Текст книги "Советский Союз в локальных войнах и конфликтах"
Автор книги: Игорь Попов
Соавторы: Сергей Лавренов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 63 страниц)
Вероятность трагического исхода Карибского кризиса сохранялась по разным причинам вплоть до последних дней напряженности.
Во-первых, война могла возникнуть из-за нелепой случайности.
Такой случайностью могло бы стать, например, уничтожение советскими средствами ПВО 27 октября американского самолета-нарушителя У-2.
Сценарий «случайного» развязывания войны досконально обсуждался в исполнительном комитете СНБ США. Большинство участников дискуссии пришли к мысли, что Советский Союз и Куба готовы развязать войну. Один из членов комитета, Т. Соренсен, вспоминал:
«Наша маленькая группа, бесперывно заседавшая за столом в эту субботу, чувствовала, что ядерная война в этот день ближе, чем когда-либо в ядерную эпоху. Если советские корабли будут продолжать продвижение, если ракеты ПВО будут продолжать огонь, если оборудование ракетных позиций будет продолжаться и если Хрущев будет продолжать настаивать на уступках, приставив пистолет к виску – тогда, как все мы верили, – Советы хотят войны, война будет неизбежна»[176]176
Sorensen. Kennedy… Р. 714.
[Закрыть].
Выдвигались даже фантастические предположения. Так, Д. Раск вспоминал: «Мы размышляли над ситуацией Хрущева: не может ли какой-нибудь советский генерал или член Политбюро приставить пистолет к хрущевской голове и сказать: господин председатель, запускайте эти ракеты или мы вам выпустим мозги наружу»[177]177
Rusk. As I Saw It… P. 238.
[Закрыть].
Именно в этот день, 27 октября, 51-я ракетная дивизия была способна нанести ракетно-ядерный удар со всех 24 стартовых позиций. Имевшийся боезапас обеспечивал полтора залпа. Правда, по компетентной информации генерала армии А. Грибкова, «из 36 ракет средней дальности только половина была подготовлена для заправки горючим, окислителем и стыковки с головными частями. Ни одной ракете не вводилось полетное задание»[178]178
«Военно-исторический журнал». 1993. № 1. С. 9.
[Закрыть].
В накаленной атмосфере тех дней было предостаточно и других возможностей для возникновения трагических случайностей. Это и передача полковником О.В. Пеньковским в момент ареста в ночь с 22 на 23 октября установленного сигнала «Начинается война»; и приведение 22 октября 15 ракет «Юпитер», размещенных в Турции, в готовность к пуску; и переданный 24 октября приказ генерала Т. Пауэра, возглавлявшего САК США, на приведение подчиненных частей в состояние полной боевой готовности.
Находившиеся на вооружении противостоявших группировок сторон тактические ядерные ракеты «Луна» и «Онест Джон» могли быть применены и по санкции командующих этими группировками, которые, естественно, руководствовались непосредственными оперативно-тактическими соображениями, а не политическими расчетами.
Так, в советской группировке позиции дивизионов тактических ракет «Луна» заранее были «привязаны» в топографическом отношении к наиболее вероятным направлениям высадки морских десантов противника будут предназначены для нанесения ударов по десантам противника при подходе их непосредственно к берегу, а также при сосредоточении на плацдармах. Право выбора объектов для удара предоставлялось командирам мотострелковых полков. Окончательный приказ на нанесение ядерных ударов ракетами «Луна» мог принять генерал И.А. Плиев.
Когда Н.С. Хрущев в присутствии Р.Я. Малиновского и С.П. Иванова инструктировал будущего командующего войсками Группы генерала армии И.А. Плиева, встал вопрос о применении тактических ракет с ядерными боеголовками. После некоторого раздумья Хрущев как глава правительства и Верховный главнокомандующий дал право командующему Группой использовать ракеты «Луна» по своему усмотрению при непосредственной обороне острова, подчеркнув, что в этом случае он обязан хорошо взвесить обстановку и только тогда принять решение, что в столь серьезном вопросе не должно быть спешки. Это право дается ему на случай, если будет отсутствовать связь с Москвой[179]179
Операция «Анадырь». С. 14.
[Закрыть].
Наконец, американская авиация, как разведывательная, так и истребительная и штурмовая, ежедневно висела над островом, иногда на высотах 100—200 метров. В воздухе ежечасно находились сотни самолетов. Гул моторов сотрясал воздух, создавалось впечатление массированного воздушного налета с бомбометанием на советские объекты. При этом американцы вели психологические атаки. Нередко летчики открытым текстом запрашивали свой командный пункт: «Когда будем наносить удар по Кубе?»[180]180
Там же. С. 101.
