Текст книги "Пути истории"

Автор книги: Игорь Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

С начала нашей эры, и особенно во II—III вв., главными кочевыми противниками Китая были сяньби, племена, возможно, монгольского происхождения, которые, подобно сюнну, создали недолговечную, но весьма пространную кочевую «империю». В V—VI вв. мы узнаем о большом, кочевом союзе жужан, воевавших с китайцами, тюрками и уйгурами, а затем, видимо, они же под именем обров, или аваров, очутились на среднем Дунае, о чем уже говорилось. В X—XI вв. монголоязычные племена киданей (китаев), захватив северо-западные части Китая и Маньчжурии, создали империю Ляо, имевшую даже свою письменность. На территории, лежащей между Китаем и Тибетом, тибето-бирманским по языку народом тангутов была создана империя Си Ся (XI—XIII вв.), тоже имевшая развитую письменность. В 1115—1234 гг. в современной Маньчжурии и в некоторых северных районах Китая существовала империя Цзинь, созданная тунгусо-маньчжурским племенем чжурчжэней. Все эти государства по большей части имели господствующие династии из кочевников и – часто – господствующую кочевую элиту, но основное население обычно занималось не только скотоводством, но и земледелием. Землю могли обрабатывать либо китайцы, либо племена или группы самих завоевателей. Часть этого населения приняла христианство несторианского толка, занесенное сюда сирийскими (арамейскими) купцами. На территории Синьцзяна, с центром в Турфанском оазисе, было царство уйгуров, слившихся к тому времени с индоевропейским народом, ошибочно называемым «тохарами»; к северо-западу от них кочевали и царили кара-кидани. Почти вся Средняя Азия и значительная часть Ирана входили в государство Хорезмшахов, имевших столицу в Ургенче (ныне в Узбекистане). Хорезмшахи были династией тюркского происхождения, но с иранской культурой и сильными исламскими традициями; они возвысились в борьбе с тюрками же – сельджуками. Для средневековья это было процветающее государство.

На этом историческом фоне создалась великая Монгольская кочевая империя. Монголы под названием мэн-гу или мэн-гу да-да («монголы» или «монголо-татары») впервые упоминаются в китайских источниках при Танской династии. Собственно монголы были чисто кочевым племенем, обитавшим к юго-востоку от оз. Байкал и в бассейне р. Селенги. Здесь и начал свою деятельность монгольский вождь Темучин – будущий великий хан Чингиз, претендовавший на власть над всем миром (действительный объем мира был ему, конечно, неясен).

К западу от селенгинских монголов жили христианские тюркские племена найманов и кераитов, эксплуатировавшие предположительно труд китайских переселенцев-земледельцев. Возможно, именно к этим тюркским племенам впервые относился этноним «татар». К 1206 г. кераиты и найманы были покорены Чингизом и включены не только в его империю, но и в его войско. Этим объясняется то, что полчища Чингиза и его преемников обозначались как «монголы» главным образом на востоке и на юге, в то время как на Руси они с самого начала именовались «татарами» [85]85
  Впоследствии термин «татары» стал самоназванием ряда племен и народов весьма различного происхождения, говорящих на тюркских языках преимущественно кипчакской и отчасти огузской групп. Это прежде всего казанские татары, в средние века – основное население Золотой Орды, а сейчас – Республики Татарстан на Волге, хотя они расселены и значительно шире; сибирские, или черневые, татары и целый ряд других этнических групп. Крымские татары, создавшие в XV в. могущественное Крымское ханство, выселенные в 1944 г. из Крыма Сталиным, а ныне стремящиеся вернуться домой, являются результатом слияния в единый народ нескольких этнических групп – степных племен огузской группы, османских турок тоже огузской группы, части ногайцев кипчакской группы и отюреченного местного населения – готов, греков, генуэзцев и др.


[Закрыть].

Непобедимость монголов кажется загадочной.

Воинская сила монголов, как уже указывалось, заключалась в их мощной и многочисленной коннице – отрядах стрелков из лука, использовавших при этом развитую разведывательную службу. Привлекая в свой состав военных и прочих специалистов из разных народов, монголы в отличие от других кочевых полчищ могли брать укрепленные города. Кроме того, невероятные разрушения и кровавейшая резня, учинявшиеся монголами на завоеванных территориях, оказывали на их соседей столь мощное психологическое давление, что в ожидании пощады сдавались и такие противники, которые могли бы сопротивляться. В этом, вероятно, и есть причина непобедимости монголов.

