Текст книги "Год черной собаки. Фантастический роман"

Автор книги: Игорь Подколзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Всем сидеть на местах! – густым басом рявкнул долговязый. – Не шевелиться! – Из-под полы пиджака глянуло короткое черное дуло автомата. – Стреляю без предупреждения!

В салоне всплеснулся и тотчас оборвался, будто зажали рот, женский вскрик. Истово закрестились монахини. Чернявый снял с багажной сетки картонную коробку-блок и, держа в руках какие-то провода, писклявым голоском прокричал скороговоркой:

– Самолет в наших руках! Приказываю всем сидеть и не шевелиться! При малейшем неповиновении или сопротивлении взорвем со всеми пассажирами!

Снова кто-то истерично взвизгнул.

Уваров обернулся.

В самом конце второго салона виднелись двое мужчин, одетых во что-то пестрое, с оружием в руках. По проходу бежала Юта. Лицо бледное, глаза широко раскрыты, с подносика на пол сыпались стаканчики.

– Спокойно, детка! – Рядом с чернявым из кресла поднялась высокая молодая женщина. Салатового цвета костюм подчеркивал ее прекрасно сложенную фигуру. Золотисто-рыжие волосы крупными волнами спадали на покатые плечи. Красивое, с матовым оттенком, слегка одутловатое лицо, полные губы нервно кривились.

– Не торопись! – Она развернутой ладонью уперлась стюардессе в грудь. – С твоими пилотами полный порядок, они парни покладистые, присядь.

Юта опустилась в пустующее кресло.

– Лайнер захвачен! Если будете благоразумны, вреда вам не причинят, – блондинка дернула головой, откидывая волосы с лица. – В противном случае, как вы уже слышали, – взорвем. Церемониться не станем! Надеюсь, понятно? – На губах мелькнула пренебрежительная усмешка, под глазами слегка набрякли нежные голубоватые синячки. Она сунула в рот сигарету и щелкнула зажигалкой.

Эдерс потянул носом и зашептал Уварову в ухо:

– Марихуана. Она наркоманка. Эти на все способны – совершенно не управляемы, можно ждать чего угодно.

Самолет меж тем резко пошел вниз. Заложило уши. Во втором салоне заплакал ребенок, взволнованный голос матери успокаивал его. Кто-то застонал.

– Там пассажиру плохо. – Юта подняла глаза на женщину. – Разрешите дать воды?

– Сиди. Потерпят. – Она положила руку на плечо девушке. – Ты сейчас понадобишься.

– Я успею.

– Заткнись.

Колеса дробно застучали по бетонному покрытию. Лайнер, подпрыгивая, пробежал немного и остановился. Людей в креслах качнуло вперед.

– Предупреждаю! – резко выкрикнула блондинка. – Пока ведутся переговоры, никаких шевелений. Ремни не отстегивать. А это, – она протянула Юте конверт, – отнесешь администрации аэропорта. Здесь наши требования. Ждем десять минут, ровно через это время, если требования не удовлетворят полностью и безоговорочно, – машина взлетит на воздух. – Она подтолкнула стюардессу к выходу и крикнула кому-то: – Пропустите ее!

– Вот он, наш свободный и демократический мир. Бандитизм какой-то, пиратство двадцатого века. – Уваров расстегнул пряжку и встал. По лицу пошли красные пятна, стекла очков чуть-чуть запотели.

– А ну, сядь! Быстро! – Длинный вскинул автомат.

– Я требую, чтобы немедленно выпустили женщин и детей! – Физик не обратил внимание на жест долговязого. – Заложников и без них хватает. – Губы его дрожали, он повернулся к блондинке, взглянул ей прямо в глаза и бросил презрительно: – Вы, вероятно, забыли, что сами женщина, а может быть, и мать? Как вам не стыдно?

– Кто вы такой? – Блондинка выплюнула сигарету и, прищурившись, уставилась на физика.

«Глаза у нее, ну точь-в-точь как у Машенькиной сиамской кошки Бетси, – неожиданно поймал себя на мысли Уваров, – голубовато-фиолетовые». Твердо выделяя каждое слово, сказал:

– Я русский. Требую сейчас же освободить женщин и детей. Немедленно. В противном случае… – Волнение перехватило ему горло, на вцепившихся в спинку кресла пальцах побелели суставы.

