Текст книги "Пути истории"

Автор книги: Игорь Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Государства индской цивилизации имели, скорее всего, дравидоязычное население. Распад их следует, по всей вероятности, приписать кризису в их бюрократической структуре, приведшему к экономическому хаосу. Это же явление наблюдалось в Шумере при падении «царства Шумера и Аккада» (III династия Ура) около 2000 г. до н. э., в Египте в конце Древнего царства около 2200 г. до н. э., вероятно, в Хеттском царстве в XIII в. до н. э. (нападение «народов моря» здесь лишь привело к кульминации и так уже нараставшего кризиса). Индская цивилизация распалась после XVIII в. до н. э.; лишь остатки ее (Лотхал, Калибанган) дотянули до XV—XIII вв. до н. э. или просуществовали дольше. Крито-микенская цивилизация распалась к XIII в. до н. э. Население государств крито-микенской цивилизации было частично аборигенным, частично греческим (ахейским); какую роль в их падении сыграли внутренние процессы, какую – природные (в начале XV в. до н. э. гигантское землетрясение разрушило один из важных центров крито-микенской цивилизации – о-в Феру, или Санторин, который частично ушел под воду [28]28
  Это землетрясение, возможно, послужило основанием для легенды об Атлантиде.


[Закрыть] , и нанесло непоправимый ущерб Криту, затопив его побережья и засыпав поля жгучим пеплом) и какую роль сыграли вторжения каких-то новых племен – пока сказать трудно.

Южная Месопотамия и Египет оправились от кризиса, первая – в течение полутораста лет, второй – за более длительный промежуток времени. Падение же хеттской, индской и крито-микенской цивилизаций открыло путь к проникновению на их бывшие территории нового первобытнообщинного населения, не имевшего отношения к их падению.

В случае Хеттского царства это были протоармяне (мушки), пересекшие территорию Малой Азии в течение XII в. до н. э., а затем фригийцы в VIII (?) в. до н. э. (те и другие с Балкан [29]29
  Продвижение протоармян на Армянское нагорье, фригийцев и других балканских народов на п-ов Малую Азию и другие аналогичные движения популяций не следует рассматривать как уничтожение или вытеснение первоначальных обитателей этих регионов – хеттов и урартов. И те и другие остались на той же территории, но восприняли новые языки. Последние, в свою очередь, восприняли некоторые особенности субстратных языков. Так, армянский язык помимо заимствований некоторого числа хуррито-урартских слов, связанных с локальными природными и общественными условиями существования армянского народа, потерял противопоставление долгих и кратких гласных и заменил индоевропейские тоновые ударения на урартское фиксированное силовое ударение на предпоследнем слоге, что, в свою очередь, привело к падению односложных суффигируемых именных и глагольных флексий или замене их прежними двусложными. См.: Diakonoff I. М. Hurro-Urartian Borrowings in Old Armenian.– Journal of the American Oriental Society. 105, 1985, c. 597—603. Толькоассимилировавурартов, протоармянеобразовалиармянскийнарод. О происхождении грузинского языка пока можно лишь гадать, но вполне вероятно предположение, что он находится в боковом родстве с индоевропейскими и,может быть, его носители тоже восходят к культуре Чатал-Хююк. Северокавказские языки вместе с родственными хурритским и урартским, по-видимому, относятся к древней языковой надсемье, 6—8тыс. лет назад распространенной от Восточной Европы до Кавказа и Центральной Азии.


[Закрыть] ), в случае индской цивилизации это были арии (ветвь носителей индоевропейских языков), появление которых в Северной Индии датируется XV—XII вв. до н. э., а в случае крито-микенской цивилизации это были ионийские, дорийские и эолийские греки, продвинувшиеся на ее бывшие земли с более северных территорий между XIII и XI вв. до н. э. Еще раз подчеркнем, что эти процессы были не чисто миграционными, но характеризовались растеканием новых индоевропейских языков на осваиваемые территории.

