Текст книги "Завод Сибирской Глуши (СИ)"

Автор книги: Игорь Нерюриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Но тут, в моей груди, екнуло сердце и будто сыграло у меня какое-то очень нехорошее предчувствие… Как оказалось не зря. Я увидел человека в черном балахоне. Он шел прямо на меня. Я отступил на несколько шагов. Под капюшоном я узнал Дмитрича.

– Стой паскуда! – крикнул он мне.

– Что тебе от меня нужно?

– Следил за мной…

– Я… я… я… – только делал шаги назад.

– Кто тебя послал? Артамоныч?

– Никто меня не посылал, я случайно оказался в той подсобке.

– Случайно, говоришь, – остановился на мгновение Дмитрич. – Ты совсем ничего не понимаешь дуралей… Ты думаешь, мы по своей воле здесь корячимся? Ты даже не понимаешь, что это за место… что здесь за дело...

«Я-то прекрасно понимаю!» – подумал я… но ничего не произнес… развернулся и устремился по улице вниз с пригорка… Я бежал от Дмитрича, что было сил...

К моему счастью на перекрестке я увидел старенький японский микроавтобус. Я замахал руками. Саныч притормозил и приоткрыв окно, сказал:

– Я как-раз к тебе в гостиницу еду!

– Езжай скорее, – крикнул я, вкатившись на пассажирское сидение. Саныч сильно удивился моей дерзости, но только спросил: – Чо так, опаздываешь, что ли?

– Да! – ответил я.

Мне стало спокойнее только когда мы заехали на гору, столь высоко, что Мальцево стало далекими точками, а завод, еле заметной буквой «Ш» посредине тайги. Через полчаса мы уже мчались по узкой дороге, в тенях бесконечного леса.

– Я тут покумекал с братками, шепнули мне, что новый гость Петербургский со Старым Чекистом познакомился. Чо ты с ним, спелся, что ли, в натуре? – вдруг спросил Саныч, очень недовольно взглянув на меня.

– Старым Чекистом? – я попытался сделать удивленный вид.

– Ты смотри, на заводе его... особенно шеф его сильно не любит.

– Но в городе его уважают, – вырвалось у меня. – По крайней мере, мне так показалось...

– Значит все-таки спелся… В городе говоришь уважают? – иронично усмехнулся Саныч. – Может быть...Эх, все равно он ментяра поганый. Я всю жизнь по другую сторону.

– Ты же говорил, что завязал.

– Прошлую жизнь… по другую сторону, – вздохнул Саныч с некоторой ностальгией, а затем очень тихо произнес: – Сейчас-то и не жизнь вовсе…

Оставшуюся часть пути, Саныч больше не поднимал тему Старого Чекиста. Он вообще больше не вступал со мной в разговоры. Сделал по-громче блатняк и стал петь... Песни снова были, как под копирку, но на сей раз немного под другую… пели про то, как мочат каких-то шнырей и чертей… К голове моей снова начали подкрадываться неспокойные мысли... Иногда Саныч поглядывал на меня и в такие моменты сердце мое замирало, я уже представлял как он заворачивает свой японский микроавтобус в лес и выкидывает меня из машины за шкирку… затем лопата… копание собственной могилы… пуля в лоб… но все к счастью обошлось, до аэропорта я доехал живым и невредимым...

– Бывай Саныч! —попрощался я.

– Бывай фраерок! – сказал он мне вдогонку.

Я зарегистрировался на рейс и полетел с пересадкой до Петербурга.

По прилету, сразу в терминале Пулково, я обнаружил десять пропущенных звонков, пять от Аркадия Аркадьевича и столько же от моего (я тогда надеялся, что уже ненадолго моего) директора. Велено было ехать в офис. Я вызвал такси и с рюкзаком за спиной поперся прямо с длительной командировки на работу… недовольству моему не было предела, но я все же питал надежду, что скоро стану одним из Горынычей и тогда Гриша… и передо мной будет ходить на цыпочках… но пока... мне пришлось выслушивать упреки о моих мнимых опозданиях, хотя в этот раз таксист и впрямь попал в пробку, где-то на Ленинском… По приезду директор сообщил мне, что Аркадий Аркадиевич уже уехал, но если я не хочу лишиться работы, мне нужно тут же ехать за ним в область… эта директорская гадина по имени Гриша, даже не поблагодарила меня за длительную и тяжелую командировку…