Женщина в салатовом костюме удивленно вскинула тонкие брови. Чернявый и длинный приоткрыли рты.

– Ру-усский?

– Да. И предупреждаю… – Он начал дергать – ремень, собираясь выйти в проход.

Налетчики о чем-то зашептались.

– Вы с ума сошли, – шипел Эдерс и дергал физика за рукав. – Они же принимают вас за советского. Вы не знаете этих субъектов. Прикончат в два счета. Для них нет ничего святого – звери.

– Отстаньте! – Уваров выдернул рукав и шагнул в сторону.

Блондинка взглянула на него снисходительно и громко произнесла:

– Женщины и дети могут покинуть самолет. Не суетитесь. Отстегните ремни и спокойно выходите. Если с ребенком не мать, а отец, он также уходит. Мы не плодим сирот. – Усмехнулась.

В салоне завозились. Вертлявый итальянец тоже попытался проскользнуть, но был водворен на место. Его супруга прошествовала с таким видом, словно делает большое одолжение, покидая лайнер.

– Вы также свободны. Отправляйтесь. – Длинный ткнул Уварова автоматом в грудь.

– Благодарю вас, я останусь. – Он протиснулся меж спинок, сел и пристегнул ремень. Бросил угрюмо: – Мне и здесь хорошо. Благодарю за заботу, не беспокойтесь.

– Ваше дело. – Женщина с уважением посмотрела на него. – Оставайтесь, – произнесла удовлетворенно, словно одобряя поступок русского.

– Неврастеник. Дон-Кихот ненормальный, – шептал Эдерс. – Выдумали невесть что. Взяли бы у меня пленку и вынесли. Я же не о себе пекусь. Нашли кого удивить благородством. Идеалист.

– Да отвяжитесь вы, перебьемся. – Уваров устало откинулся на спинку и опустил веки.

Матери с детишками – их было немного – гуськом спустились по трапу. Неторопливо, словно на прогулке, попарно, взявшись за руки, направились к зданию аэровокзала. Дверь, не успев захлопнуться, отворилась вновь. Прибежала Юта. Щеки разрумянились. Дышала прерывисто, волосы растрепались. Она бросилась к блондинке и, не переведя дух, выпалила:

– Администрация и полиция согласны на ваши требования… Некоторые вопросы не в их компетенции. Они просят час для решения на другом уровне… Они говорят – скорее всего претензии будут удовлетворены. Ух, – она перевела дыхание.

– Больше ничего?

– Нет, мисс, ничего.

Захватчики стали совещаться. Чернявый размахивал руками и шмыгал носом. Долговязый что-то бубнил ему в макушку и дергал головой, точно клевал. Женщина, изредка бросая взгляды на Уварова, отрицательно покачивала толовой и как-то очень женственно поправляла волосы тонкими пальцами с наманикюренными перламутровым лаком ногтями. Наконец они замолчали. Блондинка поджала губы, подумала и сказала Юте:

– Даем полчаса. Если к этому сроку не выполнят все наши требования, понимаешь, все… Без дальнейшей болтовни лайнер взрываем. Иди передай!

– Во втором салоне двум господам нехорошо. Я помогу им? – Она снизу вверх взглянула на женщину.

– Нам не лучше. Не умрут, беги и не ной. Так и скажи: ровно в одиннадцать самолет и кто тут есть разлетятся на куски. Больше никаких переговоров. Ступай…

Грег и Мартин впились в экран. На летном поле все так же одиноко стоял лайнер, охваченный полукольцом автомобилей. Неожиданно в фюзеляже открылась дверь, на трап, жмурясь от яркого солнца, высыпали ребятишки и несколько женщин.

– О-о-о! – удивленно вытянул губы Грег. – Выпустили женщин и детей. Что-то новое, на наших не похоже. Скажите, какой гуманизм.

В темном проеме показалась девушка в голубой форме стюардессы.

– Юта! – не веря глазам, закричал Грег. – Господи! Она же тоже там!

– Спокойно. – Мартин удержал его за локоть. – Они ее отпустили, наверное, проводить малышей и передать ультиматум налетчиков властям.