Как показывают общая для индоариев и древних восточных иранцев социальная и правовая терминология и некоторые общие институты, те и другие уже достигли весьма высокого общественного уровня типа чифдомов еще на их общей среднеазиатской родине. Труднее судить об уровне общества ионийцев и дорийцев до их появления в собственно Греции. Но так или иначе в обоих случаях население Индии и Греции начинало на новых местах фазовый переход от второй фазы (первобытнообщинного строя) к третьей (ранней древности). Несколько односторонне рисуют нам эту картину гимны Вед, относящиеся, видимо, к началу I тысячелетия до н. э. Гомеровские поэмы, окончательно оформившиеся, вероятно, в VIII—VII вв. до н. э. и рисующие картину общества, реально существовавшего три-четыре поколения ранее, но сохранявшегося в памяти, дают нам едва ли не самую наглядную картину чифдомов.

Заметим, что ранняя древность, заново начавшая слагаться в Греции, существенно отличалась от того общества, которое впервые сложилось на Ближнем Востоке. Там возникновение государственного сектора в третьей фазе было в значительной мере связано с ирригационным характером земледелия, организованного в довольно крупном масштабе. Однако не только в ирригации было дело: государственный сектор занимал ведущее положение и в Хеттском царстве, и на Крите, и в Микенской Греции, где ирригация такой роли не играла. Поскольку именно неэффективность государственного сектора привела к гибели эти цивилизации, постольку именно этот сектор и подвергся наибольшей деструкции. И в следующей фазе роль государственного сектора в Греции была все еще велика лишь в отдельных регионах – в Спарте, отчасти в Фессалии. В большинстве же греческих общин, намного позже гибели царских хозяйств Микенской Греции перераставших в города-государства (полисы), государственный сектор практически вновь уже не возникал; существовал лишь общинно-частный сектор, в котором все большее значение приобретали частные хозяйства. Отсутствие государственного сектора обусловило отсутствие или ликвидацию царской власти (не только абсолютной, но и ограниченной) и массовое установление в греческих государствах республиканского строя.

Отсутствие крупных государственных хозяйств и в основном республиканский характер государств, где могло активно действовать все свободное население, позволили в полисном мире избавиться от едва ли не главного бича третьей фазы – ростовщичества. Система кредита была введена в строгие рамки (Солон в Афинах, 594 г. до н. э.), теперь чисто торговые. Все это имело огромное социально-психологическое значение. Именно здесь впервые выработалось понятие «свобода» ( eleutheria ), означавшее полную независимость индивида; все формы зависимости, в том числе всякое подчинение царской власти (вместо характерного для греков общинно-городского самоуправления), квалифицировались греками как «рабство» ( doulosyne ). Возможность развития греческих полисов в этом направлении была связана еще и с тем, во-первых, что они сложились уже в железный век, а во-вторых, с тем, что они были в постоянном контакте с развитыми классовыми цивилизациями, а также с прибрежными чифдомами, вовлеченными в систему торгового обмена. Если на Востоке развитие торговли сильно ограничивалось постоянными препятствиями, чинившимися царской властью (о чем речь пойдет ниже), то на Средиземном море не было препятствий для торговли и частного обогащения.

Мифологию, как и локальный характер культов и слабость этического начала в религии, греки унаследовали от первобытнообщинной эпохи (второй исторической фазы). С течением времени, однако, мифология все более отходила в область сказки, и начала вырабатываться научная философия. Сначала она пользовалась, как и миф, метафорическим языком, но затем стала вырабатывать собственную терминологию и – что оказалось важнейшим для дальнейшего развития человека – научную логику (Аристотель). В рамках философии разрабатывалась и этика (Сократ). Хотя древнегреческое государство входит, согласно нашим принципам периодизации, в число регионов третьей фазы (для которой обычны небольшие «княжества»), полисный мир был обществом совершенно особого рода, который мог самим своеобразием повлиять на весь дальнейший х од истории человечества. Таким образом, в данном случае историческое развитие дало начало вполне нетривиальному стволу, и это имело для будущего громадные последствия.

