Текст книги "Rehab (СИ)"
Автор книги: Игорь Шульгин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Пролог. Меня зовут Ден. Я зависимый
(Rehab – в переводе с английского – реабилитационный центр; заведение, где происходит реабилитация (в частности от наркотической или алкогольной зависимости).
Пролог. Меня зовут Ден. Я зависимый.
Умирал ли я когда-нибудь? Да. Был ли я на той стороне? Нет. Все что я помню это тьма. В той тьме не было ничего страшного. Никаких тревог и переживаний. Одно лишь забвение. Потом приходишь в себя лежа на полу с дикой головной болью и звоном в ушах. Лужа слюны набежала на пол. Первая мысль: «Как я здесь оказался?». Вторая: «Хорошо, что не обосрался!». Такая, мать ее, торчковая рифма.
Я начал писать эту книгу по двум причинам. Во-первых это моя исповедь перед самим собой. Попытка осмыслить историю болезни и выявить причинно-следственные связи своей зависимости. А во-вторых, потому что считаю, что мир в большой опасности, и потому, что больше не в силах смотреть, как мы халатно относимся к проблеме наркотиков.
Особенно сильно эта проблема обострилась в последнее время. Раньше мы находили в подъездах замызганные шприцы с остатками чьей-то плазмы на кончике и бычки папирос с запахом конопли, и это сильно нас возмущало. Сейчас все гораздо хуже – подъезды забиты наркотиками, спрятанными под проводами, трубами, плинтусами, дверными косяками и в кабинках лифтов. Наркотики можно найти на трассах и проселочных дорогах. В кустах, в детских парках, за остановкой дачного кооператива. Они везде! Я нисколько не преувеличиваю когда говорю так. Ведь я сам забирал наркотики в этих местах.
Наркотики сделали меня ужасным человеком. Но мне удалось найти выход. И поэтому я написал эту книгу. Это ни в коем случае не практическое руководство, и я не могу никому гарантировать избавления от зависимости. Это очень трудно. Не верите? Тогда посмотрите статистику смертности наркоманов. И все же, я надеюсь, что моя книга прибавит шансов тем, кто в этом нуждается. От себя лишь скажу, волшебной таблетки от наркомании нет, а успех лечения кроется не в каких-то конкретных решениях, а в каждодневной работе над собой.
Ввергая себя в наркотический хаос, я не задумывался о последствиях. Кайф есть кайф. И он поглощает полностью. Высасывает жизнь без остатка. Уничтожает все человеческое. Разум и душу. А что взамен? Тюрьма, больница или смерть…
Однажды я загнал в вену грамм белого китайца. С этим «парнем» шутки плохи. Он чуть не отправил меня в глубокую кому или куда еще подальше. Сам бы я не выбрался, но мне оказали квалифицированную медицинскую помощь. И знаете с какими мыслями я очнулся? Конечно знаете! «Как я здесь оказался?» и «Хорошо, что не обосрался!» Получается, что я очнулся, но так и не осознал, что чуть не убил себя. Правда в том, что вся эта медицинская и любая другая помощь со стороны – временная. Но это вовсе не значит, что нужно сидеть сложа проколотые руки, или ноги, или другие более пикантные проколоты места. Нужно искать решение. Как говорил Карл Юнг, для избавления от зависимости нужен новый духовный опыт. Каждый получает его по-разному. Кто-то через религию, кто-то через программу анонимных наркоманов, а кто-то через личностную трагедию. Я же получил этот совсем иным путем. И пусть критики из АА или АН не кидаются в меня помидорами. Для меня это сработало. Ведь я все еще жив и здоров в свои 30. Более того, получив новый духовный опыт я стал сильней (по крайней мере мне нравится так думать). Для меня лекарство оказалось старо, как мир. А может и старше. Но я не берусь доказывать этот тезис. И все же мне пришлось приложить определенные усилия на пути трезвости. Чтобы стать восприимчивым к лекарству, сначала нужно было перестать употреблять наркотики. Я держался почти месяц. Нужно было продержаться. Всего месяц, пока физиологические ритмы не восстановились в той минимальной степени, чтобы дать телу очиститься. А после этого срока мой разум и душа стали восприимчивыми… К любви. Любовь помогла победить болезнь.
