Текст книги "Ты только живи"
Автор книги: Игорь Матвеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
23
Встреча, на которую я возлагал такие большие надежды, не принесла мне ничего.
Правда, теперь я знал наверняка, что Дмитрий действительно побывал на Самотраки и провел там несколько дней, что скорее всего он был там один – или не афишировал личности своей спутницы, которая, может быть, сняла жилье где-то в другом месте.
Жаль, что я не спросил Теодориду, остались ли в комнате после исчезновения супруга Инны какие-то вещи. Если остались – значит, он действительно утонул. Впрочем, журналист мог и не знать об этом – зачем, как он выразился, это ему было надо?
Можно, конечно, было позвонить ему, но, честно говоря, разговаривать мне с ним больше не хотелось.
Нет, надо ехать на Самотраки. Брать Лиду переводчицей – и самому разговаривать с местными.
Я пошел в туристическое агентство, которое обнаружил во время моих вынужденных прогулок по городу, и выяснил, как можно добраться до острова. Оказалось, что туда каждый день ходит паром «Саос Феррис», и проблем с билетами в нетуристический сезон не будет.
Утром следующего дня я пришел в булочную. Моя знакомая была там.
– Привет, Лида. У меня есть к вам серьезный разговор, – с ходу начал я.
– О чем?
– Мне нужна ваша помощь. Помощь переводчицы, – и я коротко изложил ей суть дела.
Девушка задумалась.
– Ну, не знаю, – неуверенно произнесла она. – Как-то это все – неожиданно. И… я же работаю.
– И работайте себе на здоровье, Лида. Но вы же можете поменяться со своей напарницей? Я имею в виду, попросить ее поработать за вас пару дней, а потом – вы за нее. А может, нам удастся уложиться в один день.
Она все еще колебалась.
– Я заплачу вам, Лида. И за билет, и за проживание, и за работу.
– А когда вы хотите ехать, Игорь? – спросила она.
– Ну вот, это уже другой разговор! Чем скорее, тем лучше. Можно даже сегодня: паром идет в пять вечера.
– Что вы, сегодня не выйдет, – возразила она. – Я еще должна… знаете что, оставьте мне номер вашего мобильного, я перезвоню, когда буду готова.
– У меня нет мобильного. Давайте так, Лида: я сам позвоню вам на домашний, ну, скажем, завтра ближе к вечеру. Пойдет?
Она написала мне номер своего телефона и занялась вошедшим покупателем. Я подождал, пока она обслужит его.
– Значит, мы договорились. Лида?
– Мы-то да. Теперь осталось договориться с моей напарницей. Ладно, с ней, я думаю, проблем не будет.
– Заранее спасибо вам, – поблагодарил я.
Что ж, придется добавить еще одну статью расхода: оплата переводчика. В какую сумму мне это выльется? Вопрос, конечно, интересный, как говорилось в одной юмористической миниатюре. Прикинув, что придется оплатить моей помощнице билет туда и обратно, проживание, питание и собственно услуги переводчика, я решил, что за пару дней мне придется расстаться не менее чем с полутора сотнями евро.
Через два дня я ожидал девушку на причале в порту Александруполиса, наблюдая, как в «брюхо» огромного белоснежного парома с синей надписью «Saos Ferris» заезжают грузовые и легковые автомобили. Накануне вечером я позвонил ей домой, и она сообщила, что все уладила и в течение двух дней может помогать мне в поисках пропавшего земляка.
По закону подлости погода испортилась: небо заволокли свинцовые тучи и заметно похолодало. Зима решила напомнить о своих правах.
Лида появилась за час до отплытия. На ней была куртка из плотного материала защитного цвета, джинсы и кроссовки. Волосы были перехвачены темной лентой. В руках она держала средних размеров сумку.
– Здравствуйте, Игорь.
– Здравствуйте, Лида. Позвольте – я по-джентльменски завладел ее сумкой, перекинув ремень через плечо. – Итак, в путь?
Я предъявил у трапа купленные в турагентстве билеты, и мы поднялись по узкой лестнице в салон.
