Текст книги "Чувак и надувная свобода"

Автор книги: Игорь Градов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава пятнадцатая

Утром перед полицейским участком я обнаружил довольно большую толпу. Горожане уже знали, что маньяка, убившего Люси, поймали, а потому жаждали правосудия. Точнее – расправы над этим мерзавцем. В дверях участка стоял капитан Нортон и старался немного успокоить толпу. Он явно нервничал – дело вполне могло обернуться судом Линча, а это плохо бы отразилось на его карьере.

– Ребята! – кричал он на всю площадь. – Я понимаю и полностью разделяю ваши чувства. Мы наконец поймали этого негодяя, и он, клянусь Богом, свое получит. Огребет по полной, в этом можете не сомневаться. Даю вам свое слово, слово капитана Нортона! Но сейчас я прошу вас разойтись, чтобы не было лишних проблем. Над маньяком будет суд, и вы сможете его увидеть и выразить свои чувства…

– Как же, получит он! – выкрикнула из толпы Берта Уоллис. – Я, можно сказать, чуть жизни не лишилась, а этот урод, скорее всего, отделается несколькими годами тюрьмы. Знаем мы таких – наймет за большие деньги адвокатов, а те быстренько его отмажут: внезапно выяснится, что он во время преступления был не в себе, крыша, мол, вдруг поехала… И все: отправят на лечение в какую-нибудь частную клинику, а потом и вовсе отпустят. Так будет, вот увидите! А бедная Люси лежит в могилке неотомщенная…

Толпа возбужденно загудела, раздались громкие выкрики:

– Нортон, отдай нам Джереми! Мы сами ему суд устроим, прямо здесь, немедленно! И присяжные нам не нужны – сами приговор вынесем, сами и в исполнение приведем.

Ситуация накалялась с каждой секундой – толпа стала медленно теснить капитана внутрь здания, пытаясь прорваться в участок и заполучить Рона Джереми. Нортон потихоньку пятился к дверям и растерянно озирался по сторонам. Помощи ему ждать было неоткуда. И тут он заметил меня:

– Ребята, – радостно завопил капитан, – вот он, наш герой. Это Чувак схватил Рона Джереми! Дорогу ему!

Люди передо мной расступились, и я подошел к Нортону.

– Что, капитан, демократия в действии? – иронически кивнул я на толпу.

Тот кисло улыбнулся:

– Выручай, Чувак, а то они сейчас разнесут наш участок к чертовой матери. Нужно потянуть время, пока прибудут Билл с Диком – я отпустил их домой немного отдохнуть.

Нортон обернулся к толпе и крикнул:

– Пусть Чувак расскажет, как поймал Рона Джереми. Вот он, настоящий герой! И отличный полицейский, между прочим!

– Уже нет, – сказал я, – вчера я подал в отставку. А сегодня пришел вернуть форму.

– Чувак, – тихо попросил Нортон, – ну, выручи! Век буду тебе благодарен!

Я взглянул на капитана, и мне стало его немного жалко – он честный служака, что ни говори, всю жизнь отдал полиции. Не брал взяток, не шел на компромисс с преступниками и даже перед властью не особо прогибался. Неплохой в общем-то человек, к тому же всегда мне помогал. Надо его выручать, чего уж там.

Капитан почувствовал мою молчаливую поддержку и крикнул:

– Ребята, попросим Чувака рассказать, как все было!

– Давай, Чувак, рассказывай! – поддержала Нортона толпа. – Нам интересно!

Все пододвинулись поближе и завели, как на хоккейном матче:

– Чу-вак, Чу-вак! Чу-вак!

Что мне оставалось делать? Как говорится, глас народа – глас божий. Я поднял правую руку, и шум слегка стих.

– Вы знаете меня, ребята, я простой парень, самый обыкновенный. Не какой-нибудь сенатор или политик, обещающий на выборах невесть что. Я всегда отвечал за свои слова и сейчас хочу вам кое-что сказать.

Толпа совсем затихла, и я продолжил:

– Многие из нас уверены, что демократия может все, что это – наше общее благо, наше самое большое достояние. Но я считаю – фигня все это, причем полная! Никому и никогда демократия не помогала и не поможет.

Люди одобрительно загудели. Воодушевленный, я стал говорить громче и увереннее:

– Вот возьмите, к примеру, меня. Я люблю пиво, гамбургеры, телик и своего пса Чампа. Больше всего на свете я хочу, чтобы меня оставили в покое и позволили жить так, как мне нравится. Ни богатство, ни карьера меня не интересуют – от них только лишние хлопоты и большая головная боль. Так, казалось бы, в чем проблема? У нас в стране полная демократия – живи, Чувак, как хочешь!