Грег прикрыл глаза и затряс головой. За кадром раздался захлебывающийся голос репортера:

«Захватившие самолет предъявили правительству требования: вручить им пять миллионов долларов и освободить из тюрьмы семь заключенных, уголовных преступников. После доставки освобожденных на борт разрешить лайнеру взлет и затем посадку в Гондурасе. При невыполнении ультиматума бандиты намерены взорвать самолет со всеми пассажирами и командой. Требования рассматриваются. Как сообщил наш корреспондент, по его мнению, их, вероятно, удовлетворят. Среди заложников несколько иностранных делегаций, видные представители деловых и религиозных кругов, туристы. Предварительно установлено: нападавшие – шесть мужчин и одна женщина – принадлежат к банде контрабандистов и торговцев наркотиками, как считают компетентные лица, тесно связанной с латиноамериканской мафией.

Три месяца назад их главари были арестованы известным криминалистом комиссаром Фоксом. Однако кое-кому удалось избежать тюрьмы. Полиция пока опознала лишь двух участников – это бывший «киллер» Лукка Скорьятти, недавно совершивший дерзкий побег из одиночной камеры, и некая Вирджиния О'Нейли…»

– Джин! – захлебнулся в крике Грег и вскочил. – Мартин! Вы слышали, Джин жива!

– Лучше бы ей умереть, – зло бросил негр. – Она всем приносит несчастья. Очевидно, для этого и создал ее всевышний, как наказание за грехи.

– Но ведь это Джин, – прошептал Грег и бессильно опустился на стул. – Понимаете, Мартин, Джин.

– Ну и черт с ней, – с ожесточением вскричал негр. – Она предала моего хозяина, обокрала вас, теперь занялась разбоем, негодяйка. Вы что, все забыли и простили? У вас есть Юта, ваша невеста. И думать нужно лишь о ней и наших ребятах.

– Да-да, – машинально и растерянно повторил Грег. – Есть Юта, есть друзья. Но ведь их могут убить! Злодеи! – Он заскрежетал зубами, на скулах заходили желваки.

Голос за кадром продолжал:

«…ее имя одно время часто упоминалось рядом с именем крупного промышленника, химического короля Дональда Робинсона. Ходили слухи – она его любовница. На вопросы журналистов мистер Робинсон категорически отказался сообщить что-либо по этому поводу…»

– Опять Дональд Робинсон, – прохрипел Грег. – До чего он довел ее.

– Она сама себя довела, – упрямо возразил Мартин. – Зря вы ее оправдываете, ей нет прощения. Я удивляюсь вам, Фрэнк. И это после того, что она натворила. Все ваши беды от нее.

– Но ведь были не только беды, Мартин, но и радость. Она сама несчастна. Поймите же, дорогой мой…

– Я не хочу ничего понимать! Она подлая и нехорошая женщина. Почти убийца и воровка. Она предала вас и бросила в самое тяжелое время. Я не могу быть к ней милосердным. У вас есть Юта, и она подвергается, опять же из-за этой авантюристки, смертельной опасности.

– Да-да, – отрешенно твердил Грег. – Юта и Джин, они обе там…

Среди полицейских машин появились какие-то угрюмые люди с карабинами необычной системы в руках.

– Снайперы, – прошептал Грег. – Они, сейчас возьмут налетчиков на прицел. Но это же бессмысленно, раз те внутри и неизвестно, у кого ящик с взрывчаткой.

Крупным планом на экране возникла бегущая стюардесса.

– Юта! – закричал Грег. – Она возвращается с ответом. Их сейчас освободят…

За распахнутой дверью самолета, в овале входа, мелькнула тень. Тотчас тишину разорвал сухой одиночный выстрел. И, словно пытаясь кого-то догнать, торопясь, разрозненно загремели карабины из разных точек аэровокзала.

– Что они делают! Идиоты! – истошно закричал Грег и схватился за голову. – Там же люди!

Экран дернулся. Кроваво-красным мазком его лизнуло пламя. По ушам ударил грохот… изображение исчезло…

– Следующее наше сообщение с места событий через несколько минут, – запоздало произнес диктор и добавил: – У одного из снайперов-полицейских не выдержали нервы.

– Они взорвали лайнер. – Грег еле двигал губами. – Они взорвали лайнер, – повторил и сполз на пол…

Диск телефона-автомата срывался. Пальцы не слушались. Пот заливал и щипал глаза. Грега трясло. Пол кабины уходил из-под ног, как палуба корабля в шторм. Грег уперся лбом в холодное стекло и наконец набрал нужный номер.