Помещение было рассчитано человек на триста – четыреста, но сейчас пассажиров было не более двух десятков. У стойки небольшого бара пара мужчин потягивали свой неизменный фраппэ – холодный кофе, – мальчик лет четырех гонял по проходу на маленьком трехколесном велосипеде, пожилая женщина сосредоточенно вязала что-то на спицах. В самом углу салона человек шесть хипповатого вида парней и девушек сидели на рюкзаках и громко разговаривали.
Несколько укрепленных под потолком телевизоров с приглушенным звуком демонстрировали какую-то спортивную программу, но ее, похоже, никто не смотрел.
– Летом сюда набивается столько народу, что сидят даже на полу, – заметила Лида. – А сейчас – не сезон. Если хотите, выйдем на палубу.
– А вещи?
– Оставим здесь.
– С ними ничего не случится?
Девушка улыбнулась.
– Можете быть спокойны: воровства у нас нет. Знаете, в прежние времена греки, говорят, даже двери домов на замок не запирали. Проблемы здесь создают только приезжие, в том числе и мы, понтийцы, – воровство, пьянство, хулиганство – а то и похуже. Слышали, например, о Максиме Жилине?
– Нет.
– Молодой парень из Новосибирска, приехал в Грецию поработать. Обвинили в убийстве гречанки. Попал под следствие. Когда перевозили из одной тюрьмы в другую, сумел обезоружить и застрелить двух вооруженных полицейских! Представляете?
– С трудом, – признался я. – Терминатор какой-то.
– Об этом писали все греческие газеты, – вздохнув, она добавила: – Вот за это нас и недолюбливают.
«Вот за это нас и недолюбливают, – мысленно повторил я. – Причем повсюду».
Через четверть часа паром, неуклюже развернувшись и распугав рыбацкие лодки, взял курс на Самотраки.
24
Нахальные чайки с гортанными криками атаковали палубу и едва не касались крыльями наших лиц – вероятно, привыкли к тому, что пассажиры бросают им какую-то пищу. Стало быстро смеркаться, к тому же холодный морской ветер пронизывал насквозь, и мы вернулись в салон. Все это время мы болтали о всякой всячине: Лида рассказывала мне о своих родителях, женихе, жизни в Кабардино-Балкарии и Греции, я – о командировках в Иран и Пакистан. Я так и не смог заставить себя напрямую спросить свою спутницу: «Сколько вам заплатить за ваши услуги?», она этого вопроса тоже не касалась. В конце концов, я решил, что по окончании поездки просто спрошу ее, сколько она получает в своей булочной, вычислю ее дневной заработок – и набавлю к нему пятерку.
Наше морское путешествие заняло почти три часа. Может быть, «Саос Феррис» преодолел бы эти несчастные тридцать кэмэ – или сколько там морских миль? – и быстрее, но, как оказалось, на острове имелся лишь один порт, Камариотиса, и чтобы достичь его, паром шел вдоль побережья еще минут сорок.
Около восьми вечера уже в полной темноте мы сошли по трапу и ступили на берег Самотраки. Моросил мелкий дождь.
Я и понятия не имел, где и как искать ночлег, но он сам нашел нас. Молодой парень в плаще с капюшоном, блестящим от капель воды, догнал нас под фонарем и спросил что-то по-гречески.
Лида ответила. Минуту они переговаривались, потом девушка объявила:
– Есть жилье. Здесь, рядом. Холодильник, душ, туалет. Двадцать пять евро за комнату, – она чуть замялась. – Извините, конечно, Игорь, если бы мы были супругами или любовниками, нам хватило бы и одной. А так…
Все правильно. Придется брать две раздельные комнаты. Значит, пятьдесят за сутки, сто – за двое. Недешево, конечно, но – назвался груздем, полезай в кузов.
– Согласен, – проговорил я. – Пошли.
– Он подвезет.
Мы втиснулись в крохотный двухдверный «форд», и наш благодетель тронулся с места. Фары осветили группу пассажиров, сошедших с парома, несколько невысоких домишек, автобус и пару легковушек, после чего машина въехала в переулок.
Через пять минут «форд» остановился напротив двухэтажного здания. Отряхивая плащ, парень вошел первым, за ним последовали и мы. На втором этаже наш провожатый включил в коридоре свет, указал на две соседние двери по правой стороне и что-то произнес:
– Можете пока заплатить за сутки, – перевела Лида. – Если не управимся за один день, я ему позвоню. Сейчас попрошу его телефон.