[Закрыть]
К счастью, «случайный» вариант перерастания кризиса в ядерную войну в тех условиях не реализовался. Мужества, благоразумия и выдержки хватило как той, так и другой стороне.
Во-вторых, война могла начаться по вине политических «ястребов» в руководстве США.
Силовой вариант разрешения кризиса – нанесение воздушного удара по советским позициям на Кубе – доминировал на заседаниях исполнительного комитета в Вашингтоне. Д. Ачесон, П. Нитце, Дж. Маккоун, Д. Диллон, М. Тейлор и другие заседавшие в нем авторитетные и влиятельные политики вплоть до последнего дня кризиса продолжали считать, что Советский Союз не осмелится ответить даже в том случае, если совете кие ракеты на Кубе подвергнутся атаке. Требования нанести воздушный удар звучали даже после того, как Москва согласилась убрать свои ракеты с острова[181]181
A. Schlesinger, Jr. Robert Kennedy and His Times. Boston: Houghton, Mifflin, 1978. P. 524.
[Закрыть].
Ряд видных американских политиков после завершения кризиса подверг резкой критике уступчивость и мягкотелость Дж. Кеннеди. Так, У. Ростоу и П. Нитце в официальном меморандуме, подготовленном в феврале 1963 г., утверждали, что главной ошибкой президента и его советников была «чрезмерная озабоченность опасностью возникновения ядерной войны»[182]182
E. Weintal and Ch. Bartlett. Facing the Brink: An intimate Study of Crisis Diplomacy. N. Y.: Charles Scribner's Sons, 1967. P. 54—55.
[Закрыть].
Однако американские «ястребы» глубоко и опасно заблуждались, критикуя своего президента за мягкотелость. Они не знали истинной боевой мощи советской группировки на острове. Американской военной разведкой вместо реальных 42 тысяч в Вашингтон докладывалось только о 10 тысячах советских военных советников и специалистов. Они недооценивали также решимость советского военно-политического руководства ответить ударом на удар, если обстановка окажется безвыходной. В случае не то что вторжения на остров, а даже одного воздушного удара по советским позициям Москва была бы просто вынуждена ответить, несмотря на самоубийственность этого шага.
Сразу же после кризиса А. Микоян, беседуя с Ф. Кастро, заявил:
«Мы не смогли бы воздержаться от ответа на агрессию против США. Это нападение означало бы нападение на нас обоих, потому что здесь, на Кубе, были развернуты советские войска и стратегические ракеты. Столкновение неизбежно привело бы к ядерной войне»[183]183
International Affairs (Moscow). No. 10. Oct. 1992. P. 116.
[Закрыть]. В свою очередь генерал армии А.И. Грибков утверждал, что советские военные были готовы использовать ракеты против американских сил вторжения, если бы «американские корабли подошли на расстояние 10—12 миль к кубинскому побережью, когда их концентрация была наиболее высокой»[184]184
J. A. Nathan, ed. The Cuban Missile Crisis Revisited. N.Y.: St. Martin's Press, 1992. P.67.
[Закрыть]. Сам министр обороны США Р. Макнамара считал, что в случае вторжения на остров «существует, по крайней мере, 50-процентная вероятность советского военного ответа за пределами Кубы»[185]185
J. G. Blight and D. A. Welch, On the Brink: Americans and Soviets Reexamine the Cuban Missile Crisis. New York: Hill and Wang, 1989. P. 192.
[Закрыть].
После кризиса распространилась версия о том, что Ф. Кастро призывал Кремль к нанесению превентивного ядерного удара по территории США. Это было не так. Советский посол А.И. Алексеев подтвердил, что Кастро ни разу не обращался к нему с таким предложением, но, правда, несколько раз предостерегал его, что американцы, зная советский принцип не применять первыми ядерное оружие, могут пойти на любую авантюру, в том числе и на нанесение ядерного удара.
Наконец, в-третьих, ядерный конфликт мог возникнуть как результат взаимного непонимания.
