Текст книги "Беспредел"

Автор книги: Игорь Бунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Кроме того, он осмелился утаить роскошные западные лимузины, предназначенные для родственников председателя Верховного Совета Хасбулатова и председателя конституционного суда Зорькина. Это уже было слишком. Из Москвы последовал приказ Беркесову разобраться с делами Марченко. Пока со всем "зажиленным", включая валюту и автомашины. Но тот, по моим сведениям, закусил удила, надеясь на помощь могучей местной мафии, окопавшейся в мэрии и горсовете. Однако Москва, хотя и слабела с каждым днем, была еще гораздо сильнее,

– И это не то, – сказал я, – даже если связать все происходящие в городе события вместе и прибавить к этому создание вооруженных формирований на базе разгромленных прибалтийских ОМОНов и так называемого русского легиона, которые, как вам известно, и предназначены для охраны беспрепятственного следования через город наркотиков, оружия и валюты, если даже прибавить к этому все делишки крестного отца городской и областной мафии Лодырева, то все равно это не причина, чтобы отзывать меня из отпуска.

– Вы от скромности не умрете, – заметил Беркесов, – но ваша осведомленность о делах нашего региона меня поражает…

– Да, – подтвердил я, – я знаю много, даже о магазине "Рапсодия", что на бывшей улице Желябова. Как она сейчас называется? Я забыл. Все-таки я достаточно давно и активно работал в этом городе.

– Конюшенная, – процедил Беркесов, поскольку являлся одним из совладельцев этого антикварного магазина, официальные владельцы которого были выпущены им из следственного изолятора с приостановленным уголовным делом "по контрабанде в особо крупных размерах", если цитировать уголовный кодекс.

Глаза полковника стали колючими. Он криво улыбнулся, но нашел в себе достаточно сил, чтобы отшутиться:

– Вас уже пора убирать, Макинтайр. Слишком много знаете.

– Бесполезно, – махнул я рукой, – все мои знания в компьютере. Любой мой преемник, только вчера окончивший ускоренные курсы культурных атташе, сразу же всеми этими знаниями овладеет. А у вас есть замечательная пословица: всех не перестреляешь. Она даже ни на какой язык в смысловом значении не переводится.

Беркесов почему-то взглянул на свой выключенный компьютер и сказал:

– Можно подумать, что информация попадает в ваши компьютеры прямо из космоса. Просто вся Лубянка кишит предателями…

Он осекся, но я не отказал себе в удовольствии заметить:

– Это неизбежное следствие проигранной войны, полковник. Впрочем, не обижайтесь. У нас есть такая поговорка: хуже победы может быть только поражение. В победе нет тоже ничего хорошего. Мы не ожидали многого из того, с чем столкнулись, развалив СССР. Может быть, мы действовали бы иначе, знай мы последствия. То, что мы сейчас много знаем о вас всех, служит только одному: предотвратить аффект домино. Если развалится вслед за СССР и Россия, причем развалится, как вы все понимаете, примерно на дюжину ядерных микрогосударств, то вот тогда мировой катаклизм станет гораздо большей реальностью, чем в случае с попаданием ядерных ракет в руки вашего друга Саддама. У него эти ракеты мы выдернем вместе с руками и ногами, а вот что мы будем делать у вас, честно скажу, полковник, не знаю. И история с Койотом меня беспокоит только с этой точки зрения. Сейчас хороший выстрел – и Россия развалится, как карточный домик. И я хочу связать события так, чтобы понять всю эту идиотскую историю с Койотом и Руановой, моим приездом сюда, вашим поведением, полковник, в свете, скажем, с четырьмя "черными вариантами". Вы знаете о них?

– Конечно, – подтвердил Беркесов, – хотя не уверен, что мы с вами читали одни и те же тексты.

– Наверное, одни и те же, – возразил я. – Мой, возможно, был несколько подробнее. Но это уже детали. Не может ли один из "черных вариантов" начать осуществляться в Петербурге? Именно в Петербурге, а не в Москве, как все думают. И Койот или кто бы он там не был, прибыл в город в связи с этими событиями, которые надвигаются.