В ответ на ее просьбу парень черкнул номер на клочке бумаги и отдал его девушке.
Потом вопросительно посмотрел на меня. Я вытащил из бумажника купюру в пятьдесят евро.
– Ключи в дверях, белье в шкафу, – сказал напоследок парень и сгинул.
Мы остались в коридоре одни. Из-за дверей других комнат не доносилось ни звука. «Похоже, мы будем единственными обитателями дома», – решил я.
– Ну что, Лида, отметим первый день наших поисков? Я купил хорошего сухого вина, – поколебавшись самую малость, проговорил я.
Нет, я не собирался шиковать на чужие деньги, просто мне как-то хотелось отблагодарить ее за согласие помочь мне. Иначе как бы я смог общаться с аборигенами острова, которые вряд ли знали английский язык?
Я надеялся, что моя спутница не увидит в моем предложении ничего такого.
Она не увидела. Либо я выглядел настолько плохо, что женщины в моем присутствии могли не опасаться за свое целомудрие, либо – смотрелся как истинный джентльмен.
Так или иначе, Лида просто кивнула и сказала:
– Ладно.
– Тогда располагайтесь и через десять минут приходите ко мне.
Я повернул ключ и вошел.
Нащупал на стене у двери выключатель. Комнату залил неяркий свет. Две кровати вдоль противоположных стен, шкаф, небольшой холодильник, тумбочка, столик, два стула. Дверь, ведущая в душевую.
Я вымыл руки, распаковал сумку, выложив на стол курицу, хлеб, но бутылку вина оставил в сумке.
Через десять минут послышался стук в дверь.
– Девушка, вы самогонку будете или водку? – спросил я, когда мы сели.
Лида с недоумением посмотрела на меня.
– Есть такой анекдот, – пояснил я. – У девушки спрашивают: «Вы самогонку будете или водку?» А она отвечает: «Ой, прямо не знаю, все такое вкусное!»
Лида рассмеялась, а я достал вино.
Ужин прошел в теплой и дружественной атмосфере, а где-то около одиннадцати мы пожелали друг другу спокойной ночи.
25
Утром мы вновь устроили «общий стол», перекусив остатками вчерашней курицы и принесенным моей спутницей салатом из помидоров.
В начале девятого такси уже несло нас в Лаккому, и молодой разговорчивый водитель болтал о чем-то с Лидой, сидевшей на переднем сиденье. Та смеялась.
– Говорит, какое приятное исключение, – перевела она мне, полуобернувшись. – Обычно здесь можно увидеть симпатичных девушек только в туристический сезон.
Минуту я размышлял, как бы поделикатней вторгнуться в их разговор и задать вопрос, далекий от темы женской красоты. Ничего не придумав, я просто попросил Лиду:
– Спроси его, не слышал ли он чего-нибудь о несчастном случае с иностранцем, который около трех месяцев назад отправился кататься на лодке и утонул.
Девушка перевела.
Водитель покачал головой, произнес несколько слов.
– Ничего подобного он не слышал. Здесь такое редкость.
Лаккома оказалась совсем небольшой деревушкой с аккуратными домиками под красными черепичными крышами, площадью с несколькими лавчонками и небольшой церквушкой.
Таксист спросил что-то у Лиды.
– Интересуется, где нас высадить.
Действительно, где? Надо мне было спросить у Теодориду фамилию его знакомого или, еще лучше, того человека, который сдал супругу Инны комнату, но журналист, скорее всего, этого не знал. Так или иначе, ни того, ни другого я не сделал. Ладно, выясним сами: в таких деревеньках все знают друг друга.
– На площади, – ответил я. – Сколько с нас?
Поездка обошлась мне в три евро. Я расплатился, таксист попрощался и уехал. Мы остались стоять на площади. Девушка вопросительно посмотрела на меня.
– С чего начнем?
Согнувшаяся под грузом лет бабуля в теплой шерстяной кофте, очень похожая на какую-нибудь белорусскую бабку Ядвигу или Ульяну, с трудом передвигалась по противоположной стороне площади, направляясь, очевидно, в хлебную лавку. Других обитателей Лаккомы не было видно.