Ни советская, ни американская сторона не учитывала национально-психологические особенности и менталитет своего оппонента. Вжиться в образ противостоящей стороны, понять мотивы поведения друг друга, учесть позицию своего оппонента не могли ни Кеннеди, ни Хрущев. Они оба, каждый по-своему, находились в плену идеологических стереотипов «холодной войны». Сам тип их мышления и соответственно политического поведения был резко конфронтационный, бескомпромиссный, и преодолеть все это обеим сторонам оказалось очень сложно.
Лишь в самый разгар кризиса Хрущев осознал свой просчет, предполагая, что американцы поведут себя узкопрагматично и поэтому вынуждены будут смириться с присутствием советских войск на Кубе. Кеннеди же всегда был уверен, что Хрущев непредсказуем и способен пойти на развязывание военных действий. Поэтому он был уверен, что уничтожение 27 октября над Кубой самолета У-2 было произведено именно с санкции Хрущева. О том, что самолет был сбит без санкции центра по приказу командующего ПВО Группы советских войск на Кубе генерала Гречко С.Н. и заместителя командующего Группой войск генерала Гарбуза Л.С. , стало известно только 15 лет спустя.
Наконец, в ночь на 27 октября в исполнительный комитет из ФБР поступила тревожная информация, что «советский дипломат в Нью-Йорке начал готовить важные документы к уничтожению в ожидании неизбежной войны»[186]186
R. F. Kennedy. Thirteen Days: A memoir of the Cuban Crisis. N.Y.: Norton, 1969. P.93.
[Закрыть]. Движение советских кораблей к линии блокады продолжалось.
Вновь возник соблазн нанесения превентивного удара, тем более что на нем в США настаивали не только военные.
ДемонтажТелеграмма американского президента от 27 октября пришла в Москву из-за разницы во времени лишь 28 октября 1962 г. Она была сразу обсуждена на заседании Президиума ЦК КПСС. Здесь же под прямую диктовку Н. Хрущева составлялся ответ. Не дожидаясь, когда послание будет получено в Вашингтоне, текст передали по московскому радио. В нем подтверждалась готовность советской стороны выполнять взятые на себя обязательства для разрешения Карибского кризиса и вместе с тем выражалась решимость СССР продолжать помощь Кубе в борьбе с агрессией.
Основа для компромисса была найдена.
Просчет советских лидеров в этот критический момент состоял в том, что руководство Кубы, ради укрепления обороноспособности которой и была затеяна вся эта рискованная акция, вплоть до самого последнего момента оставалось в неведении о происходящих переговорах. Кубинское правительство, как и рядовые граждане СССР, узнали о советско-американской договоренности из сообщения Московского радио утром 28 октября. Советское посольство на Кубе, само пребывая в неизвестности, не могло ни подтвердить, ни опровергнуть текст послания. Реакция Ф. Кастро, с которым обошлись как со статистом в большой политической игре, была резко отрицательной.
Лишь к полудню ему было передано короткое послание Хрущева, в котором содержалась просьба отложить выполнение приказа об открытии огня по низколетящим американским самолетам, так как это может привести к срыву достигнутых с Кеннеди договоренностей. Но еще до получения послания Хрущева Кастро провел совещание военно-политического руководства, в ходе которого прокомментировал радиозаявление советского правительства о выводе с Кубы ракет стратегического назначения:
«1. Решение Советского правительства непонятно народу, вызвало болезненную реакцию у него, а также у ряда представителей руководящего состава Кубы. Революционный дух народа в настоящее время высок как никогда, даже выше, чем во время вторжения на Плайя-Хирон.
2. Советское правительство ни в какой форме не посоветовалось с правительством Кубы, прежде чем принять свое решение, хотя определенные соображения были направлены Н.С. Хрущеву в письме несколько дней тому назад. Перед размещением ракет были детальные переговоры по этому вопросу.
3. Очевидно, была допущена политическая ошибка, когда СССР выдвинул требование вывести подобные средства из Турции и через несколько дней отказался от этого требования.
4. Мировой общественности может показаться, что в критический момент социалистический лагерь пошел на уступки империализму, хотя мы хорошо знаем положение Ленина о необходимости компромиссов.
5. При решении вопроса о посылке и размещении ракет на Кубе преследовались две цели: защита интересов кубинской революции и интересов всего социалистического лагеря. В связи с этим отрицательные моменты принятого решения ни в какой степени не могут сравниться с теми политическими победами, которые может одержать социалистический лагерь в результате дальнейших переговоров: проблема запрещения испытаний атомного оружия, решение берлинской проблемы, переговоры НАТО и Варшавского Договора.