Глава I. Билет в один конец
Глава I. Билет в один конец.
Я прилетел в Бангкок утром, около десяти по-местному. Жару на улице почувствовал еще при посадке. На асфальте взлетно-посадочной плясали сумасшедшие зеркальные миражи. Маленькие тайские люди за бортом, одетые в ярко-зеленые жилеты, суетились внизу, подгоняя спецтехнику. Вся их работа напомнила мне о муравейнике, где каждый имеет свою задачу и безропотно ее выполняет. Их было много, они были заняты делом, и они были дома. От этой мысли мне стало немного грустно. Я был одиноким странником, прилетевшим в незнакомую страну в надежде на чудо. Какое именно чудо должно было произойти, я точно не знал. Я лишь надеялся, что смогу получить здесь помощь. Так я впервые оказался в Таиланде.
Выйдя из самолета через рукав, я оказался в аэропорту Суварнабхуми. Большой аэропорт. Немного ляпистый, но красивый. На изогнутых металлических опорах громоздился огромный стеклянный купол. Солнце кокетливо играло бликами, заставляя отводить глаза от блестящих поверхностей. Не смотря на обилие света, внутри было прохладно. Я посмотрел на свою руку и увидел, как она медленно покрывается пупырышками. Мне показалось забавным, что я мерзну в этой жаркой стране. Часть пути по аэропорту я шел в колонне с остальными пассажирами своего рейса, но вскоре большая часть отделилась, свернув к отделу выдачи багажа. А я пошел дальше. Багажа у меня не было, только ручная кладь. Я привык путешествовать налегке. Хотя огромный рюкзак за моей спиной сложно было назвать легким. Мне кажется, что при желании я мог бы с легкостью уместить в нем слоненка. И судя по масштабам аэропорта, тащить мне его пришлось бы очень долго. Но слава людям, придумавшим транспортировочные ленты. Я шагнул на одну из них и чуть не потерял равновесие. Так быстро она двигалась. Как мне показалось, я преодолел несколько километров с помощью этой скоростной дорожки. Я сильно обрадовался, когда увидел куда именно она меня привела. Впереди была витрина с надписью Duty Free. Мне показалось, что это знак и я вошел внутрь. Меня не интересовали ни сувениры, ни парфюм, ни даже панамы, которые были бы весьма кстати. Я купил литрушку виски и пару бутылок пива. Денег было в обрез и я решил ехать до города общественным транспортом. Нужно было добраться до центра, где я забронировал номер в гостинице чтобы переждать несколько дней, прежде чем меня смогут принять в Монастыре – конечной точке моего путешествия. Месте, где тело мое и дух должны были возродиться.
Выйдя на нижний уровень аэропорта, я попал на перрон. Очередь к автомату, продающему билеты на аэроэкспресс шла быстро, но когда дошла до меня я все никак не мог разобраться с терминалом. Все надписи были на тайском. На помощь пришел пожилой мужчина с блестящей лысиной и толстенными очками. Мне показалось, что при желании его очки можно было использовать в качестве лупы для выжигания. Одет этот тип был по-деловому. Но костюм был старый и слегка помятый. Он подергал меня за рюкзак и спросил по-английски:
– Куда вы направляетесь?
– В центр, – сказал я и протянул ему сто бат.
– Тогда вам нужно ехать до станции Пхая Тхай, там вы сможете пересесть на наземное метро или автобус, – сказал он, сунув купюру в автомат и ткнул в экран. Автомат дал сдачу и билет. Он протянул их мне и сказал: «Добро пожаловать в Бангкок. И купите карту, здесь очень легко потеряться.»