В I тысячелетии до н. э. государства, относившиеся к третьей фазе, находились почти сплошь в Восточном полушарии. Пояс их протянулся от Испании (Тартесс) и средиземноморских побережий (финикийские и греческие колонии, республики материковой, островной Греции и ионийского побережья Малой Азии, этрусские и другие города в Италии, филистимлянские – в Палестине) по всей территории Ближнего Востока – целая серия государств Восточного Средиземноморья, Малой Азии (Фригия, потом Лидия), Армянского нагорья (Урарту), Месопотамии (включая Ассирию) – и с ответвлением вверх по долине Нила (Египет и Нубия). Далее на Восток шли отдельные ранние государства и чифдомы Ирана и Средней Азии [30]30
  Предцивилизации, зарождавшиеся здесь на юге среднеазиатской степной зоны, в зоне речных культур юго-западного Афганистана и в отдельных очагах Ирана, разделили судьбу крито-микенской и индской цивилизаций по еще неясным для нас причинам. Лишь эламская цивилизация в юго-западном Иране, главным образом в долинах Каруна и Керхэ, развивалась параллельно месопотамской.


[Закрыть] и возникающие новые государства ранней древности в Индии. Еще не дошла до стадии ранней древности широкая полоса земель между Черным морем и Индийским океаном к востоку от очерченной здесь зоны. Но регион возникновения ранней древности имелся и в Китае, в основном в долине р. Хуанхэ, а затем и на смежных территориях. Это были: государство Инь (Шан) с характерным для него ритуальным убийством всей массы захваченных пленных мужчин (XIV—XII вв. до н. э.), а затем государства Западного Чжоу (XII—VIII вв. до н. э.) и целого конгломерата обществ третьей фазы в периоды Ле-го (VIII—V вв. до н. э.) и Чжань-го (V—III вв. до н. э.). Хозяйственной основой этих государств было земледелие (лишь частично ирригационное) – посевы сорго, проса и чумизы и лишь вторично – ячменя и пшеницы, а также скотоводство – разведение крупного и мелкого рогатого скота, свиней. Возникновение китайской цивилизации запаздывало по сравнению с переднеазиатской и египетской на полторы тысячи лет – срок небольшой в масштабе истории человечества. Еще больше опаздывала островная Япония.

Фаза ранней древности в Японии чрезвычайно слабо освещена историками. Однако ясно, что бронзовый век, сигнализирующий о наступлении ранней древности, начинается здесь лишь со II—III вв. н. э. Согласно китайским хроникам, еще в V в. Японский архипелаг был занят пятью отдельными государствами. Объединение их всех одной «царицей» (жрицей?), может быть, относится к области легенд.

Между III и VII вв. происходила миграция новых племен из Кореи. К VI—VII вв. в Японии сложилась довольно рыхлая федерация под главенством тэнно (условно: «императора»); в нее входили два центра японской цивилизации– Идзума и Ямато и полоса корейского побережья – Мимана. С IV в. образуется как бы единое царство Ямато, но реальная власть все еще принадлежит местным правителям, главам знатных кланов. Полноправные члены кланов, включавших как родовую знать, так и массу свободных земледельцев, обладали собственностью на землю и средства производства при условии членства в общине. Поливные поля, на которых выращивался рис, находились в общинной собственности. Нечлены общины (клана), бэмин, образовывали примыкавшие к кланам профессиональные организации. Бэмин не имели собственности на средства производства, они работали на тэнно и на клановую знать, но некоторые из них – лица, возглавлявшие профессиональные организации, – были, по существу, чиновниками; некоторые бэмин занимали важные посты при дворе тэнно. Существовали рабы и рабыни, но они имели мало значения.

