Текст книги "Россия и Китай: 300 лет на грани войны"

Автор книги: Игорь Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Это в полной мере неоднократно проявлялось во всем комплексе отношений между Китаем и Россией, в том числе и в военно-политической области.

«Стратегические планы усмирения русских»

Внешняя и военная политика Китая по отношению к России уже с XVII в. начала строиться в соответствии с единой стратегической концепцией, вобравшей в себя основные положения традиционных китайских принципов политики и дипломатии. Эта концепция получила в Китае того времени название «Пиндин Лоча фанлюэ» («Стратегические планы усмирения русских») ^{26} . Таким образом, внешняя и военная политика Китая по отношению к России с самого начала имела как бы две составляющие: общие концептуальные основы и конкретную антироссийскую программу.

Программа борьбы с русскими, концепция «Пиндин Лоча фанлюэ», представляла собой собрание поучений и инструкций императора, донесения маньчжурских военачальников из Приамурья. В исторических документах, вошедших в «Пиндин Лоча фанлюэ», подробно описывался опыт первых контактов маньчжур с русскими и формулировались уроки на будущее.

Прежде всего русские, по традиционным китайским представлениям, считались «дальними варварами». Уже первые контакты с русскими, а это были осваивавшие безграничные просторы Сибири и Приамурья казаки, вызвали «культурный шок» у маньчжуров и китайцев. Бородатые пришельцы с севера были для маньчжуров и китайцев странными, европеоидные черты их лиц казались уродливыми. Не случайно за свой внешний вид русские сразу получили прозвище чанбицзы – «длинноносые». Они носили «странную одежду», говорили на непонятном наречии, были абсолютно нецивилизованными (не имели понятия об иероглифах!). Русские в представлении маньчжуров были «грубыми, алчными и некультурными». В китайском документе отмечалось:

«Русские являются подданными государства Олосы. Русское государство находится в отдалении, на крайнем северо-западе, и с древнейших времен не имело сношений с Китаем. Русские в основном все грубые, алчные и некультурные. Тех, которые поселились на границах недалеко от Хэйлунцзяна, дауры и солоны прозвали «лоча». Они бесчинствовали, убивали и грабили, принимали перебежчиков с нашей стороны, [постоянно] причиняя зло на границах». Далее в китайских документах делался вывод: «Русское государство никогда не имело связей с Срединным государством. Русские по своему характеру чрезвычайно свирепы, и их трудно подчинить. Однако в настоящее время они проявляют покорность и искренне желают обратиться к культуре. Земли, на несколько тысяч ли лежащие на обращенных к Срединному государству [склонах] Хингана, начиная с крайнего севера, и пустынные, целиком станут принадлежать Срединному государству».

Борьбу с русскими цинское правительство планировало вести непрямыми способами. Прямое военное столкновение, как показал опыт, обычно складывалось не в пользу маньчжур. Поэтому цинский император разработал «другой план» – взять русских измором: «Ввиду того что русские с давних пор занимают наши пограничные территории, принимают наших перебежчиков и сеют смуту, следовало бы немедленно истребить их. Но Ваше Величество, движимое ко всему живому чувством любви, позволяет им умереть естественной смертью». В «Пиндин Лоча фанлюэ» указывалось: «Вы, Ваше Величество, убедившись, что их нравы подобны нравамдиких зверей, поняли, что без одновременного использования методов благодетельствования и силы, то есть истребления и привлечения на свою сторону, русские никогда не подчинятся».

Планируя проведение военных операций, цинское военное командование уделяло особое внимание ведению разведки. Неоднократно в район предполагаемых боевых действий высылались группы кавалерии, верные племена кочевников, которые вели тщательную разведку русских позиций и крепостей.

«Усмирение русских», по плану Цинского двора, должно было проводиться как силой, так и дипломатическими и психологическими методами. Для этих целей был выработан соответствующий постулат: «Лучше смирить их добродетелью, чем наказывать при помощи военной силы». В инструкциях Цинского двора говорилось: «Сначала мы попробуем склонить русских перейти на нашу сторону, а если они не согласятся – поведем на них войско и уничтожим. Если же русские заблаговременно узнают о нашем приближении и отступят, то посланное войско пусть воспользуется удобным моментом и умиротворит население различных мест хэчжэнь, а также попытается привлечь на нашу сторону всех тех, кто еще к нам не присоединился».