6. В результате, если выдвинутые требования найдут положительное решение, а я надеюсь, что так и будет, то выиграет весь социалистический лагерь, выиграет Куба, выиграет все прогрессивное человечество, будет обеспечен мир. Выиграет и лично Кеннеди, которого Н.С. Хрущев уже несколько раз спасал из критического положения, а этим решением обеспечил ему победу на предстоящих выборах в конгресс и даже на второй президентский срок.
7. Куба ничего не потеряет от того, что будут выведены ракеты, более того – она выиграет.
8. Создавшееся положение надо использовать для того, чтобы перед всем миром поставить вопрос о необходимости разрешения главных проблем, сформулированных правительством Кубы: снятие экономической блокады, прекращение подрывной деятельности со стороны США и стран Латинской Америки, прекращение пиратских налетов, прекращение полетов военной авиации над территорией Кубы и вывод войск из ВМБ Гуантанамо.
9. Нам не представится в будущем более удобный случай для того, чтобы требовать ликвидации базы Гуантанамо. Вряд ли американцы пойдут на это. Однако надо требовать и настаивать на том как можно дольше и решительнее. Если США потребуют инспекции при выводе всех советских установок, мы согласимся на это только при одном условии – ликвидация базы Гуантанамо, и никому не пойдем на уступки в этом вопросе.
10. Оставить на будущее в силе приказ сбивать самолеты, нарушающие воздушное пространство Кубы.
11. Вооруженным силам и впредь быть бдительными, сохранять боеспособность, так как в случае агрессии мы должны будем решать вопрос защиты Кубы сами.
12. Следует разъяснять народу смысл принятых решений, терпеливо объяснять, что положительные результаты этого решения СССР обнаружатся не завтра и не через месяц, а, возможно, через 5—6 месяцев упорной борьбы социалистического лагеря против империализма, для достижения успеха которой Куба сыграла немаловажную роль, хотя и болезненно переживает сейчас создавшееся положение»[187]187
Цит. по: На краю пропасти… С. 118—119.
[Закрыть].
Вечером того же дня Ф. Кастро публично изложил кубинскую позицию по разрешению Карибского кризиса. В ней говорилось:
«…Не существует гарантий, о которых говорил Кеннеди, если, помимо обещанного снятия морской блокады, не будут реализованы следующие меры:
Первое. Прекращение экономической блокады и всех мер торгового и экономического давления, осуществляемого Соединенными Штатами против Кубы во всех частях света.
Второе. Прекращение всех подрывных действий, нелегального ввоза воздушным и морским путем оружия и взрывчатки, организации вторжения наемников, заброски шпионов и саботажа – всех подобных действий, осуществляемых с территории Соединенных Штатов и некоторых союзных с ними стран.
Третье. Прекращение пиратских нападений, осуществляемых с существующих баз в Соединенных Штатах и Пуэрто-Рико.
Четвертое. Прекращение всех нарушений воздушного и морского пространства американскими военными самолетами и кораблями.
Пятое. Эвакуация военно-морской базы Гуантанамо и возвращение кубинской территории, занятой Соединенными Штатами».
Это заявление, получившее название «пяти пунктов», содержало хотя внешне и жесткие, но достаточно сбалансированные требования и могло бы стать основой для политического торга с Вашингтоном.
Однако на остров уже пришла директива министра обороны СССР за № 76665, в которой приказывалось демонтировать стартовые позиции ракет, а 51-ю ракетную дивизию в полном составе передислоцировать в Советский Союз.
Казалось, Хрущев в ответном письме американскому президенту от 28 октября поддержал требования Кастро, но из-за разницы во времени оно было передано в советское посольство в Вашингтоне лишь в 5.15 утра 29 октября.
В послании говорилось:
«Посол Добрынин сообщил мне о разговоре с Робертом Кеннеди, состоявшемся 27 октября. В этом разговоре Роберт Кеннеди сослался на то, что для Вас в настоящее время затруднительно публично обсуждать вопрос о ликвидации американских ракетных баз в Турции ввиду того, что размещение таких баз в Турции было оформлено решением Совета НАТО.
Была подчеркнута также готовность договориться и по этому вопросу, поставленному в моем послании к Вам от 27 октября. При этом Роберт Кеннеди сказал, что для изъятия таких баз из Турции потребовалось бы 4—5 месяцев.
Выражено было далее пожелание, чтобы продолжить обмен мнениями между Вами и мною поданному вопросу через посредство Роберта Кеннеди и совпосла и чтобы обмен мнениями по тому вопросу считать конфиденциальным.