Японскую религию этого времени обычно характеризуют как «ранний синтоизм», хотя на самом деле это был вообще не «-изм», не какая-либо строгая религиозно-догматическая система, а характерные для ранней древности местные культы с мифологическим осмыслением мира. В условиях коллективной работы на рисовых полях складывались характерные черты японской ментальности, типичной и для позднейших времен, – коллективизм с чертами конформизма, слаженность действий, трудолюбие.

С VI в. японцы потеряли Миману, с VII в. Корея перешла в подчинение Китая и началась миграция китайцев на острова. К этому времени восходит начало тесных культурных связей Японии с Китаем и влияние на нее китайских идеологий эпохи средневековья, в частности буддизма и конфуцианства. Среди иммигрантов было немало грамотных людей; в это время японцы заимствовали китайскую иероглифическую письменность, постепенно (с большими сложностями) приспосабливая ее к собственному языку.

Эта картина соответствует фазе ранней древности.

Подводя итоги, отметим, что возникновение государств третьей фазы было связано с резким скачком в развитии производительных сил: производство достигло такого уровня, когда стал создаваться прибавочный продукт, достаточный для содержания и обслуживания господствующего класса, а также государственной организации и культовых институтов. Однажды возникнув, эти «надстроечные институты» стремятся к расширению и развитию, для чего нужен дальнейший прирост прибавочного продукта. Во второй и особенно в начале третьей фазы общественного развития этот прирост действительно был велик по сравнению с первой фазой, первобытной, и мы наблюдаем процесс экстенсивного расселения людей, увеличение числа населенных пунктов на все более широкой территории. Можно ли это рассматривать как прогресс в смысле наибольшего блага для наибольшего числа людей? Конечно, нет. Это был период роста числа благ для части общества и оскудения их для другой, куда более многочисленной его части. Но как бы то ни было, рост материального богатства приводит к наступлению периода постоянных войн (ежегодных), а это, по-видимому, явилось главной причиной урбанизации – возникновения укрепленных городов как центров управления государством, ремесла и скопления продовольственных запасов.

Четвертая фаза
(имперская древность)

Кризис обществ третьей фазы был вызван тем, что внутри каждого отдельного общества рост прибавочного продукта после первых блестящих успехов цивилизации сильно замедлялся и даже приостанавливался.

Производительность труда в течение третьей фазы значительно возросла. Это было связано с освоением орошаемого земледелия, но также с новыми достижениями в области ремесла – выплавкой медной, а позже и железной руды, технологией бронзы,– с введением плуга, гончарного круга, ткацкого станка, с проведением ирригационных каналов и изобретением первых водоподъемных устройств. В дальнейшем, однако, производительность не только не росла, но иногда даже снижалась. Так, в месопотамском сельском хозяйстве из-за истощения и засоления почвы в результате нерационального орошения более ценные культуры (пшеница) были вытеснены менее ценными (ячмень). Рост нормы эксплуатации также упирался в естественные границы: известное усовершенствование ручных орудий не могло привести к значительному увеличению производительности все того же ручного труда.

Наконец, и последний резерв увеличения абсолютного количества производимого продукта – естественный прирост населения – также иссякал. Во второй (первобытнообщинной) фазе и особенно в начале третьей фазы (ранней древности) прирост населения был действительно велик по сравнению с первой, собственно первобытной фазой, и мы наблюдаем увеличение числа населенных пунктов. Однако при возникновении урбанизации мы сталкиваемся с общей закономерностью всякого прогресса: за него нужно платить, и плата в конечном счете превышает выгоду от него. Крайняя скученность населения городов при полном отсутствии общественной гигиены приводила к частым эпидемиям и к повышенной детской .смертности. Выживаемость детей в условиях как первобытности, так и ранней древности, видимо, не превышала даже вне городов средней цифры два-три ребенка на одну женщину в возрасте, способном к деторождению, т. е. примерно соответствовала норме, едва достаточной для поддержания данной численности населения. К этому добавлялись ежегодные войны, в некоторых регионах приводившие к катастрофическим последствиям (например, к практической гибели ханаанейской цивилизации в Палестине к концу II тысячелетия до н. э. из-за ежегодного безжалостного разорения страны египетскими войсками; это привело к заселению страны пришедшими из пустынно-степной зоны израильскими племенами, находившимися во второй фазе развития).

