Текст книги "Вторая мировая. Перезагрузка"

Автор книги: Игорь Шумейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

«Немыслимое» и неотвратимое

Не позднее марта 1945 года Черчилль отдал приказ собирать трофейное немецкое оружие и складировать его для возможного использования против СССР. Тогда же им был отдан приказ о разработке операции «Немыслимое» – плана войны против Советского Союза, которая должна была начаться 1 июля 1945 года силами 112–113 дивизий, включая дюжину дивизий вермахта, которые сдались англичанам и нерасформированными были переведены в лагеря в земле Шлезвиг-Гольштейн и Южной Дании. Там их держали в готовности до весны 1946 года.

Черчилль приложил немало стараний, дабы вовлечь в «Немыслимое» Трумэна, принявшего президентский пост после кончины (12 апреля 1945 года) Франклина Рузвельта. «Если бы не категорический афронт ведущих военачальников США, черчиллевское «Немыслимое» могло бы обрести зловещие черты вполне реального и мыслимого. Не исключено даже, что с ядерным акцентом.

19 мая 1945 года помощник госсекретаря США Грю направил Трумэну меморандум, в котором отмечалось, что «если есть что-то в мире неотвратимое, то таким неотвратимым является война между США и Советским Союзом». «Гораздо лучше и надежнее иметь столкновение прежде, чем Россия сможет провести восстановительные работы и развить свой огромный потенциал военной, экономической и территориальной мощи», – утверждалось в документе.

На идейной основе, выраженной в меморандуме Грю, в сущности, и шел демонтаж политического наследия Рузвельта, в том числе в части выполнения (или сбрасывания) обязательств США по тегеранским и ялтинским соглашениям. Параллельно полным ходом готовилась новая военная доктрина Соединенных Штатов. Ее повивальной бабкой стало успешное испытание ядерного оружия в штате Невада.

А теперь и непосредственно… сэр Уинстон Черчилль. Фултон, штат Миссури, 5 марта 1946 года (Перевод Игоря Зайнетдинова.)

«Я был рад прибыть в Вестминистерский колледж сегодня в полдень и получить поздравления в связи с присвоением мне степени.

Название «Вестминстер» так или иначе знакомо мне. Я, кажется, слышал его раньше. В другом Вестминстере я получил большую часть моего образования в политике, диалектике, риторике и других вещах. Фактически это родственные учреждения.

(Шутка. Обыгрывается имя колледжа и Вестминстерского округа, где находится королевская резиденция, Парламент и множество государственных учреждений.)

– Президент сказал Вам, что это является его желанием, я уверен, что и вашим, чтобы я дал мою истинную и верную оценку этому беспокойному и трудному времени. Я, конечно, воспользуюсь этой свободой, и я чувствую, что имею право делать так, потому что любые частные амбиции, любые дикие мечты, которые я лелеял в свои молодые годы, короче говоря, сбылись.

(Анекдот есть со словами господина, лежащего в тарелке черной икры: «Жизнь удалась».)

– Позвольте мне, однако, прояснить, что я не имею никакой официальной миссии или статуса любого вида, и говорю только за себя лично. Я не являюсь никем иным, как самим собой. Я могу поэтому, опираясь на свой жизненный опыт, позволить себе высказать свое мнение по проблемам, которые окружают нас на другой день после нашей абсолютной победы, и попробовать удостовериться в том, что сила, которая была получена ценой многих жертв и страданий, должна быть сохранена для будущей славы и безопасности человечества.

Соединенные Штаты стоят сейчас на вершине мировой мощи. Это – торжественный момент для американской демократии. С этой мощью должна сочетаться страшная ответственность за будущее. Если вы посмотрите вокруг себя, вы должны ощущать не только чувство выполненной обязанности, но и беспокойство, боязнь не потерять достигнутое.

И здесь я говорю особенно о мириадах домов или семей, в которых добытчик заработной платы борется против проблем и трудностей жизни, охраняет жену и детей от нужды и лишений и воспитывает в семье страх перед Богом, а также в других этических концепциях, имеющих большое значение.