– Тогда получается, – сказал Беркесов, – что ваше начальство в Вашингтоне знает гораздо больше, чем сообщило вам. Вы можете устроить скандал, так как по статусу резидента вы имеете право на всю информацию в зоне ответственности. Вас убирают из Москвы и перебрасывают сюда ловить Койота, возможно, и потому, чтобы вы в Вашингтоне не почерпнули с центрального компьютера кое-чего, чего вам пока знать не полагается. А здесь вы будете сидеть до бесконечности, поскольку, сдастся мне, никакого Койота не существует. Это все цепь мистификаций, цель которых станет вскоре ясной.

– Вы так считаете? – спросил я, восхищаясь тем, что Беркесов, помимо всего прочего, еще и хороший интриган, чего я раньше за ним не замечал.

– Да, – подтвердил Беркесов, – вы можете сколько угодно в глаза и за глаза утверждать, что мы как служба безопасности никуда не годимся и устарели как австро-венгерская полиция, но мы себе цену знаем. Возможно, где-то на глобальном уровне вы и правы, но как сыскари мы свое дело знаем. И вы могли в этом убедиться, причем не раз. Так вот, я вам говорю: я, полковник Беркесов, утверждаю – Койота в городе нет. Если бы он был, возможно, мы бы не смогли его взять, но уж знали бы, где он находится. И город он не покидал, я тоже могу вам уверенно сказать…

– Следуя вашей логике, – прервал я его, – он в город и не приезжал?

– И не приезжал, – согласился Беркесов. – Приезжал Ларссон. Ему удалось уйти от наблюдения. Это бывает, особенно если учесть, какая кромешная тьма царила в этом переходе. А потом Орлов его отправил домой. Этого я, признаюсь, мог и не заметить. У него такая сеть, что при желании он может вывезти за рубеж хоть Зимний Дворец.

Мне показалось, что Беркесов упорно сводил разговор к генералу Орлову, как бы ожидая от меня какой-то реакции. У меня чесался язык опросить Беркесова, как же он допустил создания в городе параллельной сети какой-то подпольной службы безопасности, возглавляемой бывшим генералом КГБ? Если он знает об этом, то почему он эту сеть не ликвидирует? Но я решил уйти от этой темы и ответил:

– Что-то не очень убедительно вы все это излагаете, полковник. А кого встретила Руанова у метро? И кто приходил ко мне в консульство?

Беркесов пожал плечами – мол вам виднее, но вслух сказал:

– Постовые милиционеры, которые дежурили у консульства, в глаза не видели в тот день человека, похожего на Койота. А Руанова просто сумасшедшая со всеми этими гравюрами, семейными преданиями. Мало ли кто на кого похож? Если лезть в эти дебри…

Он помолчал и со смехом сказал:

– Лет десять назад проводили мы по 70-й статье одного чудака. Не помню уже его фамилию. Он тоже всякой такой чертовщиной увлекался. Если хотите, я прикажу его разыскать, и мы привлечем его в качестве эксперта. Он быстро во всем разберется, но если потом вас отправят в сумасшедший дом, то уж не обессудьте!

– Нравится мне ваш оптимизм, полковник, – признался я, – сидите на пороховой бочке с зажженным фитилем, а радуетесь, как ребенок. Такое впечатление, что у вас впереди годы жизни, а я не уверен, что у вас есть даже полгода. Я не о вас лично, конечно, говорю. А о России. Региональный вы деятель. Глобально мыслить не хотите…

– Не "не хочу", – возразил полковник, – а не положено мне мыслить глобально. А насчет Койота не беспокойтесь. Это я вам свои личные мысли высказал. А приказа его поймать никто не отменял. Будем ловить.

– Ловите, – согласился я, – только побыстрее, пожалуйста. Мне в отпуск хочется. Да и вообще: продолжение всех ваших дел я бы предпочел наблюдать из Вашингтона.

VII

Я поймал себя на мысли, что из-за всех событий последнего времени я перестал относиться к Койоту с той серьезностью, которую он заслуживал. По крайней мере до своей смерти. Поведение человека, которого посчитали Койотом, совершенно не напоминало поведение настоящего Койота.

Если здраво рассудить, то что Койоту делать в нынешней России? Убить президентов? Но если говорить честно, койотовские методы уже безнадежно устарели. Винтовка с оптическим прицелом сейчас не сработает. Сегодня нужны изощренные методы. Даже круче тех, с помощью которых убрали премьера Ганди. Не маму (ее пристрелил собственный телохранитель), а сына, ликвидированного с помощью живой бомбы. Да и живые бомбы тоже уже устарели. Специальные букеты цветов (понюхал и умер через два часа) работают лучше целой роты Койотов. Да и цветы – тоже не самый лучший способ в наш век столь стремительного развития новых технологий. Приходи на любую публичную встречу с президентом, только поближе подберись к сцене или трибуне (а это очень легко), постой там минут пятнадцать, внимательно слушая выступление главы государства, и он вечером умрет.