– Вон у нее и спросим, – проговорил я.
– Спросим – что?
– Ну… кто здесь сдавал белорусу комнату три месяца назад.
Лида с некоторым сомнением взглянула на меня, но ничего не сказала. Честно говоря, я тоже не очень надеялся на то, что бабуля окажется нам полезной, но начинать с чего-то было надо.
Мы догнали бабушку, уже входившую в лавку. За прилавком сидел и крутил транзистор круглолицый розовощекий мужчина. Приятно пахло свежими булками.
– Отставить бабку, – вполголоса скомандовал я. – Начнем прямо с продавца. Кому знать, как не ему: у него, небось, вся деревня отоваривается.
Мы поздоровались, подождали, пока хозяин обслужит бабушку, потом Лида задала ему вопрос. Мужчина что-то коротко ответил.
– Здесь летом бывает много иностранцев, – перевела девушка. – Кто его знает.
– Это было в сентябре, – заметил я. – Туристский сезон уже кончился.
Наш собеседник выключил свой транзистор, подумал немного. Потом кивнул.
– Кажется, он догадывается, о ком идет речь. О том левкоросе, который жил у Харлампия.
– О левкоросе?
– Ну, вашу Белоруссию здесь знают как Левкороссию. «Левко» по-гречески «белый», – пояснила Лида. – Так что и белорус будет левкоросом. Вот он-то и жил у Харлампия.
– Харлампий – это имя или фамилия?
– Имя, конечно, – ответила Лида. – А фамилию я сейчас спрошу.
Фамилия того человека была Спирос. Итак, Харлампий Спирос. Главный свидетель по делу об исчезновении Дмитрия?
Я вытащил из бумажника фото супруга Инны.
– Этот левкорос?
Мужчина несколько секунд всматривался в снимок.
– Вроде бы.
– И что с ним случилось?
– А что с ним случилось?
– Ну, он же… утонул?
Булочник неопределенно повел плечами.
– И лодку нашли на берегу, – продолжал я. – Его пустую лодку.
– Вам все же лучше поговорить со Спиросом, – проговорил наш собеседник. – Это был его постоялец.
– А где он живет?
Хозяин булочной покачал головой.
– Его в деревне сейчас нет.
Час от часу не легче.
– Где же он?
– Поехал в Хору.
Будем надеяться, что эта Хора находится не где-нибудь на территории Испании.
К счастью, оказалось, что Хора – это тоже деревня, и она расположена менее чем в десяти километрах от Лаккомы.
Ехать туда или ждать его здесь? Хотелось, конечно, поговорить с ним здесь: а вдруг он смог бы показать нам и комнату, и вещи – если таковые остались – «левкороса» Дмитрия Захаропулоса. Как пишут в детективных романах, важна любая мелочь.
– Он вернется сегодня?
Булочник покачал головой.
– Не думаю. Там проблема с племянником. Без родителей растет парень. Упал с мотоцикла. Гоняют, как сумасшедшие…
«Да что за невезуха такая! – досадливо подумал я. – У Теодориду мать, у Спироса – племянник. Если парень покалечился, Спиросу будет не до меня».
– Спроси: что-нибудь серьезное? – попросил я Лиду.
К счастью, как сказал булочник, племянник, вроде, отделался синяками и ушибами, но Харлампий все равно не собирался возвращаться сегодня.
Терять один день на ожидание, имея в запасе всего два, я не хотел. Завтра вечером мы должны были отправиться в обратный путь, чтобы послезавтра Лида вновь приступила к работе. Что ж. придется ехать в Хору.
– Где мы сможем найти там Спироса? – спросила Лида.
Мужчина ответил, что если он не ошибается, дом покойного брата Харлампия находится как раз в начале улицы, ведущей к старинному замку, так что заблудиться будет невозможно.
– Там спросите, – добавил он.
Мы поблагодарили мужчину и отправились на поиски такси.
Реакция булочника на вопрос о гибели «левкороса» оказалась какой-то вялой. Впрочем, если вспомнить старую сталинскую формулу «нет человека – нет проблемы», ничего странного. Был бы утопленник – была бы и головная боль.