Аркадий Аркадиевич уехал в один из производственных цехов Горынычей, который располагался в области. Мне пришлось тащиться на железнодорожный вокзал. Там я сел на поезд, следовавший до станции Калинов Мост. Пройдя через убогонькую платформу, я вышел на лесную дорогу, за которой последовал новехонький асфальт. Дойдя до цехов —трех высоких металлических каркасов, обшитых синеватыми панелями, я встретил возле одного из них Аркадия Аркадиевича, отчитывавшего работяг. Увидев меня, он вдруг, поменялся в лице и с дружелюбным интересом отвел меня в сторонку.

– Ну что там Максим, выяснил кто виноват?

– Если я правильно понял, то материал, который должен приходить с завода… такая зеленоватая и блестящая смесь?

– Все верно, – кивнул головой Аркадий Аркадиевич. – Давай ближе к сути. Ты выяснил куда эта смесь девается?

– Не совсем…

– Как не совсем?! —переменился в лице Аркадий Аркадиевич.

– Зато я выяснил кто виноват!

– И кто же?

– Эдуард Климович, тот что мастер электромонтеров и главный технолог заготовительного цеха, которого все кличут Дмитричем, – почти без запинок выпалил я.

– Знаю обоих, – задумался Аркадий Аркадиевич. —А руководство завода в курсе?

– Вероятнее всего, что не в курсе.

– Это хорошо… хорошо… никто не должен быть в курсе… Даже Гриша, ты меня понял?

– Да,– кивнул я.

– Хорошо, что понял.

– Что же дальше? – решил я поинтересоваться.

– Дальше?—удивился Аркадий Аркадьевич. – Дальше мое дело.

– А что со мной? – волнительно произнес я.

– Ах, ты об этом, – похлопал меня по плечу Аркадий Аркадьевич. —Пока ты у Гриши… но скоро мне снова понадобятся твои услуги… Если справишься, возможно к осени станешь одним из Горынычей.

Глава 7

Утром Пропажа долго не мог отделить истину от иллюзий; он терзался, от того, что все его калитки были обмотаны толстыми стальными цепями с замками наперевес. Феодору Афанасьевичу пришлось широко опомниться над вчерашними несуразностями, а он не хотел и был не в силах принимать запутанности своего сознания, в связи с недоказуемыми мистическими проявлениями. Он сильно заволновался и резво умывшись, впопыхах собрался на ближайшую электричку.

До отправления было еще пять минут. Пропажа чувствовал внутри себя недосказанность произошедших прошлым вечером событий и не в силах отогнать мысли самостоятельным усилием воли, решил раствориться в разговорах пожилых дачников и дачниц, беспокойно беседовавших на перроне 74-го километра. Все разговоры шли о вчерашней молнии, поразившей один из участков.

– Точно никто не погорел? – беспокоились старые трезвенники.

– Да брось ты, молния в землю зашилась, – насмехались не охмеленные старики.

«Значит молния все же была!» – снова заволновался Пропажа.

С этой мыслью он и проехал весь свой маршрут, обратно до Петербурга.

На вокзале возникла еще одна ситуация. Пройдясь по всем расписаниям, автоматам по продаже билетов, кассам и даже обратившись в кабинеты начальников, Пропажа так и не смог отыскать станцию «Калинов Мост».

В глубоких раздумьях он спустился в метро и сев в юбилейный вагон отправился в сторону своей квартиры на север Петербурга.

Найдя поблизости от дома гаражную мастерскую, Пропажа весь загорелся от негодования, получив листик с расчетом ремонта от зеленоватого и примятого автослесаря. Делать было нечего. Феодор Афанасьевич пересилил в себе экономность и передал аванс за еще не начатую работу.