Нашего убирать смысла нет, поскольку он уже, можно сказать, и не президент. А ихнего? Что он есть, что его нет! Поди второго такого найди. В схеме безвластия он просто идеальная фигура, а убрать его, если бы это кому-то было нужно, можно было и не прибегая к такому дорогостоящему средству, как Койот.

Размышляя таким образом, я шел от беркесовского управления короткий путь до нашего консульства, хотя передвигаться вот так пешком и без сопровождения по русским городам Госдеп категорически не рекомендовал. Именно категорически. Но я ведь все-таки не дипломат. А инструкций от моего ведомства на этот счет не было никаких, если не считать одной: резидент покидает резидентуру только в случае крайней необходимости. Но они сами послали меня ловить ожившего Койота. Вот я и ловлю.

Ленинград-Петербург я знал хорошо. Мне кажется, что для иностранца – даже очень хорошо. Я начинал здесь когда-то резидентом по Северо-Западу СССР, и у меня было много времени узнать то, что я хотел, и научиться тому, чему я хотел. Главное, чего-то хотеть и тогда все получится. А сейчас я больше всего на свете хотел уехать в Париж, а оттуда – домой. Будь он проклят, этот Койот и все его трехсотлетние любовницы.

Несмотря на поздний час, я направлялся именно в консульство, намереваясь связаться с Трокманом и убедить его, что для поимки Койота или кто он там я вовсе не нужен, и попытаться выведать у него – какого дьявола он загнал меня в Петербург?

К своему удивлению я застал в консульстве Крампа. Вид у него был озабоченный. Во-первых, добрую половину дня он ничего не мог сказать по поводу того, где я нахожусь, а, во-вторых, и я не мог ему толком объяснить, чем я весь день занимался. В итоге, я сообщил ему, что в течение всего дня решал разные вопросы с Беркесовым, что было враньем ровно наполовину. Я пробовал отшутиться и посоветовал Крампу посмотреть старый советский фильм, так и озаглавленный – "Пропажа резидента". Однако Крамп вовсе не был склонен разделять мое столь легкомысленное настроение и, выждав паузу, сообщил мне:

– Слушай, Майк, здесь что-то начинается серьезное. В городе появился Бен-Цви.

Это был действительно сюрприз.

– Ицхак Бен-Цви? – переспросил я, как будто существовал еще какой-нибудь Бен-Цви.

Ицхак Бен-Цви – резидент израильской разведки в России. В отличие от меня, находящегося на полулегальном положении, Бен-Цви, разумеется, был "глубоким нелегалом".

В том, что израильская разведка активно действует на территории России, конечно, не было ничего необычного, особенно, если учесть специфику сегодняшнего дня. На территории России, и в первую очередь, в таких крупных городах, как Москва и Петербург, различные разведки просто терлись боками друг о друга. О собственной конторе я уже не говорю, но ныне здесь был представлен весь спектр, пестрый, как базар в Каире. Северо-корейцы, вьетнамцы, иракцы, ливийцы, палестинцы имели здесь не только собственные мощные разидентуры, но даже тюрьмы и концлагеря. Разведки европейских стран – английская, немецкая и французская – респектабельно располагались в первоклассных отелях, снимая там целые этажи. На северо-западе страны все более активно действовали и молодые разведки Прибалтики, особенно, литовцы. В Москве уже уютно располагались и тянулись во все стороны разведки бывших республик СССР.

Бороться с ними в данных условиях было бесполезно. Только в Москве и ближайших пригородах проживало, но оценкам службы безопасности, более 120– ти тысяч незарегистрированных иностранцев. В Петербурге их было около 80-ти тысяч. Ни одна контрразведка в мире не могла справиться с подобным положением вещей, не прибегая к массовым депортациям, облавам, повальным арестам и обыскам. Генерал Климов уверял меня, что КГБ отслеживает ситуацию и даже, пользуясь случаем, внедряет в эти разведки своих людей. Но мне что-то плохо в это верилось.