Но нет, фигушки. В детстве меня таскали в церковь и говорили, что Бог есть добро, а потому надо быть благонравным и благочестивым, соблюдать десять заповедей, слушаться старших, уважать родителей и учителей. Потом, в юности, мне внушали, что карьера – главное, к чему должен стремиться молодой человек, что кресло начальника – предел мечтаний для любого нормального мужчины. После школы я устроился на работу, которая, как выяснилось, была мне абсолютно ни к чему, более того – иногда просто внушала отвращение. Но всякий раз от меня кто-то что-то хотел и чего-то требовал: послушания, дисциплины, исполнительности и прочей ерунды, которые я терпеть не могу.

И никто ни разу не спросил: «А хорошо ли тебе, Чувак? Нужна ли тебе вся эта байда – деньги, карьера, машина, дом, за которые ты будешь расплачиваться полжизни?» Нет, все только твердили: давай-давай, Чувак, работай, вкалывай, зарабатывай деньги, бери в банке кредит, покупай в магазине товары, плати налоги. А еще стимулируй экономику, повышай рождаемость, удовлетворяй спрос… В общем, будь как все и не выёживайся.

А к чему мне все это – кредит, дом, машина, если я перестал быть самим собой, превратился просто в автомат для зарабатывания денег и потребления товаров? Я жил не для себя, а для других: для начальника, на которого вкалывал по восемь часов в день пять дней в неделю, для продавца, у которого покупал товары, для политика, за которого должен был голосовать, для жены, которая… Ладно, не будем о жене. А что оставалось для меня лично? Да практически ничего! Пиво и телик по вечерам, вот и все.

Идем дальше. Я остановился в этом городе, чтобы заработать немного денег и починить свой трейлер. И что из этого вышло? Сначала меня хотел прикончить какой-то идиот, которому, видите ли, не понравилась пицца. Потом чуть было не укокошили какие-то ненормальные экологини, когда я обналичивал в банке свой честно заработанный чек, а затем едва не растоптал сумасшедший бык во время гей-родео. Вдобавок ко всему меня недавно чуть было не пристрелил долбаный моджахед, причем прямо во время Дня независимости! За что, я спрашиваю? Что я им всем сделал? И это происходило, заметьте, не где-нибудь в Афганистане или Ираке, а в нашей родной, благословенной Америке, в тихом провинциальном Катарсисе!

Где при этом было государство, которое, по идее, должно меня защищать и спасать? А также отстаивать мои права и свободы? Где была наша хваленая демократия с ее гуманными принципами и приоритетом человеческих ценностей? Они мне помогли? Да ни фига подобного! Каждый раз я был вынужден сам себя защищать. Я дрался, сражался, царапался – лишь для того, чтобы выжить в этом сумасшедшем мире, чтобы просто жить, дышать, пить пиво и есть любимые гамбургеры.

Но это еще не все. Рон Джереми, этот ублюдок, маньяк, убил женщину, с которой я жил последние недели и которую, кажется, искренне полюбил. И сделал это только для того, чтобы стать в Катарсисе мэром! И кто же, скажите на милость, поймал этого урода и спас наш город? Государство, армия, ФБР и ЦРУ? Нет, ребята, я! Я сам поймал его, потому что знал: никто меня не защитит и не спасет, кроме меня самого.

Я, конечно, патриот своей родины и очень люблю Америку, верю в ее идеалы, свободу и справедливость, но я, простите, не верю в демократию. А потому я говорю вам: если хотите жить спокойно и счастливо, защищайте себя сами! Иначе не успеете моргнуть, как в нашем городе шагу нельзя будет ступить от нелегальных мигрантов, ваши жены и дети не смогут выйти на улицу, потому что за ними будут охотиться маньяки вроде Рона Джереми, потому что… Ну, дальше вы сами все знаете.

Люди, я говорю вам: не верьте политикам, не верьте сенаторам, верьте только себе! И помните: любить родину – еще не значит любить ее правительство. И тем более ее президента. Любите родину, боритесь за нее, пока у вас ее не отняли, пока вы чувствуете себя свободными гражданами! А то поздно будет…

Я замолчал. Толпа, видимо, потрясенная моим красноречием, тоже безмолвствовала. Потом откуда-то из задних рядов раздался крик:

– Отлично сказано, Чувак! Нам нужен такой человек, как ты. Ребята, давайте Чувака в мэры! Пусть он рулит Катарсисом!

Тут же послышались голоса:

– Верно, точно! Давайте Чувака в мэры. Пусть он рулит!

