Текст книги "Ты только живи"

Автор книги: Игорь Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

20

Утром мне захотелось пройтись по берегу моря.

Выйдя из дома около девяти, я свернул в противоположную от церкви сторону и уже через пять минут топтал ботинками влажный морской песок.

Людей почти не было, лишь одинокий рыбак невдалеке раскладывал длинную удочку да две женщины пенсионного возраста в спортивных костюмах делали зарядку возле перевернутой лодки.

С наслаждением вдыхая свежий морской воздух, я вновь поймал себя на мысли, что впервые за последние недели чувствую себя бодрым и энергичным. Определенно здешний климат шел мне на пользу – тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, конечно. Я даже представил, как Щербак, увидев меня после возвращения, изумится: «Ну, ты прямо как после отдыха в закрытом санатории для партактива! Признаюсь, старик, насчет твоих проблем я был неправ!».

Райский уголок для туристов. Для частных детективов тоже, хотя и в меньшей степени. Частным детективам еще надо искать газету «Гноми».

Я с некоторым сожалением отвернул от моря и, преодолев подъем по узкой тропинке между двумя прибрежными виллами, оказался на улочке с многочисленными ларьками и магазинами, а также женской парикмахерской под названием «Sexy Hair».

Здесь меня ждала удача. Нет, не в салоне, где изготовляли сексуальные прически, а в магазине рядом, торгующем напитками, чипсами, жевательной резинкой, мороженым и всякой прочей мелочью, а также газетами и журналами.

Девушка-продавец, отпустив какому-то покупателю пару пачек сигарет, вопросительно посмотрела на меня.

– «Гноми».

Она на секунду задумалась, потом полезла под прилавок. Довольно долго шуршала там бумагой, очевидно отыскивая нужное мне издание, из чего я сделал вывод, что особой популярностью у населения оно не пользуется.

Наконец она выпрямилась, положив на прилавок газету с названием «Н GNЩMH».

– Ористе. Пенинда лепта.

– «Гноми»? – перепросил я, с сомнением глядя на странное сочетание букв.

– Нэ, нэ. «Гноми».

Я выложил пятьдесят евроцентов.

Вышел из магазина и, наткнувшись взглядом на небольшой сквер на противоположной стороне улицы, поспешил к нему.

Усевшись на скамейку, нетерпеливо стал листать газету.

Девушка из булочной не обманула: первые страницы были на греческом, однако пролистав их я обнаружил большую, на восемь страниц, русскоязычную вкладку с надписью «Синеви. Еженедельное субботнее приложение».

Приложение оказалось не ахти: международные новости не первой свежести, надерганные из Интернета материалы, статьи по понтийской тематике, плохонькие фотографии, стихи поэтов-любителей и даже программа канала «РТР-планета» – все это с массой опечаток. Меня это совсем не интересовало, но главное я нашел – внизу одной из страниц было напечатано: «Свои материалы вы можете направлять по адресу: ул. Константенуполеос, 101». Еще был указан номер телефона, но мне он был без надобности – даже если бы у меня была карточка. Такие проблемы по телефону не обсуждаются.

Насколько я успел заметить, Александруполис был довольно небольшим городом, поэтому я решил, что найти редакцию особого труда не составит.

Что ж, будем ковать железо, пока оно горячо.

Через полчаса, следуя указаниям прохожих, я миновал маяк, порт, потом свернул с уже знакомой леофорос Демократиас в какой-то переулок, который и вывел меня на искомую улицу. Параллельно ей уходила куда-то, видимо, на окраины Александруполиса, железнодорожная линия.

Трехэтажный дом под сто первым номером был старым, но, видимо, недавно отреставрированным, по крайней мере, новая черепица и аккуратная, не успевшая нигде осыпаться штукатурка наводили на такую мысль. Я пробежал взглядом по подъездам и обнаружил на одном знакомую надпись «Н GNЩMH». Логично: редакция небольшой газетки вряд ли могла занимать все здание.

Я зашел в нужный подъезд и на площадке первого этажа увидел дверь с такой же надписью. Из-за двери доносились приглушенные голоса.

Я прижал кнопку звонка.

На пороге появилась женщина лет тридцати пяти. Вопросительно посмотрела на меня.

– Ористе?

Выпускающие приложение на русском языке просто обязаны его знать! Не по-немецки же с ними общаться! Впрочем, женщина могла и не иметь к приложению никакого отношения.

– Здравствуйте. Я хотел бы видеть редактора.

– Простите, вы кто? – спросила она по-русски, но с едва уловимым акцентом – грузинским, что ли?