По магазинам Пропажа ходил с счетной машинкой зашитой в сером веществе очень плотно, прямо посередине между двумя полушариями. Теперь же когда аванс за машину внес непредвиденные корректировки в бюджет, Феодор Афанасьевич тосковал прямо перед кисломолочным отделом, мечтая о будущем месяце, когда все снова вернется к тонкому равновесию доходов/расходов. Пропажа убеждал себя, что его безумное желание, положить в корзинку к творогу, молоку, ряженке, еще и фруктовый пирог на йогуртовой пропитке, навязано ему звериным нутром капиталистических агиток, доставляемых в голову потребителям через телевизор, радио, плакаты на обочинах шоссе и на спуске в метро. Он принял решение оставаться аскетом, хотя бы до конца месяца и ко всему прочему отложил из корзинки даже ряженку с молоком.

Придя домой, Феодор Афанасьевич поставил ноутбук на стол. Он хотел продолжить с блогом, но вчерашние происшествия отталкивали. Решено было убрать ноутбук с глаз долой, хотя бы на день… но… пока никаких в общем но… Пропажа запер ноутбук в сейфе и уткнулся в смартфон. Он проверил свою почту. Обнаружив несколько писем от Проныркина, он просмотрел ровно одно:

Отправлено адресату: группа компаний «Калинов Мост»

Переслать: Пропажа Ф.А.

Срочно прошу вас о встрече по важному делу об исчезновение Иванова М.

Проныркин.

Феодор Афанасьевич снова перенаправил письмо адресату, сделав небольшое исправление:

С уважением, Пропажа Ф.А.

«Значится… Калинов Мост», – думал Пропажа. Он решил перепроверить станцию в интернете. Ничего подобного не было. Он проверил окрестные области: Вологодская; Карелия; Псковская; Новгородская… ничего…

Постепенно Пропажа отвлекся, перейдя сначала на историю… Новгорода… берестяных грамот… затем просто на истории… затем на истории веселые… потом снова вернулся к истории… и тут он наткнулся:

Станция «Калинов Мост», открытие которой должно было состояться в 1910 году в Ленинградской области, примерно в пятидесяти верстах от города по юго-восточному направлению. Произошла крупная растрата, обвинения предъявили нескольким лицам: чиновнику Колобрейскому; инженеру Сопельникову-Митроградскому Антону Юрьевичу; Инженеру Тобольникову Дмитрию Дмитриевичу. Станцию так и не открыли. Колобрейскому удалось скрыться в неизвестном направление, Сопельников– Митроградский и Тобольников были сосланы в сибирь, где позже по пересмотру дела Сопельников-Митроградский был помилован, а Тобольников приговорен к повешению, при учете открытия нового обстоятельства по растрате при строительстве станции «Калинов Мост». Во время возведения насыпи погибло два десятка рабочих. Сие обстоятельство было скрыто от расследования…

В 1931 году по указу Наркома путей сообщения Рухимовича Моисея Львовича было решено возобновить проект станции «Калинов Мост». Дело снова закончилось крупной растратой и вредительством в которых поучаствовали несколько Ленинградских партийных деятелей среднего звена, среди них были заслуженные коммунисты и рабочие: Померанцев Сергей Сергеевич (Приговорен к 10 годам); Тебрадзе Исаак Габриелович (Приговорен к 10 годам);Волчий Александр Геннадьевич (Приговорен к расстрелу, после пересмотра заменен на 15 лет); Свайно Эдуард Климович (Приговорен к расстрелу); Кузаев Анатолий Петрович (Приговорен к расстрелу, после пересмотра заменен на 15 лет); Шабанов Семен Эрнестович (Приговорен к расстрелу, после пересмотра заменен на 15 лет); Вскоре после геологических изысканий от проекта станции отказались ввиду сильно заболоченной местности. Было решено вернуться к проекту только в 1956 году…

У Пропажи зазвонил смартфон!

– Алло! Слушаю вас!

–Здравствуйте, меня зовут Алена, я секретарь группы компаний «Калинов Мост». Вы отправляли нам письмо по поводу встречи?

– Все верно!

– Могу я задать вам несколько вопросов?

– Да.

– Значит, вы частный детектив?

– Все верно.

– И вы расследуете дело... некоего Иванова?

– Максима Иванова, если быть точным и не просто дело, а исчезновение…

– Вы имеете какое-нибудь отношение к следователю Старообрядцеву?

– Нет, – осторожно ответил Пропажа.

– Хорошо, повисите пожалуйста минуту, я переговорю с руководством…

(Через минуту)

– Алло, вы меня слышите?

