Текст книги "Участковый. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– А это забираю как штраф. Ибо нехер на незнакомого человека с ножом со спины кидаться.

Глава 22
Место преступления

Всю дорогу до автостанции я оглядывался по сторонам, но слежки не заметил. Первоначальный план, прошвырнуться по барахолке, и кое-что прикупить, пришлось забыть. Конечно, времена сейчас не те, но отсюда надо сматываться побыстрее.

Рядом с автовокзалом заметил волгу с шашечками. Таксист стоял невдалеке и общался с водителями автобусов. Теперь деньжата у меня имелись, и первым порывом было взять такси. Однако сделать я этого себе не позволил.

Таксист, судя по всему, из местной автоколонны, так что через него барыги смогут узнать, куда направлялся клиент. Конечно, я не собирался сразу возвращаться в свой микрорайон, но и к месту будущего убийства их приводить не хотелось.

В том, что получившие на орех барыги, будут меня искать я не сомневался. Однако сейчас не девяностые. Это в недалёком будущем, если залётный бродяга рыпнется на местных, то поднимется вся братва. СССР времён застоя намного цивилизованнее, так что здесь подобное попросту невозможно.

Если честно, то я так и не понял, почему барыги решили меня кинуть. Ведь я ожидал совсем другого подвоха, скорее связанного с местными ментами. Обещанная Матвеем сумма в два косаря меня вполне устраивала. К тому же буквально через пару-тройку деньков, барыги бы наварили на джинсе не меньше двух с половиной кусков сверху.

Да даже сейчас, после того как я их немного штрафанул за дурость, они смогут отбить все издержки и даже выйти в плюс.

Сев на автобус, я доехал до ближайшей станции метро. Затем покатил по кольцевой и пересел на нужную мне ветку. А уже на месте пересел на электричку, следующую туда, куда надо.

По пути увидел убранство некоторых станций. Захотелось выйти в центре и прогуляться по Москве, не в качестве сопровождающего колонну демонстрантов, а самостоятельно. И снова я не позволил себе это сделать, ибо сегодня нужно успеть к родителям на запоздалое отмечание Первомая.

Выйдя на знакомом полустанке, я перешёл железную дорогу и углубился в подлесок, следуя по тропе, ведущей к дачному посёлку. Несмотря на то что первый раз я здесь побывал только в 2009, местность изменилась не особо. Тропинки остались на тех же местах.

А так как я тут в своё время облазил всё, быстро обнаружил грунтовую дорогу и повернул на неё. К 2020 здесь начали активно строить коттеджные посёлки, прямо в лесу. Так что всё перегородили пятиметровыми заборами. Но сейчас здесь царство грибников и тех, кто привык перемещаться между дачными посёлками пешком или на велосипедах.

Ещё пару километров переходов с тропинки на тропинку, перевели меня к небольшому озерцу. На его берегу стояли развалины фабрики. Цех по выделке и покраске шкур, остался без крыши ещё во время Великой Отечественной. А потом производство так сюда и не вернулось.

После этого развалины стояли заброшенными долгое время и только, в-десятых годах, их вместе с озерцом выкупил крупный строительный холдинг, принадлежавший одному очень известному олигарху. Кстати, бывшему партнёру по бизнесу недавно встреченного мной Нефёдова. Правда, даже к 2024 году, здесь так ничего и не построили, кроме высоченного забора, огородившего участок по периметру.

Одно хорошо, как только построили этот забор, маньяку пришлось искать другое место для своих появлений, и девушки в этих краях пропадать перестали.

Сейчас же я смог спокойно добраться до места, где в ночь с седьмого на восьмое мая, убьют молодую женщину, с которой и начался отсчёт жертв.

По заключению судмедэксперта её убили возле стены цеха. А скончалась она после нанесения нескольких ударов по голове, тяжёлым металлическим предметом, похожим на кузнечный молот. Кроме этого выяснилось, что печень жертвы перед этим несколько раз пробили чем-то похожим на заточку.

Очень сходно с убийствами в арке, но долгое время основная причина смерти, то есть тяжёлый металлический предмет, не давала возможность связать данные эпизоды. К тому же мешали гигантские перерывы во времени. За 9–10 лет, следователи успевали найти фиктивного виновника убийства, суд успевал присудить высшую меру наказания, а специально обученные люди приводили её в исполнение.