Цинский император поучал своих подданных: «Применение военной силы, разящего оружия – все это опасные средства. Древние не любили пользоваться ими. Мы управляем Поднебесной при помощи гуманности и изначально не одобряем убийства. Вы, начальствующие, строго прикажите офицерам и воинам не нарушать нашей высочайшей воли. Вследствие того, что мы используем отборное и сильное войско, оружие и снаряжение у нас в отличном состоянии, русские не смогут противостоять нам и вынуждены будут отдать нам земли и явиться с изъявлением покорности. Вы никого из них не убивайте и дайте им возможность вернуться на их прежние земли, чтобы они прославили наше беспредельное великодушие. В настоящее время все эти распоряжения должны быть выполнены, и мы испытываем чрезвычайное счастье».

Особая политика проводилась цинскими властями в отношении пленных. Взятым в плен казакам сохраняли жизнь, «одаривали подарками» (шубами, шапками, одеждой), кормили и поили, присваивали офицерские звания – с одной только целью: «Когда наше войско начнет наступление, эти пленные должны быть отпущены – с целью продемонстрировать наше великодушие».

В целом опыт взаимодействия Цинского Китая с Россией в Приамурье, легший в основу «Стратегических планов усмирения русских», нельзя рассматривать в изолированном культурно-историческом контексте. Основы и принципы отношений к России в Пекине строились в русле общей Цинской внешнеполитической стратегии с учетом некоторых особенностей географического положения и опыта исторического взаимодействия.

ГЛАВА 2.
ПЕРВАЯ КОНФРОНТАЦИЯ

Движение России на Восток: первые контакты с Китаем

Первые контакты между Русью и Китаем восходят к XIII веку. Сведения о Руси, славянских землях и народах Восточной Европы в целом доходили до китайских земель по основной трансазиатской торговой магистрали – Великому шелковому пути. Длительное господство монголов на огромных пространствах Азии и их завоевательные походы на Запад, в земли славян, способствовали установлению первых контактов между Русью и Китаем.

Отправляя в поход на запад Субэдэ-багатура, Чингисхан в числе стран, которые тому предстояло покорить, указал и страну «Оросат» (Русь), а в качестве пункта, до которого надлежало дойти монгольскому войску, им был назван «город Хий-э, обнесенный стеной» – Киев ^{27} .

Стратегическое вторжение и многочисленные тактические набеги монгол на славянские земли сопровождались захватом в плен десятков тысяч русских воинов. Монголы из покоренных ими племен и народов отбирали молодых крепких юношей и формировали специальные отряды для ханской гвардии.

В 1330 году в составе Пекинской гвардии взошедшего на престол хана Тутемура был сформирован особый «русский отряд». К северу от Пекина на выкупленных правительством у крестьян землях для русских пленников, ставших ханскими воинами, было организовано специальное поселение. Русские пленники жили компактно, занимались обработкой земли и при необходимости привлекались на военную службу.

После распада империи монголов между Русью и Китаем поддерживались эпизодические связи через Среднюю Азию, на рынках которой русские купцы встречались с купцами, приезжавшими из Индии и минского Китая.

Российские контакты с Китаем, в отличие от «открытия» Китая Западом, изначально строились на других основах и принципах. Русское движение шло по суше, по необъятным и неисследованным просторам Сибири. Без преодоления этих пространств невозможно было войти в контакт с далеким Китаем. В отличие от европейских колониальных держав Россия следовала своему цивилизаторскому влечению, а не стремлению захватить в Китае новые земли и рынки.

Уникальное геостратегическое положение России на Евроазиатском континенте объективно создавало предпосылки и условия для неизбежного обращения ее на восток, в сторону Сибири. Проживавшие там народы находились на более низкой ступени развития, тактически не имели никаких контактов с Европой, что в тех конкретно-исторических условиях означало, что их необходимо было «открыть».

Россия начала свое продвижение в поисках богатств Востока в направлении Средней Азии и Индии еще с XV века. Она вышла на контакты со странами Средней Азии: Хивой, Бухарой, Кокандским ханством, умело совершая политические маневры в этом регионе, подводя новые земли и народы под юрисдикцию России.