– Да, я уточнила у руководства и они готовы с вами переговорить послезавтра в офисе на Охтинской набережной. Вас устроит в одиннадцать часов утра?

– Да, но...

– До свидания!

Весь вечер Пропажу тянуло к ноутбуку, но он решил дать отдых делу… Поджарил сырников, налил чай и отложив смартфон, окунулся в расслабленную легкость телевизора: канал 1, 2, 3, 4… 105; и так по кругу до самого вечера; где-то между двадцатью одним и двумя, Пропажа уснул.

Глава 8

Блог Максима Иванова.

Возвращение на завод, ч.1 (Странные видения)

Не прошло и месяца после командировки, как мою рутину прервала новая… В офис приехал Аркадий Аркадьевич. Он снова вызвал меня к Грише, но что самое удивительное, приказал в то же самое время удалиться моему директору из кабинета.

– Как...так… а почему?

– По кочану! —прикрикнул Аркадий Аркадьевич на моего директора.

После этого самого момента, я впервые увидел лицо Гриши, не просто растерянным, а будто лицо пятиклассника; да не просто пятиклассника, а пятиклассника хорошиста, которого нещадно упрекают и ставят ему в пример отличника… коим в данный момент являлся именно я… Гриша был готов заплакать… он весь раскраснелся… поглядывал на меня, как на своего кровного врага… но только Аркадий Аркадьевич, посмотрит на него, так Гриша сразу… в общем он сразу поник… и вышел из кабинета. В этот самый момент я понял, что в Гриша Лимитед, мне больше не работать!

Но прежде окончательного перехода к горынычам, мне предстояла новая поездка на завод в сибирской глуши…

Когда я сообщил жене у нее тут же случилась истерика: «Да как же я с детьми одна?» «Да что ты себе позволяешь?»«Ты должен слушаться только меня!» «Не мог что ли уже свой бизнес открыть?»«Ты жалкий скот!» «Я уйду от тебя!» «Денег от тебя не хватает!» «Почему купил мне пятилетнюю машинку?» «Я хочу новую!» «Я особенная!» «Связалась с вонючим козлом!» «Я принцесса!» «Ты смерд!»

На все мои оправдания: работа; командировка; скоро повысят в должности… эта дурочка все стояла на своем: уже и любовницу там себе нашел; тварь; мерзость; вали; скоро будешь платить мне алименты.

В общем уехал я в очень скверном настроение… но с другой стороны, учитывая, что такие же истерики, правда несколько в более легкой форме, продолжались целыми днями… я даже был рад, снова отправиться в командировку…

Когда мы подлетали к Ермаковскому… В общем летом, с высоты самолета, я понял насколько и вправду Сибирь огромная… и таинственная… тайга… горы… пригорки… недоступные озера… и почти никаких городов, учитывая все масштабы…

В отличие от прошлого моего прилета, пришлось ждать достаточно долго… но меня это ничуть не раздражало; погода была уже за плюс двадцать; вокруг аэропорта сплошной лес; я обошел окрестную территорию раза три; Какая же здесь природа! Ели так Ели! Пихты так Пихты! Дубы…

…Я сидел на лавке перед маленьким аэропортом и дышал полной грудью. К моему удивлению, встречать меня подъехал не старый японский микроавтобус, а почти новенькая корейская легковушка.

– Ты Максим Иванов? —спросил меня какой-то худенький доходяга, выбравшийся с водительского кресла, для того чтоб размяться.

– Все верно… Максим Иванов…

– Ну тогда поехали, —подозвал меня рукой доходяга.

– Куда?

– На завод!

– А где же Саныч?

– У него особое поручение!

– У Саныча? —удивился я. —Это какое же?

– Помогает развозить зарубежных гостей…

–Зарубежных?—удивился я.

– Да там… к Сергею Артамоновичу делегация из Европы приехала…

–Делегация?

– Да, не бери в голову, —наконец-то подошел ко мне новый водитель и протянув руку, сказал: —Меня все Гаврилкой кличут… садись.