Государствам приходилось искать вовне дополнительные источники изымаемого продукта.

До начала I тысячелетия до н. э. существовали государства только трех типов: мелкие «номовые» княжества; неустойчивые конгломераты таких государств, где более слабые платили центральному, более сильному определенную дань и оказывали ему по требованию военную помощь; наконец, относительно крупные царства, объединявшие целый речной бассейн. Единственным довольно стабильным государством последнего типа был Египет (хотя периодически и разваливавшийся и приходивший в хаотическое состояние из-за гипербюрократизации системы изъятия и распределения продукта). Всеобщий кризис обществ третьей фазы привел к необходимости решительных изменений.

Одним из способов привлечения внешних ресурсов был неэквивалентный обмен: в торговле продукт, конечно, не создается, но зато он перераспределяется, и можно попытаться перераспределить его с целью увеличения доходов господствующего класса наиболее сильных государств. В ранней древности постоянно и равномерно действующего международного рынка не существовало, и купцы, привозившие товары, в которых остро нуждались земледельческие общества, но которые производились в других местах, могли получать баснословные прибыли. Торговая прибыль в государствах ранней древности усиливала имущественное расслоение и имела тенденцию превращаться в ростовщический капитал. Большинство хозяйств из-за их сезонности (едва ли не как правило) не могли обойтись без кредита, а он принимал ростовщическую форму. Прогресса из этого не получалось.

Делались попытки вести торговлю через государственный аппарат. Этот способ оказался невыгодным: за пределами страны контроль над торговыми агентами был невозможен, и дело сводилось .к их частной наживе, а контроль внутри страны был неэффективен ввиду крайней бюрократичности аппарата.

Можно было предоставить международную торговлю частным лицам (что мы кое-где в ранней древности и наблюдаем), а роль государства свести к сбору пошлин князьями. Это значило, что успех и неуспех международной торговли всецело будет зависеть от благоразумия или жадности князей, через земли которых проходили купеческие экспедиции. Но так как кризис в том и состоял, что государства рассматривали изымаемый ими продукт как недостаточный, то рано или поздно побеждала жадность. Когда купцов начинали чересчур обирать или когда грабили их перевалочные центры (как это делали цари Ассирии), они попросту прекращали торговлю (тем самым приводя экономику торгующих государств к упадку) или меняли направление торговых путей в обход более сильных царств – с Евфрата в Сирию из Сирии на островные владения Финикии, оттуда – в Карфаген и мир греческих полисов.

Задачей государства теперь стало увеличение изымаемого продукта за счет внешних ресурсов без привлечения торговли, что привело повсеместно к созданию империй. С их появлением началась новая, четвертая общественно-историческая фаза – развитого древнего общества,– сопровождавшаяся переменами в технологии (прежде всего военной), в государственном устройстве, а также в области социальной психологии. Революционный переворот между этими двумя фазами не происходил, но происходили грандиозные военные завоевания, вносившие радикальные перемены в структуру обществ, и нередко эти перемены определялись выдающимися лидерами.

Такие грандиозные завоевания стали возможны вследствие громадного шага вперед в развитии военного дела, а это развитие стало возможно благодаря существенному технологическому скачку – переходу от бронзового к железному веку.

Железо труднее выплавлять из руды, чем медь, его труднее обрабатывать, чем бронзу, а литейные качества его ниже. Кроме того, на воздухе оно быстрее ржавеет. По всем этим причинам технология производства железа в фазе ранней древности была мало развита; известны лишь отдельные, случайные образцы железных изделий этого периода, главным образом украшения. Во II тысячелетии до н. э. монополистами производства железа были племена северо-востока Малой Азии, и хеттские цари ревниво оберегали эту доходную монополию.