– Это редакция! – заорал истошно и зачем-то переложил трубку в другую руку. – Умоляю, ради бога, сообщите, все ли погибли при взрыве самолета компании «Альбатрос»?

– Читайте наш экстренный выпуск, – назидательно ответил женский голос. – Там обо всем написано подробно.

– Я куплю сотню экземпляров вашего выпуска, – исступленно закричал Грег. – Но ради всего, что для вас дорого, скажите, все ли погибли? Там были мои друзья, невеста, – его затрясло так, что залязгали зубы.

Молчание длилось мгновение, но Грегу показалось бесконечно долгим. Он вдавил трубку в ухо так, что оно онемело.

– Все, – отрезал безразличный голос. В трубке заметались частые, полные тревоги гудки. Она вывалилась из рук и, раскачиваясь на проводе, как маятник, монотонно стукала о стенку кабины…

Грег брел точно сомнамбула в гипнотическом сне, натыкался на прохожих, механически переставляя ставшие словно чужими ноги. Отрешенный взгляд блуждал поверх голов спешащих куда-то людей.

– Ишь, нажрался, – кто-то сильно ткнул его в бок. – Аж глаза побелели, пьяница.

Грег не чувствовал боли. Он вообще ничего не ощущал, будто находился за гранью окружающего мира, словно вокруг вымершая чужая планета. Под сердцем пустота. Сосущее чувство одиночества.

У зеркальной витрины его снова толкнули. Чтобы не упасть, он оперся ладонью о стекло. Из аквариумной глубины глянуло чье-то незнакомое, искаженное гримасой лицо. Потухшие глаза запали, на подбородке и щеках грязная щетина, волосы всклокочены. Ворот рубашки распахнут, пуговицы оборваны. Дышать было трудно, как тогда, когда он возвращался от вдовы Кребса, после его самоубийства. Грега обуял страх, он отпрянул от витрины и натолкнулся на какого-то парня в обнимку с девицей.

– Ты что, спятил, шизик?

На Грега пахнуло перегаром и потом.

– Еще один свихнулся, – хихикнула девица-панки с почти наголо остриженной головой и английскими булавками в мочках ушей вместо сережек. На шее на ржавой цепочке – ручка для спуска воды в унитазе.

– Прочь! Дрянь! – Грег махнул рукой.

Парень отлетел далеко к стене. Девчонка повисла на его локте и завалилась на спину. Прохожие шарахнулись в разные стороны. Кто-то истошно завопил.

У бордюра тротуара стоял золотисто-зеленый, будто большой жук, лимузин. Непонятная сила влекла к нему. Грегу хотелось крушить, ломать и разбивать вдребезги это чудо техники. Он озирался, ища какое-то орудие, которое помогло бы превратить в груду обломков автомобиль.

– Сволочи! Мрази! – не отдавая отчета, орал Грег, с губ брызгала слюна, он потрясал над головой кулаками.

Сзади его кто-то слабо ударил в ухо, даже не ударил, а так, мазнул. Грег обернулся, оскалил зубы.

Открыв рот, на него уставился парень. Рядом, размазывая по лицу краску и слезы, пискливо верещала девица.

– Ах, подонок! – Грег рванулся вперед, но, словно налетев на невидимую стену, замер. Ярость отступила внезапно, как и возникла. Он глубоко вздохнул и встряхнул головой.

Парень с девчонкой, часто оглядываясь, бросились бежать.

– Ох, – выдохнул Грег и безвольно опустил руки. «Слишком много подлостей и крови на твоей совести, Дик Робинсон, пора наконец держать ответ, – пронеслось в мозгу. – Пора…»

Грег огляделся. Эмоции угасли, он обмяк, но теперь знал, что делать. Начинал брать верх трезвый расчет криминалиста.

Он провел ладонями по лицу, прикрыл глаза, будто хотел забыть все, что произошло, выпрямился и быстро зашагал домой.