Мы размеренно ехали по узкому шоссе. Я смотрел в окно, вспоминая прошлый приезд. Летняя же тайга выглядела совсем по-другому; изумрудный монолит пихт, сосен, елей на отблесках жгучего солнца; Мы проехали только десять минут, а меня уже клонило в сон…

...Когда бодрствуешь двое суток подряд, бывает момент, что реальность смешивается со сном. Тебя уже клонит и ты даже уже спишь, но... всего двадцать минут, а затем в голове будто разряд; скорее даже заряд, что наполняет тебя силами и бодрствованием еще на несколько часов, как будто этих двух суток без сна и вовсе не бывало. Организм этим разрядом-зарядом компенсирует всю усталость, похлеще нескольких кружек крепкого кофе, но…

Я сразу почувствовал неладное. Вместо немного тесноватого, но все же мягкого заднего сидения автомобиля, я очутился на деревянной скамье полузакрытого тарантаса. Кучер подхлестывал двух вороных коней и весело горланил какую-то неразборчивую мелодию. В нем я узнал Гаврилку. Он уже успел напялить крестьянскую рубаху и порты, да лапти на босу ногу.

– Что приключилось? —спросил я Гаврилку и стал трясти его за плечо.

– Чаво?

– Куда направляемся?

– К Мальцевым на завод! —крикнул Гаврилка и снова начал напевать свою мелодию.

Я смотрел на окружающую картину и постепенно стал узнавать… Только все было на сей раз по-другому. Хоть мы и спускались с той же самой горы и вокруг нас были те же самые холмы, но тайга на месте Мальцево почти и не вырублена, только узкий ход для грунтовой дороги. Мы спускались не по прямой линии, а по запутанным дугам мимо хвойного леса. Мы петляли из стороны в сторону больше часа. Вдруг мы выскочили из леса на ровную поляну, а еще через пару мгновений перед нами появилось круглое озеро с обрывистыми берегами, не очень большое. На противоположной стороне я вдруг увидел несколько деревянных построек в два-три этажа с высокими каменными трубами торчащими прямо из крыш. Они все коптили, словно старая фабрика.

– Что это? —спросил я у Гаврилки.

– Как, что? —удивился кучер посмотрев на меня как на умалишенного.—Мне говорили, что ты уже здесь бывал?

– Место знакомое, но…

– Ты что завод Мальцевых не узнаешь?

– Завод?—заволновался я. —Но как же…

– Что, как же?

– Да... ничего, —только и произнес я. Мыслей у меня было много, но только все они казались теперь сильно… сумасшедшими.

На берегу озера был маленький причал. Оттуда можно было прямо на деревянной лодке отправиться к небольшой гавани примыкавшей к заводу. Но Гаврилка, все же решился объехать сухим путем, сделав большой крюк по прибрежной дороге.

Во все время нашего объезда я, глядел на противоположный глинистый берег, который с двух сторон сходился к широким насыпям с деревянными укреплениями. Именно на них и стоял завод. Над ним возвышался тридцатиградусный холм уходящий вверх вместе с обильной тайгой. Я видел точно такой же, прямо над плато… Только во время моей прошлой командировки не было никакого озера и на холме было вырублено несколько полосок деревьев, там спускались к трансформаторным подстанциям линии электропередач. Сейчас же ничего подобного не было. Я прикинул окружающую обстановку и точно решил, что весь теперешний завод, должен стоять именно на том месте, где был центр буквы «Ш».

– Старинный цех, —произнес я вслух.

– Чаво?—поинтересовался у меня Гаврилка.

– А как подводят электричество? —спросил я на сей раз у него.

– Каго?—снова удивился Гаврилка.

Когда мы почти обогнули полукруг и стали приближаться к заводу, я увидел странную фигуру. У глинистого берега стояла женщина в красном бальном платье, а голова ее была покрыта сиреневой вуалью. Вдруг она увидев то ли Гаврилку, то ли меня, стала махать пурпурным платком.

– Езжай же сюда! —кричала она и голос ее мне показался крайне знакомым.

– Езжаю! Езжаю! —кричал Гаврилка, направляя тарантас к берегу.

Женщина ловко запрыгнула на скамью рядом со мной и отбросила вуаль. Ее рыжие волосы легли на ее плечи и я узнал Ионессу. Это было столь неожиданно, что я даже немного вздрогнул.

– Чего же ты снова робеешь?! —поинтересовалась она у меня.