Как уже говорилась, Чингиз около 1206 г. начал с подчинения найманов и кераитов и включения их ополчения в свое войско. Затем он добился признания своего верховенства от тангутского государства Си Ся, отнял большую часть территории у династии Цзинь в Северном Китае. Затем начались грозные походы против Средней Азии. В 1218 г. в империю Чингиза были включены кара-кидани. В течение 1219—1225 гг. шла опустошительная война с Хорезмом: были взяты и полностью разрушены Бухара, Самарканд и Ургенч. Передовые отряды монголов во главе с Джебе и Субэдэем, пройдя сквозь Грузию и Армению, обошли Каспийское море с запада и через Кавказ вторглись в Крым и на Русь (1223 г., битва при р  Калке, ныне в Донецкой области). Несогласованно и неразумно действовавшие русские князья были разгромлены, полонены, их полки и сами они уничтожены и даже пленные перебиты.

Но поражение русских князей в битве при Калке по трагичности последствий не могло сравниться с тем массовым кровавым погромом, который монголы произвели в Средней Азии. Последствия его ощущались столетиями – разрушены были не только города, но и ирригационные системы.

Царь тангутов отказался выступить вместе с монголами против Хорезма, результатом чего был карательный поход против Си Ся; смерть Чингиза во время этого похода лишь усилила ожесточение монголов: было не только уничтожено тангутское царство, но погибла и вся тангутская цивилизация.

К 1227 г. власть монголов простиралась от Каспийского моря и Памира до Центрального Китая и лесов Сибири. Существенно, что монголы взяли под свой контроль все важнейшие торговые пути в Средней и Центральной Азии. Они нередко обращали в рабство целые народы и раздаривали их своим полководцам. Чингиз-хан считал себя избранным Небом для мирового господства – идея, очевидно заимствованная из Китая. Его советник, кидань Елю Чуцай, уговорил его не превращать китайскую территорию, как было им первоначально задумано, в сплошные пастбища для монгольского скота. Во всяком случае, вся административная структура на завоеванной территории была полностью разрушена: Чингиз полагался на полководцев, а не на администраторов, хотя при нем были, как видно, образованные советники – уйгуры, кидани и тюрки-несториане. Монгольские полководцы собирали дань с покоренного населения с помощью откупщиков и совершенно не считались с его общественными и государственными традициями. Однако это не мешало монголам заключать и союзы с традиционными царствами. Так, уже после Чингиза, в 1234 г., монголы разгромили чжур-чжэньскую империю Цзинь и захватили ее столицу Кайфын – совместно с войсками южнокитайской Сунской династии!

Империя монголов считалась владением не великого хана лично, а его клана. Управлять ею как единым целым было невозможно, хотя существовала развитая система гонцов. Когда великий хан пытался руководить из единого центра,его гонцу приходилось тратить месяцы, если не годы, чтобы добраться от одного края империи до другого.

Поэтому еще при жизни Чингиза монгольская империя была разделена на улусы – наделы его сыновей. Тулуй получил коренную монгольскую территорию и Северный Китай (он умер раньше отца, и после него правил его сын Мункэ), Угэдэй – Западную Монголию (территорию найманов), Чагатай – земли кара-киданей и восточную часть Средней Азии, Джучи (а после его смерти в 1227 г. – его сын Батый) – западную часть Средней Азии и Юго-Западную Сибирь (будущую Золотую Орду).

На великом собрании монголов – курултае преемником Чингиза в качестве великого хана в 1229 г. был провозглашен его третий сын, Угэдэй (1229—1241). Столицей стал Каракорум на р. Орхон в Центральной Монголии. Эта столица в течение XIII в. превратилась в богатый город с церквами, мечетями и буддистскими храмами.

Созыв курултая и принятие решений отнимали много времени, и после смерти великого хана некоторый срок империей могла править его вдова. После Угэдэя был избран его сын Гуюк (1246—1248), а затем Мункэ (1251—1259) – но дальше последовала борьба между разными претендентами на наследие Чингиз-хана.