С начала I тысячелетия до н. э., с падением хеттов, препятствовать вывозу железа стало некому; создается «железный путь» – от месторождений металла к греческим городам Южного Причерноморья и по долине Евфрата на Ближний Восток. Но секрет добычи железа из руд был вскоре раскрыт и в ряде других стран; выяснилось, что железные руды имеют очень широкое распространение на земной поверхности. В IX—VII вв. до н. э. в Европе и на Ближнем Востоке было открыто производство углеродистого железа, которое можно было подвергать закалке,– «стали» [31]31
  Мы лишь условно обозначаем древнее углеродистое железо как сталь. Она, конечно, существенно отличалась от нашей литой стали.


[Закрыть].

Только с массовым внедрением производства «стали» мы можем говорить о наступлении железного века. Стальные инструменты делали возможными более успешную обработку земли, вырубку лесов под пашню, прокладку оросительных каналов в твердом грунте, создание более совершенных оросительных устройств; они революционизировали кузнечное, столярное, кораблестроительное ремесла, и прежде всего оружейное.

Вместо кинжалов, топориков и легких копий пехотное войско было теперь вооружено мощными мечами. Появились шлемы, закрывающие щеки, шею и подбородок, латы, поножи, щиты со стальной обивкой, более совершенные луки и стрелы. Уже не могло быть и речи о том, чтобы взятый в плен и обращенный в рабство мужчина, получив в руки лопату или мотыгу, был опасен для охраны. Рабство получило гораздо более широкое развитие. Завоевания могли стать более обширными и более прочными.

Кораблестроение помогло созданию приморских колоний финикийцев и греков, позволило вести регулярную войну на море. Одомашненные кони, прирученные для сопровождения стад и для военных целей сначала только в Восточной Европе и за Уралом, распространились теперь по всем цивилизованным странам, где были введены сначала колесницы, а потом конница. (Заметим, что в хозяйственных целях лошади не использовались, так как подковы были придуманы гораздо позже.)

Центрами образования империй стали не те области, которые и ранее были наиболее развиты, а те, которые были лучше всего стратегически расположены и имели доступ к путям, соединявшим регионы новых производств. Первой такой областью стала Ассирия на р. Тигр.

Точнее сказать, первую заявку на создание «мировых империй» сделали в I тысячелетии до н. э. в Передней Азии Урарту, Элам и Ассирия. Урарту имело относительный успех, включив непосредственно в свой состав все Армянское нагорье (Восточную Анатолию) и часть Закавказья. Признаком сложения новой фазы в истории здесь явилось вытеснение локальных генеалогических пантеонов единым культом общегосударственного бога Халди. Его храмы с приданными им скотоводческими хозяйствами (для обеспечения жертвоприношений) основывались в каждой завоеванной долине – ничего подобного не делали другие ранние государства.

Урарту сравнительно быстро пало под воздействием различных внешних сил. Об Эламе мы знаем очень мало. Зато подробно нам известно об Ассирии. Это была первая «мировая держава». Чтобы понять, как же она могла возникнуть, нужно учесть следующее [32]32
  Изложенные ниже идеи принадлежат Н. Б. Янковской.


[Закрыть].

Если с точки зрения господствующего класса складывавшейся империи речь шла об увеличении изымаемого продукта, то с точки зрения общества в целом речь шла об обеспечении расширенного воспроизводства, без которого никакое развитие производительных сил невозможно. Расширенное же воспроизводство требует определенного стабильного соотношения производства средств производства и производства предметов потребления. Все области, охваченные древними цивилизациями, и смежные с ними можно рассматривать с точки зрения их роли в общественном разделении труда. Основные земледельческие страны были производителями прежде всего предметов потребления (хлеба, текстиля и т.п.), в то время как области горные и степные – средств производства (металла, тяглового и вьючного скота, кож и т. п.). Население земледельческих стран этого периода потребляло крайне мало мяса, хлебом же, шерстью и текстильными изделиями могло обеспечить себя само. На строительство шли местная глина и тростник.