Капитан Нортон встал рядом со мной:

– Правильно, ребята, отличное решение! Двинем Чувака в мэры Катарсиса!

А затем, хитро подмигнув, прошептал:

– Что, Чувак, не ожидал такого? Видишь, как дело обернулось-то, придется тебе, видно, баллотироваться в мэры. Народ-то требует. А глас народа, сам знаешь…

Я неопределенно пожал плечами – почему бы и нет, собственно? В конце концов, я сейчас безработный, мне нужны деньги. А работа мэра, насколько я знаю, неплохо оплачивается. Нортон принял мое молчание за знак согласия и крикнул:

– Ребята, Чувак с нами! Идем в мэрию, выдвинем его кандидатом!

Люди зашевелились и одобрительно закивали. Идея сделать меня главой города, видимо, всем понравилась. Капитан Нортон довел меня до мэрии, которая находилась всего в двух шагах от полицейского участка, и лично проследил, чтобы все правильно оформили. И меня официально зарегистрировали в качестве кандидата в мэры.

Через полчаса горожане, забыв о Роне Джереми, расходились по своим домам, обсуждая последнюю новость – мое выдвижение. Капитану Нортону как раз это и нужно было – чтобы все успокоились.

* * *

Следующая неделя выдалась довольно бурной. Во-первых, я официально уволился из полиции и мог целиком посвятить себя избирательной кампании. Я ежедневно встречался с жителями Катарсиса и всякий раз, по просьбе трудящихся, рассказывал подробности поимки Джереми. Людям особенно нравился тот момент, когда я подвесил Рона на крюк и отправил под разделочную пилу. Глаза женщин при этом кровожадно загорались, а мужчины одобрительно кивали – правильно, так ему и надо, упырю кровавому.

Кстати, самого Джереми на днях перевели в окружную тюрьму – улик против него оказалось более чем достаточно, и вскоре должен начаться суд. Совершенно понятно, что Рону рассчитывать на снисхождение не приходится – может, электрический стул ему и удастся избежать (адвокаты, как пить дать, постараются), но в одиночную камеру он попадет лет на двадцать-тридцать, а то и больше.

Что же, поделом ему. Справедливость восторжествует, хотя и не совсем так, как мне хотелось бы.

Во-вторых, в Катарсис приехала дальняя родственница Люси и занялась оформлением наследства, поэтому я и Чамп переселились снова в трейлер – благо, он был уже готов. Микки пришлось отдать – я не мог взять его с собой, в машине не было для него места. Обезьянку приютила Нэнси, обещавшая позаботиться о моем четвероруком друге. Они вроде бы даже подружились – по крайней мере, Микки выглядит вполне довольным.

Нэнси, кстати, возглавила мой предвыборный штаб. Вместе с девицами она развернула настоящую кампанию по моему продвижению в мэры и, надо сказать, добилась немалых успехов. Люди все активнее стали поддерживать меня, а кое-кто из местных бизнесменов даже предложил свою финансовую помощь – в надежде на будущие дружеские дивиденды, разумеется. Это был верный признак успеха – деловые люди не станут выбрасывать деньги на ветер. Ясное дело, что они рассчитывали вернуть все сторицей после выборов… Поэтому лица моих соперников – члена городского совета Ника Перлиса, с которым я когда-то сцепился из-за пиццы, и директора местной школы, довольно скучного, облезлого типа, – делались с каждым днем все кислее.

Я официально объявил, что назначу Нэнси своим заместителем, и это прибавило мне популярности – женщины Катарсиса считали ее своей героиней. Как же – почти ограбила банк, освободила подопытных зверушек, героически дралась с арабскими моджахедами да еще помогла полиции поймать опасного маньяка! Мужчинам эта рыжеволосая бестия тоже очень нравилась – красота, как я уже говорил, страшная сила. Кроме того, я пообещал, что, как только стану мэром, восстановить взорванную статую Свободы. В общем, в результатах голосования можно было не сомневаться.

Вместе с тем в городе произошло еще несколько событий – менее значимых, чем поимка Рона, но все же достаточно важных и интересных.

Капитан Нортон лично допросил Джереми и выяснил, что у него действительно был в нашем участке информатор. Им оказался Френк Фишер. Это, в принципе, меня не особо удивило. Нортон не стал поднимать лишнего шума, скандал был ему ни к чему, а просто отправил Френка на пенсию – благо, возраст позволял. Взамен выбывших – меня и Фишера – из окружного управления полиции в город прислали двух парней, и кадровый состав нашего участка значительно обновился и омолодился.