Монгольские разрушительные завоевания продолжались и после Чингиза. В 1236 г. было решено завоевать западную часть мира, и это было поручено Батыю. Он разрушил царство Волжской Булгарии в 1237 г., в том же году уничтожил город Рязань с почти всеми жителями и начал завоевывать одно русское княжество за другим; лишь жестокая зима и ранняя оттепель спасли Новгород. После взятия Киева в 1240 г. сопротивление русских князей прекратилось.

Монголы двинулись дальше на Галицкую и Волынскую земли, на Польшу и добрались до Силезии, но не стали продолжать поход на Германию. Вместо этого они ударили по Венгрии, обвинив ее в том, что она приютила тюрок-половцев, бежавших от них из южнорусских степей. Известие о смерти великого хана Угэдэя (в 1241 г.) удержало Батыя от дальнейшего наступления, так как он претендовал на великоханскую власть. Не получив избрания, Батый удалился в свой улус (в Сарай-Бату, около современной Астрахани), где и умер в 1255 г. Его брат и преемник, Берке, создал новую столицу на Волге – Сарай-Берке. Здесь он принял мусульманство. Новое царство – Золотая Орда простиралась от Иртыша до Крыма, низовьев Днепра и даже Дуная, но русские княжества не входили в состав собственно Орды, и князья, как уже упоминалось, были лишь обязаны платить ханам дань и получать от них ярлык на княжение. Время от времени готовность князей платить дань подстегивалась отдельными татарскими набегами (последний – хана Тохтамыша на Москву в 1382 г., хотя до этого великому князю Московскому Дмитрию Донскому удалось в 1380 г. разгромить татарское войско Мамая на Куликовом поле). Платить дань татарам прекратил только Иван III в 1476 г.

Золотая Орда жила в значительной мере не только за счет дани, но и за счет караванной торговли между Крымом и Русью, с одной стороны, и Средней Азией – с другой. В течение XV века Золотая Орда распалась на отдельные мусульманские царства, из которых Астраханское, Казанское и Сибирское были завоеваны русскими при Иване Грозном (1533– 1584), а Крымское продержалось почти до конца XVIII в.

Другое направление монгольского нашествия после Чингиза было на Средний и Ближний Восток. Для этого был выделен особый, пятый улус – для Хулагу, брата Мункэ. Хулагу выступил в поход в 1255 г., в следующем году он уничтожил в северном Иране влиятельную секту ассасинов [86]86
  Ассасины (от арабского «едящие гашиш») были террористичеcкой группой, принадлежавшей к исламской секте исмаилитов, крайнему ответвлению шиизма. Своих наследственных имамов исмаилиты воспринимали как живое воплощение божества. Сны, являвшиеся ассасинам под влиянием наркотика, выдавались имамом за видения рая, который они обретут за свое презрение к смерти при выполнении террористического задания (в качестве джихада). Ассасинская организация с центром в замке Аламут в северном Иране была создана Хасаном ибн Саббахом около 1090 г. Действовали ассасины (направляемые из Сирии своим начальником – «Старцем горы») главным образом против суннитов-сельджуков, но и против египетских Фатимидов, шиизм которых казался исмаилитам недостаточно правоверным, а также против крестоносцев.


[Закрыть]а затем напал на Ирак. Шииты ортодоксального толка и даже христиане (жена Хулагу была христианкой несторианского вероисповедания) поддержали Хулагу против аббасидского суннитского халифа аль-Мустасима. Багдад был взят монголами в 1258 г. и подвергнут полному разорению, халиф был убит. Хулагу, в войска которого к тому времени вошло много тюрок-огузов, вторгся также в Сирию, едва оправившуюся от крестоносцев, взял Халеб и Дамаск и дал бой египетским войскам мамлюкской династии, но потерпел от них поражение. Центром своего государства Хулагу сделал Иранский Азербайджан, где основал династию Иль-ханов. До конца жизни Хулагу оставался формально подчиненным великому хану. Он умер в 1265 г., и при его погребении было совершено требовавшееся монгольским обычаем ритуальное убиение девушек. Второй преемник Хулагу, Газан-хан (1271—1304), хотя и был воспитан в буддизме, принял мусульманство. С помощью своего талантливого советника Рашид ад-Дина он ввел в государстве более четкий порядок, вполне феодальный даже с европейской точки зрения: роздал землю монгольским воинам в качестве икта и подтвердил введенное уже до него прикрепление крестьян к земле.