Оживление интереса к Китаю на Руси произошло в XVI веке и было связано с историей длительных поисков северного пути (морского или сухопутного) из Европы в Китай. В международных связях Русского государства, в первую очередь с Англией, с середины XVI века вопрос о путях в Китай и Индию начинает играть значительную роль. Москва оказалась для западноевропейских торговцев воротами в Центральную и Северо-Восточную Азию и на Дальний Восток. Но ни представители западных держав, ни сами русские не имели точного представления о громадных территориях, лежавших между восточными границами Русского государства и Минской империей.

Первой попыткой русского правительства самостоятельно разведать пути в Монголию и Китай явилось отправление в 1608 году по указу царя Василия Шуйского группы томских казаков во главе с И. Белоголовым на поиски Алтына-царя и Китайского государства. Эта экспедиция закончилась безрезультатно, однако казаки привезли сведения о Китае, полученные ими от енисейских киргизов.

В 1615-1617 гг. тобольский воевода И.С. Куракин направил два посольства – Т. Петрова к калмыкам и В. Тюменца в Западную Монголию. Сведения, привезенные ими, показали, что пределы Китая вполне достижимы для казачьих экспедиций.

В это время английское правительство предприняло активные попытки оказать влияние на Москву с целью получить разрешение на организацию английской экспедиции для поисков дороги в Китай через Сибирь. Но русское правительство решительно отклонило эти домогательства как несовместимые с интересами русской торговли на Востоке и дало указание тобольскому воеводе отправить торгово-разведывательную миссию, имевшую целью узнать путь из сибирских городов в Китай и выяснить, как богато и велико Китайское государство ^{28} .

Таким образом, первая русская экспедиция в Китай была отправлена не в последнюю очередь вследствие стремления русского правительства не допустить транзитной торговли иностранцев со странами Востока, и в частности с Китаем, через территорию Русского государства. Непосредственной причиной, ускорившей организацию поездки такого рода, явился нажим английской дипломатии на царское правительство. Успешное развитие русско-монгольских связей обеспечило реальную возможность проезда русских через Западную Монголию до границ Минской империи.

9 мая 1618 года из Томска было направлено первое русское посольство в Китай. Оно состояло из группы казаков во главе с Иваном Петлиным. 1 сентября того же года посольство достигло Пекина, где оно пробыло четыре дня. Китайское правительство восприняло прибытие русской экспедиции как первое посольство из Русского государства, но посольство не от равного государства, а от пославшего дань пекинскому двору. Однако, поскольку никакой «дани» у казаков с собой не было, они не попали на аудиенцию к императору Чжу Ицзюню, но получили составленную от его имени грамоту, разрешавшую русским приходить с посольствами и торговать в Китае.

Грамота (послание китайского императора), привезенная И. Петлиным в Москву, осталась непрочтенной из-за незнания языка, а правительство Михаила Федоровича проявило известную осторожность в развитии связей с далеким Китаем в период, когда Русское государство, разоренное долгими годами внутреннего кризиса и польско-шведской интервенции, не набрало еще достаточно сил и средств для расширения торговли с Востоком. Поэтому миссия в Пекин И. Петлина, увенчавшая блестящими географическими открытиями длительный период поисков северного пути из Европы в Китай, завершила первый этап в становлении ранних русско-китайских связей, не ставших регулярными, поскольку в тот период они стимулировались скорее внешними факторами, чем внутренней необходимостью.

Лишь к началу второй половины XVII века создаются необходимые политические и экономические предпосылки для установления официальных и регулярных взаимоотношений между Москвой и Пекином. Главную роль в этом играли рост могущества, а также расширение пределов Русского государства в Восточной Сибири и присоединение к собственно Китаю значительных территорий в Маньчжурии, бывших родовыми владениями новой Цинской династии, подчинившей Китай.

В XVII веке началось освоение русскими Восточной Сибири. В 1619 году был основан Енисейск, в 1628 году – Красноярск. В 1632 году сотник П. Бекетов на реке Лене основал Якутский острог, ставший центром новых земель, административным центром обширной территории в Восточной Сибири.

Именно оттуда партии русских землепроходцев отправлялись на север, восток и юг в поисках новых земель, приведения в русское подданство местных народов и племен. На реках – главных транспортных артериях Сибири и Дальнего Востока – возникали новые русские остроги и поселения.