Для правильного функционирования общественного расширенного воспроизводства в масштабах целых регионов древних цивилизаций области первого и второго типа (или «подразделения») должны были быть насильственно, но надежно объединены. В этом заключалась функция империй. Империи представляли собой довольно неустойчивые образования – слишком сильны были центробежные силы, но на месте разрушавшейся империи неизменно возникала новая. Первой такой империей была Ново-Ассирийская, охватившая всю Переднюю Азию (кроме Урарту и Малой Азии, IX– VII вв. до н. э.); за ней последовали Ново-Вавилонская и Мидийская (VII—VI вв. до н. э.), за ними Персидская Ахе-менидская, основанная Киром,– она уже захватила территорию от Эгейского моря до долины Инда, от Египта до Аму-дарьи и даже Сырдарьи (VI—IV вв. до н. э.); позднее возникли эллинистические империи. Аналогичными были империя Маурьев (цари Чандрагупта и Ашока) в Индии (IV– II вв. до н. э.), империя Цинь (от реформ Шан Яна до императора Цинь Ши Хуан-ди, IV—III вв. до н. э.) и сменившая ее империя Старшей династии Хань (основана императором Лю Баном;. с III: по I в. до н. э.). Большинство этих империй было основано выдающимися лидерами, яркими личностями, хотя по своим характерологическим чертам они расходились: от кровожаднейших тиранов (Цинь Ши Хуан-ди) до покровителей наук и культуры (Александр) и людей, обладавших терпимостью даже при наличии официального культа (Ашока). Историческая их роль тем не менее была жестокой и в принципе примерно одинаковой.

Своеобразное и исторически весьма значительное явление представляла собой ранняя Римская империя (I в. до н. э. – III в. н. э.); поздняя Римская империя ( III —IV вв. н. э.) представляет собой уже переход к следующей фазе общеисторического процесса.

Экономический смысл возникновения и существования древних империй, как явствует из уже изложенного, заключался в следующем. Для того чтобы обществу, повсеместно переживавшему к концу эпохи бронзы период многолетнего застоя, перестать топтаться на месте (в бесконечной цепи возвышений, смены и гибели и вновь возвышений мелких государств), нужно было обеспечить расширенное воспроизводство (без него никакое развитие производительных сил невозможно) и тем самым достичь определенного стабильного соотношения областей, производивших в избытке продукты потребления, и областей, производивших средства производства [33]33
  Хотя с точки зрения самих скотоводов производство скота есть производство продуктов потребления (мяса), в земледельческих районах древности мясо потреблялось главным образом во время храмовых и других праздников. Скотоводы поставляли тягловых животных и важнейшее ремесленное сырье, а земледельческие районы имели в избытке зерио, шерсть, лен и хлопок (в зависимости от местности).


[Закрыть].

В горных районах условия для развития сельского хозяйства были хуже, чем в областях цивилизаций речных долин. Но зато их специализация на рудной промышленности не зависела от необходимости периодически вкладывать средства, например, в посевное зерно, а также от доступности или недоступности тяглового скота и пастбищ или фуража для него. В то время как любое земледельческое хозяйство переживает сезонные перерывы в производственном цикле (а неблагоприятные климатические условия – такие, как эпоха засух, наступившая во II тысячелетии до н. э.,– могут нарушить или даже вообще прервать сельскохозяйственные циклы), в горнорудной промышленности сезонность не играет никакой роли, и единственно необходимые затраты заключаются в периодической смене орудий труда и рабочей силы.