Однако, если невозможно было уследить за деталями, то мы и, естественно, КГБ (я сознательно называю русскую службу безопасности ее старым названием) по крайней мере знали цели, которые ставит перед собой та или иная разведка в своей деятельности на территории России и в республиках бывшего СССР.

Я уже говорил, что мы – то есть ЦРУ – были в самом сложном положении, поскольку перед нами стояли исключительно стратегические задачи. Любая разведка всегда более склонна решать именно тактические задачи, поскольку они неизмеримо легче. Например, тот же КГБ, хотя и действовал и не без успеха практически во всех странах мира, задачи глобального характера не выполнял, поскольку они даже не были сформулированы.

К лозунгу же о всемирной победе коммунизма никто даже в самом КГБ серьезно не относился. Поэтому последние двадцать лет КГБ главным образом занимался тем, что воровал у нас военные и промышленные секреты, чему мы почти не препятствовали, прекрасно зная, что большую часть нашей технологии им скопировать не удастся, а то, что удастся скопировать, уже к тому времени устареет. В странах третьего мира успехи КГБ продолжались, как правило, до первого неурожая. После чего в стране стихийно происходил проамериканский переворот к великому, надо сказать, нашему неудовольствию, так как нам приходилось эту страну кормить.

После крушения СССР Соединенные Штаты остались единственным гарантом международной безопасности. Если я и пишу об этом с какой-то гордостью, то, уверяю, что без всякого восторга. Остаться в одиночестве, даже в глобальном одиночестве, всегда неуютно.

Полвека конфронтации ядерных сверхдержав ушли на накачку мускулов, чтобы в нужный момент нанести своему противнику удар, от которого он бы уже не поднялся. Как в финале чемпионата среди боксеров-профессионалов. Азарт борьбы ослепляет, мысль работает лихорадочно: или мы их, или они нас. Никто толком не думает о том, а что произойдет, когда противник уже не сможет встать?

Я читал сотни Сценариев о возможном развитии событий в СССР после крушения коммунизма. Все прогнозисты четко предвидели крушение коммунистической идеологии как утопической, противоестественной и человеконенавистнической. Но только немногие при этом видели и неизбежный развал империи, которая могла существовать только под тоталитарным управлением. А предвидеть это можно было. Ни одна империя еще не оказалась способной существовать в условиях демократии. Как только Англия ввела в своих колониях демократические институты управления, так все у них и развалилось.

В результате, как я уже отмечал, перед ЦРУ были поставлены две главные задачи: не допустить расползание по миру бывшего советского оружия массового уничтожения и не допустить развала России на дюжину ядерных государств. С первой задачей мы с грехом пополам справлялись, со второй же дело обстояло гораздо сложнее. Развалить Россию вслед за СССР было очень много охотников, и, что самое плохое, существовало очень много способов в рамках так называемых "черных сценариев". Вот такие две глобальные задачи стояли перед нами.

Что касается задач тактических, то их почти не осталось. Все новейшие военные и гражданские технологии, не говоря уже об образцах, русские нам показали сами. По большей части в надежде, что мы что-нибудь купим, но было, говоря честно, и много такого, что создавало предпосылки для плодотворной совместной работы в будущем. Русские далеко не везде были только подражателями и копировщиками. Главным образом, конечно, в военных и космических разработках и немного в медицине. Во всем остальном царило раннее средневековье.

Все остальные разведки, к счастью, не ставили перед собой глобальных задач. Разведки НАТО (включая и объединенную разведку) и промышленно развитых стран» помогая нам решать глобальные задачи» главным образом вели разведку необъятного русского рынка» выдавая своим правительствам почти чисто коммерческие рекомендации.

Дальний Восток России был фактически монополизирован японской разведкой» которая опять же ставила перед собой задачи экономического наступления» великолепно отработанные в послевоенные десятилетия. Японская разведка великолепно там сосуществовала с китайской и северо-корейской, поскольку их задачи совершенно не пересекались.

Китайцы смотрели на противоположный берег Амура с явным желанием прибрать его когда-нибудь к рукам с большей частью русского Приморья, северо-корейцы оценивали объекты для будущих акций саботажа, искали новые образцы оружия и стратегического сырья, великолепно используя для этого многочисленную корейскую диаспору на территории России. Действия северо-корейской разведки очень напоминали по методам действия японской разведки накануне русско-японской войны 1905 года, но проводились с гораздо большим размахом.