На уровне вторых этажей висели клубы пыли. Сквозь них тянулись, как сквозь дым, лучи солнца. Около витрины маркета худенькая женщина укладывала в коляску плачущего ребенка. Малыш кричал отчаянно и безысходно, цепляясь за край коляски, не желал лезть внутрь. Молоденькая мать делала по-своему…

17. ВОЗМЕЗДИЕ

Правление концерна Робинсона располагалось в двадцатиэтажном доме в центре города. Круглая башня из заполненных стеклянными панелями алюминиевых переплетов торчала как поставленный вертикально футляр от губной помады. Сходство усугублялось тем, что сверху, до половины, она была почти черной – чтобы солнечные лучи не мешали работе, стекла поляризовали. В глянцевито-черных окнах верхних этажей расплавились бронзовые блики.

Внизу, на площадке, обсаженной чахлыми каштанами с пыльными листьями, стояли разноцветные и разнотипные автомобили. Вокруг небольшого бассейна бегали дети, сидели с вязаньем или книгами старушки. В середине фонтана из позеленевшего камня пробивалась слабая струйка. Вода отдавала тиной и размокшими сигаретами. На мутной поверхности плавали клочки бумаги и окурки.

Медленно шурша подошвами по сухой листве, Фрэнк беспечной походкой обошел вокруг здания. Проникнуть туда труда не представляло. Охраны, кроме швейцара, дремавшего за небольшим столиком с телефоном, он не заметил.

Грег присел на шершавую от облупившейся краски скамейку. Сорвал листочек жимолости, размял в пальцах, поднес к носу. Зеленая кашица горько пахла бензином и пылью.

Робинсон, Фрэнку это было известно, являлся всегда в десять часов утра. Он взглянул на часы – тринадцать. Сейчас служащие хлынут в кафе и бары на обеденный перерыв. Сам шеф обедает, вероятно, в кабинете. Грег встал, распрямил спину и направился к подъезду. Навстречу турникет выпускал поток людей.

Швейцар даже не взглянул на него. Скоростной лифт – его обслуживал симпатичный мальчуган в униформе – в мгновение ока доставил на последний этаж, где заседал Робинсон. Грег вышел и огляделся, кабинет шефа концерна находился в конце коридора. Перед ним просторный холл, среди ползучей зелени вокруг низкого столика – несколько удобных кресел. Далее приемная.

– Добрый день! – Фрэнк распахнул дверь и в приветствии поднял руку.

Молоденькая секретарша оторвалась от телефонной трубки и улыбнулась.

– Босс у себя? – спросил небрежно. Не дожидаясь ответа, бросил: – Я его друг, мы договорились ровно на тринадцать. Сожалею, мисс, – он развел руками, – на пять минут опоздал. Он ждет, – и скрылся за тяжелой дверью, не дав девушке опомниться.

Робинсон сидел за большим полированным столом и листал какую-то папку, отмечая в ней что-то «паркером». Услышав скрип двери, поднял голову. Во взгляде мелькнуло то ли недоумение, то ли замешательство, словно застали врасплох за чем-то предосудительным.

Первый раз Грег видел его на фото двадцатилетней давности, когда Кинг принес досье в связи с поиском преступников, столь умело и загадочно лишавших людей одеяний. Потом в разное время на страницах газет мелькали Другие снимки – пресса явно благоволила к промышленнику. В жизни «король химии» выглядел несколько иначе. Он выделялся той особой мужественной красотой, которая так нравится женщинам. Короткий ежик волос совершенно светлый, трудно понять, то ли седой, то ли выгорел на солнце. Лицо смуглое с коротким носом и упрямым, разделенным ложбинкой, подбородком. Глаза льдистые и неподвижные, как у свирепой и ядовитой рыбы-мурены. Одет промышленник элегантно: темно-серый с искоркой, но строгого покроя костюм, белая рубашка с голубым, в крупный горошек, галстуком. От тщательно выбритого лица еле веет дорогим мужским одеколоном.

– Привет, Дик! – Грег усмехнулся и направил ему в грудь «люгер». – Руки на стол, пальцы растопырьте. Штучки со скрытыми кнопками мне известны. Не дурите и, если не хотите стать трупом, не шевелитесь!

Не спуская взгляда с пришельца, Робинсон медленно закрыл папку и положил на нее ладони, небрежно поигрывая кончиками пальцев с продолговатыми, ухоженными ногтями.

– Отодвиньтесь вместе с креслом от стола.

Промышленник молча исполнил приказ. Скрестил на животе руки, склонил голову и смотрел на незваного посетителя, насмешливо прищурив один глаз, покусывая верхнюю губу.