– Меня зовут Игорь Сибилев. Я – инженер российской компании «Интергаз», работаю в Греции на строительстве компрессорной станции. Хотел поговорить с редактором по поводу одного э… материала, который несколько месяцев назад опубликовала ваша газета.

– Господина Мазманиди пока нет, – заявила женщина. – Вы можете подождать. Будете?

Я кивнул.

– Тогда, пожалуйста, сюда.

Мы прошли небольшим коридором, освещенным лампой дневного света, женщина распахнула дверь, и мы оказались в редакционном помещении.

Оно было довольно просторным, возможно, когда-то это были две большие комнаты, которые объединили, разрушив разделяющую их стену. Здесь стояло три стола с компьютерами, за которыми сидели две женщины и длинноволосый парень в очках. Вдоль одной стены высились несколько шкафов с бумагами и книгами. Еще здесь имелся цветной принтер и ксерокс не самой последней модели. Женщины с любопытством посмотрели на меня, парень же продолжал пристально всматриваться в монитор, легонько подбивая пальцем какую-то клавишу клавиатуры. В дальнем углу находилась еще одна дверь.

Женщина указала мне на стул.

– Господин Мазманиди скоро будет.

Я сел, собираясь с мыслями. Попросить у них, что ли, подшивку газеты? Тогда, глядишь, я смог бы определить точную дату выхода заметки. Не то что это давало мне какой-то ключ, но на всякий случай… Или это не совсем удобно – просить подшивку прямо так, сразу? Правда, я представился и, так сказать, указал цель визита, но все-таки…

Я не успел взвесить все за и против, как входная дверь открылась, и в помещение вошел высокий седовласый господин с «дипломатом».

– Калимера, – проговорил он.

Женщины вразнобой ответили, парень продолжал заниматься своим делом и лишь слегка кивнул. Боже ты мой, эти компьютерные асы – они везде одинаковы!

– Костас, это к вам. Российский инженер.

Слава богу, значит, и он говорит по-русски.

Редактор смерил меня удивленным взглядом: очевидно, российские инженеры не часто посещали редакцию. А может, я вообще был первым.

– Ну… пройдемте в мой кабинет.

Кабинет оказался совсем крохотным и сумел вместить в себя лишь стол, мягкое кожаное кресло для хозяина и два стула для посетителей. На столе лежал раскрытый ноутбук, стопка бумаг, несколько газет и журналов на греческом языке, перекидной календарь с какими-то пометками на последнем листке.

Господин Мазманиди уселся в кресло, поставил рядом свой «дипломат» и выложил на стол мобильник. Жестом указал на стул и вопросительно посмотрел на меня.

– Итак, господин… э?..

– Сибилев. Игорь Сибилев. Инженер российской компании «Интергаз». Слышали о такой?

– Да, конечно, – улыбнулся он, доставая из кармана пачку сигарет. – Курите?

– Нет, спасибо. Я интересуюсь одним человеком, господин Мазманиди…

– Можно просто Костас. Каким человеком?

– Дмитрием Захаропулосом.

Лицо редактора не выразило ничего, кроме вежливого внимания.

– Несколько месяцев назад вы, в смысле, ваша газета, поместили о нем заметку. То есть я не совсем уверен, что это была газета «Гноми», – добавил я, – но мне надо проверить.

– Вы читаете по-гречески? – поинтересовался мой собеседник, аккуратно стряхивая пепел в бронзовую пепельницу.

– Нет, заметка была на русском. Вот эта. Поэтому я и предположил, что она была в вашем русскоязычном приложении.

Я достал из кармана ксерокопию и протянул ему.

– А, эта. Да, наша. Несчастный случай в море. Помню. И что именно вас интересует, господин э… Сибилев?

– Обстоятельства гибели этого Дмитрия. Видите ли, Костас, я друг жены Дмитрия Захаропулоса… вдовы. Узнав о моей командировке в Грецию, она попросила меня выяснить все подробности этого… мм, происшествия.

– А почему вам не обратиться в полицию?

– Если честно, не уверен, что они будут разговаривать со мной, лицом сугубо частным. А если и будут, вряд ли мне удастся выяснить у них что-либо новое. Видите ли, Костас, был официальный запрос белорусского посольства, на который полиция всего лишь переслала заявление о пропаже Дмитрия и эту заметку – без каких-либо объяснений. Так что я, в смысле – мы с вдовой Захаропулоса, решили обратиться, так сказать, к первоисточнику.

Господин Мазманиди развел руками.