А что если разговор с «главным свидетелем» тоже ничего не даст? В какие инстанции обращаться дальше? К царю морскому? Так, мол, и так, прошу сообщить, при каких обстоятельствах пучина проглотила, нет, поглотила раба Божия Дмитрия.
Такси мы не дождались. Возможно, в туристический сезон они и появлялись в Лаккоме, но сейчас ни малейших признаков данного вида транспорта мы не обнаружили. Да и кого было возить? Улицы деревни словно вымерли: либо все жители, кроме булочника и старушки, дружно ушли в море на ловлю рыбы, либо еще не поднимались.
– Ну, что будем делать? – проговорил я.
Словно в ответ на мои слова в конце улицы, ведущей на площадь, послышался шум мотора.
«Надо ловить, – решил я. – Вдруг он как раз едет в эту Хору?»
На площадь выехал темно-синий, в грязноватых подтеках «ниссан». За рулем сидел мужчина лет тридцати с темными курчавыми волосами.
Я махнул рукой, он затормозил и опустил стекло. Из салона доносились негромкие звуки музыки.
– Ористе?
Лида заговорила с ним по-гречески.
Мужчина покачал головой, что-то ответил, и я разобрал лишь слово «Камариотиса».
Все ясно: ему не по пути.
В следующий момент водитель добавил еще что-то, и Лида перевела:
– Вообще-то ему в Камариотису, но за пять евро он даст крюк и отвезет нас в Хору.
Выбора не было.
Я кивнул, и мы загрузились в машину.
Узнав, что на Самотраки я впервые, шофер выключил приемник и добровольно взял на себя обязанности гида. Через пару минут я узнал, что остров был населен еще за две тысячи лет до нашей эры, что когда-то здесь проживало несколько десятков тысяч человек, но сейчас осталось менее трех тысяч, и что большинство населения занимается рыбной ловлей, разведением скота и выращиванием оливок.
– А вон Фенгари, – махнул рукой водитель. – Самая высокая гора на Самотраки, более полутора километров.
В просвете между деревьями по правой стороне мелькнула окутанная тучами зазубренная вершина.
Фенгари, Фенгари… что там говорила о ней Инна? Что-то вроде того, что линия, проведенная на карте Георгием Апостолиди, проходит через вершину Фенгари.
Минут пять спустя мы миновали указатель поворота на Камариотису, потом деревушку с названием Алония; вдали, у подножия гор, показались красные черепичные крыши Хоры.
– Между прочим, столица острова, – объявил наш гид. – Где вас высадить?
– Если можно, поближе к замку.
Шофер кивнул.
– Пятнадцатый век. Построен итальянским родом Гателлузи, которые в то время владели островом. Но на вашем месте я начал бы с Палеополи. Там интересный археологический музей.
«Так бы мы и поступили – если бы были туристами», – подумал я.
Попетляв некоторое время в узких, идущих на подъем переулках, машина остановилась.
– Дальше не могу, потом не развернусь, – объявил «экскурсовод». – А замок – вон он.
Я расплатился.
Мощеная большими темными камнями улица вела к развалинам, над которыми, словно обломки зубов, виднелись остатки двух квадратных башен. По обе стороны улицы стояли белостенные оштукатуренные домишки, разительно отличавшиеся от тех, которые привык видеть в Беларуси я.
26
В одном из дворов мы заметили фигуру пожилой женщины, накладывавшей что-то в стоящую на земле жестяную миску. Внушительных размеров черный пес стоял рядом, радостно и нетерпеливо повиливая хвостом в предвкушении трапезы.
Лида окликнула ее. Женщина повернулась и, выслушав вопрос, указала на соседний дом.
Как раз в этот момент на его пороге возник парень с забинтованной рукой на перевязи. На правой скуле его красовалась немалых размеров ссадина. Заметно хромая, юноша побрел вглубь двора, являя собой живую иллюстрацию опасностей лихачества на мотоцикле.
– Племянничек, – пробормотал я. – Это написано у него на физиономии.
Моя спутница позвала молодого человека. Тот обернулся и подошел к нам. На вид племяннику Спироса – если это был он – было лет двадцать. У него были густые темные волосы, квадратный волевой подбородок, правильной формы нос. Выразительные карие глаза вопросительно взглянули на нас.