Продвигаясь на Дальний Восток, организуя экспедиции из Якутска в далекие земли, русские землепроходцы стремились найти пути в Китай. Одним из первых, кто проведал о близости Китайского государства, был енисейский служилый человек Максим Перфильев. Вернувшись летом 1640 года в Якутск с Витима, он сообщил, что в устье реки Шилки живут некие «килонцы», «люди хлебные», у которых и «всякого скота много»«. А те же люди, – добавил землепроходец, – съезжаются с китайскими людьми и меж себя торгуют» ^{29} .

Попытки разведать пути в Китай продолжались на протяжении 40-х годов XVII века неоднократно. В 1641—1642 гг. из Якутска направляются отряды казаков во главе с М. Васильевым, С. Скороходовым и К. Ивановым, имевшие целью узнать, «в Китайское государство которою рекою ходят и сколько судового ходу или сухим путем до Китайского государства городов».

Партии русских землепроходцев из Якутска направлялись не только на юг, но и на восток, к берегам далекого моря. В 1638 году на восток отправилась экспедиция, возглавленная казачьим пятидесятником И.Ю. Москвитиным. Долгие и трудные странствия небольшой партии казаков привели к тому, что русские люди в 1639 году впервые достигли берегов Тихого океана. Летом 1641 года Москвитин вернулся в Якутск и доложил о своих географических открытиях и богатствах Приморского края. Русские узнали о существовании рек Амура, Зеи, Сунгари, в бассейне которых жили племена дауров и дючеров, занимавшихся хлебопашеством и скотоводством. Их земли слыли богатыми серебром, медью, свинцом а также тканями и пушниной. Как пишет Г.И. Невельской, «этих известий было достаточно, чтобы двинуть нашу вольницу в те неведомые и далекие страны» ^{30} .

В июне 1643 года якутский воевода П.П. Головин снарядил в тот богатейший район отряд численностью в 130 казаков под руководством В.Д. Пояркова. Главной задачей экспедиции было, помимо сбора сведений о новых землях, привести в русское подданство новые народы, собрать с них соответствующий ясак.

С самого начала экспедиции стало ясно, что предварительные сведения о новых землях во многом соответствуют действительности. Встретившиеся казакам земли были плодородны, многочисленные поселения местных народов были действительно богатыми. Однако отношения казаков с местным населением с самого начала не сложились, и прежде всего по вине самих русских землепроходцев. Действия казаков отличались грубостью, вероломностью, сопровождались насилиями и грабежами.

Русский штабс-капитан Христиани в своем «Очерке наступательного движения русских на Восток, к берегам Великого океана» в 1901 году описывал это следующим образом: «Встреченные жителями весьма гостеприимно, казаки скоро успели озлобить их своими насилиями; начались серьезные затруднения в продовольствии отряда, приведшие, наконец, к страшному голоду, от которого 40 человек умерли и были съедены оставшимися в живых товарищами. В живых осталось лишь 50 человек. Голод прекратился, когда подошли на помощь остальные казаки, оставленные раньше на зимовье, и привезли с собой провиант» ^{31} .

Тем не менее, уже весной 1644 года Поярков вышел к берегам Амура. Вниз по течению великой реки его отряд спустился до Охотского моря, питаясь по пути почти одной только рыбой. Зиму 1644/1645 года казаки провели в низовьях Амура в селении гиляков (нивхов). Подчинив их России и собрав с них ясак в количестве 12 сороков (480 шкурок) соболя и 16 собольих шуб, Поярков с открытием навигации пустился по Охотскому морю к северу. Очередную зимовку провели казаки в устье реки Ульи в зимовье, построенном еще Москвитиным. Весной 1646 года оставшиеся в живых после трехлетнего скитания 60 казаков отправились в дальний путь домой. 12 июля того же года Поярков с остатками своего отряда прибыл в Якутск.

Долгое и длинное путешествие Пояркова и его товарищей было трудным и опасным. Своими действиями они озлобили местное население Приамурья, «заронили на этой реке недобрую об русских славу» ^{32} .

В.Д. Поярков подробно доложил якутскому воеводе о богатствах нового края, названного им Даурией. Главный вывод из его доклада состоял в том, что местные народы были независимыми и должны были быть окончательно приведены в русское подданство. Для этого необходимо было установить и закрепить в Приамурье русское влияние, прежде всего военное.