– Теперь побеседуем. – Грег сел на угол стола. – Пистолет с глушителем. Попытаетесь подать сигнал – пристрелю без предупреждения. Мне терять нечего. Будете говорить правду – даю слово оставить в живых. Согласны?

В ответ лишь кивок. Никакого испуга, скорее удивление или недоумение от столь невероятной наглости гостя, а может, и любопытство: чем же все это закончится.

– Предупредите секретаршу, пусть никого не пускает и не соединяет по телефону.

Робинсон нехотя потянулся к кнопке.

– Не эту! – Грег ударил его стволом по пальцам. – Мы же договорились, Дик! Нажмите белую. Вы же обещали быть благоразумным.

– Я перепутал машинально, – спокойно возразил промышленник, – это не тревога, а всего лишь вызов из архива. И не смейте называть меня Диком, – резко повысил голос. Оборвал категорично: – Я этого не люблю и не терплю от посторонних.

– А мне наплевать, что ты любишь и чего нет, – отрезал Грег, переходя на «ты». – С кнопками будь внимательней, а то я, по неосведомленности, могу совершить непоправимое.

Робинсон нажал кнопку и произнес, пожалуй, излишне безразличным тоном:

– Меня не тревожить. Телефон отключите и переведите на заместителя.

– Хорошо, босс, – почтительно ответил женский голос.

У входа что-то скрипнуло. Грег оглянулся, и тотчас Дик вцепился в его руку с пистолетом. Пальцы, как обручем, сжали запястье.

Свободной рукой Грег отмахнулся от Робинсона, словно от назойливой мухи. Промышленник отлетел в угол и стукнулся о подоконник. Из разбитого носа на рубашку хлынула кровь. Робинсон приподнялся на локтях, замотал головой, капли рассыпались по стене и дверце сейфа.

– Черт побери! – выругался Фрэнк. – Опять удара не рассчитал.

Дик снова затряс головой, будто вышедшая из воды собака.

Грег достал зажигалку «ронсон» и надавил кнопку. Одежда магната исчезла, словно ее никогда и не было.

– Лихо, – проворчал промышленник и открыл глаза. Заметив, что голый, побледнел до синевы, задышал прерывисто. Взгляд беспомощно и, казалось, бесцельно заблуждал по кабинету, лоб покрыла испарина.

– Сядь в кресло и замри. Посмеешь выкинуть еще что-либо подобное, церемониться не стану – превратишься в мертвеца. Я предупреждал – терять мне нечего.

Размазывая по щекам кровь и хлюпая носом, Робинсон сел в кресло. Облизнулся и сплюнул.

– Где рукопись Бартлета?

Промышленник вздрогнул и непроизвольно из-под нахмуренных бровей бросил взгляд на сейф.

– Понятно, – кивнул Фрэнк. – Ключи! – протянул раскрытую ладонь. – Да поживее.

Дик наклонился к среднему ящику. Видно, упоминание о рукописи застало его врасплох и потрясло. Руки слегка задрожали, в глазах заметался страх.

– Сидеть! – Грег выдвинул ящик и достал кольцо с тремя ключами. Один, судя по замысловатому узору бородки, был от сейфа, остальные обычные.

– Старой системой пользуешься? Наборной электронике не доверяешь?

– Это сейф отца. Не в моих правилах менять устоявшиеся привычки родственников, – проговорил сквозь зубы.

Грег отпер замок, распахнул дверцу. На верхней полке лежала пухлая папка из тисненой кожи с «молниями». Он вынул ее, подбросил на ладони.

– Эта?

Промышленник кивнул и, собираясь что-то сказать, открыл рот. Клыки на верхней челюсти были длинными, как у монстра, придавая лицу хищное выражение.

– Помолчи! – прикрикнул Фрэнк. – Возьми перо и пиши.

– Что писать? – вытер рукой губы.

– Сейчас продиктую. – Грег стволом почесал переносицу. – Так. Я, Дональд Робинсон, генеральный директор и владелец концерна «Феникс»… отъявленный негодяй…

Робинсон вскинул голову. Рот перекосила гримаса, правая бровь дернулась.

– Пиши, пиши! – Фрэнк повел перед его глазами стволом «люгера» и повторил с удовольствием: – Подлец и негодяй – написал? Мошенник и преступник, виновный в смерти сотен людей, направляю вам эти материалы. Написал? Подпиши!