Менялись следственные группы, прокуроры переходили на другое место работы. Даже судьи забывали старые приговоры. Ну, а главное, разваливалась прежняя государственная система и нарождалась новая. В конце концов, только я сумел связать воедино все эпизоды и выделить в отдельное делопроизводство.

За это убийство, тот, на кого его повесили, будет расстрелян в 1984 году. Виновником назначили рыбака, шедшего на озеро девятого Мая утром и случайно обнаружившего тело в развалинах цеха.

Как я понял, на следователей повлияла старая судимость и зверский вид пьющего мужика. Я запомнил фото рыбака из дела. Глаза на выкате, шрам на лбу и щеке, делающий взгляд презрительно сощуренным. Пожёванная кожа, как после оспы. На вид настоящий маньяк.

Выбив признание, следователи заставили его взять на себя вину. Скорее всего, обещали, что обойдётся без вышки. Однако не обошлось и невиновного человека расстреляли, а про дело благополучно забыли на десять лет. А в девяностом тут обнаружат ещё два трупа. На этот раз маньяк убил парня с девушкой.

Именно пара трупов и введёт следствие в заблуждение. В результате руководитель следственной группы никак не свяжет его с предыдущим эпизодом и направится по ложному следу. Я десятки раз штудировал архивное дело, и у меня вообще сложилось стойкое впечатление, что делал он это преднамеренно.

В качестве козла отпущения он подобрал ранее судимого бомжа, больного хроническим туберкулёзом. Можно сказать, что тому даже повезло. До приведения во исполнение высшей меры он не дожил и умер в тюремной больничке, под присмотром, а не на свалке.

Следующее убийство произошло только в 2009 году. Тот же почерк и сходный тип жертвы. Именно оно меня заинтересовало, позволив обнаружить это место и поднять архивные дела. И именно здесь я снова почувствовал тот странный сквознячок.

Одно не совпадало, слишком большой период разрыва между убийствами в девятнадцать лет. Правда, на этот счёт у меня имелась теория. Ведь могло же так случиться, что в конце девяностых тут кого-то убили, но тело жертвы потом куда-то исчезло.

Дойдя до места, где каждый раз находили тела, я осмотрел выложенный каменными блоками, пол цеха. Сейчас из всех щелей росла трава. Кое-где пытался пробиться кустарник и чахлые деревца. Две толстенные стены, между которым,и произойдут убийства, сложены из столетнего красного кирпича. Несмотря, на возраст, кладка осталась монолитной и только поверх стен, выщерблена под воздействием естественных осадков.

Пройдясь по периметру внутри развалин, я начал искать нечто необычное, чего раньше мог не заметить. Но ничего не обнаружил. И только на обратном пути обратил внимание на выбитую взрывом нишу, на две трети прикрытую грудой битого кирпича. Видимо, сюда в годы войны упала и взорвалась авиационная бомба. Выбитая часть стены находилась в полусотне метрах от места убийств и могла послужить неплохим наблюдательным пунктом.

Немного поковырявшись, я соорудил из кирпичей на гребне завала подобие бруствера со смотровыми щелями. Затем отошёл и убедился, что пробивающиеся кусты полностью скрывают наблюдательный пункт. Так что если там не курить и не слушать радиоприёмник, то его и вовсе невозможно будет срисовать. А просто так подниматься по груде кирпича и проверять подозрительное место, навряд ли кто-то захочет.

Оставшись довольным собой, я спустился вниз и зашагал к точке, которую я про себя называл местом казни. Именно здесь, рядом с остатками поставленной колонной, закончили свой жизненный путь, минимум четыре жертвы.

С момента появления здесь, меня что-то беспокоило, и это заставило встать на той самой точке и медленно и вдумчиво осмотреться. Первым, что привлекло внимание, было большое потемнение, внизу стены, скорее всего, оставшееся от старого пожара.

Подойдя вплотную, я дотронулся до кладки и не поверил своим ощущениям, когда по руке пошла знакомая вибрация. Причём, один в один, как шла от того пятна, что находилось в катакомбах под комбинатом. Сразу повеяло остаточными эманациями того самого потустороннего сквознячка.