Однако в отличие от японцев, китайские и корейские спецслужбы весьма активно действовали и на европейской части России. Китайские разведчики при этом активно сотрудничали с собственным уголовным элементом, добравшимся до Москвы самостоятельно и мечтающим окружить Москву несколькими кольцами так называемых "Чайна-таунов", куда бы не могла проникнуть ни одна контрразведка.

Другие разведки занимались вывозом оружия и запрещенного сырья в свои страны, не брезговали даже работорговлей, похищая людей прямо на улицах. Некоторые имели простое задание постоянно создавать атмосферу напряженности, активно сотрудничали с уголовным миром, занимались прямым мошенничеством, как ливанцы, определяли цели саботажа, когда это понадобится, приводили в состояние хаоса и без того еле живую финансовую систему, а то и просто воровали все, что плохо лежит, эшелонами вывозя нефть и редкие металлы, оружие, золото и драгоценные камни; создавали всевозможные совместные предприятия, биржи, акционерные общества, липовые фирмы, фальшивые банки, опиомокурильни и дома терпимости.

Милиция вмешивалась только тогда, когда столкновение различных разведок из дальнего и ближнего зарубежья приводило к стрельбе на улицах или в общественных местах, хватая, как правило, мелкую дичь, которая и знать не знала на кого она работает. КГБ "отслеживал ситуацию", но в этой игре настолько запутался, что просто посадил всю эту шпионско-финансовую мафию на дань, которая выплачивалась безропотно. А если учесть, что с другой стороны к этой паутине присосалась намертво орда чиновников из самых разнообразных государственных институтов от Совета министров и министерства обороны до санитарной инспекции, то любая попытка КГБ провести какое-либо оперативное действо заканчивалась всего лишь разоблачением небольшой группы коррумпированных чиновников, которые ничего сказать не могли, поскольку сами ничего не знали.

Так Россия продвигалась от тоталитаризма к свободному рынку. Это напоминало пловца, который пытается переплыть Амазонку, атакуемый стаями пираний. По реке давно плывет скелет…

Я так подробно остановился на деятельности различных разведок на территории России не только для того, чтобы дать общую картину происходящего в стране, которая могла бы затуманиться от моих ученых бесед с полковником Беркесовым, во и для того, чтобы подчеркнуть, что в этом калейдоскопе международного шпионажа израильская разведка занимала совершенно особое место, а ее резидент Ицхак Бен-Цви являлся личностью, о которой следует сказать несколько подробнее.

Бен-Цви родился в 1939 году в Каунасе. Ему не было еще и трек лет, когда гитлеровский вермахт захватил город. Семье удалось бежать из города и маленького Ицхака приютил из жалости лесник. Его мать и отец некоторое время бродили по лесам от хутора к хутору, потом были схвачены. Отцу удалось бежать, а мать погибла. Отец после массы приключений, не раз находясь на грани гибели, в конце концов прибился к одному еврейскому партизанскому отряду, образованному к тому времени на территории Прибалтики.

Такой отряд образовался потому, что в обычные партизанские отряды, особенно в те, что контролировались Москвой, евреев либо вообще не брали, либо брали по квоте – не более 5 %. В конце 1944-го года отцу удалось разыскать Ицхака у лесника, и он взял его в отряд. Это был тот самый знаменитый отряд, что пробился с территории Прибалтики в Палестину, оставляя на своем пути трупы и пепел.

Существует версия, что через боевые порядки Красной Армии отряд прошел не без помощи секретной инструкции товарища Сталина, который, видимо, навсегда останется мировым рекордсменом по количеству мин замедленного действия, подложенных под собственный зад. Когда же отряд добрался до территории нынешнего Израиля, там уже вовсю бушевала война Хаганы с англичанами, перешедшая без всякого перерыва в первую арабо-израильскую войну 1948-го года, в ходе которой отец Ицхака также погиб, и мальчик остался на попечении государства.

По мере того, как мальчик рос, росло и удивление его наставников. Из худенького, забитого и запуганного еврейского ребенка, чудом уцелевшего в холокосте, вырос русоволосый и сероглазый гигант, не имеющий ни одной из тех внешних черт, которые ошибочно принято считать еврейскими. Такие ребята, да еще знающие русский язык, всегда ценились в Израиле выше золота и брильянтов. Ицхака обучили чему надо и быстро забросили в СССР с липовыми документами и легендированной биографией.