– Спасибо за помощь и совет, – кивнул я с улыбкой сложив ладони в традиционном поклоне. Его помощь пришлась кстати. Я бы наверняка долго разбирался, с шайтан-коробкой продающей билеты, а сзади уже собралась приличная очередь.
Поезд пришел быстро. В вагоне меня окружали исключительно маленькие тайские люди. Меня раздражало, что я абсолютно не понимаю, о чем говорят они говорят. Мне казалось, будто они поглядывают на меня исподтишка. Но когда я поворачивался они делали вид, что я их абсолютно не интересую. Должно быть это была паранойя. Обычное явление для наркомана. А может сказывалось похмелье. Перед вылетом в Бангкок я сильно напился в транзитной зоне Домодедово и теперь расплачивался за свою несдержанность. К тому же я был страшно голоден. Пришлось пустить в расход растаявший шоколадный батончик из рюкзака. Съесть его не испачкавшись было не возможно. Пальцы стали липкими и я стал искать глазами обо что бы их вытереть. И тут, совершенно неожиданно на помощь пришла стоявшая рядом женщина. Она достала из сумки влажную салфетку и протянула мне. После этого небольшого жеста доброй воли, мне стало казаться, что все тайцы исключительно приятные люди. Я улыбался им, они улыбались мне. Страна улыбок как никак. Так мы и ехали.
Бангкок был больше, чем я представлял. Контрастный город со своим неповторимым очарованием. Мимо пролетали современные небоскребы, ветхие одна и двух этажные лачуги, золоченые храмы, громадные торговые центры и небольшие рынки. Все, что должно быть в мегаполисе, но со своим особенным тайским колоритом. Азиатская городская среда разительно отличалась от европейской обилием религиозных построек и прочей буддистской атрибутики. Весь путь экспресса проходил по наземной ветке. В Бангкоке многое над землей. Дома, дороги, метро. Я ехал и думал, как хорошо, что никто здесь не знает кто я такой, что я сделал, и почему приехал к ним в страну. Меня это успокаивало немного, но цель визита всегда была в голове, как назойливое воспоминание о чем-то постыдном из детства, но, конечно же, более серьезном.
Глава II. Черно-белый Танкоград
Глава II. Черно-белый Танкоград.
Склонность к разного рода зависимостям проявилась рано. Я рос среди развалин социализма, в городе, который славился когда-то своими танками и тракторами. Этот город стоит на берегу небольшой зловонной реки, куда сливают отходы недобросовестные, двуличные промышленники. Я тоже был двуличным. На улице – хулиган, а дома, почти примерный сыночек. Родители мои интеллигентные люди, но строгие. Они пытались дать самое лучшее своему сыну, хотя баловали редко. Отец – бывший военный, а ныне предприниматель. Мать – преподаватель математики в университете. Время было тяжелое: криминал, тотальный дефицит, талоны на питание. Помню, однажды наша собака съела кусок сливочного масла, примерно грамм триста (это был недельный рацион на всю семью). Мать стояла за ним в очереди несколько часов. Когда она пришла на следующий день с работы и застала собаку за слизыванием остатков недельной нормы, мама очень разозлилась. Она так налупила ее поводком, что та поджав хвост и уши забилась под кровать, где ее уже было не достать. А потом мама долго плакала на кухне, вопрошая: «Чем я буду теперь кормить нас?» Собаку после этого чуть не усыпили, но я был решительно против и заявил, что если они усыпят собаку, пусть усыпляют и меня. Родители пошли на попятную, но свое отношение к домашним животным изменили навсегда. После естественной кончины собаки, мне больше не позволяли питомцев.