Очередной великий хан, Кублай (Хубилай, 1260—1294), поселился между тем не в Каракоруме, а в Ханбалыке (Пекине) с 1264 г. Ему еще подчинялись и Золотая Орда, и империя Иль-ханов, но уже лишь формально.

Конечно, монгольское завоевание Китая сопровождалось кровопролитием и разрушениями (и неудачными попытками дальнейших завоеваний – Японии, Бирмы). Однако здесь монгольская элита подчинилась китайской цивилизации. И сам Кублай, и его преемники, соблюдая принесенные монголами традиции (монгольские имена наряду с китайскими, обряд выборов хана), ощущали себя все же китайскими императорами.

В период продолжавшегося монгольского правления (династия Юань) возобновился экономический и культурный подъем, начавшийся в Китае при предыдущей династии – Сун. Парадокс, заключающийся в том, что судьба Китая при династии Юань была столь отлична от судьбы других завоеванных монголами стран, разрешается тем, что в Китае монгольские завоеватели включились в шестую, постсредневековую фазу, между тем как монгольские завоевания других стран тогдашней Азии даже не подводили к этой фазе ни по характеру оружия, ни из-за возникновения каких-либо новых классов, ни по типу идеологии (которая оставалась практически безальтернативной – отдельные второстепенные нововведения внутри ислама не в счет).

Если даже на Руси, которой монголы нанесли сравнительно мало ущерба, их завоевание заметно задержало ход исторического процесса, то в Средней и Центральной Азии, в Иране и на Ближнем Востоке оно было настоящей катастрофой. Весь Средний и Ближний Восток, а позже и Индия оказались экономически отброшенными далеко назад и на многие столетия (собственно, до XIX в.) зациклились, как в ловушке, в пятой, средневековой фазе.

То, что здесь последовало дальше, характерно для средневековья: бесконечные войны, существование династических государств с неустойчивыми, подвижными границами, не связанных с определенным этносом и не зависевших ни от самосознания их населения, ни от физико-географических условий. Почти повсеместно продолжают быть активными тюркские племена, нередко лишь полуоседлые, но создающие собственные династии ( Kapa -Коюнлу, Ак-Коюнлу, кызылбаши). Значительную роль играет и религиозное разделение – есть династии суннитские, шиитские, исмаилитские.

Остановимся на двух-трех исторических линиях, имевших важные последствия для будущего. Это линии появляющихся время от времени более удачливых – нередко и более жестоких – завоевателей.

Тимур Ленг (Хромой Тимур, Тамерлан, 1336—1405) происходил из считавшегося монгольским, но тюркизированного племени и занимал с 1361 г. военно-административную должность в Моголистане – одном из государств, на которые раскололся улус Чагатая. (Впоследствии Моголистан более или менее совпадал с Восточным Туркестаном, но в тот момент включал и Западный – Мавераннахр.) Тимур выступал сначала в союзе, а потом в борьбе с другими военачальниками, имевшими силы того же порядка, что и он; подавлял антимонгольское движение шиитов-сербедаров, опиравшихся на сохранившееся городское население Средней Азии и Хорасана (сербедары – уничижительное прозвище низового движения шиитов; левое крыло сербедаров, возглавлявшееся духовным орденом мистиков-дервишей, требовало социального равенства). Затем Тимур захватил Самарканд, сделал его своей столицей и объявил себя в 1370 г. эмиром, правящим от имени Чингизидов; вслед за тем он начал серию походов, сопровождавшихся неслыханными даже по тем временам жестокостями. Так, при взятии оплота сербедаров – г. Серахса Тимур приказал замуровать в стену крепости две тысячи человек.