Поярков, исходя из своего опыта, считал, что новый край можно было подчинить русскому владычеству, имея всего 300 человек хорошо вооруженного войска. Половину этих сил он предлагал оставить в трех или четырех ключевых острогах, а остальных 150 человек использовать в качестве подвижных отрядов для «усмирения тех из иноземцев, которые окажутся непокорными и не будут платить ясак». По мнению Пояркова, серьезного сопротивления русской силе в Приамурье вряд ли стоило ожидать.

Однако реальная ситуация была несколько иной. Г.И. Невельской в связи с этим пишет: «Такое мнение о легкости приобретения Амура было весьма естественно, ибо Поярков, незнакомый еще с краем, упустил из виду самое важное обстоятельство: что по реке Шунгулу (Сунгари) местное население могло ожидать на помощь появления военных сил из соседней с этим краем Маньчжурии, тем более что в это время вместо монгольской династии вступила на престол Китая династия маньчжурская» ^{33} .

В первой половине XVII века, когда русские землепроходцы искали пути в бассейн Амура, маньчжурское влияние здесь было весьма значительно. В течение всего XVI века шла консолидация маньчжурских племен, постоянно тревоживших границы Минской империи. К 1616 году большая часть территории нынешнего Северо-Восточного Китая была захвачена маньчжурами. Основоположник Цинской династии Нурхаци создал здесь государство Цзинь и провозгласил себя ханом. В 1626 году Нурхаци перенес столицу в Мукден. Сын его, хан Абахай, в 1636 году принял титул императора, дав своему государству новое название – Цин. В 1636– 1643 гг. он вел непрерывные войны с Минской империей.

Ко времени проникновения русских в XVII веке в Приамурье там проживали независимые племена дауров, дючеров, эвенков, натков и нивхов, находившихся на стадии разложения родового строя. Общая их численность была невелика и составляла, по подсчетам отечественного ученого B.C. Мясникова, всего 40,7 тыс. человек (в Приамурье – 32,3, в Приморье – 4,0 и на острове Сахалин – 4,4 тыс. человек). Местные племена до прихода русских не были подвластны ни Цинской империи, ни каким-либо другим государствам. В тех областях Приамурья и Приморья, куда пришли русские поселенцы и власти, не было маньчжурских или китайских властей, не было ни китайского, ни даже маньчжурского населения. Не существовало также постоянных экономических связей местного населения с Китаем ^{34} .

Более того, главной целью эпизодических походов маньчжурских войск в Северной и Северо-Восточной Маньчжурии был захват живой силы – рекрутские наборы в состав маньчжурской армии, а не оккупации и освоение занятых земель. Захваченные территории не включались в состав маньчжурской империи, местные племена и народы не приводились в маньчжурское подданство. Они, как правило, откупались от эпизодических набегов маньчжур данью, и то лишь на правом берегу Амура, так как река служила естественным непреодолимым препятствием для маньчжурских отрядов. Фактически, власть маньчжур к моменту проникновения в Приамурье русских отрядов распространялась лишь на центральную и южную часть Маньчжурии ^{35} .

Северные пределы Цинской империи к середине XVII века ограничивались построенной только в 1678 году по приказу императора Канси линией укреплений, носившей название «Ивовый палисад». Эта 900-километровая линия пролегала приблизительно в 600—800 км к югу от Амура и значительно западнее Уссури». Ивовый палисад» представлял собой сплошную систему вбитых в землю в два ряда ивовых кольев с глубокими рвами перед ними. Вдоль линии были построены заставы и поставлены караулы. Проезд в обоих направлениях осуществлялся по пропускам.

Основное внимание и главные военно-политические усилия Цинского государства были обращены на юг, на Китай. В 1636—1643 гг. шли непрерывные войны с Минской империей. В 1644 году пал Пекин, и маньчжуры перенесли туда свою столицу. В поход на южные провинции Минского Китая были выведены все маньчжурские Восьмизнаменные войска, почти все мужчины, способные носить оружие, что вызвало резкий упадок хозяйственной жизни в Маньчжурии.

Именно поэтому в момент появления на берегах Амура отряда В. Пояркова племена Приамурья фактически не имели ни политических, ни экономических связей с империей Цин.