Чтобы обеспечить безопасность этим бесчисленным домам и семьям, необходимо оградить их от двух гигантских мародеров: войны и тирании.

Ужасное крушение Европы, со всей исчезающей красотой, и большей части Азии стоит у нас в глазах.

Невозможно вычислить то, что я называю «the unestimated sum of human pain» – «неоцененная сумма человеческой боли». Наша высшая задача и обязанность состоит в защите всех людей от ужасов и бедствий новой войны.

Мировая организация, созданная для главной цели – предотвращения войны – ООН, преемник Лиги Наций, с решающим дополнением Соединенных Штатов и всего, что это означает, уже действует.

Есть, однако, определенное практическое предложение. Суды и судьи могут быть созданы, но они не могут функционировать без шерифов и констеблей. Организация Объединенных Наций должна быть немедленно оснащена международными вооруженными силами.

Я предлагаю, чтобы каждое государство предоставило определенное количество авиационных эскадр на службу мировой организации. Эти части были бы обучены и подготавливались в их собственной стране, но перемешались из одной страны в другую. Они носили бы униформу их собственных стран, но с различными значками. Они не требовались бы, чтобы действовать против их собственной нации, но в других отношениях подчинялись мировой организации.

Я желал видеть это выполненным после Первой мировой войны, и я искренне полагаю, что это можно сделать немедленно.

Было бы, однако, неправильным и неблагоразумным вручить секретное знание или опыт атомной бомбы, который имеют Соединенные Штаты, Великобритания и Канада, организации, которая все еще в младенческом возрасте. Люди всех стран спокойно спят в своих постелях, потому что эти знания и опыт по большей части находятся в американских руках.

Я не думаю, что мы бы спали так крепко, имея противоположную ситуацию, когда этим смертельным фактором монопольно обладали бы некоторые коммунистические или неофашистские государства. Это обстоятельство было бы ими использовано для того, чтобы навязать тоталитарные системы свободному демократическому миру с ужасными последствиями. Видит бог, что это не должно произойти, и мы имеем по крайней мере некоторое время для укрепления нашего дома, прежде чем столкнемся с этой опасностью, и даже тогда, когда никакие усилия не помогут, мы все еще должны обладать огромным превосходством, чтобы использовать это в качестве устрашения».

В принципе Черчиллем заявлена интереснейшая, даже философская тема – наличие сверхоружия и спокойствие народа – как они соотносятся? С 1945 года атомная бомба заняла в сознании место, пустовавшее со времен веры древних в мифы. Чудо-оружие, Копье Вотана, Кольцо Нибелунга, в сущности, – волшебная палочка военного применения. Жаль, но Черчилль, приводит только два варианта ситуации: нынешний (бомба у США) и… гипотетический, когда… бомбой монопольно обладали бы некоторые коммунистические или неофашистские государства.

А ведь, строго говоря, возможны три варианта чудо-бомбы:

1) только у врага,

2) только у тебя,

3) у обоих по бомбе.

Эта классификация психологических состояний дает мне возможность заметить парадоксальный факт. Раньше почему-то на него внимания не обращали. Более всего США находились в состоянии страха – как раз в период № 2. Именно когда они монопольно владели Чудо-оружием. Тогдашний, конца сороковых годов, страх у американцев нарастал, и в итоге вызвал то, чего они, в общем, стыдятся до сих пор – маккартизм, охота на ведьм. В СССР первое испытание атомной бомбы прошло в 1949 году. И вряд ли можно было создать мало-мальски угрожавший ядерный арсенал и средства доставки к 1953 году.

Черчилль: «В конечном счете, когда необходимое братство людей будет верно реализовано и воплощено в мировой организации со всеми необходимыми практическими гарантиями, чтобы делать это эффективным, эти полномочия были бы, конечно, предоставлены мировой организации».