Победы Тимура объяснялись не только его полководческим искусством, но также и ужасом, который он внушал своим противникам. Овладев Хорезмом, разрушив его столицу Ургенч, он затем в течение 1380—1390 гг. подчинял, грабил, вырезал население Ирана и Закавказья. В 1389—1395 гг. он разгромил Золотую Орду, разграбив Сарай-Берке и другие города. В 1398 г. он вторгся в Индию и захватил Дели, где уже раньше сидела мусульманская династия. Затем начал войну с турецким султаном Баязидом I и в битве при Анкаре в 1402 г. взял его в плен. Пройдя сквозь Малую Азию, он вышел к Эгейскому морю и в 1403 г. изгнал из Смирны (Измира) удерживавших этот город крестоносных рыцарей-иоаннитов (госпитальеров) [87]87
  Главной опорой иоаннитов был остров Родос, который они удерживали с 1309 по 1522 г. После этого они обосновались на о-ве Мальта (см. примеч. 31).


[Закрыть]. Затем Тимур задумал поход на Китай (идея состояла в том, чтобы восстановить империю Чингизидов), но умер в начале похода.

Не все территории, где проходили его войска, Тимур присоединял к своему царству. Он ушел из Малой Азии, из Золотой Орды и из Дели, удержав в Индии только Пенджаб. Однако государство Тимура все равно было грандиозным: оно включало Закавказье, Иран с Афганистаном, Мавераннахр с Хорезмом и Пенджаб. Но Тимур, как и другие средневековые завоеватели такого размаха, должен был разделить царство между сыновьями и внуками, что привело, естественно, к междоусобным войнам. Тем не менее при Шахрухе (1409—1447), Улугбеке (1447—1449) и Султан-Хусейне (1469—1506) ядро государства Тимура сохранялось.

Несмотря на военные разрушения, государство, оставленное Тимуром своим потомкам, было весьма богатым. В Самарканде, Бухаре и Герате могли действовать великие ученые, архитекторы и поэты; сам Улугбек был выдающимся математиком и астрономом, построил прославленную в средние века обсерваторию – за что и был убит мусульманскими фанатиками. Примат архитектуры среди искусств в подобных государствах характерен: великолепное оформление резиденций было необходимо столь могучим государям. Архитектурная слава Самарканда и Бухары восходит ко времени Тимуридов.

К началу XVI в. государство Тимуридов распалось на несколько враждующих владений. Правитель Ферганы Бабур был в 1504 г. изгнан из Средней Азии кочевыми узбеками во главе с Мухаммедом Шейбани-ханом (основателем новой узбекской среднеазиатской династии) [88]88
  Мухаммед Шейбани был потомком Джучи, сына Чингиза, и претендовал на продолжение традиций Чингизидов. Однако опирался он не на монголов, а на тюркские племена кипчакского, карлукского и огузского происхождения, вошедшие в состав узбекского народа (средневековый литературный язык – чагатайский).


[Закрыть]и обосновался в Кабуле, откуда тщетно пытался вернуть себе Бухару и Самарканд, а затем начал походы в Индию и в 1525 г. захватил Делийский султанат, основав династию Великих Моголов. Он оставил интересные воспоминания, однако встречающиеся характеристики Бабура как «гуманиста», мягко говоря, преувеличенны и незаслуженны.

Бабур был далеко не первым мусульманским завоевателем Индии. Первым был уже упоминавшийся Махмуд Газневи (971—1030), который доходил до Ганга, но прочно удержал только Пенджаб. Потомки Махмуда вынуждены были оставить Хорезм и обосновались в Пенджабе. В результате длительных вооруженных столкновений полководец Кутбаддин Айбек основал в 1206 г. султанат в Дели. Между 1206 и 1526  гг. (когда Дели был завоеван Бабуром) в нем правили пять мусульманских династий, и некоторые из них претендовали на власть над всей Индией; но по могуществу ни одна из них не могла сравниться с Великими Моголами (1526—1857).

Наиболее выдающимся из Великих Моголов был Акбар (1556—1605). Он в три раза сократил налоги с крестьянства, отменил джизью с индусов, стал брать индусов в армию, ограничил влияние улама, носился с идеей создания универсальной религии, приемлемой для всех его подданных. Эти тенденции, однако, не имели продолжения; его преемники, особенно Аурангзеб (1678г—1707) отличались мусульманским фанатизмом.

После смерти Аурангзеба морально разложившаяся мусульманская аристократия не смогла больше претендовать на господство в Индии [89]89
  В 1857 г. последний Великий Могол, Бахадур-шах, был низложен англичанами. Однако могущество Великих Моголов просуществовало фактически лишь до начала XVIII в.