Выражаю надежду, г-н Президент, что договоренность и по этому вопросу будет означать шаг, и притом далеко не маловажный, в деле разрядки международной напряженности и напряженности между двумя нашими державами.
А это в свою очередь может послужить хорошим толчком к решению других вопросов, касающихся как безопасности Европы, так и в целом международной обстановки.
Г-н Президент, кризис, который мы с Вами пережили, может вновь повториться. Это говорит о том, что надо решать вопросы, в которых заложено слишком много горючего материала.
Конечно, решать не сейчас. Видимо, требуется некоторое время, чтобы остыли страсти. Но откладывать решение этих вопросов нельзя, так как продолжение такого положения таит в себе много неизвестного и опасного».
В целом письмо Хрущева носило слишком общий, рекомендательный, ни к чему не обязывающий характер. Именно так оно и было воспринято в Вашингтоне. Было ясно, что Хрущев не готов яростно отстаивать кубинские интересы на краю пропасти.
Согласно инструкции из Москвы советский посол передал конфиденциальное послание Н. Хрущева Р. Кеннеди. Последний пригласил Добрынина на следующий день и сообщил ему, что президент США подтверждает свое согласие на вывоз американских ракет из Турции, но отказался зафиксировать соглашение в письменной форме, и поэтому письмо Хрущева возвращается послу. Добрынин принял его.
Позиции и рубежи, до которых могла отступить каждая из конфликтующих сторон, были обозначены уже 28 октября: США стремились вытащить советскую «ядерную занозу», СССР во что бы то ни стало намеревался отвести от Кубы угрозу вторжения и сохранить ее как независимое государство. С 29 октября по распоряжению из Москвы начался демонтаж стартовых позиций на Кубе. В последующие дни напряженность постепенно стала спадать: демонтаж не прошел для американской аэрофоторазведки незамеченным.
Для ведения переговоров в Нью-Йорк был направлен заместитель министра иностранных дел СССР В.В. Кузнецов. С американской стороны переговоры сначала вел постоянный представитель США при ООН А. Стивенсон, а затем сотрудник госдепартамента Дж. Маккоун. В них принял участие и У Тан, который посетил Кубу 30 и 31 октября 1962 г. 31 октября командир 51-й ракетной дивизии генерал-майор И.Д. Стаценко встретился с и.о. Генерального секретаря ООН У Таном и сообщил ему, что стартовые позиции на Кубе полностью демонтированы.
Послекризисное урегулирование было сфокусировано на решении трех принципиальных проблем: оформление гарантий ненападения на Кубу со стороны США; контроль за выполнением советских обязательств о вывозе наступательного оружия; и, наконец, снятие «морского карантина» Кубы.
Позиция американской стороны была изложена в аналитической записке госдепартамента в СНБ США 7 ноября 1962 г. В ней отмечалось, что США на первом этапе переговоров основной упор сделали на удалении с Кубы наступательного оружия, а не на будущей судьбе режима Ф. Кастро. Предлагалось заверить страны ОАГ, что обязательства не вторгаться на Кубу не гарантируют сохранения нынешнего кубинского правительства. Таким образом, основной задачей по-прежнему считалась не только ликвидация советского присутствия на Кубе, но и, по мере возможного, устранение режима Кастро. В этих целях в рамках ОАГ предлагалось проводить меры по изоляции Кубы и нанесению поражения коммунистам в Латинской Америке. В записке содержались конкретные предложения по политике США в этом регионе мира: оказывать на Кубу давление с тем, чтобы сократить советское присутствие на ее территории и влияние СССР на Ф. Кастро; создавать угрозу на грани военного вмешательства, чтобы ликвидировать режим Ф. Кастро; осуществлять инспекции на кубинской территории и воздушную разведку над ней; настаивать на закрытии кубинских баз и территориальных вод для советских кораблей; вовлечь страны ОАГ в проведение мероприятий по подрыву доверия кубинского народа к Кастро.
Для решения существующих проблем Советский Союз и Куба выдвинули проект протокола, который предполагалось сделать официальным документом Совета Безопасности ООН. Он был вручен и.о. Генерального секретаря ООН У Тану 15 ноября 1962 г. Этот проект выглядел следующим образом:
«В настоящем протоколе зафиксирована договоренность, достигнутая между правительствами СССР, Республики Куба и Соединенных Штатов в результате обмена посланиями между Председателем Совета Министров СССР Н.С. Хрущевым и Президентом США Дж. Кеннеди, заявления Премьер-министра Республики Куба Ф. Кастро от 28 октября 1962 г., а также переговоров, проведенных между представителями указанных правительств при участии и.о. Генерального Секретаря ООН У Тана.