Вот это – интереснейший Черчиллев пассаж:. Рассмотрим. Фактически это уговор: сначала (утром) – необходимое братство людей, потом (вечером) – дадим бомбу ООН. И что особенно интересно – никто пока не задавался вопросом! Уж задам его тогда я – ровно, получается, к 60-летию фултонской речи:

«Если… необходимое братство людей будет верно реализовано и воплощено в мировой организации со всеми необходимыми практическими гарантиями, зачем же тогда Бомба эдакому «братству людей»»?

Вот чего мне бы действительно хотелось по выходу этой книги – так это ответа какого-нибудь западного политолога на этот вопрос.

А пока мой вариант: необходимое братство людей – Вами, господа, понималось, как достижение вашего контроля над ООН. Тогда можно и предоставить Бомбу.

И ведь в принципе Бомба-то, на тот момент – Ваша, имеете право давать ее или не давать. Или давать, но только подконтрольной организации. Условие можно признать даже справедливым! НО… – в высшей степени характерный оговорка!!! – это состояние подконтрольности называется «необходимое братство людей».

И действительно, с лозунгом подконтрольности не придешь в чужую страну раздавать гранты, пестовать оппозицию, контролировать, финансировать одни выборы или перечеркивать результаты других, подкармливать избранные СМИ, или учреждать международные трибуналы. А с… «необходимым братством людей»? (…)

Черчилль: «Теперь я подхожу ко второй опасности из тех, которые угрожают дому и обычным людям, а именно, тирании. Мы не можем быть слепы к факту, что привилегии, которыми наслаждается каждый гражданин Британской империи, не имеют силы в значительном числе стран, некоторые из которых являются очень мощными. В этих странах контроль за людьми осуществляется всемогущими полицейскими ведомствами.

Это – не наша обязанность в это время, когда трудностей так много, вмешиваться насильственно во внутренние дела стран, которые мы не победили в войне. Но мы не должны прекращать бесстрашно проповедовать большие принципы свободы и прав человека, которые являются достижением англоговорящего мира и которые через Magna Carta, Билль о правах, Habeas Corpus, trial by jury, и английский общий закон находят их наиболее известное выражение в американской Декларации Независимости.

Свобода должна быть в каждом доме. Вот сообщение британских и американских народов Человечеству. Позволить нам проповедовать, что мы практикуем и практиковать, что мы проповедуем.

Я часто цитирую слова, которые услышал 50 лет назад от большого ирландско-американского оратора, моего друга, Bourke Cockran: «Достаточно всего для всех. Земля – щедрая мать; она обеспечит достаточно продовольствия для всех ее детей, если они будут обрабатывать ее почву по закону и в мире»».

Эх, узнать бы, что уважаемый Bourke Cockran говорил о нефти…

«Ни уверенность в предотвращение войны, ни непрерывное повышение уровня мировой организации не будет получено без братского объединения англоговорящих народов. Это означает особые отношения между Британским Содружеством наций и США. Продолжая обсуждать метод реализации нашей полной стратегической концепции, я пребываю в затруднении, зачем я сюда приехал и о чем мне тут говорить».

Этот фрагмент интонационно напоминает мне горестное восклицание-вопрошание императора Тиберия, наверняка Черчиллю знакомое: «Как мне писать вам, отцы-сенаторы, что писать, и чего пока не писать? Пусть я погибну худшей из смертей, если я это знаю…»

«Имеется, однако, важный вопрос, который мы должны задать. Будут ли особые отношения между Соединенными Штатами и Британским Содружеством наций в противоречии с лояльностью к Мировой Организации? Я отвечаю, что, наоборот, это, вероятно, единственное средство для достижения организацией полной высоты и силы. Пример тому особые отношения между Соединенными Штатами и Канадой, которые я только что упомянул, а также специальные отношения между Соединенными Штатами и южноамериканскими республиками. Мы, британцы, 20 лет имеем соглашение относительно сотрудничества и взаимной помощи с Советской Россией.

Я соглашаюсь с г. Бевином, министром иностранных дел Великобритании, что мы заинтересованы в соглашении на 50 лет. Мы стремимся к взаимной помощи и сотрудничеству. Британцы имеют союз с Португалией, не нарушенный с 1384 года, который имел плодотворные результаты в критические моменты в последней войне.