[Закрыть]. Наряду с мусульманскими княжествами в стране все время сохранялись государства индуистских раджей, тоже вечно воевавших друг с другом и с мусульманами.

Империя Великих Моголов была типичным средневековым государственным образованием, границы которого не только не соответствовали каким-либо этническим или физико-географическим регионам, но и, как во всех подобных случаях, зависели от хода междоусобиц и удачи или неудачи отдельных военных походов. За счет грабежа подчиненных областей империя богатела и могла себе позволить содержать поэтов, художников-миниатюристов [90]90
  Исламский запрет на изобразительное искусство как на поощряющее идолопоклонство был смягчен в восточных мусульманских странах: если изображение было плоскостным, оно не приравнивалось к сотворению идола. Отсюда мощное развитие миниатюрной живописи в Иране, Средней Азии и Индии.


[Закрыть]и гениальных архитекторов (о чем свидетельствуют шедевры Дели и Агры). Но при Великих Моголах не наблюдается ни малейшего признака перехода в новую фазу исторического процесса. Несмотря на то что Тимуриды обладали примитивным огнестрельным оружием – пищалью, одного этого для смены фаз было совершенно недостаточно. Никаких признаков сложения новых классов в обществе не было, как не создалось и какой-либо социально-психологически вдохновляющей альтернативной идеологии.

Замечательно, что, если в эпоху арабской экспансии ислам легко и быстро распространялся на завоеванные страны, то при тимуридском завоевании Индии ничего подобного не наблюдалось. В мусульманство перешло население только Синда (долина р. Инд) и Пенджаба, а также (в результате мусульманского завоевания около 1200 г. ) Бенгалии (Бангладеш). Но и в Пенджабе часть населения перешла с тех пор к друтой религии – учению сикхов, монотеистической религии, созданной в конце XV в.

По-видимому, индуистская кастовая система в достаточной степени удовлетворяла социально-психологическому побуждению «быть под защитой, быть со своими», и никакое новое учение не соответствовало тогда социальным побуждениям населения.

История послемонгольского Ирана представляет собой ту же знакомую тошнотворную парадигму вечно воюющих и сменяющих друг друга неустойчивых государств с неопределенными границами, по большей части с тюркскими династиями. В XV в. ведущая роль переходит к сторонникам .духовного дервишского ордена Сефевийе, военной опорой которого было объединение шиитско-тюркских племен – кызылбаши.

Восстав против Ак-Коюнлу, кызылбаши во главе с Исмаилом I Сефевидом (1500—1524) завоевали весь Иран примерно в его современных пределах, но включая также юго-западную часть нынешнего Афганистана и нынешнюю Армению, а в XVII—начале XVIII в.—нынешнюю Республику Азербайджан и временами Грузию. Шиизм был объявлен государственной религией. Государство Сефевидов оказалось настолько прочным, что продержалось от 1600 до 1722 г., когда оно было опрокинуто восстанием афганских племен и когда начался новый период усобиц, длившийся почти весь XVIII век.

Как и другие послемонгольские государства Ближнего, Среднего Востока и Индии, Иранское (Персидское) государство можно считать феодальным в западноевропейском смысле слова. Господствовала система тиуля – пожалования служилым людям права на взимание податных сумм с определенных территорий в свою пользу – в виде феодальной ренты; позже тиуль превратился в пожалования земли. Тиулю до XV в. предшествовал (не только в Иране, но и в Ираке, Средней Азии и Золотой Орде, а при Великих Моголах и в Индии) несколько другой тип пожалования — союргал. Он был обусловлен несением воинской службы, и владелец его имел право взимать налоги, сам пользуясь налоговым и административно-судебным иммунитетом (конечно, в пределах царской милости).

Несмотря на весь кошмар средневековья, культурная жизнь не замирала. Всемирной славой пользуется мусульманская архитектура по уже отмечавшимся причинам. Особую роль в жизни средневекового мусульманского общества играло религиозно-философское течение суфизма. Суфизм имел метафизическую основу и практиковал систему послушания, при которой ученик (мурид) под наставничеством «старца» (муршида, пира) готовился идти аскетическим путем тарикат к постепенному мистическому познанию Бога и конечному слиянию с ним. Суфии стремились к приобретению мистического «озарения» путем экстатических танцев, повторения молитвенных формул, умерщвления плоти. Существовали суфийские духовные ордены и даже род монастырей (ханака). Суфии ставили тарикат выше шариата и долгое время преследовались ортодоксальными исламскими улама.