Итак, XVII век стал в истории России периодом расширения на Восток к берегам Тихого океана и рубежам Цинской империи. «Наступательное движение» России на Восток носило в основном стихийный характер, а главную роль в этом играли казаки.

Освоение русскими Сибири объективно имело прогрессивный, цивилизаторский характер. Н. Штейнфельд, действительный член Императорского общества востоковедения и Общества русских ориенталистов, рассуждая на эту тему в 1910 году, писал: «Нравственные побуждения руководили в былые времена преимущественно географами и авантюристами вроде Христофора Колумба. Сюда же надо отнести наших сибирских казаков, без видимой надобности на собственный страх и риск продиравшихся через дебри Сибири вплоть до берегов Тихого океана…

Удаль казаков всегда пленяла умы русских, и ей необходимо было придумать какое-нибудь оправдание. Решили, наконец, объявить это стремление на восток культурною историческою миссией России, как реакцию против нашествий в прошлом азиатов на Европу. Такое решение вопроса кажется тем удачнее, что, здраво рассуждая, у России не было решительно никаких других поводов искать новых земель и притом таких же неприветливых и холодных, как свои собственные» ^{36} .

«Открытые» русскими народы, находившиеся на значительно более низкой ступени общественно-экономического развития, приводились в русское подданство _ссохранением присущего им уклада жизни и системы местного самоуправления. В этом было принципиальное отличие освоения русскими просторов Сибири и Дальнего Востока от колонизаторской политики западных держав в Азии, Африке и Америке. Вместе с тем этот «русский стиль» колонизации новых земель не исключал применения грубой (военной) силы со стороны казацких отрядов по отношению к местному населению.

Постепенное освоение Сибири и Дальнего Востока русскими привело к созданию на этих обширных пространствах острогов, поселений и городов, которые последовательно становились форпостами русского проникновения далее на восток и на юг.

Огромные и малонаселенные пространства Приамурья были своеобразным «вакуумом», который на протяжении всего XVII века постепенно «заполнялся» проникавшими в бассейн Амура русскими и маньчжурскими воинскими контингентами. Состояние «вакуума» продолжалось достаточно долго и для России, и для Китая, хотя и по разным причинам.

Россия традиционно сосредоточивала свои военно-политические усилия на Западном направлении. Сибирь, Дальний Восток и тем более «полумифический» Китай не рассматривались в России как направления или источники возможной опасности. Эти земли слыли бескрайними, безлюдными, но чрезвычайно богатыми. У России в XVII веке не было ни сил, ни средств, ни даже политической воли и решимости заниматься Востоком. Поэтому освоение и колонизация Сибири и Дальнего Востока шли крайне медленно и во многом неэффективно.

Для Китая XVII век характеризовался укреплением Маньчжурского государства и завоеванием Цинской династией собственно Китая. Древнюю империю сотрясали войны и восстания. Военно-политические усилия Цинов были обращены на юг, на окончательное и полное покорение Китая. Неизвестная Россия долго не воспринималась Цинами как реальная военная угроза.

Результатом этого явилось достаточно долгое и в определенной степени «пассивное» движение России и Цинского Китая навстречу друг другу в Приамурье. Более того, ни в России, ни в Китае не имели никакой реальной информации друг о друге, а наличные сведения были во многом искаженными. Россия активно пыталась найти пути в «Китайское царство», в то время как Китай, следуя своей политике самоизоляции, стремился не допустить установления каких-либо контактов с Россией. Это в полной мере проявилось уже в 1618 году, когда первая русская миссия И. Петлина достигла Пекина. Несмотря на всю очевидную важность этого события, оно не привело к установлению каких-либо отношений между двумя государствами.

Экспедиция В.Д. Пояркова (1643—1646 гг.) завершила собой начальный этап русского проникновения и утверждения в Приамурье. Этот этап характеризовался активными усилиями России по сбору информации о новых землях и организации экспедиций в глубь этого района. На этом этапе никаких контактов с Цинской империей еще не было, русские военные отряды, состоявшие в основном из казаков, не входили в непосредственный контакт с маньчжурскими войсками. Фактически на этом этапе шло только вызревание условий для формирования военно-политических отношений между двумя сторонами.