Темные века могут вернуться, каменный век может вернуться на сверкающих крыльях науки, и то, что могло бы теперь быть ливнем неизмеримых материальных благ для человечества, может принести полное разрушение».

Что ж, признаем здесь прекрасный черчиллев образ: каменный век может вернуться на сверкающих крыльях науки.

«Остерегайтесь, я говорю: времени может быть мало. Не позволяйте себе дрейфовать по жизни, пока не поздно. Если имеется какая-либо братская ассоциация, подобная мной описанной, со всей дополнительной силой и безопасностью, которую обе наши страны могут гарантировать, удостоверьтесь, что этот великий факт известен миру и что он содействует стабилизации основ мира. Имеется дорога мудрости. Предотвратить лучше, чем исправить».

А вот это прямо чистый Гоголь. Его напутствие юности из «Мертвых душ»: «Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собой все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом».

Занятное совпадение, говорящее, наверно, о единстве человеческой природы.

«Тень упала на место действия, освещенное в последнее время победой союзников. Никто не знает, что Советская Россия и коммунистическая международная организация намерены делать в непосредственном будущем, или каковы пределы их экспансии и тенденции обращения в свою веру. Я испытываю сильный восторг и уважение к храбрым русским людям и к моему боевому товарищу, Маршалу Сталину. Имеется глубокое сочувствие и доброжелательность в Англии – я не сомневаюсь в этом – ко всем русским людям и решение стойко добиваться, несмотря на множество различий и проблем, установления долгой дружбы. Мы понимаем потребность России в безопасности ее западных границ удалением всей возможности немецкой агрессии. Мы приветствуем Россию на ее законном месте среди ведущих наций мира. Мы приветствуем ее флаг в морях.

…однако я уверен, что вы бы желали, чтобы я предъявил факты так, как я их вижу, о существующем положении в Европе.

От Штеттина на Балтике до Триеста в Адриатике железный занавес протянулся поперек континента. По ту сторону воображаемой линии все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София, все эти известные города и поселения вокруг них находятся в том, что я должен называть советской сферой, и все подчинено, в той или иной форме, не только советскому влиянию, но очень сильному и, во многих случаях, чрезвычайно сильному контролю Москвы».

Вот и появляется этот исторический железный занавес. Надо признать, что наши «политические обозреватели» были неточны, когда объясняли нам, что в Фултоне «Черчилль задернул» его. Подлинный текст речи мы получили только сейчас, и видим – Черчилль скорее констатирует, чем призывает. И вопрос: а надо ли опровергать, отбрехиваться по каждому пункту? «Нет, американцы сами отгородились от нас?»

Ведь если еще вспомнить и об участке этого «занавеса», исполненного в другом материале – железобетоне (Берлинская стена) – то, конечно, признаем: «занавес» – наша работа. И что тут надо было скрывать?! Установка занавеса – оборонительное действие, а если вспомнить еще и те мучительные размышления Сталина об обустройстве полученной сферы влияния («без теории мы погибнем»), то трагедия представляется совсем в другом свете. Вот союзники и вся Европа признала право СССР на пояс безопасности. Право СССР обеспечить там установление лояльных, дружественных правительств.

Потому, что прежние государства, построенные на вражде, выполнили роль «санитарного кордона» в одну сторону, изолируя СССР. В другую сторону – для агрессии с Запада на Восток – они, наоборот, сработали трамплином. Никто не знает точно, в каких именно выражениях Сталин обозначил эту проблему в Ялте, но вот результат: СССР получил право влияния по эту сторону линии Щецин – Триест. Просто еще и потому, что построенные после Первой мировой версальские конструкции рухнули уникально быстро и позорно.

Как совместить «лояльность» и экономическую мобильность правительств «своей зоны»? Вот это действительно вопрос.