Хотя суфизм уводил от нестерпимой действительности лишь в глубь мистического познания мира, он был, несомненно, оппозиционным учением. Поэтому именно суфизм вдохновлял – или давал путь к самовыражению – замечательных поэтов: Саади (1210?—1292), лирика и автора человеколюбивых, нравственных поэм и прозы; Джелаладдина Руми,. автора поэтических притч (ум. в 1273 г. в Малой Азии); Хафиза (1325—1390?), величайшего лирика с заслуженной мировой славой [91]91
  Выражение живых человеческих чувств могло быть при желании истолковано в мистическом смысле – вот почему Хафиз мог позволить себе написать: «Когда ширазская тюрчанка схватит рукой мое сердце, я отдам Самарканд и Бухару за одну ее черную родинку».


[Закрыть]. Были в персоязычной поэзии XII—XIV вв. и эпики (Низами, 1141?—1209?) [92]92
  Низами жил в Гяндже, тюркоязычном (азербайджанском) городе, но писал он по-персидски.


[Закрыть], и сатирики (Закани,. ум. 1370). Однако поэт мог существовать только на подачки властителей, поэтому почти все поэты писали панегирики. В прозе важнейшее место занимали (по той же причине) историки.

Отдадим должное силе духа средневековых мыслителей, ученых, поэтов, художников – вряд ли было время в истории человечества, менее благоприятное для творчества! А ведь многое из созданного ими волнует и радует душу и сейчас.

Но после XV в. вся персоязычная поэзия – уже подражательная; нового сказать нечего – наступает и нарастает застой общества.

В любой области земного шара всякое средневековое общество являет нам однообразную картину неустойчивых государственных образований, контуры которых зависят только от грубой и кровавой военной силы. Как уже было сказано, средневековье – историческая ловушка. Мало где мы можем проследить признаки готовившегося перехода к новой фазе исторического процесса. В недрах средневекового общества люди жили своей повседневной жизнью, рождались, любили и умирали (или своею смертью, или в результате государственного разбоя), но лишь китайская, арабская и персидская лирика (особенно суфийская), да еще династийные, пристрастные историки донесли до нас следы этой жизни.

Оставим в стороне Индокитайский полуостров, Бирму и Индонезию, где происходило приблизительно то же самое (но события мало исследованы). Прежде чем мы перейдем к обществам, где в большей или меньшей степени начали проявляться признаки новой фазы, остановимся еще на одном своеобразном средневековом обществе – Османской империи.

Начиная с XI в. в Малую Азию проникают тюркские племена, говорившие на диалектах огузской группы.

Как и в других подобных случаях, не надо думать, что пришлое тюркское население сменило предшествующее. Оно сменило лишь господствующий слой общества. В своей массе жители Малой Азии с XI в. н. э. и позже были лишь постепенно тюркизирующейся земледельческой греческой (отчасти армяноязычной) популяцией, которая, в свою очередь, восходила к древним хеттам и другим народам Малой Азии, принявшим греческий язык в условиях Восточной Римской империи. Первоначально (с XI в.) лишь господствующая элита Малой Азии складывалась как тюркская. Однако, смешавшись с местным населением, она влияла и на его ментальность в направлении сближения с ментальностью степняков. В русской научной традиции тюрки именуются турками после ассимиляции ими местного малоазийского населения; в западной науке этого различения не делается. Заметим, что тюрки (турки) мало оседали в городах, и некоторые города вплоть до XX в. оставались греческими. На землях полуострова, отнятых у Византии в XI—XIII вв., образуется несколько мусульманских тюркских княжеств. Это значит, что были тюркская династия и тюркская воинская дружина, а также греческое земледельческое население, которое постепенно исламизировалось и тюркизировалось. Из учения ислама тюркские воины извлекли главным образом положение о джихаде (иначе — газават; ведущие «священную войну» назывались гази). Вооруженные группы, постепенно теснившие византийцев, обосновались вдоль их границ, а также границ Малой Армении повсеместно, ведя непрерывную террористическую «войну». Большинство тюркских княжеств (эмиратов) Малой Азии были тем временем более или менее мирно заняты своими внутренними делами, и лишь Осман I, эмир маленького княжества Сёгют на северо-западе полуострова, воспользовался движением гази для расширения своей территории. Для этого османское (или оттоманское) государство приняло на себя роль распространителя исламского правоверия.