А вот это уже совсем несмешно. Либо я немного не в себе и мерещится всякое, либо этот эффект действительно проявляется в совершенно разных местах. Но как это проверить? Нужно, чтобы это потрогал тот, кому я доверяю и рассказал о своих ощущениях. Самое простое, это привезти сюда Кошеля. Он точно не откажется. Но как либо вмешивать в дело я не собирался. И снова у меня в сознании всплыла единственная кандидатура, доктор Кац.

Похоже, я слишком долго откладывал наш разговор по душам, а между тем, похоже, что он назрел и больше тянуть не стоит. Но как ему это всё преподнести? Рассказать всё начатую, не скрывая ничего, или просто передать все собранные улики и спросить, что он по их поводу думает? Похоже, решать, как поступить придётся прямо перед беседой.

С этими мыслями я прошёлся по сваленной колонне и внезапно заметил, что, кажется, в будущем она лежала чуть дальше от стены. Конечно, фотографий с места преступления у меня сейчас на руках не было, но в своё время я сотни раз рассматривал серии снимков из разных дел. Везде было одно и то же, так что кое-какие детали я запомнил навсегда.

Непонятно только одно, зачем убийце понадобилось передвигать колонну, где-то на полторы метра и как он это сделал, ведь этот кусок кирпичной кладки весит не меньше полторы тонны. Размышляя об этом, я немного отступил назад и в этот момент почувствовал, что кто-то буравит взглядом мою спину.

Правая рука тут же нырнула в карман пиджака и сжала выкидной нож, а левая полезла в брюки и нащупала трофейный кастет. Не делая резких движений, я начал медленно оборачиваться и увидев замершего в десятке шагов человека. Причём я его сразу узнал.

Вот так встреча. Подобной я уж точно не ожидал. Передо мной стоял тот самый осуждённый и позднее расстрелянный за убийством мужик. На голове кепка, в правой руке самодельный садок с барахтающимися внутри карасиками, а в левой – связка колен бамбуковых удочек.

– Гражданин, что вы здесь делаете? – строго спросил я и засветил красные корочки, разумеется, не предъявив их в развёрнутом виде.

При этом мужик явно стушевался, и это никак не соответствовало его внешности.

– Так, я, это, с рыбалки иду – сказал он и поднял садок с рыбой.

– И часто ты здесь, через развалины ходишь?

– Так почитай раз или два в неделю.

– А почему ты выбрал именно этот путь, ведь тропа в посёлок проходит вон там – я указал в сторону подлеска.

– Да я не знаю. Как-то тянет меня здесь проходить – вполне искренне ответил мужик.

Даже короткий диалог, дал понять, почему именно на него повесили убийство. Долгий опыт допросов подсказал, на такой податливый человеческий материал, можно повесить вообще всё что угодно.

– Короче, так гражданин. Если я ещё раз увижу тебя на территории режимного объекта, то пеняй на себя. И штрафом ты тогда точно не отделаешься. Тебе всё ясно? – с нажимом спросил я.

Мужик часто закивал, а я указал ему на подлесок с проходящей через него тропой, тем самым дав понять, что сегодня он тоже здесь не пройдёт. А после того, как он ушёл, я тоже засобирался в обратный путь.

А уже стоя на полустанке, в ожидании электрички, меня начало преследовать странное чувство удовлетворённости. Казалось, что я сделал нечто правильное, способное изменить хоть одну сломанную судьбу.

Глава 23
Родня

Вернувшись в микрорайон, я по дороге домой решил заглянуть в продовольственный магазин. Разумеется, в универсам заходить не стал, иначе Зина может воспринять визит как предложение явиться на очередное свидание. А сейчас мне точно не до этого.

Местом для покупки продуктов, выбрал небольшой магазинчик, находящийся в частном секторе. Его называли сельским. Несмотря на то что его торговая площадь была в десять раз меньше, ассортимент товара был схож. А иногда здесь можно было найти нечто эксклюзивное, как, например сейчас.

Я же обещал матери икры. Вот и купил по случаю большую жестяную банку. В это время она уже была дефицитом, но мне, видимо, повезло. Кроме икры, купил кое-что для одной старой знакомой и самую дорогую коробку молдавских шоколадных конфет с вишней на коньяке. Из спиртного взял по две бутылки Советского шампанского и армянского трёхзвёздочного коньяка.