– Я… не знаю… где мы? Где старый завод? Куда направляемся?

– В усадьбу к графам Мальцевым! —приказала Ионесса сильно хлестнув Гаврилку по спине ладонью. Кучер тотчас же повиновался и без лишних вопросов повернул коней в сторону таежной дороги.

Снова пихты, ели и сосны, канавки, взгорки, холмы. Все это я видел уже не раз, но тогда здешнее... было другое. Дорога тогда хоть и была вся в колдобинах, но в ней просматривался асфальт. Сейчас же, хоть и подсушенная, но сплошная грунтовка.

Мне казалось, что до городка добираться гораздо быстрее. Но в мою прошлую командировку здесь ходил автобус. И до графской усадьбы было каких-нибудь пятнадцать минут езды, теперь же мы ехали на тарантасе, запряженном двумя вороными конями, почти целый час. По моим прикидкам до вечера было еще далеко, но яркое, чуть за полуденное солнце, начали закрывать черные тучи, между ними появились молнии, но будто бы не настоящие молнии, а из каких-то страшилок с кошмарами. Черные тучи вдруг стали алыми, а между ними виднелись багровые вспышки. Картина была столь впечатляющей, сколь и зловещей. В это же самое время тарантас приблизился к усадьбе графов Мальцевых. Мы подъезжали все ближе и чугунная ограда, казалась все более громоздкой. Когда мы подъехали к внешним воротам, они тут же распахнулись. Гаврилка аккуратно въехал с грунтовки за ограду. Там дорога принимала совсем другой вид: аккуратно выложенная брусчатка, шириной в четыре аршина, а по краям через каждый метр, что слева, что справа, мраморная статуя змеи, с широко открытой пастью и острыми клыками. В глазах каждой сверкали яркие рубины. Гаврилка притормозил тарантас, только чуть заехав за ворота.

– Дальше мне нельзя, —вздохнул кучер.

– Это почему же? —поинтересовался я.

На мой вопрос ответила смеющаяся Ионесса:

– Потому что граф с него шкуру сдерет! Хотя Гаврилке уже не впервой. Ведь так?

Кучер не стал ей ничего отвечать, но только потупил взгляд.

– А с нас не сдерет? —опасливо поинтересовался я у Ионессы.

– Кто знает в каком он настроение? —усмехнулась Ионесса, пожав плечами и взяв меня за руку, потащила в сторону огромного особняка, который было трудно рассмотреть издали. Весь фасад был закрыт каким-то неестественно бледным туманом с проблесками сверкающей пыли в оттенках гиацинта.

Мы шагали достаточно быстро и вскоре скрылись в дымке. Сквозь туман ничего было не рассмотреть. Но тут я услышал скрип отворившейся двери.

– Идем внутрь! —потащила меня Ионесса.

– Погоди!—остановился я.

– Внутрь!—приказала она. —Здесь нельзя долго оставаться.

Мне пришлось повиноваться. Я чувствовал, что мы зашли в какое-то помещение, немного сырое. Света совсем не было, только мрак и тьма. Вдруг я услышал шаги, а затем увидел небольшой огонек. Через пару мгновений я понял, что к нам приближается человек со свечкой в руках.

– Не бойся, —подбодрила Ионесса, неожиданно шлепнув меня по заднице. —Это дворецкий графов Мальцевых.

Я рассмотрел его лицо, какой-то напыщенный старикан в парике, он сказал что-то на плохом русском, а потом, как я понял на французском языке… Свеча в его руках осветила помещение. Это была огромная прихожая, почти сразу переходящая в широченную гостиную с дивными мозаиками на полах. Дворецкий повторил что-то на французском и развернувшись пошагал вперед.

– Он сказал, что граф Мальцев ждет нас в бальном зале, —сказала мне Ионесса.

– В бальном зале? —удивился я.

– А ты что, не любишь танцевать? —засмеялась Ионесса и вновь взяв меня за руку потащила прямо за дворецким.