Расширение территории было связано с необходимостью брать города, что требовало длительной осады (осадных орудий у османов не было). При жизни Османа I удалось взять у византийцев только Брусу (1326 г.), но его преемник Орхан овладел еще Никеей и Никомедией (Изником и Измидом), а также захватил соседний тюркский (турецкий) эмират Карасы.

В 1354 г. османы сделали важнейшее приобретение – захватили город Галлиполи на европейском берегу Дарданелльского пролива. Это дало ключ к Балканам, где положение политически было крайне тяжелым: здесь существовали разбросанные по побережью владения Венеции, обломки Латинской империи крестоносцев, области, отложившиеся от Византии, три болгарских и несколько сербских княжеств, а также то, что осталось от Византийской империи, главным образом у Мраморного моря и Босфора (с центром в Константинополе) и по южному берегу Черного моря. Впрочем, как все средневековые государства, и остаточная Византийская империя «пульсировала», то сокращаясь, то расширяясь.

Турки уже раньше переправлялись через Дарданеллы, участвуя в качестве союзников той или иной стороны в кипевших тут войнах; но постоянный опорный пункт в Галлиполи (Гелиболу) позволил им перейти к регулярным завоеваниям на Балканах. Были захвачены Адрианополь (Эдирне) и южная Сербия. Граница, на которой действовали гази, упорно продвигалась на север. В 1386 г. была взята София, в 1389 г. Сербии было нанесено сокрушительное поражение на Косовом поле, и сербы признали верховенство османов (но при этом погиб турецкий султан Мурад I); сын Мурада, Баязид I, в 1393 г. полностью покорил Болгарию, а в 1396 г. отбил франко-венгерское контрнаступление.

Таким образом, был создан некий скелет империи, но османы держали только основные коммуникации, речные долины и т.д. Население империи было по-прежнему в основном христианским, некоторые ее части находились под властью христианских вассалов. Баязид поставил себе целью обеспечить правоверие по всей империи, снабдив ее мусульманскими администраторами, судьями и т.п. Для этого жителей коренного османского эмирата было недостаточно, и он решил завоевать остальные тюркские эмираты Малой Азии с помощью христианских контингентов и янычаров. (Гази отказались вести войну против единоверцев.)

Кто такие янычары? Кроме прочей османы ввели дань мальчиками со своих христианских подданных (девширме). Дети обращались в мусульманство, получали военную и духовную подготовку и зачислялись в пехотный корпус янычаров (от ени чери – «новое войско»). Янычарам были очень долго запрещены любовные связи с женщинами. Изолированные в казармах и от христианского, и от мусульманского населения, освобожденные от нормальной семейной жизни и человеческих связей, а тем самым и от совести, янычары превратились в послушное и хладнокровное орудие османских султанов. Гази при янычарах уже становились ненужными.

Часть изгнанных эмиров Малой Азии обратилась за помощью к Тимуру, который вторгся (как мы уже знаем) на полуостров и в 1402 г. полонил Баязида в битве при Анкаре. Совершив рейд в Малую Азию, Тимур ушел, и на полуострове началась, как и можно было ожидать, междоусобная борьба между тремя сыновьями Баязида, которая закончилась победой Мехмеда I. Тот вернулся к политике присоединения эмиратов, но не военной силой, а дипломатией, брачными узами и т.д. Эмираты были постепенно присоединены в течение XV в.

Султан My рад II возобновил газават на Балканах (в том числе в Морее, т. е. на п-ове Пелопоннес). Независимые христианские правители Сербии, Валахии и Польши во главе с венгерским королем Яношем Хуньяди начали зимой 1443/44 г. «крестовый поход» против османов, но Мурад, справившись с сопротивлением последних малоазийских эмиратов, с помощью генуэзского флота предотвратил вторжение «крестоносцев» через проливы, и они были разбиты в 1444 г. под Варной, а окончательно – в 1448 г. – опять на Косовом поле.