– Боюсь, что… – начал он. – Дело в том, что материал давал Янис Теодориду.

Гм… почему «боюсь»? Этот Теодориду, что, неприкасаемый?

– Кто такой Янис Теодориду?

– Наш сотрудник, журналист.

«Не тот ли это длинноволосый в очках, что не удостоил меня приветствием? – подумал я. – А я-то думал, он компьютерщик».

Но в следующий момент редактор со вздохом – похоже, что искренним, – продолжил:

– В том-то и дело, что он взял отпуск за свой счет. У его матери перелом бедра, какой-то очень сложный. Лежит дома, нужен постоянный уход. А отец в больнице в предынфарктном состоянии. Как это говорится – пришла беда, отворяй ворота? Вот они на пару с сестрой и ухаживают за обеими, э… обоими. Янис – наш лучший журналист, хотя и закончил технический вуз, – добавил Костас. – Мы без его материалов – как без рук.

«Да ладно тебе, – беззлобно подумал я. – Листал я ваше приложение. Надергаете побольше какой-нибудь фигни из Интернета – и всего делов».

Но без этого Теодориду мое расследование существенно замедлялось. Если вообще не останавливалось.

– А что именно вы хотели бы знать? – поинтересовался редактор.

– Ну… – не очень уверенно начал я, – как это все-таки произошло. И вообще…

– Н-да, – Костас пожевал губами. – Если я правильно помню, Теодориду как раз отдыхал на Самотраки, когда там случилась эта… беда. Рыбаки обнаружили на берегу лодку.

– А как они узнали, что погибшего зовут Дмитрий Захаропулос?

Господин Мазманиди развел руками.

– Вот подробностей я не знаю. Вам надо поговорить с самим Теодориду. Больше я ничего сказать не могу – только он.

– Он живет в Александруполисе?

– Он – да. Но его родители – в Салониках.

– Этот Янис говорит по-русски? – на всякий случай спросил я.

Редактор затушил сигарету.

– Ну разумеется! Работать в русскоязычном приложении – и не знать русского языка? – Костас усмехнулся. – Он переехал сюда из СНГ, как и многие другие понтийцы… Жил когда-то в Сухуми. Учился в Москве. Кстати, не так давно баллотировался в муниципальный совет Александруполиса.

«Да хоть в президенты, – мимолетно подумал я. – Мне-то какая разница?»

– Значит, без него я не смогу ничего выяснить?

– Вряд ли, вряд ли, господин Сибилев. Не знаю, насколько вы располагаете временем… – редактор вопросительно взглянул на меня.

– Ну… – неопределенно протянул я, не зная, что ответить. Назвался инженером «Интергаза» – веди себя соответственно. – Все зависит от моего начальства, сами понимаете.

– Да, конечно, – согласился он.

– А на сколько он взял отпуск?

– На две недели. По крайней мере, разговор был о двух неделях. Он уехал мм… – редактор потянулся к календарю и отбросил назад несколько листков. – В прошлый четверг, неделю назад. Но если состояние отца не улучшится и его не выпишут, Янис задержится и дольше, такая у нас была договоренность. Все мы люди… Можете позванивать. Телефон у вас есть?

– Да, в газете, – я продемонстрировал свернутую в трубочку «Гноми».

Тема разговора была исчерпана.

Я поднялся.

– Спасибо, Костас.

– Не за что, господин Сибилев.

Мы обменялись рукопожатием.

– Я могу взглянуть на подшивку вашей газеты? – напоследок спросил я.

– Ради бога. На крайнем столе у окна.

Я вышел из кабинета, окинул взглядом помещение редакции и действительно обнаружил на столе у окна несколько разлохмаченную стопку «Гноми».

– Господин Мазманиди разрешил мне посмотреть подшивку, – объявил я женщинам.

Та, что встретила меня, кивнула и произнесла:

– Возьмите стул.

Нужную заметку я нашел довольно быстро. Газета была датирована субботой 10 сентября, и я на всякий случай занес эту дату в свою записную книжку. Потом еще минут двадцать полистал газеты, отметив, что Янис Теодориду действительно писал много – в основном, о проблемах в Греции переселенцев из бывшего Союза и равнодушии к нуждам последних правящей партии. Было несколько статей и о работе александруполисской полиции.

Все статьи были с указанием имени и фамилии автора – за исключением заметки о несчастном случае, где он скрылся за неопределенным «Соб. инф.».

Может, просто постеснялся подписывать такой маленький, в несколько строк, материал?

21

Правильно говорят: ждать да догонять – хуже нет.

