Текст книги "Год черной собаки. Фантастический роман"

Автор книги: Игорь Подколзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Осознаю, но что было делать? – Он сидел, согнувшись, опустив голову. – Мы работаем вместе. Вы обязаны помочь мне. А вместо этого дерзите и ведете себя непорядочно. С вашей стороны такое отношение бесчестно.

– Непорядочно? Бесчестно? Вы смеете об этом говорить? Вы, который, как подленький платный осведомитель, донесли полиции о месте и времени встречи ваших конкурентов, чтобы руками блюстителей закона убрать их с дороги. Хапать одному денежки за наркотики. Перекрыть ввоз из-за границы и производить самому в секретных лабораториях концерна. И думали от Меня скрыть. Бог мой. То, что вы еще жуете, я уже давно проглотил. Кстати, собрались заодно и разделаться с О'Нейли. Она накопила на ваши фокусики изрядное досье.

– А не вы ли дали ей возможность улизнуть? Через ваших холуев в полиции избавили от тюрьмы. Надеялись впоследствии использовать против меня? – отпарировал генеральный директор.

– А я джентльмен. – Бывший гангстер явно издевался. – Не люблю, когда смазливых женщин бросают в застенки и допрашивают с пристрастием. – Он сощурился. – Но вы все-таки исхитрились ее достать, бедняжку. Ухлопали вместе с сотней пассажиров лайнера. И кто же санкционировал расправу?

– Комиссар Фокс. Для этого у него имелся какой-то сумасшедший сержант Ричмонд, помешанный на убийствах. Он и выстрелил с благословения комиссара. Теперь его запрятали наконец в психичку.

– Значит, Фокс служил и нашим и вашим? Учтем и в удобный момент напомним, чтобы не возомнил о себе.

– Перестанем взаимно обвинять друг друга. Нам же предстоит оправдываться вместе. Вы мой заместитель. – Робинсон с надеждой взглянул на вице-директора. – Что нам делать, Майк?

Бывший гангстер резко обернулся, пристально посмотрел на растерявшегося Робинсона.

– На-ам? – протянул и засмеялся своим тихим шелестящим смехом. – Вы сказали на-ам? Извините, чурбан вы этакий, – чувствовалось, изгаляться над Робинсоном, пользуясь его безвыходным положением, ему доставляет истинное наслаждение. – Не нам, а вам, вам, милейший. Вам. Я тоже, разумеется, кое-что потеряю, но не волнуйтесь, лишь временно – позже верну с лихвой. А вот вам конец. Заказывайте гроб с кистями и похороны по высшему разряду, не автокатафалк, а лошадей с серебряной упряжью. Вы же так любили разную мишуру. Для оригинальности, – ехидничал Майк, – предложил бы улечься голым, в память о столь знаменательном событии. – Он встал, смахнул пылинку с брюк и направился к двери.

– Но что мне делать? – хрипло, с надеждой и отчаянием крикнул вдогонку Робинсон.

– Застрелиться! – обернулся вице-директор. – Но вы жалкий и ничтожный трусишка. Такие кончают таблетками снотворного. Вот и пошлите за ними свою одалиску в ближайшую аптеку, а еще лучше, – издевался Майк, – сбегайте сами и обязательно голышом. С этого момента ни одно ваше приказание выполняться не будет – вы сумасшедший и невменяемый. Секретаршу забираю – девочка должна быть в безопасности от ваших поползновений. Генеральным директором пока временно становлюсь я. Не думал, что это случится так скоро, но ничего не поделаешь – видно, судьба, – он развел руками. – О своем решении сообщу через час журналистам на пресс-конференции по телевидению. Чао! – Майк хлопнул дверью…