Себе десятилетнему, надумал подарить подарок, который здесь точно не купишь. Вспомнив, как мечтал о кассетном плеере в старших классах, я решил пристроить трофейный SONY в надёжные руки. Одно плохо, кассет имелось всего две. Одна находилась внутри девайса, а вторая была та самая, изъятая у московских мажоров. В сложившейся ситуации я её так и не успел вернуть.

Появление подобной вещи в десять лет я бы точно не забыл. Так что если удастся задарить плеер, то вполне возможно и другое поменять удастся.

Время до праздничного ужина оставалось немного, так что после магазина сразу отправился домой. Зайдя в квартиру, первым делом выложил на журнальный столик все трофеи и ещё раз пересчитал деньги.

Даже после небольших трат, мой капитал увеличился на две тысячи четыреста пятьдесят рублей с мелочью. Большинство фиолетовыми, четвертными и пара сотен красными десятками.

Для восьмидесятого года, огромные деньжищи, но для моих целей, маловато будет. К примеру, нормальную машинку я за это прикупить точно не смогу. А между тем она мне необходима как воздух.

Одно хорошо, теперь я способен пользоваться такси и, если надо для дела, сходить, к примеру, в ресторан, не считая последние копейки. Да и прикупить кое-что из шмоток у местных барыг, тоже не помешало бы. Короче, на расходы, можно не экономить.

Лежавшая на столе пачка денег начала порождать крамольные мысли. Возникло мимолётное желание забить на всё и рвануть на отдых в Ялту или Гагры.

Отогнав несвоевременные мечты, я спрятал деньги в диван, оставив себе пятьдесят рублей на текущие расходы, и начал собираться на праздник.

Если честно, то приближаться к дому, где я вырос, потом потерял родителей, и из которого ушёл в армию, было волнительно. А подойдя к забору, мне и вовсе захотелось развернуться и уйти.

Справившись с волнением, я добрался до деревянной калитки, в которой мне был знаком каждый выпирающий гвоздь. Чисто на автомате, засунув руку в специальную щель между досками, дёрнул вверх крючок и распахнул скрипнувшую створку. И в тот же миг я был атакован огромной немецкой овчаркой.

Бимка бросилась на меня, словно не видела сто лет и едва не сбив с ног, начала прыгать, пытаясь облизать лицо до самой макушки. При этом она радостно поскуливала и пару раз звонко гавкнула от переполнявших её чувств.

Если честно, то я тоже не сдержался и едва не пустил слезу. Запустив пальцы в её густую гриву, я обнял собаку. Ведь она прожила со мной прежним без малого восемнадцать лет.

– Бимка, ну ты чего дура? – спросил я, увидев, что от переизбытка эмоций у десятилетней суки потекли слёзы.

Отец забрал её из вольера со щенками, отбракованными милицейскими кинологами. И сделал это ровно через месяц, после моего рождения. Ему сказали, что это кобелёк, и потому он и назвал его Бимом. Когда же выяснилось, что Бим сучка, кличку не стали менять, а просто переделали на женский манер.

В итоге я рос вместе с ней. И Бимка единственная, кто осталась со мной после трагической смерти родителей. Когда она болела, я её лечил, а когда нагуливала пузо, помогал разродиться. Похоронил я её уже постаревшую тоже лично, прямо перед уходом в армию. И жалел потом только об одном, что не оставил щенка из последнего её приплода.

Конечно, после армии я всё равно заимел одного из её внучков и назвал его Бимом, но это уже совсем другая история.

– Саня, что-то раньше я особой любви между вами не замечал – задумчиво проговорил отец, появившийся в распахнутой настежь калитке.

– Петя, просто Бимка чует хорошего человека – ответил я.

– Что-то поздно она в тебе его учуяла. Десять лет равнодушна была, облаивала и во двор без нас не пускала. А тут вдруг столько любви.

Отец был прав. Насколько я помню, овчарка относилась к дяде Саше никак. Кусать не кусала, но, если он приближался к кому-то из родителей, косилась с подозрением. Неужели она учуяла своего хозяина даже в этом теле. А вот это уже интересно.

– Да не, наверное, она кости учуяла. – Я указал на десятикилограммовый пакет с говяжьими обрезками, который прикупил в магазине, специально для своей боевой подруги.