Догонять мне было некого, по крайней мере, пока, а вот ждать – этого добра было навалом.

Сразу после разговора с редактором я нашел какое-то интернет-кафе и послал Инне письмо, в котором коротко обрисовал ситуацию: София вроде как уехала в Германию, следов Дмитрия пока не обнаружено, заметка опубликована в александруполисской газете «Гноми», но ее автор «временно недоступен» по причине болезни родителей.

Можно было, конечно, узнать адрес этого Теодориду и поехать в Салоники, но вести расследование у постели тяжело больной женщины было бы верхом бестактности. Если журналист при этом послал бы меня куда подальше, то был бы стопроцентно прав!

Поэтому я убивал время в походах по городу, прогуливался по берегу моря, а однажды даже забрел в музей церковной утвари, скрепя сердце заплатив два евро – все-таки развлечения в ходе расследования не предусматривались.

Боль в желудке лишь однажды неясно обрисовала себя, словно желая напомнить, кто в организме хозяин, но в целом я чувствовал себя неплохо. В магазине «Русские продукты» я купил телефонную карточку, проконсультировался у русскоязычного продавца, как ею пользоваться, и, тактично выждав четыре дня после разговора с редактором, начал «позванивать» в «Гноми».

Увы…

Прошла неделя, в конце которой я вновь посетил интернет-кафе, но писем от Инны не было. Мое стремительно стартовавшее расследование теперь уже не двигалось даже черепашьими темпами: оно просто прекратилось. За неимением лучшего варианта я также наведался еще раз на леофорас Демократиас, 133, и, прижав кнопку с надписью «S. Stefanu», долго ждал в тайной надежде, что искомая особа вернулась из своей Эрмании – если, конечно, она действительно туда укатила. Но ее не было.

Я решил, что если Теодориду не объявится в течение трех следующих дней, то отправлюсь на Самотраки. Логичней, конечно, было сделать это, побеседовав с автором заметки, но терять время и деньги я больше не желал. В первые дни я познакомился с девушкой из булочной – той самой, что навела меня на газету «Гноми», – и узнав, что она работает с напарницей через день, стал подумывать, не пригласить ли ее на остров в качестве переводчицы – не бесплатно, разумеется.

Но до разговора с Лидой (так звали продавщицу) не дошло.

Потому что на третий из «отпущенных» мной неуловимому журналисту дней он, наконец, появился. Ответственный секретарь «Гноми» госпожа Пападопулу, до сих пор отвечавшая, что господин Теодориду еще не вернулся, на этот раз сказала: «Да. Завтра выйдет. Можете приезжать».

Итак, на ожидание неуловимого журналиста я потерял полторы недели. Хорошо еще, если редактор и госпожа Пападопулу за все это время не задумались, как может «инженер «Интергаза» так долго находиться вдали от возводимого объекта!

В тот вечер я укладывался спать с осознанием того, что грядущий день должен принести мне что-то очень значительное.

22

– Янис Теодориду, – проговорил мужчина, подавая руку.

Это был высокий седеющий брюнет, лет сорока с лишним – на сколько тянуло это лишнее, определить было нелегко. На нем была серая куртка со множеством карманов и молний – довольно нелепой для такого возраста молодежной модели – и основательно, почти до белизны вылинявших джинсах.

– Игорь Сибилев.

– Гм, где нам поговорить? – он окинул взглядом редакционную комнату. Обе женщины время от времени бросали на нас любопытные взгляды, продолжая в то же время щелкать на своих компьютерах. Длинноволосого парня на этот раз не было. – Пожалуй… знаете, здесь рядом есть кафе. Мы ходим туда обедать. Не возражаете?

– Нет.

Какая-то напряженность, что ли, была в манере «лучшего журналиста» газеты «Гноми». Или настороженность. Нет, определенно мой визит не доставил ему особого удовольствия. То есть вообще никакого.

Тут я подумал, что изначально начинаю без оснований подозревать в чем-то господина Теодориду. Почему напряженность? При чем здесь настороженность? «Тоже мне, психолог доморощенный!» – обругал я себя. Ну разве не может это просто быть досадой человека, у которого за время отсутствия в редакции скопилась гора всяческих дел и который вместо того, чтобы заняться ими, вынужден терять время неизвестно на что и неизвестно зачем?

– Итак? – начал он, когда мы уселись у окна уютного, но совершенно пустого кафе, заказав по чашке кофе. – Костас сказал мне, вы хотели узнать что-то о гибели того русского.

– Белоруса, – поправил я. – Дмитрия Захаропулоса.