Если верить газетам, события с концерном «Феникс» не имели прецедента. Такого бума страна не переживала со дня провозглашения. Пресса, радио и телевидение только и сообщали, что о «разоблачении века» – махинациях и коррупции в химической промышленности. Тиражи газет подскочили неимоверно. За право перепечатки и использования своих публикаций редакция «Времени» гребла миллионы. Радио вещало круглые сутки, не отставало и телевидение. Срочно собрался кабинет министров. На газетных и журнальных полосах воспроизводились леденящие кровь фотографии детей-уродцев; их матери употребляли лекарства, производимые «Фениксом», отравленные реки, смертельно опасные продукты. Всплыла история с использованием новых препаратов на заключенных. У магазинов, где продавали продукцию концерна, собирались толпы, бойкотировали товары, разбивали витрины. Снимки пышных банкетов дельцов пересекали семизначные цифры взяток за получение подрядов на государственные заказы. Два министра подали в отставку. Оппозиция торжествовала. Поговаривали – издатель «Времени» выдвинул свою кандидатуру в сенат. Демонстранты заполнили площади и улицы города. Крепко досталось и полиции, она потворствовала распространению наркотиков, кои производились все теми же «химиками». Ходили слухи – в полиции заменят руководящий состав. В здании «Феникса» до пятого этажа выбили стекла в окнах и разгромили несколько филиалов. В город прибыли войска…

Мартин и Грег смотрели телевизор. Шла пресс-конференция. За круглым столом восседал вице-директор концерна «Феникс» Майк Дженоротти. Лишь сейчас Фрэнк вспомнил его настоящее имя. Худенькое и маленькое лицо Майка раскраснелось, темные глаза хитровато щурились. Бывший гангстер пытался не скупиться на резкие выражения и оскорбительные эпитеты. Исходя гневом, клеймил позором наложившего на себя руки – отравился снотворным – бывшего генерального директора Дональда Робинсона. Получалось, будто это он, Майк, недавно назначенный вице-директором, вскрыл вопиющие преступления и принудил Робинсона обратиться со своеобразной исповедью к оппозиционной печати. Одновременно давались клятвенные заверения, что-де новый совет директоров во главе с новым генеральным – не вызывало сомнения, на этом посту Майк подразумевает себя – в корне перестроит деятельность и полностью очистится от скверны. Именно для этого он, Дженоротти, обнаружив неслыханные безобразия, дал официальный и законный ход следствию. Делались и намеки, что нервы снайпера – на слабость коих ссылалась полиция – совершенно ни при чем: выстрел прозвучал, чтобы спровоцировать взрыв самолета по прямому указанию Робинсона, который боялся разоблачения.

– Ну и артист, – промолвил Грег, поворачиваясь к Мартину, – до чего изворотлив, каналья. Надо же ухитриться так повернуть себе на пользу события, превратить трагедию в личный триумф. Носит же таких земля? А общество не только терпит, но и величает. Ничего не скажешь, ловок, шельма.

– Именно так, – подтвердил Мартин. – В этом ужас и несчастье нашего общества. Стоило ли вам мутить воду, чтобы негодяя сменил негодяй еще более извращенный, а следовательно, и более опасный. Вы же знали – ровным счетом ничего не добьетесь, в чем и убедились. Все передается из одних грязных и кровавых рук в другие, подчас более грязные и кровавые. Да и вам теперь несдобровать. Майк не Дик, едва утихнет, а что утихнет, сомнения нет, начнет докапываться, искать ту апельсиновую корку, на которой поскользнулся его предшественник. Рано или поздно разнюхает, кто стал причиной скандала, и тогда конец. Уж слишком многим вам обязан. Нет, Фрэнк, этого он вам не простит. Такие не любят быть в долгу, да и знаете вы чересчур много, а в нашем мире это равноценно смертельной болезни – умрешь обязательно, дело лишь времени.

– Ну и пес с ними! – угрюмо проворчал Грег. – Ни о чем не жалею, рад, что разворошил это осиное гнездо. Мне терять нечего, как говорил светлой памяти Миша Уваров, все, что дорого, потерял навсегда.

– А вдова мистера Кребса и ее внук?

– Их и вас, Мартин, я обеспечу, проживете до конца дней если и не роскошно, то хотя бы не в нищете. Вы им погибнуть не дадите. Как прав был профессор, говоря, что скоро честных людей станут заносить в Красную книгу – он вас имел в виду, и, не спорьте, ваша жизнь тому доказательство.

– Да ладно уж. А вы сами?