– Скажи, что мы хотим поговорить с господином Спиросом, – попросил я Лиду.
Девушка перевела, и он сказал что-то, из чего я выловил лишь имя Харлампия.
– Приглашает нас в дом. Дядя готовит завтрак.
Ну что ж, воспользуемся греческим гостеприимством.
Мы последовали за парнем и в следующую минуту оказались в небольшой комнате, насыщенной запахами жареного мяса, долетавшими из кухни.
Я огляделся.
Возле стены стоял продавленный диван, застеленный старым покрывалом, в одном углу комнаты возвышалась обшарпанная тумбочка с допотопным телевизором, в другом – этажерка с несколькими разлохмаченными книгами. С потолка свисал старомодный пыльный абажур. Зато на столе, стоявшем у противоположной стены, лежал вполне современный ноутбук и несколько компакт-дисков. С обратной стороны полуоткрытой двери я заметил прикрепленный скотчем плакат полуобнаженной Бритни Спирс – не то чтобы я очень разбирался в современной музыке, просто я видел фото этой модной певички в журналах своего сына. Слово «Spears» было перечеркнуто черным фломастером и над ним написано «Spiros». Я хмыкнул, оценив юмор молодого человека.
Он крикнул что-то в направлении кухни, и на пороге возник толстый мужчина лет пятидесяти с густой седой бородой, в замасленном фартуке, просторных серых штанах и шерстяных носках. Наверное, так и должен выглядеть типичный грек, хотя насчет носков, честно говоря, не уверен.
Его черные блестящие глаза смотрели удивленно и пытливо.
– Калимера.
– Калимера, – ответили мы с Лидой.
– Туристы? Впрочем, нет, туристы не интересуются старым Спиросом, – шутливо заметил он. – Здесь есть достопримечательности и подостойней. Так кто вы?
Лида объяснила.
– А, Димитрос, – кивнул Харлампий. – Помню. Не может быть, вы сначала перекусите чего-нибудь?
Мы отказались.
– Тогда, может, выпьете нашей рецины? – не дожидаясь ответа, он скомандовал племяннику: – Никос, сходи к Мавридисам.
– Что такое рецина? – вполголоса спросил я у Лиды. – Не самогонка, случайно?
– Домашнее вино, – пояснила девушка.
Парень вышел, а гостеприимный дядя сдвинул стол на середину комнаты, принес два стула. Вынес куда-то ноутбук и диски.
– Вы располагайтесь на диване и спрашивайте, что вас интересует.
Мы сели. Откуда-то, видно, из кухни, появился большой рыжий кот и стал тереться о ногу Спироса. Я достал из бумажника фото.
– Он?
Наш собеседник взглянул на снимок.
– Он самый. Димитрос.
– Он говорил вам, зачем приехал на Самотраки?
– А зачем они все сюда приезжают? Наверное, отдохнуть, покупаться, побродить по нашим лесам. Пляжи у нас здесь чистейшие. Правда, сезон уже закончился, но погода была неплохая. Но мне, честно говоря, было не до него – своих, рыбацких, дел по горло. Сдал ему комнату – и все.
– Он был один? Без женщины?
– Один.
– И к нему никто не приезжал?
– Не замечал.
– А что-то из крупных вещей у него имелось?
– Сумка была. Не скажу, чтобы очень большая. Так, средних размеров. Складная удочка.
«Ага, с лодкой теперь понятно, – подумал я. – Выдавал себя за туриста. Или за рыболова-спортсмена».
– Он звонил кому-нибудь?
Спирос ненадолго задумался.
– При мне – один раз. По мобильнику. Кстати, за день до своего исчезновения.
Я насторожился.
– А вы не слышали, о чем был разговор?
– Нет. Я был в доме, он – на улице. Просто видел в окно, что он с кем-то разговаривает.
– И сколько дней он прожил у вас?
– Э… – Харлампий подумал пару секунд. – Дня четыре.
– Он заплатил вам за комнату вперед?
– Да, сразу за неделю. Но неделю он не прожил… исчез.
– Как?
Спирос уже открыл рот, чтобы ответить, но в это время вернулся племянник, державший в руках бутыль литра на три с темно-вишневым вином. «А я пью? Что здесь пить?» – вспомнил я реплику из «Кавказской пленницы».