Я рано понял, что улица диктует одни правила, а семья другие. Чтобы казаться достаточно крутым уже в девять лет я во всю смолил с дружками. Сначала мы собирали бычки и делали из них самокрутки, но потом начали красть понемногу у родителей, кто деньги, а кто сигареты. Примерно в то же время попробовал алкоголь. Сначала это был ликер. Банановый, очень сладкий. Я и сейчас помню его вкус, теперь таких уже не делают. Потом была водка, и пить ее мне совершенно не понравилось. Но ощущения были теме же, что и после ликера. Со второго класса я состоял в местной банде. Наша банда была самой младшей в группировке и самой наглой на районе. Просто сборище малолеток, слонявшихся без дела и ввязывавшихся в разные неприятности. Мы постоянно били и грабили своих сверстников из других школ, прогуливая занятия в своей. Нас тоже били, но это было редким исключением. Ведь у нас была хорошая крыша в виде «старшаков», и мы ничего не боялись.
В десять лет я попробовал марихуану. Мы играли в кругового козла, такая детская игра, где есть козлы и есть волки. Естественно быть волком гораздо лучше, чем козлом. Все, как в жизни. Игра эта проходила на территории детского сада, куда еще не так давно ходил и я в своих описанных штанишках. Когда мы прервались, кто-то из старших закурил косяк и передал его по кругу. Этот опыт был негативным. Я явно перекурил и потом заблевал веранду одной из детсадовских групп. Представляю, как на утро ругали нас наши бывшие воспитатели. Учился я на тройки и четверки – можно сказать не плохо по тем временам. В средней школе появились любимые предметы, такие как история и музыка – по ним у меня были пятерки. Неплохо давался английский, но я не старался в учебе, что давалось, то давалось, что нет – тут я не переживал. Родители не знали темных сторон моей жизни. Тем более, что дома я был скромным и послушным (не то что на улице). У меня было больше свободы, чем нужно ребенку в этом возрасте. Я не виню за это родителей. Они лапочки. Но они были заняты. С утра до вечера они были на работе, а я был предоставлен себе и улице.
С двенадцати до четырнадцати я довольно часто нюхал клей. Нам приходилось воровать, чтобы покупать его. Карманных денег нам не давали. Иногда мы резали медь на железной дороге, чтобы потом сдать ее в пункт приема цветного металла. А иногда слонялись по китайскому рынку с пакетом клея в рукаве, воровали все что плохо лежит. Странно, но меня поймали только один раз за все время карьеры на рынке. Потом быстро отпустили, так как приводов ранее у меня не было, а украденный спортивный костюм Адидас я скинул, пока убегал от милиционеров. Они даже не стали уведомлять родителей о моем задержании.
Тогда мне казалось, что нет занятия лучше, чем нюхать клей «Момент». У него был особый химический состав, вызывающий очень яркие галлюцинации, во многом превосходящие реальность. Момент был гораздо лучше бензина или краски. Я то и дело становился участником звездных войн или боевиков с Ван-Даммом, или участвовал в концертах группы На-На, так как часто нюхал клей глядя на постеры с ними. Однажды, во время галлюцинаций, я испугался, увидев, как мой мозг становится все меньше и меньше, пока не стал размером с грецкий орех и над ним не замигала светящаяся надпись: «Дебил». В тот момент я понял, что с клеем надо завязывать. И у меня это получилось. Хотя курить, бухать и баловаться травой я почему-то не бросил. И уж тем более воровать.
Зимой нас кормила дорога. Она была грунтовая и сплошь в колдобинах. Так что груженые фуры, проходящие по ней, снижали скорость до пяти-десяти километров в час, а мы цеплялись сзади. Обычно водители думали, что мы просто катаемся. Но на самом деле мы залезали внутрь и скидывали содержимое кузова на дорогу. Кто-нибудь из наших, бежал сзади и спихивал наживу на обочину. Самыми любимыми были машины с сигаретами. Так как мы сами все поголовно курили. Но это еще был и ходовой товар, которой можно было без проблем загнать в ближайшие магазины. Выручку мы делили поровну.
Иногда приходилось опаивать сторожей в продуктовых, чтобы потом почти не таясь обчищать оставленный без присмотра склад. В общем жили как все, может даже немного лучше. Но когда мы достигли шестнадцати (возраст уголовной ответственности) многих моих тогдашних друзей пересажали. Мне повезло, так как незадолго до этого я сменил круг общения и увлечений.