«Контролируемое русскими польское правительство было поощрено делать большие и неправомерные нападки на Германию, и массовые изгнания миллионов немцев в масштабе печальном и невообразимом теперь имеют место. Коммунистические партии, которые были очень небольшие во всех восточных государствах Европы, дорвались до власти повсюду и получили неограниченный тоталитарный контроль. Полицейские правительства преобладают в почти каждом случае, и пока, кроме Чехословакии, нигде нет никакой подлинной демократии».

Ну, здесь Сталин прекрасно ответил (см. далее).

«Турция и Персия также глубоко встревожены и обеспокоены требованиями, которые предъявляет к ним московское правительство. Русские сделали попытку в Берлине создать квазикоммунистическую партию в их зоне оккупации Германии, особо поддерживая группу левых немецких лидеров.

Если теперь Советское правительство попытается отдельно создать прокоммунистическую Германию в их зоне, это причинит новые серьезные трудности в британской и американской зонах и разделит побежденных немцев между Советами и западными демократическими государствами».

Да, СССР предъявлял «требования». Как и Англия – США. Но интересно бы именно сегодня спросить Турцию, а заодно и Ирак (Персию): чьи требования для них были более умеренны, разумны? Правда, спросить уже можно только турок. Так как недавние требования наследников Черчилля и Трумэна к Ираку оказались, как пишут в протоколах, «несовместимы с жизнью (страны)».

«Любые выводы могут быть сделаны из этих фактов, и факты таковы: это, конечно, не та освобожденная Европа, за которую мы боролись. Это не то, что необходимо для постоянного мира.

Безопасность мира требует нового единства в Европе, от которого никакая нация не должна быть в стороне. Из-за ссор между сильными расами в Европе происходили все войны, как в прошлое время, так и та мировая война, свидетелями которой мы были. И до железного занавеса, который лежит поперек Европы, есть много причин для беспокойства.

Серьезные трудности доставляет в Италии Коммунистическая партия поддержкой требований коммунистической свиты (охвостья) маршала Тито об изменении итальянской территории на Адриатике. Однако будущее Италии находится в равновесии.

Снова нельзя воображать восстановленную Европу без сильной Франции. Всю мою сознательную жизнь я работал для сильной Франции и я никогда не терял веру в ее судьбу, даже в самые темные часы. Я не буду терять веру теперь. Однако в большом числе стран, далеких от российских границ, и во всем мире коммунистические пятые колонны дестабилизируют и работают в полном единстве и абсолютном повиновении указам, которые они получают от коммунистического центра. Кроме этого, в Британском Содружестве наций и в Соединенных Штатах, где коммунизм еще в младенчестве, коммунистические партии или пятые колонны составляют возрастающий вызов и опасность христианской цивилизации.

Беспокоит также перспектива на Дальнем Востоке и особенно в Манчжурии. Соглашение, которое было подписано в Ялте, к которому я был причастен, было чрезвычайно благоприятно Советской России, но это происходило во время, когда никто не мог бы сказать, что немецкая война продлится все лето и осень 1945-го и что Японская война, как ожидалось, будет длиться еще 18 месяцев после конца немецкой войны. В этой стране вы все так хорошо осведомлены относительно Дальнего Востока и такие преданные друзья Китая, что нет нужды разглагольствовать далее на эту тему».

На всякий случай извиняется, что много отдали в Ялте. Объясняет продолжавшейся войной.

«Я чувствовал себя обязанным изображать тень, которая, как на Западе, так и на Востоке, падает на мир. Я был высоким министром во время Версальского соглашения и близким другом Ллойд Джорджа, который был главой британской делегации в Версале. Я самостоятельно не соглашался со многими вещами, которые видел, но у меня осталось очень сильное впечатление об этой ситуации, и я нахожу болезненным сопоставлять это с тем, что преобладает теперь. В те дни имелись высокие надежды и безграничная уверенность, что войны закончены и что Лига Наций стала всемогущей. Я не вижу и не чувствую той же самой уверенности или даже тех же самых надежд в измученном мире в настоящее время. С другой стороны, я более выдвигаю мнение, что война надвигается, чем то, что она неизбежна.