Когда биография легендируется, то самое главное – она не должна быть безупречной. На этом деле многие разведки в своей послевоенной деятельности переигрывали КГБ. Это срабатывало только в СССР, где безупречная анкета ценилась гораздо выше личных и профессиональных качеств анкетируемого.

Ицхаку придумали вместе с новыми именем и фамилией – Василий Дмитриев – и кучу компромата: тут было и проживание на оккупированной территории в годы войны, и пропавшие без вести родители, раскулаченные родственники, и склонность к мелким уголовным деяниям при пятиклассном образовании. Такие данные никому в голову не придет перепроверять. Ицхак Бен-Цви осел в Свердловске, где быстро легализировался, получив год тюрьмы за хулиганство.

Выйдя на свободу, он устроился на какой-то завод в системе городского коммунального хозяйства и быстро стал известен своим звериным антисемитизмом. В те годы антисемитизм, как и все на свете, был монополией КПСС, которая вовсе не желала делиться этой монополией с разными заводскими грузчиками.

Но на Ицхака обратили благосклонное внимание. Между тем, Василий Дмитриев экстерном закончил среднюю школу и какой-то заочный ВУЗ и основал подпольное общество ревнителей русской старины, куда принимали всех, кроме евреев. За это Ицхак чуть не получил второй срок, так как в городе начался настоящий скандал. Ицхака спасли покровители из местного обкома, обратив внимание на незаурядные организаторские способности самородка. Общество правда, разогнали, но нежно, а Василия Дмитриева нежданно-негаданно пристроили в систему ВЦСПС каким-то средним начальником.

Мы узнали об этом совершенно случайно, когда в 1967-ом году израильская разведка сама пошла на контакт с нами и тогдашний резидент ЦРУ в Москве получил пароль для контакта с Дмитриевым. Сейчас об этом знали двое: я и Крамп.

Что знало об этом КГБ, было неизвестно. Я как-то, полушутя, спросил генерала Климова, почему таким явным нацистам, как Дмитриев и его компания, разрешают действовать совершенно легально. Он ответил, что это вообще дело не КГБ, а прокуратуры и свел весь разговор к какому-то еврейскому анекдоту.

Израильская разведка тем и отличается от всех остальных разведок мира, что ее цели толком никому не известны. Я не имею в виду "Мосад", которая является обычной военной разведкой, фактически – фронтовой, занимаясь всем: от взятия языков до диверсионных актов, как ей и положено. Что же касается стратегической разведки израильтян, то она открыто декларирует две основные цели: поиск и похищение лиц, ответственных за геноцид евреев в годы второй мировой войны и, самое главное, – сбор всех евреев диаспоры на древней земле Израиля.

Первая задача, прогремевшая на весь мир после похищения Адольфа Эйхмана и ряда других акций, вроде украденного в свое время из Москвы Генриха Мюллера, постепенно сходит на нет. Беспощадное время одинаково расправляется и с жертвами, и с палачами. Самым молодым уже под восемьдесят. Что же касается второй задачи, то ее хватит еще лет на двести с гаком, как минимум.

Никто и не торопится, поскольку Моисей (а его пятикнижие, по уверению израильских разведчиков, является их единственной письменной инструкцией) положил на выполнение этой задачи 503 года с момента возрождения Израиля. Если Моисей определил стратегическую задачу в письменном виде, то Давид Бен-Гурион – первый премьер-министр возрожденного Израиля – устно сформулировал тактические приемы ее выполнения. Каждый еврей в мире должен сам прийти к выводу, что, кроме Израиля, для него другого места нет. А прийти к такому выводу он может только тогда, когда страну его проживания будут трясти и лихорадить приступы антисемитизма.

Для этого предполагалось использовать агентов, которые, будучи евреями, внешне совершенно не походили на среднестатистический образ еврея, сложившийся веками в народном сознании. На долю этих резидентов и входила организация антисемитских кампаний и их финансирование. Антисемитизм – штука очень сложная и опасная. Это оружие по силе значительно превосходит тектоническое, которое, как скромно уверяют общественность все генеральные штабы, еще и не создано.