– Я не сумасшедший, чтобы подписывать свой смертный приговор.

– Это, – Грег постучал пальцем по письму, – еще как сказать. А вот это, – он сунул ему под нос пистолет, – уж смерть безусловно и не дольше как через три секунды. Раз! Два!

Робинсон поспешно подписал, швырнул на стол «паркер» и закрыл лицо ладонями.

– Вот так. – Грег взял бумагу, прочитал вслух и положил на папку. – Теперь побеседуем мирно. Что тебя связывало с Вирджинией О'Нейли? Она была твоей любовницей?

Робинсон убрал руки от лица, исподлобья взглянул на Грега, будто пытаясь что-то вспомнить.

– Была или нет?

– Да, – ответил вызывающе, – но недолго. Она заделалась наркоманкой, а таким, как известно, мужчины не нужны.

– Это ты пристрастил ее к наркотикам. Ты-ы-ы, чтобы выманить рукопись и затем отделаться. Что с ней сталось после?

– Я получил рукопись не от О'Нейли.

– Неважно. Что ты сделал с женщиной? – Грег еле сдерживался, палец прыгал на спусковом крючке.

– Она уехала, кажется, в Сальвадор. Там связалась с контрабандой. Как мне доложили, затевала какое-то дело против меня, собирала материалы.

Грег даже вспотел от внезапно мелькнувшей мысли.

– Значит, снайпер выстрелил не случайно? – стараясь говорить спокойно, забросил удочку с наживкой.

Промышленник машинально кивнул, но тут же спохватился и процедил сквозь зубы:

– Я не знаю.

– Говори, – губы Грега затряслись, ствол приподнялся. – Случайно или нет?

– Ему приказали, – он втянул голову в плечи, – у О'Нейли имелись с собой кое-какие документы, и один из сообщников мог выступить свидетелем. А двое из тех, кого требовали освободить, собирались подтвердить его слова.

– Подонок! – Грег плюнул ему в лицо. – Там же погибли ни в чем не повинные люди, почти двести человек. – Руки Фрэнка дрожали, «люгер» дергался перед носом Робинсона. – Жаль, что обещал оставить тебя в живых, таких нужно стрелять, как сбесившихся волков, – он вздохнул, – с наслаждением бы продырявил столь подлую душонку. Слово выполню, не стану марать рук о всякую падаль, – он нажал кнопку на РУ с отметкой У. Промышленник сполз с кресла на пол.

На низеньком столике у дверей кабинета стояла портативная пишущая машинка – на ней, наверное, работала секретарша, когда следовало печатать под диктовку. Грег вставил в каретку закладку и настучал: «Главному редактору газеты «Время» – лично». Затем сложил все в папку и направился к двери.

– Шеф просил не беспокоить час-полтора, пообедает потом. У него важное дело, – сказал секретарше и бесшабашно улыбнулся. – До свидания.

– До свидания, мистер э… – девушка запнулась. – Всего хорошего.

Редакция газеты «Время» находилась в каких-нибудь двух кварталах от небоскреба «Феникса». Грег вручил папку и письмо дежурному внизу и попросил срочно передать лично главному редактору, добавив многозначительно: «От самого Дональда Робинсона». Дежурный схватил документы и опрометью бросился к лифту. Грег покинул здание и не спеша направился домой. На душе было тревожно и тоскливо, словно ураганом выбросило на затерянный в океане необитаемый островок и никто и никогда тебя не найдет. Щемило сердце, горло царапал колючий комок, он застрял в спине, ниже шеи, и его никак не удавалось проглотить. Хотелось бежать куда-то далеко в лес, упасть в траву или уткнуться лицом во что-нибудь теплое и мягкое, вылить в едких слезах, эту боль и горе…

Секретарша босса «Феникс» скучала – молчание шефа затягивалось. Она озабоченно и досадливо рассматривала свои розоватые ноготки. Лак кое-где облупился – опять заботы, надо бежать к маникюрше.

– Куда запропастился ваш шеф? – Майк всегда появлялся бесшумно и неожиданно, словно подкрадывался. Он стоял, кусал губы и помахивал газетой. Чувствовалось – не в духе.

Секретарша испуганно вскрикнула от неожиданности.

– Телефоны не отвечают, – вице-директор словно не заметил ее конфуза, – а швейцар заявляет: Дик не докидал здания. – Майк направился к кабинету, распахнув дверь рывком, вошел решительно.