В наше время естественно было бы искать объединения регионов в налаженном международном обмене. Но на рубеже II и I тысячелетий до н. э. этому мешали непреодолимые препятствия. Источники сырья в горных районах перестали в то время быть легкодоступными, так как зоны между ними и основными производителями продуктов питания (такими, как Египет и Месопотамия) находились под контролем достаточно сильных ранних государств, а это (при склонности князьков к насильственному захвату торговых путей и торговых центров – и к их полному разорению) служило существенным препятствием для развития международной торговли. В то же время внутреннее развитие районов производства минерального сырья и лесных районов привело к тому, что они могли обеспечить самих себя пищевой и текстильной продукцией в достаточной мере; сырье, ранее задешево вывозившееся, можно было теперь перерабатывать и на месте.

Выходом из положения могло быть не просто продолжение взаимного ограбления соседей (что не вело к налаживанию расширенного воспроизводства на всей территории цивилизованного мира), а, как уже отмечалось, обязательное насильственное объединение обоих «подразделений» общественного производства – средств производства и продуктов потребления. Империи, которые отныне сменяли одна другую на всей территории древнего мира, должны были решать именно эту задачу. При этом внутренний обмен в пределах империи начинает играть весьма важную роль. Это находит отражение в повсеместном введении денег (монеты). Серебряный лом в прошлом играл роль преимущественно меры стоимости – реальное серебро редко шло в уплату. Теперь впервые возникает собственно денежный, а не только товарный обмен. Монета была изобретена в Лидии и распростра -нялась в Ахеменидской империи в конце VI в. до н. э. и в Китае почти в то же самое время (в период Чжань-го, т. е. еще до образования империи) [34]34
  Однако монеты в Китае первоначально служили скорее мерой стоимости; средством обращения они стали лишь в имперский период.


[Закрыть].

Есть закономерность и в технологическом уровне фазы имперской древности. Заметим соотношение периодов возникновения железного века в различных частях мира и периодов возникновения империй (исключим при этом Средиземноморье, которое шло особым путем развития):

                                  Массовое                Установление

                                   введение                  имперского

                                    железа                         строя

Ближний Восток    XI – IX вв. до н. э.   IX – VIII вв. до н. э.

                                                                      (Ассирия)

Индия                    VII – VI вв. до н. э.    IV в. до н. э.

                                                                      (Маурья)

Египет                   VI – V вв. до н. э.      IV – III вв. до н. э.

                                                                    (Птолемеи [35]35
  Птолемеи – первая из египетских династий I тысячелетия до н. э., власть которой впервые вышла далеко за пределы Нильской долины.


[Закрыть])

Китай                     V – III вв. до н. э.      III в. до н. э.

                                                                      (Цинь)

Япония                  VI в.  н. э.                    VII – VIII в.  н. э.

                                                                      (Нара)

Промежуточные двести лет соответствуют фазовому переходу от третьей к четвертой фазе.

Подчеркнем еще раз, что движущей силой было не введение технологии железного века само по себе, а, во-первых, необходимость объединения регионов производства средств производства и регионов производства средств потребления и, во-вторых, введение производства стали не только в ремесле, но прежде всего в военном деле (стальные мечи, кольчуги или латы, шлемы).

Империи, или так называемые мировые державы, принципиально отличались от сравнительно крупных конгломератов княжеств, образовывавшихся в фазе ранней древности. Во-первых, империи насильственно объединяли непременно территории, неоднородные по своей экономике и экономическим нуждам, по географическим условиям, по этническому составу населения и по культурным традициям. Во-вторых, если крупные государства-конгломераты в основном не нарушали традиционной структуры управления подчиненных стран, то империи, напротив, подразделялись на единообразные административные единицы (области, сатрапии, провинции). Все государство в целом управлялось из единого центра, а автономные единицы если и сохранялись в пределах империи, то (во всяком случае, на первых порах) имели совершенно подчиненное значение; империи стремились низвести их до уровня своих обычных территориально-административных подразделений, хотя в то же время не спешили уравнять их жителей с жителями государства-завоевателя.