Из гостиной вела на второй этаж большая спиральная лестница из тесанного камня. Когда мы преодолели несколько ступенек, я заметил что весь второй этаж подпирают громоздкие каменные колонны с мрачными орнаментами. Все было исполнено в каком-то чересчур мрачно-готическом стиле. Тут, пройдя еще несколько шагов, мы наконец-то очутились в длинном и широком коридоре второго этажа. Здесь тоже не было освещения. Только дворецкий, идущий впереди нас со свечой. Когда отблески горящего пламени, направлялись на стены, можно было увидеть десятки картин, какие-то портреты. На картинах были: столетние старухи со стариками; юноши и дети; взрослые, зрелые и молодые; Видимо графские предки с девятнадцатого, а то и восемнадцатого веков (неужто столь большая семья?); У всех были какие-то причудливые, но очень мрачные лица, со сморщенными лбами и колючими глазами; Даже молоденькие девицы в расцвете своей привлекательности, не казались настоящими красавицами, было в них что-то отталкивающее и даже я бы сказал мерзкое. Может дело в художнике этих картин? Все они были выдержаны примерно в одном стиле – очень близком к барокко, но только очень и очень мрачном барокко. Нет, однозначно, таких людей быть не может. Это не настоящие лица, а какие-то пародии! Ионесса заметив мой интерес к картинам, проплывающим в тусклом свечном пламени, словно прочитала мои мысли, а затем очень тихо сказала:

– Внешне, они все были другие… но, тот художник… он рисовал не их лица, а души…

– Что?—удивился я.

Вдруг прямо из тьмы, предстало перед нами какое-то существо словно призрак.… Это существо, когда глядишь этому прямо в лицо, то невольно чувствуешь запах скорби и слышишь песнь ужаса… По-другому и не сказать… Увидев сие, Ионесса вздрогнула и ее ладонь стала мокрой в одно мгновение и она чуть не выскользнула из моей руки… но затем она сжала свою ладонь и я почувствовал жар.

– Замри,—шепотом проговорила Ионесса. —Не дыши и не смотри…

– Идемте же, —вдруг подбодрил нас дворецкий. – Граф ждать не любит.

Мы аккуратно обошли существо, я оглянулся и оно будто растворилось во тьме.

Мы сделали еще несколько шагов вперед и перед нами отворилась огромная двустворчатая дверь.

Бальный зал был словно нескончаемый: десятки, а то и сотни свечных люстр; столько же зеркал; витиеватые линии золотых орнаментов, простирающиеся словно ветви целого леса; арочные окна с выходами на просторные балконы. Вместе с этим зал был пугающе пустой, только одинокая фигура, в черном одеяние, медленным шагом приближалась к нам.

–Знакомьтесь, перед вами его первородство – Граф Мальцев! —заголосил дворецкий французик на ломаном русском.

– А это значит и есть, тот самый Максим Иванов? —ухмыльнулся граф. —Не таким я тебя представлял.

А уж, каким не таким представлял я себе графа… Внешне это был и не граф, а словно какой-то французский епископ. В длинной черной мантии и блестящих серебристых туфлях. Его лицо было столь знакомым… Один в один Сергей Артамонович… Только граф Мальцев был пониже ростом и намного шире в плечах. Но та же самая козлиная бородка, только без гусарских усов… У графа вообще никаких усов не было. В сочетание с этой самой козлиной бородкой его лицо мне показалось чудовищно странным и несуразным. А белесый парик придавал его виду еще большую нелепость.

– Ну что же, начнем наш ритуал, —громко произнес граф и хлопнув в ладоши, приказным тоном добавил: —Танцы!

Вдруг еще одна дверь отворилась и в зал выпорхнула словно птичка – Полина. На ней было черное бальное платье с золотистым поясом. Несмотря на мрачный наряд и холодное выражение лица эта замкнутая замухрышка словно преобразилась и влюбила меня еще больше. Она грациозно перемещалась в одиночном вальсе, кланяясь и приседая перед графом. Он смотрел на нее с вожделением и наконец-то словно охотник обхватил ее сзади, положив левую ладонь на грудь, а правой развязав ее пояс. Платье рухнуло на пол и Полина осталась полностью голая. Она вся раскраснелась и старалась прикрыть себя руками. Тут еще одна дверь в зал распахнулась и в комнату вывалил худощавый старик. Он был одет в серебристый камзол, солдатские порты и высокие сапоги. Он почти закричал на графа, но очень чутко, можно сказать как бы по-дворянски, не злобно и родственно, но при этом с самым настоящим упреком.