– Моя песенка, дорогой Мартин, спета. Как они очухаются, увидят – главная опасность миновала, возьмутся за меня, и я последую за Диком – Майк не потерпит человека, который, хоть и не совсем желая того, трижды ему помог – вместо благодарности получу пулю в затылок или нож в спину. На худой конец погибну под колесами автомобиля иди в автокатастрофе. Видите, какой широкий ассортимент. Да и жить мне, скажу откровенно, теперь не хочется. – Он горько усмехнулся. – Вы помните, Мартин, как перед нашим отъездом в Африку доктор предложил тост за год черной собаки. Бедный Макс надеялся, что этот год принесет нам удачу, а он обернулся страшным несчастьем.

В дверь постучали.

– О! – Грег вскинул брови. – Уже пришли по мою душу? Оперативно, – он вынул из кармана пистолет и положил на стол, прикрыв газетой. – Вы не впутывайтесь. Отойдите в сторонку.

– Еще чего, – фыркнул возмущенно негр, тоже достал пистолет и спрятал за спину.

Постучали снова.

– Войдите! – крикнул Грег.

Дверь отворялась, как им казалось, слишком медленно и зловеще. На пороге возникла средних лет женщина в недорогом, но опрятном темно-синем костюме и белой кофточке. Что-то в ее облике показалось знакомым. Она смущенно огляделась и произнесла нерешительно:

– Извините, пожалуйста, здесь проживает мистер Грег?

– Проходите, – Мартин сделал приглашающий жест. – Присаживайтесь. Вот мистер Грег, – он указал на Фрэнка, прикрыв ладонью пистолет.

– Здравствуйте. У меня к вам письмо. – Она порылась в сумочке и протянула небольшой конверт.

– От кого же? – Грег криво усмехнулся. – Майк, как пират, посылает мне «Черную метку»? Какое благородство.

– От моей дочери, Юты Шервуд.

– Юты! – Грег вскочил и буквально вырвал письмо.

Это произошло так стремительно и неожиданно, что гостья в испуге отшатнулась и прижала пальцы к губам.

– Она жива! Мартин! – Грег, чуть не сбив посетительницу, выскочил в коридор.

Женщина с удивлением посмотрела на Мартина. Тот стоял с открытым ртом и пистолетом в руке.

– Но мистер Грег даже не узнал адреса госпиталя? Куда же он побежал? – недоуменно прошептала она. – Где собирается ее искать?

– Не беспокойтесь, присядьте, пожалуйста. – Мартин сунул оружие в карман и пододвинул стул. – Он детектив и уж как-нибудь разберется. Нам сообщили официально, что все погибли. Грег был потрясен, страшно переживал и даже успел натворить массу глупостей. Садитесь же.

Женщина присела на стул.

– Расскажите, что там случилось? Извините, я тоже не совсем пришел в себя от вашего известия.

– Вы понимаете, когда девочка бежала к самолету, грянул взрыв. Но бог спас ее. Воздушной волной Юту отбросило на стоящую рядом «скорую помощь». Сейчас она в больнице компании «Альбатрос» – очень хорошая лечебница, правда, дорогая, – ничего опасного уже нет, – миссис Шервуд поднесла платочек к глазам, – легкие ушибы и небольшое сотрясение мозга. Врачи говорят, скоро поправится. Я прямо оттуда, она очень просила побыстрее разыскать мистера Грега и передать ему записку, сообщить, что осталась жива. Все время плачет…

На пути Грега возникла необъятно толстая фигура, облаченная в белый, перетянутый поясом в несуществующей талии, халат. Она пыталась загородить проход.

– Туда нельзя. Они сейчас отдыхают. И вообще здесь женское отделение и мужчинам не положено…

– Положено. – Грег схватил сестру под мышки и легко посадил на жалобно заскрипевший шкаф с лекарствами. – Мне все можно! – крикнул весело и помчался по коридору.

– Это хулиганство! Я пожалуюсь доктору! – донеслось до него.

– Ябеда! – огрызнулся Грег и влетел в палату.

Юта лежала у окна. По подушке рассыпались пушистые каштановые волосы. Большие зеленые глаза заплаканы, веки припухли. Увидев Грега, вскрикнула и привстала:

– Ну где же вы пропадали, Фрэнк? Я так жду, – она откинулась на подушку.