Мистер Палуччи, у которого я проработал один день разносчиком пиццы, поместил в витрине мое большое фото с надписью: «Таких ребят боятся даже маньяки!» А в супермаркете, где я неделю мыл полы, поставили мою картонную фигуру в полном полицейском обмундировании, с пистолетом и дубинкой в руках. Выражение лица у меня было самое зверское – видимо, пиарщики посчитали, что именно с такой физиономией я ловил маньяка. Реклама, как известно, двигатель торговли, и я, судя по всему, стал ее локомотивом. В одном отдельно взятом городе, разумеется.

В общем, моя слава росла не по дням, а по часам, чему в немалой степени способствовали и телевизионщики, быстренько сварганившие пару сюжетов о храбром полицейском из маленького провинциального городка, в одиночку справившимся с опасным психом. Газетчики тоже постарались – моя улыбающаяся физиономия украсила первые полосы нескольких изданий, в том числе женских журналов. После этого в Катарсис хлынули письма от одиноких дамочек, мечтающих познакомиться с храбрым полицейским.

Я отправлял все эти послания прямо в мусорную корзину – после смерти Люси мне не хотелось ни с кем заводить близкие отношения. Хотя Нэнси несколько раз прозрачно намекала, что не против, если я перееду к ней… Однако я пропускал эти намеки мимо ушей.

Честно говоря, популярность даже стала меня утомлять, и я с нетерпением ждал дня выборов, после которого шумиха должна была немного утихнуть.

* * *

И вот наступил день моего самого большого триумфа. С самого утра жители Катарсиса потянулись в школу, где находился избирательный участок. У входа их встречали девицы-экологини с моими фотографиями в руках – чтобы напомнить, кто спас город от маньяка и за кого следует голосовать.

Сама Нэнси в очень сексапильном наряде обрабатывала сильную половину жителей Катарсиса – подходила к каждому избирателю мужского пола и, сладко улыбаясь, вручала значок с моей мордой. Потом, плотно прижавшись грудью, жарко шептала на ухо: «Проголосуй за Чувака, и ты станешь моим героем!» Обалдевшие мужички в сильно приподнятом настроении дружными рядами шли к урнам и отдавали за меня голоса. Я тоже не бездельничал – соблазнял женскую половину города: стоял при входе на избирательный участок и улыбался во все свои тридцать два зуба.

К середине дня стало понятно, что победа за мной. Нэнси организовала праздничный стол прямо в школе, и мы с друзьями-байкерами (они тоже пару раз поучаствовали в моем предвыборном шоу), а также с экологинями, слегка растерявшимися от внимания здоровенных бородатых мужиков, бурно отметили это радостное событие. Последнее, что я помнил, – как Нэнси впихивала меня в машину, чтобы отвезти к себе домой. Потом наступила полная темнота…

Утром рыжеволосая богиня растолкала меня пораньше и заставила принять холодный душ, чего я терпеть не могу, затем напоила крепким кофе и отправила на работу. Точнее, сама отвезла в мэрию, поскольку мы с ней теперь трудились в соседних кабинетах.

Своим первым указом я решил выделить деньги на закупку статуи Свободы – старая ремонту не подлежала. Но при проверке бюджета выяснилось, что расплатиться за копию нам нечем – городская казна была почти пуста. Я расстроился – не хотелось начинать новую жизнь с обмана избирателей.

Выручила, как всегда, Нэнси: притащила откуда-то проспект фирмы, занимающейся устройством парадов и торжественных уличных шествий. Среди атрибутов, украшавших города на День независимости, значились и надувные фигуры, в том числе статуя Свободы. Стоила она относительно недорого, так что мы могли себе ее позволить.

Я немедленно связался с фирмой и приобрел главный символ Америки, причем со значительной скидкой – ее посчитали не слишком ходовым товаром. Действительно, кому она нужна, эта надувная Свобода! От резиновой женщины и то пользы больше.

Привезти и установить статую пообещали уже через два дня, что это меня весьма обрадовало – первое свое предвыборное обещание я, считай, уже выполнил. Пустячок, а приятно.

Последующие дни разнообразием не отличались – утром я приходил в офис и сидел до обеда. Почти всеми делами занималась Нэнси. В управлении, в вопросах экономики и финансов она разбиралась гораздо лучше меня (недаром с отличием окончила колледж!), да и практичности со смекалкой ей было не занимать. Я выполнял главным образом представительские функции – встречался с журналистами, раздавал интервью, иногда подписывал разные бумаги. В общем, скука смертная.

В обед мы с Чампом шли в ближайшую закусочную и наедались до отвала гамбургерами или сосисками в тесте. Потом я возвращался в свой кабинет и до пяти вечера читал газеты или слушал радио.