В студенческую пору я избыточно увлекался травкой. Мне казалось, что она помогает глубже вникать в материал. Как ни странно я действительно хорошо учился в университете. Тройки были только на первом курсе, а начиная со второго я получал повышенную стипендию. Начались еще и опыты с более тяжелыми наркотиками, такими, как амфетамин и экстези. Я начал регулярно ходить в ночные клубы и приобщился к культуре рэйва. Все это делало мою жизнь ярче, и казалось только идет на пользу. Чтобы вести такой образ жизни, мне опять пришлось поменять круг друзей. Теперь моими друзьями стали тусовщики.
Через несколько лет мои робкие опыты с тяжелыми наркотиками переросли в серьезную зависимость. Сначала это выражалось в том, что я все выходные напролет проводил в ночных клубах, а иногда захаживал туда и в будние дни. Мне так часто доводилось тусоваться, что в конце концов это надоело. Все стало пресным и монохромным. Каждый раз приходя в клуб, я видел одно и то же. Одни и те же лица. Одни и те же ди-джеи. Калейдоскоп одинаковых во всем клубов. Жизнь превратилась в сериал, сотканный из сотни клонированных эпизодов. Ходить в клубы не под наркотиками мне вовсе не хотелось. Не только под наркотиками. Приходилось еще и сильно накачиваться алкоголем. За ночь я выпивал от пятнадцати до двадцати стаканов виски с колой. Очень часто приходилось компенсировать недостаток одних наркотиков другими. Когда заканчивались колеса, в ход шла заначка амфетамина сдобренная увесистой плюшкой плана или щепотью белой вдовы. Состояния схожие. И так много дней с вечера и до утра я истощал свой организм, обезвоживал его, травил свои легкие в задымленной атмосфере ночных клубов. Были и женщины. Много женщин. Да только все они были пустыми формами, лишенными содержания. Вечер в клубе обычно заканчивался сексом с едва знакомой девушкой. Не уверен, что смогу припомнить всех из них. Все они слились в один эротический образ, скучный до тошноты. Все эти сиськи-письки мне быстро надоели. Я искал настоящие чувства, там, где их найти очень трудно. Не знаю, на что я тогда надеялся. Должно быть на чудо. Но оно не случилось. Несмотря на то, что сердце мое жаждало любви сильнее всего на свете. Я был влюблен в саму идею обрести любовь. Перебирал женщин, пытаясь разглядеть в них что-то человеческое. Хотел почувствовать в женщине родственную душу. Такую же одинокую, но полную надежд. Но ничего не находил в них кроме пошлой развязности.
Из-за клубного образа жизни я выработал привычку не спать по ночам, так как под амфетамином спать не хочется. Работал я тогда в одной известной международной компании и занимался маркетингом. Рабочий день начинался с дорожки фена и заканчивался ей же. Вполне приемлемый образ жизни для рекламщика. Тогда я еще не кололся и плохо относился к тем, кто этим занимается. Героин был так же неприемлем для меня на том этапе. На работе я был на хорошем счету, так как приходил на работу первым, а уходил последним, иногда засиживаясь до двух-трех ночи. Соответственно, я успевал сделать больше, чем мои коллеги, и это нравилось моему начальству. Но долго организм работать в таком темпе не может. И мой начал давать сбои. На тот момент я сжирал от одного до двух граммов амфетамина в день. А потом чтобы хоть немного уснуть принимал успокоительные, пил корвалол и различные транквилизаторы. Первый серьезный сбой произошел с желудочно-кишечным трактом. Из-за того, что я мало спал и плохо ел, периодически закидываясь различными обезболивающими на голодный желудок у меня открылась язва двенадцатиперстной кишки. Я пришел в больницу на обследование с жалобой, что меня беспокоит дискомфорт в области живота, а в итоге, после неприятнейшей процедуры ФГС попал в реанимацию и вышел из больницы только через полтора месяца. Но этот сигнал организма я проигнорировал, как и многие другие прежде. Просто перестал жрать обезболивающие и стал лучше питаться через не могу и через не хочу, так как употреблять амфетамин не бросил, и, соответственно, аппетита у меня по-прежнему не было. Продуктивность труда тоже снизилась. И через какое-то время мне пришлось сменить работу на менее престижную и оплачиваемую. Тогда меня это не смущало, так как я был молод и считал, что самое лучшее еще впереди. Я во всем старался находить что-то хорошее. Во многом благодаря язве я, наконец, бросил курить. Я и раньше пытался, но почему-то не получалось. В этот раз все было очень легко. Я просто потушил сигарету в пепельницу, осознавая, что это последняя, и что больше я курить не стану. И вуаля, я уже во второй раз в своей жизни стал свободным от одной из своих зависимостей. Опять же из-за такого простого отказа от табакокурения я думал, что и все остальное смогу бросить легко когда придет время. Конечно, странно, но вместо того чтобы бросить что-нибудь еще, я начал колоться.