– Белоруса, – согласился он. И добавил: – Смешно, конечно: белорус с такой фамилией.

– Он из понтийцев. То есть его отец. Просто они когда-то переехали в Беларусь. Я – друг жены Дмитрия. И она просила меня выяснить все как можно подробней.

– Ну, насчет подробней не уверен. Но что знаю, скажу. Спрашивайте.

– Как это произошло?

Он усмехнулся.

– Как? Если бы я знал… – он полез в карман за сигаретами.

– Но ведь вы написали…

– Написал только то, что мне стало известно.

– Как? Как стало известно?

Теодориду положил на столик полупустую пачку, похлопал себя по карманам.

– Черт, зажигалку забыл. У вас нет?

– Я не курю.

Он повернулся и сказал что-то по-гречески девушке, стоявшей за стойкой. Та принесла ему коробку спичек.

Журналист затянулся, отпил глоток кофе.

– Как стало известно? Да совершенно случайно. Я поехал на Самотраки. Знаете, на выходные там можно неплохо отдохнуть – природа и все такое… В сентябре погода еще ничего, хотя туристский сезон уже заканчивается. Остановился в Лаккоме, это такая небольшая рыбацкая деревушка, там у меня знакомые. Они и рассказали мне, что накануне нашли выброшенную на берег лодку, которую взял на время проживавший у них иностранец.

«Интересно. Дмитрий приехал искать клад на суше, но зачем-то взял лодку».

– Почему же они решили, что она принадлежит… то есть что на ней плавал Захаропулос? Кстати, а откуда вы узнали его фамилию?

– Рыбаки и сказали. Он же должен был как-то представиться, верно? Да, так вот: поскольку он снимал у одного из местных комнату, они и решили, что, вполне возможно, имел место несчастный случай: он пропал за два дня до этого.

– Как пропал?

– А вот так. В самом, так сказать, прямом смысле слова. Не вернулся.

– Может, романтическое рандеву?

– Да нет, после этого он вообще не появился.

– Кстати, о женщинах. Он приехал на Самотраки один?

– Скорее всего. По крайней мере, никого другого с ним не видели.

«Значит, он был на острове без Софии?»

– И чем он там занимался?

– Ну, наверное, тем же, чем все остальные туристы: отдыхал, осматривал достопримечательности. Знаете, Греция такая страна, где каждый камень под ногами – уже история.

– Сколько пробыл на острове Захаропулос до своего исчезновения?

– Точно не скажу. По рассказам деревенских, несколько дней.

– Полиция проводила расследование?

Теодориду пожал плечами.

– Не думаю. Для этого, по крайней мере, надо заявление. Или, простите, труп.

«Кажется, Инна говорила, что заявление было».

– А что, заявления не было? От жителей? Ну, от того, у кого Захаропулос снимал комнату?

Журналист равнодушно проговорил:

– Может и было. Но если честно, кому это нужно? Всем, знаете, и своих забот хватает. К тому же предположения к делу не подошьешь: а вдруг он просто уехал, не попрощавшись? Как говорится, по-английски. Правда, лодка… н-да… Но все равно глупо предполагать, что полиция при помощи водолазов начнет прочесывать дно Эгейского моря. Простите.

Теодориду помолчал и уже с некоторым раздражением добавил:

– Если вы хотите знать, проводил ли я, так сказать, журналистское расследование этого происшествия, то скажу сразу: нет. Зачем мне это было надо? Заметка в десяток строк. Я ее даже не подписывал.

«Зачем же ты тогда вообще писал ее?» – подумал я, чувствуя нарастающее разочарование. Разговор с «первоисточником» мне решительно ничего не дал. И напрасно я искал в манерах журналиста что-то подозрительное, настораживающее. Просто он заранее знал, что разговор окажется потерей времени – и для него, и для меня.

Так оно и вышло.

Теодориду допил свой кофе и нетерпеливо посмотрел на меня. Пора, дорогой, и честь знать, читалось в его взгляде.

Александруполис – город маленький. Чем черт не шутит. А вдруг?..

Я достал из бумажника фотографию супруга Инны.

– Это и есть Дмитрий Захаропулос. Может быть, вы случайно встречали его в городе?

Журналист скользнул по снимку равнодушным взглядом.

– Как говорили в старое время, не имел чести видеть.

Мы поднялись.

– Уж простите меня, – проговорил он, когда мы вышли на улицу. – Ничем не смог вам помочь.

– Ничего. Это вы простите меня, – вежливо откликнулся я, – что отнял ваше время.

И великодушно простив друг друга, мы распрощались.