В отличие от антисемитизма, который создан давно и которому ничего не стоит разнести в клочья любое государство или в лучшем случае сбросить любую страну с пьедестала великой державы в выгребную яму третьестепенных государств. Почему-то считается, что это оружие направлено против евреев, но по моему твердому убеждению по-настоящему действовать этим оружием умеют только еврея. Почти любое оружие дает отдачу. Но приклад в плечо и пуля в лоб – это очень разные вещи. Россию уже не раз тряс» сгибал в бараний рог и разносил в клочья антисемитизм» но почва для него здесь настолько благодатная» что никакие уроки истории в прок не идут.

Виною, с моей точки зрения, является отсутствие сформулированной хотя бы в общих чертах русской национальной идеи. Национальной мечты, наконец. Скажем, даже в таком туманном виде, как у нас в США: "Страна равных и неограниченных возможностей". Ничего подобного Россия никогда сама о себе не говорила, а лозунги: "Православие, самодержавие и народность" плавно перетекли в ставшее всемирным анекдотом изобретение идеологического отдела ЦК КПСС: "Народ и партия едины". Церковь, потрясаемая расколами и сектантством, жестко пристегнутая к государственной политике, никак не могла выдать четкую формулу национальной идеи в стране, где веками одни православные продавали, меняли на собак, а то и просто истребляли других православных.

Поэтому любые попытки создания четкой национальной идеи всегда упирались в призыв "Бей жидов!", и дальше этого дело не шло. А параллельно шли военные катастрофы, бунты и революции, национальные катастрофы, грозящие перейти (а часто и переходящие) в мировые катаклизмы. Избегая ненужных подробностей, отмечу, что под вой "Бей жидов!" рухнула Российская империя, развалился СССР и ныне уже корежилась, трещала и грозила развалиться Россия.

Когда КПСС готовилась бежать со всеми своими манатками с политической сцены, то не нашла ничего лучшего, как для прикрытия своего отступления начать в погибающей стране новую антисемитскую кампанию. Сама КПСС до этого додумалась или ей это подсказали, но под ее патронажем возникли многочисленные группы исполнителей, ошибочно называемые обществом "Память", а в действительности объединенные на решении различных задач, казалось бы, не имеющих к евреям никакого отношения.

Главной же задачей было сорвать после крушения коммунистической идеологии даже попытку формулирования национальной идеи новой России, изначально скомпрометировать любое русское движение национального возрождения, еще более разъединить русский народ по чисто территориальному признаку и, естественно, обеспечить постоянную полноводность потоку еврейской эмиграции из страны.

На этой волне Ицхак Бен-Цви быстро превратился в деятеля почти международного масштаба. Его показывали по телевизору, интервью с ним печатали солидные газеты, он выступал на многочисленных митингах и симпозиумах, входил во всевозможные русские соборы и союзы, писал статьи, ходил в окружении свирепого вида телохранителей и, разумеется, давно переехал из Екатеринбурга в Москву, где шумно прославился, согнав однажды с трибуны очередного "симпозиума" и публично облаяв самого вице-президента Руцкого.

Меня его деятельность очень сильно беспокоила, хотя бы уже потому, что в одном из вариантов "черного сценария" начать сокрушение России должны были именно молодцы Дмитриева, организовав в крупных городах уличные беспорядки. Эти беспорядки должны были официально называться "еврейскими погромами", хотя Ицхаку, естественно, было запрещено доводить дело до погромов, да и организовать их было в настоящее время очень сложно. В старые времена громили не столько евреев, сколько их собственность. Сейчас у евреев России собственности, кроме интеллектуальной, не было никакой.

Это отлично понимали националисты, но это их не смущало. Под лозунгом "Бей жидов, спасай Россию!" предполагалось начать разгром кооперативных и частных ларьков, обслуживаемых по большей части выходцами с Кавказа. Вместе с тем выдвигался лозунг "России – русское правительство!", имея в виду выдвинуть на вершину власти Руслана Хасбулатова – чеченца по национальности.

Соответствующая работа была проведена, и сторонники Дмитриева свято верили в то, что и президент Ельцин, и министр иностранных дел Козырев, и премьер-министр Гайдар, и мэры столиц – Лужков и Топчак – все поголовно евреи, скрывающиеся под вымышленными фамилиями. А вот Хасбулатов – это русский. Подобный психоз в России совсем не нов. Такого у них в истории было немало. Достаточно вспомнить, как на волне русской национальной идеи удавили родного внука Петра Великого и возвели на трон чистокровную немку, так и не научившуюся толком говорить по-русски до конца жизни.