала о принципах медитации. Вдох, выдох, очищение головы. Сосредоточиться на дыхании и сидеть отключившись от внешних раздражителей и потока мыслей, пока аромапалочка не дотлеет до конца. Этот процесс занимал от пяти до десяти минут. Медитировать мне понравилось. Голова прояснилась. Правда затекли ноги и я с трудом смог подняться после сеанса медитации. Мне показалось, что я уже почти выздоровел. Но в этом заблуждении я пробыл не долго.
Во время обеда я сделал глупость. Нужно было поесть перед рвотными процедурами, чтобы было чем блевать. Я свалял дурака заказав том-ям-тхале (кисло-острый суп с морепродуктами). Суп был на столько острый, что я едва осилил половину тарелки. Лу наблюдал, как я обливаясь потом ел этот горячий и экстремально-острый суп, но отмалчивался. Только когда я отложил ложку он вдруг сказал, что я сумасшедший.
В 14:30 мы все собрались на небольшой крытой площадке. По периметру которой шла водосточная канава, куда был направлен шланг с водой. Эта канава служила сливом для рвотных масс реабилитантов проходящих процедуру вомэтинг. Мы выстроились в шеренгу напротив канавы. Рядом с каждым стояло ведро с водой и черпаком. Как мне объяснили, после принятия настойки нужно выпить много воды и по максимуму прочистить желудок. Если настойка останется внутри, может стать очень плохо. Не смертельно, конечно, но очень плохо. Калитка открылась и на территорию детокса вошел незнакомы монах. В руках у него была бутыль с густой коричневой жижей, которую он все время потрясывал. Он словно боялся, что эта жижа застынет и тогда мы не сможем ее выпить. Настойку придумали первые монахи, основавшие монастырь. Она была отличным абсорбентом и состояла из сочетания различных растений и цветков, собираемых в этой местности. Рядом шел другой монах, с подносом в руках, на котором стояли стеклянные стопки. Эту мутную жижу монахи разливали и выдавали пациентам, которые поклоном со сложенными на груди ладонями благодарили за подношение. Когда очередь дошла до меня я выпил свою порцию залпом, словно это была водка. На вкус как будто кто-то помочился в пепельницу. Заиграли барабаны. Пациенты свободные от рвотных процедур стали напевать в унисон какой-то местный мотивчик, следуя ритму барабанной дроби. Они кружились по площадке, пританцовывая. Смотрели на нас блюющих и улыбались нам. Некоторые ходили и гладили нас по спинам, чтобы лучше выходила рвота. Мне стало смешно от этого карнавала ташнотиков. Но по бокам от меня людям было уже не до смеха. Некоторых приступ рвоты складывал пополам. Таша указала мне на черпак с водой.
– Хватит филонить, тебе нужно как следует прочистить желудок, иначе будет плохо!
Мне уже было плохо, но я взял черпак и в несколько больших глотков опрокинул содержимое с мутноватой водой в желудок. Потом зачерпнул второй и выпил его уже медленно. На середине третьего меня начало рвать. Сначала все внутри сжалось, до степени сингулярности, а потом последовал большой взрыв с фонтаном блевотины. Мне показалось, что я вулкан изрыгающий пламя из своего чрева. Вот тогда то я и понял, что зря ел том-ям за обедом и почему Лу называл меня сумасшедшим. Горло и нос горели напалмом. Я содрогался несколько минут периодически прерываясь для того чтобы выразить свое недовольство на великом и русском. Но получалось лишь жалобно скулить и постанывать. Когда фонтан мой иссяк я обессиленный уселся на пол держась за живот. Блевать после острой тайской пищи – настоящее сумасшествие. Я вымученно улыбнулся Таше. Она подала мне черпак с чистой водой и ободряюще улыбнулась. Нетвердой походкой я добрался до нашей палаты, и спикировал на кровать, как подбитый Мессер в фильмах про войну. Таша все это время была рядом. Она поддерживала меня, как могла.
– Тебе нужно смывать токсины, которые сейчас выходят с потом. Тебе может стать еще хуже, и потеть ты будешь еще сильнее. Но это нормально. Это и есть детоксикация. Я приду проведать тебя позже – сказала Таша и удалилась по своим наставническим делам.
Через некоторое время мне действительно стало еще хуже. Начались вертолеты. Уши заложило. Мне казалось, что я задыхаюсь. Я думал о своих порах. Мне казалось, что они закупорены этими самыми токсинами, выходящими с потом. Нужно было как-то раскупорить их. Я вспомнил наставления Таши и пошел в душ. Обливаться черпаком было слишком долго. Я залез в бочку и нырнул с головой в ее прохладную полость. Мне действительно полегчало. Я наскоро вытерся, надел шорты и опять лег на кровать. Вентилятор, работавший на полную жалобно поскрипывал. Этот звук раздражал, но убавлять обороты мне не хотелось. Головокружение прошло, но меня все еще мутило. Нужно было больше пить и больше блевать во время рвотных процедур. Я бы так и сделал, если бы не этот гребаный том-ям, превративший детоксикацию в пытку. Вообще-то мне нравится блевать. Это приносит облегчение. Иногда я целенаправленно сую два пальца в рот, чтобы не усугублять своего состояния. А иногда, после большой дозы оно само просится наружу. Когда-то я даже умудрялся взблевнуть незаметно находясь на своем рабочем месте. Делал это абсолютно бесшумно в ведро, стоявшее под столом. Потом приходилось его так же незаметно вытряхивать. Но это было не сложно, в ведре всегда был пластиковый черный пакет. Я просто делал вид, что выношу мусор. Мои коллеги вообще много обо мне не знали.
– Как самочувствие? – спросил Лу подойдя к койке.
– Хреново. – ответил я едва шевеля пересохшими губами.
– Держи-ка вот это. Пей, как можно больше. – Лу протянул бутылку с водой и сказал, знаешь, дружище, у меня есть мечта. – Наверное он хотел как-то отвлечь меня от этого состояния. И он рассказал, что когда-нибудь, когда его фирма будет достаточно крупной и у него появится больше свободного времени и денег, он построит школу в Африке.
– Почему в Африке? – спросил я.
– Потому что там самое большое количество обездоленных детей, живущих на грани голодной смерти. И никто не сможет им помочь, кроме их самих. Но для этого им нужны определенные навыки.
– Ты имеешь в виду классическое школьное образование? – я вспомнил, как читал книгу в которой один альпинист строил школу в Балтистане – где-то на границе Афганистана и Пакистана. Он делал это в благодарность, за спасение его после неудавшегося восхождения на гору Ка 2.
– Конечно нет! Это будет необычная школа. В ней будут учить, как добыть пропитание. Например, как сделать удочку и поймать рыбу. Или как эффективно заниматься собирательством. Ну и конечно же, как это все готовить. А еще там будут учить основам строительства, для того чтобы они всегда могли себе соорудить что-нибудь для проживания из подручных материалов.
– Я приложился к переданной мне бутылке, сделал несколько глотков и поняв, что меня сейчас опять стошнит, побежал в туалет. Я почти успел добежать до унитаза, когда из глотки с громким буа вырвался раскаленный фонтан. Заблевав пол в туалете, свои ноги и кусочек стены я осел рядом с керамическим белым другом смеясь и недоумевая над учиненным беспорядком.