Отец скептически посмотрел на сумку. А пока он отвлёкся, я жестом приказал Бимке сидеть, и она выполнила команду.

– Ну и долго вы там будете с Бимкой обниматься? – спросила мать, выглянув из дверей летней кухни. – Давайте бегом за стол, а то через пять минут горячее поспеет.

Едва отойдя от встречи с давно потерянной четвероногой подругой, я прошёлся по устланной досками тропинке к крыльцу, и тут навстречу из веранды вышел я, но только десятилетний.

А вот здесь меня пришибло уже конкретно. Я думал, что готов увидеть себя из прошлого, но немного погорячился. К тому же Бимка резко перестала крутиться возле ног и присев между нами, принялась переводить ошалелый взгляд с меня находящегося в теле дяди Саши, на меня же десятилетнего. Собака явно чувствовала и видела всё совсем по-другому.

Ситуацию разрядил отец.

– Ну чего застыли, как будто первый раз друг дружку видите? Саня – это твой родной племянничек Ванька. Иван – а это твой почти пропащий дядя Саша. По совместительству местный участковый и известный в узких кругах футболист, который у нас дома не появлялся больше трёх месяцев.

Шутливое знакомство в исполнении бати, оживило меня и заставило заглянуть в сумку с гостиницами.

– Иван, вот держи. А то я тебе, получается, на последний день рождения так ничего и не подарил.

С этими словами я достал синий кассетный плеер «SONY Walkman», с алюминиевым корпусом. Поначалу десятилетний Иван не понял, что ему протягивают, но, когда я накинул на его голову наушники и щёлкнул кнопку воспроизведения музыки, на его лице проявилось выражение крайней степени удивления.

Я протянул Ивану вторую кассету и в этот момент почувствовал, что этот небольшой подарок, может полностью изменить его судьбу.

– Дядя Саша, спасибо – услышал я и увидел, как мой молодой двойник скрылся за домом.

После этого ко мне подошёл отец и многозначительно посмотрел в глаза.

– Саня, я знаю примерно, сколько это может стоить. Ты что, миллионер хренов, банк ограбил чтили? Или опять твой армейский дружок объявился, что в Морфлоте на торговом судне в загранку ходит?

– Да, он недавно в Японию гонял. Вот, должок старый отдал – мигом сориентировавшись, подтвердил я, при этом мысленно поблагодарив отца за подсказку. – Петя, только в связи с этим, проследи чтобы Иван – это с собой в школу и боксёрскую секцию, пока не таскал. А то сам понимаешь, как на такую вещь могут среагировать.

– Ладно. Это уже моя забота. Но потом мы всё равно серьёзно поговорим. А теперь давай уже заходи, блудный братик, будем тебя с твоей сеструхой угощать.

Пройдя через веранду в дом, я проскользнул мимо русской печки и оказался в самой большой комнате. Взгляд пробежал по длинному столу, оценивая проделанную мамой работу, а затем замер на гостях. И в этот момент я понял, что, кажется, зашёл не в ту дверь.

Нет, по поводу сервировки и наивкуснейших маминых салатов, у меня вопросов не имелось. А вот насчёт тех, кто предположительно мог здесь присутствовать, я, кажется, кое-что не учёл.

Народу хватало, а между Геной гаишником с женой и тётей Тамарой, сидела Мария Александровна, моя учительница иностранных языков и по совместительству бывшая жена дяди Саши. К тому же, судя по рассадке остальных гостей, пустое место возле неё явно оставили для меня.

Усугублял сложившееся положение строгий взгляд Марии Александровны, ничем не отличающийся от того, который буравил меня в школе, когда я что-то не выучил или вёл себя неподобающим образом.

И хотя всё это, как казалось, забылось давным-давно, корневая память запустила процесс, заставивший нервно дёрнуться. Не знаю, сколько бы секунд продлилась заторможенность, но тут сбоку подскочила мать и, чмокнув в щеку, мигом меня расколдовала.

– Ну наконец-то припёрся мой пропащий братик – сказала она, и я на автомате принялся вытягивать гостинцы и передавать маме.

– Вот как обещал, тебе икра с конфетами. А на стол шампанское и коньяк – забубнил я.