– Алексей!—крикнул старик графу. —Хватит уже твоей дьявольщины.

– Эх, опять ты дядюшка, —злобно глянул на него граф.

Старик снял свой камзол и накинул на Полину.Сам он остался в белой рубахе, на которой проглядывались капли крови.Старик подал знак головой и Полина на цыпочках отошла подальше от графа, который тут же рассвирепел. Он взял дядюшку за грудки и одним движением оттолкнул от себя, со словами:

– Хочешь, чтобы я снова тебя наказал?

– Ну, как видишь, в прошлый раз ничего не вышло… я все еще перед тобой, —проговорил дядюшка расстегивая рубаху. Тут я увидел на груди и животе старика свежие огнестрельные раны, они гноились и кровоточили.

– Оружие мне! —свирепо закричал граф.

– Ваше первородство, —тут же подскочил к нему дворецкий, доставая из-за пазухи какой-то причудливый и небольшой мушкет.

Вдруг я посмотрел на закутанную картузом Полину. Ее всю трясло. Краска стыда, за бездействие разливалась по моему лицу, сердце сжалось от мысли, что у меня не хватило мужества остановить графа, еще до вмешательства дядюшки. Теперь же я бездумно решил погеройствовать и помочь старику. Рассудок говорил мне всю сущую правду: не вмешивайся!

Я не долго колебался и все же решился остановить графа, который уже направил мушкет на своего дядюшку. Я схватил его за рукав черной мантии.

– Оставь! – отдернул свою руку граф, а затем оттолкнул меня и я почувствовал в нем такую физическую мощь, что тут же понял, вмешиваться мне не по силам.

– Стреляй же Алеша! – развел руки в стороны дядюшка и рассмеялся.

– Он еще и смеется! – взбесился граф. Его лицо перекорежило и он спустил курок.

Дядюшка упал на пол и его тело начало дрыгаться в припадке. Граф тут же набросился на него и стал бить кулаками по голове. Иногда он снова взводил курок, чтобы еще раз выстрелить из мушкета. Граф просто слетел с катушек.

–Договорился, скотина! – продолжал он бить бездыханное тело. – Гадина дряхлая!.. Никогда не смей прерывать мой ритуал!

– Никогда не смейте его прерывать, – вдруг посмотрел мне прямо в глаза дворецкий. Я впервые увидел его змиеподобные зрачки. Мне стало по-настоящему дурно и я выбежал на балкон…

...Больше не было никакой тайги, холмов, сибири… Я увидел несколько деревьев, пару болотистых лужаек, а за ними небольшой канал и маленький остров с парочкой ферм и мельниц. Я взглянул на небо. Оно все было зловеще-багровым,а солнце в полузатмение.Вдруг кто-то нежно обхватил мою шею, я развернулся и увидел перед собой Ионессу. Мы стояли вдвоем на балконе, но я не мог оторвать свой взор от острова с фермами и мельницами. Окружающая обстановка, казалась мне очень знакомой…

– Что это за остров? – спросил я Ионессу.

– Остров старика Матиса, – ухмыльнулась моя собеседница.

– Старика Матиса?

– Все верно, Матисов остров.

– Значит мы в Петербурге? – мне стало совсем не по себе.

– Хватит слов! – вдруг разозлилась Ионесса. Она снова обхватила мою шею и протянула ко мне губы… я не сопротивлялся… но тут ее пасть разверзлась, она словно сбросила личину… я увидел ее змеиный язык… Ионесса впилась прямо в мои губы и стала… она стала словно высасывать из меня жизнь… я не мог пошевелиться и потерял сознание...

Я очнулся в гостинице, за окном светило солнце. Я лежал на кровати раздетый. Интерьер был очень знакомым. Тот же самый номер, что и во время моей прошлой командировки. На полу валялось несколько пустых бутылок из под вина. Я услышал шум в прихожей, немного присел и рассмотрел через зеркало Ионессу. Она была в красном платье, одевала свои туфли…

– Где мы? – громко вопросил я.

– Ничего ночка была, – улыбнулась Ионесса. – Но ты давай не засиживайся… Тебе сегодня тоже на завод идти. Сергей Артамонович ждет тебя в своем кабинете сразу после обеда!