Я уверен, что наша судьба все еще в наших собственных руках и что в наших силах спасти будущее, что я чувствую, что я обязан говорить об этом всегда, когда я имею случай и возможность делать это. Я не верю, что Советская Россия желает войны. Что их желания являются плодами войны и неопределенного расширения их мощи и доктрины. Но что мы должны рассмотреть сегодня, пока еще осталось время – это постоянное предотвращение войны и учреждение условий свободы и демократии как быстро, насколько это возможно во всех странах. Наши трудности и опасности не исчезнут, если мы закроем наши глаза на них. Они не исчезнут от простого ожидания того, что должно случиться; и не будут удалены политикой успокоения. Необходимо урегулирование, и чем дольше это будет отсрочено, тем труднее это будет и тем больше возрастет опасность.

Оттого, что я видел наших русских друзей и союзников во время войны, я убежден, что не имеется ничего, чем они восхищаются так, как силой, и не имеется ничего, что они уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. По этой причине старая доктрина равновесия сил не обоснована.

Если западные демократические государства стоят вместе в строгом соблюдении принципов Устава Организации Объединенных Наций, их влияние для содействия тем принципам будет огромно, и никто не сможет помешать им.

Если, однако, они будут разделены или будут колебаться в выполнении их обязанностей и если эти важные годы пройдут без пользы тогда действительно, катастрофа может сокрушить нас всех.

Последний раз, когда я видел это и кричал громко моим соотечественникам и миру; никто не обратил внимания. До 1933-го или даже 1935 года, Германия могла быть спасена от ужасной судьбы, которая постигла ее, и мы все могли быть спасены от бедствий, которые Гитлер принес свободному человечеству. За всю историю не было войны, которую легче было предотвратить своевременными действиями, чем та, которая только что опустошила такие большие области земного шара.

Это могло бы быть предотвращено, по моему глубокому убеждению, без единого выстрела, и Германия могла бы быть сегодня мощной, преуспевающей и великой; но никто не слушал, и одного за другим нас всех всосало в ужасный водоворот».

А вот здесь Черчилль – не «оголтелый враг», а действительно ценный, ценнейший свидетель. Если он говорит, что Гитлера легко было удержать на любом из рубежей 1933–1938 годов, то, конечно, он прав. Оттого и такой «антимюнхенский» запал в соответствующих главах этой книги… И плюньте еще раз в глаза Буковскому-Резуну-Коротичу и прочим! Их выпячивание Советско-Германского пакта 1939 года – это самое грязное наемничество.

«Мы, конечно, не должны позволить этому повториться. Только теперь, в 1946 году, может быть достигнуто хорошее понимание по всем пунктам с Россией под общей властью Организации Объединенных Наций и соблюдение этого хорошего понимания спустя многие мирные годы, в соответствии с мировым инструментом, поддержанным всей силой англоговорящего мира и всех его образований».

И после фултонской речи Черчилля перейдем к ответам И.В. Сталина.

Ответы И.В.Сталина корреспонденту «ПРАВДЫ»

«На днях один из корреспондентов «Правды» обратился к товарищу Сталину с просьбой разъяснить ряд вопросов, связанных с речью господина Черчилля. Товарищ Сталин дал соответствующие разъяснения, которые приводятся ниже в виде ответов на вопросы корреспондента.

Вопрос. Как Вы расцениваете последнюю речь господина Черчилля, произнесенную им в Соединенных Штатах Америки?

Ответ. Я расцениваю ее как опасный акт, рассчитанный на то, чтобы посеять семена раздора между союзными государствами и затруднить их сотрудничество.

Вопрос. Можно ли считать, что речь господина Черчилля причиняет ущерб делу мира и безопасности?

Ответ. Безусловно, да. По сути дела, господин Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок, – у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.

Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.

По сути дела, господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, – в противном случае неизбежна война.

Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство Гитлеров господством Черчиллей. Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство.