– Юта! Родная! – Он бросился к кровати и опустился на колени. – Юта! – Грег положил голову ей на грудь и заплакал. Горько и тяжело, по-мужски беззвучно.

Девушка, закрыв глаза, нежно перебирала пальцами его волосы и ласково улыбалась.

Он чувствовал мокрой щекой теплоту тела и тихо всхлипывал. Запах лаванды и чистых накрахмаленных простыней медленно возвращал успокоение…

ЭПИЛОГ

Узнать что-либо еще о Фрэнке Греге мне не удалось. Попытки что-то выудить из Тру мена окончились ничем. Он высказывался весьма туманно и смутно – исчезли в разгар скандала с фирмой «Феникс». Куда? Зачем? Неопределенно пожимал плечами. Я понял – ничего не добьюсь и оставил его в покое, тем более заметил – он начал меня избегать…

В этом году беспокойная репортерская судьба вновь забросила меня на родину Грега. Закончив дела, опять попробовал навести кое-какие справки. Тщетно. В конце концов решил, шайка Майка Черепа, сиречь теперь преуспевающего промышленника, свела с ним свои кровавые счеты, и прекратил поиски.

Вечером я сидел в номере гостиницы и отстукивал на машинке корреспонденцию об урагане «Нэнси» в Тихом океане. За широким окном в сиреневом полумраке убегали вдаль гирлянды огней огромного города. Через распахнутую фрамугу долетал его слегка приглушенный шум.

У входа настойчиво и решительно постучали.

– Войдите! – крикнул я, отрываясь от клавишей.

В проеме появился высокий, средних лет, крупный мужчина. За круглыми стеклами очков в роговой оправе темные, скорее всего карие, глаза. Одет в мешковатый летний костюм цвета бутылочного стекла. Остановился на пороге, окинул номер внимательным взглядом, вошел и плотно прикрыл дверь.

– Здравствуйте, – произнес вполголоса и снова оглядел мое временное пристанище. – Вы, если не ошиваюсь, – и назвал мое имя.

– Добрый вечер, – ответил я и кивнул в знак подтверждения.

– Мое имя Кинг, – представился он.

– Кинг! – Я вскочил, не веря ушам. Мелькнуло: «Достукался, раб божий, до галлюцинаций». – Тот самый Кинг?

– Вероятно, тот самый.

– Проходите… Пожалуйста… Присаживайтесь. – Язык еле шевелился, я заикался.

Он сел в кресло, покосился на настенный бар.

– Что будете пить? – Его взгляд я истолковал так, вероятно, потому, что сам бы с удовольствием промочил горло – во рту пересохло.

– Благодарю. Не пью. Да и побеспокою вас буквально пару минут, – он пристально посмотрел мне в глаза. – Вы интересовались Фрэнком Грегом?

– Да. – Я присел рядом. – Но никто ничего путного и определенного не сказал. Даже Трумен…

– И не скажет, – отрезал резко. – Могу сообщить: он и его близкие живы, здоровы и счастливы, – он вздохнул. – Если в наш век можно вообще говорить об этом явлении. Их нет в стране. Мой совет – не хотите навлечь на них новую беду, а самому получить кучу неприятностей и подвести вашего коллегу – умерьте любопытство. Забудьте о нем навсегда. – Он поднялся. – Прощайте.

– До свидания.

Кинг был уже у двери, когда я спросил:

– А вам не удалось разыскать свой зачарованный остров?

Он вздрогнул. В глазах появилось что-то теплое и наивное, но тотчас угасло.

– Нет. Его, по всей видимости, и не существует. Человек не рак-отшельник. Ему не спрятаться в раковину от всего сущего. Необходимо и другое – общаться с себе подобными, иначе какой смысл называться людьми.

Кинг вышел. Гулко прозвучали и, удаляясь, затихли шаги…

После этой встречи я по утрам, где бы ни находился, с надеждой раскрываю газеты. Ищу сообщений об удивительных открытиях Смайлсов. Ведь я-то знаю, что они существуют и один экземпляр сохранился у Грега…