Генеральный директор был голый. Он сидел на сдвинутом к окну кресле.

Глаза закрыты, пальцами потирал виски. Пятна крови на его щеках Майк принял за следы губной помады секретарши.

– Вы сбесились! – с порога заревел Майк. – Предаваться разврату в такой момент. Что вы натворили, черт бы вас побрал! У вас размягчение мозга?

– Как вы разговариваете, да… – начал Робинсон, поднял веки – глаза зло сверкнули.

– Она хоть одеться успела, – бывший гангстер дернул головой в сторону приемной, – прикрылись бы.

Промышленник обалдело уставился на Майка.

– Что себе позволяете, я вас… – он захлебнулся от бешенства, лицо побагровело.

– Не вы меня, а я вас, – перебил Майк, – скажите спасибо, что не приказал своим мальчикам вышвырнуть на улицу через окно. Кто тянул за язык? Что нагородили газетчикам? – заорал в лицо Робинсону. – Там, – ткнул пальцем куда-то в стену, – творится такое – описать трудно!

Генеральный оторопел и сник, промямлил, словно оправдываясь:

– У меня не было никаких журналистов, – приподняв голову, спросил, будто что-то припоминая: – Никого не встретили, когда заходили?

– Нет! Не встретил! – отрезал Майк. – Чем вы занимаетесь тут? Принимаете воздушные ванны? Прохлаждаетесь? И это во время небывалого скандала!

– Какого скандала? Где?

– Не корчите полоумного. Вы думали, прежде чем вручить репортерам материалы Бартлета? Что вас толкнуло, кретин, на такой шаг? Рукопись давно следовало уничтожить.

– Не смейте со мной так разговаривать! – взвизгнул Робинсон и вскочил, но тут же сел, огляделся в поисках одежды, ощупывая руками тело.

– Я бы вообще с вами не говорил, – зловеще и пренебрежительно произнес вице-директор, – но мне любопытно выяснить, что вдохновило вас передать в газету оппозиционеров записки Бартлета. Неужели не понимали своей пустой башкой – для вас это гибель. – Он сел в кресло, закинув ногу на ногу. – Несчастный, – добавил с презрением.

– У меня ее отобрали, угрожая оружием.

– Кто? Кто отобрал? – шептал Майк. – Вы что плетете, развратник? Где ваш костюм, почему перемазаны помадой? Утритесь!

– Это кровь. Костюм унес какой-то тип и рукопись тоже. – Дик шарил по телу, словно не веря, что раздет.

– Не лгите! – закричал Майк. – Какой еще, к чертям, тип?

– Он сейчас вышел, он…

– Где сейчас, когда в экстренном выпуске «Времени» уже есть анонс: «Вечером читайте сенсационное я неопровержимое разоблачение преступлений в концерне «Феникс». – Он швырнул ему в лицо газету. – Когда же они успели набрать, болван вы этакий! На все процедуры нужно минимум час, а то и два.

– Он только что покинул кабинет, – упрямо твердил Дик, – можете узнать у секретарши. Клянусь вам, Майк, он меня раздел, отнял рукопись и заставил написать письмо в редакцию.

– Не советую вам теперь называть меня Майком. И кто он? Черт вас дери! Объясните толком, как выглядел этот молодчик, если действительно существовал реально, а не в вашем извращенном развратом и пьянством воображении? Как он выглядел?

– Обычно, – промышленник пожал плечами. – Выше среднего роста. Вероятно, бывший боксер – смазал меня по лицу так, что отбросило на три ярда – сильный парень и отчаянный. Оглушил, раздел и отнял документы.

– И вы их безропотно отдали?

– А что оставалось делать? Ждать, когда пристрелит? Все равно бы забрал, в любом случае, а так хоть в живых оставил.

– Трус!

– Посмотрел бы я на вас, – огрызнулся Робинсон.

– Дурак! – процедил вице-директор. – Опишите его внешность или память отшибло со страху? Заметили что-либо необычное?

– Что именно?

– Ну очки, протезы, шрамы, бестолочь! Может, не хватало кисти и глаза? А? – Майк прищурился.

– Все у него на месте.

– Тогда не он, – словно про себя произнес вице-директор. – Вы сознаете, что теперь произойдет? Вам же крышка. Осознаете?