Мать увидела синюю банку с икрой и похвалила. А затем, подтолкнув в спину, указала на то самое место, рядом с моей училкой. И хотя всё это прошло в далёком прошлом, корневая память разбудила спящие рефлексы.

А что я хотел? Ведь они с матерью дружат. По-другому и не могло произойти. Мать должна была попытаться их помирить в последний раз. Ну а я, забив голову своим расследованием, и не учтя, фактор риска, попал в капкан.

Ох, мля, и за что мне это всё?

Отдав матери сумку, я похвалил свою нерасторопность. Ведь хотел же, вернувшись из поездки, купить маме цветы у бабок на автовокзале. Но возвращался поздно, и их уже там не было. В галантерею прикупить там духи, я тоже не успел.

А если бы я это всё сделал, то мать обязательно умудрилась заставить меня передарить всё это Марине. В итоге я чудом избежал появления на пороге с букетом цветов и духами.

Сидевшие за столом гости заметили мою нервозность и снисходительно заулыбались. Правда, и я уже давно не был тем юнцом, что сейчас стоит во дворе вместе детьми приглашённых гостей и по очереди даёт им послушать плеер.

Мать схватила меня за руку и потянула к забронированному месту, а затем лично усадила между тётей Тамарой и женой дяди Саши. В результате наши локти не могли не соприкоснуться.

Марина, была полной противоположностью продавщицы Зины. Худенькая. Стройная, как берёзка. С аристократической осанкой и надменно-оценивающим взглядом, притягательно красивых глаз. Именно этим взглядом, она могла успокоить любого зарвавшегося школьника, не хуже строгого окрика завхоза нашей школы.

Когда я поздоровался со всеми, Марина ответила небрежным кивком, как бы дав понять, что по-прежнему обижена и не жаждет общения. Однако я почувствовал, что за этой показной холодностью, скрывалось некая нервозность. Значит, чувства к дяде Саше всё ещё до конца не истреблены и теплятся где-то внутри неё.

Правда, если уж быть до конца честным, меня особо не зацепило. А её холодность, так и вовсе, вполне устраивала. Так что я всецело переключился на ухаживание за тётей Тамарой, и лишь иногда подливал красного вина в Маринин Бокал.

А вот тётю Тамару мне, наоборот, было приятно видеть. Хотя после смерти родителей я и оказался именно в её ежовых рукавицах, но гоняла она меня всегда любя. Да и далеко не каждая дальняя родственница, захочет взяться воспитывать одиннадцатилетнего охламона, жаждущего каждый день влипнуть в какую-нибудь неприятность. А между тем она взялась и воспитала из меня того, кто я есть. Правда, в процессе ей частенько приходилось хватать хворостину и, гоняясь по двору, выбивать из меня всю дурь. Но самое главное, она не дала передать меня в детский дом. И я ей за это был благодарен, и в своё время заботился о тёте Тамаре до конца.

Когда-то давным-давно я множество раз присутствовал на застольях, устроенных родителями, но только сейчас понял, как мне этого не хватало. И вроде ничего особенного, простые тосты, которые обычно берётся произносить батя, перемежающиеся с политическими анекдотами, в исполнении Гены гаишника. Нехитрая, но очень вкусная еда мамы. Да дружные гости, способные, если надо спеть что угодно под баян или гитару и часами танцевать под зажигательные ритмы советской и западной эстрады.

Правда, и сами люди в эти времена были какими-то другими. Никто не пытался выставить напоказ, что он лучше, богаче или намного умнее остальных. Да и помогали мне те, кто сидит за столом, всегда вполне искренне. Например, Гена гаишник, следил чтобы я не бросил бокс, а сразу после армии устроил служить в милицию.

И единственной из собравшейся компании, кого после похорон матери я больше никогда не видел, была моя учительница иностранных языков и по совместительству классная руководительница, Мария Александровна Расторгуева-Вяземская, бывшая жена дяди Саши.

Видимо, именно поэтому меня к ней особо не тянуло. Нет, я не хотел её обидеть, но статус готовящейся к разводу пары, меня вполне устраивал. Так что показная холодность Марины, даже мне на руку.