Никос поставил бутыль на стол, сходил на кухню и принес три стакана и тарелку с нарезанным сыром, после чего направился из комнаты. Рыжий кот бесшумно последовал за ним.
– А ты? – бросил вслед племяннику Харлампий, но молодой человек лишь махнул рукой.
– Переживает. Разбил новый мотоцикл, купил всего месяц назад, – пояснил Харлампий. – Хорошо хоть сам цел остался.
Он разлил вино.
– Ваше здоровье.
– И ваше.
Я отпил из стакана. Вино действительно было отменным – прохладным, с легкой кислецой и не очень крепким.
– Хорошее вино, – заметил я.
Спирос слегка порозовел от похвалы.
– Не магазинное, с этими, как их, сульфитами, а домашнее, настоящее! Мы его и в Александруполис возим, на продажу. Да. Так что вы там спрашивали?
– Как исчез Захаропулос?
– Кто? – не понял Спирос.
– Ну, Дмитрий.
– А, Димитрос. Взял у меня лодку, порыбачить там, поплавать вдоль побережья, но к вечеру не вернулся. Я решил, что он, возможно, заплутал и причалил где-то в другом месте – неподалеку от Лаккомы вдоль берега есть еще пара деревень: Дафнес, Китада. Но он не появился и на второй день. А потом – потом наши мальчишки нашли на берегу мою лодку.
– Где нашли?
– Неподалеку от Лаккомы.
– И в каком она была состоянии?
– В нормальном. Даже бензина в баке оставалось еще литра два.
– А мог ваш постоялец просто оставить лодку и срочно уехать назад в Александруполис? Сами говорили, что в тот день он с кем-то разговаривал по телефону.
Спирос пожал плечами.
– Кто его знает… Вот потому я и не хотел писать заявление в полицию.
– Но все-таки написали?
– Мне эти бумажные дела… – покривился Харлампий. – Я бы и не писал, да Янис сказал, что надо. Он человек образованный, ему, конечно, виднее.
«Похоже, речь идет о Теодориду», – подумал я, но на всякий случай спросил:
– Кто такой Янис?
Спирос снова наполнил мой пустой стакан.
– Вижу, вам и правда понравилось.
– Очень хорошее вино, – вновь похвалил я, ощущая легкое приятное головокружение.
– Вы сыр попробуйте. Янис – журналист, – пояснил наш собеседник. – У него в Лаккоме знакомые, так он время от времени заезжает к ним из Александруполиса. Как раз был у них, когда это случилось. Он и убедил меня написать заявление.
«Странно. А Теодориду говорил, что даже не знает, было заявление или нет. Может, просто забыл о своем разговоре со Спиросом? Гм…»
– И что, по вашему заявлению проводилось расследование?
– Да какое там расследование, – махнул рукой Спирос. – Что расследовать-то было? Приехали ко мне один раз отсюда, из Хоры, из полицейского участка, задали несколько вопросов – да и убрались восвояси. Зацепиться-то, в общем, было не за что.
– Скажите, Харлампий, а что осталось после исчезновения Захаропулоса? Какие вещи?
– Димитроса? – уточнил Спирос.
– Да.
Он подумал немного.
– Ну, несколько полотенец. Бритвенный прибор. Смена белья. Фотоаппарат… не пленочный, а этот, как его… цифровой.
– Дорогой?
– Да. Говорят, евро за триста. Ну, и еще что-то по мелочи, сигареты там, все такое.
Я не знал, о чем спросить еще. В целом «показания» Теодориду и Спироса совпадали. Вот только с заявлением вышла какая-то непонятка.
Мы перекинулись с Харлампием еще парой вежливых фраз, поблагодарили за угощение и вышли на улицу.
Чувство неудовлетворенности не покинуло меня. Если я надеялся, что после с разговора с «главным свидетелем» все разложится по полочкам и я смогу бодро отрапортовать Инне, что расследование закончено или, по крайней мере, движется к концу, – этого не произошло.
И еще… Что-то не давало мне покоя – какая-то промелькнувшая во время разговора со Спиросом мысль, сформулировать которую потом я уже не смог.
И это мучило меня, как заноза в пальце.
Но что это было – я понял позже.