Трагедия господина Черчилля состоит в том, что он как закоренелый тори не понимает этой простой и очевидной истины.

Несомненно, что установка господина Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР. Ясно также и то, что такая установка господина Черчилля несовместима с существующим союзным договором между Англией и СССР. Правда, господин Черчилль для того, чтобы запутать читателей, мимоходом заявляет, что срок советско-английского договора о взаимопомощи и сотрудничестве вполне можно было бы продлить до 50 лет. Но как совместить подобное заявление господина Черчилля с его установкой на войну с СССР, с его проповедью войны против СССР? Ясно, что эти вещи никак нельзя совместить. И если господин Черчилль, призывающий к войне с Советским Союзом, считает вместе с тем возможным продление срока англо-советского договора до 50 лет, то это значит, что он рассматривает этот договор как пустую бумажку, нужную ему лишь для того, чтобы прикрыть ею и замаскировать свою антисоветскую установку. Поэтому нельзя относиться серьезно к фальшивым заявлениям друзей господина Черчилля в Англии о продлении срока советско-английского договора до 50 и больше лет. Продление срока договора не имеет смысла, если одна из сторон нарушает договор и превращает его в пустую бумажку.

Вопрос. Как Вы расцениваете ту часть речи господина Черчилля, где он нападает на демократический строй соседних с нами европейских государств и где он критикует добрососедские взаимоотношения, установившиеся между этими государствами и Советским Союзом?

Ответ. Эта часть речи господина Черчилля представляет смесь элементов клеветы с элементами грубости и бестактности.

Господин Черчилль утверждает, что «Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София – все эти знаменитые города и население в их районах находятся в советской сфере и все подчиняются в той или иной форме не только советскому влиянию, но и в значительной степени увеличивающемуся контролю Москвы». Господин Черчилль квалифицирует все это как не имеющие границ «экспансионистские тенденции» Советского Союза.

Не требуется особого труда, чтобы показать, что господин Черчилль грубо и беспардонно клевещет здесь как на Москву, так и на поименованные соседние с СССР государства.

Во-первых, совершенно абсурдно говорить об исключительном контроле СССР в Вене и Берлине, где имеются Союзные Контрольные Советы из представителей четырех государств и где СССР имеет лишь 1 /4 часть голосов. Бывает, что иные люди не могут не клеветать, но надо все-таки знать меру».

Сталин не упускает случая подловить Черчилля на нескольких частных ошибках. Черчилль говорит о тотальном контроле СССР по ту сторону «занавеса», а Сталин припоминает: есть же и западные части Берлина и Вены. Но понятно, что дело не в подлавливании Черчилля на этих почти оговорках. Истинный, мучительный вопрос: организация жизни десятков миллионов в своей сфере влияния. В отсутствии даже малейшей доли того опыта, набора идей, приемов, что есть у бывших союзников. Вот самое колосссальное преимущество Черчилля. А Бомба? – что Бомба? Через три года Бомба будет (Курчатов – честный и способный человек)…

Сталин буквально в соседнем абзаце и объясняет суть вопроса: колоссальные жертвы советского народа, обеспечившие освобождение Европы от гитлеровского ига. Советский Союз не может забыть о них…. желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу?

Но как совместить лояльность и устойчивость? Обеспечить поле безопасности «народу-богатырю», пока он не впал в «богатырский сон», как после Первой Отечественной?

«Во-вторых, нельзя забывать следующего обстоятельства. Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Венгрию. Немцы могли произвести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали тогда правительства, враждебные Советскому Союзу. В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на немецкую каторгу около семи миллионов человек. Иначе говоря, Советский Союз потерял людьми в несколько раз больше, чем Англия и Соединенные Штаты Америки вместе взятые. Возможно, что кое-где склонны предать забвению эти колоссальные жертвы советского народа, обеспечившие освобождение Европы от гитлеровского ига. Но Советский Союз не может забыть о них. Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу? Как можно, не сойдя с ума, квалифицировать эти мирные стремления Советского Союза как экспансионистские тенденции нашего государства?