Я знал всех присутствующих, так что легко влился в компанию. Подливал спиртное тем, до кого мог дотянуться. Сам пил совсем немного и больше для поддержки градуса застолья. При этом на мою рюмку с коньяком посматривали с подозрением. Значит, про прежние запои дяди Саши знали все.

А через полтора часа после произнесения серии тостов все достаточно охмелели, для исполнения пары застольных песен. После этого пары отправились танцевать. Я танцевать особо не хотел, к тому же смекнул, что наконец-то появляется шанс технично слиться.

Сделав вид, что направляюсь на перекур, я спустился с крыльца и уже хотел уйти, но помешала Бимка. А через минуту покурить вышли батя с Геной и ещё одним гаишником. Пришлось стоять с ними и слушать анекдоты. Разумеется, половина анекдотов была про Брежнева, а вторая про Петьку с Василием Ивановичем. И как всегда незаметно с анекдотов переключились на разговоры о работе.

– Саня, а ты чего не хвалишься, как ночью на озере ситуацию разрушил? – неожиданно спросил Гена гаишник.

– А чего там рассказывать, ничего особенного.

Я отмахнулся.

– Ну конечно, наша большая деревня на ушах полночи стояла. Парни до утра по домам разойтись не могли. А сегодня я разузнал, какой партийной шишке принадлежит тот Мерседес. Ты знаешь, для нашего РОВД, совсем всё плохо могло обернуться, если бы деревенские, москвичей покалечили. Хорошо, что они сами свалили, иначе много народу зазря пострадало бы.

– Да, согласен. Вонь бы на всю Москву поднялась – сказал батя. – А так считай, все отделались лёгким испугом.

– Не факт, что отделаемся лёгким испугом. Я так думаю один из мажоров, точно папашке пожалуется.

– Ничего, Саня, прорвёмся. Не совсем же дураки наверху сидят – проговорил Гена, и в этот момент на крыльцо вышли его жена с подругой. Топнув ножками, они потребовали у гаишников вернуться на танцпол.

– Саня, тут до меня один слушок дошёл – начал отец, когда все ушли. – Говорят ты с личным водителем Егорова, что-то не поделил?

– Да это так, баловство. Вроде как уже разобрались.

– Смотри, а то если он пожалуется дяде. А он у него председатель народного суда. А тот, в свою очередь, выйдет на майора Гамалеева, может совсем нехорошо получиться.

– Да я, Петя, с той стороны ничего хорошего и не ожидаю – честно ответил я и, вспомнив о своих делах, указал на стоявший в сарае мотоцикл Урал с коляской. – Как он на ходу?

– Недавно карбюратор перебрал и свечи поменял. Да и бензинчика наши гаишники подкинули.

– Даш на пару деньков погонять. Надо того знакомого морячка на рыбалку свозить. Разумеется, с меня магарыч.

– Да без проблем. Забирай в любой день. С тем количеством дежурств, что на моих ППСников повесили, мне мотоцикл до середины мая не понадобится.

– Хорошо – ответил я и выдохнул, ибо одной проблемой стало меньше.

А потом его позвала мать, и я остался один. А когда попытался спихнуть голову Бимки с колен, чтобы вставать с лавочки, из дома вышла Марина и уселась рядом.

– Я вчера разговаривала с отцом – сразу начала она, явно желая что-то срочно сообщить. При этом её обычно стройная речь, немного заплеталась. А значит, выпила Марина вина побольше, чем следовало. – Он зовёт меня вернуться в Московскую квартиру бабушки. Сказал, что в его медицинском центре появилась должность переводчика спец литературы. А в связи с Олимпиадой, скоро появится возможность встречать иностранные делегации в качестве переводчицы и летать с ним за границу, на всяческие медицинские симпозиумы. Правда, если я соглашусь, с преподаванием придётся завязать и уволиться из школы.

– Ничего, ученики это как-нибудь переживут – ответил я, при этом вспомнив, что после похорон дяди Саши, она всё равно уволилась из школы и вернулась в Москву.

Я почувствовал, что мой ответ её явно задел за живое. Но врождённая холодность заставила никак этого не проявлять. Встав, она уже хотела вернуться в дом, но потом оценила сгущающиеся сумерки и снова обернулась.

– Саша, надеюсь, ты меня хотя бы проводишь? – спросила она, и в этот момент я понял, что отказать ей в этом точно не смогу.