Однажды утром поняв, что у меня осталось совсем мало фена и я вряд ли потяну рабочий день, я задумался о внутривенной инъекции, так как слышал, что этот способ более эффективный. Загуглил указанную тему и поисковик выдал пошаговую инструкцию с картинками и советами. Мне даже не пришлось ждать, когда откроется аптека, так как шприц я нашел в домашней аптечке. Он был пяти кубовый. Со здоровенной иглой, как мне тогда казалось. Впоследствии мне приходилось иногда ширяться и двадцаткой, и меня это совсем не пугало. В общем я сделал все по инструкции и с первого раза попал в вену на правой руке. Не знаю, почему колол в правую, вообще я правша. Но шприц удобней лежал в левой. Так я первый раз ширнулся. После этого стал колоться все чаще и чаще. Пока еще амфетамином. Но это открывало перспективу употребления еще более тяжелых наркотиков. Когда наступили проблемы с поставками амфетамина в город, я переключился на соли. Соли давали похожий эффект. Но все же он был другой. Я с них дурел, ловил паранойю и вообще стал съезжать с катушек. Мне это совсем не нравилось, и однажды, пытаясь хоть как-то сбить ужасные солевые отходники я попробовал героин. Меня не стошнило после первого раза. Ничего такого. Напротив, это было чудесно. Сердце сразу же успокоилось. Я плотно поужинал и уснул. Спал как младенец до самого утра. Тот кто сидел на стимуляторах знает ценность сна и пищи, как никто другой. И с этого момента постепенно героин стал вытеснять все другие наркотики. Я считал, что для меня это гораздо лучше, так как с солей люди быстро сходили с ума и вообще превращались в зеленых человечков, а на героине сидели годами и даже десятилетиями. Траты мои на наркоту непомерно выросли. Героин в городе был низкокачественный, и его приходилось приобретать по многу, чтобы добиться желаемого эффекта. Кроме того иногда я по прежнему подсаливался и ставился феном со старыми дружками, которые не разделяли мою привязанность к героину. В последствии некоторые из них из-за соли прошли точку невозврата – попали на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Но страшно было не это, а то, что врачи говорили, что они уже никогда не станут нормальными. Изменения в их мозгу кардинально отразились на психике, и им было опасно находиться в социуме. Или точнее социуму было опасно находиться с ними. Я такой участи не хотел и считал, что сделал в свое время правильный выбор в пользу героина. Я уже признавал за собой статус наркомана, но продолжал надеяться, что смогу спрыгнуть, когда мне это станет действительно нужно. Пока однажды не наступил переломный момент, который ясно показал, что мне требуется квалифицированная помощь.