Раздел I
Статья 1
Правительство Соединенных Штатов отменяет все меры, которые оно ввело с 24 октября с.г. в отношении судов, направляющихся в Республику Куба.
Статья 2
Американские вооруженные силы, которые были сконцентрированы в юго-восточном районе США в связи с мероприятиями, проведенными США в районе Карибского моря, будут в кратчайшие сроки отведены.
Статья 3
Правительство Соединенных Штатов подтверждает свое заверение, сделанное Президентом США Дж. Кеннеди в послании Председателю Совета Министров СССР Н.С. Хрущеву от 27 октября, в отказе Соединенных Штатов от вторжения на Кубу и выражает уверенность в том, что другие страны Западного полушария будут готовы поступать подобным же образом. Правительство Соединенных Штатов будет удерживать тех, кто намеревается осуществить агрессию против Кубы с североамериканской территории.
Правительство Соединенных Штатов не будет также позволять, чтобы североамериканское оружие, проданное или переданное другим правительствам Латинской Америки, использовалось для агрессии против Кубы.
Статья 4
Соединенные Штаты будут строго уважать суверенитет Республики Куба, неприкосновенность ее границ, в том числе ее воздушное пространство и территориальные воды, и не будут вмешиваться во внутренние дела Республики Куба.
Статья 5
Правительство Соединенных Штатов заявляет, что оно примет необходимые меры и позаботится о том, чтобы была прекращена как на североамериканской территории, так и на территории других стран Западного полушария всякая подрывная деятельность против Республики Куба, отправка оружия и взрывчатых веществ по воздуху и морю, организация вторжения, засылка шпионов и диверсантов.
Статья 6
Правительство США не будут чинить препятствий осуществлению свободной торговли и иных экономических связей Республики Куба с другими странами.
Статья 7
Правительство США соглашается провести переговоры с правительством Республики Куба относительно эвакуации военно-морской базы в Гуантанамо.
Раздел II
Статья 8
Правительство СССР заявляет, что оно прекратило на территории Республики Куба всякие работы по размещению установок, предназначенных для запуска баллистических снарядов средней дальности действия с ядерными зарядами, демонтировало это оружие и возвратило его в Советский Союз.
Статья 9
Правительство СССР по взаимной договоренности сторон предоставило возможность правительству США удостовериться в том, что советская сторона выполнила обязательства по вывозу с Кубы оружия, указанного в ст. 8 настоящего Протокола.
Раздел III
Статья 10
Правительство Республики Куба заявляет о своем согласии с демонтажом и вывозом с территории Кубы оружия, о котором говорится в ст. 8 настоящего протокола.
Статья 11
Правительство Республики Куба вновь подтверждает, что основой его внешней политики является строгое соблюдение принципов Устава ООН, включая принцип невмешательства во внутренние дела других государств.
Раздел IV
Статья 12
Договаривающиеся стороны согласились принять план о присутствии ООН в районе Карибского моря путем организации постов наблюдения представителей этой организации, чтобы достигнуть выполнения целей настоящего соглашения. Этот план будет разработан в деталях и.о. Генерального Секретаря ООН при консультации с заинтересованными сторонами.
Статья 13
Достигнута договоренность, что по вопросам, связанным с дальнейшей нормализацией обстановки вокруг Кубы, а также по другим вопросам, затронутым в посланиях Председателя Совета Министров СССР Н.С. Хрущевым, Президента Соединенных Штатов Дж. Кеннеди и в заявлении Премьер-министра Республики Куба Ф. Кастро от 28 октября 1962 г., будут продолжены переговоры между заинтересованными сторонами с целью выработки взаимоприемлемых решений.
Статья 14
Стороны согласились представить настоящий протокол Совету Безопасности для принятия соответствующих мер согласно Уставу ООН.
Протокол составлен … ноября 1962 г. в Нью-Йорке, Соединенные Штаты Америки, на русском, английском и испанском языках, причем все тексты имеют одинаковую силу.
По уполномочию правительства СССР
По уполномочию правительства Республика Куба
По уполномочию правительства США».
Однако американцы не собирались выполнять все положения этого документа.