Оставшееся время я проводил в своем трейлере, попивая пиво и лениво переключая телевизор с канала на канал. Городской совет, кстати, предложил мне небольшую квартиру за казенный счет – как главе Катарсиса, но я отказался – в родных стенах жить намного приятнее. Привык я к своему трейлеру, знаете ли, да и свободнее в нем себя чувствовал. А свобода для меня превыше всего.

Пару раз я выбирался в кино и однажды сводил Нэнси в бар – в благодарность за идею со статуей Свободы. Тот вечер я закончил у нее в постели и опять почти ничего не помнил…

Время шло, и я стал осознавать, что, кажется, основательно влип, причем так, как никогда раньше. С одной стороны, у меня была непыльная и отлично оплачиваемая работа, на которой не надо ничего делать – целыми днями читай газеты и кури кубинские сигары (кстати, моя новая привычка: Нэнси посчитала, что так я буду выглядеть гораздо солиднее – прямо как Уинстон Черчилль, премьер-министр Англии), – но с другой… Голос странствий все реже напоминал о себе, и все реже я чувствовал себя по-настоящему свободным. Положение мэра, как говорится, обязывало.

* * *

…Я закурил сигару, развернул газету и собирался уже углубиться в спортивный раздел – меня интересовали главным образом результаты бейсбольных матчей, – как взгляд мой случайно упал за окно. На площади, прямо перед мэрией, где покачивалась на натянутых канатах надувная статуя Свободы, резвился мой Чамп – ему тоже нечем было заняться. Пес несколько раз обежал ее, потом задрал ногу и по своей привычке помочился. «Да, дружище, – подумал я, – ты свободен, ты это можешь, а вот я…»

А, собственно, почему нет, что мне мешает? Должность мэра? Так на фига она сдалась…

Повинуясь внезапному порыву, я встал и пошел в кабинет к Нэнси. Она, как всегда, вела деловые переговоры по телефону.

– Да, мы непременно рассмотрим ваше предложение, – внушала она кому-то весьма официальным тоном, – но вы также должны понять, что и у нас есть некоторые финансовые интересы…

Я подождал, пока красавица закончит разговор, и небрежно произнес:

– Слушай, дорогуша, пойду-ка я погуляю немного, ножки разомну.

– Далеко? – поинтересовалась Нэнси.

– Нет, до трейлера. Потом, может, прокачусь немного, развеюсь… А ты пока порули за меня городом. Ладно?

– Ты там не очень долго, – строго приказала Нэнси. – В три часа дня к нам должны приехать телевизионщики с Пятого канала, будут делать о тебе очередной репортаж. Ты же герой Америки, Чувак, черт побери! Так что не опаздывай.

Я кисло улыбнулся:

– Разберись с ними сама, дорогуша: мне эти типы телевизионные до чертиков надоели. В конце концов, ты заслужила славы не меньше, чем я, – ведь без тебя мы ни за что не поймали бы Рона Джереми. Так что попиарься за нас обоих, хорошо?

– Во сколько ты вернешься? – прищурилась Нэнси. – К ужину хоть успеешь? Я приглашаю тебя, приходи, не пожалеешь! Приготовлю для тебя утку по-пекински, а потом покажу стриптиз в китайском стиле. Такое увидишь, что раньше точно никогда не видел!

При этом Нэнси многообещающе улыбнулась. Хорошая она все-таки баба, душевная! И красивая, что ни говори, просто богиня! С такой в принципе можно жить…

Однако в ответ на заманчивое приглашение я неопределенно пожал плечами – кто его знает, когда я вернусь. Голос странствий снова позвал меня в дорогу.

Я вышел из мэрии и направился к статуе Свободы. Она тихо покачивалась на ветру – у основания ее держали натянутые канаты. Я немного постоял, подумал, потом достал перочинный ножик и перерезал их. Статуя, обретя наконец свободу, начала потихоньку подниматься в небо.

Я позвал Чампа, и мы направились на стоянку трейлеров. Там я влез в свою машину, завел мотор и вырулил на шоссе. Пес привычно устроился рядом на пассажирском сиденье. На выезде из города я прибавил газу – впереди меня ждали новые встречи и новые приключения. Чамп, высунув в окно мохнатую морду, радостно улыбался, его длинные уши развивались на ветру.

Я дал два прощальных гудка и посмотрел вверх: над Катарсисом сияло пронзительно-голубое небо, по нему медленно плыли легкие белые облака. Отличный день, чтобы начать все заново!

Туда же, в небо, слегка покачиваясь, уплывала и статуя Свободы. Она парила над городом, отбрасывая длинную тень. Я решительно переехал ее и понесся вперед – за своей судьбой, новыми приключениями и свободой.