Несколько раз я доходил до крайностей в своем самоуверенном поведении, игнорируя очевидные признаки тяжелой зависимости. Закладывал золото и технику в ломбард, чтобы купить себе дозу. Брал в долг и не возвращал. Терял доверие друзей. Многое мне прощали. Наверное зря. Так что я продолжал разлагаться, как физически, так и морально. Брал все, что плохо лежит на работе. Выдумывал разные нелегальные схемы, как бы поднять денег. Брал микрокредиты под грабительский процент не желая думать об удвоенной сумме возврата. Однажды даже заложил машину. Но это все еще были цветочки. Я понимал, что некоторые люди доходили до больших крайностей, прокалывая целые состояния, машины, квартиры. Я не хотел быть таким. Поэтому машину я в конечном итоге выкупил, хотя и не без помощи родителей.
Кризис наступил весной. Это было в апреле. Я поехал в командировку по горнозаводской зоне. Моя миссия заключалась в поиске новых клиентов для завода, на котором я работал в отделе продаж. По пути я (в лучших традициях фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе») собирался употребить все, что было с собой из запрещенных психотропных веществ. А заодно заключить пару-тройку договоров на поставки. Мне почему-то казалось, что употребление наркотиков не сильно сказывается на моем внешнем виде, и те кто не в теме меня не заподозрят. Я остановился, не проехав и полпути до ближайшего населенного пункта. Вышел из машины, чтобы немного размять затекшие ноги. Сделал небольшую гимнастику и инъекцию амфетамина. Взбодрило. Но не так как хотелось. Пришлось еще занюхать дорожку соли. Чтоб наверняка.
На приходе я жал на гашетку акселератора, явно не соблюдая скоростной режим. В горах снег еще не сошел и белые шапки вершин сливались в причудливые узоры справа и слева от меня, чередуясь с зеленью хвои на фоне серого тяжелого неба. В горах всегда красиво, вне зависимости от времени года, погодных условий и психического состояния. Любоваться красотой мешало легкое чувство тошноты. Я шмыгнул носом втянув остатки наркотика в горло. От этой горечи меня вырвало и ошметки блевотины забрызгали лобовое стекло и торпеду. Я чуть припустил руль пытаясь справиться с очередным позывом, машину занесло и стащило с дороги. Первое же дерево на обочине встретило меня распростертыми объятиями могучих ветвей. Я отключился. Должно быть ненадолго. Но когда открыл глаза вокруг уже были люди. Салон был облеван и залит кровью. По центру лобового стекла торчала ветка уходившая куда-то вглубь салона. Левая рука не слушалась, так что мне пришлось воспользоваться правой, чтобы открыть дверь. Тут же меня подхватили и вытащили из машины.
Из-за многочисленных порезов лица и тела я потерял много крови. В больнице мне сделали переливание и рентген. На мое счастье все кости оказались целыми, пострадали только мягкие ткани, да и то в основном это были синяки и царапины. Несколько глубоких порезов зашили и на второй день после аварии меня перевели из реанимации в стационар (хвала добровольному страхованию) в отдельную палату.
Первым посетителем была моя девушка Яна. Она спросила, что я употреблял перед аварией. Все рассказывать не хотелось, я начал выведывать, что ей известно. Она сказала, что в машине нашли шприцы, наркотики и трубки для курения. Пришлось сознаться ей во всем. Сколько, чего и как давно я употреблял. После этой небольшой исповеди мне даже стало немного легче. Яна настаивала, чтобы я лег на лечение. Я сомневался. Меня можно было понять. Быть наркоманом дело привычное. А тут мне предлагалось совершить над собой какое-то неимоверное усилие. Я не хотел принимать решение прямо сейчас, в ту минуту. Но Яна была непреклонна. Она предоставила мне выбор. Или она, или наркотики! Мне пришлось сдаться. Больше мы ничего не говорили друг другу. Мы обнимались и плакали совсем недолго, потом я закрыл дверь палаты на замок и полез ей под юбку. Из-за своей зависимости я чуть не лишился жизни, здоровья, и отношений. Нужно было лечиться…
